***
События развивались стремительно. Принц Сансеверино закончил укрепление собственных владений и был вовлечён в бурную переписку, в том числе и с французским королём. Но решительных действий пока не предпринималось, принц не был уверен в союзниках и поддержке Святейшего престола. Сикст IV, несмотря на относительно хорошие отношения с салернским принцем, не менее горячо поддерживал Арагонскую династию, кроме того, Папа был глубоко болен. Ещё неизвестно, какую политику выберет его преемник. 12 августа Сикст IV скончался, принц отправил в Рим своего человека, который должен был держать его в курсе происходивших выборов. Хорошие шансы были у Джанбатисты Чибо, камерленго Священной Коллегии кардиналов, тоже генуэзца, как и Папа, но при этом более решительно настроенного против Неаполитанского королевства. От исходов выбора Папы зависело слишком многое. Клода текущие события интересовали лишь для того, чтобы отчитаться во Францию, он полагал, что вмешиваться в дела государственной важности было неправильным. От другого корреспондента из Парижа Клод получил интересное известие: его братец-недоучка прошлым месяцем сочетался законным браком со вдовой капитана де Шатопера. Это известие порядком удивило Клода, оно смогло даже потеснить из его груди скорбь по Бьянке. В каждом письме от мэтра Тибо Клод Фролло опасался обнаружить сведения, что его бедовый брат был схвачен в одном из кабаков и приговорён к повешению. Но женитьба, да ещё такая удачная! Здесь старший брат был вынужден признать, что недооценивал юного повесу. Новости были отрадные, хотя бы за будущее Жеана можно больше не волноваться. Другое дело Эсмеральда, Клод уже не следил за её жизнью, но полностью изгнать прекрасную цыганку из своих мыслей не получалось. В глубине души теплилась слабая надежда на встречу, хотя бы увидеть её издали будет уже великим счастьем. Пребывая где-то посередине между миром живых и мёртвых, он выходил из своей комнаты только чтобы наведаться в «Сад». Смотритель беспокоился, что мрачный настрой Клода повредит подорожнику, уж слишком мужчина напоминал ожившую тень, когда сидел возле делянки с зелёными крупнолистыми растениями и, не мигая, смотрел на них. Еду приносил Квазимодо, после того, как с Клода сняли сан, ему отказали в монастырском столе. Слишком погружённый в свои мысли, он перестал бы совсем есть, если бы не забота горбуна. Во всём мире только этот искалеченный мальчик всё ещё оставался на стороне своего хозяина и приёмного отца.***
Катастрофа случилась 25 августа. С утра Квазимодо отправился с бездельником Пьетро на побережье, Клод остался в комнате молиться и предаваться горьким воспоминаниям. После полудня к нему прибежал взволнованный незнакомый мальчик. — Сеньор, сеньор! Ваш горбун утонул! — кричал ребёнок, моргая круглыми агатовыми глазками. — Как утонул? — он непонимающе посмотрел на чумазую физиономию. Всё это выглядело частью чудовищного фарса. Сейчас мальчуган зальётся озорным смехом и выбежит вон, а Клод поймёт, что всё это лишь злой розыгрыш. Квазимодо не мог утонуть, он прекрасно плавал, к тому же там был Пьетро, который, по собственным уверениям, был как рыба в воде! Клод медленно поднялся, а маленький вестник смерти, нетерпеливо перебирая ногами, продолжал выкрикивать: — Умер, умер, сейчас его отнесли в Школу, а меня за вами послали! — и было видно, что мальчишка чрезвычайно горд своим поручением. И тут Клод всё понял! Пока только разумом: произошло самое страшное и непоправимое в его жизни и он утратил последнего друга. Не разбирая дороги и не помня себя, он бежал к зданию Школы. А в голове всё прокручивался тот момент, когда он завернул плачущего уродливого мальчишку в свою сутану и унёс его в монастырь. Сердце колотилось так громко, что стук слышался даже в ушах. Острая боль короткой вспышкой пронзила левый глаз, а через него отдалась в глубинах мозга. Словно игла! Клод вспомнил младенцев ди Карено, чувствовали ли они боль? Многие полагали, что младенцы не способны чувствовать боль. А как же плач, что исторгается у них при рождении? Квазимодо верный, сострадающий, надёжный! Он всегда был рядом, он был его добрым ангелом. Мысли путались в голове. Ноги резко ослабли и Клод остановился у подножия лестницы, не в силах сделать первый шаг. Мальчишка нагнал его и теперь дёргал за рукав, но он не слышал его. Все мысли были сосредоточены на том страшном, что предстояло увидеть! В дверях показался Джакомо, с коротким криком он подбежал к Клоду и стал что-то взволнованно говорить ему. Но тот его