— Я-я! Можно Я! — девочка, так бы Арсению хотелось ее назвать, сидящая позади Кузнецовой почти прыгает на парте. У неё волосы светлые от природы. Щеки расходятся в стороны, оголяя зубы, из-за чего и хочется назвать ее девочкой. Не нравится Арсению делать комплименты девушкам по детским признакам, но тут это первое, что приходит в голову. Она дресс-код кстати не соблюдает, сидит себе в мини-юбке джинсовой, да в пиджаке, усыпанном значками.
— Слушаю вас.
— Я Оксанка Суркова, но не называйте меня по фамилии пожалуйста, — Попов кивает на это. — Я сдаю литературу, собственно поэтому и хотела вас сразу же выхватить.
— Я запомню Оксана, можешь присаживаться, если это всё, что ты хотела сказать.
Суркова выглядит довольной, подминает юбку, чтоб та не зацепилась за деревянный стул и опускается на своё место. Арсений беспокоиться, что слушать учеников придётся долго их не пять человек, а как он заметил мало кто представляет только имя.
Вон например паренёк, явно не пытающийся скрыть отметины на шее предложил анекдот рассказать. Он кстати худощавый и не заколи себя Арсений как учитель, назвал бы его человеком с подворотни. Глаза уставшие и красные, улыбка кривая, а руки измазанные все какие-то.
Попов бы с удовольствием послушал, но предчувствие у него, что анекдот либо расистский либо сексистский, третьего не дано. Мужчина почему-то не раз задумывается о следах, плавно переходящих под кофту. Наверное выпускники уже не особо парятся по поводу этого, а может Арсений просто в свет давно не выходил. Что уж, неудивительно, что он не знает ничего про поведение подростков.
Это напрягает, но с этим можно работать обдумывает учитель.
Только вот «амбал» руку поднимать не спешит. Смотрит таким хмурым взглядом, будто Арсений на семью его покушался. Хотелось бы «забить» на это и продолжить внимательно слушать остальных ребят, но вот проблема, этот парниша последний остался.
Арсений нервничает. Они с «амбалом» прожигают друг друга глазами. Шестое чувство подсказывает ему, что не так тут что-то. Он секунду лишнюю думает спросить ли самому, а потом решается.
— Молодой человек, вы хотите представиться? Или может мы потом познакомимся с вами, когда я получу журнал, — Попов до безумия надеется, что не вырвал подростка из комфортной зоны, обращая на него внимание всего класса.
— Шастун Антон, —
значит больше ничего не расскажет. Чтож его дело, принуждать не буду — Арсений не замечает, как его задумчивое и смиренное выражение лица заметно для остальных. — Вы поди ненадолго тут? — мужчине кажется, если бы словосочетание
убил словами не было бы фразеологизмом, то он бы непременно был в неприличную расстрелян.
— Антон, даже если так, вы все равно выпускаетесь в этом году, — Арсений смягчает взгляд и молится кому только можно, чтобы рассуждения этого парня не зашли слишком далеко. А паренёк даже не стесняется.
— Пытаюсь понять че вами движет. Ирка верно заметила про водолазку, Вы человек-то нормальный хоть? — грубо. Единственное, что Попов может сказать о вопросах.
Шастун явно тактичностью не блещет, может возраст играет роль, а может характер у него такой. А может все вместе взятое. Вспоминая себя в подростковые года Попову аж страшно становится, хотя максимально бунтарским поступком у него было воровство отцовской купюры в десять долларов. Антон выглядит мальчуганом, который и морду кому-нибудь разбить не против, и принять что-нибудь не внушающее доверие. Арсений сильно корит себя за такой большой поток мыслей об учениках, не хотелось ему их всех запоминать.
— Я предоставляю этот вопрос тебе всецело, поразмышляй, приди к какому-нибудь выводу, если захочешь, поделись потом с нами, со мной, — Очень хочется Арсению замять это всё, сдвинуть мяч внимания с себя. Театральные термины не кажутся применимы, но Попов просто использует их в голове, это притязание его чести. Хоть что-то, оставшееся от его не начавшейся актерской карьеры хочется применить.
— Конечно конечно,
коуч, — Антон вызывает смешанные чувства, он пялит с таким усердием, что Арсению кажется, опустив он глаза на свою грудь, там будет дыра. Попов даже не хочет обращать внимание на применение других языков в его отношении, нет на это времени.
