Никогда не говори никогда

«…всем... утро…сейчас 7 утра…ночь официально…встречайте…прекрасный день!» Глаза Мукуро распахнулись, когда утреннее объявление вторглось в её уши, лишив её покоя. Несмотря на это, она продолжала отдыхать несколько мгновений после объявления, ещё не готовая встретить день. Она опустила голову на стол, сложив руки в импровизированную подушку, всё ещё уставшая от вчерашней работы. Однако вскоре разум перевесил желание, и она застонала, понимая, что пора просыпаться. Поднявшись, солдат вытерла сонные глаза и легонько шлепнула себя по лицу. Когда она села прямо перед своим столом, она почувствовала, как что-то упало с её рук. Подняв руки для осмотра, она обнаружила, что некоторых из неиспользованных винтов немного впились в её кожу. Отклеив ещё несколько шурупов, прилипших к её подмышкам, она медленно перевела взгляд на центр стола. Там, отполированный, заточенный и безупречный боевой нож, который она восстанавливала большую часть ночи. Извращенная смесь гордости и отвращения захлестнула Мукуро, когда она увидела это. Осторожно она протянула руку и подняла его, её отражение мерцало на лезвии, пока она смотрела на смертоносное оружие. И, несмотря на чувство вины, с которым она боролась, она не могла отрицать эйфорию, поднимающуюся внутри неё, когда она держала в руках это гладкое и смертоносное оружие. Однако она немедленно покачала головой и заставила себя снова опустить лезвие. «…Я не должна получать от этого удовольствие», — сказала себе Мукуро, отталкиваясь от стола и вставая. «Это не похоже на поле боя. Нет никакого спорта в охоте на обычных людей...» Тем не менее, волнение от охоты было сильнее, чем она думала, оно заставило её забыть свои прошлые злодеяния и насладиться этим сводящим с ума блаженством, даже если оно длилось всего мгновение. «Джунко, должно быть, испытывает такое же чувство от Отчаяния… Я действительно ничем не лучше её, не так ли?» Её собственные слова насмешливо отозвались эхом в её голове, когда она подошла к шкафу. Открыв его, она быстро схватила кобуру для ножа, прежде чем расстегнуть блузку. Отложив на мгновение дорогую одежду, Мукуро перекинула кобуру через плечо и расположила её чуть ниже линии груди. Надев дизайнерскую блузку и поправив её, чтобы скрыть кобуру, она подошла к своему столу, чтобы взять нож. Как раз когда она собиралась потянуться за ножом, она с любопытством подняла глаза, чтобы проверить время. К её удивлению, было уже десять минут восьмого. "Дерьмо!" Она выругалась, когда поняла, как опаздывает, не осознавая, что на выполнение такой простой задачи ушло так много времени. Очевидно, виновата была бессонница, но это не решило её ситуации. Быстро схватив свой боевой нож со стола, она без усилий сунула его в кобуру под блузкой, полностью скрыв его из виду. А поскольку кобура располагалась низко, она не выступала наружу и не подавала никаких признаков того, что она вооружена. Идеальное скрытое оружие. Не успев поздравить себя с такой прекрасной работой, Мукуро отчаянно бросилась к двери. Когда её рука схватила ручку и начала её поворачивать, одна рука поднялась к её голове. Небесно-голубые глаза расширились, когда она почувствовала только свои натуральные черные волосы на макушке. Стиснув зубы от разочарования, она развернулась и посмотрела в дальний угол своей комнаты. Кучкой валялся потрепанный и грязный розовый парик, дополнявший её наряд. Зная, что этот парик теперь совершенно бесполезен, солдат помчался к её комоду, который стоял рядом со шкафом. Выдвинув один из больших ящиков, она увидела несколько розовых париков. Все они уже украшены симпатичным красным бантом и заколкой в ​​виде кошечки. «Если это Джунко , она всегда готова!» Мукуро громко поблагодарила, доставая один из запасных париков. Подойдя к зеркалу на столе, она надела розовую прядь волос себе на голову и поправила её, прикрепив к своим волосам так быстро, как это только возможно. Убедившись, что парик надежно закреплён и идеально сидит, Мукуро вскочила со стола и выбежала за дверь, направляясь в столовую.

***

Стоя у кафетерия, устремивши свой взгляд прямо перед собой, Леон чувствовал, как будто всё его тело приросло к месту. Он знал, что опаздывает, но это не вдохновляло его сделать ни шагу. Чувство вины полностью охватило его, когда он сжал кулаки и опустил голову. «Как, черт возьми, я должен встретиться со всеми ими…?» — прошептал он себе. Он не спал всю предыдущую ночь. Избавившись от своей окровавленной рубашки с помощью мусоросжигателя, он вернулся в свою комнату и лёг на кровать. Там он часами смотрел в потолок, не в силах закрыть глаза, как бы он ни был измотан. Каждый раз, когда он закрывал глаза, ужасающее видение перепуганного лица Саяки вспыхивало перед его глазами, за которым следовал образ кровавого месива, в котором он её оставил. Её слова эхом отдавались в его разуме, царапая его рассудок. "Нет! Я не хочу умирать!!!» «Пожалуйста, не убивайте меня!!!» "Я хочу жить!!!" Леон стиснул зубы, пытаясь, но безуспешно, забыть эти слова и испуганный голос поп-айдола. Они будут преследовать его в кошмарах всю оставшуюся жизнь, и даже если он выживет в этой ужасной ситуации, он знает, что уже никогда не будет прежним. Кровь на его руках, возможно, смылась, но для него она всё ещё была там и останется там навсегда. Ему никогда не дадут забыть своё преступление, он не может и не позволит себе этого. По крайней мере, он мог сделать это для Саяки. Но это не означало, что он признается в своем преступлении. Он уже решил, что ему нужно делать сейчас. Он будет вести себя так, будто понятия не имеет, что произошло, и когда придет время убийце выйти из этой тюрьмы, только тогда он признается в своем позорном поступке. По правде говоря, он невероятно боялся того, что произойдет, когда придет это время. Большая часть его хотела просто признаться в этом и просто рассказать своим одноклассникам прямо сейчас. Но что-то подсказывало ему, что это не вариант. Даже если Монокума не наказал бы его за откровенность, он знал, что его одноклассники, несомненно, сделают всю работу за сумасшедшего медведя. Казалось, что единственный выход, который у него был, это молчать и молиться, чтобы никто не узнал о его причастности к убийству Саяки. Но это породило новые вопросы. Как бы Монокума позволил убийце уйти? Если уж на то пошло, когда он сказал, что убийца выпустится из школы… неужели он имел в виду, что убийце будет позволено уйти живым?! Когда эта ужасная мысль пришла ему в голову, шлепок по плечу испугал его, и он резко закричал на мгновение, прежде чем обернуться. К своему удивлению, он обнаружил, что Хиро неловко улыбается и потирает голову. «Вау! Прости за это, чувак. Не хотел тебя напугать, — объяснил ясновидящий, явно сам испугавшись. "Ты в порядке? Ты просто стоял и смотрел в пол, как зомби. Только сейчас поняв, насколько подозрительными его действия могут показаться окружающим, Леон изобразил ухмылку на лице и усмехнулся. «Д-да! Вчера я лёг слишком поздно. Думаю, я все ещё не в себе этим утром. Леон мысленно выругался, когда это оправдание вышло из его уст. Никто не был настолько глуп, чтобы думать, что только потому, что он устал, он будет сидеть перед столовой, обильно потея и явно нервничая из-за чего-то… "Ага, понятно. Одна из тех ночей, да? У меня тоже иногда такое бывает». Леону потребовались все силы, чтобы не вздохнуть с облегчением, когда его одноклассник-идиот принял его ложь. Вместо этого Хиро решил использовать это как предлог, чтобы продолжить разговор. «Я помню время, когда я задержался с некоторыми, э-э, клиентами, и мы решили…» Внезапно позади них раздался раздраженный смешок. "Вы не возражаете? Вы загораживаете дверной проем." Мальчики повернули головы и увидели не кого иного, как Джунко Эношиму, стоящую позади них, скрестив руки на груди и нетерпеливо притопывая ногой. Леон инстинктивно собирался извиниться, но вдруг заметил, что сегодня с ней что-то не так. Её волосы были слегка взлохмачены и казались… местами сложенными. Не говоря уже о том, что она тяжело дышала и, казалось, восстанавливала самообладание. И хотя он не мог точно определить, что именно, что-то было… другим в её лице. Он просто не мог сказать, что. Прежде чем он смог рассмотреть её, Хиро нервно ответил: «О, извини за это! Мы просто говорили, как хорошо сегодня… — Не хочу слышать эти дерьмовые истории. Мы опоздаем, если ты не пойдёшь!" - Джунко резко оборвала его, сделав решительный шаг вперед. «И я голодна, так что либо заходи, либо проваливай». Хиро напрягся от её сурового нрава и, не сказав больше ни слова, немедленно повернулся и направился в столовую. Леон, однако, был несколько шокирован её внезапной сменой настроения. Она всегда была откровенной и немного стервозной, но он никогда раньше не видел её такой суровой или резкой. «Наверное, она просто не утренняя пташка », — предположил он, тоже повернувшись и направившись в столовую. Джунко следовала прямо за ними, и когда они наконец вошли в обеденный зал, прошло уже 15 с момента начала встречи. Казалось, что они прибыли последними. Даже Хифуми, прибывавший последним последние несколько дней, был там раньше них. И как только все трое вошли в столовую, они попали под пристальный взгляд и громкий голос Таки. «Джунко! Леон! Хиро! Вы все опоздали более чем на пятнадцать минут! Что вы можете сказать в своё оправдание?! — закричал Абсолютный Дежурный, яростно указывая на них. Без каких-либо колебаний Джунко резко улыбнулась и сказала: «Извини за это. Я долго возилась с макияжем!» И снова Леон был немного поражен её внезапным изменением личности. Это был почти полный разворот на 180 градусов по сравнению с её прежним расположением минуту назад. Но он проигнорировал это, поскольку все, казалось, приняли её слова. Рядом с ней Хиро неловко рассмеялся и ответил: — Я не опоздал! Я просто заблудился по дороге сюда! Это вина Бермудского треугольника!» Остался только Леон, который предпочел промолчать и просто ушел на свое место. Но теперь, когда все смотрели на него, ожидая ответа, у него не было выбора, кроме как ответить. «Извините за опоздание, ребята. Я проспал из-за будильника». Леон нагло солгал своим одноклассникам, медленно продвигаясь в столовую, ещё одна натянутая улыбка скрывала его стыд и ужас. И хотя Така еще немного поругал их, никто из них не усомнился в их опозданиях. Казалось, встреча с Хиро и Джунко была подарком судьбы. Абсолютно никто не оказался умнее. Никто из них не мог сказать, что Леон изменился за одну ночь. Черт, он и сам с трудом верил в это… но он знал, что это правда. Теперь он был убийцей… убийцей. Но если бы он играл в игру соответственно, он мог бы выбраться отсюда живым. — Это всё, что я могу сейчас сделать. Не то чтобы я хотел, чтобы это произошло…» Это было все, на чем он мог сосредоточиться, пока остальные студенты начали болтать вокруг него.