не слышал и почти не видел, в ушах звучал звон колоколов, только Квазимодо умел так бить в колокола, вкладывая в них всю накопленную страсть и силу. Джакомо подхватил его под руку и потянул наверх, Клод машинально подчинился. Он не хотел видеть то, что вскоре предстанет перед его погасшим взором. Куда-то шли, где-то слышался гомон человеческих голосов. Клод увидел людей, он узнал Изабеллу и Дарио, стоявших рядом перед входом в одну из лекторных зал. Графиня тихо вскрикнула, увидев его, магистрат нахмурился. Клод выхватил взглядом ревущего, как дитя, полностью мокрого Пьетро, он сидел на полу, обхватив себя руками. Резким движением бывший священник высвободил руку, дальше он должен был пойти сам, похолодевшая ладонь коснулась дверной ручки. Он вошёл один и закрыл за собой дверь. Здесь на мраморном столе для препарирования Клод увидел Квазимодо. Рыжие волосы были влажными и облепили голову. Его веки — левое нормальное и правое, загрубевшее от шрама — были прикрыты. Клод медленно подошёл к столу. Горбун выглядел умиротворённым, он напоминал морское чудовище, выброшенное штормом на пустынный берег. Его единственное дитя, его всепрощающий друг. Находящиеся снаружи вздрогнули, когда услышали безумный смех, от которого кровь заледенела в жилах. Дарио и Джакомо ворвались в аудиторию и увидели Клода, который стоял перед столом, запрокинув голову и хохоча во весь голос. По его напряжённому телу пробегали волны дрожи. — Держите его! — послышался властный голос Изабеллы. Его схватили и насильно посадили на скамью, после чего женщина приблизилась к нему, убирая пробку с фляжки. — Хорошо, что я захватила это с собой, — она что есть силы ударила Клода по лицу, но смех не унимался, тогда графиня повторила. — Держите его крепче! Клоду влили в горло какую-то горькую жидкость и вынудили выпить её, пришлось на время прервать смех. Он особо не сопротивлялся, коричневая жижа разлилась по его подбородку и затекла за ворот рубашки. Смех возобновился, но его держали с обеих сторон, крепко и безнадёжно. Постепенно он затих и только дышал тяжело, оглядывая мутным взглядом собравшихся, через некоторое время Клод ощутил головокружение, после чего провалился в сон. Снились ему безумные картины, он видел весёлую и живую Бьянку, которая выглядела совсем здоровой, девушка бежала по серому песку и радостно смеялась. Затем он увидел хмурую Эсмеральду, которая качала колыбель и озадаченно смотрела в окно. Потом Клод оказался на паперти собора Нотр-Дам, рядом с ним стоял высокий и стройный юноша с ангельским лицом и мягкой улыбкой. Лёгкое золотое свечение охватывало рыжеватые кудри незнакомца сияющим ореолом, он махнул Клоду рукой и, поднявшись по ступенькам, скрылся из вида. Как только чудный юноша вошёл в собор, так он сразу загудел невыносимо громким колокольным звоном. Клод закричал во сне, зажимая руками уши, он чувствовал, как резко оборвался шум, а из ушей заструилась тёплая и липкая кровь с её ненавистным запахом ржавчины. После этого наступила желанная темнота, он хотел раствориться в ней без остатка. Клод проспал до следующего утра, у его кровати дежурил лакей из дома графа Асты. Придя в себя и выпив предложенного вина, несчастный вспомнил о своей потере, он с беспокойством поднялся на ноги и чуть не упал, настолько сильная боль пронзила центр лба. Клод слабо застонал, но от помощи отказался, ему следовало распорядиться насчёт тела, в такой жаре тление будет стремительным. Лакей предупредил его, что Квазимодо перенесли в палаццо Аста, туда они и направились вместе. Его воспитанника держали в погребе, обложенным всеми запасами льда, которые имелись в графской резиденции. Встретила Клода Изабелла, она же проводила его к телу горбуна, Клод опустился на колени рядом с огромным ящиком, в котором лежал Квазимодо. Вновь пришла на ум аналогия с покойным Анджело. Изабелла подошла к Клоду, но не спешила нарушать горькую молитву. Он сам повернулся к ней и спросил: — Вы сможете извлечь его сердце? — Да, — незамедлительно ответила женщина, отступая от него на два шага. — Мы можем похоронить его на городском кладбище, я уже распорядилась подыскать участок земли. — Нет, — резко ответил Клод. — Мне нужно его сердце, остальная бренная оболочка останется в Школе, пусть соберут его скелет. — Но это безумие! — графиня прикрыла рот ладонью. Клод поднялся и странно посмотрел на неё. — Дух Квазимодо был прекрасен, я видел его во сне, — голос звучал безжизненно. — Бьянка предупреждала меня увезти его, но я не мог понять её. Остаётся только