***
Леон, старательно поддерживавший Саяку, когда они стояли на месте, глядя на закрытую дверь кабинета медсестры. Выражение искреннего беспокойства появилось на лице поп-айдола, когда она взглянула на своего спутника. Её глаза не могли не смягчиться, когда она увидела безмерно грустное выражение лица Леона… как будто он пытался набраться смелости, чтобы постучать в эту дверь и поговорить с Мондо. Почувствовав, что он погряз в депрессивных мыслях, она слегка переместила свой вес, мгновенно привлекая его внимание. Когда он приспособился, чтобы лучше поддерживать её, его глаза встретились с её глазами, и она тихо заговорила с ним. — Ты сможешь поговорить с ним об всём, что хочешь, завтра. Но сейчас мы действительно должны вернуться в свои комнаты, пока не стало слишком поздно. На лице Леона отразилось недоумение, и он открыл было рот, чтобы ответить, но она снова опередила его. — Я же говорила тебе… я экстрасенс, — сказала она с веселой улыбкой. «Шучу… опять интуиция». Сначала она подумала, что её обычная шутка не сработала, так как бейсболист какое-то время просто смотрел на неё. Однако тут же издал легкий смешок и покачал головой. «Иногда ты немного пугаешь… ты знаешь это?» - он подшутил над ней, когда они возобновили свой поход к общежитиям. — Я делаю, что могу, — нахально ответила она, радуясь, что он не выглядит таким расстроенным исходом суда, как раньше. Не говоря уже о том, что ей нравилось пугать людей этой репликой, она обычно заставляла кого-то смеяться и забывать о своих проблемах. И, как бы это ни было неправильно признавать… Леона действительно было слишком легко предугадывать. Он был как открытая книга, и тонкость не была чем-то, в чём он был хорош. С Макото было немного сложно, учитывая его совершенно нормальный и несколько мягкий характер, но как только она поняла его мыслительный процесс… стало достаточно просто манипулировать ими обоими. Всё её настроение испортилось, когда тяжесть её собственных преступлений вновь посетила её. Она пыталась сделать то, что предложила Джунко, и просто «делала то, что могла». Однако каждый раз, когда она видела Макото… видела, как он избегает её после того, как она высмеивала его, она чувствовала, как сжимается её грудь, и боролась со слезами. Много раз во время суда ей было трудно сохранять самообладание, так как она находилась прямо рядом с ним. Не говоря уже о том, что она знала, что он время от времени будет бросать на неё взгляды; то ли из беспокойства, то ли случайно, она не могла быть уверена. И долгое время это было похоже всякий раз, когда она видела Леона, за исключением того, что она чувствовала вину больше всего на свете. Она чуть не убила его дважды! Однажды, когда она устроила ему засаду, а затем, написав его имя кровью. Она чувствовала, что должна загладить свою вину перед ним, сделать что-то, чтобы всё исправить… но она понятия не имела, с чего даже начать. Извинений никогда не будет достаточно, но это всё, что она могла предложить. Больше всего на свете она хотела показать ему, что действительно ценит всё, что он для неё сделал. Не только помогать ей и всё такое… но и перевязывать её, когда она истекала кровью в ванной Макото. Даже если она никогда этого не говорила, она знала, что именно благодаря ему ей удалось пережить то адское испытание, которому она подвергла их обоих. По крайней мере, ему нужно было знать, как она благодарна ему за то, что он смотрит на то, что случилось, и пытается снова подружиться с ней. Но опять же, возникает вопрос… что она могла сделать, чтобы показать свою признательность? «Хорошо, это твоя остановка», — резко сказал ей Леон, вернув её к реальности. Глаза Саяки расширились, когда она поняла, что они уже снова перед дверью. Она так глубоко задумалась, что даже не заметила, как далеко они зашли. «О… правильно», — это всё, что она смогла сказать, когда они остановились прямо у её комнаты. Леон любезно открыл перед ней дверь и помог войти. Как только она прошла весь путь мимо двери, держа руку на стене для