Посвящается двум несправедливо
погасшим звёздам, одну из которых не знала,
а с другой имела честь работать вместе,
и познавшим лишь малую часть
возможностей мира.
I. Сцепив зубы, женщина вымученно улыбалась, мечтая оторвать нахалу руку, по-хозяйски поглаживающую обтянутые тугой юбкой ягодицы. Вот только хозяин бара перед сменой сделал внушение: ещё один скандал с посетителем и работы ей не видать. Как и зарплаты за неделю. Если бы она не считала каждую йену, если бы не цеплялась за каждую, даже самую дерьмовую работу, то… что бы она сделала? Врезала бы мужчине по физиономии? Нет, конечно. Очередные проблемы с полицией женщине не нужны — однажды уже обратилась, больше такой ошибки не повторит. — Назови меня хозяином, детка, — пьяно осклабился японец. — Какой Вы милый, хозяин! — ситуацию спасла девочка-коллега. Блондинка задавалась вопросом: как такая милашка терпит повторяющиеся день ото дня приставания, словесные и физические, широко и ярко улыбается, всегда на позитиве, с удовольствием помогает советом и материально? — А ты у нас кто? — столик явно оживился при виде новой жертвы. — Меня зовут Икаку, но вы можете звать меня Икичи, — официантка обезоруживающе улыбнулась, прищурив ярко накрашенные глаза, и подала за спиной знак, чтобы француженка уходила. Заторможенно кивнув, женщина поспешила в подсобное помещение. Смена только-только началась, но ей нужно было привести мысли в порядок, иначе не сможет нормально работать. Прислонившись к металлической дверце шкафчика, она пару раз постучала по нему лбом. Ногти неприятно скрипнули по поверхности. Втянув воздух сквозь зубы, Габриель резко открыла дверцу и, несколько раз проморгавшись, через силу улыбнулась — с прикреплённой к задней стенке фотографии на неё взирал молодой веснушчатый парень. — Унылая картина, да, Ален? — она вскинула подбородок. — Вот только не начинай: старшая сестра со всем разберётся! — Опять с отото разговариваешь? — на пороге застыла другая коллега, Эри. — Да, — Ренуар захлопнула шкаф. — Мне надо идти работать. — Давай-давай, — усмехнулась официантка, пропуская. — Пока Таракан не заметил. Смерив японку нечитаемым взглядом, женщина пулей вылетела из подсобки — это Эри можно было так его называть, на правах любовницы, но если из коллектива кто-то согласится с прозвищем или того хуже, назовёт, то прощай, работа. Помимо первого посетителя, смена прошла относительно спокойно: не было ни пьяного дебоша, ни приставаний, чаевые редко, но перепадали. В общем, ночь пролетела незаметно и вот уже Габриель вдыхает утренний холодный воздух, натягивая на пальцы рукава тонкой ветровки. — Пусть на улице апрель, но, может, ты начнёшь одеваться теплее? — тонкий и звонкий голосок Икаку ничуть не испугал своей неожиданностью, а наоборот — на сердце стало так тепло и усталость рукой смахнуло. — Мне не холодно, — слегка соврала француженка, доставая старую потёртую раскладушку. — Прости, надо спешить на другую работу. — Разносить газеты, не так ли? — похвасталась осведомлённостью девушка. — Можешь не отвечать, но зачем тебе столько денег? — Спасибо за помощь сегодня, но откровенничать я с тобой не собираюсь, — резко ответила Габриель, тут же прикусывая кончик языка. — Прости, не хотела грубить. — Ничего-ничего, — улыбнулась Икаку, слегка сжимая плечо Ренуар. — Мы обе устали. Тут женщина не выдержала… опустившись на корточки, она уткнулась лицом в колени. Плечи и спина задрожали. — Мой отото… у него приобретённый порок сердца… пересадка стоит баснословных денег… если у меня не выйдет накопить на операцию… я… я останусь совершенно одна… Ален Гальяно — младший единоутробный брат Габриель. Большая разница в возрасте, целых двенадцать лет, долгая разлука никак не сказались на их отношениях. После гибели родителей Ренуар получила опеку над Аленом, стараясь окружить сестринской и материнской любовью, которую недополучила в детстве. Какое-то время всё шло хорошо: француженка поступила в университет, а после окончания, как и мечтала, переехала с братом в Японию. Ещё несколько спокойных лет, но потом… потом мальчик заболел и ей пришлось судорожно хвататься за любую работу, стремясь как можно быстрее заработать. Почему не пошла работать по специальности? Иностранке мало где были рады… Выговорившись, француженка вытерла непрошенные слёзы и, чертыхнувшись, поспешила на вторую подработку, оставив погружённую в невесёлые мысли Икаку. Прикурив, японка запрокинула голову, выдыхая кольца дыма. Шрам на груди заныл. Закончив с тремя кварталами, блондинка завалилась домой, устало передвигая ноги — из-за опоздания пришлось крутить педали намного быстрее, чтобы успеть разнести по всем домам газеты. Младший брат спал на диване в гостиной, совмещённой с кухней. Вообще-то, это было её спальное место, но Ален занимал его, когда у Ренуар работала по ночам. — Котёнок, я дома, — женщина присела рядом и мягко потрепала юношу по волосам. На бледном лице веснушки выделялись ярче, складываясь в неизвестные созвездия. — Доброе утро, Габи, — Ален сонно моргнул и улыбнулся. — Очень устала? — Ничуть, котёнок. Вставай и иди умываться, я пока займусь завтраком. — Я не голоден, — юноша с головой укрылся одеялом. — Малыш, тебе нужно пить лекарства, но только