***
«…Пожалуйста, пройдите через красную дверь на первом этаже школы!» Леон услышал объявление так же, как и все остальные. И, понимая, что от безумного медведя не убежать, он медленно подошел к большим красным двустворчатым дверям. По пути он украдкой бросил последний взгляд на дверь, ведущую, как он думал, в комнату Саяки. В конце концов, он даже не зашел внутрь, чтобы притвориться, что ведет расследование. Он боялся, что если снова переступит этот порог, то может сломаться и поддаться тихому голосу, который говорил ему, что он должен сдаться. Он был там, мучил его с тех пор, как ему сказали, что его сокурсники будут казнены, если он не был обнаружен. Несмотря на это… — Я… я не хочу умирать… я… я не готов! Я должен… я должен стать рок-звездой и…» . В тот момент, когда он подумал об этом, образы Саяки, счастливо улыбающейся и обещавшей научить его, вспыхнули перед его глазами… ужасающее видение её окровавленного трупа мгновенно убрало эти счастливые воспоминания. Его мечты… умерли вместе с Саякой. Он знал, что это правда… но сейчас эта ложь была единственным, что удерживало его. Толкнув красные двери, Леон обнаружил, что прибыл одним из первых, а Селеста и Бьякуя уже были там. Он осторожно прошел мимо них и прислонился к дальней стене, скрестив руки на груди и наблюдая, как все остальные входят внутрь. Макото был последним из них, и его тут же встретили резкими взглядами. Сильное давление сдавило грудь Леона, когда его сокурсники назвали Счастливчика убийцей. И хотя Макото настаивал на том, что это неправда, похоже, ему никто не поверил. "Это хорошо." Леон подумал, наблюдая, как Токо нагло обвиняет своего одноклассника в его преступлении: «Никто не подозревает, что это был я. И всё, что мне нужно сделать, это… сделать так, чтобы никто не нашел… Он не смог закончить свою мысль, когда увидел, как в уголках глаз Макото скопилась влага, прежде чем они были быстро вытерты. Обвиняемый мальчик боролся не только с болью потери близкого друга, но и с агонией обвинения в её смерти. Леон сделал вид, что с отвращением отвернулся от своего одноклассника, но на самом деле, отвращение было к самому себе. Но какой у него был выбор? Он не хотел умирать… как Саяка. Как только чувство вины было готово поглотить его, Монокума внезапно появился возле двери лифта и закричал: «Хорошо! Кажется, все здесь! Итак, мы наконец-то можем начать! "Подожди секунду." Все замерли, когда раздался суровый голос Кёко; заставляя многих из них повернуться к ней. Даже Леон поймал себя на том, что украдкой посматривает в еёе сторону, когда она протиснулась во главе толпы, чтобы встать перед Монокумой. — А как же Джунко Эношима? — спросила она, решив не вдаваться в подробности. Монокума наклонил голову вбок и ответил: «А что насчет Дзюнко Эношимы?» «Я имею в виду, почему её исключают из этого процесса?» — спросила девушка с бледно-лиловыми волосами. Поправив свою позу, медведь опустил голову, прежде чем ответить: «Учитывая её травму и тот факт, что вы все подняли из-за этого такой шум, — он бросил быстрый взгляд на Макото, прежде чем продолжить, — я решил исключить её из этого испытание. В конце концов, моя работа как директора — присматривать за моими учениками!» Голова Монокумы взлетела вверх, когда он издал нахальный смешок, держась за бока для выразительности. У Кёко вырвался легкий вздох, прежде чем она продолжила: — Если один из нас отсутствует, как можно ожидать, что мы раскроем это дело? Её вопрос мгновенно прекратил смех медведя, подвиг, который шокировал большинство студентов. — Совершенно верно, — вмешалась Селеста, делая шаг вперед. «Что, если Джунко как-то связана с этим делом? Или, может быть, она знает что-то, чего не знаем мы? Не будет ли это несправедливым преимуществом для убийцы? — Согласен, — согласился Бьякуя, раскинув руки и взглянув на дверь, — кто-нибудь, идите и приведите её. «Я-я пойду!» Токо внезапно и неожиданно вызвалась добровольцем. Однако она не успела сделать даже шага, как по комнате прокатилось яростное рычание. «Черт возьми! Я устал ждать и больше не потерплю отставание от графика!» Монокума внезапно закричал, привлекая всеобщее внимание. "Ну хорошо! Обычно я бы не стал этого делать, но у меня связаны руки!» Необъяснимым образом из-за себя Монокума вытащил большой мегафон, на мгновение отрегулировал его, а затем поместил в центр того, что можно было считать его ртом. «Слушайте, ублюдки! Джунко Эношима не имеет абсолютно НИЧЕГО общего с этим делом! Она не участвовала в убийстве и не имеет к нему никакого отношения! Вот почему её исключают! Поймите это и садитесь в чертов лифт!!! Внезапно металлические двери лифта скользнули в сторону, и, прежде чем кто-либо успел возразить, Монокума ускользнул, как будто его и не было. На мгновение в группе воцарилась тяжелая тишина, поскольку никто из них не знал, чему верить. Однако порядок внезапно восстановился, когда тишину нарушил раздраженный смешок. — По крайней мере, это проясняет одну вещь, — сказал Бьякуя, поправляя очки. «Теперь мы знаем, что Джунко не убийца». — М-мы уже знали это! — настаивала Токо, обвиняя Макото пальцем. «О-очевидно, он убийца! Так к-какая разница, что этой р-распутной модели здесь нет. — Д-да, на самом деле это ничего не меняет… — поймал себя на том, что говорит Леон, зная, что его слова в основном предназначены для него самого. — Действительно, — согласилась Селеста, поворачиваясь к лифту. — П-подождите, вы, ребята!.." - Макото пытался защищаться, но было слишком поздно. Все начали толпиться в лифте, который должен был доставить их навстречу своей судьбе, никто из них не слушал мольбы несчастного мальчика, которого они назвали убийцей. Леон на мгновение задержался, и на его лице появилось сочувственное выражение. Однако он быстро ожесточился и занял свое место в лифте. Все это время он не замечал Кёко, которая стояла всего в нескольких футах от него и смотрела на него холодным взглядом.***
