Я не уверен,
Что ей простая жалость
Ко мне знакома,
И жизнь моя проходит
Уныло и бесцельно!
Фудживара-но Корэтада, 924-972
XL. Первые дня фестиваля прошли обыденно и спокойно, вот только Икари не покидало ощущение приближающейся катастрофы. Морико всё также где-то пропадала, Такемичи не отвечал на сообщения, а Ками не давали однозначного ответа, прикрываясь расплывчатыми образами постоянно меняющегося будущего. Сны во время Обона считались пророческими, но и они не приоткрывали завесу тайны, а лишь дразнили, дёргая портьеры, не позволяя заглянуть дальше, глубже. У Тосвы тоже было относительно всё в порядке, Абэ узнавала от Эммы, но шаманка догадывалась, что подруге просто не рассказывают всего, то ли по приказу Манджиро и Дракена, то ли по своей инициативе — не женское это дело, встревать в разборки, вот только у войны всегда было женское лицо… Габриель же после Мацури-но Абэ витала в облаках, признаваясь в любви всему миру, что безумно радовало и Икари, и Эмму, хотя последняя немного завидовала более удачливой старшей подруге. У неё-то с Кеном всё было не так уж гладко. Если быть точнее, то никак не было, полный штиль. Француженка же уверяла бедную Сано, что парни таким образом просто сублимируют невысказанные эмоции и чувства в драки. Эмма ничего не поняла, поэтому девушки принялись объяснять более простым языком. Когда до блондинки, наконец, дошло, что до неё хотели донести, то подругам еле удалось остановить Сано от закономерной мести что брату, что любимому человеку. Но француженка попросила подождать, вот только она не предупредила, какую цену заплатит за это ожидание мужчина. Встряхнув головой, Икари выбросила все лишние мысли — в главном доме её все ждали, даже Хикари появилась, наконец, грамотно избегая младшую сестру, благо территория храма позволяла. Но сегодня она точно добьётся от женщины таких необходимых для неё ответов. Ритуал, проводимый в Обон, разительно отличался от других обрядов — на голове широкополая соломенная шляпа, по краям которой закреплена полупрозрачная белая длинная ткань, красное верхнее и нижнее белое кимоно, босые ноги и деревянные гэта на платформе, что покоится на двух высоких, сантиметров пятнадцать, брусочках — крайне неудобная обувь, носить которую и не упасть надо ещё уметь, на лице белая рисовая бумага с древней формой иероглифа защита, у послушников же были маски, изображающие ёкаев. У всех за поясом, с левой стороны, ритуальные катаны и вакидзаси. Господин Такаги и госпожа Сано играли на сямисэнах, девицы Абэ позвякивали кагура судзу, послушники и ученики же играли на сякухати. До Сиону же, как помощнику будущей наследницы, предстояло идти впереди и зачитывать сутры, призывающие демонов, духов и призраков очиститься и вознестись в Токоё-но куни. Когда все приготовления были закончены, процессия двинулась к лестнице. Спустившись, она прошествовала с востока на запад, по часовой стрелке, показывая тем самым — жизнь идёт своим чередом и не стоит оглядываться на прошлое, чтобы не загрязнить свою карму сомнениями, что могут помешать достигнуть нирваны. Время перевалило за полночь, как Икари почувствовала неладное. Она огляделась в поисках семьи, чтобы вместе дать отпор демонам, которые скопом навалились на её хрупкие плечи. Повалив шаманку на землю, существа терзали её тело, откусывая целые куски плоти, догрызаясь до костей и перемалывая их в труху, внутренности лопались, истекая гнилой кровью, кожа отслаивалась пластами. Демоны рвали её душу на части, испивая боль до последнего глотка. Шаманка хотела произнести заклинание или достать амулеты, но язык был иссушен, а руки трещали от каждого маломальского движения. Чувствуя, что вот-вот она испустит последний вздох, Икари прикрыла глаза, как кто-то с силой дёрнул её за руку. Превозмогая боль и усталость, девушка приоткрыла глаза — нить любви сияла чистым золотым светом, разгоняя мрак и миазмы. Собрав последние силы, шаманка встала на четвереньки и поплелась куда-то вперёд, туда, куда вела её нить. Она потеряла счёт времени… Щебет птиц раскалёнными иглами впивался в тяжёлую голову, глаза словно песком присыпало, а во рту настоящая