***
Дела в Школе шли относительно неплохо, лекции не занимали много времени, от помощи в лазарете Клод отказался, чем вызвал неудовольствие некоторых профессоров и ректора. Но француз предложил помогать в саду с целебными травами. Это удивительное место, основанное в первой четверти XIV в. выдающимся ботаником и врачом Маттео Сильватико, ныне носит название «Сада Минервы». В XV в. это место располагалось в районе, который именовался «Plaium montis» и находился в самом центре Салерно, на полпути до замка Ареки. У «Сада целебных растений», как его негласно называли профессора и школяры «Школы», не было недостатка в талантливых и прилежных садовниках, на это с раздражением и указал ректор в беседе с Клодом. — Ваши знания больше пригодятся людям, чем растениям, — произнёс Алессандро Падуано. — Не думаю, — на безупречной латыни ответил Клод, с затаённой насмешкой наблюдая, как наливается кровью лицо спесивого управленца. В конце концов, он добился того, что три раза в неделю следил за делянкой подорожника. Учитывая, что трава эта осенью и зимой предпочитала не расти, бывший архидьякон, ссылаясь на это досадное обстоятельство, вообще не появлялся в «Саду». Нет, ему нравилось это место, он с удовольствием бродил по всем семи террасам: поскольку сады располагался на склоне холма, оттуда открывался воистину живописный вид на море. Но зимой Клод Фролло вместе со своим воспитанником предпочитал пребывание в палаццо Аста, где в его распоряжении была превосходная библиотека и общество не самого глупого человека в Салерно. Да, впервые за всё время их знакомства священник признал за моной Изабеллой право именоваться человеком. Они никогда не оставались наедине, во время занятий в библиотеке или совместных консультациях компанию им составляли Аннунциата, Квазимодо и старенькая монахиня, которая сопровождала графиню на занятиях. Таково было требование священника, который ни за что на свете не желал быть скомпрометированным. Подобная щепетильность веселила Изабеллу, но она понимала, что человек, подобный дому Клаудио, и так идёт против себя, посещая её. Часто кузину навещал жизнерадостный Дарио, за обедом он любил рассказывать какие-нибудь занятные случаи из своей службы. Клод заметил, как оживлялась бледная Бьянка, слушая магистрата. Священник, вначале принявший этот интерес за любовный, вскоре был вынужден признать, что юная Бьянка существо не вполне от мира сего. Не желая загружать душу дополнительными размышлениями, Клод принял всё как данность и на этом успокоился. Однажды, в начале марта, Дарио явился непривычно задумчивым, он медленно тянул вино и всё время помалкивал, чем бесконечно порадовал Клода, который находил его трескотню утомительной. Но непривычная задумчивость кузена привлекла внимание моны Изабеллы. — Любезный Дарио, что же вас так огорчило? — спросила она тем самым ласково-непринуждённым тоном, который был принят между ними. Клод опасался, что неугомонный магистрат начнёт отвечать — опасения полностью подтвердились. Сделав очередной глоток, Дарио заговорил, Бьянка невольно подалась в его сторону, чтобы лучше слышать. Квазимодо сосредоточенно жевал мясо, мальчик как всегда больше был погружён в свои гастрономические интересы, чем в происходящее вокруг. — Дорогая кузина, знаете ли вы купца Бернардо ди Карено? Он занимается продажей тканей и вина, у него два склада и столько же лёгких кораблей, которые без устали развозят его товар по всей Ойкумене, — Дарио улыбнулся Изабелле. — Когда жива была моя бедная жена, она любила отовариваться в лавке этого Карено, уверяя меня, что отличный отрез шёлка куда более выгодная покупка, чем продукты на неделю, — он беззлобно засмеялся и какая-то тоска подёрнула его ясный взгляд. Клод, каждый раз выслушивавший всё новые и новые подробности о покойной супруге магистрата, подумал, что несчастная поступила весьма мудро, покинув такого болтливого супруга. Он отправил в рот ложку тушёных овощей, когда заметил, что Бьянка опять смотрела на него с укоризной. Клод досадливо отложил ложку: ну что поделаешь, если приходится делить трапезу со святой? Дарио между тем разглагольствовал. — С тех времён купец запомнил меня и несколько раз обращался, когда у него возникали проблемы или споры в суде. Но сейчас дело намного серьёзнее, — он сделал паузу, пригубил вина и продолжил. — Бернардо явился лично ко мне в сопровождении одного поверенного слуги. Видите ли, почтенный негоциант, которому исполнилось пятьдесят восемь лет, пять лет счастливо женат на юной и прекрасной Лючии, урожденной Ферро. Каждый год его супруга рожает ему здоровых и прелестных деток — «маленькие ангелы», — так выразился их отец. И каждый год дети умирают, не достигнув полугода, — Дарио обвёл взглядом собравшихся. — Вы, как профессора нашей уважаемой Школы, знаете, что детей Господь призывает