Было тревожно знать точно, кто несет ответственность, но не иметь возможности действовать в соответствии с этим. Кёко не сводила глаз с Леона, и было очевидно, что он что-то скрывает. Или, по крайней мере, для неё это было. По большей части остальные её одноклассники, казалось, одержимо стремились свалить преступление на Макото, что делало ситуацию ещё более невыносимой. «П-подожди! Вы ребята-!" она слышала, как Макото пытался защитить себя, но его мольбы остались без внимания. Кёко стало его очень жалко. В конце концов, он потерял человека, которому больше всего доверял, и ему пришлось терпеть обвинения в том, что он её убийца. И что делало это еще более трагичным… она знала, что Саяка обманывала его. Как долго, она не могла сказать. Но это не изменило того факта, что он потерял своего единственного союзника в этом ужасном месте. Возможно, именно эта жалость заставила её подойти к нему и положить руку ему на плечо. Пораженный, он медленно повернулся, его глаза расширились, когда он узнал её. "Ты боишься?" — спросила она его прежде, чем смогла остановиться. Он вздрогнул, но попытался сделать храброе лицо, когда ответил: «Н-нет, бояться — не то слово…» Глядя на его испуганное лицо, Кёко могла сказать, что он честен. Однако она также могла видеть тревогу в его глазах, необходимость выяснить, кто виноват. Она только надеялась, что он будет достаточно силен, чтобы посмотреть правде в глаза, как только она откроется. В свете этого она убрала руку с его плеча и полностью повернулась к нему лицом. — Макото… тебе предстоит самому раскрыть тайны этого дела. Если ты этого не сделаешь, ты никогда не столкнёшься с правдой». Не говоря больше ни слова, она повернулась и направилась к лифту. Часть её чувствовала себя виноватой за то, что оказывала на него такое давление, но она знала, что поступила правильно. Если он сам не столкнётся с этим вопросом, то он не заслуживал знать правду. Жестокая идея, но та, в которую она твердо верила. Войдя в лифт, она не удивилась, когда он почти сразу же последовал за ней, его глаза были полны решимости. Двери лифта закрылись, и уже через несколько секунд он начал опускаться. Когда они погрузились в землю, Кёко скрестила руки на груди и крепко сжала свою кожаную куртку, размышляя, будет ли это последний раз, когда кто-либо из них находится над землей.***
Стук шнурованных ботинок Мукуро эхом разнесся по коридору, когда солдат рассеянно позволила своим ногам унести её в неизвестном направлении. Она почти не заметила, что встала и начала ходить. Всё, что она помнила, это то, как она рухнула на пол в кабинете медсестры и безудержно плакала, она не знала, как и почему она оказалась в холле или даже куда она идет. Лицо её покраснело, глаза напряжены и расширены; она почти казалась ходячим трупом, когда спотыкалась по коридору. «С тем же успехом я могу умереть», — сказала она себе, чувствуя, как её отчаяние достигло своего пика, когда она вспомнила слова сестры. «Теперь , Мукуро Икусаба мертва !» Внезапно она остановилась и прислонилась к ближайшей стене для поддержки. Она изо всех сил пыталась бороться с ними, но слезы всё равно текли. Поток горячей влаги стекал по её щекам и капал на пол. "Что я должна делать?" она отчаялась, когда начала плакать. «Я солдат… я выполняю приказы… без приказов… я… я не…» Оттолкнувшись от стены в отчаянной попытке справиться со своим разочарованием, она продолжала всхлипывать, пока ноги толкали её вперед, проходя через вход в общежитие. Неуклонно продвигаясь вперед, Мукуро смотрела на свою перевязанную рану, стиснув зубы и повесив голову. «По какой причине я существую сейчас? У меня нет дома, куда я могла бы вернуться… не осталось места в этом мире… всё, что у меня было… была Джунко… и она… и она… Пока она шла, её неповрежденная рука медленно скользнула под блузку, и она схватилась за рукоять боевого ножа. Однако она остановила себя, когда подняла голову, чтобы увидеть, где именно она остановилась. Это была дверь с изображением и именем Саяки Майзоно. Глубокие и неглубокие вдохи втянулись в легкие Мукуро, когда она смотрела на эту дверь, всё ещё сжимая нож. Она не была уверена, как долго простояла там, разинув рот, неуверенная, сможет ли она вообще войти. Её ноги дрожали, и она чувствовала, что ее силы истощаются от одного только присутствия. Однако после того, как её дыхание, наконец, успокоилось, она ослабила хватку боевого ножа и вместо этого потянулась к дверной ручке.***
«Хорошо, сначала краткое изложение дела! Классный суд... Начинается!! После того, как Монокума сделал это объявление, медведь откинулся на спинку своего огромного судейского кресла и ухмыльнулся, когда ученики переглянулись. В группе воцарилась густая тишина, поскольку никто, казалось, не знал точно, как действовать дальше. Стоя на своем месте между байкером и мастером боевых искусств, Кёко внимательно осматривала каждого из своих одноклассников. Бьякуя и Селеста были слишком спокойны, что её не удивило. Чихиро и Токо нервничали, но держались хорошо. Мондо изо всех сил старался что-то понять. Хина и Сакура осторожно оглядывались, чувствуя себя неловко из-за того, что не были рядом друг с другом. Хиро на удивление держал себя в руках после того, как вёл себя ранее. Така закрыл глаза и сосредоточился. Хифуми стаял на распутье между растерянностью и заинтересованностью. А Макото отчаянно пытался найти способы доказать свою невиновность. Наконец, она взглянула на Леона и почувствовала, что испустила тихий вздох. У неё было всё необходимое, чтобы осудить его, от доказательств его причастности до того, как он, несомненно, слишком остро отреагировал на обвинение. Он до боли давал понять, что