Меня спасать не надо нет, я себя знаю сам «Всей этой жизни мало» мне скажут мои глаза Меня спасать не надо нет, не вызывай врача Боль может быть наградой поводом, чтоб начать
Вой сирены беспощадно бил по ушам. Такой противный звук, что хотелось только закрыть уши руками и молиться, чтобы эта звуковая пытка поскорее закончилась. Вилли резко очнулся и, кое-как подняв голову понял, что до сих пор находится в комнате Изобретений; сирена работает, периметр с различными машинами начинает закрываться защитным куполом. Повертев головой то в одну, то в другую сторону, Вонка до сих пор еще не совсем пришедший в себя, не понимал, что это происходит в действительности. Сирена. Купол. Блокировка. Сирена. Купол. Блокировка. Сирена… Купол… Блокировка… — Дьявол, блокировка! — прошипел кондитер. Ему нужно было как можно скорее убираться, иначе через некоторое время он просто задохнется в куполе. Попытавшись пошевелить травмированной ногой, Вонка понял сразу по приливу новой жгучей боли, что встать самостоятельно он точно не сможет. Ничего не оставалось, как ползти. Дрожащая рука мужчины вытянулась вперед по полу, подтягивая непослушное тело - он начал потихоньку ползти к границе купола. Ему казалось, что полз он целую вечность: все тело болело и ослабло, нога онемела, но до сих пор чувствовался каждый воспаленный нерв. Это была невыносимая пытка, самая чудовищная из всех возможных. Каждое новое движение давалось через силу, а преодолеть возникшее расстояние до спасительного выхода было практически нереальной задачей. Пелена перед глазами загораживала собой обзор на нависший над его головой гигантский купол. Несмотря на возникшие перед ним трудности, Вилли Вонка не мог просто так сдаться и поддаться горькой слабости. Спустя некоторое время, Вильям начал думать, что то расстояние, которое он должен был проползти просто аннулировалось; и, что он просто корячится на месте, ибо подсвеченная зона конца блокировки так и оставалась недосягаемой. Он уже рычал от бессилия, руки его перестали слушаться. Вилли всей душой не хотел оказаться узником своего же изобретения, которое он придумал давным давно. Кондитер предпринял еще одну попытку пошевелиться, но боль, которая была сосредоточена в левой ноге, казалось, молниеносно распространилась по всему телу. Сил больше не осталось. Механизм начал действовать - купол захлопнулся и Вилли обреченно закрыл глаза. Из панелей купола начал выходить газ. Благодаря ему, место аварии очищалось специальным стерильным газом - он не был страшен для человека смертельно, но наносил уж очень сильный вред для легких и слизистой. Вскоре мужчина стал чувствовать, как воздух медленно начал покидать его легкие; он понимал, что если сейчас вдохнет еще хотя бы чуть-чуть, то это будет его последним «верным» решением. Вонка начал чувствовать, как легкие уже поразил заполонивший пространство газ. Кондитер начал задыхаться - в глазах потемнело и ему начали слышаться странные голоса. Последней его мыслью стала Кейли.***
Девушка устало скатилась спиной по стволу карамельного дерева. Эти две недели были слишком напряженными. А началось все с нарастающего отсутствия в ее жизни супруга. Каждый день она видела его все меньше и меньше: первые четыре ночи, Вонка заявлялся в их спальню только после двух часов ночи; затем, он начал приходить под утро, но так же поспешно рано утром уходил, а уже на выходных она его не видела. Вернее, только один раз, когда собиралась в субботу на встречу с Ангелой. Тогда она уже увидела удаляющуюся спину мужа, который вихрем шел в компании умпа-лумпов в сторону разгрузки и погрузки товара. Она ведь даже в тот день осталась у подруги на ночь, ибо понимала, что если супруг в очередной раз оставит ее спать одну в их кровати, то она уже просто не выдержит всего