Подует ветер — и встаёт волна.
Стихает ветер — и волна спадает.
Они, должно быть,
Старые друзья,
Коль так легко друг друга понимают!
Ки-но Цураюки, 872-945
LVIII. Икари была права — киотская ветвь вовсю плела интриги. Старейшины, испокон веков жившие в Киото при древнейшем храме, стремились вернуть былое величие, отнятое в период Эдо. Что странно, остальные две, из Саппоро и Йокогамы, не принимали ничью сторону. Господин Такаги, используя родственные связи своей супруги, выяснил причину — северяне и южане просто ожидают, кто же одержит победу, не стремясь лично участвовать в междоусобице. Хэйдзи же занимал позицию наблюдателя — идти против главной ветви парень не горел желанием, но и противостоять своим ближайшим родственникам не хотел. Шаманка его понимала, вот только разочарование понемногу точило когти о грудь. Причина вызова До Сиона до смешного проста — сомнение в способности женщины стоять во главе клана. Токийская ветвь начала сдавать позиции, что было доказано во время Обона, когда на процессию было совершено нападение. Мужчина, до того, как стать помощником Икари, несколько лет прожил в Киото, поэтому старейшины прекрасно осведомлены о его силе. Только обещание господину Такаги сдержало Инугами, не позволив устроить беспорядок в бывшей столице. Больше всего Сиона разозлил намёк на то, что он способен предать свою госпожу, с которой разделил сакадзуки. — Каковы наши дальнейшие действия? — поинтересовалась Икари у дедушки, бросив взгляд на помощника: «Приятно быть в нём уверенной». — Твои — проводить обряды, обучать Окиту Шуу и в скором времени встать во главе семьи, — господин Такаги сделал глоток зелёного чая. — Я не о том, — качнула головой девушка. — А я о том, оставь заботы нам. — Но… — она сжала ткань кимоно. — Слушаюсь, глава. — Для начала познакомь его с историей семьи. Ступай. — Хорошо, — Икари встала с татами. — Дедушка, ты не связывался с сестрицей Хикари? После Обона она отправила мне от силы сообщений десять. — В их в университете скоро очередное мероприятие, поэтому после учёбы и работы она сразу же идёт в мастерскую своей подруги Хатто Джунко. — Понятно. — И да, Ики, сегодня на ужин приходите в главный дом. Втроём, — улыбнулся глава. — В последнее время мы редко едим все вместе. Надо исправлять. — Сестрица Хикари присоединится? — девушка успела соскучиться по не-сан. Их откровенный разговор разрушил стену, выстроенную самой Хикари. — Увы, но нет. Она предупредила, что не сможет прийти. — Жаль… — Не переживай. Случись что, первая, к кому она обратится за помощью, будешь ты. — Прости, — смутилась Абэ, наматывая на палец прядь волос. — Ничего, — тихо рассмеялся дедушка. — Молодость поймёт только молодость, к опыту обращаются только тогда, когда иного выхода уже нет. Я бы начал переживать, приди Хики сразу ко мне или к Сано-сан. — Или же к Сато Ватару-сану. Злостные комментарии и приставучие фанаты — не в счёт, — пожала плечами шаманка. — Так, дорогая внученька, перестань тянуть время и иди к Оките-куну. История сама себя не выучит, — господин Такаги жестом показал Икари на дверь. Осунувшись, девушка печально кивнула и вышла из резиденции. На улице она тут же выпрямилась, придавая лицу бесстрастное выражение — вокруг было слишком много человек, да и белый тигрёнок наверняка бродит неподалёку. Дойдя до своего дома, Икари услышала смех. Открыв сёдзи, перед ней предстала любопытная картина: младшая сестра вместе с Шуу читали мангу и ели сладкие закуски. — О, сестрёнка Икари, ты быстро, — подняла голову Инари и кладя томик на татами раскрытой обложкой кверху. Шаманка прочитала название: «Хост-клуб Старшей школы Оран». — Я думала, что дедушка задержит тебя подольше. — Поэтому ты решила перетащить ко мне коллекцию своей манги? «Трогательный