что-то скрывает от них всех, и она могла использовать это, чтобы загнать его в угол. Однако часть её всё ещё не хотела брать на себя инициативу в таких вещах. Она нарисовала бы на себе мишень для будущих дел, если бы они были, но она также не доверяла никому из своих одноклассников настолько, чтобы позволить им разгадать эту тайну самостоятельно. — Итак, с чего же мы начнем? — храбро спросила Хина, заговорив первой после тишины. Услышав, что инициативу взял на себя кто-то другой, Кёко решила пока оставить всё как есть, и надеялась, что ей не нужно будет вмешиваться прямо сейчас. С этой целью она сложила руки и позволила сцене развернуться. Взяв верх, Така откашлялся и закричал: «Я утверждаю, что тот, кто был убит… была Саяка Майзоно!!» У всех вырвался коллективный стон, и только Хиро поймал себя на том, что говорит: «Да, мы уже знаем это …» — Её нашли в комнате Макото, — сказал Бьякуя, пытаясь вернуть всех в нужное русло. — А что было орудием убийства? — спросила Сакура вслух. «Очевидно, это был нож, который мы нашли на полу в ванной! Он был залит кровью Саяки!" - Така объяснил всем, зная, что на самом деле не все вошли в комнату, чтобы увидеть это своими глазами. Все начали размышлять об этом, как вдруг Леон громко вздохнул. «Хорошо, мы знаем, что орудием убийства был нож, но что это нам даёт?» Он сделал паузу, поскольку никто, казалось, действительно не знал ответа. Снова взяв на себя инициативу, он бросил взгляд на своего одноклассника и сказал: «Я имею в виду, мы все знаем, что Макото убил её, верно?!» Руки Кёко в перчатках сжали рукава в ответ на резкое и прямое обвинение Леона. Даже не принимая во внимание доказательства, которые она имела, для него выдвигать такое обвинение на такой ранней стадии было более чем глупо. К несчастью для неё, последовавшая за этим путаница и возникшие споры были более чем неприятными. Токо продолжила заявление Леона и снова возложила всю вину на Макото, который попытался защитить себя, но обнаружил, что ни книжного червя, ни игрока в бейсбол его слова не интересовали. В то же время, хотя она была уверена, что либо Бьякуя, либо Селеста достаточно умны, чтобы понять, что за этим может быть что-то большее, ни один из них не проронил ни слова. Факт, который в высшей мере возмутил Кёко. «Итак, либо у них действительно не так много здравого смысла, как я думала, либо они просто поступают так же, как и я, и пытаются не сделать себя мишенью». В любом случае, она знала, что независимо от их интеллекта или намерений необходимо что-то предпринять, прежде чем наиболее влиятельные ученики будут полностью введены в заблуждение. В конце концов, она не могла ожидать, что Макото будет защищаться… «Давайте сделаем наши выводы после того , как мы представим наши аргументы. Иначе какой смысл в суде?***
Саяка Майзоно совершенно неподвижно лежала на полу ванной, её тело было прислонено к дальней стене с пятнами крови вокруг. Белизна её униформы приобрела розовый оттенок, а импровизированные повязки, обернутые вокруг её туловища, были почти полностью пропитаны её кровью. Это был первый раз, когда Мукуро действительно видела тело, и она не знала, как должна была реагировать. Она вошла в комнату общежития и почти сразу же пошла в ванную, едва заметив хаотичное состояние спальной зоны. Но теперь, когда она была здесь, стоя над телом человека, которого когда-то считала своим одноклассником, она почувствовала, как внутри неё нарастает странное ощущение. Потребовалось мгновение, но Мукуро вскоре поняла, что она чувствовала не печаль или боль… а сочувствие. «Ты и я… мы не такие разные, не так ли?» — тихо сказала она, глядя на бледное лицо Саяки. «Мы оба были брошены… брошены умирать за наши грехи. Только… мои намного серьезнее твоих. Воспоминания о её прошлом заполнили разум, образы жизней, которые она разрушила в Фенрире, видения её преступлений против одноклассников задолго до того, как они оказались здесь в ловушке. И, наконец, её обман, который она теперь была вынуждена осуществить, играя роль своей сестры, человека, который её бросил, до тех пор, пока она не будет либо убита, либо найдёт способ выжить в игре. Впрочем, это не имело значения. Теперь это был только вопрос времени. Она знала, что Джунко никогда не допустит, чтобы такая обуза, как она, победила. Даже если она была последним живым человеком в конце игры, она была уверена, что Джунко всё равно её казнит. Ведь ещё большее отчаяние для зрителей, наблюдающих за трансляцией, это принесло бы, если бы выживший до конца человек оказался одним из зачинщиков и был за это убит. Не говоря уже о том, что Джунко не позволила бы такой неудачнице, как она, получить удовольствие от выживания. — Не было… шансов… с самого начала, — пробормотала она про себя, всё ещё глядя на Саяку. «Ни у кого из нас не было шанса пережить это… только… я не знала об этом до сих пор…» Свежие слезы начали появляться в её глазах, когда она зажмурила их и сжала кулаки. «Я не заслужила никакого прощения за то, что мы с тобой сделали… но, по крайней мере, я должна извиниться ! Ты не заслуживала смерти, как… — Кхе… Кхе… Кхе…***
«…это определенно то, чего я бы не стал делать. Поскольку я точно знал, как открыть дверь в ванную, верно?" - Макото закончил защищаться, изложив ещё один пункт, доказывающий его невиновность. — Это… определенная возможность, — неохотно признал Бьякуя, вынуждая всех, кто подозревал Счастливчика, также уступить. На другом конце комнаты Кёко спрятала улыбку, украдкой взглянув на Макото. Возможно, она немного подтолкнула его, но это было всё, что ему было нужно, чтобы вмешаться и защитить себя от натиска обвинений, которые он получил. На самом деле ей пришлось признать, что, несмотря на её первоначальное наблюдение за ним, он был гораздо умнее, чем она думала изначально. Его собственное расследование почти полностью повторяло её, и ей приходилось вмешиваться лишь изредка, чтобы развеять любые сомнения всякий раз, когда один из их одноклассников пытался возразить ему. «Возможно, я ошибалась насчет него», — размышляла она про себя, когда все замолчали от осознания того, что Макото действительно не был убийцей. — Но всё же это не значит, что он сможет всё решить. Имея это в виду, она снова обратила внимание на своих одноклассников… и, в частности, на Леона.***
