Хранить и защищать

      Всю дорогу до поезда, да и в самом поезде, Гермиона дрожала и ничего не могла сказать. Это могло быть существенной проблемой, или возникнуть просто от нервов. Для начала девочку следовало успокоить, но вот как успокоить, когда не знаешь, что произошло… Гарри сначала гладил Гермиону, потом укачивал, давая возможность проплакаться, он чувствовал ее дикий ужас, как свой, но со своими ощущениями привычно справлялся. Поняв, что ничего поделать не может, мальчик начал рассказывать пошагово, что они будут делать, когда приедут. Девочка слушала уверенный голос своего Гарри и постепенно успокаивалась. Спустя примерно час пути она уже могла рассказать, в чем дело.       — Понимаешь, мне иногда кажется, что им нравится, когда мне больно, особенно когда я кричу, — рассказала девочка, после того как Гарри узнал, что же сказала декан. — Если она им напишет, то… — Гермиона снова задрожала.       — Сильно бьют? — спросил Гарри, не представляя себе, что нужно делать с девочкой, чтобы она так этого боялась. Он судил по себе, будучи привычным и к боли, и к Дурслям.       — Пока кровь не пойдет, — тихо ответила Гермиона, закрыв глаза. — Я посплю, — произнесла она, задремывая.       — Ничего ж себе, — тихо проговорил мальчик, понявший, что влетало ему намного, намного легче, чем ни в чем не повинной девочке. Нужно было ее как-то отвлечь от мыслей, а не то могло закончиться совсем плохо, дядя Саша предупреждал об этом особо.       Почему-то сильно уставшая Гермиона спала, а Гарри думал над планом «Б»: что делать, если Грейнджеры не под зельями или чарами, а сами по себе такие. В любом случае оставлять Гермиону наедине с холодными садистами мальчик не собирался. Они были похожи на гестаповцев из одного фильма, который дядя Саша показывал мальчику еще до школы. Гестаповцы тоже любили, когда кричат. Теперь страшно стало уже мальчику, хотелось взять в руки вороненное железо, чтобы, значит… Стрелял мальчик, правда, только во сне, но Гарри понимал — случись что и рука не дрогнет.       Ткнувшись в получившийся логический тупик, Гарри вспомнил о существовании каминов. Камином можно было перейти на Косую, а оттуда и в банк. Гоблины за деньги что-нибудь наверняка посоветуют. План «Б» вчерне был готов, теперь надо было подумать о других вариантах, ведь то, что в мире магии они совершеннолетние, на них вряд ли написано.       Гермиона впервые была во сне без Гарри, но дядя Саша все понял, расспросив девочку, он объяснил ей, что предполагал что-то подобное, поэтому нельзя падать в обморок, а надо делать то, что говорит Гарри, который уже абсолютно точно знает, как ее спасти. Этому волшебному человеку, который теперь был их папой, Гермиона рассказала о своем детстве. О том, как сначала все было хорошо и ее любили, а потом, лет, наверное, в шесть, все изменилось… Родителей как будто подменили, и теперь они очень страшные, просто жуть как.       А потом папа Саша рассказывал о том, как меняет человека химия, что с ним можно сделать, что он может делать при этом. Проводил аналогии между химическими веществами и зельями, добиваясь того, чтобы Гермиона поняла. Девочка глупой не была и поняла: шанс все исправить есть, если действовать быстро. Страх куда-то исчез, и теперь уже спокойная девочка смотрела на товарища майора.       — Я все сделаю, папа, — произнесла она.       — Молодец, дочь, — офицер уже смирился с фактом наличия детей-из-сна. — Я горжусь тобой.       На что способны дети ради этих слов родителей? «Я люблю тебя», «я горжусь тобой» — поистине волшебные слова, придающие сил и позволяющие идти к своей цели сквозь боль и неудачи. Гермиона проснулась успокоенной и улыбающейся, она сможет!       Поезд втягивался на вокзал Кингс-кросс, впереди был бой, как это понимал Гарри, и самое страшное, как это понимала Гермиона. Совсем скоро все решится… Девочка надеялась, что ее родители не палачи, как в сказке, а просто… под принуждением. Очень на это надеялась Гермиона Дагворт-Грейнджер. Поезд остановился, девочка сжала зубы буквально до хруста, теперь было важно действовать «согласовано», как сказал папа Саша.       Проверив девочку, Гарри вышел на платформу. Гермиона чуть подрагивала, скорее от волнения, чем от чего-то другого, поэтому шла рядом, двигаясь практически в ногу. Перед самым барьером дети остановились, переглянулись, взглянули на одинокого аврора и сделали небольшой шаг вперед. Дядя Саша все рассчитал правильно, Гарри это сразу понял, когда увидел людей, смотревших как будто сквозь него. Придержав Гермиону, мальчик палочкой наложил диагностические чары, которые они с девочкой заучивали весь последний месяц.       — Зелья, — шепнул он девочке, — приготовься, — они сделали шаг назад, при этом Гермиона чуть запоздала, но не упала. Оказавшись на волшебной платформе, дети кинулись к аврору с криками «Помогите!»       — Что случилось? — посерьезнел мужчина в красной мантии, сразу же узнав Девочку-которая-выжила.       — Там опекуны, но они неправильные! У них зелья! — Гермиона почти кричала, показывая в сторону барьера. — Это Пожиратели! Пожиратели! Спасите!       — Пожиратели? — аврор почувствовал себя нехорошо, поэтому сразу же вызвал подмогу и всемером они шагнули сквозь разделительный барьер. — Здесь постойте, дети, — спокойно сказал старший из прибывших.       Дальше все завертелось, особенно когда выяснилось, что опекуны опоены какой-то вариацией жидкого Империо, с приказом нанести максимальный вред Избранной. Грейнджеры отправились в Мунго, Гермиона и Гарри домой к девочке. Взрослых обещали отпустить через сутки, как только будут выведены зелья, и теперь Гермиона только надеялась на то, что сами по себе они не садисты. Ибо зелье наклонности еще не исключало, как говорил папа Саша: бронхит перелома ноги не исключает.