после еды. Забыл, что говорил доктор? — Нет, — тяжело вздохнул шатен, садясь на диване и широко зевая. — Нас сегодня ждут процедуры. — Терпеть их не могу… — Знаю, котёнок, знаю. II. Намывая одну тарелку за другой, Ренуар тыльной стороной ладони убрала с лица прядь волос. Смена в кафе закончится через полчаса, потом небольшой отдых, затем курьерская работа. Наспех перекусив на кухне, женщина собрала вещи и почти выдвинулась в издательство, как зазвонил мобильный. На экране высветился незнакомый номер. Ничуть не удивившись, на прошлой неделе Габриель посетила три интервью, она приняла вызов. — Ренуар-сан? — глубокий бархатистый голос вызвал табун мурашек. — Да. С кем имею честь разговаривать? — женщина отвесила себе мысленную оплеуху. — Как бы так сказать… вы же старшая сестра Алена? — мужчина на той стороне провода ощутимо замялся. — Д-да… с моим отото что-то случилось?! — она была готова сорваться с места, но останавливало лишь незнание куда мчаться. — Где вы? Я сейчас же приеду! — Нет-нет, не волнуйтесь! С вашим братом всё хорошо, просто… просто он случайно разбил окно в зоомагазине, где я работаю… — Случайно? — не поняла прикола Ренуар. — Как такое вообще возможно?! — Вы не поверите, но я и сам задаюсь этим вопросом, — рассмеялся собеседник. — Сообщите адрес, я приеду и оплачу замену стекла. — Стёкол… — Вы, должно быть, шутите… — женщина судорожно подсчитывала свободные деньги. — Как бы мне этого хотелось, — француженка слышала в его голосе улыбку. Найдя на карте зоомагазин, Габриель выдохнула — он находился всего в паре кварталов, не придётся тратиться на проезд. Крепче завязав шнурки, женщина несколько раз подпрыгнула и побежала. В коллеже блондинка занималась лёгкой атлетикой, даже занимала первые места, но потом позабыла о пьянящем чувстве свободы, который приносил ей бег. От вчерашней усталости не осталось и следа… за её спиной словно распустились крылья, утерянные в таком далёком и беззаботном детстве. Мышцы приятно ныли, грудь размеренно поднималась. «Почему я раньше не побежала? — задумалась Ренуар, переводя дыхание. — Точно. Из-за этого». Стрельнувшая в колено боль отрезвила похлеще ледяного душа. Авария, в которой они с братом потеряли семью, отняла у неё и мечту. Уже которую… Перед тем как зайти в помещение, блондинка решила осмотреть причинённый Аленом ущерб. Работник зоомагазина не соврал — два окна действительно были разбиты, но, что странно, осколки валялись на улице, а не внутри. — Добрый день, — толкнула дверь Габриель, ища глазами брата. Он сидел на стуле, обхватив чашку двумя ладонями. — Тебе нельзя чай! — побледнела женщина, подскакивая к брату. — Т-там в-вода! — Ален имел привычку икать в моменты острого волнения. — Она должна помочь при икоте, — послышался за спиной мужской голос. — Теперь понятно, почему не он мне звонил… — француженка потёрла ладонями лицо, оборачиваясь. — Добрый день… Блондинка потеряла дар речи — она никогда ещё не видела столь прекрасного мужчину… сердце заныло подстреленной птицей, горло пересохло, жар удушливой волной окатил с головы до ног. «Слава Богу, что я не умею краснеть…» — мелькнула и тут же пропала мысль. — Добрый день, Ренуар-сан, — длинноволосый брюнет почтительно поклонился, сверкнув янтарными огнями. Выпрямившись, он сделал очередной выстрел в сердце бедной Габриель — ярко выраженные клыки так уместно смотрелись бы на её мраморно-белой коже… — С-сестра? — позвал Ален, почувствовав изменение в атмосфере. — Так сколько я должна? — женщина, приложив немереное усилие, взяла себя в руки. Какая любовь? Какие отношения? Есть свободное время? Значит надо устроиться на ещё одну работу. — Я вызвал мастера, скоро будет. — Отлично! — француженка старалась смотреть куда угодно, но только не на мужчину. От смущения она даже стеснялась спросить его имя, не говоря уже о дальнейшей беседе. — Вам не интересно, что произошло? — а вот брюнет, как выяснилось, совершенно не против продолжить общение. — Н-не н-надо г-говорить, — юноша, в отличие от сестры, до смешного просто краснел. — Ну, уж нет, — Ренуар упёрла кулаки в бок. — Раз я плачу, то хотя бы имею право знать за что. — Ваш отото зашёл в зоомагазин и, рассматривая котят, запнулся об ногу, попытался удержаться, но, схватившись за стенд, повалил его на витрину, — пока он говорил, с его губ не сходила снисходительно-благодушная улыбка. Самой француженке смеяться совершенно не хотелось — в последнее время Ален слишком часто терял равновесие из-за плохой циркуляции крови. Бросив обеспокоенный взгляд на брата, она, скрепя сердце, вытащила из рюкзака кошелёк. Расставаться с кровными деньгами было грустно, больно, обидно, но кроме неё некому платить за ошибки Гальяно. — Я правильно понимаю, ваш отото болен? — Как вы?.. — поджала губы женщина. — Наблюдательность, — мужчина пожал плечами. — Одышка, цианоз, оттёки на ногах… сердечная недостаточность? — Да вы прям Шерлок Холмс, — съязвила Габриель, хлопая ладонью по прилавку, оставляя несколько мятых банкнот. — На сдачу купите совесть. Пойдём, Ален. Приобняв брата за плечи, она вышла на улицу, но, не удержавшись, обернулась — брюнет, опёршись поясницей на витрину и скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на купюры.