"Дерьмо! Что, черт возьми, мне теперь делать?! Я больше не могу обвинять Макото! Я буду выглядеть слишком подозрительно! Леон начал паниковать, когда все решили, что Счастливчик не может быть убийцей. Он осторожно вытер пот со лба, изо всех сил стараясь не казаться взволнованным. К счастью для него, он был не единственным, кого расстроил такой поворот событий. «Хорошо, тогда кто, черт возьми , сделал это?!» Мондо резко закричал, пытаясь осмыслить эту новую информацию. «Прости, но я сдаюсь! Выйти без сохранения!" Хифуми ответил, заставив всех разразиться звуками возмущения. «Подождите… они до сих пор понятия не имеют, кто на самом деле это сделал, так что… я должен быть в безопасности…» — подумал Леон, вздохнув с облегчением. То есть до тех пор, пока Таке не пришлось вмешаться и открывать рот: «Ну тогда почему бы нам просто не проголосовать прямо сейчас?! Правила большинства!» Прежде чем кто-либо ещё смог его опровергнуть, Леон ошеломленно сказал: «Правило большинства? Ты уверен, что это такая хорошая идея?.. Его слова заставили всех вокруг кивнуть в знак согласия, но сам Леон почувствовал, как его захлестнула волна полнейшей глупости. «Какого черта я это сказал?! Сейчас меня никто не подозревает! Я должен был настаивать на голосовании!!” "Он прав! Наши шеи здесь на кону! Кто-нибудь, сделайте что-нибудь, серьезно!» — услышал он комментарий Хиро, убеждая других, что глупое предложение Таки не следует рассматривать. И хотя он изо всех сил старался казаться спокойным, внутри Леон чувствовал, что его самообладание начинает колебаться, когда все решили продолжить спор. Его мысли метались, пока он пытался придумать любой другой способ избежать обнаружения. К счастью для него, его одноклассники не приблизились к разгадке тайны. — У меня есть вопрос." - Внезапно вмешалась Хина, обратив всё внимание на себя. — Как убийца вообще попал в комнату Саяки? Волна облегчения на мгновение охватила Леона, зная, что никто не сможет понять это. В конце концов, он сжег записку, которую Саяка написала ему, когда оставил её в кармане окровавленной рубашки, которую он спалил. «Они никак не смогут собрать догадаться до этого…»***
Саяка почувствовала, как последняя тонкая нить её жизни растворяется в небытии. Только чернота ощущалась… вокруг неё… её душа… начала растворяться… в забвении… её последний шанс… жить… ушел… навсегда… В этот момент в её ушах раздался голос. Он был запутан и сломан, но она могла сказать, что он был близок! «…Разве мы не такие разные?.. Оба были брошены… Брошены умирать… не заслужили никакого прощения… Прости меня!» — …голос… чей… это?… п-помогите… я всё ещё… Когда тьма вокруг неё угрожала окончательно поглотить её целиком, Саяка услышала этот голос, зовущий её. Он был мягче и слаще, чем у Макото, но он определенно был там… ждал за глубокой чернотой, которая захлестывала её, возвращая её в сознание. Последний луч света появился перед ней, маня её обратно к жизни. «…Я… я хочу… жить…!» Зная, что это действительно её последний шанс протянуть руку, Саяка использовала все свои силы, чтобы ответить. И на этот раз она обрела голос…***
— Кхе… Кхе… Кхе… Мукуро полностью замерла, когда эти тихие стоны вырвались из, казалось бы, безжизненного тела Саяки. У неё перехватило дыхание, и солдат на мгновение подумала, что ей , должно быть, почудилось... «Угх… ах…» Опять таки! Снова из холодных губ Саяки вырвался звук! Мгновенно упав на колени рядом с почти мертвой девушкой, Мукуро положила два пальца на горло идола и замерла, найдя вену, которую искала. … … …Тук-тук…………………………………………………………………….Тук-тук… … … Дрожащее дыхание втянулось в легкие Мукуро, когда она услышала невероятно слабое сердцебиение Саяки Майзоно! — Она… она… она… ОНА ЖИВА! САЯКА ЖИВА!!!» Мукуро с трудом могла в это поверить. Саяка, конечно, была слаба и угасала, но она всё ещё была жива после столь долгого кровотечения. Как это вообще было возможно? С момента нанесения раны прошло несколько часов. Никто не мог выжить так долго после потери нескольких пинт крови. Пока не… Взгляд солдата скользнул вниз, чтобы увидеть окровавленные полоски полотенца, обернутые вокруг живота Саяки. И хотя это определенно была небрежная работа, полотенце, по крайней мере, помогло остановить кровотечение. Кровопотеря могла быть огромной, но если она могла издавать звуки, то шанс всё же был! — Если я потороплюсь, то еще успею!.." - Мукуро чуть не закричала про себя, прежде чем странно замолчать. Глядя на беспомощную девушку, чья жизнь угасала даже в этот самый момент, в голове Мукуро проносились опасные мысли. «Если Саяка жива, то планы Джунко разрушены… по крайней мере, на данный момент. Она будет в ещё большей ярости, чем когда-либо, и выместит это на… ну, на всех нас! Но если Саяка не выживет… Бессознательно Мукуро обнаружила, что её здоровая рука скользит под блузку и сжимает рукоять боевого ножа. «И если это сделаю я… Джунко… полюбит ли меня снова?» Теперь она могла видеть это. Джунко приветствовала её с распростертыми объятиями, поздравляя с тем, что она продолжает игру и не позволяет одной маленькой оплошности разрушить её план. Её признает сестра и даже похвалит за то, что она полезна. Одна только мысль об этом заставляла Мукуро… заставляла её чувствовать… ощущение, будто… как будто ей вырезали сердце… Одинокая слезинка