увезти сердце. Его же тело было источником бесконечных страданий и огорчений для него. Сейчас, когда дух покинул эту уродливую оболочку, она годится только на то, чтобы служить напоминанием другим о том, как несправедлив может быть Господь, отправляя в этот мир столь несовершенных созданий. Речь лишила его последних сил, Клод вновь осел на пол и посмотрел снизу вверх на Изабеллу, она только слабо кивнула в ответ. От графини он узнал обстоятельства гибели Квазимодо. По словам Пьетро, горбун спокойно плавал. Привратник в это время лежал себе мирно на песке, накрыв голову шапочкой. В себя от пришёл от громкого голоса Квазимодо, правда, до берега доносились лишь обрывки фраз. Пьетро показалось, что горбун говорил об изумрудах, Клод слегка вздрогнул. С берега привратник видел, что горбун отплыл довольно далеко, и внезапно его рыжая макушка скрылась за волнами. Не раздумывая, Пьетро кинулся в воду, он достиг Квазимодо, когда тот, уже не дыша, уходил под воду. Горбун не утонул в полном смысле этого слова, смерть, настигшая его, была быстрой и беспощадной. Вытащив горбуна на берег, привратник, не помня себя, бросился к Школе, где в это время находился Джакомо. Секретарь ректора распорядился вызвать магистрата и сообщить в палаццо Аста о произошедшем. Он же нашёл людей, которые принесли тело Квазимодо в Школу. В этой суматохе не сразу сообразили, что следует сообщить всё Клоду, тогда Джакомо послал к нему мальчика. Выслушав рассказ графини, Клод признательно сжал её руку и попросил от его имени передать Пьетро благодарность за Квазимодо. — Я не могу видеть этого человека, — тускло произнёс священник. — Я ни в чём его не виню, но говорить с ним выше моих сил. Изабелла согласилась поговорить с Пьетро и передать благодарность, затем она задала вопрос, который волновал её больше всего. — Что вы собираетесь делать? — Я вернусь во Францию, — спокойно ответил Клод, они уже шли в её кабинет. Эту ночь он провёл во дворце, находясь неотлучно от тела Квазимодо. Клод просил мальчика о прощении, зря он согласился с тем, чтобы Квазимодо сопровождал его. Можно было уговорить преемника оставить мальчика в соборе — единственном месте, которое он хорошо знал и любил. Поступи Клод так, то, возможно, Квазимодо всё ещё был бы жив. Но вместо этого малодушное нежелание оставаться полностью одному победило. Дерево, взращённое на французской почве, питаемое соком парижской суеты, было выдернуто из родной земли и пересажено в обманчивый эдемский сад. Во всём была вина Клода: бесконечная и неискупаемая. Теперь ему требовалось во что бы то ни стало доставить могучее сердце Квазимодо в родной Париж, Клод похоронит его рядом с могилами своих родителей, недалеко от того места, в котором надеялся сам найти последний приют. Ректор Падуано только обрадовался, когда ему донесли, что маэстро Фролло покидает стены Школы, но оставляет костяк своего удивительного урода. Новым преподавателем аптекарского дела был назначен Джакомо, который за последние два года значительно продвинулся в деле изучения лекарственных трав. Изабелла бережно извлекла сердце Квазимодо, которое было вымочено в специальном составе на протяжении двух дней. Когда сердце запечатали в серебряный ковчежец, пришло известие из Рима: новым Папой стал Джанбатиста Чибо, не обошлось тут без поддержки семейства делла Ровере, которое покровительствовало его предшественнику. Вести были добрыми для принца Антонелло, он предпринял даже личную поездку в Рим, чтобы засвидетельствовать новому Папе всё бесконечное почтение. Принца сопровождал и граф Франческо Аста, поэтому когда 3 сентября Клод взошёл на борт судна, отбывающего в Марсель, провожали его только Изабелла с Аннунциатой и Дарио, который передал привет от Паолы. Клод Фролло, помимо реликвария с сердцем Квазимодо, увозил свадебный подарок от принца Сансеверино и два мешочка с золотом, которое передал ему граф Аста как компенсацию за отказ от приданого Бьянки. Прощание прошло сдержанно, каждый из участников знал, что это их последняя встреча. С Дарио слетела его обычная насмешливость, он с чувством обнял Клода и пожелал ему удачно обустроиться на родине. Изабелла позволила поцеловать свою руку и попросила изредка писать ей, он пообещал, хотя оба знали, что Клод не сдержит обещания. Уже на палубе он в последний раз оглянулся на фигуры высоких кузенов и низенькой Аннунциаты. Возможно, из-за застилавших глаза слёз ему показалось, что из-за плеча Изабеллы выглянула золотоволосая тонкая девушка с самыми ясными карими глазами.