***
Утренние лучи солнца шаловливо заглядывали в окно поместья герцога. Перед широкой кроватью стояли два человека, увлечённо о чем-то разговаривая. Наблюдавшая за происходящим девушка морщила свой нос после каждого сказанного слова, словно они были настолько омерзительны, что их не следовало слышать прекрасной молодой особе, однако она настойчиво стояла за креслом брата, занимая свои руки массажем его плеч. Герцог же сидел в напряжении, одна нога нервно тряслась, он то и дело постукивал подушечками пальцев друг об друга перед своим лицом. — И так, что же по итогу? — наконец спросил Элиот, складывая непонятный инструмент служителя в чемодан. Служитель был одет в длинное мешковатое белое одеяние, волосы его туго заплетены в косу. Монокль мужчины сверкнул, когда он наконец взглянул на герцога. — Она определённо мертва, — оповестил он наконец, прищуром всматриваясь в лицо Роэля. — Я надеюсь, вы понимаете, что меня это не устраивает, — голос Роэля был сладок, словно засахаренный мёд, и от этого руки Мелиссы вздрогнули на плечах брата. — Ваша светлость, я не вправе вмешиваться в бездонность покинувших этот мир, — его голос не вздрогнул, он прикрыл белым покрывалом голову Алексии, ни разу не поморщившись вида мёртвого человека. — Она мертва около шести дней, хоть вы и омывали её ежедневно рийской водой, замедляющей разложение, это неизбежно. — Наконец, он, собрав все свои вещи, взял чемодан и накинул на голову капюшон, готовый уходить. — Вам следует похоронить девушку. — Он, оглянув всех присутствующих, поклонился и последовал к двери. — Сколько вы хотите? — Рука служителя замерла, так и не дотронувшись до ручки. — Сотня, тысяча? Сколько вы хотите? — продолжил Роэль, даже не поднявшись с кресла. — Ваша светлость, деньги не спасут её. — И он наконец дотянулся до ручки. — Ваша семья. — Роэль лениво выдохнул и наклонил голову набок. Служитель повернулся к герцогу, смотря во все глаза. — Я могу избавиться от них самыми неприятными методами, разумеется, я не хотел бы это делать, всё-таки семья — это самое важное для любого. Но также я могу им помочь, слышал, служителям не много платят, однако деньги вас не привлекают. Но что, если я скажу, что смогу помочь вашей сестре выйти в свет и закончить с нищетой? Я могу её пристроить во дворец, или же я могу дать ей титул. Что скажем, например, о титуле маркизы? Безусловно, вы можете отказаться, и я избавлюсь от вас и вашей семьи. Никто даже и не поймёт, в какой момент вас не стало, — лениво парировал Роэль, словно привыкший к подобным угрозам. Чемодан служителя пал на пол, и он ещё какое-то время раздумывал, сжимая свои руки до белых костяшек, лицо искажалось от страха за жизни. Он понимал риски, в особенности свои, если согласится на эту авантюру. — Ваша светлость! — служитель пал на колени, — помилуйте, прошу, я не могу помочь тому, кто уже мертв, — отчаянно взывал он. — Я слышал, служители, практикующие целительство, умеют возвращать души из бездны, и они были подтверждены в летописях, или же вы не умеете? А возможно, вам просто не хочется? — Но, Ваша светлость, если она прошла половину пути до врат перерождения, это будет тяжело, почти невозможно, — на одном дыхании заявил мужчина, не поднимая глаз на герцога. — Почти? — Роэль немного придвинулся к служителю, ближе склоняя к нему лицо, словно пытаясь расслышать каждое слово. — Есть способ, однако, когда от тела начнет исходить запах мертвечины, это будет означать, что она уже не сможет вернуться. — Наконец целитель поднял свою голову, встретившись со взглядом герцога. — Что за способ? — неохотно задал Роэль вопрос, чтобы тот уже перешёл быстрее к сути. — Это… Я о нём только читал, на практике не использовал, но это… — Глаза мужчины заметались по помещению и уткнулись взглядом на тело Алексии. — Продолжай, — одобрительно взмахнул рукой Роэль и откинулся на спинку кресла. — Если в этом мире нет того, что её держит, она не вернется, и этот способ будет бесполезен, — продолжал мужчина, не отрывая взгляда от тела. — Например, она должна быть привязана эмоциями, лучше всего, если она привязана к чему-то клятвой. Было бы прекрасно, если у неё есть муж, и их брак был засвидетельствован священником перед богами. — Он приложил пальцы к своим губам, словно недолго раздумывая о чём-то. — Это сильный способ. Можно её попробовать вернуть. Но какую-то часть своей продолжительности жизни муж должен отдать ей. Для него это будет очень болезненно, но это единственный способ, который может сработать. Нужно быть готовыми к летальному исходу обоих. — Хорошо, — только и сказал герцог, улыбаясь так, словно с его плеч спал непосильный груз. Мелисса испуганно отдёрнулась всем телом от кресла и подбежала к Роэлю, наконец что-то понимая. Элиот так и оставался стоять около кровати, стиснув руки за спиной, а служитель поднялся с колен и покорно улыбнулся.***