удручающе часто. Изабелла сдержанно кивнула, Клод с интересом рассматривал ножку кубка; он знал, что маленькая Бьянка вновь смотрит на него осуждающе, но не мог себе отказать в удовольствии немного подразнить магистрата. Дарио, впрочем, никогда не реагировал на провокации священника, вот и теперь, удовольствовавшись одобрением кузины, он, как ни в чём не бывало, продолжил. — Но не в случае нашего купца. Его дети — всех их, к счастью, успели окрестить, не выказывали никаких признаков болезни. Они не мучились жаром или животом, просто в одно утро их холодные тельца находили в колыбели. Бьянка тихо вскрикнула, Изабелла похлопала её по руке. — Милая, может быть, пойдёшь к себе? — просила графиня. — Нет, — девушка помотала головой и с жадностью принялась слушать магистрата. — Меня тоже удивило это обстоятельство, что уж говорить о несчастном отце? — Дарио отправил в рот орех. — Бернардо пожаловался, что его супруга просто с ума сходит от горя, что она плачет днями и ночами напролёт и никак не может утешиться. Он подозревает, что дело может быть в яде или колдовстве, и ради того, чтобы выяснить это, обратился ко мне. Купец просит осмотреть тело его последнего сына Анджело, — магистрат нахмурился. — Как смотрите на это, дом Клаудио? Клод слегка поперхнулся вином, которое пригубил в этот момент, он метнул подозрительный взгляд на Дарио и на Изабеллу. Последняя сдержанно улыбнулась и взяла маринованную оливку. — Я думал, вы ведёте к тому, чтобы попросить помочь мону Изабеллу, — произнёс священник, к которому уже вернулось самообладание. — Увы, у моей драгоценной кузины есть правило не браться за дела, где присутствуют дети, — произнёс Дарио с лёгким пожатием плеч. Изабелла посмотрела в сторону, по тому, как едва заметно порозовело её лицо, Клод мог сделать вывод, что слова кузена задели её. Досада на Дарио усилилась. — Чем я могу помочь? — недовольно поинтересовался священник. Квазимодо промокнул рот салфеткой и с тревогой посмотрел на приёмного отца, который явно был чем-то расстроен. Разговор проходил на итальянском, которого горбун не мог понять, но его отвлекла Бьянка, девушка протянула горбуну золотистое яблоко. Клод поджал губы, хотя не стал запрещать Квазимодо принимать фрукт, чем его воспитанник поспешил воспользоваться. — Вы ведь священник, — продолжил говорить Дарио. Клод подумал, что они с сестрицей отличаются редкой наблюдательностью, ему вспомнились её слова на берегу: «Я видела, что он страдает от множества увечий и… уродств». Действительно, удивительная способность констатировать факты. — Допустим, — ответил он, лишь бы немного поиздеваться над магистратом. — Превосходно, — но Дарио было не так просто сбить с хорошего настроя. — Бернадро откроет вам двери своего дома, дабы вы могли спокойно осмотреть тельце и побеседовать с домочадцами купца. — И зачем мне этим заниматься? — лениво поинтересовался Клод, который за полгода отсутствия службы приобрёл вкус к некоторой праздности. — Кажется, дело сложное, оно требует деликатности и изрядного ума, — послышался приятный голос Изабеллы, она взглянула в глаза священнику. — Думаю, вы прекрасно подходите. Клод не знал, как ему реагировать, хотя с некоторым возмущением он понял, что она впервые признаёт его интеллектуальные способности. Священник перевёл взгляд на святую Бьянку и прочёл в её тёплых карих глазах одобрение. Паж наполнял кубок Дарио вином. — Я согласен, — медленно произнёс Клод Фролло.***
Дом купца Бернардо ди Карено располагался на улице Торговцев, недалеко от центра города. Почтенный негоциант занимал трёхэтажное здание с резным фризом и нарядными расписными ставнями на окнах, которые сияли подозрительно прозрачным стеклом. Дверь им открыл молодой слуга с родинкой на правой щеке, он проводил дорогих гостей в кабинет хозяина. Клод заметил превосходное резное распятие, которое располагалось в углу комнаты. Широкий стол был заставлен по-видимому бухгалтерскими книгами в переплёте из темной кожи. Дарио непринуждённо сел на стул и был занят исключительно созерцанием собственных не очень чистых ногтей. Дверь бесшумно отворилась, пропуская низенького пузатого господина, украшенного густой бородой с белыми нитями седины. Купца сопровождал высокий молодой мужчина с тёмными вьющимися волосами и немного вытянутым лицом. Незнакомец был красив, хотя и не носил бороды по моде местных купцов, а предпочитал гладко бриться. — Здравствуйте, милостивые сеньоры, — отдуваясь, поприветствовал присутствующих купец, затем он представил молодого человека. — Это мой старший сын Галиссио ди Карено. Мужчина поклонился, продолжая хранить немного хмурое выражение лица, его почтенный родитель в изнеможении опустился в кресло. — Отец мой, — обратился купец к Клоду. — Мне кажется, я проклят, — он испустил вздох. — Моя дражайшая супруга, кроткая