Безжалостная милая моя
О жалости ко мне совсем забыла!
Когда подумаю —
Ведь до каких границ
Ты человеческое сердце иссушила!
Отомо Якомоти, 716-785
LXXVI. Ренуар думала, что пригласить всех к себе на выходные — хорошая идея. Но, как обычно бывает, благими намерениями вымощена дорога в Ад. Мало того, что Кей так и не появился, он вообще не писал ей! Уже как несколько дней… Так же она и предположить не могла, что у Ики с Такаши произойдёт разлад в отношениях. Но шаманка, оставшись у француженки с ночёвкой, уверяла, что вины Габриель в этом нет. Акеми, Эмма и Хината, решившая поддержать новую подругу, согласно кивали. — Это моя вина… надо было всё рассказать… — еле сдерживая слёзы пробормотала Абэ. — Но у моей семьи есть традиции, и не мне их менять… «Хорошо, что Шуу не рассказал Мицуе о майтхуне…» — вырвавшийся истеричный смешок напугал девушек. — Да ещё и Хайтани!!! Почему Окита вообще о них вспомнил?! — шаманка вскочила с кровати и принялась наворачивать круги по комнате. — А что они забыли в Киото? — нахмурилась Эмма. — Откуда вообще узнали, что ты туда едешь? — О-о-о… за это стоит благодарить Хэйдзи! — зло выплюнула Икари. — Это он пригласил парней. А Шуу, как только их увидел, в особенности Рана, будто влюбился в них! Хвостиком ходил, спал вместе, мылся! — Слушай… — прошептала Ренуар. — А вдруг Окита-кун узнал, что Ран — твой предназначенный?.. Поэтому и решил отвадить от тебя Мицую-куна? — Чушь… — дёрнула плечом шаманка. — Он ещё не умеет видеть нити… стоп. Девушка замерла посреди комнаты и шокировано уставилась на подруг. — Не-е-е… — фыркнула она. — Быть того не может… зачем ему?.. — Что ты имеешь в виду? — выпрямилась Акеми на кровати. — Расскажешь? — Окита-кун, возможно, действительно знает что-то, поэтому в своеобразной манере решил меня защитить… — Абэ закрыла лицо ладонями. Надо что-то придумать, не раскрывая, что ученик пришёл из будущего. — Сны для шамана те же видения. А Шуу, в последнее время, постоянно снятся кошмары. — А он не рассказывал, что именно видел? — Эмма сцепила ладони в замок и прижала к груди. На её лице застыло выражение ужаса. — Ничего определённого… видимо, ему нельзя раскрывать детали… добиться от него правды будет сложно… — Абэ уселась на полу в позе лотоса. — Ничего не понимаю… — прошептала Тачибана, которая начала жалеть, что осталась с девочками, а не ушла вместе с Такемичи. — Шаманские штучки. Не обращай внимания. Сама ничего не понимаю, — успокоила её Хайбара, усмехнувшись. — Но зато весело. — Мило, что тебе весело, — с сарказмом протянула Ренуар. — Ничего другого сказать не могла? — А что говорить-то? — пожала плечами японка. — Слишком мало данных. Но почему бы для начала не объясниться с Такаши? Даже если ваши отношения закончены, надо поставить точку. Ты ведь хочешь и дальше общаться с ребятами, верно? — Хм-м… — задумчиво протянула Эмма, беря себя в руки. — Согласна с Хайбарой-сан. Мицуя-кун не из тех парней, кто будет мстить девушке. Но и обман простить не так-то просто. — Да не обманывала я его! Просто кое-что не договаривала! — обиженно протянула шаманка, чувствуя, что всё же неправа в некоторых моментах. — А всё этот месяц… — Что ты хочешь этим сказать? — заломила бровь француженка. — Забыла? Десятый месяц — месяц без богов. Если что-то плохое может случиться, то точно случится. — Ох, Господи Боже… точно… — Ренуар упала на спину и засучила ногами. — Как нам пережить его?.. — Молиться, молиться и ещё раз молиться?.. — Сано обеспокоенно взглянула на подруг. — Кому? Не даром октябрь называют «месяцем без богов», — качнула головой Акеми. — Ну… вообще-то остаётся один Ками… Эбису-сама… — прикусила ноготь большого пальца Икари. — Один из Ситифукудзин? — блеснула знаниями Хината. — Да. Только в нашем храме мы поклоняемся другому Ками… как бы потом скандала не случилось… — Абэ нервно дёрнула себя за прядь волос. — Но ты ведь знаешь, что делать? Уверенность Ренуар в подруге подкупала. Не хотелось ударить в грязь лицом. «В прошлый раз я танцевала до стёртых в кровь стоп… даже интересно, что нужно будет сделать на этот раз», — в жилах шаманки забурлил азарт. Да, сублимация, но в противном случае она бы себя съела из-за волнения и чувства вины. — Но мы так и не решили, что Ики делать с Мицуей, — напомнила Акеми, разом погружая всех в пучину уныния. — Что? Во всём Баджи виноват. — Объяснись… — прорычала Габриель. — Если бы он не ушёл во вражескую банду, Мицуя не воспринял так остро предательство Ики. Или я не права? Ладно друг, его можно побить, чтобы мозги на место встали, но девушку… как бы он не пошёл гулять в Роппонги. — Майки не позволит, — с полной уверенностью в брате возразила Эмма. — А если Мицуя в своём праве? — по-птичьи склонила голову набок Акеми. — Или думает так? Не забывайте, что они ещё слишком молоды для взвешенных и обдуманных решений. — Согласна с Эммочкой. У Тосвы сейчас есть дела поважнее разборок с Королями, — напомнила