комплекс», «Стальная тревога», «С его стороны — с её стороны», «Для тебя во всём цвету», «Цветочки после ягодок» и «Сияющий ветер»… — Я предлагала пойти ко мне, но Шуу-кун слишком стесняется ходить по территории храма, — хихикнула Абэ-младшая. — Ничего я не стесняюсь, — буркнул мальчик, бросая быстрый взгляд на Икари. Он ожидал её реакции, но не знал, какая будет предпочтительней — засмеёт ли его шаманка за чтение сёдзё или отругает?.. — Мило, что вы нашли общий язык, но Окиту-куна ждёт урок истории нашей семьи. Будьте добры убрать здесь, — Икари решила переодеться в домашнее, поэтому она взяла из шкафа юкату и зашла за ширму. — О, можно я тоже послушаю? — Инари тут же принялась осторожно складывать томики. — Ты же всё и так знаешь. Зачем тебе? — удивилась Абэ. — Интересно. Меня ж дедушка учил. Тем более, что никогда не поздно повторить изученное, — девочка пожала плечами и подмигнула ученику сестры. Окита нахмурился и взял в руки ладонь Инари, после чего пальцем вывел на внутренней стороне: «Ты что-то знаешь?», на что она просто кивнула и жестом показала движение, будто застёгивает рот на замок. В сердце Шуу поднялась горячая волна и на глаза навернулись слёзы. Быстро смахнув их, он принялся помогать Абэ с уборкой — собрал пустые упаковки и отложил полные. — Как хочешь, — вышла к ним Икари. — Присаживайтесь поудобнее. Начнём же экскурс в историю прославленного клана Абэ… …Который произошёл от легендарного Абэ-но Сэймэя, мастера оммёдо. Родился наш предок двадцать первого февраля девятьсот двадцать первого года и, прожив восемьдесят четыре года, умер тридцать первого октября одна тысяча пятого года. Период Хэйан был довольно спокойным временем, и только противостояние клана Фудзивара с другими привносил разнообразие в жизнь аристократов, но об этом чуть позже… — Она так забавно рассказывает, словно подшучивает и над самой собой, и над другими, — шепнула младшая Абэ на ухо Оките. — Инари! Выгоню. — Прости-прости… …Бытует мнение, что родителями Абэ-но Сэймэя были Абэ-но Ясуна и кицунэ по имени Кудзуноха. Правда это или нет сказать сложно, ёкаи довольно странные существа, которым, тем не менее, присущи человеческие чувства. Когда предку исполнилось пять лет, он мог командовать они, поэтому мать отдала его на обучение мастеру оммёдо — Камо-но Тадаюки. Учеником Сэймэй-сама был способным. Повзрослев, поступил на службу в императорский дворец, где занимался, помимо издания календарей и чтения по звёздам, консультацией Императора и чиновников по различным вопросам. Являлся одним из важнейших людей, так как отвечал за императорскую кухню, был смотрителем левой половины столицы и хранителем провинции Харима. После смерти в Киото был построен Храм Сэймэя и в день осеннего равноденствия там проводится праздник в его честь… — Хорошо, что мне не приходится ездить туда. Киотская ветвь слишком зазнаётся, словно они его единственные потомки, а мы так — присосались к чужому величию. — Инари! Понимаю, что ты их недолюбливаешь, но они всё же наши родственники, пусть и дальние. И не стоит говорить такого Шуу, предубеждения никого до добра не доводили. — Ладно-ладно… …Последующие поколения так же влияли на исторические события, которые порою плохо сказывались на состоянии нашей семьи. Как я упоминала ранее, был один клан, Фудзивара, имеющий даже больше власти, чем Император. Что закономерно, это не нравилось другим родам — Минамото и Тайра. Заручившись поддержкой одного из представителей Абэ, Абэ-но Кумамото, клан Тайра оттеснил клан Фудзивара от власти и истребил мужскую линию дома Минамото. Так начался период Камакура, названный в честь города Камакура, ставший центром первого сёгуната. Вот только клан Тайра позабыл о помощи Абэ — официальной религией