Время вообще никак не на стороне Арсения. Он думает об этом больше, чем может себе представить. Торопится сильно он, нужно быть аккуратней, а то навернется где-нибудь и пиши пропало. Мужчине кажется, что проходит непозволительно много времени, прежде чем он отводит взгляд от зелёных глаз, обращая внимание на остальных присутствующих.
— Такс, я бы хотел преступить к обсуждению летней литературы. По вашим бегающим глазам я понимаю, что далеко не у каждого это было в приоритете. Верно? — ребята искренние, виновато улыбаются и кивают.
Хоть что-то думает Арсений. — Может у кого есть книги любимые? Неважно классика или что-то современное. Мы могли бы пообсуждать их, это не проблема, — Попову кажется смешным то, с каким усердием он пытается подружиться с детьми. Прямо как пьяный дед на улице, распивающий этакие современности, о которых даже подростки не в курсах. Педагогическое направление явно не его.
Слава богине, руки, хоть и неуверенные, но поднимаются. Из разных уст Арсений слышит и «Превращение», и «451 по Фаренгейту» и даже роман «Любовник Леди Чаттерлей». Арсений хотел бы потеряться на этом моменте, особенно когда заметил что тихая девушка в прямоугольных очках сказала это творение Дэвида Лоуренса, но нечему удивляться, это не десятилетние детки. Половина из присутствующих половую жизнь ведёт. Да и мнения Попов придерживается такового,
любая литература хороша, если хорошо написана.
Поэтому Арсений пытается сделать неловкое подобие улыбки и слушает подростков дальше. Школьники продолжают говорить о произведениях разных уровней и жанров и Арсению начинает это нравится, он чувствует что они говорят обо всем без утайки.
— Неточка Незванова! — выкрик кажется слишком оглушающим, учитель в прострации поднимает голову к говорящей.
Кузнецова выглядит смущенной, но пытается держать лицо камнем, что удаётся ей неплохо.
— Тебе понравилось? — слишком тупой вопрос. Хотя Арсений встречал людей, критикующих этот неоконченный роман.
— Более чем, я бы не назвала Достоевского спорным писателем, но роман вышел необычным для тех времён. К тому же я думаю что…
— Да не то чтобы необычным, — Попов уже начинает корить себя. Он перебивает бедную девушку, книги мешают ему быть адекватным собеседником! Это и является одной из огромнейших причин, почему работу учителем он очень долго исключал как вариант. — в те времена мало кто из русских, но не мало кто из зарубежных писали о лесбиянстве.
Арсений только сейчас замечает, что всё внимание направлено к ним с Ирой. Та выглядит испуганной и мужчине уже думается, что он сказанул лишнее, поэтому он устраивает нормальный такой мозговой штурм над своими последними словами.
За разговоры о зарубежных авторов его так осадили? или за упоминание любви между девушками.
Ох как не хочется, чтобы был второй вариант. Попов слышал, что подростки нынче за терпимость и любой активизм, подразумевающий собой помощь угнетаемым. Неужто не к тем попал.
— Все в порядке? — кажется Арсений решается слишком долго, чтобы спросить это.
Большинство кивает, хмуря брови, но не высказывают ровным счетом ничего. Арсений всерьёз задумывается не сказал ли он чего лишнего.
Мужчина замечает, что парень с предложением рассказа анекдотов, а именно Эдуард Выграновский, как он представился, шепчет «амбалу» что-то на ухо и хихикает. Это почему раздражает до невозможности.
Как дети малые Арсений вздыхает и не находя ничего лучше, — Вам смешно, молодые люди? Расскажите о чем шушукаетесь, мы все вместе посмеёмся. — Арсения пугает то, что парни не выглядят пристыженными, наоборот один стоит лыбится, а второй пялится.
— Вы гей?
Попов как стоял, так и замирает.
Думается ему, что Эдик шуткануть и разбавить атмосферу хотел, но не получилось у него. В классе стало невероятно тихо, только чириканье, да свист машин за окном слышен.
— Нет. Я не гей, — Попову хочется поскорее закончить не то что урок, саму работу в школе. Он уже жалеет, что подписался на это. Арсений поспешно отводит взгляд в сторону, пытаясь вернуться к обсуждению книжонок. Это уже не представляется возможным, все молчят, с интересом наблюдая за разворачиваемой сценкой.
— А похожи, — Шастун добавляет это как бы невзначай, но класс выглядит настолько удивленным, что Арсений уже размышляет, насколько такое поведение несвойственно парню.
