Поцелуй перед уходом

Ляйсан не соврала, сказав, что кафе располагается недалеко от петроградской. Приезжаешь на эту станцию, переходишь на сторону с огромной плазмой, проходишь метров пять у магазинов, поворачиваешь направо, тем самым заворачивая во двор, и видишь обычную японскую закусочную. По Петербургу полно таких, как и в других городах миллионниках. Это Арсения никак не удивляет, он бывал в таких когда был подростком. Редко, правда, но бывал. Его чуть смущает, что заведение не выглядит буржуйским. Не подумайте, он не из богатеев и любителей роскоши. Просто ему думается, что приняв приглашение коллеги об угощении — он уже подорвал репутацию такого учителя, который ради красок в жизни преподавать пошел. Все время пути от школы, до метро, от метро до двора Ляйсан не умолкала. Женщина вовсю шутила, успев в первый же учебный день набрести на рабочие неловкости, да и школьники, как она выражалась, не отставали. Кто вышел в туалет на уроке, позже был найденным в дальней кабинке, целующимся и со спущенными штанами. Арсения удивляла безмятежность и отсутствие какого-либо испанского стыда за детей. Не впервой он думает об отличиях своего воспитания. Здравомыслие Попова каждый раз сводит его к тому, что вульгарщина это всё. Негоже детям в открытую так свои прихоти утолять. Воспоминание сразу же подкидывают ему работу в Улье «до и после» встречи с Русланом. Арсения сильно передергивает. Не замечает он, как за таким, казавшимся бесконечным потоком мыслей, они, компанией из трёх человек подошли к заведению. Добровольский в два шага перегнул пять ступеней и уже придерживал дверь. Ляйсан, аккуратненько цокая каблуками, поспешила внутрь, а Арсений устало поплёлся следом. Уселись в левом от входа углу помещения, да пошел директор к стойке с администрацией. Арсению уже не сиделось на месте, хотя вроде совсем недавно выбирался с знакомыми куда-то. — Арсений Сергеевич? Арсений Сергеич! — Попов дёргается и поворачивается к женщине, — Земля вызывает вас, милый мой! Вы что есть будете? Могу курицу в соусе посоветовать, она тут отменная, — Ляйсан почти укладывается грудью на стол, заглядывая в голубые глаза мужчины. — Да-да, простите что в облаках витаю, день был трудным, — Арсений усмехается. Осознание, что такое состояние будет весь год, угнетает достаточно, чтобы напиться сегодня. Попова мысли эти забавляют и притягивают, но не настолько, чтобы сейчас же броситься к стойке с просьбами о спиртном. — Так что будете? Паша тут бывает на удивление побольше меня, хотя вечно ворчит, что такие места для подростков, — женщина упирает щекой о левую руку, хмуро поглядывая на потолок. — В таком случае я бы доверился вашему вкусу, — Арсений подумывает, что хорошая была бы идея поинтересоваться отношениями между Ляйсан и директором. Так вроде делают коллеги, да и просто люди его возраста. — А вы с Павлом Алексеевичем? — Женаты, ага. — Вы гармонично смотритесь, — кажется, что на этом разговор о личной жизни можно и закончить, но горящие глаза женщины убивают все надежды. — У вас кто-нибудь есть, Арсений? Вы мужчина то ого-го, красавец воплоти, — она подмигивает. — Да, я в отношениях, — подробностей не нужно, взрослые люди же, поймут. — Как ее звать? Если не секрет конечно, — эта вежливость и пытливость кажется такой сдержанной относительно энергетики, исходящей от женщины, что Арсений мыслено уже благодарит ее. — У меня своего рода нестандартные отношения, не уверен, что вам будет интересно послушать о них, — Попов посматривает куда-то в сторону, пытаясь найти Добровольского. — Под нестандартным вы отношения с мужчиной чтоль подразумеваете? — видя вытянувшееся лицо коллеги женщина тихонько хихикает, — Арсений Сергеевич нам давно не пятнадцать. Чего бояться? Вы не одни в этом городе, как и в стране. Не педофил и слава богу, — Ляйсан махает рукой, как бы отмахиваюсь от чего-то в воздухе. Давно не было такой спокойной реакции на это со стороны его ровесников, или может и не совсем ровесников. Неприлично у женщин про возраст спрашивать, это Арсений ещё будучи пятиклассником