***

Заняв свое обычное место в конце стола, Мукуро вздохнула, не осознавая, что сдерживала своё дыхание. Помимо того, что она прибыла чуть ли не последней, ей удалось сохранить свой вид, не вызывая никаких подозрений. К счастью, эти два идиота слонялись возле столовой. Это прекрасно маскировало её действия и опоздание. В конце концов, если у неё будет шанс убить… свою цель, ей нужно быть осторожной и не делать ничего, что могло бы показаться хоть немного подозрительным. Любое привлечение к себе внимания могло бы насторожить более умных учеников, что сделало бы её задачу намного сложнее… «Джунко, прости мою грубость, но… ты выглядишь совсем не так, как на обложках своих журналов. Это было не то, чего я ожидала». В тот момент, когда слова Сакуры Огами достигли её ушей, в замаскированной Мукуро поднялась паника. Только сейчас она осознала, что в спешке забыла повторно нанести тональный крем на лицо, оставив большую часть своих веснушек на виду у всех! И если это так, значит ли это, что её рука была…! Так осторожно, как только могла, Мукуро подняла руку, чтобы убедиться, что символ её наемнической карьеры всё ещё скрыт от глаз. Потому что, если бы это было не так, её маскировка была бы полностью раскрыта! К счастью, казалось, что татуировка Фенрира на её руке всё ещё полностью покрыта тональным кремом. У неё вырвался вздох облегчения, когда она использовала движение руки, чтобы скрыть свою ошибку. Она дерзко рассмеялась, прежде чем положить правую руку на щеку, чтобы показать акцент и придать милость своему выражению лица. «Это потому, их редактируют!» — гордо произнесла она, щедро улыбаясь и продолжая. «Они используют фотошоп и весь этот хлам, чтобы немного оживить фотографию!» "Это так?!" Сакура ответила в шоке, её удивление распространилось на многих окружающих студентов, которые случайно их услышали. Уверенная, что её ложь проглотили, переодетая Мукуро пренебрежительно махнула рукой и продолжила: «Да ладно, ребята! Не смотри так удивленно! В мире моды довольно часто делать такие вещи». Все, кто обращал на это внимание, слегка ахнули от удивления, кто-то тише, кто-то громче. Никто не ожидал услышать такое от знаменитой модели, и это было ясно. Даже Макото посмотрел на неё с шоком, явно не ожидая, что у Абсолютной Модницы может быть такой грязный секрет. Однако никто из них, казалось, вообще не сомневался в этом. Даже Кёко, в которой она была уверена, что она что-то скажет, не озвучила свои подозрения. Детектив с стертой памятью не собиралась ничего говорить, что в некотором роде пугало больше, чем если бы она заговорила. Мало того, глаза Мукуро медленно поднялись к камере, наблюдающей за ними, но только на мгновение, прежде чем отвести взгляд. Даже если это было непреднамеренно, она только что полностью проявила неуважение к своей младшей сестре этой ложью. «Джунко это не понравится…» Будучи Абсолютной Модницей, а также Абсолютным Отчаянием, Джунко гордилась своей внешностью, и хотя она никогда не хвасталась этим, она точно знала, насколько она красива и ошеломляюща. Даже без макияжа любящая отчаяние девушка излучала гламурный блеск, которому Мукуро, хотя и неосознанно, всегда завидовала. К счастью, прежде чем она успела обдумать последствия своих слов, Така встал и решил, что пора начинать утреннее собрание за завтраком. — Хорошо, все здесь? — крикнул он, заставив всех оглянуться, чтобы подтвердить это. "…На самом деле, нет. Бьякуя и Саяка ещё не прибыли, — чирикнула Хина, не заметив ни одного из упомянутых учеников. — Что значит меня нет? — позвал холодный и суровый голос Бьякуи, поворачивая всех к двери. Он вошел, как обычно, его самоуверенность и самодовольство уже были видны. Ничего не предложив, он сел подальше от остальных и терпеливо ждал начала собрания. Однако едва он успел сесть, как ему задали важный вопрос. — Эй, ты не видел Саяку по дороге сюда? — прямо спросил Мондо, лишь наполовину обеспокоенный. Издевательски усмехнувшись, Бьякуя уселся на свое место, но неожиданно ответил: — Нет. Я не видел никого по пути сюда. Почему? Что-то случилось? Мукуро не оценила его тон, он словно хотел , чтобы что-то произошло. И хотя она не была полностью удивлена ​​его резким и несколько жестоким отношением, её все же встревожило то, что наследник получал удовольствие от таких ужасающих обстоятельств. Тем не менее, предупреждающие звоночки на самом деле не звенели в её голове, пока Хина снова не вмешалась. — Саяки ещё нет, — с любопытством сказал пловец. — Интересно, она больна? «Это совсем не похоже на то, что она отсутствует», — согласилась Сакура, её поведение изменилось в ответ на напряженную атмосферу, которая начала устанавливаться вокруг них. — И она не из тех, кто опаздывает. Глубокая, тяжелая тишина повисла в столовой, и несколько мгновений никто не осмеливался ни говорить, ни двигаться. Даже высокомерный Бьякуя или равнодушная Селеста не были застрахованы от страха, охватившего всех учеников. Единственный, кто, казалось, мог нормально мыслить... был самозванец, который прятался среди них. Возможно, предсказывая грядущую катастрофу, Мукуро внезапно обратила внимание на Макото. Её небесно-голубые радужки расширились, когда она увидела, что его лицо искажено ужасом, глаза расширились, а тело дрожит. Он выглядел так, словно пытался убедить себя, что отсутствие Саяки ничего не значит, но он проигрывает битву с самим собой. — Я… я пойду проверю ее!!" - Макото практически закричал, вскочив со своего места и выскочив из столовой, явно поддавшись своему испуганному любопытству. Именно в этот момент Мукуро поняла, что игра официально началась. И что еще хуже, она не имела к этому абсолютно никакого отношения. И, к несчастью для всех, её опасения подтвердились, когда ужасающий вопль Макото эхом разнесся по всеё столовой.

***

«ЭХЯААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!» В тот момент, когда раздался этот душераздирающий крик, Кёко поняла, что кто-то поддался искушению. И по причинам, неизвестным даже ей самой, почувствовала, как что-то внутри напряглось, пока она мысленно готовилась к тому, что должно было произойти. Неудивительно, что Така среагировал первым, оторвавшись от длинного стола, за которым все сидели. Добравшись до двери, он развернулся и посмотрел на своих одноклассников с суровым, но обеспокоенным выражением лица. "Каждый! Оставайтесь здесь, где безопасно! Я проверю и отчитаюсь!» — проинструктировал он, прежде чем резко повернуться и броситься по коридору. На мгновение показалось, что оставшиеся ученики действительно могут его послушаться. Однако это представление было разрушено, когда Бьякуя вскочил со своего места и выбежал за дверь, не сказав ни слова. «П-подожди! Р-разве мы не должны сделать то, что Така?.." - Чихиро попыталась настоять, прежде чем разразился начались действия. Не дожидаясь чьего-либо одобрения, Кёко тоже бросилась к двери, игнорируя все протесты и звуки шагов, следовавших за ней. Но она не прошла и половины коридора, как в интеркоме раздался странный звук. *Дин-Дон-Дин-Дон* Кёко резко остановилась, когда по школе заиграл звон колокольчиков. Её глаза метнулись к монитору, висевшему в верхнем углу коридора, она уже знала, что произойдет дальше. Её подозрения подтвердились, когда щелкнул экран, оживший, и вслед появилось изображение Монокумы. С бокалом вина, как обычно, медвежья полуухмылка, казалось, угрожающе расширилась, когда он говорил. «Обнаружено тело!» Кёко стиснула зубы и тихо разозлилась, когда её худшие опасения начали материализоваться прямо перед ней. Её руки в перчатках сжались в кулаки, и если бы она была рядом со стеной, у неё могло бы возникнуть искушение врезаться в неё костяшками пальцев. К счастью, она была слишком далеко от ближайшей стены, поэтому просто перенаправила взгляд обратно на экран, в то время как медвежий голос продолжил. «Каждый живой ученик должен немедленно явиться в гимназию! Опоздание будет встречено крайне предвзято!» И с этими словами мониторы стали черными, оставив всех, кто это слышал, кроме Кёко, в состоянии шока. Почти инстинктивно разум Кёко начал обрабатывать ситуацию. Мертвое тело… значит, кто-то действительно поддался искушению. И жертва была более чем очевидна. Единственное, что им оставалось выяснить, это кто именно поддался их извращенному желанию и погубил такую ​​молодую жизнь. Ещё более ужасным было то, что, если Монокума сдержит свое слово и не будет стоять у них на пути, убийцей должен быть… один из учеников, которые сейчас мчались к ней в безумном темпе. Она слышала их шаги, одни громче и отчаяннее других, приближающиеся к ней и к месту преступления. И снова, словно инстинктивно, она развернулась и встала между ними и открытой дверью, ведущей к тому, что, по её мнению, было ужасной сценой. «Эй, черт возьми! Что, черт возьми, ты делаешь?!" — закричал на неё Мондо, сокращая расстояние между ними и рыча ей в лицо. "Убирайся с дороги!" "Нет." Твердый голос и суровый взгляд Кёко не дрогнули даже перед лицом угрожающей позы Мондо. Явно удивленный тем, что его требование не было услышано, на лице байкера на мгновение отразилось замешательство, когда он увидел её яростное выражение лица, когда она преградила ему путь. Но так же быстро, как пришло его замешательство, оно исчезло, и он восстановил самообладание и посмотрел вниз, возвышаясь над ней. — Что, черт возьми, ты пытаешься сделать? — угрожающе спросил он, стиснув зубы и начав хрустеть костяшками пальцев. Она заметила, что это была привычка, которую Мондо делал только тогда, когда хотел что-то ударить, но знал, что не может. И, к счастью для неё, она также знала, почему он сдерживал себя. Судя по тому, что она знала о лидере байкерской банды, Мондо никогда… никогда не опустился бы до того, чтобы ударить женщину; он скорее убьет себя, чем нанесет ей удар. Зная это и видя, что он был тем, кто руководил другими учениками, она решила, что противостояние ему будет лучшим способом заставить их всех остановиться и подумать. Позади разъяренного байкера остальные ученики смотрели на него с разными выражениями. Чихиро и Хина стояли рядом с Сакурой, которая стояла впереди, чтобы хоть как-то защитить их от этой катастрофы. Джунко побледнела, стоя рядом с испуганным Хиро, который, казалось, постоянно отрицал, что всё это было правдой. Хифуми взвыл от ужаса, его руки были прижаты к лицу, когда он завизжал. Позади них Токо в отчаянии схватила себя за голову, а Селеста наблюдала за сценой с интересом, который можно было бы назвать интригой, за исключением того, что она не могла остановить капельки нервного пота, катившиеся по её лбу. А далеко позади них Леон застыл на месте, как будто что-то внутри него надломилось, и он ничего не мог делать, кроме как наблюдать, как разворачивается безумие. Обычная реакция, отметила Кёко, но было странно, что он дистанцировался от всех. Казалось, он из тех, кто во время кризиса полагается на других, но она не была уверена, почему пришла к такому выводу. В любом случае, Кёко знала, что если она не возьмет на себя ответственность сейчас, ситуация ухудшится. «На данный момент нам нужно сделать, как говорит наш похититель, и явиться в спортзал», — строго сказала она, её взгляд стал жестче, когда она увидела, что все они хотят протестовать. И из всех них единственным, кто смог стряхнуть с себя её взгляд и заговорить, был Мондо. «Черт возьми, мы собираемся это сделать! Я никуда не уйду, пока своими глазами не увижу, что произошло!» Кёко нахмурила брови от его заявления. В том состоянии, в котором находился он и, вероятно, все остальные, они только разрушили бы сцену и, возможно, непреднамеренно уничтожили бы важные улики, которые могли привести к убийце. Это было то, чего она не могла допустить… по причинам, которые ускользали даже от неё самой. «Мы все слышали объявление. Мы должны собраться в спортзале как можно скорее, иначе… — она попыталась убедить толпу, но не смогла. «Кого, черт возьми, это сейчас волнует?!» — резко закричала Джунко, проталкиваясь сквозь толпу и вставая рядом с Мондо. «Мы не знаем, правда ли то, что сказал этот причудливый медведь! Нам нужно проверить, действительно ли Саяка... — Н-не говори так! Все были потрясены, услышав внезапный вскрик Чихиро, закрыв уши руками, когда она начала дрожать. И она была не единственной. Большинство из них изо всех сил пытались держать себя в руках, отчаявшись, что объявление было ненастоящим или что они не расслышали его должным образом. Но никто из них не мог отрицать правду, какой бы болезненной она ни была. Это был отрезвляющий момент для всех. Осознать, что один из их друзей… действительно мертв. Воспользовавшись внезапно наступившей тишиной, Кёко откашлялась, чтобы привлечь всеобщее внимание. «Слушайте все. Нравится вам это или нет, но мы все пленники этого места. И если мы не сделаем так, как говорит наш похититель… Что ж, мы уже видели, какое наказание нас ждет. Все как один повернулись к Мондо, вспоминая свой первый день и то, что произошло, когда он нарушил правила. Сам Мондо всё ещё помнил запах пороха и дыма, так как взрыв почти опалил его одежду. После этого никто не хотел испытывать свою удачу, даже в этой безвыходной ситуации. Как только Кёко опасалась, что ей, возможно, придется самой вести их в спортзал, заговорил неожиданный союзник. — Боюсь, мне придется согласиться с Кёко. Мы должны как можно скорее отправиться в спортзал. Все повернулись, чтобы увидеть Селесту, её идеальная осанка, когда она сложила руки под подбородком, улыбаясь всем им. Когда никто открыто не прерывал её, она решила продолжать. «Это всё часть адаптации к окружающей среде. И, как она сказала, мы знаем последствия неповиновения нашему похитителю. Она слегка наклонила голову, позволив своей улыбке стать шире. То, как она улыбалась, немного тревожило, но логика её слов была неоспоримой. Постепенно все начали принимать идеи своего одноклассника, несмотря на желание протестовать. Увидев, что одноклассники понимают её рассуждения, Селеста тихонько усмехнулась. — Возражений нет?" - Она на мгновение замолчала, но никто не осмелился заговорить. После ещё нескольких секунд молчания она снова торжествующе улыбнулась им. — Ну что, пойдем?" - сказала она почти весело, прежде чем повернуться на каблуках, но остановилась, прежде чем сделать шаг. — О, но нам понадобится кто-то, кто заберёт Бьякую и Киётаку. На случай, если они не прислушаются к…». — Я сделаю это, — неудивительно вызвалась Кёко, уже поворачиваясь к открытой двери на место преступления. — Обещаю, мы ненадолго. До свидания." Она не дала никому из них времени возразить, прежде чем уйти от них, уверенная, что Селеста их уведёт. И хотя она более чем опасалась серебряного языка Абсолютного Азартного Игрока, сейчас он работал в её пользу, и она была благодарна за помощь, по крайней мере, сейчас. «Нужно обратить внимание на это», мысленно отметила Кёко, переступая порог комнаты.