Словно всё потухло. Ни света луны, ни силуэтов деревьев, совершенно ничего не было видно; Алексия брела в темноте, не понимая, идёт ли она прямо или сворачивает куда-то. С каждым шагом девушка чувствовала себя как тяжёлый камень, который тянется книзу, пока и вовсе не пала сама. — Этот союз для нас очень выгоден, что об этом думаешь, моя дорогая? — Чей-то мужской силуэт отвернулся от окна, взглянув на сидящую на диване женщину. — Мне нравится этот мальчишка, сколько ему? — Она заинтересованно смотрела на него, полностью откинувшись на спинку дивана, тихонько поглаживая сильно выделяющийся живот под шёлковым платьем. — Шестнадцать скоро, а уже ведёт себя как настоящий мужчина. — Он присел рядом с женщиной, и наконец его черты лица тоже стали видны. — Это да, но, Борнер, мне кажется, она для него будет слишком молода. — Она выдавила нежный смешок, когда мужчина ближе придвинулся к супруге, обнимая её за плечи. — О чём ты, голубушка? Дочерей выдают и за стариков, а он ещё весьма молод. — Он положил свою большую руку на живот супруги, и, почувствовав толчок своей ладонью, его лицо расцвело от нахлынувшего трепета. — Скоро уже, Борнер, она будет с нами. Отец Алексии был очень наивным, хотя и представал перед людьми как высокомерный и жестокий человек без капли эмоций. Изучал каждый шаг своих врагов, однако это никак не поспособствовало в итоге для благополучной жизни его дочери. — Лиара, наша дочь не разделит жизнь с этим грязным отребьем! — Он ворвался в покои жены, которая, опешив, приподнялась с кресла, чтобы подойти к мужу. — Ты о нём? Почему? — Она нежно погладила мужа по щеке, а другой рукой убрала его всклоченные волосы назад. Он выглядел так, будто недавно побывал на поле битвы; его серое, нездоровое лицо смотрело так, словно весь прилив жизни сошёл на нет. — Он… Силуэты тенями растянулись, и Алексия вновь осталась в темноте. Она открыла слипшиеся от слёз глаза и первым делом заметила, что лежит на траве, облокотившись о камень, поблизости никого не было, да и место, где она находилась, не было знакомо. Руки затряслись, она нервно сглатывала вязкую слюну и, пытаясь хоть к чему-то прислушаться, только разочаровывалась. Только ветер, и ничего больше не было слышно. Девушка с трудом поднялась и, еле перебирая затёкшие ноги, последовала по тропе. — Проводник? — неловко спросила она у пустоты, но никто, кроме шороха веток, ей не ответил. — Проводник, — громче продолжила она, боясь, что осталась одна. Девушке не хотелось безысходно превратиться в такое же чудовище, какое видела ранее. — Проводник! — Последний слог она выдавила каким-то писком, она настойчиво шагала вперед, пытаясь совладать со своими слезами, нижняя губа тряслась от страха, и она нервно закусила её. — Этот ребёнок — последняя твоя душа, обещаю, — рядом, где-то сбоку, послышался властный затухающий голос. Алексия остановилась и быстрее пошла в глубь леса, пытаясь добраться до источника голоса. — Думается, то же самое мне говорили двадцать лет назад, — усмехнулся другой. — Она точно последняя, проводи её с честью. — Алексия остановилась возле одного из деревьев и, прислонившись, всматривалась в силуэты. Отвечавший был крупнее проводника, облачённый в рваные лохмотья, а на накинутом на голову капюшоне красовался венок из роз. Алексия сразу вспомнила, что видела его, ещё когда только очнулась в бездне. Он определённо был Всеразрушающим. — По-вашему, я шут, который обязан развлекать? Я проводник и полностью выполняю свою обязанность, а для неё уж слишком, — иронично закончил он, оставаясь стоять на своём месте, пока Всеразрушающий незаметно придвинулся к нему ближе. — Ты так сильно