****
День пролетает незаметно. Урок был всего один, хотя нервов Попов потерял немало. Учеников, сдающих литературу подошло не больше трёх. После 11Б было назначено комиссионное собрание. В душе не знал Арсений, что оно собой представляет. Пообсуждали преподы за огромный прямоугольным столом, и выпускной, и экзамены, и пробники с их количеством в году.
Это все вымотало невероятно, но домой не хочется ни под каким предлогом. Мужчина искренне надеется на коллективное желание отметить начало учебного года, если все не нажрались тридцать первого. Но смотря на скукоженные лица преподавательского состава, Арсений теряет всякую надежду. Учителя и завучи прощаются и спешат в разные стороны по домам.
Устало подхватив и сунув за пазуху кожаную сумку, Попов направляется к выходу из школы, неосознанно замедляя шаг у ворот. Он встаёт посреди улицы, освещаемой одним мигающим фонарем. Все мысли, посвящённые обучению и преподаванию задвигаются в дальний угол, Руслан отлично способствует этому.
Отличное начало дня всплывает в голове и Арсений не может не пустить тяжёлый вздох.
Боясь опоздать он сбил тарелку, лежащую у самой кровати, разбудил Белого и, услышав проснувшийся яростный возглас, поспешил на кухню.
Надеяться на спокойное утро и хотя бы какое-то понимание со стороны любимого было гиблое дело. Арсений и сам это понимал, но растворимый кофе сыпал со скоростью черепахи.
— Ты блять совсем меня не уважаешь? — показался на кухне Руслан, одной рукой почесывая волосатый живот, а второй растирая такую же волосатую щеку. Эта небритость никак не раздражала, щетина наоборот шла к лицу мужику.
— Слушай, я предупреждал, что у меня линейка сегодня. А будить не хотел, правда, — Арсений поднимает руки в качестве защиты. Привычка, оставшаяся с самого детства.
— Не оправдание, мог бы тарелку и убрать, иначе котяра бы сбил ее, — недовольный голос звучит менее угрожающе, поэтому Попов опускает руки и заливает порошок кипятком.
— Чернушка аккуратная, ничего бы она не задела, — сколько лет живут вместе, а Белый все никак не может перестать обвинять во всех бытовых бедах любимую чёрную кошечку.
— Это ты так считаешь, не видел че она вытворяет в твоё отсутсвие. Воспитать бы ее, а поздно уже, своевольная пизда этакая, — раздвинул ноги по сторонам и сидит откинувшись.
Арсений бы разозлился, да сил нет. Лучше уж приготовить Руслану что-нибудь простенькое по-быстрому, а потом смотаться в школу, чтоб день его не видеть. Белый будто читая мысли, стукает кулаком по столу, достаёт из выдвижного ящика пачку петра первого и захватывает одну сигарету зубами.
— Ты с виду рад, что на работу выходишь, — он прикуривает, совсем не заботясь о том, чтобы открыть окно.
— Давно не работал, предвкушаю интересный опыт, — Арсений даже не врёт, ему действительно интересно.
— Почему в
Улие не остался? Хорошо же было, да и платили по нормальному. От батька твоего можно было бы отделаться. В шкалке за гроши ебанные преподавать будешь, — не нравится Попову, когда Руслан поднимает
эту тему. А поднимает он ее достаточно часто.
— Не хочется опять в больнице с передозом лежать, а потом обследование на венеричку проходить, — Арсений очень надеется, что этого ответа будет достаточно для завершения диалога. Вообще вспоминая сколько последствий у Попова осталось после этого места работы по всему телу мандраж проходит.
— Подумаешь. Ты в зад не так много трахался там, чтоб постоянно обследования проходить, —
господи, когда же ты заткнешься, думает Арсений. Его порой удивляет с каким ровным голосом Руслан говорит об
этом.
— Да ты прав, но лучше не рисковать, — На сей раз Арсений точно ставит точку в утреннем
семейном диалоге.
Мужик выжидающе смотрит на Попова, который помешивает кофе. Нужно уже подойти к холодильнику, хотя бы омлет по-хорошему сделать, да то только время перевалило за половину девятого, а в девять нужно быть там. Попов замечает это поздно, поэтому быстро пихает банку из под кофе в верхний шкафчик, делает огромный глоток из кружки, обжигая горло, и исчезает в дверях.
Копошась в вещах, накинутый на стул, Попов пытается найти приготовленные вчера вещи.