***

Сакура вышла перед учениками, направляющимися в спортзал, действуя как своего рода щит. Она хотела убедиться, что все будут в безопасности, и то, что она ведет их, успокоит их умы. Однако была ещё одна цель, которую она не могла раскрыть другим. Вместо суровой решимости на её лице отразилось искреннее облегчение. «Поскольку кто-то другой совершил убийство, я была избавлена от этого бремени. По крайней мере на данный момент…" Болезненное, извращенное облегчение от этой ужасной обязанности также вызывало у неё желание разбить кулаком стену. Она не хотела быть благодарной за то, что кто-то другой убил одного из её одноклассников, и уж точно не хотела испытывать облегчение от того, что погибла не Хина. Тем не менее, она не могла отрицать, что именно это и было тем, что она чувствовала. И это наполнило её отчаянием, когда она поняла, что несмотря ни на что, даже если она не убьет другого ученика или не шпионит за ним для вдохновителя; эта ужасная вина никогда не покидала её разум. — Нет… дело не в том, что вина не может быть забыта. Дело в том, что я не хочу , чтобы она была забыта». Это было её наказанием за то, что она предала своих одноклассников, чтобы спасти своё додзё. Даже если она на самом деле ещё ничего не сделала для вдохновителя, она знала, что после того, как любое испытание, которое им придется вынести, будет завершено, Монокума позовёт её. Его неустанные попытки сломить её волю сводили с ума и… — Сакура?" - внезапный голос Хины вырвал бойца из её мыслей, и она повернулась, чтобы увидеть свою подругу, идущую прямо рядом с ней. "У тебя всё нормально? Ты какая-то бледная. Ну, мы все такие, но…” Когда Хина опустила голову, пытаясь подавить собственные чувства отчаяния, Сакура почувствовала, что злится ещё больше. Её внутренняя борьба приводила к тому, что её единственный настоящий друг всё больше и больше беспокоился о ней и о ситуации. Этого нельзя было допустить. Медленно Сакура нежно положила руку на голову Хины и сказала: «Я в порядке. Я просто готовилась ко всему, что встретится на нашем пути. В конце концов, нам нужно быть сильными, чтобы выжить». Когда Хина подняла взгляд, на её губах появилась легкая улыбка. "Да, ты права!" — вслух согласилась она, словно черпая силы из слов подруги. «Нам просто нужно оставаться позитивными и работать вместе! Мы не можем позволить этому глупому медведю победить! Я права, Сакура? Слова поддержки от подруги должны были возродить надежду мускулистого бойца. Однако это только ещё больше повергло её в отчаяние. Видя, как Хина активно делает всё возможное, чтобы не позволить безнадежности ситуации сломить её, Сакуре стало ещё больше стыдно, что она уже неохотно сдалась. Став пешкой Вдохновителя, она лишилась всякого подобия достоинства и оставила ей не более чем оболочку её прежнего гордого «я». Однако, когда она смотрела на решительные черты Хины, в её разум вторглась единственная мысль. «Даже если меня заклеймят как предателя или я окажусь в опасности из-за своего выбора. Моя миссия всегда будет заключаться в том, чтобы защищать свою семью и друзей… любой ценой». Несмотря на то, как это было больно, Сакуре удалось тепло улыбнуться своей подруге, когда она ответила: «Действительно. Давай сделаем всё, что в наших силах, вместе». "Верно!" Хина весело согласилась, глядя вперед и ярко улыбаясь. Увидев эту красивую и обнадеживающую улыбку, Сакура пришла к решению, которое, как она знала, пойдет вразрез со всем, во что она верила. Однако, если бы это означало, что её друзья выживут и будут жить дальше… тогда она была бы более чем готова это сделать. «Я никогда не позволю Хине… или кому-либо из моих друзей страдать из-за моих ошибок».