***

      Домой добирались на электричке, в которой Гермиона смогла успокоиться, хотя немного все-таки дрожала. Но дядя Саша говорил, что так бывает, поэтому Гарри не нервничал. Сутки они были предоставлены сами себе, что было очень хорошо. Войдя в дом, девочка шарахнулась от стоявшей вешалки, показывая Гарри тем самым, что рассказала она далеко не все. Поэтому мальчик увел Гермиону на кухню, которую она воспринимала спокойно, то есть не дрожала и в обморок не падала. Под предлогом посещения санузла, Гарри, оставив девочку на кухне, заглянул в гостиную. Что сказать, Гермиону здесь ждали… мальчика даже слегка затошнило от вида разложенных орудий наказания и заботливо постеленной на кресло клеенки. Это была не комната, а пыточная… Подойдя ближе к креслу, Гарри заметил темные брызги на стене, ему стало совсем нехорошо, отчего мальчик поспешил вернуться на кухню.       — Видел, да? — все поняла по его бледному лицу девочка. — И что теперь?       — Я их убью, — убежденно сказал Гарри. — Просто убью…       — Ну, может, они нормальные, когда нет зелий, — с затаенной тоской в голосе произнесла Гермиона, немедленно оказавшаяся в объятиях Гарри. Через некоторое время мальчик поднялся и начал готовить обед, как он понимал это слово, спасибо Дурслям. Девочка смотрела на руки своего Гарри и просто время от времени прикасалась к нему, будто боясь, что мальчик исчезнет. — А давай сегодня здесь поспим? — поинтересовалась Гермиона, показав на небольшой диван. — А то мне страшно туда заходить.       — Давай, моя хорошая, — Гарри тоже становилось не по себе, когда он представлял необходимость пройти мимо… этого. — А сейчас мы покушаем, — улыбнулся он, налив Гермионе тарелку приготовленного… ну, скажем, супа.       — Гарри… — Гермионе вдруг очень сильно захотелось побыть маленькой. — Покорми меня, пожалуйста.       — Конечно, солнышко мое, — очень ласково отозвался мальчик, грустно подумав о том, что дядя Саша опять оказался прав. Он взял ложку и начал очень аккуратно кормить девочку, через некоторое время начавшую улыбаться. Внутреннее напряжение отпускало ее, мышцы перестали болеть от напряжения, отпускал и страх.       Душем решили пренебречь, зато забаррикадировались качественно, так, чтобы никто не мог войти. Очень уж страшно было в этой, будто пропитанной болью, квартире. Засыпали очень тяжело, а ночью их отогревал насмотревшийся на показанные ему картины папа Саша. Просто обнимал, прижимал к своей необычно пахнущей форме и рассказывал добрые сказки. Всю ночь рассказывал сказки, успокаивая детей, будто заглянувших в самый страшный период истории… Перед расставанием офицер еще раз объяснил, как найти игрушки, горячо поддержав идею «зачистить» декана.       — Врага оставлять за спиной нельзя, сынок, — грустно произнес товарищ майор. — Враг должен быть мертв.