француженка. — Разборки с Вальхаллой. — Выходит, что время ещё есть, — пожала плечами Хайбара. — Будем решать проблемы по мере их появления. — Как бы Хайтани никто не рассказал о вашем с Такаши разладе, — сделала страшные глаза Габи. — О ком ты… Ками-сама! — взвыла шаманка. — Есть целых три человека, которые с радостью преподнесут Рану эту новость! — Окита-кун, Хэйдзи-кун… — по очереди загибала пальцы Эмма. — А кто третий? — Инари, — проворчала Икари. — Не сомневаюсь, что она раструбит всё Риндо, а он, естественно, брату. — О-они что, дружат? — округлила глаза Сано. Причин подраться с Королями Роппонги стало на одну больше… — Угу… прям не разлей вода. Деверь то, деверь это! — передразнила сестру Абэ. — Почему деверь? — в один голос вопросили подруги. — Потому что брат зятя… Без понятия, что в головах моей семьи, но им понравился Ран! Ну, младшей части… — смутилась Икари. Господин Такаги после приезда из Киото спросил Ками, что делать с предназначенным средней внучки, на что Они не дали связного ответа. Только то, что хотели уберечь наследницу, предупреждая, но раз она не вняла их совету, то пусть сама дальше решает, что делать… шаманка дар речи потеряла от такой постановки ответа. Дедушка был смущён. Бабушка качала головой. Инари громко хохотала. Хикари чуть тише. — А Ками словно спор какой затеяли… скучно им что ли в Такамагахаре? — фыркнула Абэ. — Не пойму, ты сейчас богохульствуешь, что ли? — перекрестилась Габриель. Католическое воспитание дало о себе знать. — Нет, я просто немного зла на них… свою работу плохо выполняют. Наверняка уже во всю предвкушают веселье на собрании в Идзумо-тайся… — Икари скрестила руки на груди. — М-может не надо столь грубо?.. — попыталась вразумить подругу Эмма. — Не волнуйся, милая, — хохотнула шаманка. — Всё пучком. — К-как знаешь… — Ладненько! — вскочила на ноги девушка. — Мне надо поспать. Габи, оставляю Окиту-куна на тебя, хорошо? — Оки, — выставила вперёд два больших пальца блондинка. — Я постелила ему с Сионом-саном в соседней от тебя комнате. — Спасибо. Всем спокойной ночи, — Икари вышла из комнаты и, держась за стену, еле перебирая ногами, добралась до следующей двери. Ссора с Мицуей высосала из неё все соки. Рухнув, не переодеваясь, в постель, девушка завыла в подушку. Горячие слёзы оставляли на щеках ожоги — она чувствовала, нет, знала, что между ними всё кончено… И знание это терзало её сердце и душу. Нить любви запульсировала, передавая отголоски боли Рану. Парень никак не мог понять, что за тяжесть на груди не даёт спать. Ворочаясь с одного бока на другой, Хайтани сел в кровати и потёр лицо: — Ты ли, Ики, волнуешь мой сон? Если так, расплачиваться будешь долго. И за сегодняшнюю ночь, и за предыдущие… Вибрация, сигнализирующая о пришедшем сообщении, прервала его, безусловно, полный смысла монолог. — Так-так-так… — свет от телефона озарил мрачное удовлетворение на лице Рана. — Капитан второго отряда сам всё сделал, мне даже руки не пришлось марать. Спасибо, конечно, — он хлопнул крышкой. — Но слёзы красотки будут стоить тебе костей. LXXVII. Рано утром Икари вместе с помощником и учеником поехала домой на такси. Шуу сидел молча, стараясь не смотреть на мать, боясь нарваться на полный ненависти взгляд. Как при их вчерашнем разговоре. Даже раскрытие правды о своём путешествии во времени, даже рассказ о похоронах не затронул ни единого мускула на её лице. Девушка лишь отшатнулась, после чего приказала не подходить и не разговаривать, пока она не остынет. Мальчику оставалось кивнуть. Сион благоразумно молчал, не вмешиваясь во взаимоотношения учитель-ученик — его роль отводилась незаметному присутствию и поддержке. За окном пошёл дождь. Сначала слабый, он постепенно усиливался, отчего дворники перестали справляться с нагрузкой: что работают, что нет — разницы никакой. Шофёр ехал как можно осторожнее, буквально улёгшись грудью на руль. — Эх-х… а в прогнозе погоды не говорили о ливне, — смущённо произнёс пожилой мужчина, подслеповато щуря удивительно яркие, для его возраста, чёрные глаза. — В этом и состоит очарование жизни, вам так не кажется? Для кого-то эта погода настоящая трагедия, но посмотрите на радующихся детей. Улыбаться наперекор всему… даже если небеса падут, они будут всё также стоять в ожидании солнца… Ох, простите старика, совсем вас заболтал… — Нет-нет… — прикрыла веки Икари, прижимаясь лбом к стеклу. — Вы правы. Абсолютно правы… Шаманке необходимо вернуть душевное равновесие, в противном случае ей несдобровать при проведении обрядов — одного раза одержимости проклятьем хватило. Сердце Абэ ныло, когда она вспоминала совместные счастливые моменты с Мицуей, но если юноша не готов выслушать объяснения… если он не готов принять традиции её клана… то… то… — Фамилия Абэ — тяжёлая ноша, не так ли, Сион? — тихо бросила девушка помощнику. — Будь по-другому, Ваша семья вряд ли бы продержалась десять веков, госпожа, — склонил голову мужчину. — Любопытная