Жизнь в черном

      Винсмок Санджи. Гениальный повар, сильный воин, один из легендарного трио монстров. Сколько еще дел в жизни он не сделал, какие мечты остались без будущего? Кто он такой, что оставил после себя? А что мог бы оставить, проживи на несколько лет больше?       Странно очнуться в больничной палате, оборудованной в подвале семейного особняка, и обнаружить у себя в голове нестройный ряд назойливых вопросов о смысле жизни.       Рядом хлопочет их маленький доктор, Тони-Тони Чоппер. Где-то на периферии сознания маячит Трафальгар. Он еще здесь? Кажется, он с кем-то разговаривает. С кем? Две фигуры, темные, мрачные, истощающие ярость и жгучую злость. Вот одна из них вскинулась, повышая голос, а вторая поспешно скрылась за дверью.       – Зоро!       Зоро? Какое знакомое имя. Вкусное. Что оно значит? Чье оно? Такое родное… Глаза слипаются, тени плывут. Ло вдалеке сливается со стеной.       На лоб аккуратно падает холодная повязка, а в пересохший рот вливают кислую микстуру. Под цепкими мальчишечьими пальцами покорно звенит капельница. О, это Чоппер…       – Спи, Санджи. Тебе надо отдохнуть.       Три дня спустя он осознанно открыл глаза. Рядом никого не было, кроме Монки: он сидел у окна, напряженно всматриваясь в дождливое небо. В руках вертел небольшую золотую сережку. Кажется, похожую Санджи дарил на день рождения Зоро.       Зоро…       – Луффи…       Босс встрепенулся, быстро спрятал сережку в карман и бросился к больному. Он был здесь практически все время, кроме моментов перевязок — смотреть на оголенные куски мяса он перестал с тех пор, как при нем серьезно ранили старпома. Воспоминание до сих пор жгло эфемерным налетом железа на языке.       – Как ты себя чувствуешь?       Они пошли за ним не только из-за его силы. Скорее, совсем не из-за нее. Из-за его улыбки. Широкой, открытой, доброй, согревающей. Монки Ди Луффи. Их проклятие и талисман удачи. Глядя на него, Санджи и сам пытался улыбнуться в ответ.       – Неважно, — он помнил, что случилось; и помнил, что ему срочно надо рассказать об этом боссу. Ему угрожали, угрожали его семье. Санджи лишь надеется, что за время его отключки ничего серьезного не произошло.       – Луффи, те твари… Они хотят выйти против тебя, — кок даже попробовал встать. Монки шипел от недовольства, стараясь уложить неугомонного друга обратно. — Против нашей семьи. Прости, я не смог их остановить, попался в ловушку, — он должен предупредить, должен. На кону жизни тех, кто ему так дорог. — Доки, рынок и бары… Дай встать, я покажу места… Пожалуйста, нам надо быть осторожней. Может, нам пока залечь на дно или…       – Не волнуйся, — а Луффи улыбался и лишь мягко надавливал на чужие напряженные плечи. — Все обойдется.       – Нам надо найти их. Эти ублюдки готовы на все; я помню, где их искать. Просто разреши мне встать, я отведу к ним. Луффи, прошу!       Монки был готов привязать Санджи к больничной койке. Ну как ему объяснишь, что все уже разрешилось, даже без его на то согласия?       – Бесполезно.       – Почему? Я смогу...       – Он уже нашел их.       – Он?       – Отдыхай. Набирайся сил.       – Подожди, Луффи…       Не нравилось ему это «он уже нашел их». Не нравилось. Если под «он» подразумевался ОН…       – Он оставил мне это в залог, — в пальцах снова блеснула знакомая сережка. Винсмок бессильно растекся по койке. — На случай, если он не вернется — она снова твоя.       Дверь захлопнулась, в коридоре Луффи звал Чоппера. Санджи же не слюнтяй; так почему ему так хочется разреветься, как маленькому ребенку?       Ророноа Зоро не умеет выражать беспокойство иначе. Ророноа Зоро не умеет выражать заботу, любовь, признание, привязанность. Дефективный человек, закрытая на одиннадцать замков коробка с черствым хлебом.       Ророноа Зоро не умеет чувствовать. Так почему же он так часто рискует своей жизнью ради других?       Санджи поправился. Уже готов был выйти из палаты. По этому случаю девочки готовили праздничный стол. Все были счастливы, слава богу, обошлось — все, кроме самого Санджи. Потому что Ророноа пока не объявился.       Чоппер принес ему чистую одежду, Нами-суан купила в подарок новый галстук. Заходил Ло, проверить самочувствие; почему-то без своего обычного плаща. Забегал Усопп, спрашивал, что бы хотелось Санджи сделать в комнате; не дождавшись ответа, убежал обратно. Забегал Луффи.       Сережку он ему так и не отдал. Еще теплилась надежда.       Санджи уже привык, что дверь за спиной постоянно хлопает. Поэтому когда дом затих, а дверь опять скрипнула, он даже не обратил внимания.       – Долго собрался разлеживаться, ксо-кок? Кухня пустует.       И сердце остановилось. Винсмок быстрее пули развернулся, чуть не падая с кровати. Да, на пороге стоит он. Стоит, нагло фырча, лениво вставляет в ухо сережку и нахально улыбается. У него на плечах плащ Трафальгара, но Санджи даже не думает ревновать. Чужая одежда на нем не сходится, и блондин замечает изорванную рубашку, испачканную, новые ссадины и дырки со следами пороха. Нет, даже с помощью Ло не удастся скрыть все это от тревожных голубых глаз.       – Пойдем, — Зоро протянул вперед руку. На пальцах ссадины и кровоподтеки, и от этого хочется рыдать. — Тебя все ждут.       Да. Все же Санджи стал чертовски сентиментальным.       – Да пошел ты…       Ророноа Зоро умеет выражать беспокойство. Просто вы никогда об этом не узнаете.