усвоил. Странно ему было рассуждать о себе, как о мужчине, перевалившем ступень молодежи, он таким не считался пока. Только двадцать шесть в марте будет, он ещё молод. Подумать про это предстояло в более интимной обстановке, потому что директор уже подскочил с чеком в руках. — Паразиты этакие, сорвали с меня на сотку больше чем в прошлый раз. Видимо по пьяне совсем забылся и за пиво не заплатил, — Добровольский шлепнулся рядом с женщиной, попутно снимая чёрный плащ с тела. — Кстати об этом, Вы, Арсюша, не против фильтрованного и светлого? А то по-хамски заказал, не спросив у вас ничего. — Все в порядке не переживайте, выпью хоть соевый соус, смешанный с текилой, — Арсению хочется по лбу себя стукнуть, шутка звучит очень сильно тупо. — Ха! А Вы уже навеселе я надеюсь? Кстати давайте без официальности, я Паша, Вы Сеня, а вон она, — он тычет пальцем в женщину. — Ляся. — Можно Арсений, я сокращённую формулировку своего имени подстать не люблю, извините, — Попов пытается неловко улыбнуться, чтобы замечание не казалось таким уж грубым. — А да-да, конечно, все что изволишь дорогой коллега. С первого взгляда, могло показаться что за столом сидели трое. Трое счастливых людей, упивающиеся в прямом и переносном смысле. Но там сидели двое, Арсений точно помнил это. Он с таким придыханием смотрел на этих двоих. Сердце ныло и хотело также, Попов отдергивал себя от этого. Нечасто разносило его с такого количества алкоголя, одним массом тут конечно не обошлось, но влить в себя неприлично много он бы не посмел. Рядом коллеги по работе, как никак. А язык у Арсения болтать много начинает, он из-за этого работу в Улье и бросил, никак не из-за постоянных проблем с полицией. Долго не просидели там, в одиннадцать администраторка уже не вежливо выгоняла недопьяницу на улицу. — Изверги! Дали бы собраться по-человечески! — Добровольский был трезвее Арсения раза в два, а Ляйсан и тому больше, поэтому и выхватил их сумки, попутно помогая жене спуститься по лестнице вниз. Женщина шла пошатываясь и ухохатываясь со всего, что на глаза попадётся, с Арсения в большей степени. — У вас такая задница, Арсюша Сергеевич, — она задержала дыхание, всеми силами сдерживая икоту, — Завидую вашему мужику, сочный орех ему достался, так запросто не разгрызешь, — Ляйсан чуть не занесло в строну от своей же старческой шутки. Арсения это только позабавило, но он как никак взглянул на Павла Алексеевича с некой опаской. Тот шёл, держал женщину под руку и напевал знакомую только ему песню, изредка следя, чтоб любимая не навернулся на очередном Питерском поребрике. — Какой мужик твой хотя бы? Нормальный? — Арсений почти расслабился, проведя приятный вечер в компании новоиспечённых друзей, как холодом обдало его. — Да-да, — спешно заговорил он, — Руслан хороший человек. Харизматичный, заботливый, начитанный. — Другому ты бы не достался, — по-отцовски хлопая по плечу отвечает Добровольский. Арсения от этого жеста странно ведёт. Хочется повторить такое взаимодействие, а почему — непонятно. Он человек здравомыслящий, контролирующий себя, ничего не предпринимает, только думает об этом много. Компания идёт в сторону Горьковской, не сворачивая никуда с Каменноостровского проспекта. Для половины двенадцати улица кажется невероятно безлюдной и тихой, хотя такой уж район. Ляйсан уже чуть ли не посапывает, повиснув на плече у мужа. Тот никак не жалуется, только аккуратно перехватывает ее, шепчет на ухо о том, что скоро они будут дома и целует в щеку. Они с Арсением переговариваются иногда, о чем захочется, о чем разговор пойдёт. Успевают даже учеников обсудить. Оказывается 11Б у Добровольского под присмотром, Попова это почему-то удивляет. Доходят до трамвайной остановки у метро и останавливаются. — Уж говорить про напиши-позвони, как будешь дома не буду, не малый ты ребёнок, — как-то удерживая Ляйсан на ногах, директору удаётся потрепать Арсения по волосам. Сердце колет второй раз за вечер. — Надеюсь видеть вас завтра на рабочем месте в полном здравии. Готов уже пригласить к нам в гости, поговорить