точка зрения, — хмыкнула Икари. — Как у тебя получается каждый раз подбирать нужные слова? — Это входит в мою работу, — позволил себе пошутить До, правильно прочитав атмосферу. Такси затормозило возле торий. Потрепав уснувшего Окиту за плечо, Сион, получив молчаливый приказ, взял ребёнка на руки. Вздохнув свежий воздух полной грудью, шаманка выпрямила спину и начала подниматься вверх. Ветер трепал её волосы и развевал полы хакамы. Замерев на верху лестницы, Икари бросила взгляд через плечо на просыпающийся Токио, что был таким чистым, новорождённым после дождя: — Что ж, мир, посмотрим кто кого. Дни сменяли друг друга. Шаманка ходила в школу, занималась обрядами, обучала Окиту, не разговаривая с ним больше необходимого. Постепенно ярко-зелёные глаза мальчика теряли свой блеск, становясь похожими на затянутую трясиной болотную жижу. Панические атаки и кошмары прекратились, словно их никогда и не было. Он предпринимал попытки поговорить с матерью, чтобы извиниться, вот только Абэ пресекала их на корню. Однажды, не выдержав её холодного отчуждения, Шуу чуть было не назвал девушку ока-сан, но не смог: язык разбух и прилип к нёбу, а из горла доносились лишь хрипы. Потребность излить душу привела Окиту в дом Инари. В идеале, конечно, он хотел поговорить с тётушкой Рей, но не знал, как с ней связаться — у демона просто-напросто не было телефона. Постучавшись и получив разрешение войти, Шуу с удивлением уставился на младшую тётю: девочка лежала на татами на животе и что-то писала. Вокруг неё валялись скомканные листы бумаги. — Чем занимаешься? — мальчик сел рядом, взял в руки один листок, расправил его, но не смог прочитать — почерк Абэ оставлял желать лучшего. — Да так, — Инари прикусила кончик ручки. — Зачем пришёл? — Поговорить?.. — он упёрся локтями на колени и тяжело вздохнул. Поднял глаза, наткнулся на серьёзный взгляд Инари и смущённо отвернулся. — Слушаю. — Я… я совершил ошибку… из-за меня маму бросил её парень… — Так вот почему сестрёнка Икари зла на тебя… — протянула девочка. — Ясно. Дальше. — Ты не знала? — Окита почувствовал себя оскорблённым. Ему казалось, что все в клане знали об их размолвке. — Не-а, — качнула головой Абэ. — Сестрёнка не говорила. Она в последнее время вообще мало говорит. Теперь понятно почему. Ты хочешь, чтобы я вас помирила? — А ты можешь? — на краткий миг глаза Шуу заблестели. — Нет. Но даже если бы и могла, всё равно бы не вмешивалась. Ты сам должен сделать первый шаг, — фыркнула девочка. — Но я не знаю как! — вспыхнул мальчик. — Тогда жди. Жди, пока она не остынет. — И… и как долго ждать придётся?.. — Ведают только Ками, — легкомысленно пожала плечами Инари. — Ты мне очень помогла, — Окита медленно поднялся на ноги. — Но… я тебя услышал… Не прощаясь, он выскочил на улицу. Замерев, мальчик с силой хлопнул себя по щекам: «Я не смогу называть себя мужчиной, если не разрешу с матерью этот вопрос! Она или простит меня, или… нет. Лучше об этом не думать. Не думать…» — Абэ-сама… — Шуу склонился в глубоком поклоне перед шаманкой. — Мне нет прощения за все прегрешения… но я клянусь, что впредь не буду вас расстраивать… Девушка удивлённо заломила брови. Ученик ворвался, словно вихрь, в её дом, когда она была занята чтением свитка — пришло время обучить Окиту видеть нити. — Ладно. Выпрямись уже, — махнула рукой Икари. Шаманка чувствовала себя неуютно: с одной стороны Абэ испытывала к мальчику неприязнь из-за его слов и действий, с другой — не могла долго обижаться и злиться на него. Эти чувства сцепились внутри, доставляя неудобства. Теперь тоже: хрупкое равновесие, которого девушка так долго добивалась, дало трещину — озеро спокойствия дрогнуло: «Надо взять себя руки. Иначе не выдержу». — Д-да! — воскликнул Окита. Его радость обрушилась на Икари бушующим морем. Невольно расширив глаза, шаманка с головой окунулась в согревающие эмоции ученика. Озеро успокоилось. — Что ж, с этим разобрались, — девушка скрыла облегчение. — Присаживайся, тема урока: «Нити. Любовные и дружеские». «Наконец!» — Шуу давно мечтал освоить технику духовного зрения, чьей первой ступенью и являлось познание связей между душами. — О-хо-хо… — скрипнули сёдзи. Инари заговорщически подмигнула племяннику. — Как у вас тут интересно. Я могу присоединиться? — Только не говори, что всё это время ты стояла на улице и подслушивала, — шаманка сжала переносицу. — О-окей, не буду, — хекнула девочка, присаживаясь рядом с Окитой и пихая его в бок. — Предупреждаю: только один комментарий с твоей стороны — ты тут же уходишь, — пригрозила Икари, выставляя вперёд указательный палец. — Ладно-ладно, — фыркнула оммёдо. — Один раз такое было, теперь до конца жизни припоминать будешь? — После смерти тоже. Ну, и в следующей — не исключай такой вариант, — хихикнула шаманка. Младшая Абэ закатила глаза. — Может начнём уже? — Шуу нетерпеливо заёрзал на татами. — Дело говоришь, — Икари села прямее, кладя ладони на