скатилась по щеке Мукуро, когда она мягко прошептала: — Этого… никогда не случится… Дзюнко… она бы… никогда… Она знала, что Джунко никогда не станет её хвалить. На самом деле, она, вероятно, заклеймила бы свою сестру очерненной и казнила бы её за то, что она прикончила Саяку. Было глупо с её стороны даже думать , что только потому, что она не дала планам Джунко разрушиться, она будет прощена. Дзюнко не была такой снисходительной . Убрав руку с ножа, Мукуро оказалась перед другой дилеммой. — Я действительно ничего не должна Саяке. И даже если бы мне удалось её спасти, это только навлекло бы гнев моей сестры. Возможно, мне лучше просто позволить Саяке… уйти… Посреди своих мыслей она резко покачала головой и хлопнула себя по щеке. Она только что подумала о том, как несправедливо, что их обоих бросили. И теперь она подумывала о том, чтобы позволить Саяке почувствовать ту же боль и страдания, с которыми она боролась с тех пор, как Джунко бросила её! Разозлившись на себя, она сжала кулаки, но почувствовала острую боль в правой руке. Морщась, она подняла руку и чуть не ахнула, глядя на повязку. Даже если на бинтах было напечатано изображение Монокумы, она всё равно чувствовала нежность рук Макото, когда он осторожно перевязывал её бинты, стараясь не натянуть слишком туго и не повредить её ещё больше. Это, конечно же, вызвало у неё в воображении лицо Макото… и ей стало стыдно больше, чем когда-либо, за то, что она собиралась сделать с Саякой. «Макото… он никогда не бросал нас. Даже сейчас он борется… пытается сохранить в живых как можно больше из нас. Её голос был низким, почти шепотом, но она прижала перевязанную конечность к груди. Её сердце чуть не разорвалось, когда она увидела искаженное болью лицо Макото, когда он был вынужден смириться с очевидной смертью Саяки. И она никогда не сможет забыть храбрость, которую он проявил, когда вытащил её из ловушки с копьем, продлив её теперь уже укороченную жизнь. Он бросился навстречу опасности ради своих друзей, чего она никогда раньше не делала. И хотя бы для того, чтобы вернуть ему свой долг, Мукуро приняла решение. «По крайней мере, я в долгу перед Макото за то, что он продлил мою жизнь. И если я смогу спасти Саяку... И спасти его от этой боли... тогда я вынесу любое наказание, которое может навлечь на меня моя сестра! Глубоко вздохнув, Мукуро собрала свою решимость и низко наклонилась, подхватив бессознательную Саяку на руки. Скорректировав свой вес и убедившись, что поп-идол не истекает кровью, она быстро, но осторожно вышла из ванной в гостиную и вышла в коридор. Не теряя ни секунды, Мукуро помчался к кабинету медсестры, таща за собой Саяку.***
— Как, черт возьми, это случилось?!" - Леон отчаянно пытался понять, как его одноклассники пришли к выводу, что виновником был тот, кого Саяка пригласила и пыталась убить. Он был уверен, что без записки нельзя было сказать, что Саяка пригласила его к себе! Но тогда Кёко пришлось выкинуть какую-нибудь ерунду как в полиции и волшебным образом воспроизвести записку, которую он получил! Вдобавок ко всему, Макото безупречно собрал воедино то, что должно было произойти во время боя между ним и Саякой, из-за чего защитить себя, если его узнают, будет ещё труднее!! Заставив себя сделать глубокий вдох, чтобы успокоить расшатанные нервы, Леон убедил себя, что бояться нечего. — В-всё будет хорошо. Я имею в виду, это так, верно? Другого быть просто не может». Как по сигналу, у всех началась одинаковая реакция. Казалось, никто не мог придумать ничего, что могло бы привести к обнаружению преступника. Не говоря уже о том, что некоторые из них, в основном Макото, всё ещё не оправились от того факта, что они раскрыли истинную причастность Саяки. Даже Кёко, казалось, была озадачена в этот момент, когда она повернулась к своим одноклассникам и сказала: «Если мы не сможем раскрыть, кто убил Саяку, тогда для всех нас всё кончено…» Пустая тишина заполнила комнату, когда над ними нависла угроза смерти… ну для всех, кроме Леона. К счастью для него, у них не осталось никаких доказательств, учитывая, что он всё уничтожил. Конечно, они могли узнать об удалении волос, но никак не могли выяснить, как он сжег свою рубашку. Это означало, что им ничего не оставалось, кроме как… "Подождите!! Вот и всё!! Если я буду настаивать на том, что это безнадежно, и призывать нас просто собрать воедино то, что у нас есть, то ни у кого из них не будет никаких подозрений насчет меня! И поскольку они не могут узнать о моей причасности… Я в безопасности! Сложив руки на груди, Леон изобразил разочарование и сказал: «Легко сказать: «Просто решите, кто это сделал», но это не так просто. Я имею в виду, что не осталось абсолютно никаких подсказок , верно?" Вот и все. Теперь он был в безопасности. Никому, даже Кёко, не осталось абсолютно ничего, чтобы… "Нет, это не так…" Тело Леона замерло, когда тишину прорвали обвиняющие слова Макото. Звезда бейсбола медленно повернулся и увидел студента счастливчика, в его карих глазах снова загорелся пыл, и он смотрел вперед с большей решимостью, чем когда-либо. — Мы все забываем об одном, — сказал Макото прежде, чем кто-либо успел его опровергнуть, — …предсмертное послание Саяки. Не в силах остановить себя, Леон издал легкий вздох, когда его разум снова погрузился в панику.***