бы нам в не отвлекающей обстановке. — С удовольствием приму приглашение, — Попов держит лицо, после махинаций с его волосами и обеспокоено поглядывает на женщину. — Насчёт Ляси не волнуйся, она мадама стойкая, просто сегодня мои ребята вымотали ее своим поведением. Вроде люди уже взрослые, а из ответственных там Ирка, да Антоша, — Арсению послышалось, или Павел про того «амбала» заговорил. — Правда сегодня он пришибленный ходил. Хотя чему я удивляюсь, они вчера с Эдиком по слухам знатно нахрюкались, — Добровольский смеётся, легко мотая головой из стороны в сторону. Арсений стоит помалкивает. Не нравится ему что тема про детей зашла, они ему все каким-то странными показались. А коллега тем временем разговаривает с полусонной женой. — Закажем сейчас такси до дома, приедем, уложимся. Ну чего ты, милая. Устала? — Ляйсан мямлит что-то в ответ и резко поднимает голову. — Арсюша транспорт твой! Арсений оглядывается и действительно видит сороковой трамвай, который вскоре станет как родной. Он сильно быстро прощается с друзьями и запрыгивает в открывшиеся железные двери. Трамвай трогается, в вагоне нет почти никого, только подростка в конце со скошенной чёрной челкой и в наушниках. Сидит, покачивается под такт музыки, иногда в окно смотрит. Арсений также присаживается в самое начало у окна, наблюдая за медленно сменяющимися огоньками от ночных фонарей. Он подъезжает на тринадцатую линию Васильевского острова, выходит из вагона, мысленно прощаясь с необычной девушкой и заворачивает за угол. Находит нужную арку, ведущую в ужасно родной двор и на ватных ногах подбирается к подъезду. Роется в карманах сумки, пытаясь нащупать связку ключей. Надеется, что к чертям потерял их по дороге, но тут рука трогает знакомое металлическое кольцо. Арсений громко вздыхает, нажимая таблеткой на домофоновскую кнопку. Слышит неприятный звук открытия двери и заходит внутрь. Нарочито медленно поднимается на второй этаж, не обращая никакого должностного внимания на потертые старые стены. Аккуратно и тихо вставляет ключ в замочную скважину и чуть ждёт. Не слышит шагов и открывает дверь. Свет во всей квартире выключен и Арсений не решается это нарушать. Он достаёт телефон и кармана брюк и включает фонарик. Тихо снимает обувь, ставит сумку на комод у зеркала и сгибается чтобы убрать ботинки на специальные полки. Свет в прихожей резко включается. Попов пугается этого больше, чем мужика, стаявшего в дверях с кухни. Руслан выглядит крайне недовольным. Арсений поникает. У Руслана красные глаза и подрагивающие руки, сложённые на оголенной от глубокого выреза майки груди. Напряжение, витающее в воздухе разрезают вопросом. — Сколько выкурил, горе ты луковое? — Арсений не злится ни в коем случае. Больше не из-за усталости, а из-за непредсказуемости таково вот любимого. Он может и зареветь, забившись в угол, и затрещину сильную дать от любого раздражения. Арсений очень даже интересует, где Руслан откопал очередную порцию марихуаны, если Улий, по недавним сведениям, ненадолго прикрыли из-за облавы. — Где шлялся, горе учитель, — передразнивая Попова спрашивает мужик, — Время за полночь, скотина. — Ну-ну, чего ты, — Арсений подходит к нему и острожно прикасается к щетинистым щекам, — Почему без меня не уснул, ты ж еле стоишь, родной мой. — Я блять спрашиваю где ты шлялся, — голос Руслана напоминает голоса местных питерских пьяниц, Арсений их прекрасно помнит. Такой, чтобы не особо агрессивный, почти отмахивающийся, но не внушающий доверия. — Сходил посидел с коллегами я, — мужчина, незаметно для Белого тянет его в спальню, чтобы уложить побыстрее, — Мы с ними просто поговорили не о чем, да и разошлись. — Схуяли так поздно домой вернулся, — будто не слыша, мужик не переставал напирать. Арсений знает что делать, он привык. Он просто качает Руслана из стороны в сторону, подбираясь ближе к дверному косяку, посвящённому спальне. Они с мужиком проходят большую часть пути, как тот резко вырывается, бьется тушкой о стену и оседает на пол. Сидит под одной из копий картины Моне и тяжело дышит. Арсений