Жизнь в черном

      Он никогда ничего подобного не видел. И надеется, что больше никогда не увидит. Господи, как же больно… Дыхание перехватывает, кожа, впитывая жар комнаты, болит, пульсирует, рвется на части, как и сердце. Слишком сентиментальным стал Санджи, наверное. Но сейчас его просто выворачивает от беспросветного ужаса. Потому что вся комната алая.       – Зоро!       Этот идиот! Остолоп, придурок, паршивец, газон недостриженный! Тупое Маримо! Он…       Санджи ругался вслух всю дорогу, пока пробирался по горе бесчисленных трупов в эпицентр взрыва. Там, в глубокой воронке, стоял монстр, весь умытый болью и кровью. Стены разворотило, покромсало на куски, от мебели остались одни щепки. Двери слетели с петель, стекла выбило. От ветра холодно. Даже на таком расстоянии Санджи видит, как дрожит Ророноа. Он весь — одна сплошная рана. И это их вина.       Они слишком заигрались. Оскорбились на чье-то нелестное высказывание о семье, влезли в бой. И все бы ничего, они же выиграли: враги оказались крысами. Дом обложен взрывчаткой, Франки удалось ее обезвредить. Луффи из последних сил вынес остальных, Зоро с Санджи хотели немного подчистить пути отступления. Как только Винсмока один раз неудачно опрокинули на пол, таймер зазвенел прямо под ухом. Франки нашел не все бомбы. А времени сказать напарнику хоть слово не было.       Зоро все понял по потухшему огоньку в голубых глазах. Заметил, как кок тревожно припал у пола, как разрасталась паника на искаженном страхом лице. Чертовы перекрытия… Старпом принял моментальное решение — он успел наглым образом выкинуть любовника через окно. А сам предпочел остаться.       Взрыв выбил стекла и заставил дом съехать набок.       Санджи, спотыкаясь, припадая на поломанную ногу, впопыхах приблизился к застывшему мечнику. Тот стоял неестественно прямо, глядя на остатки стены перед собой. Блондин протянул к нему руку — и сразу отдернул. Кожа огненная, воспаленная; Зоро лихорадило. Санджи не видел, где раны. Потому что человек напротив весь был одной глубокой раной с нарывами.       – Зоро…       Он боится даже тронуть его и сдвинуть с места. Как тот держится? Господи, помоги его вынести; только бы не умер. Ророноа начинает клонить в бок. Руки, сложенные на груди, так сильно вцепились в испепеленную рубашку, что самому становилось больно.       – Зоро.       – М?       Он даже не может говорить. Кажется, глаза начали закрываться.       – Ты меня бесишь.       А к горлу подкатывают слезы.       Зоро улыбается ему, треплет из последних сил по взлохмаченным волосам и проваливается. Прямиком в бездонную пропасть.       За стенами истошным матом орет Луффи.