этого. И потому практически сутки она провела в компании лучшей подруги, фильмов, походов в магазин и вина. Довольно неплохо, если не учесть тот факт, что даже после возвращения на фабрику, она вообще так и не могла увидеть своего мужа. И вот уже быстро пролетела первая неделя: на носу уже маячили весенние праздники, а самый главный из них — Пасха. Кейли решила посвятить себя семейству Бакетов - их веселому обществу и помощи при подготовке. Остальное время она переписывалась со своими близкими друзьями из Америки — с Крис и Биллом. Они даже созвонились по видеосвязи и обсудили, как у кого идут дела. А на вопрос пары, как идут дела лично у Кэйли и Вилли, девушка промолчала. — Когда ты в последний раз его видела? — Агрх… Если быть точной, то… раз… два, три. Ой, неделю назад. — Сколько?! — Неделю. Конфетный засранец. Девушка почувствовала, что кто-то теребит ее за плечо. Вздрогнув, Кэйли отогнала от себя мысли о прошедшем и посмотрела вниз. Она увидела одного из многочисленных умпа-лумпов ее мужа Вилли. Человечек сурово посмотрел на девушку и показал ей один знак - Кэйли знала его очень хорошо: выдвинутый указательный и большой палей вверх. Этот жест очень любил Вонка. И именно на нем договорилась миссис Вонка с маленькими рабочими. Если что-нибудь происходило с ее упрямым мужем. Кэйли резко вскочила и стремительно направилась в строну Ожогового Центра, который перестал быть таковым, но по старой привычке все продолжали называть его именно так. Спустя десять минут интенсивной ходьбы, девушка оказалась на месте. Она торопливо прошла вдоль пустых коек и завернула направо. Там находилась комната, в которой лежал ее муж. Кивнув дежурному умпа-лумпу, она зашла в помещение. Комната была не слишком большой: здесь стояла только кровать, тумбочка и стул для посетителей, а напротив кровати была дверь в душевую. Посмотрев перед собой, она увидела лежащего на белых простынях Вилли. Он был укрыт белоснежным хлопковым одеялом, поверх которого лежал клетчатый верблюжий плед. Выглядел важный пациент ни чуть не лучше, даже спустя три дня после пробуждения. Большую часть времени он спал, восстанавливая силы. А когда он просыпался, то умпа-лумпы тут же тащили электрофорез, чтобы привести ногу в хоть какой-то начальный этап регенерации. В первый раз частая посетительница поинтересовалась, какой диагноз поставили врачи умпа-лумпы для кондитера. Но они лишь молча протянули ей листок - на бумаге были нарисованы какие-то игривые завитки и руны, усердно выгравированные и заботливо украшенные чернилами. Такова была письменность данного народа. Хозяйка лишь плюнула на каламбур рабочих. Вилли буквально сливался с белой наволочкой подушки, на которой лежал: его глаза были закрыты, брови нахмурены и меж них залегла суровая глубокая складка; руки, что лежали поверх одеяла, сжимали край ткани настолько сильно, что костяшки пальцев стали бледными; его голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, словно он пытался отмахнуться от чего-то, что-то несвязно шептая. Кэйли подлетела к кровати и прислушалась, с трудом разбирая, что он говорил; в ее глазах мелькнуло удивление, которое быстро сменилось испугом. Она никогда не видела, чтобы Вилли страдал от кошмаров. Обычно, он спал непробудным сном, даже если бы в их спальне устроили английский парад с фанфарами и залпами из пушек - Вилли бы все равно не проснулся ровно до того момента, пока его организм не будет готов к работе или раннему подъему. Кэйли вывел из раздумий тихий, срывающийся голос мужа: — Нет… Не надо… Пожалуйста… Только не сейчас… Нет. Кэйли запаниковала - его надо будить. Она не могла просто так смотреть на его мучения. Присев на край койки, девушка взяла в свои руки ладони Вильяма: широкие, шершавые и испещренные мелкими едва заметными