***

Как только Кёко вошла в комнату; странное и тревожное чувство спокойствия охватило её. Как будто эмоции отключались без её разрешения. «Автоматическая реакция», — предположила она, не в силах бороться с чувством. «Почему у меня такая реакция на это? Что в моём прошлом заставляло меня вести себя таким образом в такой ситуации?» Она хотела обдумать эту идею дальше, но она была здесь с четко поставленной целью, и она знала, что Монокума не позволит им задерживаться слишком долго. Итак, отбросив тревожное спокойствие, окружавшее её, она отважилась углубиться в сцену. Её лавандовые глаза просканировали всю комнату, кроме ванной, которая была прямо за углом. Порезы на полу и стенах, взлохмаченные простыни, свисающие с каркаса кровати, и опрокинутая пустая подставка для меча… каким-то образом всё это дошло до неё в одно мгновение. Снова отбросив навязчивые вопросы, что произошло и почему, она быстро прошла за угол и остановилась на увиденном. Её одноклассник Макото лежал на спине, закатив глаза и открыв рот. Несомненно, он был без сознания, поэтому Кёко решила пока оставить его в покое и сосредоточила свое внимание на ванной. Дверь распахнулась, и внутри она увидела двух своих одноклассников, уставившихся на что-то. Её лавандовые глаза медленно опускались, пока она не увидела лицо Саяки, залитой кровью стены и её одежду, лежащую совершенно безжизненно у задней стены ванной. Встав перед ней на колени, стараясь не запачкать себя кровью, Бьякуя прижал пальцы к её шее, пытаясь нащупать пульс. Должно быть, он разочаровался в том, что нашел его там, или, возможно, просто хотел убедиться, но медленно поднял её безвольную левую руку и вместо этого прижал пальцы к её запястью. Рядом с ним, бледный и потрясенный, стоял Така. Цвет лица дежурного ухудшался с каждым мгновением, и он не мог оторвать глаз от трупа своего одноклассника. И по какой-то причине Кёко знала, что выражение, искажающее его лицо, было выражением вины, но не тем, что бывает, когда они действительно виноваты. Така винил себя, черта, необычная для тех, кто видит собственное преступление. Именно по этой причине, несмотря на то, что её разум говорил ей не игнорировать эту возможность, она без сомнения знала, что он не был убийцей. В конце концов, дежурный никогда не мог удержать свои эмоции, и честность была укоренена в нем. Если бы он был виновником, он бы отреагировал по-другому. Наблюдая за этой сценой, Кёко знала, что у них мало времени, прежде чем Монокума придёт забрать их. И она не хотела выяснять, что имел в виду медведь, говоря, что опоздание воспринимается с «крайним предубеждением». Из-за этого она решила, что пришло время заявить о себе. "Ну что?" Как она и ожидала, Така громко ахнул при её появлении и удивленно обернулся. «К-Кёко!» — пробормотал он, не зная, что ещё сказать. Её это не удивило, учитывая его и без того расшатанные нервы и бледный цвет лица. С другой стороны, Бьякуя даже не вздрогнул, когда она появилась. А если и был удивлен, то никогда не выказал бы этого, вставая на ноги и глядя на безжизненное тело Саяки. Даже не оборачиваясь, он прочистил горло, прежде чем ответить. "…Она мертва." В его голосе не было ни высокомерия, ни какой-либо подчеркивающей враждебности. Это было просто, по существу и прямо. Не было даже намека на волнение, которое она ожидала бы услышать от наследника. На самом деле, он, казалось, был… в растерянности? Почему, даже она не могла понять. Ещё несколько мгновений все трое стояли молча, даже Бьякуя. Кёко не была уверена, проявлял ли он уважение или дистанцировался от ситуации. Точно так же в глубине души даже реалистичная и рациональная Кёко держала крохотную надежду на то, что поп-звезда всё ещё жива, какой бы глупой ни была эта идея. Но теперь эта надежда сменилась… глубоким и деформирующим отчаянием. Честно говоря, глядя вниз на окровавленный труп своего бывшего одноклассника, Кёко почувствовала легкую тошноту. Однако не из-за сцены. Потому что в этот момент она вообще ничего не чувствовала. Ни вонь крови, ни ужасный вид места преступления не заставили её что-либо заметить. Она действительно стала закаленной оболочкой, по крайней мере, на данный момент. — …Почему?…Почему я… сейчас так спокойна?" - она не могла не задуматься, любопытство было единственным чувством, прорывающимся сквозь её железную защиту. И хотя ей отчаянно хотелось глубже изучить это чувство и обыскать комнату, чтобы узнать, что же произошло на самом деле, она не могла забыть, что находится здесь с конкретной целью. Скрестив руки на груди и нахмурившись, она посмотрела на двух мужчин, прежде чем сказать: «Вы слышали объявление, не так ли? Нам нужно собраться в…». «Какой в ​​этом смысл?! Саяка мертва!! Кёко была потрясена тем, что это Така помешал ей, его голова поникла, а глаза зажмурились. Чувство вины и разочарования исказили его черты, когда он схватился за одежду, чтобы не наброситься. — Она… она ушла… навсегда! И я не мог это остановить! Как бы я ни старался!» — резко продолжил он, устремив взгляд на её мертвое тело, глаза его увлажнились. «Я сделал всё, что мог! Я призвал всех работать вместе! Я придумал план, чтобы помочь обезопасить всех! Я даже предложил свой личный совет всем, кто во мне нуждался! Так почему… почему это произошло ?!» Упав на колени, он начал открыто плакать. Его слезы брызнули на пол, смешавшись с пятнами крови, запачкавшими комнату. Подняв голову, сквозь затуманенное зрение он поклонился своему покойному однокласснику. — Я… мне так… так жаль… Саяка! Я подвел тебя!!" Наблюдая за тем, как он берет всю вину на себя и ещё больше впадает в отчаяние, Кёко полностью осознала, какое давление оказал на неё дежурный. С самого начала было очевидно, что он старался быть для всех примером и вести их по правильному пути. Более того, он, должно быть, искренне верил, что если бы кто-нибудь и захотел совершить убийство, то, если бы он строго следил за ним и подготовился к нему, он мог бы его предотвратить. Он пытался защитить их единственным известным ему способом, со строгой дисциплиной и доброжелательными правилами. Однако он не учел человеческий фактор; что ни один из них не был предсказуем, и любой из них мог найти способы обойти его меры предосторожности. И казалось, осознание того, что он совершенно бессилен в этой ситуации, поглотит его… но только если она не вмешается. Она осторожно положила руку в перчатке ему на плечо, напугав его настолько, что он повернулся и посмотрел на нее налитыми кровью глазами. Он был близок к тому, чтобы сломаться, но сейчас Кёко больше, чем когда-либо, знала, что он им нужен. — Я знаю, это тяжело, но нам нужно сосредоточиться на том, что мы можем сделать сейчас, — четко, но мягко произнесла Кёко, пытаясь утешить его, как могла. «Мы все не смогли спасти её, не только ты. Если бы мы все были более бдительными, этого можно было бы избежать». На мгновение она бросила осуждающий взгляд на Бьякую, но если он и заметил, то проигнорировал это. Вернувшись к Таке, она продолжила: «Пока мы должны сохранять концентрацию. Нам нужно выяснить, что здесь произошло на самом деле, и убедиться, что мы выясним, кто несет за это ответственность». Услышав логику в её голосе, слезы перестали течь из глаз Таки, и он, казалось, обдумывал её слова. Сначала это было медленно, но его самообладание и пыл быстро вернулись. Ещё немного, и Кёко знала, что с ним всё будет в порядке. — Ты нужен нам, Така. Сейчас больше, чем когда-либо прежде, нам нужен Абсолютный Дежурный, который будет нашим проводником. Нам нужно объединиться и заботиться друг о друге… не только для себя, но и для того, чтобы ничего подобного больше не повторилось». Её лавандовые глаза смотрели в его туманно-красные глаза, её сила и решимость наполняли и оживляли его. Он моргнул один раз, и внезапно его страх и отчаяние, казалось, исчезли из всего его существа. «П-Правильно. Ты совершенно права!" Яростно вытирая остатки слез, Така вскочил на ноги, отряхнулся и поправил форму. Как только она была выпрямлена как следует, он уважительно поклонился Кёко. "Спасибо! Ты открыла мне глаза на мою глупость! Клянусь… я больше никогда не дрогну! Увидев его оживление, Кёко почувствовала смесь гордости и стыда. Она наблюдала за ним достаточно долго, чтобы точно знать, что ему нужно было услышать, и сказала это без малейших колебаний. И хотя это не было ложью само по себе, она чувствовала унцию вины, зная, что эффективно манипулировала им, чтобы ему стало лучше. Однако это правда, что он был нужен им там, поскольку им нужно было объединиться, чтобы разгадать тайну того, кто поставил их в эту ужасную ситуацию и почему. Она не хотела признавать, что у него была дурная привычка расстраивать всех своим постоянным ворчанием и правилами, но это было потому, что она искренне чувствовала, что такой прямолинейный человек, как он, необходим для поддержания порядка. «Я не могу сделать себя мишенью. И то, что Така станет центром всеобщего разочарования, определенно поможет в этом, — сказала она себе, укрепляя свою решимость и не позволяя противоречивым эмоциям взять верх над её суждениями. Несмотря на это, она также признала, что именно из-за своих подавленных эмоций она рассматривала такой рискованный и смертельный план. Её логика также была здравой, что добавляло ей решимости и убежденности довести план до конца. В то же время она знала, что опасность высока как для неё самой, так и для всех, с кем она была связана. «Однако, если я буду осторожна и находчиво задействую всех, то смогу предотвратить дальнейшие ненужные убийства…» В этот момент, так же быстро, как он поклонился, Така поднялся и одарил своего одноклассника строгим, но оценивающим взглядом. В ответ Кёко твердо кивнула, прежде чем сказать: «Нам нужно отправиться в спортзал, где нас все ждут. Но сначала…" Она обернулась назад, где всё еще лежал бессознательный Макото. Проследив за её взглядом, глаза Така расширились, поскольку он, очевидно, только что вспомнил, что мальчик все еще был там. "Очень хорошо!" — гордо воскликнул дежурный. «В наказание за мой отвратительное состояние я буду нести Макото! Ты можешь рассчитывать на меня!" Не говоря больше ни слова, он подошел к мальчику без сознания и поднял его себе на плечи, показывая, что Така не только умен, но и довольно силен. Он даже не жаловался, когда осторожно уравновесил Макото на спине и повернулся лицом к своим однокурсникам. — Как и сказала Кёко, нам нужно двигаться! — провозгласил он, прежде чем повернуться к двери, ведущей в коридор. "В спортзал! Так мы сможем найти виновного в этом безумии!» Поправив хватку, чтобы убедиться, что Макото не соскользнет, ​​Така быстро направился к двери, оставив Кёко и Бьякую в ванной. Вздохнув с облегчением, Кёко двинулась следом. Однако не успела она отойти и на два шага, как властный голос остановил её. «Должен сказать, я впечатлен. Я никогда не ожидал от тебя такой тактики. Взгляд Кёко метнулся к полуухмыляющемуся Бьякуе. Однако это длилось всего мгновение, прежде чем его взгляд ожесточился, и он посмотрел на неё. В его глазах была смесь уважения и осторожности. Он, очевидно, понимал, насколько она тактична, и знал, что её слова о Таке были в основном для его же блага. И, к несчастью для Кёко, это также означало, что его мнение о ней изменилось. Даже если он никогда не признается в этом, теперь она была противником в его глазах, угрозой для него. И если она что-то понимала в Бьякуе Тогами, так это то, что он не потерпит никакой угрозы, какой бы незначительной она ни была. Разочарование росло внутри, когда она поняла, что сумела выделиться, и, в конце концов, она поняла, что ей придется заплатить за свою небрежность. Однако они оба знали, что сейчас не время для таких вещей, и поэтому, не обращая внимания на его слова, она начала выходить из ванной. «Нам нужно спешить. Прежде чем Монокума решит, что мы опоздали, — прямо сказала она, выходя из комнаты и оставляя Бьякую наедине с телом Саяки. Однако он задержался там только для того, чтобы посмеяться после её ухода, прежде чем тоже выйти из комнаты.

***

…темно… так темно… кромешная тьма… «ЭХЯААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!» … крик… пронзающий черноту… проникающий глубоко внутрь… такой знакомый… голос, вырывающийся крик… …Макото… Из глубины тьмы, поглотившей её сознание, Саяка зашевелилась. Голос её друга, которого она предала, прорезал пустоту, окружавшую её, и заставил её сознание всплыть на поверхность… но лишь на мгновение. Затем… что-то коснулось её. Она не была уверена, кто или что это было, но она чувствовала, как что-то упирается ей в шею, а затем в запястье. Она также могла слышать голоса. Она не могла понять, кто или что они были, но они варьировались от спокойных и собранных до безумных и отчаянных. И пока эти голоса эхом отдавались вокруг неё, она собрала все возможные силы и попыталась открыть глаза. Однако её веки почти не двигались, как бы сильно она ни боролась. Несмотря на это, она продолжала бороться, чтобы открыть их всем, что у неё осталось, не в силах позволить себе сдаться. — Я… я всё ещё… Саяке не хотелось возвращаться в ту тьму, в пустоту, которая поглощала её душу. Она хотела увидеть свет, пусть даже в последний раз. Она хотела увидеть своего друга Макото… потому что была уверена, что её разбудил его голос. Именно тогда, когда она почувствовала, что её силы иссякают, её глаза распахнулись, и размытые изображения едва сфокусировались. Несмотря на то, насколько туманным было её зрение, она могла разглядеть перед собой три фигуры. Однако один из них быстро ушел, оставив рядом с собой только двух других. Однако она не думала, что они смотрели на неё, поскольку они, казалось, не замечали, как её глаза чуть приоткрылись, чтобы увидеть их. И хотя в её теле уже совсем не осталось сил, она все же пыталась заставить себя крикнуть. «…Макото…Леон…Кто-нибудь…Помогите…» Однако её голос так и не раздался, и ей пришлось наблюдать, как две другие фигуры задержались на мгновение, прежде чем отправиться уходить. Беспримерный страх охватил Саяку, когда она отчаянно попыталась поднять руку, чтобы протянуть к ним руку, умоляя их не оставлять её… одну… в темноте… этой пустоте… Одинокая слеза скатилась по её щеке, когда фигуры исчезли из её поля зрения. И когда они ушли, Саяка почувствовала, как вместе с ними улетучиваются остатки её воли к жизни. Её усталые глаза снова закрылись, и она почувствовала, что снова соскальзывает в эту ужасную тьму. …глубже и глубже…она падала…глубже, чем прежде…поглотив её…почти…всецело…

***

— …Что касается правил классного суда, то это всё! Вопросы?" Все ученики, собравшиеся в спортзале, покрылись холодным потом, когда Монокума закончил объяснять систему классных судов. Ничего, кроме вопросов, заполнивших их умы, но ответы были яснее, чем они когда-либо хотели. Теперь правила игры были раскрыты для понимания всеми учениками. Это была игра, окутанная отчаянием. Если ты хочешь сбежать, ты должен убить. Если ты хочешь жить, ты должен приговорить другого к смерти. Несмотря ни на что, по крайней мере, ещё один человек должен был умереть сегодня. Либо это был убийца среди них, либо остальные ученики последуют за Саякой. Это была истинная форма убийственной игры, в которую они все были вынуждены играть. И, к несчастью для Леона, он наконец-то получил ответы на животрепещущие вопросы, мучившие его после отвратительного поступка прошлой ночью. «Ни хрена !! Я знал, что это будет не так просто, но серьезно!! Расследование и гребаный суд?! Если бы я знал это, я бы просто оставил Саяку там, чтобы она убила… себя… Эта мрачная мысль поглотила разум звезды бейсбола, когда он почувствовал, как холодный пот скатился по его шее и спине. Часть его хотела верить, что это неправда, что это ужасающее знание не повлияло бы на его суждение прошлой ночью. Ему отчаянно хотелось верить, что он все равно попытался бы спасти Саяку… но это была ложь. Он стиснул зубы и опустил голову от стыда, все вокруг приняли это за гнев по отношению к их ситуации. «Глубоко внутри… я просто трус… и я всё ещё бегу! Но какой у меня выбор! Я тоже не хочу умирать!! Именно тогда яростно сердитый голос прервал его мысли, и он вместе со всеми в шоке смотрел, как один из учеников нагло выступил против медведя.

