Операция "Малфой-Менор" пошла не по плану

      Август — сентябрь 1998 г.       На слушании с Гермионы сняли все обвинения, и остаток лета она провела у Уизли. Наряду с другими местами расположения Ордена во время войны, дому Уизли потребовались значительные ремонт, охрана и перестройка. И это заставило её задуматься о происходящем. Во всём Гермиона винила связь, но Малфой почему-то стал появляться в её мыслях всё чаще и чаще. И это была не легилименция, как на войне, а просто её мысли. Будто бы связь специально хотела их свести, на что Гермиона была решительно не согласна. Не раз она вставала посреди ночи, когда Малфой пробирался в её сны, тогда она шла в одну из комнат, где шёл ремонт, и красила стены.       Иногда к ней приходили и Уизли или Гарри, в зависимости от того, кто ещё не мог заснуть. Кошмары — извечная проблема для всех, кто до сих пор переживает события прошедших военных дней и потерю близких. Однако лично Гермиона чаще сталкивалась с паническими атаками или беспочвенным беспокойством, чем с ночными кошмарами. К её удивлению, в одну такую ночь её утешением стал Перси.       Он стоял на входе в старую комнату близнецов, наблюдая за ней, красящей стены. Гермиона впервые заметила, как его непроницаемое выражение лица сменилось мелькнувшими эмоциями — наверное, Перси снова и снова прогонял в голове момент смерти Фреда. Она вложила кисточку в его руку, и молча продолжила свою работу.       — Можно я кое-что спрошу?       И снова Гермиона удивилась, что Перси заговорил первый, но только заторможено кивнула и продолжила красить стену.       — Моя семья… они не против, что я к ним вернулся?       Гермиона опустила кисточку и повернулась к Перси. Он не смотрел ей в глаза, уставился в банку краски.       — Твои родители очень рады, что ты вернулся, а братья и сестра переживут, всё в порядке.       Повисло молчание, хотя было понятно, что разговор на этом не закончен.       — Я их предал.       Гермиона глубоко вздохнула. Она видела, как много слёз пролила его мать. Слышала те гадости, что говорили о нём его братья. Но произнесённое Перси слово «предал» затронуло и её. В голову сразу пришли мысли о помолвке и о собственных ногах, ведущих её к Малфоям по одному только приказу Волдеморта. Сознанием Гермиона была предана своим друзьям, но вот её тело предало и её саму, и всех остальных.       — Последние годы жизни Фреда я провёл в своей квартире, злясь на своих родных за то, что те не поддержали полоумного фанатика, который впоследствии оказался неправ.       Перси со всей силы бросил кисть в стену, после убрав образовавшееся пятно краски палочкой. Собственные тёмные мысли начали терроризировать голову Гермионы.       — Они до сих пор смотрят на меня как на предательницу, хотя я и есть предательница, — пожаловалась она, вспоминая, как на неё смотрели окружающие, когда она ходила по Хогвартсу или другим публичным местам. Гермиона глубоко вздохнула, пытаясь успокоить нервы.       — Фред меня простил. Правда, простил. Он шутил со мной, а потом… — Перси ещё пару секунд смотрел на стену, а потом повернулся в ту сторону, где раньше стояла кровать Фреда.       Гермиона не знала, что ответить. Она понимала, как себя чувствует Перси, это было понятно как минимум по взглядам некоторых членов его семьи. Но, опять же, они его семья и простят его. А вот Гермиона не была уверена, простит ли её магический мир за ту паутину лжи, что Волдеморт на неё нацепил.       — Твоя семья тебя любит. Они все тебя простят. Ты правильно поступил, присоединившись к ним во время сражения. — Она попыталась ободряюще улыбнуться.       Перси благодарно улыбнулся в ответ, продолжая красить стену. С мгновение Гермиона колебалась, но потом тоже повернулась обратно к стене.       — У меня есть пара знакомых, если вдруг ты хочешь подать в суд на газеты.       И снова Гермиона удивилась, чуть ли не рассмеявшись его словам. Она опёрлась на свежеокрашенную стену, не волнуясь об испорченной пижаме. Она читала каждую статью, анализировала каждую деталь и плакала. Много плакала.       Но одним утром газета до неё не дошла, как и последующие. Гермиона понимала, что вся семья Уизли их читает, потому что каждый день они пересказывали ей актуальные новости, но новые газеты они передавали друг другу, чтобы каждый смог её просмотреть, но до рук Гермионы они так и не доходили. Поначалу она расстроилась, но позже бремя спало.       — Я не могу подать в суд на газеты за то, что в них меня называют Малфой, — она снова посерьезнела.       Перси кивнул, обдумывая свои следующие слова:       — За последние несколько лет я многое прочитал о чистокровных законах. — Он глянул на неё. — Ну чтобы принять новые законы, понимаешь?       Гермиона кивнула, понимая, что Перси пришлось принимать участие в создании новых законов ещё во времена Волдеморта.       — Древнюю магию сломать сложно, но можно. — Перси потёр затылок, не зная, как же ему всё объяснить. — Ну то есть у вас с Малфоем, вы… — Его уши покраснели.       Гермиона испуганно вздохнула, тут же отрицательно покачав головой.       — Мерлин, нет.       — Получается, магию разрушить можно. Подробнее об этом я не читал, но, наверное, записи где-то сохранились, даже если связь и создал Сама-знаешь-кто.       — Спасибо, — тихо произнесла она, обдумывая сказанное.       Они ещё некоторое время красили стены, пока не решили, что уже пора возвращаться в кровати. Оставшуюся часть лета Гермиона не без улыбки наблюдала за Перси, всё больше и больше вливающегося в семью.       Какая-то часть её даже начала верить, что общество так же легко примет и её. В конце лета троица уже обсуждала планы на будущее. Ни Рон, ни Гарри не хотели возвращаться на восьмой курс. Они утверждали, что уже готовы идти работать. Гермиона же решила им пока не говорить, что для изучения профессии им нужно будет пройти обучение и сдать кучу тестов. Сама она тоже подумывала найти работу, а Перси вскользь упомянул, что в их отделе есть свободное местечко.       А когда она сообщила друзьям, что всё-таки хочет вернуться в Хогвартс, оба облегчённо вздохнули. Гермиона попыталась расспросить, почему они так рады её возвращению в школу, но Гарри и Рон лишь махнули рукой.       К несчастью для Рона, одним вечером он встретил прогуливающуюся Гермиону. Они встречались ещё с момента её слушанья. После случившегося в Тайной комнате они часто держались за руки и целовались в щёчку, но сама она чувствовала себя так, будто вынуждена всё это делать, а под взглядами членов его семьи это казалось ещё более странным.       В тот вечер Гермиона хотела бы побыть одна, но решила, что лучше воспользоваться возможностью и узнать, почему Гарри и Рон так странно переглядывались между собой, а по нервозности Рона можно было сказать, что это неспроста. Он взял её за руки и перевёл взгляд на сцепленные ладони.       — Говори уже, — нетерпеливо попросила Гермиона.       — Нам с Гарри сказали, что нас возьмут на работу, на первые позиции, потому что мы были активными участниками в войне.       — Это же замечательно.       Рон наконец-то поднял взгляд, и по нему можно было сказать, что он не согласен с её словами.       — Миона, тебе же такого не предлагали.       — Перси предложил мне какую-то должность.       Возвращаться в Малфой-Менор ой как не хотелось.       — Сначала нужно будет подать заявление, к тому же эта работа гораздо сложнее нашей. — Рон звучно сглотнул и заправил выбившийся локон Гермионе за ухо. — Мы сказали, кем хотим работать, и нам предложили лучших тренеров.       Гермиона разорвала зрительный контакт, переведя взгляд на торс Рона. В глубине души она надеялась, что работу ей предложат в следующем году — вдруг все просто думали, что она решит вернуться в Хогвартс. Но мозги у неё всё же были, хотя в данной ситуации лучше бы она была настолько же глупая, как и те сплетницы, с которыми она делила комнату в школе.       — Я же никак вас не предавала.       В глазах собирались слёзы. Уже знакомое чувство беспокойства затапливало сознание.       — Знаю, и Гарри знает, весь Орден знает, даже Кингсли знает. — Рон поглаживал её по щекам, стараясь успокоить. — Но многие уже знают о вашей связи с Малфоем и думают, что, устроившись на работу в Министерство, ты будешь помогать Малфоям обрести власть над магическим миром.       — Люциус в тюрьме, Драко, скорее всего, скоро к нему присоединится, а Нарцисса будет разбита горем.       — Мы тебе верим, и ты это знаешь, но ведь есть куча людей, которые ставят твою преданность нам под сомнение.       