царапинами. Он вечно прятал красивые руки в перчатках, скрывая грубую привлекательность от посторонних глаз. Так непривычно было видеть его без перчаток… и его привычного костюма. Миссис Вонка начала медленно поглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони мужчины; вторую руку она протянула к его впалой щеке и нежно проговорила: — Вилли, я здесь. Я с тобой, милый. Будто бы услышав родной и такой знакомый до боли голос, Вильям проснулся, дернувшись и широко раскрыв глаза. В темно-лиловых омутах мелькнул испуг, который сразу же сменился усталостью. Но увидев перед собой супругу, взгляд значительно потеплел. На его губах мелькнула слабая улыбка и он тихо проговорил: — Это ты. — Да... Как ты себя чувствуешь? — Ммм… Ты предпочитаешь ложь или правду? — Как вижу, ты приходишь в себя и свою любимую манеру речи. — Прости. Я правда не знаю. Уже третьи-четвертые сутки нахожусь здесь. Но сил особо не прибавилось. — И в правду. Ты ведь работал на износ долгое время. Чего ты еще хотел? — Хах, ну да. Но есть и хорошие прогнозы. Врачи говорят, что на восстановление понадобиться около недели, чтобы я проспал хоть какую-то норму сна. — А что насчет твоей ноги? Вонка нахмурился: брови сомкнулись, челюсть сжалась, из-за чего на лице заиграли желваки. — Скажем так - пока что, на данный момент, мне будут приводить чувствительность к ноге. С этим должен справиться электрофорез. А потом… Потом будет самое сложное - нужно будет вновь разрабатывать ногу. — Что?.. Погоди. То есть, ты хочешь сказать… Нет… Твоя нога…— Кэйли шумно выдохнула. Сглотнув, она встревоженным взглядом посмотрела сначала на ногу, укрытую одеялом и пледом. Затем медленно перевела взгляд на мужа. Вилли как-то грустно улыбнулся; пожал плечами и мягко ответил: — Сейчас я не готов поведать тебе о том, что с моей ногой и почему это случилось. Но в будущем, когда я пойду на поправку, я расскажу тебе. Только не сейчас - я еще не готов говорить об этом. Но и сама история, поверь, может повергнуть тебя в ужас, в чем я не сомневаюсь. Кэйли в это время тихо сидела - она чувствовала, что ее руки начинают дрожать. Да, они с Вилли почти как год были в браке, но он все еще таил в себе слишком много загадок и скелетов в шкафу. А теперь еще и тайна о его здоровье - таким темпами, ей понадобиться личный психолог. Вильям видя состояние своей жены, вздрогнул. Он не умел поддерживать, не выносил женских слез; старался быть либо закрытым, либо откровенным. Кондитер считал, что в данной ситуации нужно было открыться девушке, ибо неизвестно, что может произойти в будущем, случись это еще раз. Нет, он бы не выдержал подобной пытки. — Кэйли, — мужчина взял за руки жену. — Не беспокойся за меня, сейчас моему здоровью ничего не угрожает. Я иду на поправку. Организм восстанавливается по словам умпа-лумпов. — А по словам специализированного врача? Вилли, я обожаю твоих работников, но уверен ли ты, что они смогут тебе помочь? — Знала бы ты, как они мне помогли, когда мы только встретились; и дело даже не в их работе под моим руководством… Неважно. Я знаю, что мне нужна… — Как же Вонка не любил это слово. — помощь врача. Я уже позаботился об этом. Вернее, один мой старый друг - он порекомендовал мне врача из Америки. Как только мой режим придет в норму, я начну лечение. После разговора они еще долго сидели в тишине, держась за руки. Спустя долгое время разлуки, им было приятно сидеть вместе. Кэйли, конечно, еще переваривала недавний разговор. С трудом, но Вилли ее смог убедить. Но вопрос о его восстановлении оставался открытым - как долго это будет длиться? Сколько времени понадобиться больному пациенту, чтобы вновь вернуться в привычный уклад жизни? И что-то ей подсказывало, что он уже таким привычным не будет.***