сёгуната стал дзэн. Мы простить-простили, но не забыли. Позже, когда в междоусобных войнах пал Камакурский сёгунат, уступив место сёгунату Муромати, Абэ перешли на службу к роду Асикага — они исповедовали синтоизм. Абэ-но Ироха помог Императору и Асикаге Такаудзи свергнуть предыдущий сёгунат. Вот только роду Асикаге стало мало власти, из-за чего они постепенно лишили императорский двор прежних полномочий. Абэ, будучи лишь тенью правителей многое получили и обогатились, выдавая дочерей и сестёр за членов семьи Асикага. Всё бы шло хорошо, пока Абэ-но Нацусико не была предана пятым сыном племянника сёгуна. Её младший брат, Абэ-но Нобуюки, в то время был не в Киото, поэтому за неё, ценой своей жизни, отомстила мать — Абэ-но Хошикава. Отношения что в нашем клане, что в самой стране, были не ахти — погрязли в интригах. Когда Нобуюки-сама пришёл к главе клана с просьбой отомстить за смерть матери и сестры, то, получив отказ, отправился к Оде Нобунаге, одному из региональных даймё. С помощью брака племянницы и старшего сына Нобунаги-самы, Оды Нобутады, Нобуюки-сама был у истоков объединения страны, завершив Эпоху Воюющих провинций… — Что ж, на этом мы завершим экскурс в историю нашего клана, — Икари смочила горло газировкой. — Вопросы? Инари? Окита-кун? — Меня всегда удивляло отношение киотской ветви к нам, а оказалось всё до абсурдности просто — Нобуюки-сама вступил в союз с Одой-сама, буквально отказавшись от киотской родни. Оно и неудивительно — мать и сестра всяко ближе. Вот только брак племянницы… — Это, конечно, не относится к нашей теме, но Ода Нобутада был предназначенным Абэ-но Мифую. Так что звёзды сложились как нельзя лучше. По крайней мере, её брак был счастливее, чем у матери, которая тоже вышла замуж за предназначенного, — грустно улыбнулась Икари. — Правда, в скором времени она стала вдовой и не прожила долго… Тогда Нобуюки-сама усыновил внучатого племянника и воспитывал вместе со своим родным внуком. — Так наша ветвь произошла от Оды или Токугавы? — задумчиво поинтересовалась Инари, постукивая пальцем по подбородку. — Во время Реставрации Мэйдзи их потомки соединились браком, дабы спасти последнего сёгуна, Токугаву Ёсинобу, от преследования сторонников Императора Муцухито. Его сын, Токугава Ёдзиноя, в котором обнаружились шаманские силы, взял фамилию матери — он-то и является нашим прямым предком. — Теперь понятно. — Стоп-стоп-стоп! — у Окиты закружилась голова. — Вы хотите сказать, что м… мегакрутые Ода Нобунага и Токугава Иэясу являются вашими предками?! — Ты вряд ли поймёшь, но династические браки во все времена были едва ли не единственной гарантией выполнения тех или иных обязательств. Запомни: когда за правителем стоит Абэ — за ним стоят Ками. — Но ведь люди, в отличие от Богов, могут ошибаться, — нахмурился мальчик. — Что случится, если Абэ допустят ошибку? — Ты не понял? Платить будет страна. После Второй Мировой войны влияние нашего клана уменьшилось. Как бы не бесилась киотская ветвь из-за этого, но я рада. Мне и своих забот хватает, — пожала плечами Инари. — Как-то легкомысленно, не находишь? — прищурился Шуу. — Моё бытие ограничивается четырьмя стенами и храмовой землёй. Что мне переживания незнакомцев? — Так! — хлопнула в ладоши Икари. — Наша беседа зашла куда-то не туда. Ещё вопросы? — А, да… Кто такие «предназначенные»? — Говори ты, Ики, у меня с моим натянутые отношения, — младшая Абэ поёжилась, вспомнив о Сано. Где-то там, в Сибуе, Майки оглушительно чихнул, пугая тем самым друзей. — Эмм… — смутилась шаманка, непроизвольно вспоминая Рана и их последнюю встречу у него дома. — У каждого человека есть пара, с которой его связал Ками во время собрания в конце октября в Идзумо тайся. Но не всем удаётся найти предназначенного в