Невероятно возникает в мыслях мужчины, когда он поднимает очередные Беловы штаны, навешанные на поцарапанную спинку. Руслан имеет очень напрягающую привычку неслышно подходить сзади, чего Арсений всякий раз пугается.
— Убегаешь, оставляя меня без завтрака? — Мужик зарывается в сгиб шеи, вызывая дрожь по всему телу. Пасёт табаком от него очень.
— Слушай, закажи себе что-нибудь, я правда тороплюсь, — Как бы Арсений не хотел, он чувствует, что разговор хорошо не кончится, особенно когда Руслан поднимает руки и зарывается ими в копну чёрный волос.
— Мог бы с вечера приготовить что-нибудь, раз так неорганизованно себя ведешь, — рука на волосах сжимается. Арсений с толикой разочарования вспоминает, как года четыре назад это вызвало бы возбуждение. Живот крутит от чувств. Только вот не влюблённые эти бабочки. Скорее волнительные, а Арсений ужас как волнуется, не нравится ему все это.
— Мог, но кое-кто не дал этому случиться очередным выкриком на чернушку, — Попов умело изворачивается в руках мужика и быстро поворачивает в сторону коридора. Поворот, он обегает серые обои в полоску, повтор второй и он уже в прихожей, плюхается на пуфик и хватается за железный язычок.
— Дай договорить! — который раз за утро у Белого меняется настроение, не оставляя Арсению других путей отступления, как просто убежать по быстренькому.
Обувая лакированные чёрные туфли и хватая сумку, Попов уже собирается провернуть ключ в скважине и выскользнуть за дверь, как Руслан догоняет, зажимая брюнета у двери.
Дышит ему в лицо и хмурится так сильно, что Арсений невольно начинает беспокоиться как бы
любимый не состарил лоб морщинами.
— Че за дела, неужели до сих пор обижен на тот случай? Ну заигрался я, ну с кем не бывает, ты же меня знаешь. Че как тёлка ведёшь себя, — сигаретный запах ощущается даже в глазах и Арсений очень хочет зажмуриться, но принципиально это не делает. А обижен он сильно, скорее разозлён. В который раз его партнёр выбирает новые сексуальные эксперименты не предупреждая, кому ж такое понравится. Вообще пристрастия Руслана давно напрягают Попова, но он на все это кладёт огромный болт, мало ли у кого на что встаёт.
— Нет я не обижен и никак не зол, просто спешу, пойми меня, у меня первый рабочий день, — Арсений мягко его отстраняет и разворачивается чтобы выйти из квартиры.
Белый как ребёнок стучит по деревянному обрамлению двери и толкает Попова в сторону подъездной лестницы.
— Да вали ты к чертям уебок!
****
Арсения в очередной раз передергивает от этой, брошенной утром фразы. Никак не хочется проходить лишние двести метров до дома. В голову лезет идея пойти поскитаться по центру Питера, он недалеко от школы, буквально минут десять на автобусе. И идея симпатизирует всецело. Только мужчина собирается сделать шаг по направлению к остановке, как его окрикивают.
— Арсений Сергеевич! Чего стоите там? — оборачиваясь он видит Ляйсан Альбертовну, идущую под ручку с директором. Павел Алексеевич Добровольский звать его, с третьего раза Арсений точно запомнил, смиренно и счастливо идёт рядом с женщиной. Кстати о нём. Мышцами не отличается, да и внешностью тоже. Простой повзрослевший мальчик с носом горбатым. Ниже самого Арсения на пол головы точно.
— Здравствуйте-здравствуйте, — запоздало здоровается брюнет. — Да я призадумался просто, думал отмечать будем, если честно говорить, — Попову неловко упоминать это при директоре, хотя тот и не выглядит строгим. Наоборот, Добровольский понимающе улыбается и хлопает по плечу. Не хочется думать об этом прикосновении как о чём-то плохом, а Арсений и не думает, он волнение отгоняет и игнорирует.
— Может к нам присоединитесь? Мы думали заехать на петроградку, там японская кафешка во дворах располагается. Недорого, вкусно, атмосферно. Мы угощаем, сразу говорю, — Ляйсан смотрит с надеждой, которая Арсению никак не понятна.
Отказываться причин нет, он хотел бы вернуться домой, как можно позже. Желательно застать Руслана храпящим на их кровати и быстро прошмыгнуть на местечко рядом. А утром уже импровизировать по полной, если ему не посчастливится разбудить Белого опять.
— Да, я с пребольшим удовольствием.