пустыня. Икари хотела приподняться, чтобы взять с тумбочки стакан воды, но нечто тяжёлое буквально придавило её к футону. Еле разлепив ресницы, девушка с трудом повернула голову… она хотела закричать, но из-за рта вырывались лишь хрипы. — Проснулась? Как себя чувствуешь? — Ч-ч-что ты з-зд-е-сь д-де… кха-кха… лае-ш-шь? Кха-кха-кха, — закашлялась Абэ. Ран присел на футоне и потянулся к кувшину. Налив воды, он помог Икари приподняться и осторожно приблизил к её губам стакан. Полностью его осушив, она пальцами отодвинула от себя руку Хайтани. — Спасибо. Ты не ответил на мой вопрос, — шаманка старательно не смотрела на Рана, который лежал на её футоне в одних трусах и выглядел как король. Пусть она уже видела его несколько раз в нижнем белье, но то, что он был в таком виде в её доме, постели, наконец, выбивало из-под ног почву. Хорошо, что она лежит, в противном случае точно бы упала. — Кто вообще разрешил тебе здесь находиться? «А ведь недавно я говорила Риндо, что его брат никогда не будет лежать со мной под одним одеялом, — девушка потёрла лицо ладонями. — Неужели мои слова теряют цену в его присутствии?» — Что ты помнишь о вчерашнем вечере? — вкрадчиво поинтересовался Ран, нависая над Икари, упираясь обеими руками на подушку с обеих сторон от её головы. — Ты слишком близко. Меня это напрягает, — девушка призвала всё свое самообладание, чтобы её голос звучал ровно. — Икари, ты встала? — из-за сёдзи послышался голос старшей сестры. «Как раз вовремя. Наконец-то мне объяснят, что же вчера всё-таки произошло». — Подожди, Хикари… — Я принесла одежду твоему гостю. Можно войти? — Одежда — это хорошо, — Абэ бросила взгляд на расслабленного парня, который ничуть не стеснялся свое наготы. — Заходи, сестрица Хикари. Войдя, девушка поджала губы — только острая необходимость в этом заносчивом юноше примиряла её с мыслью, что сестра провела с ним ночь. Дождавшись пока Ран накинет на себя кимоно, Хикари принялась пересказывать события вчерашнего вечера. … Все были настороже. Прошедшая ранее майтхуна делала из Икари лёгкую добычу для ёкаев. Поначалу привычный ритуал в последнюю ночь Обона шёл как надо до тех пор, пока шаманку не приподняло в воздухе и со всей демонической силы не приложило о землю. Абэ и послушники ринулись на помощь, вот только их не пропускал барьер, установленный одним из демонов — печати сгорали на подлёте, заклинания застревали в горле, выплескиваясь кровью и рвотой. Духи-хранители развоплощались один за другим, сикигами господина Такаги и Инари сгорали в адском пламени — в этот раз ёкаи не пожалели сил, чтобы наконец добраться и поглотить шаманку. Тогда Сион ритуальной катаной принялся рубить демонов, подавая пример остальным, но помочь погибающей Икари не было возможности… Никто не заметил момента, когда барьер рассыпался золотом и шаманка, шатаясь, на четвереньках куда-то поползла. Уничтожив последних ёкаев, остальные успели скрыться, Абэ и послушники попытались приподнять девушку, но она, используя духовную силу, всех расшвыряла. Отпугивающие смертных амулеты, что были по всему маршруту процессии работали исправно, но какого же было удивление семьи, когда через несколько метров они увидели двух молодых людей. Один из них, высокий с косичками, тут же бросился навстречу Икари. Рухнув на землю возле неё, он прижал к себе обессиленную девушку. Сделавшим шаг к наследнице перегородил путь блондин, недвусмысленно давая понять, что не пропустит. Неизвестно, что произошло бы дальше, но тут из-за спины главы выступила Инари: — О! Это же зять с деверем. Что вы здесь делаете? — беззаботно поинтересовалась девочка, чьи слова всех ошарашили. — Какой ещё зять? — грозно поинтересовался господин Такаги у младшей внучки. — Вы разве не видите? — Инари указала пальчиком на сестру и Рана. — Они же связаны. Кто, как вы думаете, помог сестрёнке Икари? Её слова имели смысл. — Маляв… кха-кха… Инари-чан, не объяснишь, что произошло? —вовремя исправился Риндо, под насмешливым взглядом младшей Абэ. — Ритуал вышел из-под контроля, вот сестрёнка Икари и пострадала, — девочка легкомысленно пожала плечами. — И часто это происходит? — зло