поддержки, она почувствовала, как его хватка ослабла, когда он начал поворачиваться, чтобы уйти. Однако, прежде чем он успел сделать хоть один шаг, Саяка поймала себя на том, что крепче сжимает его, не давая ему уйти. Удивленный тем, что его удерживают на месте, Леон оглянулся на неё, приподняв бровь, и сказал: «Э-э… всё в порядке? Тебе нужна еда или что-то ещё? Потому что я думаю, что столовая закрыта… "Нет! Нет… я в порядке… я просто… э-э… — она путалась в словах, чувствуя смущение, что держала его, не обдумав как следует дальнейшие действия. — Видишь ли, Леон. Дело в том, что… гм… я как бы… н-не хочешь зайти внутрь? Глаза Леона вдруг расширились, явно удивившись столь резкому и неожиданному предложению. Саяка даже удивилась самой себе, не совсем понимая, почему она думала, что приглашение его в свою комнату хоть немного поможет делу. В конце концов, в прошлый раз, когда она это делала, всё прошло не очень хорошо! Как раз когда она собиралась надеть свой обычный веселый вид и сказать ему, что всё это была шутка, звезда бейсбола ответил: «Э-э… я действительно не знаю , хорошая ли это идея прямо сейчас». Пораженная не только его отказом, но и серьезностью его тона, Саяка не удержалась и опустила взгляд. Она действительно должна была ожидать этого, особенно после всего, что она сделала. Было естественно, что он отказался. В конце концов, он только помогал ей передвигаться, потому что другие заставили его. Вероятно, он просто был добр к ней из чувства вины или жалости… от этого боль не уменьшилась. — Я… я понимаю, — медленно сказала она, всё ещё не встречаясь с его твердым взглядом. «Я должна была догадаться… забудь, что я сказала…» — Н-ну, не то чтобы я не ценил это предложение! — внезапно возразил Леон, его голос звучал ещё более взволнованно, чем раньше. Мгновенно лицо Саяки вскинулось, и она в шоке уставилась на него, сохраняя молчание, пока он продолжал. — Поверь мне, это… заманчиво. Но… э… я действительно не думаю, что ты достаточно оправилась, чтобы сделать… это . Саяке потребовалось меньше мгновения, чтобы понять, о чем он всё время говорил. — Я не это имела в виду ! — практически закричала она, выражение её лица сменилось смесью отвращения и смущения. — Я просто спросил, не хочешь ли ты войти, и… я не знаю! Поразговаривать?! Или ещё чего?!" Осознание отразилось на чертах лица Леона, и он вздохнул с облегчением, прежде чем усмехнуться: «О! Верно… я знал это. Я просто… проверял тебя? Несмотря на то, что он смеялся своим обычным дерзким смехом, по его покрасневшим чертам было очевидно, что он был так же смущен, как и она сейчас. Считая эту попытку загладить свою вину перед полным провалом, Саяка, наконец, ослабила его хватку и схватилась за ручку двери. "Забудь это. Спокойной ночи." Не дожидаясь его ответа, она начала закрывать дверь, но Леон резко остановил её. Сначала она сжалась, воспоминания о том, как он ворвался в ванную, захлестнули её разум. Борясь с возникшей паникой, она глубоко вздохнула, чтобы не потерять самообладание. Прежде чем она набралась смелости сказать ему что-нибудь о том, что заставляет её чувствовать себя так, она услышала его голос из-за двери. — Подожди секунду, — крикнул он ей, просунув голову внутрь, прежде чем продолжить. — Серьезно, всё ок? — Да. А почему нет? — мгновенно и резко ответила она, глядя на него за то, что он продолжает эту неловкую и напряженную ситуацию. «Ну, понимаешь…» он секунду колебался, прежде чем, казалось бы, собраться с духом. — Ты стала очень тихой после того, как мы прошли мимо кабинета медсестры. Я имею в виду, у меня не очень хорошая интуиция или что-то такое, но я мог сказать, что тебя что- то беспокоит. Так что… э… я просто хочу убедиться, что всё действительно в порядке… в порядке ведь? Внезапно все панические чувства внутри неё исчезли, когда глаза Саяки расширились от шока. Она полагала, что Леон был довольно тупым… ладно, она знала , что он может быть невероятно тупым, когда дело касалось деликатных вопросов, но именно поэтому его