хочешь попасть в небытие, это даже похвально. Твои видения… — Он ткнул в грудь проводника своим костяным пальцем, показывающимся из-под широкого рукава. — Теперь ты их стал видеть вместе с её воспоминаниями? — Я должен отчитываться? — как-то склонив голову, спросил проводник, а из-под капюшона вывалилась прядь чёрных волос, тенью падая на плечо. — Нет, но твоя память возвращается, это и говорит о твоём конце службы. — Память? — недоверчиво спросил проводник. — Что вы несёте? — Неужели ты не понял, Домиан? — Фигура повернула свою голову в сторону Алексии, и она прикрыла рот рукой, чтобы не издавать звуков. — Она пришла в себя, — тихо закончил он и испарился туманом. Проводник повернулся в сторону Алексии и последовал к ней. Девушка быстро побежала обратно туда, где лежала, и села возле камня, так, словно и никуда не уходила. — Подслушивать грязно даже здесь, не делай так больше, — заявил он, сложив руки на груди, капюшон вновь вернулся на место, словно прошедшего дня и не было. — Прости, — втянув голову в плечи, стыдливо пролепетала девушка. — Тебя зовут Домиан? — неуверенно задала она вопрос, нервно ёрзая на траве. — Не знаю. — Но как же? Он же назвал тебя так, неужели ты всё-таки был когда-то… — Не успев подумать о словах, девушка их уже выпалила, и проводник остановил её поток вопросов. — Не лезь не в своё дело, человек! — повысив свой голос, он резко осёкся, и его плечи мгновенно поникли. — Прости, — она виновато опустила голову, понимая, что ей требуется научиться контролировать своё любопытство. — И не извиняйся, выглядит жалко, — раздражённо выпалил он, наблюдая за девушкой. — Прости, — ещё ниже опустила она голову, почти шёпотом произнося очередные извинения. — Ох, — он разочарованно выдохнул и отвернулся. — Я надеюсь, ты уже можешь идти? Попробуем больше не попадаться на глаза паразитам. — Зачем ты носишь капюшон? — Она резко подняла голову на повернувшегося к ней мужчину и в мгновение осеклась, прикусывая щеку изнутри. — Чтобы такие, как ты, почаще об этом спрашивали, — съязвил он. — Ты уже много душ проводил? — Считая, что ещё один вопрос ей не навредит, Алексия оценивающе посмотрела на проводника, который словно стал к ней ближе. По крайней мере, девушка не чувствовала от него угрозы, и вопрос был скорее шутливым, чем самим вопросом. Ей было уже неинтересно слушать ответы, она забавлялась его реакцией. Девушка давно не чувствовала необязанного общения с кем-то, и ей это нравилось. — Достаточно, чтобы от них устать. Проводник повернулся к тропе и, казалось бы, снова последует вперёд, не дожидаясь Алексии, однако, пока девушка отряхала своё платье от прилипшей травы, он обернулся к ней и будто изучающе следил за её движениями. — Что? — Девушка, не убрав руки от платья, вопросительно посмотрела на мужчину, который выжидающе стоял на расстоянии двух шагов от неё. — Если устала, я могу понести тебя? — Он не предложил, а именно спросил, неуверенно, и его всегда безэмоциональный голос поник, а в конце и вовсе стал почти шёпотом. — Зачем? Я не устала… — неуверенно ответила она, разглядывая его силуэт. — Как хочешь, — привычно холодно ответил он на её слова и пошёл вперед, заметно замедлив шаг. Кажется, проводник хотел выполнить свою часть обязанностей максимально хорошо, раз после встречи с Всеразрушающим стал больше уделять внимание девушке. Луна вновь уменьшилась, став полумесяцем, ветер завывал неприятным воем, каждый шаг было слышно, как удар стали о камень, пахло терпким запахом деревьев, которые гнили, но это было куда лучше, чем вонь от паразитов, которая тянулась на далёкие расстояния. — Ты тогда говорил, что от того паразита не пахло мертвечиной, а должно было пахнуть? — Да, но этот… — Осёкшись, он перебрал слова в своей голове и невозмутимо продолжил: — Хозяин бездны решил над нами подшутить и закрыл от нас этот запах. — Зачем? — Тебе не кажется, что ты слишком разговорчивая? — Это плохо? Я умерла, неужели мне даже тут нельзя разговаривать? — Мне нужно поскорее проводить тебя до врат. — Я поняла, что ты неразговорчивый, но тебе не кажется, что резкие слова могут и задеть? — Обычно я не разговариваю с душами, а ты просто без умолку трещишь. — Что? Да ты просто самый пустой человек, которого я когда-либо видела в своей