прошипел старший Хайтани, баюкая на руках девушку. — Ммм… да, некоторые даже умирают во время обрядов. Но сестрёнка сильнейшая среди четырёх главных ветвей Абэ, так просто не умрёт. — Меня умиляет твоя… слов нет, — брезгливо произнёс Риндо. Теперь понятно, что имел ввиду Хэйдзи. Инари действительно своеобразная девочка. Каким бы мусором не считали другие Хайтани, но он бы никогда не бросил аники одного, никогда бы не предал. Блондин хотел многое высказать дрянной девчонке, но поперхнулся под насмешливым прищуренным взглядом Инари. «Спровоцировала, чтобы проверить! Свояченица не так проста и глупа, как может показаться при первой встрече. Опасная девица, не поэтому ли её не выпускают из дома за территорию храма?» — Риндо отзеркалил улыбку девочке. Сначала он подумал, что семейка Абэ чокнутая и не мог понять, почему Ран так зависим от Икари. Теперь же он почувствовал азарт и непреодолимое желание подружиться с будущей родственницей. — Давай дружить, свояченица, — младший Хайтани присел перед Инари и подал руку. — Давай, деверь, но только сразу предупреждаю, что я не твоя предназначенная, можешь и не надеяться на брак со мной, — Абэ пожала его ладонь. — И в мыслях не было, Инари-чан, — улыбнулся блондин. Снова эти шаманские шуточки. — Но она ближе, чем тебе кажется, но, насколько я могу судить, вы ещё не знакомы. Нить бледна. Оу… — нахмурилась девочка. Увиденное её испугало, но подобное нередко происходило в прошлом, так почему бы и в двадцать первом веке этому не произойти?.. — Что же она увидела? — Икари нахмурилась, потирая подбородок. — Тебя только это волнует? — закатила глаза Хикари. — Ну, это же… Инари… — Ками… ты права, — нервно потеребила локон старшая Абэ. — Вот-вот. — Мне стоит начинать переживать за брата? — подал голос Ран, о котором сёстры успели подзабыть. На самом деле у него на языке вертелся совершенно иной вопрос, но он решил переждать. — Спасибо за помощь, но тебе уже пора, — шаманка встала с футона и направилась в сторону ванной. Всё её тело болело, что и неудивительно. — Сестрица Хикари, нас ждёт серьёзный разговор. Если ещё раз сбежишь, то… В голосе наследницы была неприкрытая угроза. XLI. Ран не знал, что и думать, когда увидел, как ему навстречу, сломанной и окровавленной куклой, ползёт Икари. Следом за ней шла большая группа людей в традиционной одежде. Первой мыслью было наброситься на них и уничтожить, но, когда девушка протянула к нему руку… не осознавая себя, юноша тут же оказался рядом с шаманкой, прижимая к себе и молясь всем богам, чтобы позволили ему забрать всю её боль себе. Он сильный. Он всё выдержит. А она слишком хрупкая. Вспомнился недавний сон, в котором она умирала на его руках. Хайтани не помнил деталей, только чувствовал, как его сердце разрывается на части, схвати он сердечный приступ, Ран бы не удивился. Баюкая Икари в руках, парень не слышал о чём переговаривались Риндо и свояченица. Ками, он уже привык называть так младшую сестру девушки. По крайней мере, Ран мог себе это позволить, после того как Инари назвала его зятем, но он даже в мыслях не обращался к Икари невеста и тем более жена. То ли боялся спугнуть удачу, то ли ещё что… Очнулся лишь тогда, когда Риндо потрепал его по плечу: — Свояченица сказала, что куколку надо отнести домой. — Я её не отпущу, — тоном, не терпящем возражений, произнёс Хайтани. — Они, так-то и не против, — обескураженно протянул Риндо, оглядываясь на Инари, что-то объясняющей пожилому мужчине. Взгляд последнего был далёк от радостного. — Даже попросили переночевать в её доме сегодня. Там какая-то шаманская муть, я не вникал. — Хочешь сказать, — медленно начал Ран, не веря своим ушам. — Что они предлагают мне, совершенно незнакомому человеку, провести ночь с красоткой? — Вообще-то ничего такого они не предлагали, — хохотнул блондин, поправляя очки. — Но ты же не глупый, сам сориентируешься. В штанах стало тесно… Юноша столько раз представлял, как переспит с Икари, особенно после совместного посещения горячего источника, вот только гордость не позволяла воспользоваться представившимся случаем. И далеко не потому, что он считал себя образцом для