колени. — Вопрос к тебе, Окита-кун, что ты знаешь о так называемых нитях? — Так… они бывают дружескими и любовными… Есть у каждого. Если нить тянется вверх — в этой жизни своего предназначенного не увидишь, если вниз — значит он ещё не родился. На этом всё… — Об этом я тебе говорила в прошлый раз, хорошо, что помнишь, — покивала головой шаманка. — Это одновременно много и мало. … В древних источниках не говорится о том, когда именно появились нити. Но в одном мнение шаманов сходится — сначала Ками снизошли на землю, нити вслед за ними. Чтобы увидеть их, дотронуться, надо иметь полную уверенность в их существовании. Закрыть глаза и душой потянуться к человеку… Шуу был прилежным учеником — в несколько сумбурных и непонятных объяснениях учителя, мальчик, наконец, смог разглядеть нить любви, что обвивала запястье матери. Она сказала, что бывает, когда сам шаман, даже имея нить любви, не всегда видит её, потому что не уверен в полной мере, действительно ли он хочет знать, кто на другом конце. Связь Икари с Раном сверкала ослепительным светом и не была красной, как представлял себе Окита, а скорее ярко-золотистой, совсем как глаза Абэ. Дотронувшись до неё, мальчик перенёсся к отцу. Старший Хайтани был занят тем, что сидел в каком-то переулке и со скучающим видом наблюдал, как Риндо избивает какого-то парня. Вернувшись обратно, бледный Шуу понял, почему матушка не хочет быть с этим человеком. — Что такое? — Икари взволнованно посмотрела на ребёнка. — На тебе лица нет. — Я… я видел то… твоего предназначенного… мне не понравилось, — нижняя губа мальчика задрожала. Он был готов вот-вот разреветься: «Матушка знает, что за человек отец… но почему тогда она с ним связалась? Почему дала мне жизнь?» — Что ты имеешь ввиду? — девицы Абэ переглянулись. — Хочешь сказать, что ты оказался рядом с моим предназначенным? — шаманка в шоке открыла рот. Даже она могла лишь видеть силуэт человека на другом конце нити, но перемещаться к нему… — Сестрёнка Икари, ты когда-нибудь слышала про такое? — Инари прикусила ноготь большого пальца. — Я — нет. — Раньше шаманы были могущественнее, не то, что в нынешнее время, — девушка, прищурившись, вгляделась в глаза ученика: «Не все златоглазые шаманы, но все шаманы — златоглазые. Сила соразмерна оттенку радужки. Чем она ярче, тем шаман сильнее… Но почему я только сейчас заметила, что у него она насыщенно-зелёного цвета? Шаманов с такими глазами не бывает!» — Получается, в нашей ветви на одного сильнейшего больше, — протянула младшая Абэ: «Ну, так-то я не удивлена, родители не кто-то там, а сестрёнка Икари и Хайтани Ран». — И ответственность за его обучение лежит на тебе. Девочка прыснула и громко рассмеялась, хватаясь за живот. Да, она была странной. — Понять не могу: ты надо мной издеваешься? Или же наоборот поддерживаешь? — прищурилась шаманка. — П-первое! — сквозь смех ответила Инари. — Выпорю, — прорычала Икари, щёлкнув сестру по носу. — Прости. — Подождите-подождите… — замахал ладошками мальчик. — Я что — супер-пупер сильный и крутой? — Ками-сама, что с твоей речью, — пошатнулась наследница. — Но да, потенциал у тебя определённо высокий. Только заруби на своём очаровательном носике: в этом поколении — Я самая сильная и могущественная. Посмеешь посягнуть на моё место — не посмотрю на возраст, отделаю по полной. — Сестрёнка Икари шу-утит, — наигранно весело засмеялась Инари, ударяя шаманку по спине. — Правда ведь? — Я всё сказала, — девушка вздёрнула подбородок. Она почувствовала угрозу своему положению от десятилетнего ребёнка. Расскажи кому — не поверят. LXXVIII. Уровень воды становился всё выше. Несколько секунд назад она была по талию. Теперь же доходила до ярёмной впадины. Грудь сдавило. Воздуха катастрофически не хватало. Девушка попробовала двинуться, но тело не слушалось. Паника охватила всё её существо. Неужели она умрёт здесь? Вот так глупо? Да она же сгорит со стыда в Ёми-но Куни, в глаза родителям не сможет посмотреть! Простейший на первый взгляд обряд грозил перерасти в её похороны. Вода накрыла девушку с головой. «Позже извинюсь», — она прикрыла глаза, дотрагиваясь до нити. Сила и энергия предназначенного забурлила в крови, испаряя водоём. — Госпожа! — донесся до её слуха испуганный голос помощника. Закашляв, девушка изрыгнула мазутно-чёрную, густую жидкость. Вытерев рот рукавом, Икари еле встала и нетвердой походкой подошла к небольшому каменному фонарю, сплошь покрытому мхом. Закусив нижнюю губу и выперев подбородок вперёд, шаманка, схватив железный веер двумя руками, со всей силой опустила его на артефакт, который тут же рассыпался прахом. — Вы что творите?! — визгливо закричала пожилая женщина. — Вас пригласили для избавления от проклятия, а не для вандализма! Вы хоть знаете сколько лет этому фонарю! Не расплатитесь за него… — Заткнись. Голова болит, — Абэ прочистила ухо мизинцем. — Свою работу выполнила. Если так беспокоишься о деньгах, так и быть: оставь оплату себе. На скромный поминальный стол для тех, кого убил этот фонарь, должно хватить. Могу подкинуть несколько йен. Шаманка вытащила пару монеток из рукава, даже удивилась про себя найдя их, и швырнула женщине под ноги. — К-какого… вы издеваетесь?! — госпожа Банко покраснела от гнева и, сделав шаг вперёд к Икари, замахнулась. — Что для тебя имеет большую ценность? Этот проклятый предмет? Или жизнь внучки — единственной, что осталась от некогда большой семьи? — Абэ склонила голову набок. — Н-нет… — из женщины словно всю жизненную силу высосали. Волосы поблёкли, спина сгорбилась. Рухнув на колени, госпожа Банко прикрыла рот кулаками и тихо-тихо заскулила. А где-то в глубине богатого дома, в самой отдалённой и светлой комнате, чьи окна выходили на зимний сад, наконец открыла глаза девочка лет пяти, что последние два с половиной года спала непробудным сном. Приставленная к ней няня разрыдалась от счастья, неверующе проводя кончиками пальцев по детской щеке: — Мирай-сама… Вы очнулись… слава Ками-сама… — Сима-сан, где бабушка? — тихо спросила девочка. — Она скоро придёт… Молчавший большую часть дороги до Токио Шуу бросал короткие взгляды на Икари. Ему не терпелось узнать у неё подробности обряда, но мальчик был осведомлён, что выпытывать нельзя. Если она решит, что ему стоит знать, то обязательно расскажет. Сама. — Что думаешь? — О чём? — обратился в слух Окита. Неужели?.. Икари закатила глаза и отвернулась обратно к окну. — П-простите… — замялся мальчик и, прочистив горло, продолжил. — Ф-фонарь приобрёл муж госпожи Банко три года назад на аукционе в Макао. Неладное почувствовал скоро — независимо от того, как часто фонарь чистили, он всё продолжал покрываться мхом. Спустя пару месяцев после покупки, члены семьи Банко начали умирать один за другим при странных обстоятельствах. И каждый раз судмедэксперты находили в их лёгких странную жидкость. Что-то долго они доходили, что стоит позвать шамана. — Меньше эмоций, — пожурила Абэ ученика. — Д-да… вот только я не понял, что за проклятье было на фонаре… — Он много веков стоял возле болота, предупреждая путников об опасности, пока один умник не переставил его. Люди умирали, проклиная, фонарь же впитывал их боль, страх, ненависть и энергию смерти. Заполучив некоторую форму души, впоследствии он сам начал убивать. И так несколько веков подряд. — К-кошмарно… — поёжился Окита. — В нашей работе возможно всё, — пожала плечами шаманка. — У тебя ведь что-то случилось? Я почувствовал неладное, когда ты упала на колени, — мальчик наклонил голову, вглядываясь в лицо учителя. — Н-ничего особенного, — на щеках Икари расцвёл румянец смущения. Когда они доехали до храма, девушка захлопала ресницами, удивлённо уставившись на сидящего на первой ступени, прямо под ториями, Такемичи. — Абэ-сан! Мне надо с вами поговорить! — зажмурившись, скороговоркой проговорил парень. — Это очень-очень важно! — Хорошо. Пойдём в дом. Сион, погуляйте пока где-нибудь с Окитой-куном. Вернётесь, когда мой гость уйдёт, — шаманка быстро поднималась вверх по лестнице. — Как прикажете, госпожа, — склонился в поклоне До. Шаманка пересекла площадь перед главным храмом. Семенящий за ней следом Ханагаки решал, как лучше рассказать Икари о будущем, из которого не так давно вернулся. Сначала он ничего не хотел говорить подруге, но ему будет невыносимо смотреть в глаза Габриель. Потерять друга — это одно. Потерять же любовь всей своей жизни… Такемичи встряхнул головой. Нет. Ему надо заручиться помощью Икари. — Подожди, пока я приму душ, — девушка достала из шкафа дзимбэй. — Х-хорошо… — покраснев, кивнул головой юноша. Спустя полчаса шаманка сидела перед ним и, заломив бровь, ждала, пока он начнёт говорить. Абэ чувствовала, что не стоит его торопить, но понемногу терпение подходило к концу. — Так… — Баджи убьют тридцать первого октября! — выкрикнул Ханагаки, опуская голову. Юноша придумал столько планов по его спасению, но ни один не гарантировал стопроцентного результата. По правде сказать, даже пятнадцати процентов не было… — … что ты хотел мне сказать? — завершила свою речь шаманка. Побледнев, она сжала переносицу. — Поподробнее. — Тридцать первого октября произошла битва между Тосвой и Вальхаллой… в которой были убиты Баджи и Казутора… после чего Вальхалла поглотила Тосву… и они стали ужасающей силой двенадцать лет спустя. — Ясно. Что ты от меня хочешь? — Разве Баджи не предназначенный вашей подруги? Ренуар-сан? Вы не хотите спасти его?! — не поверил своим ушам парень: «Н-не может быть…» — Такого я не говорила, — выставила руку вперёд Абэ, останавливая. — Просто что, по-твоему, я должна сделать? — Провести ритуал?.. — зашептал Такемичи. — Я бы с радостью… — вздохнула девушка. — Но в этом месяце Ками не услышат моих песен, не увидят моих танцев… Она резко замолчала, бросая взгляд на шкатулку, стоящую возле алтаря. В ней лежало перо — подарок Цуру-самы. — Жизнь за жизнь, говорите… — шаманка