***

"Эй! Подожди секунду!» — резко крикнула Джунко Монокуме из центра комнаты. «Ты с ума сошел! Ты знаешь это?!" Макото, как и все остальные, повернулся к ней в шоке и почти полном недоверии. Модница была единственной, кого, похоже, не ошарашило известие, которое принес медведь, и она уже шла в наступление. Она как будто предсказала, что что-то подобное произойдет… но как такое могло быть? «Классный суд?! Какого черта я должна это делать?!" - Джунко внезапно продолжила, возвращая Макото к реальности. «Я ничего не хочу это делать, что за хрень!» Когда она закричала через всю комнату на обезумевшего медведя, Монокума просто повернул голову в сторону, как будто сбитый с толку её словами. "Почему бы и нет?" — прямо ответил он, как будто это было неожиданно для неё сказать такое. Черты лица Джунко исказила страшная хмурость, и она нагло сделала шаг к медведю, кипя: «Что ты имеешь в виду, «почему бы и нет?»!! Почему я должна тратить своё время на выяснение того, кто кого-то убил?! Это совершенно несправедливо!!” Пока фотомодель выкрикивала свои протесты, Макото нахмурил брови, заметив что-то… неладное в этом разговоре. Как будто Монокума точно знал, что она собирается сказать и сделать, возразив ей абсолютно без удивления в голосе. "Что?! Ты хочешь сказать, что не будешь участвовать в суде?! — крикнул медведь в ответ, не так сильно удивившись, как должен был. И затем Монокума, казалось, наполнился ликованием, когда закончил: — Такое богохульство ожидает только наказание ! "Что? Что ты имеешь в виду под «наказанием»?!" - Джунко выстрелила в ответ, сделав ещё один шаг вперед. — Не знаю… Может быть, я брошу тебя в темную дыру или что-то в этом роде? — небрежно заметил медведь. "Заткнись!" модель яростно закричала в ответ: «Говори, что хочешь! Я не буду участвовать в этом!» В тот момент, когда эти слова сорвались с ее губ, Макото увидел, что с Дзюнко определенно что-то не так. Раньше он не замечал этого из-за своей мании найти... Саяку, но теперь он, наконец, обратил внимание на то, что определенно видел у неё раньше. Джунко была совершенно взволнована, её лицо покраснело и контрастировало с её обычно бледным цветом лица. Мало того, она стала гораздо резче , чем раньше. Даже в тот раз, когда он остановил её в прачечной, она не была в таком бешенстве или отчаянии, как сейчас. Мало того, что она продолжала сталкиваться с медведем, она неуклонно продвигалась вперед, подальше от остальных учеников. Каждый раз, когда Монокума издевался над ней или возражал ей, её манило всё ближе и ближе к нему, пока, наконец, она не остановилась прямо перед подиумом, на котором стоял медведь. — Подожди… Монокума пытается разлучить её с нами?" - Макото внезапно начал собирать всё воедино. — Зачем ему?.. Прежде чем он успел закончить эту мысль, Макото мельком увидел устрашающее зрелище. На подиуме он увидел убийственный блеск Монокумы в его тошнотворно-красном глазу… и с каждым мгновением он становился всё ярче! Как будто он искал повод, чтобы наказать кого-то! «Не будь такой эгоисткой!» Монокума снова упрекнул модель, хихикая при этом. Словно в разуме Джунко прорвался шлюз, Модница резко направила один из своих накрашенных ногтей на медведя, прежде чем закричать: «Это ты эгоист! Убивай, кого хочешь, меня это не касается!» Когда эти слова прозвенели в его ушах, у Макото перехватило дыхание, когда он почувствовал, как его накрывает волна ужаса. По тому, как она вела себя сейчас, Макото понимал, что это лишь вопрос времени, когда она совершит ошибку, подобную той, что совершил Мондо… но на этот раз с гораздо более ужасными последствиями! Ситуация выходила из-под контроля, и, что еще хуже, абсолютно ни у кого из его сокурсников не было желания остановить это безумие! Все они просто внимательно наблюдали, вероятно, потому, что хотели увидеть, что произойдет, если кто-то прямо воспротивится директору. Однако никто из них не сделал ни единого шага, чтобы помочь Джунко, если что-то случится . Было ли это из-за страха или любопытства, у каждого студента было по-разному, но одно было ясно… никто не собирался вмешиваться. Гнев внезапно наполнил Макото, когда это откровение стало ясным. Частично это было из-за него самого, за то, что он был одним из напуганных студентов, которые не могли найти способ помочь. Но что он вообще мог сделать? Он никак не мог уговорить Джунко, когда она была в таком состоянии. Кроме того, если бы он просто молчал… «…может быть, я смогу выжить…» — кратко подумал он. В этот момент перед его мысленным взором вспыхнул образ окровавленного тела Саяки, и его внезапно накрыла волна вины. — Как… чем это отличается от того, что случилось с Саякой?! Несмотря на то, что он знал, что это не его вина, Макото возложил всю вину за смерть Саяки на себя. Он твердил себе, что если бы он настоял на том, чтобы они остались в одной комнате, или если бы он заглянул к ней ночью, то, может быть… только может быть… она все еще была бы с ними. Он знал, что бессмысленно спрашивать о вещах, которые уже произошли, но в этот момент он почувствовал, что снова оказался на распутье. Поведение Джунко было опасно похоже на то, как Саяка вела себя прошлой ночью, возможно, даже больше, поскольку она столкнулась лицом к лицу с их мучителем! — А если… сейчас никто ничего не предпримет… то, что случилось с Саякой… случится ли с Джунко?! Сам того не осознавая, ноги Макото понесли его вперед. И как ни странно, его никто не замечал. Не студенты, которые смотрели, затаив дыхание. Ни Джунко, ни Монокума, которые были слишком сосредоточены на своих аргументах. Абсолютно никто не видел приближения Абсолютного Счастливчика со стороны.

***

Всё шло по плану, и Мукуро был более чем доволен этим. Положение выше правил, которую они обсуждали с сестрой, работала лучше, чем она думала. Никогда не было полностью известно, как Мукуро окажется в положении, когда люк под ней будет активирован, поэтому она решила, что выплеснуть свой гнев будет лучшим способом действий. И на самом деле не все это было ложью. Она была очень расстроена тем, как игра развивалась в последнее время, и была более чем готова убраться оттуда к черту. Она и Джунко отрабатывали некоторые сцены, которые они использовали, но, в конечном счете, Мукуро должна была занять позицию. И, к счастью, она почти была на месте. Ещё шаг, и она окажется прямо над потайной дверью под ногами. Взглянув на Монокуму, она знала, что её сестра даст ей по крайней мере ещё один повод сделать шаг вперед, и оттуда она, наконец, выйдет из игры. «…По крайней мере, пока», — мрачно напомнила она себе. Даже зная, что у неё есть больше, чем её работа, она жаждала, так сказать, быть «убитой». Её новой задачей будет сеять хаос за кулисами. Что Джунко имела в виду, она ещё не совсем поняла, но знала, что её сестра, вероятно, всё спланировала. В конце концов, её сестра никогда не лгала ей, и она не имела привычки отказываться от своего слова. И самое главное, первое убийство полностью увлекло Джунко, или, по крайней мере, настолько, что она забыла об ультиматуме, который она поставила своей старшей сестре. — С Макото будет в безопасности… по крайней мере, какое-то время. Мукуро не могла отрицать облегчение, которое она испытала, когда было сделано объявление об обнаружении тела, каким бы извращенным оно ни было. Поскольку кто-то пошел и совершил первое убийство, ей больше не нужно было нацеливаться на Макото, учитывая, что по приказу Джунко необходимо было активировать положение выше правил. И хотя Мукуро до этого момента не обсуждала с Дзюнко использование положения выше правил, она знала, что её сестра захочет придерживаться плана и выведет её из игры. В конце концов, если бы её одноклассники сделали неправильный выбор, она не хотела быть казненной вместе с ними. «Во-первых, именно поэтому мы создали положение выше правил…» — рассуждала она, убежденная, что Джунко может появиться в любой момент. И, словно по сигналу, Монокума прыгнул на самый верх пьедестала и провозгласил: «Передо мной стоит Зло… но я не сдамся!» Робот спрыгнул с подиума и грациозно приземлился на пол в нескольких футах от замаскированной Мукуро, оставив свои зубы и когти лишь наполовину угрожающими. «Если ты хочешь выбраться отсюда… сначала тебе придется пройти через меня!!!!» Мукуро чуть не прекратила свой фальш и ухмыльнулась, когда Монокума ковылял к ней, размахивая руками и пытаясь казаться угрожающим. И, что достаточно удобно, он остановился как раз перед тем местом, где Мукуро должна была быть, чтобы она «упала» в люк. «Умная девочка…» — подумала Мукуро, зная, что нужно делать. Подняв ботинок, она ударила ногой по Монокуме, сделав последний шаг, чтобы оказаться на месте люка. Медведь хмыкнул от шока и искреннего удивления, но, вероятно, это было больше для эффекта, чем что-либо ещё. Кроме того, удар был импровизированным и, вероятно, застал её сестру врасплох, так что это сделало его еще более правдоподобным для остальных учеников. И кроме того, Мукуро знала, что настоящая Джунко сделает это, поэтому она не сомневалась в этом. И, если быть честной, Мукуро тоже вложила немало агрессии в этот удар. Она бы поговорила с Джунко о принуждении её к попытке убить Макото, учитывая, что это никогда не планировалось и даже не упоминалось в какой-либо момент. Именно тогда в голову Мукуро пришла дразнящая идея, и это был её единственный шанс воплотить её в жизнь. Глядя на сплющенного Монокуму, ехидная ухмылка тронула губы солдата, когда она сказала: «Теперь ты доволен?!» Двусмысленность её слов порадовала даже больше, чем она думала! Её сокурсники понятия не имели бы об истинном значении её заявления, и в то же время было приятно подшучивать над фетишем её сестры! Конечно, позже Джунко, возможно, отругала бы её, но она переживёт это… По крайней мере, так она думала… пока голос, настолько серьезный, что пробрал её до мозга костей, не достиг её ушей. — Ты ? Мукуро замерла в ужасе, когда угрожающий голос Монокумы вторгся в её разум, проникая глубоко в самые сокровенные уголки её души. Её ноги почти потеряли опору, когда она смотрела на робота. Тона этого голоса было более чем достаточно, чтобы Мукуро поняла, что совершила ужасающую ошибку. Она практически чувствовала ярость, которую сестра излучала через медведя. И сама того не осознавая, она начала дрожать, когда медведь немного зарычал и продолжил: «Насилие в отношении директора Монокумы запрещено. Вы нарушили школьные правила…» «О Боже… Нет… Дзюнко на самом деле не…» Мукуро почувствовала, как вздрогнула. Самого намека было достаточно, чтобы напугать солдата, но тон, которым говорил медведь, окаменел её еще больше. Конечно, в этом была злоба, но под всем этим Мукуро могла бы поклясться, что услышала намек… печали в голосе медведя, когда тот говорил. Как будто Джунко только что приняла решение, о котором действительно сожалела. И учитывая, что её младшая сестра никогда не сожалела ни об одном решении, которое когда-либо принимала раньше… это было более чем ужасно. Но затем, так же быстро, как ей показалось, что она это услышала, этот намек на печаль полностью исчез, когда Монокума отчаянно замахал руками и закричал: «Я вызываю магическое заклинание вызова! Приди ко мне, Божественное Копье Гунгнир!!”