подражания. То говорило чувство собственного достоинства — Ран хотел, чтобы Икари запомнила какого спать с ним. Чтобы она прочувствовала и захотела повторения. В конце концов, Хайтани даже не сомневался в отсутствии опыта у того же Мицуи. — Передай им, что я согласен. — Уже, — хохотнул Риндо. — Я в тебе ни капли не сомневался. Если у вас ничего не получится, то побреюсь налысо. Брат на это лишь криво улыбнулся. Попрощавшись с отото, Ран поднял девушку на руки и последовал за Инари, игнорируя неприязненные взгляды собравшихся. Девочка о чём-то задорно щебетала, даже, кажется, обещала познакомить со своим лучшим другом, которому зять ну, очень понравился. Просто этот друг стеснительный и не показывается простым смертным на глаза. Но какой Хайтани простой смертный? Он почти что семья! Фамилию жены, правда, придётся взять, так уж у них принято, для сохранения преемничества, только это такая малость, не правда ли? — Ты слишком спешишь, Инари, — процедила сквозь зубы незнакомая девушка. — Ой, сестрица Хикари, если ты не нужна своему предназначенному, то лучше не вмешивайся в отношения сестрицы Икари и зятя, — фыркнула девочка. — А сама-то!.. — гневно воскликнула Хикари. — Достаточно! — припечатал глава семьи. — Ведите себя достойно при госте. А тебе, Инари, стоит прикусить язык — подобного неуважения к старшей сестре я не потерплю. — Приношу свои искренние извинения, дедушка, — младшая Абэ прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не расплакаться. — И ты прости, сестрица Хикари. — Я принимаю твои извинения, — слабо улыбнулась старшая Абэ. — Прости и ты меня. Чуть не ляпнула, не подумав. Хайтани плохо знал младшую свояченицу, но почему-то был уверен, что та не простит того унижения, невольным свидетелем которого он стал. И чего он никак не ожидало так это того, что их проводят до отдельного дома, принадлежащего Икари. Госпожа Сано, чьё имя Ран узнал по дороге, хмыкнув на такое совпадение, разложила футон и, попросив выйти, переодела внучку в спальное кимоно. Юноша было подумал, что и ему предложат сменную одежду, но прошло пять, десять, двадцать минут, а никто не появился. Ополоснувшись и от безысходности надев те же трусы, а он был чистоплотным, даже драться старался так, чтобы не запачкаться чужой кровью, Хайтани лёг на тонкое одеяло. Ночь была чересчур душной… По ощущениям прошло около получаса, как из дрёмы его выдернуло ощущение чужих влажных губ на шее. Медленно открыв глаза, Хайтани заломив бровь, наблюдая за Икари, выводящей на его коже узоры обжигающе горячим языком. — Что ты делаешь? — хриплым ото сна голосом поинтересовался он. Поняв, что Ран проснулся, Абэ тут же оседлала его бедра. — Какого?.. Но его тут же заткнули требовательным поцелуем. Шаманка грубо сминала его губы, кусая, царапая зубами, ворвалась языком, отчего Ран потерял дар речи — он не ожидал такой настойчивости от Икари. С силой оттолкнув от себя шаманку, Хайтани охнул, когда Абэ принялась тереться и совершать поступательные движения, всё так же сидя на нём. У него встал, что было закономерно. Почувствовав его возбуждение, Икари отодвинулась вниз, после чего взяла в ладонь член, вынуждая парня простонать. — Нежнее, кукол… — Ран выгнулся в пояснице, когда его коснулись губы шаманки. — Что ты делаешь? Её движения были неумелы, несколько раз девушка царапала нежную кожу зубами, но влажный рот и то, что она делала языком, быстро примирили Хайтани. Когда головки коснулся прохладный ветер, он чуть было не ругнулся от отчаяния, но девушка, подтянувшись, принялась осторожно насаживаться на член. Внутри неё было узко, поэтому Ран решил помочь, надавливая на светящиеся в лунном свете девичьи бёдра. Полностью войдя в неё, он почувствовал, как девушка содрогнулась, после чего приподнялась и резко опустилась. Уперевшись руками на футон и переставив ноги по обе стороны от торса Хайтани, Икари продолжила двигать тазом, похныкивая, когда член доставал настолько глубоко, что её тело пронзало наслаждение. — Глубже… — простонала Абэ. Тут Ран не выдержал. Опрокинув девушку на футон, он ненадолго остановился, чтобы поменять позу — приподняв и скрестив