этой жизни. Когда преуспеешь в шаманизме, то сможешь видеть нити. Они бывают дружескими и любовными. Если нить тянется вверх, в небо, то предназначенного в этой жизни не встретишь, если вниз — то ещё не родился. Дотронувшись до неё, можно узнать кто именно на другом конце. — А у тебя он есть? — Окита затаил дыхание. — Да… но это не означает, что я автоматически стану счастливой в любви. Даже если он подходит мне как никто другой, я предпочту выбирать сама и ошибаться тоже. — Что, несомненно, нам аукнется, — хохотнула Инари. — Такова природа Абэ — слушать во всём Ками и делать как того пожелает сердце, жертвуя тем самым душой. — Звучит печально, — вздохнул мальчик. — Но не так печально, как твоя судьба, Окита-кун, — шепнула ему на ухо Абэ-младшая. LIX. — Я провела с ним от силы пару дней, но уже устала, — проворчала Икари в телефон. — Не смейся, Такаши! Между прочим, я сижу сейчас на улице в беседке возле пруда! Пришлось выставить сикигами по периметру и зачаровать землю, чтобы никто нас не подслушал! Мне не нравится, что в собственном доме я перестала чувствовать себя в безопасности. — Но отказаться от него ты не можешь, я правильно понял? — голос парня звучал устало. — Прости, у тебя своих проблем хватает, а тут ещё и я жалуюсь… — Ики, не говори глупостей! — грозно произнёс Мицуя. — Для тебя я всегда найду время и мне приятно, что ты делишься своими переживаниями и волнениями. — Я совершенно не волнуюсь из-за него! — фыркнула девушка. — Просто… просто я не знаю, о чём с ним говорить, помимо обучения. Если занятия Окита-кун ещё воспринимает всерьёз, то вне их словно испытывает мои нервы на прочность. Я… рада, что он нашёл общий язык с Инари, вот только меня не покидает ощущение, будто бы меня оставили на скамейке запасных. А я не привыкла быть второстепенным героем. Даже в школьных спектаклях всегда была на главных ролях. — Дорогая, ты перебарщиваешь, не находишь? — замялся Такаши, тут же вспоминая фестиваль, на котором он с друзьями присутствовал в храме семьи Икари. — Ладно, я понял. Но он же просто ребёнок. Узнай, что ему нравится — и ты найдёшь к нему подход. — Думаешь?.. — с сомнением протянула Абэ, прикусывая ноготь на большом пальце. — Уверен. Луна и Мана обожают обсуждать любимые детские программы и то, что делают в детском саду. Как вариант: можешь сходить с ним в семейный ресторан или в парк аттракционов. — Ммм… не знаю… Ни разу не была ни там, ни там… — Ч-что? — поперхнулся парень. — Ты, верно, шутишь. Скажи, что шутишь. — Нет. Не шучу, — девушка закатила глаза. — Тогда надо наверстать! На выходных, например? — На этой неделе не получится, — вздохнула шаманка. — В эти выходные мы отмечаем Цукими. — Ааа… понятно… — Совсем из головы вылетело! — Икари хлопнула себя по лбу. — Со всеми этими треволнениями! Я же хотела пригласить тебя присоединиться ко мне на фестивале. В этот раз я буду присутствовать от начала и до конца. — Ты точно уверена? Твоя семья не будет против? — Нет, конечно, с чего ты решил? — Но в прошлый раз твой дедушка… — А. Ты об этом. Ну… Мы серьёзно поговорили о произошедшем, и он пообещал больше не пугать тебя странными просьбами, — девушка почесала обнажённое колено, поправляя полы юкаты. — Эй! Икари, там какой-то мужик пришёл, говорит, что нас зовут на ужин в главный дом. Ты что-то об этом знаешь? — Ох, я забыла предупредить, что сегодня мы едим всей семьёй… Дорогой, я тебе потом напишу или перезвоню, хорошо? — Хорошо, солнце. — Пока-пока, — Икари хлопнула крышкой телефона: «Как он обошёл моих сикигами и не задел сигналки?! Неужели его истинная сила намного превосходит наши ожидания?..» — Я что, помешал твоему… разговору? — Окита упёр кулаки в бок. — После урока сразу же ушла, не предупредив о совместном ужине. Как-то