Проржавевшие качели

Раннее утро встретило Саюри бессовестным холодом и практически ощутимым туманом. Роса осела на ржавых цепях качели, нерешительно касаясь окоченевших пальцев девушки.  - Как же курить хочется...  Ода тяжело вздохнула, запрокинув голову и устало посмотрев на бледно-голубое небо, которое только-только тронули первые лучи рассвета. Давненько она на улице не ночевала.  Всë тело затекло, глаза слипались да и настроение ни к чёрту. Саюри следовало вернуться с повинной и, упав на колени у порога, вымаливать прощение у отца. Схема рабочая, но девушка её по понятным причинам недолюбливала, оставляя на крайний случай. Альтернатива - ещё, как минимум, сутки шариться по улице, ожидая пока гнев родителей поутихнет.  Услышав шаги, Ода удивилась. Как должна была выглядеть мамаша и его отпрыск, которые сочли, что сейчас самое время поиграть на площадке?  Ответ на этот вопрос Саюри не узнала, потому что вместо предполагаемых родителя с чадом, она увидела кое-кого похуже. Через низенькую ограду переступал на своих ходулях Ойкава Тоору в клетчатом пледе на плечах и двумя кружками.  Несколько секунд девушка молча наблюдала за деловым волейболистом, бодро чешущим к ней в домашних футболке и портках, придя в итоге к выводу, что фляга его свистит в оба пальца.  Остановившись перед Одой, парень протянул ей одну из кружек с на удивление нейтральным лицом. Первым порывом Саюри было, разумеется, вылить содержимое волейболисту за шиворот. Однако что-то подсказало девушке, что это не самый продуктивный способ начать общение. Приняв кружку, Ода недовольно поморщилась, поняв, что там не чай, не кофе, и даже не цикорий, а какао. Будучи маленькой Саюри с полной серьёзностью собиралась отправить письмо лично императору Акихито с просьбой о запрете этого напитка на государственном уровне. Впрочем, сейчас девушке пришлось поступиться принципами и сделать глоток.  Ойкава тем временем сел на соседние качели и начал снимать с плеч плед.  - Даже не думай, - Ода угрожающе прищурилась - мы с тобой не подружки на ночевке.  - Понял, - Тоору спокойно запахнулся обратно и тоже отпил из кружки.  Некоторое время оба подростка молчали. Качели поскрипывали, туман медленно отступал. Первые лучи бледного солнца вскарабкались на крыши домов.  - Как ночка, Энн Бонни? - спросил наконец парень.  - Как будто бы было хорошо, - очень серьёзно ответила Саюри - до тех пор пока ты не пришёл.  - За такое можно и какао назад забрать, - заметил Ойкава.  - Это если ты сможешь у меня его отнять, - усмехнулась девушка.  Тоору тоже слегка улыбнулся. По его обманчиво расслабленной позе совсем не скажешь, но волейболисту сейчас было ужасно неловко. Возвращаясь этим утром домой с ранней пробежки, парень вспомнил об Оде. Это немного удивило его. Стоя перед закипающим чайником в насквозь мокрой от пота футболке, Ойкава недоумевал почему его мысли вновь и вновь возвращались к следу от удара на щеке Саюри, к её едва заметно потускневшим зелёным глазам. И ладно если бы эти мысли отзывались в нём волной злорадства, но это было не так.  Девушка не выходила из головы волейболиста пока он был в душе, сушил голову вредным феном, то и дело дергающим его током, ставил чайник и заваривал проклятущее какао.  - "Да Энн Бонни точно там не будет," - раздражённо думал парень, идя по направлению к детской площадке с кружками какао и чувством того, что он полный идиот.  Тоору не смог бы сказать точно, что испытал, увидев Оду на том же месте, где оставил её вечером.  Он ощущал заползающую под плед влажную прохладу утра, напряжение в руках из-за боязни разлить напитки, ноющую боль в потянутой лодыжке, усталость после пробежки и ещё много чего. Разве что, возможно, не так остро, как Ойкаве хотело казаться, чтобы скрыть за этими мелкими неприятностями зашевелившуюся меж рёбер тревогу.  Тёмные круги под усталыми глазами, мятая в край одежда, подрагивающий уголок губ. Саюри явно хотелось курить и спать. Парень понимает, что какао ей вряд ли сильно поможет и произносит, вероятно, самую глупую в жизни фразу:  - Не хочешь зайти ко мне?  Прозвучало раз в сто более по-идиотски, чем Тоору предполагал. Надо было всë-таки сыпануть в какао крысиного яду для вкуса.  - Домой к себе приглашаешь? - брови девушки взлетели аж до редких перистых облаков.  Подросток пересилил испанский стыд за самого себя и посмотрел на Оду. Еë глаза искрились и переливались от насмешки. Шипучка в зелёном чае.  - Что ж ты раньше не сказал, что у тебя ко мне есть чувства? - продолжала словоблудить Саюри, пребывая в полнейшем восторге от мрачно-недовольной физиономии волейболиста.  Ойкава не собирался слушать трëп наглой школьницы и решительно встал с облегченно скрипнувших качелей. Мысленно колдуя девушке понос, описторхоз и панариций, подросток направил шарниры в сторону выхода с площадки, но стоило сделать пару шагов, как Ода его окликнула.  Глубокий вдох прохладного утра, глубокий выдох ненависти к хорошо вам знакомой особе и Тоору, пересилив себя, обернулся.  Саюри сощурилась и улыбнулась, без труда считав по кислой мине волейболиста, что он о её персоне думает. Одним глотком опустошив кружку, девушка встала и размяла шею.  - Веди, - наконец выдала Ода, гордо вскинув подбородок - так уж и быть, вымою за собой чашку.  - Посудомоечного средства не хватит, - язвительно отозвался Ойкава, упирая руку в бок - тут понадобиться стерилизация радиационным методом.  - Если у тебя дома есть необходимая установка, просто научи меня ею пользоваться, - не сдалась Саюри.  - Энн Бонни самая настоящая пиратка, - не выдержав, усмехнулся Тоору - дуй за мной. 