внезапное наблюдение за ней было таким поразительным. Леон действительно заметил, что её беспокоит что-то помимо голода или пропавшего справочника… и он честно пытался выяснить, что это было, чтобы помочь ей с этим. Возможно, из-за этого ей хотелось верить, что он заботится о ней не только из жалости или вины за собственные преступления. Может быть… только может быть… он действительно хотел снова подружиться с ней. И хотя она не была полностью уверена, готова ли она снова стать чьим-то другом, очевидно, Леон был готов дать ей ещё один шанс… она надеялась на это. «Э-э, Земля вызывает Саяку? Ты тут?" - Голос Леона вернул её к текущей ситуации, и, наконец, она встретилась с его нервным взглядом. — Итак… всё в порядке? Или была какая-то, ммм, другая причина, по которой ты пригласила меня в свою комнату? Опять же, она могла сказать, что он, по крайней мере , пытался быть чувствительным, и в данный момент это была мысль, которая имела значение. Тем не менее, она действительно не могла найти нужных слов, чтобы ответить ему. Они стояли в тишине ещё несколько мгновений, пока она, наконец, просто не согласилась и решила быть с ним откровенной. Открыв дверь пошире, чтобы ему не пришлось заглядывать внутрь, они оба выпрямились, а Саяка нервно откашлялась. «Наверное… я просто не хочу быть одна сегодня вечером», — прямо ответила она, из-за чего звезда бейсбола поднял бровь. Придя к выводу, что его смущенное выражение лица было единственным ответом, который она могла получить, она решила продолжить: «Я думала, что мы могли бы просто пообщаться и… попытаться по-настоящему узнать друг друга. Понимаешь… ты хочешь? Саяка чувствовала себя более чем смущенной тем, как развивалась вся ситуация, но, по крайней мере, она задала этот чертов вопрос! Она только надеялась, что Леон не сочтет её предложение жутким или что-то в этом роде, учитывая их историю. Однако выражение опасения на лице Леона сказало ей всё. Она всё ещё могла читать его, как открытую книгу, и было ясно, что он уже принял решение. Когда она была уверена, что он откажется, Леон очень нервно улыбнулся ей и ответил: «Ты обещаешь не пытаться в этот раз ударить меня ножом?» Радостное удивление охватило все существо Саяки, и она была так взволнована перспективой его согласия, что тут же ответила: «Только если ты не попытаешься загнать меня в угол в ванной…» Внезапно их поразила реальность их шуток, и они одновременно опустили головы. — Ну… это было невероятно неловко, — тут же прокомментировала Саяка. — Да, мне очень жаль, — согласился Леон, одновременно закрывая лицо ладонью. Почти минуту они просто стояли, решив не встречаться взглядами друг с другом. Однако очень медленно Саяка обнаружила, что её глаза снова возвращаются к нему, и увидела, что он сделал то же самое. Когда их взгляды встретились, они оба выпрямились и молча уставились друг на друга. Наконец, спустя, казалось, целую вечность, Леон почесал затылок и нервно рассмеялся. «Ну… э-э… насчет того, чтобы зайти и потусоваться… Я в игре, если тебя устраивает». Глубоко внутри Саяка почувствовал приятное тепло, узнав, что он принял её предложение. Однако, очевидно, всё было не так просто, как ей хотелось бы. Несмотря на то, как она была счастлива, что он принял её предложение, Саяка знала, что это не могло быть легко для него. Она знала, что он боролся с собственной виной так же сильно, как и она, и что у него были определенные страхи, которые другие не могли понять, например, их общий ужас каждый раз, когда Монокума входил в комнату. Однако она также знала, что он достаточно мужественный, чтобы решить довериться ей вот так. И хотя обстоятельства были совсем другие, воспоминания о том, как он в последний раз приходил по её просьбе, всё же преследовали их обоих. Чтобы Леон отошел от этого и принял её предложение… она надеялась, что это означает, что он, по крайней мере, готов принять её искренние извинения. И хотя она не искала прощения и не думала, что заслуживает его, она не могла отрицать этого в глубине души… когда-нибудь она надеялась, что он сможет найти в своем сердце силы простить её. — Круто, — наконец ответила она ему, выражение её лица смягчилось. "Заходи." Впервые после их совместной трагедии Саяка позволила искренней улыбке расплыться по губам, когда она отошла в сторону и жестом пригласила его войти. С нервной, но столь же искренней улыбкой на лице Леон вошел внутрь, и она закрыла за собой дверь. его. Для них обоих пришло время начать исцеление.***