Саяка почувствовала, как её уносит туда, куда она даже не могла догадаться. Кумир почувствовал, как её голова покоится на чем-то мягком, её руки скрещены на груди, так как тот, кто нёс её, держал руки под её спиной и ногами, прижимая раненую девушку к своей груди. И, несмотря на тепло, которое она чувствовала от своего спасителя, была и агония. Боль… невероятная боль пронзила её тело… она никогда раньше не испытывала такой агонии… даже когда её нанесли порез… однако… это принесло с собой непреодолимое чувство спокойствия… это было не похоже на то, чего она когда-либо ожидала. … Она больше не была поглощена окружающей её тьмой, её разум освободился от небытия, которое просачивалось внутрь. Она вынесет любые страдания, если это будет означать, что ужасающая тьма будет держаться на расстоянии. Ибо, какой бы невыносимой ни была эта боль, она была лучше, чем просто ускользнуть в пустоту. И хотя она была слишком слаба, чтобы открыть глаза, она знала, что… каким-то образом… она вернулась в мир живых. Именно тогда она снова услышала этот голос; тот мягкий, но строгий голос, который вытянул её обратно из темноты. Только на этот раз был ясен как божий день: — Знаешь… раньше я тебя ненавидела. И на сцене, и за её пределами люди любили тебя. Они любили тебя, как исполнителя и как человека. Я… я завидовала этому. Не в силах ответить, Саяка продолжала внимательно слушать, вникая в каждое слово, сказанное ей голосом. «И хотя я могла видеть сквозь твою фальшивую улыбку, вижу, что у тебя, должно быть, тоже были трудности… Я всё ещё возмущался тем фактом, что тебя любили искренне и абсолютно. Все… они. Как ни странно, голос просил прощения. Как будто говорящий совершил против неё тяжкий грех. "Но я была неправа. Я ненавидела тебя за то, ради чего ты усердно работала, за то, что ты не принимала как должное и активно пыталась сохранить. Теперь я понимаю, что завидовала твоей силе больше всего на свете. Саяка не могла понять, почему её спасительница говорит такие вещи. Ведь она вовсе не была сильной. Она пыталась подставить Макото, пыталась убить наивно-невинного Леона, и её действия, без сомнения, вдохновят других на попытку убийства. «Я слаба… и жалка. Я не… заслуживаю… Прежде чем её мысли ещё больше углубились во тьму, этот мягкий голос прорвался сквозь неё и снова окутал её. — И из-за этого я никогда не задумывалась о том, как сильно ты… как сильно все здесь должны страдать. Я думала только о себе, и в конце концов…» Голос на мгновение умолк, и Саяка испугалась, что никогда больше не услышит его, когда он внезапно продолжил. — В конце концов, именно поэтому я должна спасти тебя. Даже если это только один раз, я должна что-то сделать… всё, что нужно, чтобы всё исправить. Клянусь… если мы оба переживем это, я извинюсь перед тобой… так что ты не можешь умереть до тех пор! Когда эти слова проникли в полубессознательный разум Саяки, её внезапно переполнили эмоции. Кто-то действительно заботился о ней, даже несмотря на то, что она покушалась на чью-то жизнь, хотя в прошлом она сделала много ужасных вещей другим. По крайней мере, человек, которому принадлежал этот голос… хотел, чтобы она жила. И впервые с тех пор, как она оказалась в этой ужасной ситуации, она почувствовала искреннюю благодарность, так как её воля к жизни была полностью восстановлена. "…Спасибо…"***
Мукуро понятия не имела, слышит ли её Саяка и почему она говорит такие вещи. Но по мере того, как она подходила всё ближе и ближе к месту назначения, она чувствовала, что должна что-то сказать. Её слова были чистыми и честными, хотя она и не знала, что их вызвало. Всё, что она знала, это то, что было сказать. Саяке нужно было их услышать, на случай, если она не сможет её спасти. Солдат знала, что это её единственный шанс передать те слова, которые она так долго скрывала. Голова Саяки лежала на её груди, обеспечивая столь необходимое утешение, в котором нуждалась эта увядающая девушка. Кровь из раны на животе идола залила её блузку и юбку, но Мукуро это ничуть не волновало. В конце концов, это был не первый раз, когда она была залита кровью… но это был первый раз, когда она сделала это, чтобы спасти жизнь. И хотя у неё были сомнения, сможет ли она оживить своего тяжелораненого одноклассника, она знала, что теперь это её цель. Это был первый раз, когда она поставила перед собой миссию, и с четкой целью она обнаружила, что может отбросить все отвлекающие мысли о суде и Дзюнко, сосредоточившись исключительно на сохранении жизни Саяки. Глядя на бледное лицо Саяки, Мукуро едва заметил крошечные слезы, стекающие по щеке идола. Возможно, это было от боли от того, что она несла её. Это то, что логическая часть её разума сказала ей. Но вместо этого Мукуро решила поверить, что на каком-то уровне её слова достигли души Саяки… и она знала, что её спасут. Чувствуя, как адреналин начинает струиться по её венам, Мукуро подняла голову и повернула за угол, наконец, в поле зрения появился кабинет медсестры. Поправляя свою раненую одноклассницу, Мукуро решительно напряглась и сказала: «Держись, Саяка! Мы почти на месте!"***
«Конечно, я думаю, мы все можем согласиться с тем, что Саяка написала сообщение, но всё же… что, черт возьми, означают эти цифры? 11037 ? Вопрос Хины был таким же, как и у всех остальных в группе. Ну, почти у всех. Кёко стояла на своем месте, положив руку на подбородок, и смотрела, как её одноклассники пытаются расшифровать числа. Естественно, Чихиро спросили о них, но программист понятия не имела, чему может соответствовать последовательность чисел. Из-за этого все домыслы вылетели в окно, и никто из её одноклассников не мог понять, что это может означать. В то же время Кёко обнаружила, что стало устрашающе тихо. И снова она боялась превратить себя в мишень и хотела сохранить свои открытия при себе, надеясь, что кто-то другой сможет прийти к тому же выводу, что и она. На самом деле, она наполовину ожидала, что Макото догадается, учитывая, что он так хорошо разоблачал все важные элементы этого дела. Однако, к своему разочарованию, она обнаружила, что он зашел в тупик, как и все остальные. Но, в отличие от всех остальных, она видела, что он все еще активно пытается разгадать тайну числа. Она видела это в его глазах, этих ореховых радужках, которые продолжали сомневаться