девичьи ноги, Хайтани положил их себе на плечи, сам садясь на корточки. Рыча, парень целовал кожу Икари. Через некоторое время он снова поменял позу, повернув девушку спиной к себе. Надавив на поясницу, чтобы она сильнее прогнулась, он почувствовал приближающийся оргазм. Но оставить красотку без разрядки?.. Ещё ни одна девушка не уходила от него неудовлетворённой и нет, это не пустые слова альфа-самца — он прекрасно знал признаки оргазма партнёрши. Вот и у Икари он почувствовал, как стенки влагалища начали сокращаться, буквально засасывая его член всё глубже и глубже. Девушка не переставала говорить: «Быстрее! Сильнее! Глубже!», громко постанывая, отчего у Рана сорвало крышу. Уперевшись руками возле головы Абэ, он с силой втрахивал её в футон, покрывая поцелуями-укусами спину и плечи девушки, которая двигалась навстречу каждому его толчку. Почувствовав, что скоро кончит, он попытался выйти, но шаманка не позволила, сжав бёдра парня своими ногами. Хайтани попытался отцепить её от себя, но не успел — Икари резко двинулась назад, насаживаясь до конца. Юноша гортанно простонал, ему вторила и девушка. Обессиленно упав на спину Икари, она всё также не давала ему выйти, Хайтани принялся целовать её шею. Скомканное на талии кимоно неприятно царапало остывающую после оргазма кожу, поэтому парень, приложив немного усилий, расцепил сдерживающие его ноги, поправил одежду и лёг рядом, нацепив, непонятно когда, снятые трусы. Ран думал обсудить утром с Икари произошедшее, чего никогда не делал, вот только Хайтани выдворили из дома, не дав вымолвить и несколько предложений. — Ну, как? Мне бриться налысо? — сонный Риндо стоял на пороге своей комнаты, прижимая к обнажённой груди котёнка. — Нет. Младший Хайтани тут же проснулся, распознав в голосе брата непривычную, а оттого пугающую безысходность. — Аники… — блондин сделал шаг вперёд. — Не сейчас, — дверь в комнату Рана захлопнулась с тем же грохотом, с которым забивают гвозди в гроб. А Риндо не понаслышке знаком с этим звуком. — Он же должен радоваться, нет? — блондин уставился в золотые глаза питомца, словно пытаясь прочесть в них ответ. Но котёнок лишь забавно моргнул, наклоняя голову набок. — Какое ты у меня чудо! Нахуй этих непонятных женщин, и без них хорошо живётся! Чмокнув животное в макушку между ушками и глубоко вдохнув сладкий аромат шёрстки, Хайтани вернулся к себе, надеясь позднее обсудить с братом произошедшее. XLII. Ближе к вечеру, когда жара спала, и делать, откровенно, было нечего, Икари ощутила беспричинную тоску. Переодевшись в дзимбэй она оповестила Сиона о своём желании прогуляться, строго наказав не следовать следом. «Если тебе так скучно, то можешь потренироваться или помочь по хозяйству», — бросила шаманка мужчине, заплетая волосы в слабую косу. Переступив незримую границу между божественной и человеческой землей, она направилась в ближайший городской парк, прозванный в народе «Парком Абэ» — из-за соседства с храмом и ежесезонными одноимёнными традиционными фестивалями. Муниципалитет поддерживал в нем чистоту, а соседская полицейская дружина — порядок. Девушка прошла мимо отдыхающих горожан вглубь рощи туда, где была заброшенная детская площадка. Лет двадцать назад среди местных ходила городская легенда о женщине-призраке, похищающей маленьких детей. Абэ, конечно же проверили, но никаких злых духов там не было и в помине — всего лишь серийный убийца-людоед. Когда того поймали, не без помощи ритуала вызова духов, площадка стала безопасной, но горожане так и не вернулись… Позже эта часть парка стала секретным местом Икари, о котором не знала даже Габриель. Подойдя к любимой деревянной горке, девушка легла на неё, любуясь постепенно темнеющим небом, вслух считая зажигающиеся звёзды. Потеряв счёт времени, шаманка не сразу поняла, что её одиночество нарушили. Прощупав неизвестного, успокоилась — в его эмоциях не было направленной на неё злобы, лишь слабое любопытство и постепенно зарождающаяся радость. Последнее, признаться, несколько удивило девушку, но тренькавшая нить любви отбросила в сторону интимную таинственность. Ни один из них не хотел первым заводить