***

Если бы он не стоял рядом с Джунко, он бы никогда не увидел этого. Макото продолжал приближаться к ничего не подозревающим скандалистам и затаил дыхание, наблюдая, как Джунко врезала ботинком в грозного директора. После этого он едва понял, о чем они говорили, потому что по его спине пробежал холодок, и он обнаружил, что слышит странный звук с пола. Посмотрев вниз, он увидел, что вокруг Джунко появились маленькие квадратные дыры, окружившие её со всех сторон. К тому же они были очень незаметны, и Макото понял, что если бы он был всего в нескольких футах от них, как это было всего мгновение назад, он бы никогда не смог их увидеть. Так же, как и Джунко. И из-за этого, инстинктивно, он снова бросился в опасность, чтобы спасти своего одноклассника.

***

"Берегись!!!" Внезапно что-то обвилось вокруг её левой руки, и яростный рывок потянул её назад. Вытянув правую руку, чтобы попытаться восстановить равновесие, Мукуро не успела ни сказать, ни даже отреагировать, как она наконец заметила щели в полу, которые открылись вокруг того места, где она только что стояла. Вспышка движения промелькнула перед ней, и вместе с ней пришло ужасающее ощущение. …Боль… Это было чувство, которое Мукуро почти забыла и теперь казалось ей более чем чуждым. Тем не менее мучительное ощущение пронзило её правую руку, когда что-то длинное и тонкое пронзило её. Шок охватил чувства Абсолютного Солдата, и она медленно повернула свои расширяющиеся глаза к своей пораженной горем конечности. Ужас охватил её, когда она увидела длинное копье, торчащее из одной из открытых щелей в полу, острие которого пронзило тыльную сторону её ладони и торчало с другой стороны. Когда её кровь вылилась из руки и скользнула вниз по древку копья, Мукуро почувствовала, как что-то внутри неё изогнулось и щелкнуло. "АРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРРР" Её голос пронесся по комнате и врезался в уши всех присутствующих. Звуки её криков эхом разносились по всему спортзалу, останавливаясь лишь на время, достаточное для того, чтобы она втянула больше воздуха, чтобы продолжить наполняющий болью пронзительный крик. И снова, прежде чем она успела среагировать, копье резко втянулось, вырвавшись из ее ладони с тошнотворным треском. Кусочки окровавленной плоти и мышц рассыпались по полу, а открытая рана обильно кровоточила. Стиснув зубы так сильно, что она чувствовала, что они вот-вот треснут, Мукуро быстро среагировала и прижала здоровую руку к зияющей кровавой дыре на другой ладони. "Давление! Продолжай давить на раны! — отчаянно приказал её разум, не в силах ничего сделать, кроме паники при виде собственной крови. Из-за этого она не могла достаточно сконцентрироваться, чтобы понять, что только усиливает кровотечение, потому что ей нечем было перевязать рану. Боль неуклонно усиливалась, и как только она почувствовала, что поддается панике, чья-то твердая рука схватила её за руку. Она повернулась, чтобы закричать, кто бы это ни был, но замерла, увидев, что это был Макото. Его лицо выражало панику, но за ней в его глазах отражалась яростная решимость. «Нам нужен какой-нибудь бинт!!» — закричал он с явным отчаянием в голосе. "Используй это!" Сбоку им бросили вычурный платок, и Мукуро лишь мельком увидела, как Чихиро убирает руку. Без колебаний схватив его, Макото отдернул руку, прижимавшую рану, и начала обматывать тканью зияющую дыру в руке. Однако он был слишком мал, чтобы правильно обернуть её вокруг руки. Быстро соображая, Макото вместо этого прижал платок к дыре в своей ладони, а другой рукой попытался прикрыть дыру на тыльной стороне её ладони. И снова боль от необходимого давления заставила Мукуро пронзительно пронзить. «Аааааа! Аааа!» Когда её крики снова заполнили пространство, заплаканные глаза Мукуро метнулись к теперь стоящему Монокуме, единственная мысль разрывала её разум. «Почему… Джунко… ПОЧЕМУ?!?!»

***

Несмотря на давление, которое Макото оказывал на рану, она продолжала кровоточить всё сильнее и сильнее. И, к сожалению, без чего-то, что остановило бы кровотечение с обеих сторон её руки, рана только ухудшилась, и даже такой человек, не имеющий медицинских знаний, как Макото, знал, что он приносит больше вреда, чем пользы. И такими темпами Джунко потеряет не только свою руку! «Я не могу остановить кровотечение!» — неохотно признался он вслух, практически умоляя кого-нибудь помочь ему. "Позволь мне помочь!" Макото был удивлен, когда Хина внезапно материализовалась рядом с ним, глядя на небрежную работу, которую он проделал, пытаясь сдержать рану. Переполненный удивлением, Макото потерял хватку на ране и был слегка отброшен в сторону, когда Хина заняла его место. Один взгляд на неё, и она нахмурилась, слегка побледнев, увидев такую ​​большую потерю крови. Однако она покачала головой, вероятно, тоже сглатывая желчь, прежде чем повернуться и взглянуть на всех. «Нам нужно больше бинтов, чтобы остановить кровотечение! Подойдет всё, что угодно, лишь бы оно было достаточно большим…». Ещё до того, как она закончила, звук разрыва привлек всеобщее внимание. Все они повернулись и увидели Сакуру, её массивные руки отрывали большие части её собственной рубашки, делая многочисленные полоски импровизированных бинтов. — Хина, возьми это! — настаивала Сакура, передавая большие полоски своей подруге. Яркая улыбка на мгновение озарила лицо Хины, когда она схватила бинты у своей подруги, прежде чем повернуться, чтобы заняться раной Джунко. Пока она яростно обматывала полоски вокруг зияющей кровавой дыры, глаза Макото блуждали по комнате. Большинство учеников, в том числе Така, Леон, Чихиро, Хиро и Хифуми, были парализованы шоком. Мондо сердито стоял рядом, явно желая помочь, но не имея ни малейшего представления о том, как он может это сделать. Токо схватилась за голову и смотрела в пол, что-то бессвязно бормоча. Селеста и Бьякуя оставались на расстоянии, внимательно наблюдая за ситуацией. Все это время Кёко смотрела на Монокуму, как будто едва сдерживала себя, наблюдая за происходящим. А позади всех стоял Монокума, ухмыляясь всем им.

***

Далеко в комнате управления настоящая Джунко Эношима тяжело дышала, глядя на экран. "Дерьмо! Она выжила! Как, черт возьми, это произошло?! — закричала она, яростно швыряя большую плюшевую куклу Монокумы в стену. Как только она это сделала, остановила себя и глубоко вздохнула. Потом ещё… и ещё… и ещё… пока она не убедилась, что адреналин вышел из её организма. Сделав последний глубокий вдох, чтобы собраться, вдохновитель вернулась к панели управления Монокумы и села на свое место. «Всё в порядке… я могу работать с этим… в любом случае так будет веселее…» В конце концов, отчаяние от необходимости проглотить разочарование от неудачной попытки убить её сестру было более чем достаточной наградой. Кроме того, то, что её сестра жива, всё ещё может пригодиться для отчаяния.

***

"Ух ты! Вот это точно было удивительно!» — внезапно объявил Монокума, заставив всех повернуться. «Я никогда не думал, что она переживет это! Но я думаю, всем везёт время от времени!» Запрокинув голову и кудахча, медведь позволил гневу учеников закипеть ещё немного, прежде чем продолжить. «Обычно мне нужно было закончить работу и завершить наказание». Услышав это, Макото мог только наблюдать, как голова Джунко взлетела вверх и медленно, несмотря на боль, она повернулась и беспомощно посмотрела на Монокуму. Макото стиснул зубы от гнева, когда из небесно-голубых глаз Модницы полились слезы боли, когда её начал охватывать страх. Инстинктивно он двинулся, чтобы встать между ней и медведем, но Монокума возобновил свои действия ещё до того, как он встал. «Однако я действительно хочу избежать непреднамеренного появления трупа… по крайней мере, если я могу с этим совладать». Все вздохнули с облегчением, услышав это, особенно Джунко, хотя её глазах всё ещё были полны ужаса. "Однако!" Монокума резко продолжил, напугав всех. «Я надеюсь, что теперь вы видите, насколько серьезно я отношусь к этим правилам. Бросьте мне вызов, и вы получите дырявую рану! Взрыв! Похоронены заживо! Развалитесь на части… и так далее. Так что, если ты не хочешь, чтобы это случилось с тобой, тебе лучше следовать правилам… или закончишь как Джунко!! ” Когда Монокума выкрикнул эти последние слова, стало очевидно, что всё пошло не так, как он планировал. Тем не менее их похититель продемонстрировал, что он более чем готов убить любого, кто протестует или нарушает правила. Итак, хотя им и не удалось кого-то убить, сообщение было доставлено безупречно. Именно в это время Макото заметил, что Кёко, в отличие от других учеников, неуклонно приближается к Монокуме с недовольным взглядом на лице. — …Почему ты пытался убить её? Разве ты не говорил, что собираешься посадить её в тюрьму или что-то в этом роде? — прямо спросила Кёко, не отступая даже перед лицом гневного взгляда медведя. Мгновение спустя Монокума усмехнулся и отвернулся, прежде чем ответить: — …Я передумал… — Нет, — резко перебила Кёко, её взгляд стал ярче. — Ты всё это время хотел убить. На это Монокума игриво ответил: «Убить всё это время? Не будь глупой… ты не можешь убить время! Поверь мне, я пытался…» Возможно, роботу надоели собственные шутки, или он просто хотел уйти, но по какой-то причине его образ изменился на очень серьезный, когда он отмахнулся от слов Кёко. И, как никто другой, Макото с каждым мгновением все больше и больше разочаровывался. Потому что он мог слышать хныканье Джунко, пока Хина продолжала пытаться остановить кровотечение, кровь легко просачивалась через все импровизированные повязки. — В любом случае, теперь всё это не имеет значения! — объявил Монокума, уперев лапы в бока. — У меня есть кое-что, что поможет тебе в твоем расследовании и поисках почерневшего!.. Напоминание о том, что им все еще нужно раскрыть убийство Саяки, заставило что-то внутри Макото щелкнуть. Без предупреждения он вскочил на ноги и закричал: «Как, черт возьми, мы должны думать об этом, когда наш друг истекает кровью?!?!!» За его порывом последовало тяжелое молчание, никто не ожидал услышать от него таких смелых слов. Тем не менее, он почти сразу же сломался, когда Монокума насмехался: «Тск, она будет в порядке! Поверь мне, это рана на теле. Такой травмы недостаточно, чтобы убить…». "Нет! Это неверно!" И снова все погрузились в ошеломленную тишину, когда Макото резко закричал через всю комнату. Даже Монокума молчал, когда Счастливчик указал на рану на руке Джунко. «Такие раны легко инфицируются, и если мы не вылечим их в ближайшее время, она может умереть от них! Это может быть не сегодня, но если продержать так достаточно долго, будет только хуже! Мы должны позаботиться об этом сейчас!»