жизни! Алексия возмущённо посмотрела на него, сильно стискивая пальцы в кулаке, и ещё какое-то время они стояли, смотря друг на друга. Атмосфера среди них отчего-то накалялась, девушка почувствовала что-то неприятное вокруг и заметила, как плечи проводника нервно подёргиваются. Сначала Алексия подумала, что ей показалось, но в один момент он выдавил смешок. — Т-ты смеёшься? Мёртвые могут смеяться? — озадачено спросила девушка, расслабляясь. Мужчина быстро замолк и, подойдя ближе к девушке, посмотрел на неё. — Я не человек, и это уже не жизнь, а смерть, девочка, — рукой он обвёл пространство, — эмоции мне чужды. — Но ты определённо смеялся, а это эмоция! — возразила девушка. Проводник ничего не ответил, лишь ещё немного постоял, глядя на Алексию, а после последовал по тропе дальше. Больше они не издали и звука, идя в тишине. Алексия жила в Хивине, рядом с чистым морем, которое видела лишь единожды, так как окна её крыла не вели на просторы моря, зато она могла увидеть город в близлежащем расстоянии, но, увы, из-за рядом стоящих гор Сирас на другие города попросту было невозможно посмотреть, хотя Алексия знала, что за ними располагается Вересия, куда она мечтала попасть с самого детства, но судьба распорядилась по-другому. Глубоко выдохнув, Алексия ближе подошла к проводнику, чтобы не отставать, она смотрела себе под ноги, — скудные пейзажи бездны её больше не привлекали, а мысли в голове путались. Всё как одно говорило Алексии лишь о непонятии происходящего. Девушка не знала, по какой причине видит прошлое, о котором никогда бы и не узнала, но они приходят к ней так, будто какой-то толчок давал волю видениям, и это тоже непонятно. Отчасти. Рассматривая широкую спину проводника, она вспомнила о его словах: он забирает часть её воспоминаний или, точнее выразится, забирает эмоции. И ведь не просто так. Это подавляет в человеке желание вернуться, тем самым они легче отпускают всё, что было при жизни, ведь свежих, горящих эмоций они не испытывают. Однако это всё равно не всегда эффективно. Порой люди всё равно находят способ затонуть в пучине прошлого, упрямо стараясь не забыть. А потом, как маленькие потерянные дети, блуждают, но уже без проводника, ведь он никого не тянет за собой, просто показывает нужную дорогу, открывая взору именно ту тропу, и ты, если идёшь следом, не заплутаешь, но забывшись, можно не заметить, как единственный знающий этот мир исчезает из поля зрения, а ты поздно возвращаешься в реальность из своих жизненных метаний, и когда понимаешь, что это теперь точно конец и обратного пути нет, уже станет поздно искаться по бездне в поисках врат — попросту потеряешься, и лишь когда Всеразрушающий сжалится, придёт и даст подсказку для того, чтобы всё-таки добраться до врат, тогда лишь будет надежда на путь в перерождение, вот только… Единицы самостоятельно бросают прошлое, мало кому удаётся попрощаться с собой настоящим, чтобы уйти в будущее. Алексия ударилась головой о спину проводника и невольно ойкнула. Он остановился, девушка по привычке носом стала искать приближение паразитов, но пахло только мокрой травой и чем-то эфирным. Девушка подняла голову, неуверенно обошла мужчину и, смотря по сторонам, увидела вдали, медленно перерастающие из скучных полей в алые, настолько красные поля, что навивали воспоминания о прошлом. Кровавые пятна на стенах приёмного зала, где лежали друг на друге мёртвые люди, обильно омывая своей кровью каменный пол, и там умерла Алексия. Цветы на поле поштучно цвели уже рядом с Алексией и проводником, а вдали располагалось целое кроваво-алое поле, которое удручённо освещала луна. — Мы почти пришли… — как-то уныло сказал он и пошёл вперёд, почему-то замедляя шаг. Алексия заметила, как пристально он смотрел на поля, однако девушка не могла разделить с ним этой странной заинтересованности, она попросту не видела в них ничего интересного, и только запах благоволил о наконец освежающем настоящем. Сладкий пряный запах, напоминающий ранний рассвет и сияние утренних звёзд в летние дни благоволил о чём-то эфемерном. Это были цветы — рдяные розы, за которыми следуют мёртвые, вкушая цветочный аромат, заворожённо всматриваясь в них, фантазируя о полюбившихся моментах, которые уже не вспомнить с бывалыми