прикусила нижнюю губу. — Не думала, что дар пригодится так скоро… — Вы ведь спасёте его?.. — сквозь слёзы прошептал юноша. — Вы должны спасти его… спасти Майки… — Майки? — переспросила Икари. — А он здесь при чём? — Смерть лучшего друга плохо на нём сказалась… он… он перестал быть тем Майки, которого я помнил… — А Инари? Что с моей имото? — девушка царапнула ногтями ткань на коленях. — Я… я не знаю… я не видел её… простите, — парень весь сжался. — Ладно, — шаманка провела рукой по волосам. — В этом времени она ещё жива и неплохо общается с Манджиро. Но, Таке-кун, пожалуйста, когда в следующий раз отправишься в будущее, найди её. И… если я мертва там — передай, что я люблю мою малышку Абэ. Малышка Абэ — кодовое слово для трёх сестёр. Оно означает: «Живи. Живи во что бы то ни стало». Это последнее, что сказала старшим дочерям Рури, перед тем как провести свой последний ритуал: — Живите, мои малышки Абэ, живите во что бы то ни стало… — Конечно! — закивал Ханагаки. — Будь спокоен, — Икари встала и подошла к алтарю. Открыв шкатулку, она взяла в руки перо и покрутила. — Я спасу Баджи. — Спасибо… — прошептал парень, заплакав. Следующие сорок минут они говорили обо всём на свете, старательно избегая тему смерти Кейске. Смеялись, как в последний раз и шутили, шутили, шутили… Попрощавшись, Такемичи вышел на улицу и впервые за долгое время вздохнул полной грудью. Оставшаяся до конца месяца неделя пролетела словно миг. Переступая с ноги на ногу, шаманка нервно поглядывала вокруг — слишком много незнакомцев. Габи стояла рядом бледная, но с гордо поднятой головой. Лишь крепко сцепленные за спиной в замок ладони сигнализировали о её истинном состоянии. А как же она была прекрасна в длинном обтягивающем красном платье с глубоким декольте, рукавами три четверти и разрезом от бедра! Кожаные чёрные ботфорты блестели на солнце. Икари дар речи потеряла, когда увидела в каком виде за ней заехала подруга. — Габи, дорогая, ты уверена, что хочешь пойти именно в этом? — замялась Абэ. Её взгляд, против воли, то и дело нырял в вырез на груди. — Женщина всегда должна быть красивой. В сражении особенно, — француженка тряхнула отросшими кудряшками. — Мои предшественницы ступали на плаху королевами… — Что ж, — шаманка надела шёлковое нижнее кимоно цвета ранней листвы. — Ты права. После чего облачилась в своё самое дорогое и восхитительное кимоно, припасённое для особенных событий. Если сегодня кто-то и умрёт, то последнее, что он увидит — двух девушек, своей красотой способных потягаться с небожительницами. Эмма тоже хотела присоединиться к подругам, но Ренуар сказала категоричное нет. Манджиро, когда увидел их пафосный выход из машины, быстро подошёл к ним и поинтересовался какого, собственно, хрена они заявились на разборки. — Я здесь ради своего парня, — вздёрнула нос француженка. — Тогда почему ты подошла к нам, а не стоишь там? — Дракен пальцем ткнул в сторону Вальхаллы. — Чёрный мне идёт намного больше, — повела плечами Габриель. Рюгуджи поперхнулся словами и тяжело вздохнул: — Майки, что будем с ними делать? — Оставь их, — блондин отвернулся от девушек. — Можете остаться, но не вмешивайтесь. Не хочу, чтобы потом Эмма и Инаричин ворчали и злились. — Какой же ты лапочка, — сладко пропела Ренуар. Абэ молчала, пожирая глазами фигуру Мицуи. Парень о чём-то разговаривал со своим заместителем, старательно игнорируя бывшую девушку. Он против воли задержал дыхание от её красоты, когда Икари вышла из автомобиля; хотел приказать всем опустить глаза в землю… но тут же вспомнил о нанесённой обиде. Да ещё и Хайтани, сидящие на краю пустыря, злили до зубовного скрежета. — Так много пугающих личностей… — оценивающе прищурилась француженка. Не то, чтобы она чувствовала себя неуютно под всеми жадными взглядами, просто нервничала. Очень сильно. «Кей обещал, что после сегодняшней битвы всё закончится и он вернётся к друзьям. Только попробуй обмануть», — Габриель помахала рукой обоим Хайтани. Заметивший это Риндо поправил очки и что-то сказал брату и, о, чудо! парни махнули ей в ответ. Правда Ран чуть не вскочил со своего места, когда увидел Икари. Благо младший брат остановил. — А они что тут забыли? — побледнела шаманка. Девушка не видела их с самого приезда из Киото. Против воли вспомнился первый поцелуй со старшим Хайтани. Стало жарко. — Тут вершится история, — пафосно произнесла Ренуар. — А кто, как не они, будет сидеть в первом ряду? — Габи… — Абэ пихнула подругу в живот локтем. — Не здесь… — Эмм… ла-адно, — закатила глаза блондинка. Мицуя ей нравился, но вот то, что он бросил Икари без возможности объясниться — неимоверно бесило. Если в первое время француженка считала, что ему необходимо время остыть и подумать, то позднее задалась вопросом: «Что он творит?» Думала даже поговорить с ним, но Абэ запретила, пригрозив всерьёз обидеться. — Стоит такой, не при делах, — фыркнула Ренуар. — Даже не подошёл поздороваться. Икари