уже начинает беспокоиться, не скурил ли любимый больше какой-либо нормы. Но тот сидит и дышит не от крутящейся бошки, а от злости, резко накатившей. — Ты меня совсем не уважаешь, сука, — Руслан поднимает затравленный и озлобленный взгляд на Арсения. От того что он смотрит снизу вверх спокойнее не становится, поэтому то Попов и отходит обратно в сторону прихожей. — Почему ты так неблагодарен, Арсений? Я столько денег в тебя слил, а ты наверное шляешься по ночам, по хуям чужим бегаешь небось? — речь Руслана резко становится четкой, как при важных мероприятиях. — Ты опять все надумал, а теперь ещё и злишься по этим поводам, — Арсений держит в уме информацию о незакрытой на ключ двери, — Дорогой, давай ты сегодня хорошо отдохнёшь, а завтра мы обо всем поговорим? Ты очень устал наверное. Мужик, сидит на полу дальше, выглядит обиженным. Арсений не вздыхает громко, а очень уж хочется. Завтра рабочий день, а он опять с пропастью под глазами ходить будет, если сейчас не уляжется это все. — Если напиздишь и уйдёшь завтра, как только солнце встанет — я тебя накажу. — Накажешь, накажешь, а как же. Давай вставай, мой хороший, — Попов подхватывает Руслана под подмышки и почти полностью тащит на себе. Тельце у Белого не маленькое и не легенькое, не те же ощущение, как если бы кота таскал. Они с мужиком кое-как добираются до кровати и Руслан буквально падает в неё, что-то недовольно мыча. Арсений плюхается рядом, успев только будильник поставить, да волосы подправить.

****

Арсений утром просыпается не от раздражающей трели, а от движений под одеялом, непонятных спросонья. Арсений шевелится и пытается уйти от этого, просыпается окончательно только когда чувствует шершавую ладонь на члене. — Руслан, я спал, — Белого это никогда не возмущало. Один раз Арсений проснулся от какой-то новомодной секс-игрушки, которую любимый пытался запихнуть в него с большим усилием. Попов тогда сначала жутко растерялся, а потом жутко разозлился. Было ощущение неадекватности в таких вот случаях, но Арсению было не у кого спросить об этом. — Тшш, — из-под покрывала показывается палец, аккурат ложащийся на губы, — Мы вчера так мало времени вместе провели, мне тебя пиздец как хочется. Ручища пытается сделать что-то с мягким членом Арсения, быстро двигая крайнюю плоть туда-сюда. Не нравится Попову это, неприятно, шершаво и неуютно. Он хочет поинтересоваться, который час и наконец скинуть проклятого мужика с себя, но поворачивает голову к часам на столе. Те показывают половину восьмого утра. Время есть, но не так уж и много. Настроения на секс или даже дрочку у Арсения нет. С последнего их раза прошло дня три, а раз был ой какой неприятный. Между ногами до сих пор саднило, а поясница ныла при сидении более, чем часа. — Руслан, прекрати пожалуйста, — мужчина нащупывает голову мужика под одеялом и оттягивает от своего живота, как может, — У меня сегодня уроков меньше, все ещё начало учебного года. Приду домой и мы нормально переспим. Не сейчас, я не хочу. Ручище с члена пропадает, оказывается на руке Арсения и тянет ее вверх. Заламывает руки на головой и показывает лицо из-под постельного белья. Хмурое лицо, опять не устраивает его что-то. — Настроение потрахаться у тебя нет? Кому оно нахуй нужно? Ты разве мне приятно сделать не хочешь? — вопросы сыпятся один за вторым. Арсению, заломленные руки на головой мешают думать. Он чертыхается и пытается выкрутиться из-под мужицкой тушки. — Нет у меня настроения. Я хочу спокойно встать, принять душ, сделать нам завтрак и пойти на работу. — На последний вопрос ответить не хочешь? — секунду вспоминая этот самый вопрос Арсения вжимают в кровать, а потом резко отпускают. Руслан поднимается с кровати и громко топая уходит в сторону балкона. Арсению думается, что Белый наконец принял его отказ от секса спокойно, но тот хлопает дверью с такой силы, что Попов пугается, как бы стекло не разбилось. Обиделся и разозлился думается Арсению. Ничего, кроме как потереть руки и встать с кровати мужчине не остаётся. День продолжается, нужно заниматься