infatuation

«Следующая станция…» Остаток фразы из громкоговорителя заглушил гул разгоняющегося поезда. Плотная масса людей одновременно качнулась и вернулась в прежнее положение. — Извини, — пробормотала Вита, вжимаясь в стоящую у самого поручня Рину, когда сзади её кто-то толкнул, пытаясь пробраться ближе к противоположным дверям вагона. Рина в ответ только промычала: «Угу», опираясь спиной о стену поезда. Вита замерла, не решаясь даже вдохнуть: их тела были настолько близко, что казалось, что если постоять так и прислушаться, можно почувствовать грудью биение чужого сердца. «Станция…» Среди толпы произошёл сдвиг, и Вита, наконец, отодвинулась, развернувшись, только чтобы в следующую секунду вновь быть вжатой в Рину, теперь уже спиной. — Я и забыла, что такое час-пик в метро, — насмешливо раздалось у самого левого уха, обдавая его тёплым дыханием, и Вита вздрогнула. «Не думать об этом, не думать, не думать…» — Ненавижу час-пик… Мне тут ещё полчаса ехать, — чуть повернув голову назад, откликнулась она, тщательно контролируя голос. — А мне выходить через три остановки. Не знаю, правда, смогу ли прорваться к двери. Вита тихо улыбнулась и перевела взгляд вперёд, пытаясь сосредоточиться на том, как какой-то ребёнок, вертясь на месте и то и дело едва не опрокидывая на себя рожок с мороженым, трепал сидящей рядом матери нервы. Очень интересно, чем всё это кончится. Она его отчитает? Даст подзатыльник? Или ей хватит терпения сдержаться?.. Но как бы она ни старалась думать о постороннем, ощущение прижимающегося к ней сзади тела заглушало все остальные мысли. По ложбинке позвоночника скатилась капля пота. Вита устало прикрыла глаза. «Следующая остановка…» Вита пыталась вспомнить, когда же всё это началось, и не могла. Раньше Рина ей просто нравилась — как может нравиться любой необычный человек, с которым ты едва знаком. Весь первый курс она наблюдала за ней со стороны, но сама бы никогда не решилась заговорить — и тогда, возможно, через пару лет интерес бы угас совсем. Однако судьба распорядилась иначе. Они встретились, они стали друзьями, и незатейливая симпатия внезапно переросла в настоящее доверие и искренний интерес. Только вот последний месяц всё полетело куда-то в тартарары… — Родители уезжают на выходные на дачу, а посему приглашаю к себе на ночёвку! — радостно объявила Вита в самом начале сентября. В субботу днём Рина показалась на пороге её квартиры с вещами, с интересом оглядывая их относительно свежий ремонт и вслух проговаривая все их планы на ближайшие сутки: сделать университетские задания, приготовить на ужин карбонару, испечь печение, посмотреть «Практическую магию», зажечь благовония, погадать на таро в свете свечей, сделать масочки для лица, накрасить друг другу ногти и непременно поговорить о любви. Всё, чем занимаются лучшие подруги в американских сериалах. Когда они дошли до части про фильм, уже стемнело, и для атмосферы на диване перед телевизором разместили парочку пледов и ворсистых подушек и зажгли ароматные свечи. Неуёмная энергия Рины была, наконец, исчерпана: перестав беспокойно ёрзать и суетиться, она примостилась совсем рядом и усталыми глазами смотрела в экран. Вите подумалось, что она впервые видит подругу в такой расслабленной атмосфере: не в университете, в кафе или библиотеке, где нельзя сбежать от чужого взгляда, а дома, где всё — и сама Рина в том числе — родное и тёплое. И впервые они были по-настоящему наедине. От этого было уютно, но при этом отчего-то волнительно, будто она каким-то обманным путём заманила Рину, вырвав из хода её привычной и блестящей жизни, в мир абсолютного комфорта, непретенциозный и предлагающий покой вместо лоска. Однако Рина, кажется, была совсем не против. На масочки и ногти не осталось сил, да и время уже перевалило за одиннадцать ночи. Сдвинув вместе свою кровать и кровать сестры, Вита, пока Рина принимала душ, постелила чистое, пахнущее лавандой постельное бельё. Веки казались стотонными, то и дело норовя сомкнуться. — Представляешь, я забыла пижаму, — раздался из-за спины раздражённый голос. Вита дёрнулась, сбрасывая сонное оцепенение, и обернулась: Рина стояла в дверном проёме с влажными волосами и в одном розовом полотенце, поджимая от холода пальцы ног. Слишком много кожи. Вита неловко отвела глаза. — Я могу дать тебе что-то из своей одежды, подожди секунду. Её пижама на Рине выглядела слишком короткой — словно взрослый надел на себя одежду ребёнка… Некстати в голову полезли всякие гадости: во взрослых фильмах «жрицы любви» тоже любили щеголять в слишком коротеньких юбочках и кофточках… Рина скептически оглядела свой наряд (разумеется, в реальности не такой короткий, как на всяких картинках в голове Виты, вполне приличный), назвала Виту «мелкой» и сказала поторопиться в душе, а то она заснёт и никаких разговоров у них не выйдет. Вита поспешила сбежать в ванную, стараясь не думать о том, что пару минут назад это зеркало отражало в себе тело Рины, что её влажные стопы тоже касались белого фаянса ванны и что если она помоет голову шампунем Рины, то их волосы будут пахнуть одинаково, хоть и лишь на один день. Вита не могла объяснить, почему же всё происходящее сейчас кажется ей таким странным и сама себе она кажется странной. Они же подруги, и всё, что они делают, тоже дружеское. Им было так легко друг с другом — Вите никогда и ни с кем не