ласточка Лючия, сражена горем, — он сделал дугообразный жест в воздухе, видимо, желая очертить невидимую жену. — Я сам выплакал все глаза после того, как мой Анджело отлетел к свои собратьям, — купец прикрыл пухлой ладонью верхнюю часть лица. — Мне сказали, что требуется врачебный осмотр, — прервал поток его сетований Клод. — Ах, да, уважаемый дом Клаудио, — купец сделал ударение на первый слог. — Вас проводит Галиссио. Я так устал… — Нет, — Клод говорил на итальянском резко, хотя в этом случае грубость была намеренная. — Вы, как отец, должны присутствовать при освидетельствовании, только вы и маэстро ди Паскуале, — священник повернул голову к молодом человеку. — Увы, вам придётся подождать нас здесь. — Я не возражаю, — мужчина согласно склонил голову. Его отец посмотрел на Клода с ужасом и осуждением, но ничего сделать было нельзя, он сам решил раскрыть двери и тайны своего дома этим людям. Купец поднялся, открыл дверь и любезно попросил следовать за собой. Клод оглянулся на молодого человека, но тот уже открыл одну из книг и что-то высматривал на её страницах. Они прошли к кухне, где купец попросил мальчика зажечь светильник, Клод заметил, что Дарио принюхивается к запахам, которые доносились от жарящегося мяса, священник неодобрительно поджал губы. Итальянские обжоры! Получив светильник, Бернардо попросил следовать за ним, троица спустилась в прохладное помещение, в нос ударил характерный запах погреба. Малютка Анджело лежал, обложенный льдом, в деревянном ящике, тельце было запелёнуто в синюю ткань. Клод прошептал короткую молитву и попросил Дарио взять фонарь, чтобы светить ему. Несчастный отец всхлипнул, когда священник обнажил трупик. Клод вздрогнул: ребёнок был белокур и миловиден, он так живо ему напомнил крошку Жеана, что лёгкая дрожь прошлась по его пальцам. Неугомонный повеса! Священник надеялся, что каким-то чудом его беспутный брат перестанет себя губить. Но сейчас следовало сосредоточиться на осмотре, он провёл руками по шероховатой ледяной коже. Благодаря льду удалось задержать тление, но несколько лиловых пятен расцвело на щеках ребёнка. Нельзя было тянуть с погребением, нос уловил слабый сладковатый запах гниения. Переборов отвращение, Клод склонился ниже, он тщательно осмотрел миниатюрное тело, заглянул в складки, образуемые кожей, посмотрел на белки глаз, оттянул уши, чтобы лучше видеть участок за ними, обследовал шею и тугой как барабан живот. Купец уже тихо скулил, он закусил кулак, чтобы не кричать от ужаса. Все медики, которые осматривали ранее умерших младенцев, делали это быстро и со всем почтением к горю родителей. Но этот священник не собирался никого щадить, действовал он медленно и осмотр проводил с великим тщанием. Белокурые волосики были шелковисты на ощупь, словно ягнячья шерсть. Вновь вспомнился малютка Жеан, который лежал в колыбели зачумлённого дома. Сейчас Клод понимал, что намного милосерднее было бы дать ему спокойно умереть тогда, а не растить, безмерно балуя. Либо следовало выпросить позволения жить вместе с малюткой братом отдельно, растить его у себя на глазах, не оставляя на попечение чужим людям. Вновь его вина, горькая и неискупимая. В районе родничка Клод заметил странность, он попросил Дарио поднести светильник поближе. Так и есть: крохотная, едва приметная капля крови, он потёр её и застывшая корочка отвалилась, обнаруживая мелкую красную точку. Когда священник достал из кошелька небольшой нож, купец не выдержал. — Ради всех святых! Что вы задумали? — вскричал негоциант, протягивая руки, чтобы закрыть ими головку своего ребёнка. Клод холодно посмотрел на него, лезвие ножа поблескивало в свете лампы. — Дом Клаудио, зачем вам нож? — спросил магистрат с искренним удивлением. — Я заметил нечто необычное, — соизволил объяснить свои действия священник, он указал кончиком ножа на обнаруженную точку. — Эта область на голове ребёнка мягкая и податливая, к полутора годам она обычно зарастает. У вашего сына есть едва заметное ранение, мне нужно проверить догадку, касательную возможной его гибели. Вы мне позволите? — он строго посмотрел на купца и тот, окончательно смешавшись под этим взглядом, безвольно кивнул. — Замечательно. Лезвие вошло в родничок с едва слышным хрустом, Бернардо со слезами отвернулся, но оклик священника заставил его повернуться и против воли наблюдать за глумлением над телом бедняжки Анджело. Дарио стоял очень бледный, но светильник держал твёрдо, воздерживаясь от комментариев. Клод боролся с приступами дурноты, красноватая мякоть, обнажившаяся после того, как он сделал разрез, побуждала в нём позывы к рвоте. Сдержавшись, священник отложил в сторону нож и погрузил пальцы в открывшийся мозг. Бернардо чуть не лишился чувств, когда мгновение спустя священник продемонстрировал ему длинную серебряную иглу на окровавленной ладони.