рутиной работой, как бы того не хотелось. Но чувство вины гложет и сжирает Арсения внутри. Стыдно ему за отказ в такой простой просьбе. Непохоже, что Руслан хотел его полностью, может минета ему бы хватило. Попов обязательно подумает об этом позже, а сейчас нужно собираться на работу. Он умывается, чистит зубы, параллельно замечая, какое зеркало в ванне грязное и талдычит себе о том, что помыть бы на выходных его. Быстро принимает контрастный душ, сразу же надевает другую пару брюк и рубашку чёрную. Смотрится в зеркало, да думает не хватает чего-то. Роется в шкафу, находит белую жилетку и надевает ее поверх. Размашистым шагом доходит до кузни, открывая холодильник, пробегается глазами по полкам, отмечая, что съедобно, а что не особо. Хватает масло сливочное, яйца и сосиски. Кидает маленький кусок масла на сковороду, разбивает три яйца и кромсает сосиски, кидая их туда же. Краем глаза замечает хмурого Руслана и достаёт томатную пасту из выдвижного ящика. Мажет зубочисткой подобие сердца на одном из желтков и накрывает сверху крышкой. Наконец оборачивается на сидящего во всей своей красе Белого. Арсений помнит, они хотели поговорить. Руслан, понимая, что внимание от готовки переключилось на него неспешно берет пачку со стола и уже достаёт одну сигарету. — Ты вчера почти в убитую укурился, тебе мало чтоли? — голос Арсения звучит максимально мягко, как только может. Хоть он и рассержен. Руслан на секунду замирает, а потом спокойно сует себе фильтр в рот и ищет зажигалку по подоконникам. Арсений тихо цокает на это и выключает плиту. Достает тарелки с верхней полки и приборы столовые из ещё одного выдвижного шкафчика. Накрывает скудный стол, засыпает растворимого кофе им обоим, заливает кипятком и садиться рядом. Они сидят в гробовой тишине, слышно только как пепел тлеет и ложка о внутреннюю сторону кружки бьется, когда Арсений кофе помешивает. На милый жест с пастой Руслан никак не реагирует, пододвигает к себе тарелку и неаккуратно хомячит всё. Арсений к завтраку почти не притрагивается, лишь изредка делает глоток пресного кофе. Они никак не разговаривают и Арсений знает, к чему это потом приведёт, но голоса никак не поднимает, устал уже в начале дня. Он ловко обувается, закидывает сумку на плечо и исчезает за дверью в квартиру. По лестнице спускается спокойно, без трепета и спешки. Времени ещё сорок минут, он успеет зайти в кафейню по пути и взять себе что-нибудь на обед. Дома поесть никак не удалось, атмосфера давила, неприятно ему было. Арсению до школы как рукой подать и он размеренным шагом направляется туда, по дороге действительно заходя к баристе на двадцать второй линии. Попову стоит только перейти один светофор, как он окажется на нужной ему стороне улицы. Загорается зелёный и мужчина спокойно ступает по зебре. Не успевая ничего увидеть он только слышит свист и мельком смотрит на движение слева от себя. Его не сильно сбивают с ног и он падает на задницу, пролив кофе на ой-ой какую не дешевую жилетку. Арсений уже успевает смириться со своим сегодняшним видом, как ему протягивают руку и сверху доносится знакомый голос. — Чувааак, сорян. Я правда не хотел. Просто там никак яму залить не могут, и я постоянно об неё на скейте спотыкаюсь, — Арсений поднимает глаза и видит знакомого всем «амбала». Тот сначала тупит просто, а потом тупит взгляд, но руку не убирает, просто пялится на когда-то белую жилетку учителя. — Ничего-ничего, но я думаю нам нужно уйти с проезжей части, — Арсений цепляется за руку и Антон без труда поднимает его на ноги. Они отходят в сторону и посматривают на темную лужицу на асфальте от кофе. Антон — стыдливо, Арсений — тоскливо. Он не успел сделать даже глотка. — Простите за это, я могу купить вам кофе, — Антон теребит одно из многочисленных колец на пальцах и поворачивается к мужчине. — Не стоит, молодой человек. Мне тоже не помешало бы быть осмотрительней. Вы лучше на уроки посмешите, мне нужно ещё с этим, — он указывает на перепачканную одежду, — разобраться. — Могу вам толстовку одолжить, — ляпает Шастун и замирает.