не хотела признаваться, что это её задело. «В конце концов — я здесь по другому делу», — шаманка, незаметным для других жестом, подозвала к себе Морико. Дух-хранитель следовала за Баджи с тех самых пор, как Абэ узнала, что парень ушёл из Тосвы. Она предпочитала держать руку на пульсе во всём, что касается любимой подруги. К тому же Морико была на порядок сильнее иных духов Икари — всё же столетия, проведённые рядом с кланом Абэ, не просто звук. Каждый вечер шаманка выходила на улицу и шла к небольшой пагоде возле пруда, садилась на лавочку и выслушивала доклады. Шаманка приказала Морико не вмешиваться без крайней на то необходимости. — Всё тот же Кисаки Тетта в чужом фундоси борется, — дух приобняла подопечную со спины и потёрлась своей щекой об её. — Больше не отсылай меня, я скучала. — Сегодня всё должно закончиться, — Икари погладила Морико по руке. Со стороны казалось, что девушка просто дотронулась до собственного плеча. — Ну, наконец, — выдохнула дух. — Хоть на твоего ученика погляжу, слухи слухами, но мне что-то не по себе. Особенно, когда неверный рядом. Абэ хмыкнула. Такемичи и Чифую стояли рядом друг с другом, при этом последний что-то объяснял блондину. Девушка нахмурилась, отмечая побитое лицо Мацуно, но решила прислушаться к их беседе. Последний рассказывал Ханагаки о присутствующих. С Хайтани блондин был знаком шапочно, и то благодаря Инари. «Ого, целую сотню», — скривилась Икари. Она, да будет всем известно, может больше сотни духов призвать, но никто не ужасается и не восхищается. — Ики, я тут вот о чём подумала, — шепнула Габриель на ухо подруге. Та вопросительно заломила бровь. — Имя Рана ведь означает «Орхидея»? — Допустим… — Орхи-дея… Orchis… deus… Яйца Бога? Божественные яйца? — Габи, не богохульствуй, — хлопнула себя по лбу Абэ. — А на японском, тогда, Kami-no Tama? Божественная душа? Эх, слишком пафосно звучит, — вздохнула француженка. — Давай ты оставишь свои каламбуры, пожалуйста? — чуть ли не взмолилась шаманка. — Ты права… — блондинка обхватила себя за плечи. — Но у меня сердце не на месте… всё боюсь и переживаю. Прикусив нижнюю губу, Икари погладила подругу по спине. — ВИНОВНИКИ ТОРЖЕСТВА, НА СЦЕНУ!!! — внезапно закричал управляющий. Девушки аж вздрогнули. От шума, который произвели участники и зрители, казалось, задрожали Небеса. — Как… варвары… — сглотнула желчь шаманка. Её замутило. — Никогда к такому не привыкну. И не собираюсь. Ренуар чуть помедлила, но согласно кивнула. Только Баджи удерживает её здесь. Только он имеет значение… подруги не слышали, о чём говорили парни, но по напряжённой ауре между Дракеном и парнишкой из Вальхаллы было ясно — решить вопрос без кровопролития, одними словами, не представляло возможным… Зажмурившись, Икари прикрыла уши и уткнулась лбом в спину Габриель. Перед глазами стояла совершенно иная картина. На внутренних сторонах век одна за другой мелькали кадры жизни проклятий, духов, призраков, Ками… прошлой жизни. Изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся слёзы, шаманка потеряла счёт времени, цепляясь и царапая красное платье. «Кровь… почему так много крови?» — её душа кричала, билась в конвульсиях и молила о помощи… — НЕ-Е-ЕТ! — дикий крик, полный боли, разнёсся по пустырю, вынуждая дерущихся разом замереть. Вырвавшись из рук шаманки, Габриель метнулась к рухнувшему на землю Кейске. Разметав стоящих на пути парней, девушка бухнулась на колени, судорожно нажимая на колотую рану, в тщетной попытке остановить кровь. — Не умирай… не умирай… прошу, не оставляй меня… Икари, вызывай скорую! — Ренуар обернулась на окаменевшую подругу. Но вдали уже звучали сирены. — Полиция! Дёру! — прозвучал мальчишечий голос, после чего началась настоящая вакханалия: побросав камни и палки, гопники ринулись в разные стороны, словно напуганные тараканы. — Ты чего тормозишь? Нужно уходить! — кто-то потянул Абэ за рукав кимоно. Но шаманка не могла оторвать глаз от разворачивающейся трагедии. В прошлом на месте Баджи была Габи, а парень прижимал к себе стынущее тело, целовал побелевшие губы, воя от горя и боли — по белому платью невесты расползалось красное пятно… Пошатнувшись, Икари сделала шаг вперёд. Оставленная Ками земля была холодна и молчалива. Тело Кейске двоилось в глазах. Выхватив из-за пазухи веер, небольшую деревянную куклу, обмотанную тёмными и светлыми волосами, а из рукава кагура судзу и веточку ивы, обвязанную разноцветными лентами, шаманка крутанулась на месте, настраиваясь на ритуал. Затянув ритуальную песню, она скинула обувь, пальцами ног стянула таби, затем вытоптала небольшой круг и принялась танцевать. С каждой секундой её голос становился всё громче, движения быстрее, звон колокольчиков заглушал сирены. Босые стопы больно бились о землю. Обнажённую шею холодил осенний ветер. В кульминационный момент Абэ разломала куклу и Такемичи, неотрывно наблюдающий за девушкой, был готов поклясться, что из фигурки