не по-учительски, не находишь? Холодный ветер взметнул волосы шаманки. Золотые глаза засветились в лучах заходящего солнца, но Шуу лишь заломил бровь — на него злость Абэ ни капли не подействовала, в отличие от стоящей неподалёку Инари — девочка втянула голову в плечи, переступая с ноги на ногу и бросая обеспокоенные взгляды на небо: «Только молний не хватало… надо мягче, Окита-кун. Прямолинейность здесь не сработает». Младшая Абэ, превозмогая страх перед сестрой, хотела было заступиться за мальчика, но шаманка лишь протяжно выдохнула, усмиряя намечавшуюся бурю: «Такаши говорил, что можно найти подход к ученику, если узнаю, что ему нравится. Но вот не предупредил, что мне придётся найти желание, узнать его поближе. Ну, почему с первым учеником нельзя придерживаться отношений учитель-ученик? Кому вообще нужна эта связь? И почему вообще никто не предупредил, что это настолько сложно? Даже дедушка, чей первый ученик предал его, вступив в киотскую фракцию». — Окита Шуу, выбирай выражения, когда говоришь со мной. Молодости не всё простительно. Отныне я не собираюсь спускать с рук твоё возмутительное поведение. Предупреждаю в последний раз: моё терпение не безгранично. — Сестрёнка Икари, полегче с ним, — Инари переводила взгляд с шаманки на её ученика. Последний сжал губы, отчего они побелели, на скулах заходили желваки, а шея покрылась красными пятнами. — Ты… ты… — голос мальчика сорвался, в горле забулькало от сдерживаемых слёз. — Вообще с детьми разговаривать не умеешь?! — Да как-то не приходилось иметь дело с невоспитанными и не знающими своего места, — прорычала девушка. — Ики… достаточно… — младшая Абэ обеспокоенно заозиралась в поисках хоть кого-то: если она сейчас уйдёт, то точно случится что-то нехорошее. Точно! — Нас ждут на ужин. Ты же не хочешь расстроить бабушку? Злость Икари как рукой сняло. Сжав переносицу, она растрепала волосы на макушке Шуу: — Если честно, то мне не хочется узнавать, что там у тебя за проблемы, но советую побыстрее их решить: демоны и проклятия чувствуют слабости и умеют на них играть. Я не буду тебя брать с собой и не подпущу к ритуалам, пока ты не разберёшься в себе. Детство закончилось за пределами храмовой земли. А теперь пойдём — не дело заставлять бабушку ждать. Окита опустил голову, смаргивая слёзы. И чего он, собственно, ожидал? Что она узнает его, обнимет или, быть может, извинится? «Зря я вообще сюда пришёл…» — мальчик, еле переставляя ноги, пошёл следом за учителем. Поравнявшаяся с ним Инари сжала его ладонь. Главный дом встретил их тихим разговором господина и госпожи Абэ. Они что-то обсуждали, изредка посмеиваясь, прижимаясь друг к другу предплечьями. Картина была до того умиротворённая, что сёстры заулыбались. Даже Шуу подуспокоился, впитывая приятные запахи, доносившиеся со стола. — Вы долго, дети, — покачала головой Сано. — Хорошо, что ничего не успело остыть. В следующий раз не опаздывайте. — Прости, бабушка, — одновременно произнесли девушки, усаживаясь на свои места. Хикари за столом не наблюдалось. Замявшись, Окита осмотрелся — единственное свободное место было около Икари, напротив Инари. Во главе сидел господин Такаги, по левую сторону — госпожа Сано. — Не стой, присаживайся, Шуу-кун, — мягко улыбнулась бабушка. Помедлив, мальчик кивнул. Ужин предстоял быть долгим и неловким… LX. Окита никак не мог заснуть. Яркий свет молодого месяца проникал в комнату, завывал ветер, да ночные птицы завели свои песни. Повернувшись набок, мальчик вперил взгляд в ширму, за которой спала Икари. Шаманка ворочалась на футоне, словно тяготилась сном. Укрывшись одеялом с головой, Шуу пытался стереть из памяти слова, сказанные Саэ и Акире в тот самый день, когда узнал, что они не его родители, а всего лишь люди, которым