разговор, и только кваканье лягушек в заросшем пруду да стрёкот цикад разбавляли тишину. Абэ привстала, чтобы размять спину и затёкшую шею, но вздрогнула, услышав усталый голос парня: — Тебя не пугает это место? Она взглянула на него из-за плеча — Ран сидел на скамейке, подогнув ногу и уткнувшись в колено подбородком, пальцы обеих рук обхватывали щиколотку, изредка сжимая. У Икари защемило сердце: какой же он красивый сейчас, озаряемый обманчивым светом неверной Луны… — Встречный вопрос. — Разве бояться нужно не живых? — он приподнял левую бровь, на губах заиграла слабая улыбка. — Ты всерьёз задаёшь подобный вопрос потомственной шаманке? — она тихо рассмеялась. — Разве люди не сами вольны выбирать, что делать? — В это верят лишь счастливые в своём неведении. Нельзя быть только добрым или только злым, нас определяют обстоятельства, подтолкнувшие к тому или иному деянию. Но надо помнить: за каждый грех приходится расплачиваться, и после каждой расплаты приходит прощение. — На твоих словах это так просто, — парень откинулся на спинку. — Опыт, — пожала плечами Абэ. — Не поделишься? — Ты же всё равно не поверишь моим словам, потому что для тебя нет богов. — Не решай за меня, Икари. Шаманка чувствовала, что за его полупросьбой-полуприказом скрывалось нечто иное, о чём девушка априори должна знать или хотя бы догадываться. — Забавно, но в прошлый раз, когда мы рассказывали друг другу страшилки, ты почти сразу заснул. — Я выспался днём, — с намёком произнёс Хайтани, на что девушка лишь заломила бровь, типа: «Молодец, так держать! Зачем мне эта информация?» — Просто начни рассказывать уже, а? Раздражение, которым был переполнен его тон, отбросило назад их почти что зарождающиеся дружеские отношения, как их называла мысленно Икари, поэтому она почувствовала себя котёнком, чей хозяин взял и ткнул носом в лужу. — Не смей со мной так разговаривать… — обида звенела в голосе Абэ, отчего становилось ещё больнее. Неужели её настолько заботит его отношение? Нет уж! — А как ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривал? — Ран смотрел на неё немигающим взглядом, что оставлял на её коже зияющие кровоточащие раны. Он умел делать больно не только своими прикосновениями… — На смену твоего настроения у меня аллергия, — вспыхнула девушка, намереваясь встать и уйти. — Хватит, — устало произнёс Хайтани, прикрывая глаза. — Почему ты всё сказанное мной воспринимаешь в штыки? — Потому что ты такой человек, которого стоит обходить десятой дорогой? — Абэ скрестила руки на груди, вспомнив все связанные с ним неприятные моменты. Ради интереса решила вспомнить хорошие. Их было мало. Настолько мало, что и вспоминать почти что нечего. — Чем я прогневила Ками, что они послали мне тебя? Шаманка подняла голову к ночному небу, не заметив, как её последние слова ударили Рана под дых. Он порой замечал, что его слова и действия воспринимают совершенно иначе, придавая им иной, отличный от того, что он имел ввиду, смысл. Так было в детстве, когда очередной хахаль матери поднимал на него руку из-за неуважительного взгляда или когда новая жена отца жаловалась тому из-за непозволительных слов, а он лишь просто попросил приготовить завтрак для них с братом. К ним с Риндо всегда цеплялись… поэтому пришлось научиться защищать себя. Поэтому он выработал способность просчитывать ходы на несколько шагов вперёд. Был единственный раз, когда он просчитался, после чего они с братом попали в колонию. Там было сложнее, но в то же время и легче, чем дома, потому что дома нельзя было ответить. Чёрт возьми! Да он порой ревновал отото к питомцу! Как прикажете вообще строить нормальные отношения, когда Икари одним неосторожным словом выжгла в его душе цветочное поле, оставляя после себя лишь пепел и разбитые мечты… «Прости, Инари, но не быть нам с тобой родственниками», — горько хмыкнул Хайтани и, не сказав ни слова, встал и ушёл прочь. Нить любви натянулась и ослабла, становясь полупрозрачной. Правая рука чуть не взлетела вверх, утратив нечто придающее устойчивость и опору под ногами. Ками с презрением и неудовольствием взирали на ту, что отказалась от божественного дара…