— простите. А Юнги скоро дома будет? — Тэхену явно неудобно стеснять Хосока. Он, вероятно, не ждал гостей.
— вечером. Часам к одиннадцати. А что?
— я, наверное, мешаю вам здесь? Просто, я вот так без приглашения приперся. Вдруг я доставляю вам неудобства.
Хосок усмехнулся. Что в этом смешного?
— Юнги говорил, что ты можешь вернуться в любой момент. Он предупредил меня, показал твое фото. Последнее, которое было. Ты особо не изменился. А то, что было на входе, так это я просто в шоке был. Я не мог поверить, что ты правда приедешь. Думал, что Шуга напрасно тешит себя надеждой.
«Так он все еще ждет меня? Может, есть шанс, что и Чонгук меня не забыл?»
— почему ты не предупредил? Юнги говорил, что у тебя были проблемы. из-за которых ты не мог поддерживать с ним связь, но они же закончились. Если б предупредил, то не сидел бы сейчас весь такой зажатый и напряженный. Расслабься. Ты же альфа, в конце концов. А альфам не пристало смущаться при омегах.
Тэхен и сам знает. Что он, малыш какой-то, что ему такие воспитательные фразы выдают? И ничего он не смущается. Просто дискомфортно себя ощущает.
— я просто давно здесь не был. Да и непривычно в принципе быть здесь без Юнги.
— понимаю. Я первое время тоже не мог привыкнуть. Мы ведь с мужем развелись в тот же год, когда ты улетел. Чонгуку и Юнги наврали, что на отдых полетели, а сами документы на развод. Я решил пожить немного у брата, хотел позже найти отдельное жилье, а он сказал, что об этом не может быть и речи — о да, Тэхену это знакомо — он сказал, что сейчас будет в основном работать и дома почти не будет жить. Чонгук по началу жил со мной, а потом, когда он подрос, решили, что пусть он живет с кем ему удобнее и когда удобнее. Вот он, время от времени, живет здесь. Но в основном с отцом-альфой. Он ему ближе. У того есть деньги и он ему почти ничего не запрещает.
У Тэхена появилось ощущение, что он поспособствовал тому, что Чонгук так тянется к деньгам. Это ведь он ему тогда на концерте сказал, что купит все, что тот захочет. Стыдно.
— эй. Не переживай ты так. Мы с ним все равно нормально общаемся.
Тэхен хотел что-то ответить, как вдруг услышал звук открывающегося замка. Для Юнги рано. Время только девять вечера. Тэхен с Хосоком переглянулись. Однако, Ви быстро понял, кто вошел. Он ощутил до боли в сердце знакомый запах. Запах омеги, которого не видел уже семь лет.
В комнату вошел парень, на вид, на полголовы ниже Тэхена. На нем черная рубашка и черные джинсы с дырками. За плечем черный рюкзак. На голове, вот так сюрприз, черная кепка. Эти темные волосы, торчащие из-под кепки снились Тэхену каждую ночь на протяжении семи лет. Парень поднял голову и Ви смог увидеть, что у парня проколоты губа и бровь. Однако, паренек уже давно не малыш. Только одна вещь на теле особенно задела альфу. Это был красный плетенный браслет с металлическим значком, болтающийся на худом запястье омеги.
— привет. — он явно не в духе. Его лицо мрачно. Голос злой и запах выдает его настроение. Явно что-то пошло не так, как ему бы хотелось. Только вот, выяснять, что именно, желания не было ни у кого. — А это еще… — омега не успел договорить, как замер. Он смотрел на Тэхена такими глазами, будто увидел приведение. Именно так семь лет назад Тэхен смотрел на Чонгука. Чон стоял с немного приоткрытым ртом, показывая альфе, что его кроличьи зубки никуда не делись. Сейчас его глаза круглые и темные. На кролика он сейчас похож больше, чем на человека. — хён…
Тэхен наклонил голову в сторону и посмотрел с некоторым удивлением.
— ты. Помнишь меня?
Чонгук быстро очнулся, начал часто моргать, после чего еле слышно и очень быстро проговорил что-то похожее на «я у себя в комнате».
Тэхен снова смотрел ему в след и не мог оторваться.
— странно… Он, вроде, не собирался сегодня приезжать.