поручили вырастить и воспитать Окиту. Он не хотел признавать, что давно подозревал нечто подобное, потому-то и сорвался на них, стоило всплыть правде — Шуу боялся услышать: «Всё ложь. Мы тебя не любим. Знай своё место в нашем доме. Побыстрей вырастай и уходи прочь». Но супруги Окита любили мальчика и пытались донести до него свои чувства, только не успели: он сбежал в Токио, подавшись, наконец, неясному чувству тоски, зовущему в столицу и обещающему дать ответы на вопросы. А теперь Шуу живёт в доме Икари и проходит обучение шаманизму. Сев в постели, Окита полуобернулся на спящего рядом Сиона — мужчина лежал к нему спиной, не проявляя никаких признаков пробуждения, поэтому мальчик решил встать и выпить стакан воды. Пока он шёл к невысокому столику, стоящему неподалёку, на глаза попался висящий на стене свиток. Ранее Шуу не замечал его, поэтому предположил, что написанное предназначалось ему: «Абэдо»… Так у этой семьи есть свой путь?» Мысленно фыркнув, Окита принялся читать про себя: 1. Нет человека выше шамана, но нет шамана выше Ками; 2. Если есть шанс обойтись без крови, надо вцепиться в него и не отпускать; 3. Чистые помыслы и спокойная душа залог счастья; 4. В здоровом теле здоровая душа; 5. Прошлая жизнь в прошлом, настоящая в настоящем, будущая — в руках Ками; 6. Жизнь бабочки столь же ценна, как и жизнь правителя; 7. Не смотри свысока на тех, кто наложил проклятие и не жалей тех, на кого оно наслано; 8. Груз недовольства тянет в Ад также сильно, как глоток чистой воды жаждущего; 9. Не беги от смерти, а встречай её, словно близкого и любимого друга. «Хмм… Слишком много пафоса», — Шуу сложил руки на груди, но его взгляд то и дело возвращался к тексту. Было в нём что-то… — Ты чего не спишь? — шёпотом спросила Икари, зевая и прикрывая рот. Окита невольно вздрогнул и осторожно обернулся — шаманка сидела на футоне и потирала глаза. — Попить хотел… — быстро налив в стакан воды и выпив за несколько глотков, мальчик хотел было вернуться на своё спальное место, но его остановила Абэ: — Если не можешь уснуть, ложись ко мне, — она приподняла край одеяла и похлопала по постели. — Я не маленький, — тихо огрызнулся Шуу, на что Икари вздёрнула бровь. В его душе поднялся вихрь. — Но, так и быть, лягу, раз ты не можешь заснуть. — Спасибо, — прыснула девушка, отодвигаясь правее и предоставляя больше места. Мальчик немного помялся, укладываясь рядом. Абэ поправила одеяло и положила ладонь на его живот, поглаживая и напевая незатейливую мелодию колыбельной. Настороженно замерев, Окита закрыл глаза. В полудрёме он почувствовал, как слева кто-то лёг рядом, прижимаясь теснее. Утро началось с разговора на повышенных тонах между Икари и господином Такаги. Протерев ото сна глаза, мальчик встал с футона и выглянул из-за ширмы: девушка стояла напротив дедушки, напряжённо сжимая кулаки и нахмурив брови. — Куда я должна поехать и что сделать? Но у меня уже есть другие планы! Если отменю, то как я буду выглядеть в глазах других не подумал? — Важнее, как ты будешь выглядеть в глазах киотской ветви, — спокойно отразил словесный выпад глава. — Нам надо показать им, что нас не стоит недооценивать. — Тогда… тогда ведь… я ведь могу пригласить друзей?.. — не оставляла надежды шаманка. — Нет, — качнул головой Абэ. — Это относится только к семье. Не говори глупостей. Разговор окончен. Господин Такаги обошёл внучку и вышел из дома. — Что такое? — Шуу посмотрел на девушку снизу вверх. Она была невероятно домашней и тёплой в помятой одежде и собранными кое-как волосами, закреплёнными деревянной шпилькой. — В пятницу утром мы выезжаем в Киото, где будем присутствовать на праздновании дня Абэ-но Сэймэя. Помнишь вчерашний урок? — Икари протяжно выдохнула, потирая лицо. — Рано. Слишком