— Это не то, чего я хотел, — буркнул Бьякуя, направляясь к библиотеке на втором этаже. Он хотел взять дело о Геноциде Джека в свою комнату, чтобы ещё раз просмотреть его. Теперь, когда он лично встретился с серийным убийцей, он хотел сравнить, насколько точным был файл, и обновить его на всякий случай. С другой стороны, он должен был признать, что, хотя он и не был полностью недоволен исходом классного суда, он всё равно оставил неприятный осадок во рту. Его, честно говоря, не волновало, казнят ли Мондо за его преступления или нет. Пока его безопасность была гарантирована, это не имело для него большого значения. И хотя Макото в очередной раз удивил его своими дедуктивными способностями во время суда, наследник Тогами теперь знал, как классифицировать счастливчика с точки зрения угрозы для него. Это была маленькая, но жизненно важная победа сама по себе. Кёко по-прежнему оставалась полной загадкой, но, по крайней мере, он не считал её угрозой для себя, пока избегал контакта с ней. И хотя её интеллект, безусловно, достоин похвалы, тот факт, что она хранила всю личную информацию при себе, ставил его в невыгодное положение… и он ненавидел это. Таким образом, он решил провести следующие несколько дней, пытаясь получить как можно больше информации о ней, на случай, если она что-то замышляет против него. Затем была Джунко Эношима, которая с каждым днем становившаяся всё более и более загадочной. Её внезапное превращение в волевую женщину не было полностью исключено, просто казалось странным, что она превратилась из притворяющейся девушки-плебея в уличную крутую цыпочку. И хотя не было невероятным, что истинная личность модели полностью отличалась от той, которую она представляла на публике, это казалось почти отделением от её прежнего «я». В связи с этим Бьякуя решил, что лучше держать её на расстоянии вытянутой руки и наблюдать за ней издалека. Трое из них могут создать для него проблемы в будущем… если он когда-нибудь решит играть в игру так, как задумал Монокума. Однако, поскольку он планировал выиграть игру, оставаясь последним выжившим, а не полагаясь на убийство и обман, если у них действительно не было никакого стремления к побегу, всё, что ему нужно было сделать, это дождаться кого-то более амбициозного, чтобы поиметь дело с их для него самого. «Пока я никуда не тороплюсь, всё должно получиться…». Он резко остановился, прекратив в то же время говорить. С застывшим выражением лица он оглянулся через плечо. Он мог ясно видеть, что за ним следят, и было более чем очевидно, кто это был. Честно говоря, он этого и ожидал, поэтому и поднялся на второй этаж. Если это действительно был тот, о ком он думал, то у него было бы достаточно места для маневра и противодействия тому, что было брошено на него… в некотором смысле буквально. — Как долго ты собираешься преследовать меня? — громко сказал он, поворачиваясь и глядя на ближайшую колонну. — О, Вы узнали, что я здесь! Меньшего я и не ожидала от Господина!» — ответил очень специфический голос из-за колонны. Мгновение спустя Геноцид Джилл выпрыгнула из своего укрытия, трижды перевернувшись, прежде чем резко приземлиться и принять соблазнительную позу с парой Геноножниц в каждой руке. Хотя он не должен был удивляться тому, что Токо до сих пор не появилась, Бьякуя должен был признать, что не ожидал, что серийный убийца будет искать его. Он ожидал, что она вернется в свою комнату и спрячется, после того как на суде её заметили. Очевидно, он недооценил её упорство. Начав сожалеть, что не он вернулся прямо