Слёзы текли по щекам, и Гермиона ничего не хотела с этим делать, сосредоточившись на судорожном дыхании, пытаясь его успокоить. Поначалу Рон вытирал её слёзы, но уже через пару мгновений просто сжал Гермиону в объятиях. Она чувствовала короткие поцелуи в макушку, но ощущение предательства так сильно давило на плечи, что обнять Рона в ответ она не могла.       Дело не в том, что ей приходилось заставлять себя отвечать на его действия, просто Гермионе в тот момент нужно было сосредоточиться. И выкинуть из головы все мысли о Малфое и связи с ним, сосредоточившись на его прикосновениях и словах, и избавиться от дурацкого ощущения, будто бы она какая-то ужасная обманщица.       На всё остальное энергии просто не оставалось.       Когда слёз уже не осталось, Рон повёл Гермиону обратно в дом, придерживая за талию. Гарри и Джинни сидели на скамеечке, наслаждаясь проведённым вместе временем, потому что уже совсем скоро Джинни отправится в Хогвартс. Но когда они увидели серьёзные лица друзей, поняли — вообще, понял Гарри, а Джинни догадалась, — о чём сейчас шёл разговор.       — Это будет потрясающий год. — Джинни сжала её в объятиях. — Это будет мой год, без всяких других Уизли.       Гермиона без особого энтузиазма кивнула. Она лишь извинилась и ушла, оставив обеспокоенных её поведением друзей.       Обычно лето пролетало довольно быстро, потому что ученики довольствовались выделенными им каникулами, но в этот раз никакого лета будто бы и не было вовсе — Гермиона совершенно не хотела возвращаться к тем людям, которые смотрят на неё, как на самого Волдеморта. Если бы не упорство в учёбе и не желание окончить школу, она наверняка нашла бы себе какую-нибудь работу в архиве, ну, или в другом месте, где нет людей.       Это не первый раз, когда Уизли провожают её на вокзал, но это первый раз, когда её родители об этом не знают. Гермиона решила отложить эту проблему на потом, когда закончатся судебные разбирательства. Как-то не очень хотелось снова прятать их на другой континент. Поэтому в тот день с ней были лишь Молли, Артур, Джинни, Гарри и Рон, который крепко прижимал её к себе. Гермиона оценила его этот жест, но люди же шептались.       Уже в поезде Джинни проталкивалась через толпу, таща за собой подругу и грозно глядя на каждого, кто не желал двигаться с места. Правда, все тут же отступали в сторону, когда понимали, кто идёт за ней. Гермиона помнила, что такое же отношение у младших студентов было и к Драко, и эта мысль вызвала у неё отвращение. Наконец-то Джинни нашла свободные места в купе с Луной и Невиллом — те первые улыбнулись Гермионе, ни на мгновение не засомневавшись.       Она попыталась выдавить улыбку в ответ и была невероятно рада, когда Луна начала рассказывать о своих летних приключениях. Приятно было послушать её болтания о чём-то незначительном или вовсе несуществующем. К сожалению, в Хогвартсе дела лучше не пошли. Гермиона была рада видеть своих профессоров, но все, кроме Макгонагалл и Хагрида, её сторонились, пряча обеспокоенность за маской дружелюбия. Все уже знали о той связи, что объединяет её и Малфоя.       Одним днём ещё на первой неделе обучения Гермиона решила позаниматься в своём общежитие. Теперь она делила комнату с Джинни, Парвати и парочкой других семикурсниц. В то время как Джинни дружила с Гермионой и Луной, Парвати общалась с двумя другими девочками, потому что её лучшая подруга Лаванда погибла во время войны. Но никто из них не проводил свободное время в спальне, предпочитая ей общую гостиную, поэтому собственная кровать — лучшее место для Гермионы, чтобы спокойно сделать уроки. Получше библиотеки, где на неё смотрит буквально каждый.       Она случайно обронила перо на пол и, выругавшись себе под нос, полезла его подбирать. Гермиона присела на корточки, наклонившись, поэтому вошедшие в комнату девочки её не видели.       — Похоже, миссис Малфой решила пойти в библиотеку, — хихикнула одна из семикурсниц, а Гермиона замерла.       Она не знала, почему так сделала, но, раз она уже была наполовину под кроватью, забралась чуть дальше, чтобы девочки её совсем не заметили.       — Можешь себе представить, Рон Уизли ведёт себя так, будто бы они встречаются?       — Ну она всегда была падка на завидных холостяков. Помнишь Крама?       — До сих пор не понимаю, что он нашёл в этой лохматоголовой, — это уже была Парвати.       Гермиона задержала дыхание, когда кто-то сел на её кровать, и чуть не воскликнула, когда этот кто-то скинул с постели на пол книги.       — Интересно, а с Гарри у неё тоже что-то было? Они же такие прям друзья, надо будет у Джинни спросить.       Гермиона шумно вздохнула, только потом поняв, что она вообще-то прячется, но смех девочек заглушил этот звук. Она закрыла рукой нос и рот, предотвращая любую другую такую оплошность, и пожелала оказаться где-нибудь в другом месте.       — Я слышала, она вернулась в Хогвартс только потому, что Министерство отказалось устраивать её на работу.       — А вы знали, что во время войны она все секреты Поттера сдавала Малфоям, посылая им письма с совами? Понятное дело, оно не хочет, чтобы такая предательница вела государственные дела.       Снова раздался смех, и ещё одна книга упала на пол. Гермиона еле сдержала слёзы, теперь неуверенная, зла она или расстроена, или вообще ей было невероятно жаль за их же глупость. Насколько она помнила, ни одна из этих девочек не сражалась во время войны столько же, сколько сама Гермиона. Но конечно, лучше же просто сделать вид, что Грейнджер воевала с Пожирателями Смерти, только чтобы все не подумали, что она работает на Малфоев.       — Наверное, она с обоими спит, иначе почему они так защищали её на суд… — договорить девочке не дала открывшаяся дверь.       — Ну-ка слезь с кровати Гермионы, — раздался голос разозлённой Джинни, и Гермиона почувствовала, как человек встал с постели.       Девочки рассмеялись и направились в сторону двери.       — Наверное, она это часто ему говорит.       Джинни не ответила, потому что не знала контекста разговора. Дверь закрылась, послышался звук удаляющихся шагов. Гермиона не знала, когда по щекам начали течь слёзы, но уже через секунду сняла с себя маску непроницаемости и позволила себе зарыдать.       — Гермиона?       Она аж подпрыгнула, ударившись головой, когда Джинни приподняла покрывало и уставилась на неё своими голубыми глазами.       — Ты что здесь делаешь?       — Перо поднимаю.       Она ещё мгновение смотрела на неё, а потом просто легла рядом, беря руку подруги в свою. Они не говорили, Джинни просто дала Гермионе поплакать и была рядом. Через некоторое время всхлипы стихли, и Гермиона набралась смелости спросить:       — Ты тоже будешь меня ненавидеть?       — Никогда.       Гермиона подняла голову и взглянула на подругу.       — Что, если Перси ошибался и связь разорвать нельзя?       Она прочитала чуть ли не каждую книгу на эту тему, что только были в библиотеке, но ни в одной из них она не нашла ничего подходящего.       — Ты всё ещё будешь мне как сестра.       — Я не смогу встречаться с Роном…       — Ты была моей сестрой семь лет, а с Роном вы встречаетесь всего несколько месяцев.       — А что, если мне придётся переехать к Малфоям?       — Тогда я приду к тебе в гости и мы там всё приукрасим. — Джинни с улыбкой посмотрела на неё. — Там же место просто восхитительное, просто у Малфоев ужасный вкус.       Гермиона приподняла уголки губ и уставилась на ножку кровати. Её беспокоила ещё одна мысль, но озвучивать её было страшно. Появилась она ещё с того момента, как Гермиона заметила, что Малфой постоянно появляется в её голове, в мыслях, чего не было с Роном.       — А что, если связь заставит меня в него влюбиться?       Джинни повернулась к Гермионе и также повернула её голову на себя, придерживая за подбородок.       — Тогда я самолично приду к хорьку и скажу ему, что лучше бы он обращался с тобой должным образом, иначе его жизнь превратится в настоящий ад. Да, убить его, может, и не смогу, но, если он будет плохо себя вести, точно пожалеет об этом.       Гермиона рассмеялась, представив, как её подруга с бешенством в глазах кидается на Малфоя.       — Я всё ещё буду тебя любить, и Гарри будет, и даже мой брат, — уверенно заявила Джинни.       И снова молчание, но до ужаса комфортное. Обе смотрели на кровать. Когда за дверью послышались смех и шаги, Джинни просто достала палочку и заклинанием заперла дверь, сжимая руку Гермионы.       — Закрыто? Почему дверь закрыта?       — Карма — та ещё сучка, — пробормотала Джинни, вновь улыбаясь Гермионе.