***
— Уже лучше, — он оценил, как по центру она разгребла проход, но вдоль стен всё ещё был навален хлам. — Манекен тебе ещё нужен? Люмин посмотрела в угол возле окна, где из-под обрезков ткани торчала его деревянная на шарнирах рука: — Нет, но он вообще-то не мой. Надо вернуть. — Вытаскивай. Сразу свободнее станет. Насмотревшись, как Люмин пытается его откатить, он всё же захлопнул книгу, оттеснил её и протащил наружу сам. — Не может быть, — заворчала она, — Он снизошёл до помощи мне! А раньше никак? Вот уйду отсюда, и что тогда? Он промолчал, фыркнув. Она, конечно, была права — прощаться с разговорами до утра, с политой сладким сиропом тарелкой тофу, со звёздами на потолке, с зелёным чаем, с ледяными её пятками в кровати, с пыльными книгами, с вывернутым одеялом, с хитрым взглядом, с ласковым словом и с нежной во тьме улыбкой он точно не хотел. Но Верр Голдет и так позволила им слишком многое, да так, что он уже впал в немилость за то, как его гостья зачастила занимать кухню, непомерно просила горячую воду и совершенно ленилась работать, когда буквально только что умоляла отсрочить за номер платёж. Поэтому он решил пригрозить, и Люмин действительно зашевелилась быстрее. — Убираться все же лучше, чем стирать. — И не говори, — она поморщилась. — Ноги моей в прачечной больше не будет. — Тогда метлу в руки и вперёд. — А ты? — посмотрела так жалобно, что он бы сдался, если б и так минутой ранее не уверился, что должен помочь. Поэтому он молча вышел наружу, поднял битком набитый ящик, заменяющий мусорный бак, и поволок его к подъëмнику. Удивительно, но справились они довольно быстро. Как минимум потому, что на каждую вещь Сяо неизменно повторял «выброси» или «выкидывай». Поначалу почти про всё он спрашивал, что это, но быстро понял, что Люмин начинает тормозить, пока рассказывает очередную историю, а то и вовсе садится помечтать, и теперь весь мусор летел сразу в вëдра и ящики, минуя любые вопросы. — Откуда у тебя столько барахла? — А ты как думаешь? Из других миров набралось. Само копится. Раньше я тоже злилась, пыталась сумку не захламлять, но вещи сами цепляются… Даже если не хочу. А хранить негде. Волшебные карманы — штука хоть и полезная, но не бездонная. — Ты обещала показать, как они работают, — чуть улыбнулся он, скосив глаза на то, как Люмин бережно вытирает с книг пыль. — Легко! Дай мне что-нибудь большое. Лучше своё, для наглядности. Он хмыкнул и отдал ей Коршун, соткав древко из темноты под ладонью: — Подойдёт? — Вполне, — она чуть не выронила его, схватившись одной рукой, и тут копьё исчезло. Растворилось. — Сейчас хранилище переполнено… Ну вот! Смотри. Позади неё прямо из воздуха выпал с тяжёлым звоном сундук. — Тц! Сейчас полгостиницы сбежится на шум. — Подумаешь. Скажем, шкаф двигали. Интересно, что внутри? — она с усилием подняла крышку и начала рыться. — О! Кронциркуль! А я его искала… Везде посмотрела, а он вот где. Впрочем, она сразу охладела к находке и закинула еë обратно: — Копьё вытолкнуло кучку вещей, чтоб залезть. Я этим не могу управлять — никогда не угадаешь, что выпадет. Так что лучше не набивать карман так сильно. Держи. — Удивительно. Выглядит удобным. — Сяо забрал копьё и нахмурился. — А если в чайник? — Это ещё одна условность — не всё можно положить в карман. Боюсь, чайник там наизнанку вывернется от абсурда. Так же как и в сам чайник я не могу отнести отсюда хлам. Да и если б могла, бардак в моей жизни никогда б не кончался. Ой, — она засмеялась, — ты ещё не видел, что было, когда я только заявилась в ваш мир, а места нет. Мне люди что-то дарят, а из меня вещи вываливаются. Прямо из-под юбки. Ужасно неловко! Сяо пожал плечами. Он смотрел, как ярки её лучистые озорные глаза и думал, что от них невозможно оторваться. Она была настолько удивительна во всём, что он понял, кажется, что не удивится уже ничему. Даже если сейчас она выронит из-под юбки второе тележное колесо.***
