Voilà

      Панталоне улыбается так, что кажется, словно все самые дорогие картины Тейвата списали с него; портные боготворят каждый заказ от него не только из-за щедрой платы, но и из-за того, что у этого человека непревзойденное чувство стиля, и работать с ним всё равно, что работать с произведением искусства; молодые агенты нет-нет, а засматриваются на девятого Предвестника, потому что смотреть на него — приятно, смотреть на него — хочется.       Между Предвестниками шутится, что Панталоне — самовлюблённый ублюдок, потому и не носит маску, чтобы лишний раз засветить откровенно симпатичным лицом. Целый один человек знает, что это — поганый символизм, прикрытый самолюбованием. Надеть маску для любого из Фатуи означает отречение от прошлого — Панталоне ни единый день из прошлого, когда он захлёбывался в ненависти ко всем, включая себя, и был вынужден чуть ли не грязь жрать, лишь бы выжить, не забудет. Панталоне найдёт каждого, кто посмел в прошлом перейти ему дорогу, найдёт и уничтожит, заставит испытать каждое мгновение унижения на собственной шкуре, заставит давиться дерьмом и вымаливать прощение плачем, пока сам будет довольствоваться лучшим вином и едой из самого дорого ресторана.       Каждый житель Снежной знает настоящую валюту Банка северного королевства. Панталоне — самый богатый банкир во всём Тейвате по той причине, что прекрасно знает курс, по которому меняют ненависть на кровь и слёзы.       Но всё это — большой-большой секрет. Вне своих личных дел Панталоне — просто скромный девятый Предвестник, расчётливый банкир и «грёбаный энергетический вампир». Но последнее в расчёт не берётся, потому что Дотторе никто слова не давал.       Впрочем, Дотторе сам решает, когда ему заговорить.       Дотторе скалится так, что у новобранцев сердце уходит в пятки, и они пишут письма с просьбой перевести их на работу к другим Предвестника, а после, к всеобщему удивлению, их не находят даже по частям; многие наслышаны о том, насколько он не ценит жизнь — до сих пор ходят легенды, как по собственной прихоти Дотторе устроил чистку десятка рабочих без объяснения; среди детишек Арлекино, ещё не заступивших на службу, известна страшилка — будешь плохо служить, пойдёшь на опыты бешеного Иль Дотторе.       Между Предвестниками не принято шутить про Дотторе — одним не положено, потому что у этого психа слишком высокий ранг и множество привилегий, а немногочисленным вторым это попросту неинтересно — одна лишь Коломбина, их вечно сонная голубка, если найдёт в себе сил на дружеские поддевания, что-то да скажет. Скажет, что он выглядит как никогда молодо — хотя Дотторе без маски выглядит так, словно застал катаклизм пятьсот зим назад. Есть и третья категория людей — идиоты без инстинкта самосохранения. Идиоты без инстинкта самосохранения — Чайльд собственной персоной, квинтэссенция глупости и слабоумного бесстрашия. Иногда, если удаётся подловить Дотторе, Чайльд говорит, сдерживая насмешку, что он прекрасно выглядит — хотя Дотторе только-только выглянул на свет спустя месяцы безвылазно работы в лаборатории, забыв и о сне, и о нормальной еде, и о существовании ухода за собой, и выглядит как оживший труп, начавший подгнивать. Панталоне уверен — если зайти к нему в разгар научной лихорадки в лабораторию, Дотторе нашипит на вторженца, отвлекшись от прожёвывания дохлой крысы. Ради сохранности собственных немногочисленных выживших нервных клеток все воздерживаются от визитов к нему.       Дотторе игнорирует существование своего прошлого, и это ни для кого не секрет.       Дотторе одержим своим прошлым, и об этом знает целый один человек.       Лишь Панталоне видел абсолютно всех клонов Дотторе — видел его самую молодую копию, всего зим десять отроду. Запуганный, загнанный в угол собственных страхов — Дотторе чистил ему мандарин и рассказывал формулу раствора, в котором нужно держать клонов до полного формирования.       Дотторе лелеет собственного внутреннего ребёнка, обиженного жизнью — и убьёт любого, кто ещё хоть раз посмеет дотронуться до уже заживших, но оставшихся уродливыми шрамами ран. Ему никто не дал нормального воспитания, никто-никто не дал ему нормального детства, никто-никто-никто и никогда не заботился о нём раньше, как бы он в этом не нуждался — потому всё это он готов самолично дать самому себе теперь.       Панталоне не говорит вслух, но тоже готов подсобить ему.       Потому и выделяет баснословные суммы на его безумные эксперименты.       Потому они и являются хоть и очень своеобразными, но лучшими друзьями уже многие зимы.