вырвались искры золотистого цвета… — Выпросила… — Икари медленно опустилась на землю. — Но цена высока. Если не справятся — Ками разгневаются… В отрешённом и спокойном лице не было ни капли человеческого. Божественная сущность буквально сочилась из открытых пор. Ханагаки недалеко ушёл, мысленно сравнивая Абэ с Небожителями — в этот самый момент шаманка являлась вместилищем и проводником Ками. Невольные свидетели свершённого ритуала долгое время не могли понять, что всё-таки произошло, так как не были готовы к встрече с сакральным… За несколько дней до этого шаманка пыталась разбудить перо, но оно оставалось молчаливым. «Только не говорите, что дар жизни не для Баджи! Ками! Вы смеётесь надо мной?» — девушка принялась громить комнату, вымещая злость и обиду на ни в чём неповинную мебель. Окита боялся к ней подойти, чтобы не попасть под горячую руку. Загнанно дыша, Икари убрала упавшие на лицо волосы. Придётся прибегнуть к плану бэ… Но вот за его исполнение придётся заплатить. Дорого. Очень дорого. Жизнь за жизнь — другая цена Ками не удовлетворит. — Я поеду с вами! — вырываясь из рук полицейских, рычала Габриель врачам. — Он — мой жених! — Так вы же ещё школьники, — смутился немолодой фельдшер. — И что? Немедленно меня отпустите, — обратилась Ренуар к патрульным. — Если не хотите проблем с французским посольством. Последние тут же отпрянули. Один из них помог блондинке забраться в машину скорой помощи, второй направился к Абэ и Такемичи. Пойманных гопников грубо заталкивали в патрульные автомобили. Пырнувшего ножом Казутору увели одним из первых. — Вы, ребятишки, крупно попали, — осклабился мужчина. На что Икари, храня внешнее спокойствие и невозмутимость, вытащила из рукава мобильный и принялась звонить: — Добрый день, Сато-сан. Мне необходима Ваша помощь. Нас друзьями забирают в полицейский участок… Куда именно? — поинтересовалась девушка у удивлённого патрульного. — В Синдзюку… — В Синдзюку. Да. Хорошо. Жду Вас. До свидания. На немой вопрос парня шаманка повела плечами и пояснила: — Семейный адвокат. Хотя Сато-сан в основном занимается юридическими вопросами, связанными с договорами. Оглянувшись вокруг, Абэ с удивлением осознала, что остались лишь они с Такемичи, не считая полиции и скорой помощи. — Зачем ты… — шаманка провела ладонью по лицу. — Почему ты остался, а не ушёл с остальными? — Пусть в этом времени я младше вас, но я пришёл из будущего. Какой взрослый бросит ребёнка наедине с трудностями? В его голосе и глазах было столько чистоты, наивности и веры в свои слова, что Икари чуть не задохнулась от переполнявших эмоций. Израненный, в разодранной одежде, он представлял собой жалкое зрелище, но отчего тогда Икари видит себя ничтожно маленькой по сравнению с ним?.. Она не знала, да и не хотела бы знать, что Ран чуть было не кинулся к ней, дабы увести с собой, но был остановлен отото. Попасться в руки полиции с их послужным списком и колонией — настоящее самоубийство. Глядя лишь на Абэ, старший Хайтани мечтал оказаться рядом, его спина чесалась от фантомных прикосновений. Чего скрывать? Он пришёл сегодня зная, что девушка не останется в стороне, когда дело касается подруги, чей парень буквально зарезал себя на глазах девушки. А её танец? Наверняка взывала к Ками, так почему же Ран чувствовал, что она танцует лишь для него?.. Нет, не так, почему он желал, чтобы Икари танцевала только для него? — Что ж… цирк уехал, а клоуны остались, — девушка протянула руку Такемичи, чтобы он помог ей подняться на ноги — ритуал высосал все силы. — Раз уж ты взрослый, пойдём решать взрослые проблемы, что оставили после себя проблемные детишки. — Х-хорошо, — юноша опустился на колени, чтобы надеть на грязные стопы обувь, за что получил благодарную улыбку. После поддержал шаманку за талию, и они вместе, мучительно медленно, пошли к панде. Трагедия, что должна была произойти 31-го октября, не случилась. Будущее в очередной раз изменилось. Сцепив похолодевшие руки в замок и опустив на него тяжёлую голову, Икари, сгорбившись, опёрлась локтями на колени. Патрульные хотели было сделать замечание за не пристёгнутый ремень безопасности, но в итоге просто махнули рукой — на счету девицы в дорогом кимоно достаточно правонарушений. — Таке-кун, — тихо позвала Абэ друга. — С дракой и поножовщиной разберусь я с адвокатом, ты же присмотри за парнями. — Ладно, — кивнул парень. — А… а что вы собираетесь делать с Казуторой?.. — Решать будет Габи, — девушка откинулась на спинку. — Захочет — сядет, захочет — в лечебницу отправится, он же псих. Без наказания не останется, можешь не волноваться. — А Баджи?.. — Ханагаки сглотнул от осознания, какая же сила заключена в хрупких аристократических ручках. — Всё так же оставлю Габи, — хмыкнула шаманка. — Мы, да будет тебе известно, стараемся разграничивать власть духовную и светскую. — О… ясно… Отвернувшись к окну, Икари мечтала об окончании сегодняшнего дня. Телефон молчал.