в свою комнату, Бьякуя посмотрел на неё свысока, готовый защищаться, и ответил: — Я чувствую твой мерзкий запах отсюда. Разве концепция ванны никогда не возникала в этой крошечной частичке серого вещества, которую ты называешь мозгом?» — О, я бы с удовольствием, но боюсь, мне нужно, чтобы кто-нибудь вымыл мне спинку. Хотите попробовать? — сказала она, соблазнительно щелкнув своим длинным языком в его сторону. Подавив рвотные позывы, наследник Тогами сумел сохранить самообладание, когда ответил: «Я скорее проткну себя твоими ножницами, чем подвергну себя таким пыткам». "Да неужели? Это можно устроить, если хочешь, — похотливо ответила Джилл, проводя языком по длине одних из своих ножниц. Мгновенно Бьякуя пожалел о своих словах и почувствовал, как пот стекает по его спине, прежде чем серийная убийца резко откинула голову назад и захихикала. «Кьяхахаха! О да, это дело! Мне нравится это выражение, особенно от Вас, Господин! Вы честно вспотели там на секунду, не так ли? Пока она продолжала кудахтать в его сторону, Бьякуя понял, что она просто играет с ним. Чувствуя себя так, будто чудом избежал пули, он ответил: «Не говори со мной так, как будто мы равны. И не могла бы ты прекратить это дело с «Господином», оно действует мне на нервы. «Ничего не поделаешь, Господин!» она открыто упрекнула его, танцуя и одновременно щелкая ножницами. «Это расплата за ту хуйню, которую Вы сделали во время судебного разбирательства!» Впервые с тех пор, как он начал говорить с ней, лицо Бьякуи исказилось в искреннем замешательстве. Используя здравый смысл, он решил, что на данный момент лучше промолчать, чем вызывать гнев женщины с исключительно большим количеством убийств. Однако когда она заметила его озадаченное выражение лица, серийная убийца склонила голову набок и быстро моргнула, глядя на него. «О, неужели Вы думаете, что я совсем забыла о том, как меня грубо заставили оказаться в центре внимания, чтобы ты выглядел невинным?» - она позировала, её язык жутко извивался, когда она говорила. «Возможно, я не совсем понимаю обстоятельства, почему вы это сделали, но, по крайней мере, я знаю, что я не слишком довольна этим». При упоминании о том, что он не знает, почему он показал её всем, Бьякуя почувствовал, как его охватывает другое замешательство. И на этот раз он не мог удержаться от вопроса: «Как ты можешь не понимать, почему я изменил место преступления? Это должно быть очевидно». Усмехнувшись, Геноцид Джилл ответила: «Ну, да! Я знаю, что это было сделано для того, чтобы это выглядело как моя работа, но… зачем Вам это? Я имею в виду, какой смысл пытаться сделать вид, что это была я? Что Вы получите с этого? Если только Вы не пытались заслужить моё вечное обожание тем, что продемонстрировали такую преданность моим методам? Она подмигнула ему, но он почти ничего не заметил, слишком занятый попытками осмыслить то, что только что узнал. Её слова вызвали у него не что иное, как недоумение… как будто она не понимала, в какой ситуации они оказались. « Но как же так? Если она и Токо — один и тот же человек… разве они не должны делиться знаниями друг с другом? ” — Эй, не поймите меня неправильно!" - Джилл продолжила, когда наследник Тогами начал собирать вещи воедино. «Я люблю человека, который так же безжалостен и жесток, как я. От этого мои трусики промокают, но если бы Вы хотели меня увидеть, вы могли бы просто… — Подожди, — прервал её тираду Бьякуя. — Ты… понимаешь положение, в котором… мы оказались? Теперь настала очередь Геноцида Джилл выглядеть озадаченной, почесывая голову ножницами. — Мы заперты в школе, и выхода нет. Что ещё нужно понимать?» Бьякуя ахнул от её ответа, главным образом потому, что в нем не было смысла… но в то же время он имел смысл. Она, очевидно, знала об их заключении, и, поскольку она не упомянула, что была удивлена этим, он пришел к выводу, что она также должна знать о системе группового суда. Но если это так… почему она спросила, почему он подставил её? Это правда, что он не собирался позволять