Спустя два дня Солнце настойчиво пыталось пробить путь своими лучами в больничное помещение, но жалюзи отлично справлялись с этой задачей. В абсолютно белом комнате сидел высокий и худощавый молодой мужчина: на нем была футболка цвета топленного молока, серые спортивные штаны. Сегодня Вилли смог самостоятельно принять душ. Он долго спорил с умпа-лумпами, но, в конечно итоге, его упрямость дала о себе знать. Теперь он сидел на больничной койке, чистый и невыбритый. Как оказалось, легкий тремор остался в его руках, поэтому кондитер успел лишь подравнять щетину, чтобы она выглядела не так небрежно. В его памяти остались свежи те воспоминания, как Кэйли, будучи в теле шоколадного магната пыталась в первый раз побриться - да, искромсала она его лицо тогда нехило. Хмыкнув на веселые воспоминания, мужчина попытался встать, но глухая боль не позволила сделать шаг Вонке. Да, его нога была еще в плохом состоянии, но был уже прогресс - чувствительность пришла к нему. Электрофорез сделал свою работу, но лечение с ним еще не закончилось. Еще два дня. Еще два похожих друг на друга дня и его выпишут. Он был в этом уверен - Вилли был готов сделать все, чтобы это случилось. В дверь постучались. Повернув голову, шоколадный инженер увидел перед собой группу умпа-лумпов. Впереди них шел его главный лечащий врач — Луи, а с ним и его помощник Фредди. За ними также следовали вождь и переводчик. Последний окинул взглядом комнату, явно в поисках кого-то. Вилли даже знал кого - его жены Кэйли. Но она сегодня должна была провести все утро с Бакетами - сегодня же светлый праздник Пасхи. Наверняка, они сидят в домике: едят стряпню миссис Бакет, общаются, веселятся, пьют чай, наслаждаются «крестовыми булочками». Мужчина тяжело вздохнул. Ему очень хотелось бы сейчас оказаться рядом с ними, в домашней обстановке. Они были его семьей, которой практически всю жизнь не было у Вилли. Еще раз тяжело вздохнув, он посмотрел на человечков. — Хозяин, — умпа-лумп скрестил руки в приветственном жесте и кондитер повторил его жест. — Ваши результаты готовы. Показатели пришли в норму, но нужно будет еще сутки-двое понаблюдать за вами, чтобы мы могли убедиться, что ваш организм готов к восстановлению. — Делайте то, что считаете нужным. Луи поклонился и ушел со своим помощником. В комнате остались только трое - Вилли видел, как буравил его взглядом вождь. Тот кивнул своему переводчику, чтобы он покинул помещение. Когда они остались один на один, вождь снова посмотрел на владельца фабрики и, лишь хмыкнув, произнес: — Удачного путешествия, — развернувшись на пятках, он вышел, оставив Вонку лишь догадываться, о чем тот имел ввиду. Кэйли радостно шла на встречу к мужу - сегодня к ней зашли работники и передали слова лечащего врача. Показатели пришли в норму и Вилли стремительно шел на поправку. Поэтому захватив сменную одежду, девушка решила наведаться к любимому. Насвистывая под нос мелодию своей любимой группы Metallica Enter Sandman, миссис Вонка буквально светилась от счастья, ведь Вилли становиться лучше. Шоколадный магнат сидел задумчиво на заправленной больничной койке. Он как-то устало провел рукой уже по гладко выбритой щеке - на коже остались только редкие темные точки, жесткие корни волос, которые составили собственный небосвод на лице Вилли Вонки. Сегодня к нему приходил его личный парикмахер. Он избавил его от этой ужасной, по мнению кондитера, щетины; а также подстриг уже отросшие волосы в привычную прическу. Правда из-за того, что Вилли их не укладывал, они стали непослушными и кудрявыми. Так всегда происходило, когда его волосы достигали определенной длины: дикие кудри волос до плеч едва мог скрыть фиолетовый, старый цилиндр. Вряд ли окружающие Вонку люди были бы в полном восторге от возвращения «творческого» беспорядка на его гениальной