Голос безмолвия

      Сквозь сон на краю искалеченного сознания мелькали едва заметные образы — силуэты, отдалённо напоминающие людей, их полные высокомерия слова, раздражающий скрежет собственных несросшихся костей, горящий ненавистью и презрением оставшийся глаз. И запах. Он помнил его. Ни с чем не сравнимую вонь именно этих людей, чей образ не покидал его.       У Нила скрутило живот. До конца не осознавая свои действия, он потянулся рукой к шее мельтешившего рядом смертного. Она была так близко. Ещё немного, и он сможет дотянуться, схватить и услышать блаженный хруст ломающихся позвонков. Вот только ослабевшее тело не могло даже пошевелиться. Стоящий перед ним человек ничего не говорил, смотрел безэмоционально, но в глубине глаз можно было уловить брезгливость от внешнего вида пленного вампира.       Он вроде что-то говорил, но разобрать не получалось. Звуки смешивались в непонятный шум, боль в животе всё нарастала из-за людей, смрад от которых продолжал заполнять окружающее пространство, словно пытаясь проникнуть в каждую клетку организма. Нил не помнил, когда в последний раз ему было так плохо, не понимал, где сейчас вымысел, а где — правда. Граница между ними размыта, вампир пытался выбраться, однако безуспешно. Он даже не владел своим телом, не говоря про остальное.       Зловоние, исходящее от силуэта, раздражало рецепторы, заставляя буквально терять себя. Это не запах обычного человека, нет. Он был мерзким, инородным. Нил хотел вырвать себе ноздри, лишь бы прекратить чувствовать. Невыносимо.       Он задержал дыхание, надеясь на хотя бы минутное облегчение. Тело сильно передёрнуло от брезгливости и разлагающей саму суть личности злобы.       «Посмотри, кем ты стал».       Сильный кашель вдруг вырвал вампира из сна, из горла хлынула чёрная жижа вперемешку с кровью. Остановиться не получалось, конечности словно онемели и попросту не слушались, боль в грудной клетке и животе сводила с ума, но хуже всего было другое. Та самая вонь никуда не ушла.       Нил, не контролируя себя, часто дышал, пытаясь отойти от липкого кошмара, но чем больше напрягался, тем сильнее терялся в отчаянии. Разум вампира метался, словно раненый зверь, не имея возможности выйти из клетки. Её прутья давили, сжимали со всех сторон.       Волна ужаса, ожидая своего часа, быстро подкатывала к горлу, готовая стереть в пыль последние крупицы самоконтроля. Не в силах больше терпеть, Нил схватился за голову, с силой сжимая. В какой-то момент ему показалось, что он кричал, переполненный слишком яркими эмоциями, которых он не должен испытывать. Они выворачивали его душу, обнажали, беспощадно нанося удар за ударом, образуя чёрную дыру из боли, голода и ненависти к себе.       И это понемногу отрезвляло. На смену страху пришёл отвращение от собственного поведения. Превозмогая боль, Нил с трудом сел. Потребовались все оставшиеся силы, чтобы окончательно подавить волны паники.       «Я убил их».       Нил практически прорычал эту фразу, стеклянным взглядом уставившись в стену. Люди, что были причастны к его страданиям, убиты. Их больше нет, как и цепей. Была только комната, в которой стояла оглушающая тишина, нарушаемая тяжёлым дыханием. Руки всё ещё дрожали, не в состоянии окончательно отойти от недавнего сна. Сжав в кулак подрагивающие пальцы, Нил заставил себя встать. Он хотел привести себя в порядок, но тут же почувствовал прилив тошноты. Чувство никчёмности, ставшее чем-то привычным и преследующее его уже не один год, дополняло коктейль эмоций, вырывая истеричный смешок.       Тяжёлый взгляд прошёлся по всей комнате, тёмной и тихой. Его маленький мирок, в котором он застрял и который так и не смог покинуть. Однако, как бы то ни было, сидеть на месте Нил не мог. Этот мерзостный запах не являлся частью воображения. В особняке что-то происходило, и Нилу было необходимо понять, что именно.