***

      Вернувшиеся домой Грейнджеры выглядели подавлено, несмотря на Умиротворяющий бальзам, которым напоили сквибов, ибо именно ими Грейнджеры и оказались. Услышав взрослых, Гермиона придушенно вскрикнула и была спрятана за спину Гарри, несмотря на то что баррикаду у входа в кухню дети не разбирали. Девочку снова объял ужас, но Гарри принялся успокаивающе гладить Гермиону, отчего та смогла немного успокоиться. Мистер и миссис Грейнджер стояли в гостиной, глядя на пыточное ложе. Женщина уже плакала, стоя на коленях и повторяя «Миона!», а мужчина держался за сердце.       Чутко прислушивавшаяся Гермиона хотела и не хотела выходить. Ей было очень страшно, но и интересно, поэтому она только жалобно смотрела на Гарри, начавшего разбирать баррикаду с надеждой на то, что успеет… Родители Гермионы услышали шум с кухни, а мистер Грейнджер понял, что происходит, побледнев еще сильнее. Наконец дверь открылась. На пороге кухни с ножом в руке стоял ребенок лет одиннадцати, а их дочь пряталась за его спиной.       — Кто подойдет к моей невесте близко — отправится на собеседование с Мордредом, — проинформировал взрослых мальчик. Выглядел он при этом совсем не забавно, ребенок был готов убивать, и мистер Грейнджер видел это. Мальчик был готов защитить Гермиону от них любой ценой. Пожалуй, именно это стало последней каплей, мистер Грейнджер, застонав, повалился на пол, а миссис Грейнджер рванулась к телефону.       — Мальчик, опусти нож, не пугай врачей, — попросила миссис Грейнджер, сдернув клеенку с кресла и сбросив пыточные приспособления на пол.       — Мы будем на кухне, — произнес Гарри, отступая спиной вперед так, чтобы защитить Гермиону.       — Что с папой? — тихо поинтересовалась девочка, но мальчик только пожал плечами, выходить Гермиона не рискнула, а через десять минут парамедики увозили мужчину в кардиологию.       — Миона… — позвала девочку миссис Грейнджер, отчего Гермиона тихо всхлипнула, но из кухни не вышла. Вперед пошел Гарри, все так же — с ножом в руке. Миссис Грейнджер поняла, что легко не будет, дочь ее боялась так, что не могла даже помыслить выйти из-за своего защитника. Как он ее назвал? «Невеста». Что теперь делать, женщина не знала, и просто опустилась на колени, прося прощения у дочери.       Гарри видел, что женщина искренне просит прощения, но также он видел, что Гермиона просто не может поверить. Слишком долго родители были кошмаром девочки. Пытаясь справиться с этим парадоксом, Гермиона почувствовала резкое головокружение и, тихо вскрикнув, упала в обморок. Прошло еще четверть часа, и вторая машина местной экстренной помощи уносила девочку и ее мальчика, так и не подпустившего маму к невесте, в отделение детской кардиологии. А в опустевшей квартире сидела на полу и горько рыдала миссис Грейнджер. Прорыдавшись, женщина вызвала такси, отправившись сначала к мужу, подозревая, что к дочери ее не пустит ее «жених». В том, что мальчик был абсолютно серьезен, сомнений у женщины не было.       У Гермионы не нашли ничего совсем уж плохого, только аритмию, как полагал доктор, возникающую в случае стресса. Старый кардиолог видел, как цепляются дети друг за друга, и понимал, что дело совсем нехорошее, но глубоко лезть внутрь ситуации не хотел, ему за это не платили.       — Юная мисс должна поменьше пугаться, — вкрадчиво сообщил Гермионе врач. — И пить вот эти медикаменты. Полежите часок, а потом мы вас домой отправим.       — Спасибо, доктор, — прошептала девочка, обрадованная тем, что у нее нет ничего страшного.       А вот мистер Грейнджер как раз балансировал на грани между жизнью и смертью в операционной по поводу острого инфаркта миокарда. В комнате ожидания плакала миссис Грейнджер, осознавая простую истину — они являются самым большим ужасом любимой дочери. Перенести, да и принять это женщине было очень сложно. Хорошо, что в данный момент она уже находилась в больнице, поэтому спасти ее успели. Доктора посчитали, что женщина устроила концерт по поводу мужа, и оставили ее полежать.       Гермиона и Гарри, вернувшись на такси, опять оказались в пустом доме. День был динамичным, поэтому дети устали. Поднявшись по уже совсем нестрашной лестнице в комнату девочки, Гермиона и Гарри, приняв душ из последних сил, уснули, заблокировав стулом дверь.