рано тебе встречаться с киотской ветвью. Они ж не оставят тебя в покое, чтобы досадить мне, прикрываясь переживаниями. — Ты только поэтому не хочешь туда ехать? — Это одна из причин, — не стала юлить шаманка. — Но ещё и потому, что я давно не проводила время со своим молодым человеком. — Он твой предназначенный? — полюбопытствовал Окита. — Нет, увы, — качнула головой Абэ, потрепав по щеке ученика. — Достаточно вопросов. Нас ждут на завтрак, потом мне надо ехать в школу. Она пошла переодеваться в ванную, оставляя Шуу в глубокой задумчивости. «Получается, можно находиться в отношениях не с предназначенным, даже зная, что он у тебя есть?» — острое чувство неправильности укололо в сердце. Мальчик начал заочно ненавидеть парня Икари, подсознательно чуя, что не всё так просто, вот только учитель не стремится хоть как-то объяснить свои действия. Ему было, что высказать шаманке, но в какие именно слова облачить неодобрение Окита понятия не имел — сказывалось отсутствие опыта и малый возраст. Проводив девушку после завтрака в школу, мальчик засел за изучение шаманских трактатов. Сион снова пропадал в обществе господина Такаги, занятый подготовкой к предстоящей поездке в Киото — надо было продумать всё до мелочей и снизить гипотетические риски. К Ками обращаться не было смысла — они предпочитали не принимать участие в семейных дрязгах Абэ, уповая на их благоразумие, хотя, как показала история, всё было тщетно. И только боги-покровители шаманов могли вмешаться, отчего внутрисемейные противостояния переходили в разряд столкновений между небожителями. Просидев над книгой больше двух часов, Шуу заскучал. Встав из-за стола, он решил осмотреть дом Икари — за предыдущие несколько дней не получалось этого сделать, потому как кто-то всё время был неподалёку. Правда, Инари упоминала, что нельзя трогать личные вещи шамана, но мальчик и не собирался касаться их. Первым делом Окита залез во встроенный стеной шкаф: многочисленная традиционная одежда пёстрыми пятнами зарябила в глазах, под ней стояли несколько небольших сундуков, в которых лежали украшения с драгоценными и полудрагоценными камнями из драгметалла. — Если продать всё это богатство, то наверняка можно будет купить дом, — присвистнул Шуу, закрывая дверь. Его совершенно не волновали ни тряпки, ни аксессуары. В следующем шкафу обнаружились атрибуты для ритуалов — маски, веера и артефакты. Это тоже не заинтересовало мальчика. Хлопнув дверью, он почесал щеку. Понемногу становилось скучно. Заложив руки за голову, Шуу подошёл к столу, уже и не надеясь обнаружить что-нибудь интересное, как ему на глаза попалась фотография Икари и блондинки европейской внешности. Девушки обнимались, широко улыбаясь. — А ты ни капли не изменилась, Ренуар, — хмыкнула Окита, узнавая француженку. Их первая и последняя встреча была довольно неоднозначной: Ренуар даже на похоронах выглядела так, будто находилась на светском мероприятии, а красные, опухшие от слёз глаза, наоборот, придавали ей особое очарование, что вызывало пересуды в рядах остальных скорбящих. Шуу отмечал происходящее словно в замедленной съёмке — всем его вниманием завладел траурный портрет молодой женщины, которая, как он недавно узнал, являлась его родной матерью. — Я многое хотел тебе высказать при встрече. Теперь же, когда ты находишься на расстоянии вытянутой руки, язык деревенеет, а мысли путаются. Не знаю простят ли мне Ками мучительное облегчение от того, что тебя постигла кара в виде ранней смерти… ведь только она объясняет почему ты не пришла за мной. Ненависть и любовь настолько смешались в сердце, отчего Окита никак не мог определиться, что именно чувствует по отношению к Икари. Ведь он обычный ребёнок, всеми силами стремящийся добиться внимания матери.