***

      Смотря на распластавшееся в саду тело девчонки, Нил не знал, судьба дала ему подарок или же решила ещё больше поиздеваться. Сложно было описать ту палитру чувств при виде этого зрелища: в основном там преобладали досада, ненависть и любопытство. Он думал, что уничтожил в тот день всех. И всё же тогда ушло слишком много сил на контроль над Владимиром — неудивительно, что он смог в последний момент остановиться и не убить ребёнка.       Теперь нужно решить, что с ней делать. Первый порыв был импульсивный и самый очевидный. Убить мерзавку здесь и сейчас, переломав хрупкую шею. Вот только придётся сражаться с шестью недовампирами. И пусть никто из них не дотягивал даже до десятой части истинной силы чистокровного, вампир понимал: он давно ничего не ел, силы на исходе. Эту битву он попросту проиграет.       Вторым порывом стало желание захватить сознание Владимира и его же руками закончить дело. План рушился по абсурдной причине: дурацкий сон банально выбил его из колеи настолько, что сосредоточиться не получалось.       «Тряпка».       Подавив очередной приступ самобичевания, Нил пытался лихорадочно сообразить, что ему делать. Ещё пара минут, и один из идиотов превратит девку в чашу, что сразу поставит крест на его планах. Согласно кодексу его народа, он не будет иметь права даже коснуться чужой собственности…       Скривив губы в жуткой ухмылке, Нил сразу же понял: чихать он хотел на эти правила. Пускай хоть весь мир объявит на него охоту, но он доберётся до девчонки, даже если придётся вырезать всех особняке. Терять ему всё равно нечего, он был поглощён желанием отомстить.       На мгновение проскочила мысль просто проигнорировать происходящее. Позволить их дочери стать чашей, а потом медленно подрывать дух жителей особняка. Не торопясь, постепенно изводить, пока не потеряется бдительность. Тогда можно будет методично убирать литов по одному. Этот вариант был хорош и тем, что сам Нил мог восстанавливать силы для решающего удара.       Идеально. В голове моментально сложился будущий план действий и различные вариации в случае неудачи. Но обжигающая сердце ненависть настолько въелась в подкорку сознания, что Нил буквально тонул в ей. Рассудительность растворялась в бесконечной бездне тьмы, стоило ему только почувствовать этот проклятый запах крови. Нет, нужно решать всё здесь и сейчас.       Простое убийство представлялось чем-то скучным, не тем, отчего можно получить удовольствие. Нил до сих пор жалел, что убил людей настолько быстро. Лёгкая смерть по сравнению с теми страданиями, что пришлось испытать ему самому. Для их дочери придётся постараться, создать такие условия, чтобы она сама угробила себя.       Мозг лихорадочно искал варианты, пока не стало слишком поздно, и тут Нила пронзило, словно стрелой. Люди всегда говорили о нём, как о животном, невероятно сильном и опасном, но всё же дикаре без разума и души. В его памяти всплывали моменты, когда люди сравнивали вампиров с чем-то низшим, недостойными существования монстрами, которые нужны лишь для того, чтобы понять механизм их долголетия и регенерации, а затем умереть. Превращение они расценивали как заразу, что невозможно вылечить, сразу вычёркивая человека из своей жизни, коли он стал литом.       Верно, он обратит девчонку в вампира. Нил вздохнул, ощущая, как от этой мысли в душе поднималось мстительное ликование. Какая ирония судьбы: дочка учёных, уверенных в превосходстве человечества, станет кровожадным существом, думающем только об убийствах. Нил позаботится о том, чтобы она действительно стала такой, приложит все свои силы, чтобы быть идеальным учителем. Он настроит девчонку против родителей, внушит ей мысль о превосходстве вампирской расы, будет незаметно менять её сознание, превращая в убийцу, пока она не сойдёт с ума от жажды крови.       И ведь никто не будет возражать против обращения. Чаша — слишком большая ответственность, которую никто не хотел на себя брать. Быть связанным с ней до конца дней, зависеть от эмоций, не имея вариантов пить кого-то другого — отвратительно. Конечно, можно сломать личность и просто использовать чашу в качестве запаса крови, однако ты всё равно привязан. Умрёт она — умрёшь и ты. Среди присутствующих нет желающих ставить себя в настолько невыгодные условия.       И пусть в начале будут вопросы, кто такой Нил и каким образом он вообще тут оказался, но задачу по объяснению вампир скинет на Владимира. Самое забавное: Нил сам не понимал, по каким причинам его присутствие в особняке пытались скрыть все эти годы. Не то чтобы он сам горел желанием раскрываться, но конкретных указаний Владимиру не давали. У него возникли определённые догадки, но на данный момент они не имели значения: политика невмешательства оказалась самой правильной, ведь сам Нил мог притворяться овечкой, пока остальные будут точить зубы на Владимира за многолетнее молчание.       Превосходно. Скрыв уродующий лицо оскал, Нил вышел из тени, плавно подходя к группе вампиров. Спектакль начался.