ей влюбляться в Мондо, поскольку это привело бы к его собственной казни, но она не могла этого знать. Единственный логический вывод, к которому он мог прийти, был слишком пугающим, чтобы он мог его принять. Как бы ему ни не хотелось это признавать, несмотря на всю её вульгарность и грубое поведение, Геноцид Джилл была невероятно умной и одаренной. Она не смогла бы совершить столько убийств, если бы не была так талантлива. При этом вполне логично, что она просто пыталась понять, почему он хотел выделить её, хотя на самом деле он был невиновен. Насколько она знала, у него не было истинной причины подставлять её, если заставить всех голосовать за неё, это убьет их обоих. Если это был её ход мыслей, то её комментарий о желании знать, почему он пошел на такой риск собственной жизнью, был очень понятен. «Понятно, теперь всё это имеет смысл», — сказал он сам себе, на что Джилл искоса взглянула на него. На его лице появилась уверенная ухмылка, когда он продолжил: «Ты хочешь знать, почему я пытался повесить преступление на тебя, зная, что это может привести к моей смерти, если я допущу ошибку. Правильно? Уверенное выражение лица Бьякуи внезапно исказилось, когда вместо удивления он увидел Геноцида Джилл, злобно ухмыляющуюся ему и крутящую в руках ножницы. — Вообще-то я хотела знать… — она начала очень медленно приближаться к нему, вращая ножницы на пальцах всё быстрее и быстрее по мере приближения. «…почему Вы решили, что разоблачение серийного убийцы на глазах у всех не сделает вас мишенью?» Глаза Бьякуи расширились, и он необычно ахнул, когда почувствовал волны убийственных намерений, исходящих от неё… и нацеленных прямо на него. Это был фатальный просчет, который сделал его совершенно бессильным. С каждым шагом, который она делала к нему, в сознании наследника Тогами начинал формироваться новый уровень страха. Паника, не похожая ни на что, что он когда-либо испытывал прежде, начала оседать в его сознании. Всё его тело замерло, а разум застыл, удерживая его на месте из-за явного ужаса. И в этот момент привилегированный мальчик Бьякуя Тогами действительно почувствовал, что его жизнь действительно в опасности. От того, как Геноцида Джилл уставилась на него, как будто она пойдет за ним в ад и обратно только для того, чтобы добавить его к своим трофеям, у него по спине побежали мурашки, а к горлу подступала желчь. И впервые за всю свою жизнь… он по-настоящему сожалел о своих действиях по отношению к другому человеку. Внезапно она перестала крутить ножницы и крепко сжала их обеими руками, остановившись всего в двух шагах от того места, где стоял Бьякуя. Встретившись с ним взглядом, который он пытался удержать, даже несмотря на растущую панику, ухмылка Геноцид Джилл расширилась до почти маниакального уровня. Как только он сообразил, что она собирается наброситься, она направила на него оба ножниц и от души рассмеялась. «Хорошо, что Вы уже были моей целью с того самого момента, как я вас встретила! Цель моей любви ! Кьяахахахахаха! Эйахахахаха!» Бьякуя громко ахнул, когда она призналась ему в любви, совершенно не ожидая услышать от неё такое. На самом деле, это больше походило на тактику, чтобы заставить его ослабить бдительность. Однако, поскольку он всё ещё не мог заставить своё тело двигаться, он подозревал, что её слова могут быть искренними… как бы ужасна ни была эта мысль. — Ч-что ты говоришь?!" - он вдруг нашел в себе желание говорить, не в силах удержаться от крика. «Не извергай в мой адрес такие нелепые мысли! Ты всего лишь безжалостная убийца! Почему у меня есть основания думать, что ты не относишься ко всем своим жертвам одинаково?! Как только он сказал это, он мысленно выругался, понимая, как, учитывая её романтичную натуру, его слова могут быть неправильно поняты. И, к сожалению, судя по тому радостному выражению, которое излучала Геноцид Джилл , было уже слишком поздно перефразировать это. «О Господин! Услышав от Вас такие поэтические слова, я пускаю слюни… и верхним, и нижним ртом!» — воскликнула