Тэхена не волнует, собирался он или нет. Его волнует лишь то, что Чонгук его помнит и он его узнал. Значит, Намджун был прав и дети правда запоминают людей, запавших им в душу. В этот раз Ви понял, что к Чонгуку он точно что-то чувствует. Путем некоторых вычислений он пришел к выводу, что это не чувства от потрясения прошлой беременностью омеги, с которой он встречался. Это не желание иметь такого же ребенка. Это что-то другое. Возможно, любовь. Но лишь как к младшему брату. Донсен. Не более.
Оставшиеся два часа Тэхен боролся с желанием пройти в комнату, где находился омега. Его запах был таким родным и приятным. Сейчас он далеко. Тэхену хочется чувствовать этот запах сильнее. Он уже не слушал, что говорит Хосок. Как он рассказывает Тэхену о своей, уже прошедшей, семейной жизни. Ему это не интересно, но из вежливости он делает вид, что заинтересован. Тэхена тянет в ту комнату. Он хочет узнать у Чонгука обо всем, что произошло с ним за эти семь лет. Ему хочется знать, почему Чонгук его запомнил. Почему так отреагировал на его приезд? Как сохранил этот браслет и умудряется его до сих пор носить? Чем он вообще сейчас живет?
Снова звук входной двери. Тэхен поражен тем, что его размышления продлились два часа. Но, что куда страшнее, болтовня Хосока длилась ровно столько же. Как он не устал?
Юнги прошел мимо комнаты, не оглядываясь на сидящих в ней людей, на кухню. Он бросил мимолетом «привет» и пошел шариться в холодильнике.
— Чонгук! Ты снова забил весь холодос своим банановым молоком?! Я что жрать должен?! Как только встречу Тэхена, первым моим действием по отношению к нему будет удар прямо в табло! Потому что нехуй было вообще тебе это молоко давать пробовать! Ты чем-нибудь еще питаешься вообще?
— можешь бить сколько угодно, я выдержу все — лицо Юнги не видно, потому что оно закрыто дверцей холодильника, но Тэхен понял, что Шуга вдруг перестал быть корейцем, потому как глаза его сейчас больше европейские, чем азиатские. Дверца медленно закрылась. Юнги постоял еще несколько секунд, после чего его глаза наполнились слезами, не понятно, счастья или нет, и он накинулся на Тэхена.
— это сон? Скажи, что нет! Ты ведь реален? — Юнги, кажется, плевать на ответ, потому что он не дает вставить ни слова.
— это не сон. Я вернулся…
— ты же на всегда? Ты ведь больше не уедешь?
Тэхен усмехнулся.
— честное слово. Семь лет прошло, а ты все еще ведешь себя как омежка.
Сколько они так простояли не известно. Все, что знал Тэ — это то, что Чонгук так и не вышел из своей комнаты. Возможно, он уже спал. А может, просто не хотел выходить из комнаты и видеть Тэхена. Может, он злится на него?
— а где твои вещи?
— в отеле. Не переживай, я тебя стеснять не буду. Я поживу в гостинице, а потом заработаю и куплю квартиру.
После этих слов последовал хороший подзатыльник.
— будешь с нами жить. Хуй куда я тебя теперь отпущу.
— а ты не меняешься.
***
«Сегодня самый хуевый день в моей жизни!» — с этой мыслью Чонгук вышел из школы, прикасаясь едва ощутимо к синякам и засосам, оставленным на его белой коже одноклассниками.
— вот же пидоры. Хоть бы старались оставлять не на видных местах. Хер теперь походишь с расстегнутым воротником.
Выйдя из двора школы он остановился в нескольких шагах от нее. Поднял руку вверх и посмотрел на запястье.
— когда ты уже приедешь? Ты же обещал мне.
Он опустил голову и натянул на нее кепку.
— кого мы обманываем? Он уже не вернется. Забудь о нем, Чонгук, и живи своей никчемной жизнью.
Он бы и рад сейчас шагать с улыбкой по парку, потому как погода хорошая. Но все мысли лишь на одну тему.
«Даже если он вернется, думаешь, ты ему такой нужен? То обещание он дал малышу-омеге, а ту шлюху, которая выросла, он и не занет. Если он и вернется, то точно не к тебе, а к нему.»