***

Под маской Мукуро боролась с болью, как могла, но это была проигранная битва. Даже малейшее подергивание её руки вызывало в её мозгу мощные приступы агонии, и она изо всех сил пыталась контролировать свое дыхание. Она даже не была уверена, как ей удавалось оставаться в сознании, учитывая, что она едва дышала. Она могла слышать, как другие спорят с Монокумой, но, услышав, что медведь не собирается заканчивать работу, она начала постепенно замолкать, что бы он ни говорил. Тем не менее, это было главным образом потому, что её хрупкий разум едва держался, и сосредоточение внимания на своей ране мешало ей думать о том, почему… Джунко… Ещё одна волна боли пронзила её руку, и Мукуро стиснула зубы, когда наконец осознала, что кто-то кричит. Повернув голову, сквозь затуманенные, заплаканные глаза она увидела, что Макото прямо бросает вызов Монокуме. Она пропустила большую часть того, что он говорил, но единственное, что она смогла разобрать, это то, что Макото жестикулировал в её сторону. Он на самом деле… защищал её…? Он казался таким свирепым и могущественным, что даже Монокума не осмелился его опровергнуть. Это означало, что… даже Джунко не собиралась делать ничего против него… как он смог заставить её замолчать?!

***

«Мы не будем ничего делать, пока не окажем ей медицинскую помощь!» — закричал Абсолютный Счастливчик, так пристально глядя на Монокуму, что медведь, казалось, замолчал. В то же время Макото взглянул на Джунко, проверяя, всё ли с ней в порядке. И на мгновение Модница повернула голову вверх, водянистые небесно-голубые глаза, полные агонии, уставились на него. — Эй, ты, маленький ублюдок!" - Монокума внезапно выстрелил в ответ, заставив мальчика повернуть голову к безумному медведю. «Следствие и классный суд должны быть на первом месте! Таковы правила, и вы знаете, что происходит с…! — Тогда, по крайней мере, дайте нам какие-нибудь надлежащие медикаменты, чтобы помочь её, — на этот раз Сакура оборвала медведя, сурово сложив мускулистые руки на груди. Монокума зарычал и собирался возразить, но упустил шанс, когда Макото снова бросил ему вызов. «Некоторые из нас могут пойти лечить Джунко, а остальные приступить к расследованию. Это должно сработать, не так ли?» Его яростное заявление было встречено очередной паузой, никто не хотел его прерывать. По крайней мере, так казалось, пока другой голос не присоединился к его собственному. "Ага! Макото прав!" - Хина резко согласилась, всё ещё держась за окровавленную руку Джунко, бинтов оказалось недостаточно, чтобы удержать кровь. «Ей нужна реальная медицинская помощь! И немедленно!» — И кроме того, — спокойный голос Кёко поразил всех, заставив всех в шоке повернуться к ней, — если один из нас не сможет участвовать в классном суде, разве это технически не будет нарушением школьных правил? А так как ты отказался разрешить её лечение, вина будет лежать исключительно на тебе». Хотя у Макото не было времени сказать это, он был невероятно благодарен за то, что таинственная девушка встала на их защиту. Она была так спокойна перед лицом всего этого, и он не мог не чувствовать себя непринужденно, когда она представила свой аргумент. И учитывая, что до сих пор она хранила молчание, он был доволен, что она решила заговорить, когда она это сделала. Слегка разозлившись из-за того, что его прервали посреди объяснения, Монокума покраснел, прежде чем возразить: «Хорошо! Если вы так обеспокоены этим… Думаю, я могу открыть для вас кабинет медсестры. Там есть настоящие бинты, марля и даже болеутоляющие, чтобы её вылечить. Это заткнет тебя и вернёт на правильный путь?! — На данный момент этого достаточно, — признала Сакура, её злость отчетливо прозвучала в её глубоком голосе. — Хорошо, — ответил Монокума, несколько мгновений угрожающе глядя на Сакуру, прежде чем повернуться к остальным. «Для тех из вас, кто занимается расследованием, я включил подарок в ваши электронные справочники… Файл Монокумы! Посмотрите на это и займитесь делом! Я пошел!!" Без предупреждения большой люк открылся прямо под Монокумой, и медведь провалился внутрь, маниакальный смех эхом раздался, когда дверь закрылась. — Итак, кто пойдёт и будет расследовать, пока мы отнесём её лечить? — спросила Сакура, скрестив руки на груди и оглядев комнату. Прежде чем кто-либо успел заговорить, Мондо протиснулся к раненой моднице, набросил ей на плечи свое пальто и обнял её, чтобы поднять. Если Джунко и была удивлена, она почти не показала этого, боль от её ладони заставила её вздрогнуть, когда он поднял её, отвлекая от того, что она, вероятно, сочла бы неловкой ситуацией в любой другой обстановке. — Я отнесу её в кабинет медсестры, — наконец объяснил он, держа Джунко в свадебном стиле, чтобы помочь ей чувствовать себя более комфортно. «Я не силен в этом дерьмовом расследовании, поэтому я считаю, что это лучшее, что я могу сделать». — Тогда очень хорошо! Я поведу остальных на место преступления, пока ты помогаешь нашему однокласснику!» Така, наконец, вырвался из ступора и сплотился, вернувшись к своему обычному строгому и нравственному «я». — Раз уж мы заговорили об этом, — вежливо вмешалась Селеста, наконец заявив о своем присутствии, — я не думаю, что нам следует оставлять место преступления без присмотра. На случай, если убийца попытается вернуться и уничтожить улики. На мгновение воцарилась тяжелая тишина, и даже если это была всего лишь секунда, похоже, Макото хотел её опровергнуть. Однако даже он не был настолько наивен, чтобы усомниться в этой логике, и вместо этого промолчал. "Я сделаю это." Никто из них не удивился, узнав, что Сакура вызвалась на эту должность. Её массивной формы было бы достаточно, чтобы запугать даже самых хитрых преступников, и даже более того, её благородный характер делал её наиболее вероятным кандидатом. Тем не менее, не всех это устроило. — Мы не можем оставить тебя на вахте в одиночку, — настаивал Бьякуя, поправляя очки средним пальцем. «Если ты убийца, ты, несомненно, подчистишь улики». "Что?! Как ты смеешь думать, что Сакура…?!" - Хина начала кричать, прежде чем Сакура положила руку ей на плечо. "Все в порядке. Он прав, — неохотно согласилась Мастер боевых искусств, — у нас должно быть по крайней мере двое для охраны места происшествия. Хотя Хина всё ещё была в ярости и хотела отчитать Бьякую, она не хотела спорить со своей подругой и вместо этого сказала: «Ну ладно! Я буду охранять сцену вместе с тобой! — Боюсь, что на этот раз я не могу с этим согласиться. Все обернулись и увидели, что Селеста вежливо складывает руки под подбородком и мило улыбается. "И почему так?" — спросила Сакура, опасно сузив глаза. С легким смешком, словно насмехаясь над ними, Селеста объяснила: «Вы двое кажетесь такими близкими, и если выяснится, что один из вас убийца , другой может попытаться скрыть это. Мы не можем допустить этого, не так ли?» Напряжение в воздухе становилось всё гуще и гуще, поскольку класс уже начал разделяться. Вскоре недоверие и страх полностью овладели всеми. И был по крайней мере один студент, который понял это и решил вмешаться. «Почему бы вместо этого Мондо не охранять сцену с Сакурой?» — резко предложила Кёко, бросив всех на себя, но затем быстро переведя взгляд на байкера. Вздрагивая под их взглядами, Мондо покраснел и возразил: «Э-Эй, черт возьми! Я должен отвести Джунко в кабинет медсестры! — Всё в порядке, — заверила его Кёко, — а когда закончишь, можешь присоединиться к Сакуре в охране места преступления. Этого должно быть достаточно, не так ли? Её вопрос был направлен прямо на Селесту, которая кивнула и улыбнулась: «Меня это устраивает». Больше возражений не было, и казалось, что Кёко удалось уладить медленно нараставшую враждебность, даже если ей пришлось выдвигать для этого требования. И Мондо был не единственным, кто понял, что Кёко не просила его о сотрудничестве, она практически приказывала ему. И все знали, что чувствовал Мондо, когда ему говорили, что делать. Единственное, что сдерживало его ярость по её приказу, это то, что он держал на руках истекающую кровью девушку. — Тогда хорошо, — сердито фыркнул он, повернувшись к двери, но не раньше, чем украдкой взглянул на Хину. «Кроме того, девушка не должна охранять место преступления. Это мужская работа». Никто не прокомментировал тот факт, что Сакура, тоже девушка, охранявшая место преступления, но, учитывая, что он соглашался с этим, исправление его сейчас принесло бы больше вреда, чем пользы. Кроме того, Хина, казалось, не возражала против его комментария, поскольку она горячо ответила: «Если это так… я пойду с Джунко в кабинет медсестры и помогу ей поправиться». — Я тоже иду! Никто не удивился, услышав слова Макото, практически материализовавшиеся рядом с Мондо и Хиной, когда они выносили Джунко за дверь. Как только двери закрылись, Така повернулся к своим одноклассникам и уже собирался крикнуть всем, чтобы они разошлись, когда заметил, что кого-то не хватает. — Кто-нибудь видел Хиро?! Куда он ушел? — спросил дежурный, побуждая всех оглядеться в его поисках. — Ага… он там, — сообщил всем Леон, указывая на угол. Все повернулись и увидели Хиро, притаившегося в углу, крепко схватившегося за голову, с соплями и слезами, хлынувшими по лицу. «…Так…так это…ВСЕ ПРАВДА!!!!» — отчаянно закричал он, прежде чем вскинуть руки к небу. «НЕЕЕЕТ!!!!!! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!!!!!!» «Т-ты-ты только с-сейчас понимаешь это?!» Токо чуть не закричала, совершенно ошеломленная. Пока Хиро паниковал, Селеста открыла свой электронный справочник и просмотрела Файл Монокумы. Легкая ухмылка расползлась по её губам, когда она прочитала его полностью. — Хм, значит, преступление произошло в комнате Макото … — сказала она достаточно громко, чтобы все услышали.