голове, а без должного ухода его волосы превращались в хаотичный утренний каскад его дражайшей возлюбленной. Именно таким его застала Кэйли. Она окинула мужчину задумчивым взглядом - он сидел как всегда прямо, будто ему в спину вогнали железный прут; даже неестественно прямо. Сегодня на нем была однотонная черная футболка и те же серые спортивные штаны. На самом деле девушка была удивлена, что у ее мужа была такая одежда - он всегда был одет с иголочки, а тут такая картина. Но такой внешний вид его ни чуть не портил. И даже наоборот - делал его каким-то домашним, что ли. Вонка был где-то в своих мыслях - даже появление в комнате постороннего человека не заставило его вернуться в реальность. Решив привлечь к себе внимание, Кэйли прокашлялась. Но это не помогло. Тогда она подошла к нему, положив руку на голову и слегка потрепала его по волосам. — А? Это ты, Кэйли. Я немного задумался. Нежданная гостья, весело хмыкнув, ответила: — Как всегда, мой дорогой муж. На что Вилли улыбнулся ей в ответ. — Да, так и есть. Как ты? — Все в порядке. Анжелина передавала тебе привет и пожелания о скорейшем выздозравлении. — Она в курсе моего... кхм... состояния, я так полагаю? — поинтересовался Вонка. — Я не могла ей не сказать. Она единственная здесь моя близкая подруга. — Я не в обиде, ты же знаешь, — осторожно добавил он. — Как ты себя чувствуешь? Твои дорогие работники передали мне сегодня, что ты чувствуешь себя лучше. — Это так. По крайней мере я не хочу постоянно спать. Даже по привычке проснулся рано утром. Но ты же знаешь, тут заняться особо нечем, поэтому я лег спать дальше. И проспал до девяти утра. — Как по мне это рекорд для тебя. Ты так долго еще, наверное, не спал. — Ну, почему же не спал!? В молодости мог после трех смен в магазине проспать пол дня. Но это было давно. — Я после работы в университете всегда приезжала никакая и сразу же ложилась спать, та как сил не было ни на что. Поэтому я тебя понимаю. Оба резко замолчали. У каждого были свои мысли: Кэйли вспоминала ту жизнь, в которой она практически существовала - до момента заточения ее души в его теле; Вилли же вспоминал свои годы молодости. Да, время бежит очень стремительно, не успеваешь даже оглянуться. Решив прервать затянувшееся молчание, Кэйли полюбопытствовала: — А как твоя нога? Есть какие-то продвижения по лечению? Вилли нахмурился, но ответил: — Как таковых продвижений нет, только чувствительность вернулась, к сожалению. — Зачем ты так? Это же хорошо, — тихо ответила девушка и резко замолчала. Вилли лишь фыркнул. Спустя минуту Кэйли так же тихо проговорила: — У тебя начались боли? Так ведь? — Да... Ночью у меня был сильный приступ, долго не мог заснуть, а обезболивающее мне уже нельзя принимать. Я и так долго сидел на нем, вот организм и перестает бороться. — Тебе сильно больно? — повернувшись к мужу, и взглянув на него, взволнованно проговорила Кэй. Вилли не мигающим взглядом посмотрел на собеседницу. В его взгляде что-то промелькнуло - то, чего она раньше никогда не видела: в его глазах, цвета аметиста, она увидела печаль с примесью усталости. На что Вильям ей ответил. — Нет, Кэй, не больно. Я привык. — Воображала, — нежно проговорила Кэйли. — Пф, ну конечно. А кто еще? Да! — Узнаю своего старого доброго мужа! — рассмеялась хулиганка. — Старого?! — Ой, я не это имела ввиду. Наверное... — Ну, знаешь ли! — и на этих словах Вилли повалил чертовку на койку и начал безбожно ее щекотать. Спустя десять минут борьбы, рыжей все-таки удалось повалить крепкого соперника. Она нависла над ним, при этом смешно сдув со лба мешающую прядь и тихо, торжествующе прошипела: — Вот ты и попался, мистер Вонка. Тот же ласково прошептал: — Сдаюсь, миссис Вонка, — и улыбнулся. Резко прервав мужчину, девушка страстно поцеловала того в губы.