Эта мысль очень сильно бьет по сердцу, но не выходит из головы. Чонгук скучает. Отрицать бессмысленно. Ему семнадцать лет. В его возрасте все омеги мучаются во время течки, потому что не имеют рядом зрелого умелого альфы. У Чонгука этих альф столько, что он может их сдавать в аренду или дарить. Другие омеги гуляют за ручку со своими альфами и мечтают, как заведут с ними детишек. У Чонгука нет того альфы, которому он бы хотел подарить ребенка. У него есть лишь воспоминания из детства и куча любовников, обеспечивающих ему член на любой вкус во время течки. А еще у него есть дебилы-одноклассники, которые решили, что раз они — альфы, а Чонгук — омега, и раз у Чонгука куча взрослых альф, то они могут его трахнуть в туалете и им за это ничего не будет. Чонгук хоть и омега, но хорошенько въебать, при желании, может. Юнги еще в тринадцать лет начал с ним заниматься, понимая, что с его внешностью это нужно. Однако, Чонгук не имел ничего против того, чтобы переспать после уроков с симпатичными альфами в туалете, пока один из них не решил, что ему все можно и не назвал Чонгука " моя сучка». Он никому не принадлежит. Сейчас. Пока Чон дошел до дома Юнги, запах чужих альф выветрился. Это было очень кстати. Не дойдя до подъезда, он решил, что безумно хочет того, что и так пьет каждый день. Ему нужно много бананового молока. Он зашел в супермаркет и скупил половину полки. Почему оно ему так полюбилось? На этот вопрос не в состоянии ответить даже сам Чонгук.
Ключи, как на зло, завалились на самое дно рюкзака. Нужно отодвинуть все коробки с молоком. Это было тяжело, но Гук справился. От молока ему полегчало. Он заметил действие этого напитка на организм еще в десять лет. Оно его успокаивало. Помогало отвлечься от дурных мыслей. Но две мысли его не покидали весь этот день, одна из которых была о том, что этот день уже ничего не испортит, потому что хуже некуда.
«Как же я ошибался…» проносится в голове, когда Чонгук видит перед собой сидящего на кресле Тэхена. Он только сегодня решил свыкнуться с мыслью о том, что они не увидятся больше никогда. Он решил его забыть. А тут на тебе! И что сказать? «Привет»? «Рад тебя видеть»? Чонгук решает, что лучшим решением данной ситуации будет просто уйти в комнату.
В комнате ситуация лучше не становится. Он все еще в шоке. Почему сегодня? Почему без предупреждения? Безумно хочется снять одежду и ходить по комнате голышом. Вероятно, приближается течка и чувствительность тела возрастает. Чонгук ловит себя на мысли, что этого не может быть. Прошло слишком мало времени с окончания прошлой. В чем причина желания раздеться он понять не может. Но он понимает, что делать этого нельзя, пока Тэхен здесь. Тело молодого омеги покрыто синяками и засосами от сегодняшних приключений. Благо, засосы слабые. Но синяки. Плевать на Хосока, он привыкший видеть Чона таким. Юнги с утра до вечера на работе, он и не заметит. Но Тэхен.
Чонгук переодевается в домашнюю одежду, ложится на кровать и втыкает наушники, через которые спустя какое-то время слышит возмущения своего хёна и его громко озвученное желание убить альфу, сидящего в метре от него, при первой же встрече. Тут Чонгук достает наушники, надеясь услышать, как его хён получает по шее, но слышит лишь, что они скучали и не могут отлипнуть друг от друга.
— да, хён. ты меня разочаровал. Я надеялся на махач сегодня.
Чонгук засыпает не очень поздно с наушниками в ушах, но просыпается уже без них. Они не выпали, они лежали аккуратно скрученные на столе. Ни Хосок, ни Юнги не могли так сделать. на это способен лишь перфекционист-Тэхен.
***
Тэхен вошел в комнату омеги, боясь его разбудить. Подойдя к кровати, он увидел, что тот в наушниках.
— ай-ай-ай, Гуки, — начал он шепотом, дрогнув от такого родного и давно не произносимого «Гуки» — это ведь для ушей вредно. — он аккуратно вытащил их. скрутил и положил на стол, все еще пытаясь не разбудить парня. — почему же ты меня не забыл? Почему убежал? У меня к тебе столько вопросов. — он провел рукой по волосам Чона — какой же ты милый, когда спишь. Даже с этими проколами… Мой Кролик. — в груди все сжалось от такого заявления. Но это именно то, что Тэхен хотел сказать. Это его донсен, а значит — его Кролик. — сладкий снов, Гуки.