она, обвивая себя руками и облизывая губы своим очень длинным языком. Бьякуя заметно сжался, но она, казалось, не заметила этого, продолжая: — И если хотите знать, я обычно не разговариваю со своими жертвами. Я предпочитаю, чтобы они просто кричали…» Стиснув зубы, Бьякуя не был уверен, сколько ещё он сможет выдержать. — Если ты собираешься убить меня, то я бы предпочел, чтобы ты… "Вне обсуждений!! Я не могу позволить Вам умереть! Даже на миг!» — горячо настаивала она, перебивая его, продолжая дрожать от эйфории. — Я имею в виду, да, обычно я уже глубоко вонзил бы в Вас ножницы! Но с Вами всё иначе, Господин! До сих пор каждый раз, когда мне нравился парень… мне приходилось его убивать! Я точно не знаю, почему, но, как и тот парень, который чуть не погиб, взбираясь на Эверест, я просто знала, что должна это сделать! Причины не имели значения! Но Вы… Вы, Господин Бьякуя ! Вы первый симпатичный мальчик, в которого я влюбилась, но не хочу убить! Даже сейчас, после того как Вы попытались бросить меня на растерзание волкам, я не могу не чувствовать непреодолимого влечения к Вам и ко всему, что Вы есть! Как одинокий цветок вишни, парящий в чашке саке, я с нетерпением жду, когда Ваши губы поглотят меня!» Глаза Бьякуи расширились от абсолютного ужаса, когда он начал понимать своё положение. Он предполагал, что Токо, или, скорее, Геноцид Джилл, будет в ярости из-за его попытки подставить её и поэтому будет избегать его. И когда все были в состоянии повышенной готовности из-за её присутствия, он подумал, что наконец-то освободится от её непрекращающегося преследования. Он никогда не ожидал, что у неё будет такая садомазохистская личность, которая всё ещё будет тянуться к нему! Даже если она была правдива и не планировала на самом деле убивать его, то, что она будет постоянно следовать за ним повсюду, будет не менее сложной задачей… тем более, что теперь он был её главной целью в всех смыслах, о которых он когда-либо думал! Казалось, его план разоблачить её провалился, и теперь он застрял с ней… возможно, до самой смерти! И хуже всего было то, что это была его собственная вина! « Всё идет совсем не так, как я планировал… » — поймал себя на мысли он, отчаянно пытаясь придумать выход. Внезапно на него нашло вдохновение. — Ты уверена, что твоя вторая половина так же предана мне, как и ты? — резко спросил он, жестокая ухмылка расползлась по его губам. — Насколько я помню, она сказала мне, что ненавидит меня, как раз перед тем, как ты проснулась во время суда. Наконец обретя уверенность, Бьякуя был уверен, что это, по крайней мере, поможет сдержать чувства Геноцида Джилл. Однако, словно издеваясь над ним, Джилл снова начала кудахтать. «Эйахахаха! У Вас действительно не бывает раздвоения личности, правда ведь?» — упрекнула она, продолжая кудахтать. «Как бы мне не хотелось это признавать, мисс Угрюмость и я технически один и тот же человек. Мы разделяем одни и те же чувства и намерения. И я могу гарантировать Вам, что если я всё ещё безумно влюблена в Вас, то и она тоже! Мой дорогой , Бьякуя Тогами! Если раньше Бьякуя не был шокирован, то сейчас он был практически в ужасе! — Ты хочешь сказать, что даже после всего, что я сделал во время суда, Токо всё ещё… без ума от меня?! — спросил Бьякуя, всё ещё не до конца веря серийному убийце. Подняв бровь и наклонив голову, Джилл ответила: «Почему нет? Нам нравится это абсолютно холодное равнодушие к нам! Чем больше Вы нас ругаете, тем больше мы понимаем, что Вы не можете выкинуть нас из головы! И чем больше Вы думаете о нас, тем раньше или позже мы знаем, что Вы поймете и ответите на наши чувства… неважно, как долго наша страсть может оставаться безответной, прежде чем в Вашей темной и тоскливой душе расцветет семя любви. …” Бьякуя стиснул кулаки и зубы от безнадежно романтических слов, которые изрыгала Джилл, теперь зная, что Токо определенно чувствует то же самое. И с этим, казалось, что прославленный наследник Тогами… был взят под контроль. Однако это ещё не был