* * *

Ойкаве Минеко не повезло с характером. Нельзя быть мягкосердечной и красивой. Таких только в книжках любят, в жизни же они не выживают. И у Минеко не получилось. Если бы не рождение Тоору, она не смогла бы заставить себя стать прочнее. Так было нужно, чтобы защитить ребëнка от мужа.  На небольшой кухоньке в бирюзовых тонах пахло едой и теплом. Из шипящего помехами радио у раковины доносились бодрящие песни, сквозь окно на плитку падали яркие лучи солнца. Минеко готовила бенто, сушила волосы и перечитывала материалы по делу, с которым будет выступать сегодня в суде.  - Обвиняемый преследовал жертву в течение восьми месяцев, - пританцовывая и наполняя бенто рисом, повторяла женщина, когда услышала щелчок открываемой двери.  Минеко остановилась и прислушалась. Прихожую из кухни видно не было, но женщина сразу поняла, что Тоору вернулся не один.  - Энн Бонни, у тебя язык, как помело, - ворчал на кого-то Ойкава, судя по возне, снимая кроссовки.  Медленно отложив палочки и документы, Минеко на носочках неслышно вышла в коридор. Тоору сидел к матери спиной и разувался, не переставая под нос браниться на высокую девушку в мятой форме Аобаджосай. Та, в свою очередь, насмешливо разглядывала макушку подростка, явно не собираясь воспринимать его слова всерьёз.  - "Не могу поверить," - материнское сердце Минеко охватило невиданное прежде счастье - "Тоору привёл домой девушку!" - Вот поэтому тебя никто и не любит, - вздохнул Ойкава, вставая и поворачиваясь.  В следующий миг взгляд парня встретился с полными слез глазами Минеко. Женщина стояла в коридоре, приложив ко рту ладонь с самым что ни на есть радостно-горестным выражением лица.  - Эй, эй, эй, - замахал длиннющими руками Тоору, попутно чуть не пришибив спутницу - это не то, что ты подумала!  - Мой сын уже такой взрослый, - Минеко театральным жестом смахнула слезу с ресниц - проходите на кухню, позавтракайте, а я пока позвоню твоей тёте, соседкам и педиатру, который лечил тебя от ветрянки двенадцать лет назад! Они должны знать!  Ещё не успев договорить, женщина исчезла в глубине дома, оставив сына недовольно вздыхать и нервно массировать переносицу.  Наблюдавшая за семейным междусобойчиком Ода внутренне хохотала над раздражённым и смущённым парнем. А ещё немного завидовала. Её мать не была способна на подобную унизительную для хрупкого подросткового эго выходку. Жаль.  - Ты не говорил, что у тебя есть мама, - сжалилась над пыхтящим Тоору Саюри.  - У меня и бабушка есть, - хмыкнул Ойкава, елейно улыбнувшись девушке - целых две. - Поделишься? - воодушевилась Ода, схватив подростка чуть выше локтя.  - Вот ещё, - надменно цыкнул Тоору, пихнув Саюри в плечо - с тебя и какао хватит.  Девушка хотела ввернуть ещё гадость, но тут из дальних комнат послышалось оживлëнное:  - Макото-сан, Вы представляете, наш мальчик привёл домой невесту!  - "Пожалуй, жизнь его сама накажет," - посмеиваясь, решила Ода.