эмоциями. Алексия видела эти цветы как проблему, которая мешала людям жить в Вире нормально, заставляла бояться этого события каждые десять лет, будто проклятие, неожиданно начавшееся и до сих пор не закончившееся. Проводник остановил Алексию, положив руку ей на плечо, она вопросительно взглянула на него и, проследовав за его невидимым взглядом, посмотрела на то, что его остановило. Человек ходил по поляне, аккуратно обходя шипы роз, он срывал самые распустившиеся бутоны, а после клал их себе прямиком в разинутый рот. Даже не прожёвываясь, он засовывал ещё бутоны, а после, заметив наблюдателей, повернулся к ним и, улыбнувшись, демонстративно раскрыл рот, откуда вязко потекла кровь по подбородку, капая на цветы. Это существо определённо было человеком, или хотя бы выглядело как он. Человек стал ближе подходить, сокращая пространство между ними. Он немного пошатывался, но в основном старался идти спокойно, в какой-то степени размеренно. Он не торопился выбраться на тропу, будто боялся чего-то, и остановился в трёх шагах от Алексии и проводника. Алексия с опаской наблюдала за коротковолосым юношей, у кого при свете луны волосы казались светлыми, а черты лица выглядели аккуратно. Его тёмные глаза смотрели на девушку без ненависти, чувства голода или одержимости, что присуща потерянным душам, он просто вглядывался, чуть сузив глаза и сведя брови к переносице. Резко его губы раскрылись в приветливой улыбке, и он сразу же заторопился вытирать подбородок рукавом серой рубашки, которая была неряшливо застёгнута на пуговицы. Он размазал кровь по щекам и начал осматривать себя на наличие грязи, быстро смахивая листья с рваных штанов, а после повернулся к девушке и раскинул руки для объятий, направляясь к ней. — Леди, рад вас увидеть! — воодушевлённо воскликнул и остановился возле границы поляны перед вытянутым лезвие косы, которую проводник предусмотрительно заранее достал. — Я думал, что вас так и не увижу! — игнорируя лезвие возле своего горла, юноша сделал обиженное выражение лица. — Знаете что, юная леди, тогда, возле двери, я долго простоял, но вы так и не вышли. Алексия вопросительно посмотрела на существо, недоверчиво, подступаясь ближе к проводнику. Юноша же лишь обиженно вздохнул и раскинул разочарованно руки. — Я тогда просил вас о помощи, — с почти увядшей надеждой воскликнул он, пытаясь достучаться до девушки, — а я ведь говорил, что он за тобой придёт, ведь Всеразрушающий… — Заткни свой рот, падаль! — перебил юношу проводник, настойчиво приставляя лезвие к его горлу. — С чего я падаль? Да, не смог отомстить за свою смерть, неудачно розой по макушке получил… Вообще-то, было больно! — расстроенно буркнув, он жалостливо смотрел на Алексию. Девушка помнила тот день, когда принимала ванну и кто-то ходил по её комнате и просил о помощи, но в тот раз у него был вязкий голос, больше похожий на что-то нереальное, а сейчас он говорил плавным голосом и выглядел обычно. — Да, леди, это я! Свежий смерий, если быть точнее, — задорно рассмеялся он озадаченному лицу девушки. — Но тогда ведь… — Вскинув на юношу заинтересованный взгляд, девушка немного ближе подошла к нему, чтобы разглядеть. — Ну-ну, леди, если бы вы тут побродили с недельку-другую одна, то ваш голос мог быть куда хуже, — словно прочитав её мысли, он ответил, даже не удивляясь её недоумению, читавшемуся в глазах. — Почему тогда… — Потому что тот, кому я хотел отомстить, был близок к вам, как минимум я это чувствовал. Он словно читал все её мысли наперёд и довольно улыбался своими тонкими губами, видя удивление девушки. Алексия отошла от проводника, с интересом рассматривая человека. Он протягивал ей руку, не обращая внимание на боль, что причиняло лезвие косы. — Если коснёшься его, он может сожрать тебя, — предупреждающе заявил проводник, удерживая Алексию за плечо. — Я ещё в своём уме! — оскорблённо защищая свою честь, смерий отошел от проводника, когда кровь от пореза на горле стала капать ему на воротник. Вдали полей раздался затухающий звук голосов и свист ветра. Из-под кустов роз стали подниматься люди, неуклюже пошатываясь, они смотрели на свои руки и возмущённо бранились, не замечая того, что за ними наблюдают. Их было много — тех, кто вернулся из мира людей обратно в мёртвый.