было так спокойно. Она восхищалась Риной и была благодарна, что та выделяла её из толпы всех своих подружек и знакомых… Так что же не так? Ведь определённо с Витой что-то не так. Она хотела чего-то, что не умещалось в голове и не поддевалось формулировке. Когда она вышла из душа, комната уже была погружена во мрак, а Рина неподвижно лежала на своей половине постели. Помедлив, Вита тоже опустилась рядом, напряжённо замерев. — Ты долго, — сонно прошептала Рина, вздыхая и двигаясь ближе. Вита почувствовала тепло её коленок под соседним одеялом. — Ложилась бы спать, не надо было ждать… — Засыпать одной, когда есть шанс заснуть с кем-то, грустно, — спустя несколько тихих секунд она спросила с лёгкой иронией: — Ну что, есть силы говорить о любви? Сердце Виты дрогнуло. Она смущённо призналась: — Я мало что могу рассказать: я ни с кем никогда не встречалась. — Почему? Ты очень красивая и милая… Вита была уверена, что её румянец был виден даже в темноте. — Я просто… не влюблялась особо. Я встречала красивых людей, встречала умных и добрых, и они мне все нравились, но я ни разу не влюблялась по-настоящему, чтобы прям во всего человека, а не в какие-то детали. — Значит, ты ещё встретишь такого человека, в котором бы тебе всё нравилось… даже то, что бесит. Вита улыбнулась непреклонности в её голосе и поспешила перевести тему: — А ты? — А я часто встречалась с кем-то, — Рина пошевелилась, переворачиваясь на спину и двигаясь ближе. — Так было принято. У нас в старшей школе, чтобы считаться крутой и взрослой, обязательно нужно было встречаться с мальчиками постарше. И я встречалась, потому что все встречались, — не хотела показаться странной. Но я ни разу не влюблялась. — Это… звучит грустно, — нахмурившись, прошептала Вита. Почему-то стало тоскливо. — Проводить много времени с человеком, который тебе даже не нравится. — Наверное. Но тогда я этого не понимала — я лишь хотела быть такой же крутой, как и остальные в моей компании… И это касается не только отношений, — Рина сглотнула, и Вита инстинктивно потянулась к ней и сжала в своей руке её ладонь: она хочет рассказать что-то тяжёлое для неё. Рина облизала пересохшие губы. — Мы попробовали всякое в то время, в меру, конечно: сигареты, алкоголь… Я не могла отказаться, не хотела отставать от них. Когда школа закончилась, я словно вынырнула из этого омута, взглянула на себя со стороны и тогда решила больше никогда не делать того, чего не хочется лично мне, — не нарушать свои принципы, только чтобы меня одобрили посторонние люди. Когда я приехала сюда, то думала, что останусь совсем одна. А в итоге оказалось, что мне и не нужно было делать ничего особенного — меня просто приняли такой, какая я есть. — Потому что ты и без всего этого самый крутой и интересный человек, которого я когда-либо встречала, — прошептала Вита, смущённо заглядывая в задумчивые глаза Рины. На её губах появилась слабая, но тёплая улыбка; тяжесть в глазах сменилась воздушной лёгкостью. — Спасибо… Знаешь, — спустя целую минуту молчания вдруг добавила Рина, — мне жаль, что свой первый поцелуй и всё остальное «первое» я отдала человеку, которого не любила по-настоящему. Вита настороженно замерла под её взглядом, пытаясь не позволить воображению разыграться. — Мне кажется, это всё не так важно… Первый это будет раз или нет, главное, что в итоге ты найдёшь любимого человека, после проб и ошибок, — прошептала она после долгой паузы. — Нельзя упускать шанс на счастье, верно? — это был даже не совсем вопрос, скорее, ответ на её собственные мысли или совет — по крайней мере, так показалось Вите. Глаза Рины были чёрными и абсолютно серьёзными, поблёскивая во тьме спальни. Это мгновение замерло, разрядом трескучего электричества повисло в воздухе, готовое разразиться громом… Но вдруг Рина зевнула и, устроившись поудобнее, прикрыла глаза. Гроза миновала. — Ладно, давай, может, спать? Двигайся ближе. Они лежали уже почти вплотную, нос к носу, и Вита чувствовала, как сердце колотится у неё в горле. Привыкшими к темноте глазами она долго рассматривала усталое лицо подруги напротив, её длинные изогнутые ресницы, мягкую светлую кожу, короткие влажные волосы. Она чувствовала какую-то непреодолимую тоску. «Я ни разу не влюблялась». Почему из всего диалога так прочно засели в голове именно эти слова?.. На следующее утро Вита проснулась оттого, что ей стало жарко. Рина обнимала её со спины за талию, прижимаясь к ней всем телом. Второе одеяло оказалось куда-то сдвинутым, и они ютились под одним, переплетя ноги. Какими-то только что открывшимися рецепторами Вита позвоночником ощущала, как к ней прижимается мягкая грудь. Внутри словно горел пожар, а в животе осела тяжесть. Она лежала, боясь пошевелиться: то ли желая не потревожить подругу, то ли просто наслаждаясь моментом. Спустя, наверное, час Вита почувствовала тёплое, совсем невесомое прикосновение чужих губ на задней стороне своей шеи, и её пробило током так, что она чуть не подпрыгнула. «Это было случайное касание, не поцелуй», — настойчиво проговорила про себя она, пытаясь снова расслабиться. — Доброе утро, — протянул хриплый голос позади Виты. Напрягая все мышцы лица, чтобы остаться спокойной, Вита повернулась к сонно щурившейся Рине и с ненатуральной улыбкой ответила: — Добренькое. Как спалось?.. Именно с того дня, вернее, с той ночи, мир Виты и покатился в бездну.