— А разговоров-то было. Так бы сразу, — Верр Голдет осмотрела комнату и проверила пальцем на пыль, — ещё окно вымыть, и совсем хорошо. Люмин поморщилась. У неё уже не осталось сил. — Можно завтра? — Только потому что уже темно. Но завтра — это завтра, а не через месяц. — Простите, — она закусила губу и с облегчением опустилась на пол, когда дверь закрылась. — Сяо… Он соткался из мрака и выжидающе посмотрел: — Ну что? — Угадай, — широко улыбнулась и прильнула, обхватив шею. — Спасибо за помощь. Завтра окна помою, и ближайшую неделю меня не выгонят. Будешь чай? Он, растерявшись, кивнул, и её руки засуетились, завертелись вокруг: подхватили под локоть, утянули на кровать, потом исчезли, схватили чайник, вернулись, чтобы затем ласково пробежать по щеке, бережно потянули за ухо волосы, скользнули за шею, а дальше просто были нежны и мягки. Он никак не мог привыкнуть, что инстинкт толкал его дальше, и что именно по прихоти инстинкта он держал еë хрупкую спину, вжимая в себя бережно и сильно, что локоть, накрывающий собой, дрожал и искрил от прорываемого пера, но его суть была чиста и смирна. Он поборол голод, научился хлестать себя, когда тот не был уместным, и видение перьев на своей руке сейчас не было жадным и злым. Сяо держал её жестом подлинной защиты, кольцом рук тянул ближе: чтобы прижать к себе, накрыть плечами и не отпускать. У неё захватило дух — руки даже остановились неловко, затихли, не мешая стискивать. Шею она спрятала в его шее и тонкой кожей вбирала медленный и сильный стук сердца. В нём было столько силы, столько неколебимого обещания покровительства, столько обожания и спокойствия, что в который раз её хитрый расчётливый разум позабыл про всякую логику жизни. Запоздало Люмин осознала, что он и впрямь добился её, достучался до ищущего поддержки похороненного в глубине чувства, отринул её независимость и гордость, чтобы вот так сейчас обнять и чтобы одним только касанием локтя к спине выразить, как ничто в жизни не стоит её тревог. И в этом не было стечения обстоятельств, как подумалось ей — пусть она осталась без брата, пусть приелись беспорядочные связи, даже если б он пришёл в другой момент жизни, она бы всё равно потянулась к нему. И он бы держал точно так же: одной рукой по плечу, а другой — по спине. Поборов смущение, Люмин двинулась ладонями выше, и из просто крепкого объятие стало ласковым, порыв его защиты как будто затëрся, растворился, но она запомнила его, а Сяо запомнил, как робко она сжалась, стремясь стать ещё меньше и слабее, как, очевидно, искала в хватке ту самую клятву, корнями уходящую к самим истокам жизни и восхваляющую нерушимый естественный её закон, по которому мужчина принадлежит женщине, а женщина — мужчине. И для него это значило не меньше — он всё же разжал руки, когда чайник, нагревшись, забулькал радостно и громко, Люмин отодвинулась, неловко поднялась, оправив юбку, порхнула к столу, а он смотрел на отпечаток солнца между её лопаток и думал, что таким вещам… невозможно противиться. Они приходят лишь тогда, когда захотят — наружу достают все спрятанные чувства, меняют и жизнь, и отношение к жизни… Он ощутил себя ветром, колышущим нежный цветок, наполнился властью и силой, чтоб стряхнуть с него лепестки, раздуть их над полем, сорвать тонкий запах и, облачив в него крылья, нести его горделиво, наполнить им небо, засвистеть в трещинах гор… Но вместо этого только колыхнул на нём росу, любуясь тем, как слой за слоем цветок распускается, повернувшись к солнцу, как сам ждёт касания ветра, чтоб подарить сладкой пыльцы и отдать себя на милость стихии. Вслух он ничего не сказал, но подумал многое — и если бы она обернулась, она б увидела, как спокоен и глубок его жёлтый глаз, в котором утихла только что испытанная им буря чувств и место уступила безграничному пониманию жизни. — Осторожно, горячий. Несмотря на предупреждение, пальцы он всё же обжёг и рассеянно потряс рукой, пока Люмин улыбалась, дуя в чашку. Она села напротив и смотрела, как он листает книгу, дожидаясь чая. — Много прочитал? — Не очень. — До правил хоть дошёл или пока только историю? — Она не очень интересная, — признался он. — Там даже картинки есть, — посмеялась Люмин, забирая книгу, — и всё читать необязательно. Да и в целом, — она задумалась, — просто пересказать хватит. — Ты хочешь участвовать? — Само собой. Иначе бы сдала её в ближайшую библиотеку и думать забыла. Он кивнул и придвинулся, готовый слушать: — Это опасно? — Убивать запрещено, хотя калечить можно. Есть и другая… скажем, версия турнира — летальная, но таким обычно интересуются фанатики из Бездны. — Тогда ты не участвуешь, — отрезал он. — Я вместо тебя. — Сразу видно, прочитал три страницы и закрыл. Участие звёздного странника обязательно — я не могу послать только тебя, даже если это выглядит логичным. Но и одна драться тоже не буду. Мы пойдём в «два на два». Есть ещё формат «три на три», но он предполагает наличие целителя, да и я не хочу искать никого третьего… — Подожди. Расскажи всё — от самого начала. Он нахмурился, но с видом остался чуть жалобным, и Люмин заулыбалась. Она прочистила горло и взяла его ладонь: — Тебе покороче или подлиннее?