***

— …Как… как это могло… случиться со мной?… Мукуро сидела на одной из немногих кроватей в медицинском кабинете, пальто Мондо все еще плотно обхватывало её плечи, а её раненая рука была вытянута, пока её одноклассники перевязывали её. Как только он поставил её на землю, Мондо быстро ушел, сказав, что ему нужно охранять место происшествия, а остальное он оставит Хине и Макото. Он был достаточно любезен, чтобы пожелать Мукуро всего наилучшего, но она едва его услышала, слишком потрясенная, чтобы понять, что происходит прямо сейчас. Она безучастно смотрела в пол, её хрупкий разум не мог понять, как это произошло. "…И там! Это должно сработать!» — провозгласила Хина, закончив крепко завязывать последнюю повязку на руке. Едва подняв голову, Мукуро с отвращением посмотрела на перевязанную рану. Мало того, что она ужасно болела после чистки и обработки антисептиком, единственные бинты, которые они смогли найти во всем офисе, были «Бинты Монокумы», злобная морда полумедведя, вшитая через каждые несколько дюймов в ткань. Сам образ этого медведя вызвал у нее мурашки по спине, сопровождаемые глубоким отчаянием, которым, как она знала, должна была наслаждаться её сестра. Солдат почувствовала, что дрожит, когда напомнила себе, что нужно продолжать дышать, хотя её дыхание было дрожащим. «Джунко…» Медленно оторвав зрение от своей руки, замаскированная девушка подняла глаза и увидела, что Макото смотрит на неё со смесью беспокойства и жалости. «Тебе что-нибудь нужно? Например, стакан воды или что-то в этом роде? Глядя на него, она видела, что его сочувствие переполняет его, но это лишь вызвало острую боль, пронзившую её грудь. Мальчик, которого она была готова убить всего несколько часов назад, теперь спас ей жизнь. Карма была для неё больше, чем стерва, так как боль от её решения вернулась в полном объёме. Позади него Хина убрала салфетки и бинты, но тоже посмотрела на неё с жалостью. Она сразу же принялась перевязывать глубокую рану, как только они прибыли, и сделала это с такой решимостью, что Мукуро стало стыдно, что она никогда по-настоящему не знала девушку-пловчиху до этого момента. Несмотря на то, что они несколько раз «тусовались», она видела в Хине только мишень… а не друга. «…Мне не нужна их жалость… Я не…заслуживаю этого…» На мгновение, когда казалось, что она не ответит, Макото и Хина подошли ближе, но были поражены, когда она наконец заговорила. — …Одна… Я хочу побыть… одна… На это оба её одноклассника вопросительно посмотрели, но ни один из них не ушел. Вместо этого она услышала, как Макото сказал: — Но… мы не можем оставить тебя здесь одну. "Как так! Что, если Монокума решит отказаться от своего слова и убить тебя?!" - Хина высказалась, не понимая, что её слова принесли больше вреда, чем пользы. Мукуро вздрогнула при упоминании Монокумы, но сумела сдержаться достаточно долго, чтобы ответить: — Ты должна пойти и… исследовать. Это правила… и вы не можете… нарушать… их… Она замолчала, когда её взгляд переместился на раненую руку. Она надеялась, что её сообщение дошло до них, поскольку им обоим нужно было уйти, и оставить её подумать по личным причинам. "…Хорошо. Если ты этого хочешь, — наконец сдался Макото, на секунду удивив Хину. — Но как только мы сможем, мы вернемся, чтобы проверить тебя. Хорошо?" Не поднимая головы, Мукуро решительно кивнула: «Хорошо… спасибо». Двое её одноклассников очень медленно направились к двери, и она слушала, как они открыли её. Однако незадолго до того, как она услышала, как закрылась дверь, она подняла голову, чтобы посмотреть, как они уходят. Когда она это сделала, она в последний раз увидела Макото, его обеспокоенное выражение лица впечатолось в её память, когда он вышел из комнаты. Глядя, как дверь медленно закрывается, выражение её лица сменилось на выражение агонии и ярости. — Ррррр… — прохрипела она, схватившись за запястье раненой руки. Очень осторожно она сгибала и втягивала каждый палец на руке, и каждый раз острая боль пронзала всю её руку. — …Обширное…нервное…повреждение… — прошептала она сама себе, не в силах полностью сжать руку в кулак. Наклонив руку, чтобы увидеть другую сторону, когда она смотрела на тыльную сторону своей забинтованной руки, ей пришла в голову новая мысль. «…метка…Фенрира…» Только когда эти слова сорвались с ее губ, она поняла, что её татуировка, символ того времени, когда она была наемницей, исчезла навсегда. Её источник силы и гордости был буквально пронзен и вырван из неё без пощады и колебаний. Вместе с этим Мукуро почувствовала, что часть ее души откололась. Внезапно знакомый, но ненавистный голос потряс комнату. "Смотреть на вещи позитивнее! Тебе больше не придется беспокоиться о том, чтобы скрывать эту уродливую татуировку!» Голос Джунко разнесся по комнате, и голова Мукуро взлетела вверх, устрашающий взгляд отразился на всех её чертах. Стоя перед ней, тихо закрыв дверь, чтобы не привлекать внимания ближайших учеников, сумасшедший Монокума ухмыльнулся ей. Все страхи были забыты в тот момент, когда она услышала голос своей сестры через робота, и Мукуро вскочила на ноги, пальто, одолженное её одноклассником-байкером, упало на пол. Гнев заструился по венам солдата, и она указала на медведя неповрежденной рукой. — Это всё, что ты хочешь сказать?! Ты солгала мне! Ты пыталась убить меня, Джунко!! Несмотря на её громкую громкость, сестра не сделала ей выговор. И если она не была расстроена тем, что Мукуро произнесла её имя вслух, то это означало, что Джунко была уверена, что их никто не подслушивает. Что было одновременно и благословением, и проклятием для раненого солдата, потому что это также означало, что Джунко тоже была раскованной. Тем не менее, солдат была слишком взволнована, чтобы не протестовать. «Я довела дело до конца с твоим положением о неприкосновенности! Я сделала всё, что ты хотела, чтобы я сделала! Почему ты предала меня?! Это из-за того, что я возражала перед всеми?! Разве я не сыграла роль так, как должна была?! Разве я не должна была…?! Громкий вздох сквозь медведя прервал тираду Мукуро. — Я разочарована в тебе, Мукуро. Ты всё это время не видела, что было прямо перед тобой. Все протесты Мукуро прекратились в тот момент, когда эти слова достигли её ушей, но ей удалось выдавить: «О-о чём ты говоришь?» Прежде чем идти дальше, Монокума медленно подошел к ближайшему стулу и запрыгнул на него. Стоя высокий и могучий, медведь скрестил руки и придал очень яростное выражение. — Хочешь знать, почему я пыталась тебя убить? Это потому что ты нарушила правила, тупая ты сука!! Чистая ярость вырвалась из голоса Джунко, когда она закричала на свою сестру, и в тот момент, когда она услышала это, всё тело Мукуро задрожало. Это был второй раз, когда она видела, как её сестра проявляла такой гнев, первый раз, когда она восстановила свои воспоминания и совершила своё первое убийство. А поскольку история имеет свойство повторяться, было ясно, что вскоре последует катастрофа. Мукуро медленно попятилась, пока её спина не ударилась о стену, но ей было некуда идти, и вскоре она обнаружила, что ее сестра глубоко вздохнула, и продолжила: — Я говорила тебе снова и снова, и снова, и снова! Не нарушай чертовы правила, иначе мне придется их соблюдать! И что ты сделала… ты напала на Монокуму на глазах у всех!! Как, черт возьми, ты думала, я отвечу на это?! Если бы я не наказала тебя, то все бы знали, что что-то не так! Всё тело Мукуро тряслось, когда голос Джунко продолжал атаковать её, а дистанционно управляемый медведь все это время решительно размахивал руками. «Ты говоришь, что я тебе наврала ?! Что я предала тебя ?! Нет! Ты навлекла это на себя за то, что был такой ебанутой! Ты едва можешь играть роль меня, несмотря на то, как долго я тренировалась с тобой! А потом ты говришь это !» Несмотря на непреодолимый страх и ужас, которые держали её прижатой к стене, Мукуро, наконец, обрела голос и попыталась сказать: «Н-но! Ты поставила Монокуму на пути! Я не могла добраться до места! Я не хотела, но ты заставила меня!.. «Тогда ты должна был отойти в сторону, пропустить его, а затем пойти на свое место… как я тебе и сказала!» — Н-но… ты никогда… я… не думала, что… "Достаточно! Я не хочу это слышать!» — рявкнула Джунко, медведь протянул одну лапу, жестом показывая молчание. Мукуро немедленно подчинилась, не желая ещё больше злить сестру. На мгновение между ними воцарилась тяжелая тишина, лишь звуки их дыхания отдавались эхом, пока пара смотрела друг на друга сверху вниз. Глубоко внутри Мукуро почувствовала, как что-то в ней начинает трещать, словно предчувствие отчаяния, нарастающее в её душе, угрожающее поглотить её. А затем от Монокумы донесся звук очень глубокого очищающего дыхания, и Мукуро надеялась, что её сестра наконец-то успокоилась. Однако эта надежда рухнула, когда снова раздался голос её сестры, более мягкий и ещё более угрожающий, чем раньше. — Похоже, мне все-таки придется завершить твое наказание. И это будет очень особенное». Всё её тело замерзло, дыхание Мукуро перехватило, когда её судьба стала ей видна. Небесно-голубые глаза расширились, и она прижала раненую руку к груди, ещё сильнее прижавшись к стене. В то же время её голос начал ломаться. — Н-нет… пожалуйста… Дзюнко… я не… я не… Без предупреждения Монокума спрыгнул со стула и приземлился прямо перед Мукуро, глядя на неё с нейтральным выражением лица, снова ошеломив солдата и заставив его замолчать. «Мое особое наказание для Мукуро Икусабы, Абсолютного Солдата, — это… играть в игру, как и все остальные… конечно же, как Джунко Эношима». Глаза Мукуро расширились, и с её губ сорвался вздох, когда она услышала о своей судьбе. Бессознательно она начала слегка качать головой, когда Джунко продолжила: «С этого момента у тебя больше не будет особых привилегий. Тебе разрешено играть в игру так, как ты считаешь нужным, если ты никогда не раскрываешь , кто ты на самом деле. Если ты это сделаешь , даже непреднамеренно, я сочту это нарушением правил и накажу тебя соответствующим образом». Губы Мукуро задрожали, и она попыталась подобрать слова, но голос подвел её, рот был приоткрыт, когда она тщетно пыталась расспросить сестру. В ответ Джунко ещё раз вздохнула, прежде чем сказать: «Я прощаю тебя от первого наказания в качестве прощального подарка. Так что, даже если эти идиоты не догадаются, что ненавистник бейсбола убил поп-айдола, ты выживешь. Но это последняя услуга, которую я делаю для тебя. Отвернув Монокуму от испуганного солдата, медведь оглянулся через плечо и закончил: «Удачи в игре». Не дав Мукуро времени принять это ужасное знание, Монокума начал отходить от дрожащего солдата и направился прямо к двери. Выйдя из своего окаменевшего состояния, Мукуро упала на колени и взмолилась: «Т-ты не можешь… ты должно быть не серьезно! Джунко! Джунко, ты не можешь!.. — Перестань называть меня так. Глаза Мукуро вспыхнули, когда сестра сделала ей выговор, Монокума обернулся, чтобы посмотреть на её позорный вид. Сестра насмехалась над париком на её голове, изношенным и неопрятным, с презрением смотрела на пятна крови на блузке и чуть ли не насмехалась над намеками на влагу, грозившую вылиться из глаз сестры. С раздражением она продолжила: « Теперь ты Джунко Эношима. И ты будешь до конца своей… короткой, возможно, жизни. Мукуро снова покачала головой и умоляла: «Нет… пожалуйста, не делай этого. Смерть… дай мне смерть вместо того, чтобы закончить!.. — Что касается меня , — перебила её Джунко, и медведь снова отвернулся, — Мукуро Икусаба мертва … «Нет!.. Нет!.. Сестра! Сестра, пожалуйста!» Игнорируя непрекращающиеся мольбы Мукуро, Монокума подошел к двери, открыл её и вышел в коридор. С каждым шагом солдат чувствовала, что все больше и больше впадает в отчаяние, давая сестре именно то, что она хотела, но в то же время медленно убивая себя. И когда медведь перешел к другой стороне двери, Мукуро изо всех сил пыталась удержать последнюю каплю здравомыслия, которую она могла, когда она протянула руку к своей сестре… отчаянно умоляя, что это было еще одним из болезненных и извращенных испытаний её сестры. Однако её реальность была разрушена, когда Монокума в последний раз повернулся, схватился за раздвижную дверь и позволил Джунко передать последнее сообщение: «…Никогда больше не называй меня так…» Именно эти слова, а не хлопанье дверью, сломили дух Мукуро. Когда хлюпающие звуки шагов Монокумы эхом разнеслись по коридору, она рухнула в позу эмбриона, задыхаясь, поскольку её легкие, казалось, отказывались позволять ей дышать, крепко обхватив себя руками. Спустя несколько мгновений по кабинету медсестры разнеслись глубокие, душераздирающие рыдания, когда её охватило настоящее отчаяние.