во всем и искать правду, чего бы это ни стоило. И именно потому, что она уважала это безжалостное упорство, она, наконец, решила дать ему небольшой толчок. «…Давайте посмотрим на числа, предполагая, что это не числа». В тот момент, когда эти слова сорвались с её губ, она увидела, как загорелись глаза Макото, когда он наконец понял, что их можно интерпретировать по-другому. Однако он был не единственным. Хифуми тоже вмешался и указал, что первые две буквы, 11 , выглядят неправильно. Оттуда Чихиро заметила крошечную соединительную линию между двумя числами. Таким образом, буква « Н » стала видна всем. Однако радость, который все получили от этого открытия, был немедленно остановлен, когда Сакура заговорила: «Но даже если это действительно « N »… N037 не имеет больше смысла, чем раньше…» При этом Кёко знала, что её одноклассники были близки к раскрытию правды для себя, но, к сожалению, им всё ещё не хватило. Ответ был буквально прямо перед ними, но никто из них не мог его увидеть. Глаза Макото немного потухли, потому что даже он не мог понять смысла этого нового открытия. Даже убийца еще не мог ясно его разглядеть. Но опять же, она знала почему. Он никогда не возвращался в ванную, чтобы увидеть тело Саяки, поэтому полностью пропустил сообщение. Естественно, он был крайне шокирован всем этим, и поэтому Леон хранил полное молчание на протяжении всей этой истории. Это была самая яркая розыгровка, которую Кёко когда-либо видела. Она собрала всё воедино ещё до того, как вошла в лифт. Она знала, что Леон был виновником с самого начала, но по какой-то причине… она сдерживала себя от того, чтобы выйти прямо и объяснить всё это в самом начале. И, к сожалению, дело было не только в нежелании стать мишенью для других студентов. Это было нечто более глубокое, чем самосохранение. Это была идея, которую она не хотела признавать необходимой, но знала, что это должно было случиться для неё самой и её одноклассников, чтобы выжить… «В тот момент, когда я скажу это… я стану убийцей Леона». Несмотря на то, что рациональная часть ее разума продолжала настаивать на том, что идея глупа, она не могла бороться с этим чувством. Более чем что-либо другое, именно эта мысль была причиной того, что она всё это время хранила молчание. Она не хотела нести ответственность… вину за то, что из-за её расследования… одноклассник будет приговорен к смертной казни. И хотя то, что он совершил гнусное и непростительное преступление, может быть правдой, это не значит, что с её стороны было правильно приговорить его к такой ужасной судьбе. Для неё лишение чужой жизни не было чем-то, что можно было бы простить... вот почему она не решалась лишить Леона жизни в этот самый момент. Она никогда не простит себе того, что стала орудием его гибели. Глядя через зал суда, она могла видеть, что Леон уже был в муках паники и отчаяния. То ли из-за того, что он сожалел о своих действиях, то ли просто боялся быть обнаруженным, она не могла сказать. В любом случае, это не меняло того факта, что если она не сделает что-то здесь и сейчас… она и все, кроме Леона, погибнут. Она так усердно работала, чтобы сохранить всем жизнь, но её перехитрили на каждом шагу. Опять же, такова была природа этой игры. Монокума хотел, чтобы все они почувствовали самое мрачное отчаяние, и что может быть лучше, чем заставить их включить идеалы, которые им так дороги? Кёко проклинала того, кто контролировал этого медведя, всеми фибрами своего существа, поскольку она была вынуждена уступить и дать Монокуме именно то, что он хотел. Спрятав свои противоречивые эмоции глубоко под своей холодной внешностью, Кёко почувствовала, что умирает, когда наконец открыла рот и сказала: «…Повернуть изображение на 180 градусов…»***
Леон не был точно уверен, что это было, но что-то в том, как говорила Кёко, заставило его похолодеть. Вынужденный выполнить её просьбу, бейсболист перевернул свой электронный справочник, он побледнел, увидев, что там написано. ЛЕОН Его ноги внезапно стали ледяными, а глаза расширились, когда он понял, что его судьба решена. Прежде чем он успел что-либо сказать, Макото громко ахнул и закричал: «О, Боже! Я вижу это сейчас! Если перевернуть числа, они станут буквами L, E, O, N! Или точнее... Леон !! Как один, все ученики, окружавшие его, повернулись и уставились на него, некоторые с укоризненными, а другие с шокированными вопросительными взглядами. Под их суровыми взглядами звезда бейсбола почувствовал, как в его груди снова появилось пустое давление, когда его проступки стали очевидны для всех присутствующих. «Нет… Ни за что… НЕТ, БЛЯДЬ!!!»***
«Хорошо… Вот!» Мукуро наконец закончила установку стойки для капельниц со свежим пакетом крови. К счастью, в холодильнике были пакеты с кровью, учитывая, что она не проверяла, есть ли они. Она ожидала, что Джунко уберёт все пакеты, на случай, если что-то подобное произойдет, но похоже, что её сестра либо не верила, что это произойдет, либо думала, что ученики могут использовать кровь для… других целей. Мало того, она беспокоилась, что не узнает, какая у Саяки группа крови. Однако она вспомнила, что в электронном справочнике была сохранена вся их информация, и, к счастью, группа крови каждого была указана в их профиле. Мукуро почти не могла поверить своей удаче во всем этом и задавалась вопросом, не передавалось ли на неё влияние Макото. Но сейчас у неё не было времени думать об этом! Обернувшись, она увидела Саяку, лежащую на кровати, на которую она её уложила. Её розовый парик был завязан сзади с помощью маски для волос, чтобы он не мешал. Она подумывала снять парик целиком, но решила, что на случай, если Саяка вдруг проснется, крайне важно, чтобы он был на месте. Убедившись, что стерильные перчатки на её руке, она протянула руку, но остановилась как раз перед тем, как схватить правое запястье своей одноклассницы. Увидев, что оно опухло и, скорее всего, сломано, она решила использовать вместо этого левое запястье идола и начала искать вену. Это заняло мгновение, но вскоре она нашла желанную вену и глубоко вздохнула. «Саяка… Будет больно, но потерпи!» Крепко держа в руке иглу для капельницы, Мукуро нахмурила брови и вонзила иглу прямо в вену. Саяка слегка хмыкнула и дёрнулась, но в остальном оставалась неподвижной. Прикрепив капельницу к руке, Мукуро снова посмотрела на пакет с кровью. Ожившая улыбка появилась на её лице, когда она увидела, как кровь начинает капать в капельницу, течет по трубке прямо в тело Саяки. — Ну… это было не так сложно, — сказала Мукуро, вытирая пот со лба. — А теперь самое сложное. Мукуро знала, что ей нужно залечить рану на животе Саяки, иначе она заразится, и все её усилия будут напрасными. Однако, поскольку она никогда раньше не получала ранения в бою, она не знала, как правильно чистить и перевязывать рану. Конечно, у неё и раньше было несколько царапин и синяков, но никогда ничего такого, что требовало бы медицинской помощи. Таким образом, в этом деле у неё практически не было опыта. «С другой стороны, я только видела, как другие делают переливание крови, и у меня это неплохо получалось, — подбодрила она себя, — и если я просто вспомню, чему меня учили мои товарищи, на случай, если я получу травму…» Взяв медицинские ножницы, солдат осторожно начал резать ткань рубашки Саяки и полоски полотенец на её животе. Как только она убедилась, что может удалить всё это, она начала медленно стягивать материал с тела Саяки. Когда она подняла окровавленную ткань и отбросила её в сторону, у Мукуро на мгновение перехватило дыхание, когда она увидела рану. Чуть ниже правой груди Саяки и чуть выше её талии виднелся длинный зазубренный кусок плоти. Однако Мукуро смогла вздохнуть с облегчением, заметив, что сама рана не такая глубокая и смертельная, как кажется. Но, к сожалению, поскольку полоски от полотенец так долго были прилипли к её телу, их удаление привело к тому, что рана снова начала кровоточить. Однако Мукуро была к этому готова и сразу же приложила к открытой ране большую марлевую повязку. Медицинский пластырь вскоре стал полностью пропитываться розовым оттенком крови. Ожидая этого, солдат быстро наложила ещё одну марлю на это место, прежде чем схватить медицинскую ленту со стола рядом с ней. Так быстро и эффективно, как только могла, Мукуро начала заклеивать края марли, кровь из открытой раны окрасила её перчатки. «Это должно… помочь сохранить… давление на неё…» — рассуждала она, закончив заматывать, и отложив ленту обратно и потянувшись за полотенцем. Вытерев руки в перчатках, чтобы удалить как можно больше остатков крови, она потянулась за последним и самым важным предметом, необходимым для перевязки. Ее рука обхватила рулон бинтов и вытащила длинную полосу, готовясь к использованию. Она чуть не съёжилась, увидев изображение Монокумы на бинтах, но в этой ситуации у неё не было выбора. Наклонившись над Саякой, Мукуро начала туго оборачивать бинты вокруг живота айдола. Сначала ей было трудно просунуть руки под её тело, чтобы полностью обернуть повязку, но после нескольких бинтов она вошла в ритм и схему, которые позволили ей просунуть одну руку под неё, схватить рулон и полностью вытащить его с другой стороны не доставляя особых хлопот. Саяка хмыкнула и немного корчилась, когда каждый бинт затягивался, но звуки были скорее облегчением, чем раздражением. Учитывая, что она считалась мертвой, любой звук, который сейчас издавала Саяка, был лучше, чем его отсутствие! Несколько раз, пока она перевязывала бинты, острая боль пронзила раненую руку Мукуро, но каждый раз она выдерживала её и продолжала. К счастью, у неё всё ещё была такая же ловкость в обращении с пальцами, учитывая, насколько свежей была дыра в её ладони. Тем не менее, независимо от того, насколько жесткими, по её мнению, были её пальцы, она, наконец, смогла закончить туго обматывать бинты вокруг живота Саяки. Крепко стянув их, вызвав очередной стон Саяки, солдат крепко завязала бинты и сделала шаг назад. Кровь переливалась стабильно, и на белой ткани вокруг живота айдола не было никаких признаков продолжающегося кровотечения. И, может быть, это было её воображение, но казалось, что дыхание Саяки также нормализовалось, видя, как поднимается и опускается её грудь. Уверенная, что её работа завершена, Мукуро натянула простыни на тело Саяки, чтобы согреть её, оставив на простынях только руку с капельницей. В тот момент, когда это задание было выполнено, солдат почувствовала, что её силы начали иссякать, и она облокотилась о ближайшую стену. Опустившись на пол и прислонившись спиной к стене, она уставилась в потолок. Её измученное дыхание было единственным звуком, который она могла слышать в тот момент, когда она чувствовала, как её сознание погружается в усталый сон. Закрыв глаза, она прошептала: «С этим… план Дзюнко разрушен. Теперь, когда Саяка жива... нет... запятнанного для... первого испытания... нет... необходимости... казнить... Внезапно её глаза распахнулись, и с её губ сорвался слышимый вздох, когда на неё обрушилось осознание. "Вот дерьмо! Судебный процесс!!!"***
— …Не так ли, ЛЕОН ?! Суровая и абсолютная решимость Макото пронзила разум Леона, как ураган, уничтожив всякую надежду на то, что он может быть прощён. Его разоблачили, просто и ясно. Он никогда не видел предсмертного сообщения и не думал, что кто-нибудь догадается, что он использовал мусоросжигатель с другой стороны ворот. И никогда за миллион лет, он не думал, что именно Макото из всех людей осудит его. А теперь… он собирался умереть… как и Саяка… «Нет… Этого не может быть… Как же так получилось?… Это все так тупо… Тупо… Тупо, Тупо, Тупо!!»