мат. « Если они оба так преданы мне… тогда я, безусловно, мог бы использовать это в своих интересах. Однако с этого момента мне нужно быть предельно осторожным. Если я наотрез откажусь от их чувств… кто знает, что они могут… нет, я точно знаю, что со мной произойдет. ” Образы жертв Геноцида Джилл вспыхнули в его голове, и он едва смог заставить их уйти, не желая, чтобы его разум представлял себе этот исход дальше. Не говоря уже о том, что теперь, когда его жизнь, по-видимому, была вне опасности, начало наступать истощение. Он просто хотел получить файл и вернуться в свою комнату как можно скорее. Но для этого ему нужно было убедиться, что на него не нападут, как только он повернется спиной. — Если это всё, чего ты хочешь, мне нужно идти. Уже поздно, а я потратил достаточно времени, разговаривая с такой мерзостью, как ты, — нахально сказал он, возвращая часть своей властной натуры. К счастью, как он и надеялся, Геноцид Джилл ничуть не расстроилась из-за этого. Вместо этого её глаза засияли, и улыбка с широко открытым ртом цеплялась за её лицо, её язык свисал ниже её подбородка. "Ой! Господин снова говорит со мной свысока! Я так скучала! Будь ты проклята за то, что отнимаешь у него столько времени, мисс Угрюмость! — взволнованно кричала серийная убийца, разрезая воздух ножницами. — Но мне не нужно беспокоиться о ней прямо сейчас! Есть только Вы и я, Господин Бьякуя! Не сдерживайтесь, Господин! Кричите на меня, называйте меня никчёмным, плюйте мне в рот !» Поморщившись, Бьякуя усмехнулся и отвёл взгляд. «Думаю, я пойду. И, к твоему сведению, мне не нравится, когда за мной следят. Это действует мне на нервы, — попытался тонко намекнуть он. К сожалению, Джилл, похоже, восприняла сообщение в совершенно другом направлении. «Ну, тогда, к счастью для Вас, я не преследую Вас… я преследую Вас! Это не одно и тоже!» — настаивала она, отрезая воздух ножницами. — Почему-то я очень сомневаюсь, что… — раздраженно произнес Бьякуя, прежде чем храбро повернуться к ней спиной. На мгновение затаив дыхание, наследник Тогами вздохнул с облегчением, когда она не сразу ударила его ножом в спину, что, надеюсь, означало, что она была так предана ему, как она и настаивала. Уверенный, что его чрезвычайно влиятельное существование больше не находится под угрозой, он продолжал спрашивать: «Тогда, скажи мне на милость, в чем разница?» — Ну, — ответила она, напугав его тем, что почти материализовалась рядом с ним. «У меня совсем другие намерения по сравнению с преследованием красивого молодого человека. Пока это безобидное преследование , тот, за кем я гонюсь, будет в безопасности ещё на одну ночь… потому что я просто хочу смотреть на его красоту! Но если я слежу за кем-то, у меня гораздо более интересные намерения… например, снять всевозможное напряжение , если Вы понимаете, о чем я! Кья-ха-ха-ха!» Поняв суть того, что она сказала, Бьякуя продолжил идти к библиотеке и сказал: — Значит, ты хочешь сказать, что пока ты преследуешь меня, мне нечего бояться? «ТОЧНО!» — воскликнула она, преследуя его с чересчур приятной улыбкой на губах и с высунутым из зубов языком. — Итак, если Вы не возражаете! Я вернусь к делу! Продолжайте, Господин!» Не говоря больше ни слова, Геноцид Джилл развернулась и бросилась назад за колонну, за которой она изначально пряталась, высунув голову и уставившись на него, щелкая ножницами. Бьякуя никогда не думал, что испытает облегчение от того, что кто-то преследовал его всю жизнь. Однако это не означало, что он мог доверять всему, что она ему рассказала. По крайней мере, казалось, что, несмотря на его очевидную неприязнь к ней, она всё ещё была без ума от него, что он мог бы использовать в своих интересах… если бы он прожил достаточно долго, чтобы использовать это. Тем не менее, если бы он каким-то образом смог приручить её… его выживание в этой игре было бы обеспечено! Единственная проблема заключалась в том, что он совершенно не представлял, как понять такую сумасшедшую женщину… тем более, что она облизывала ножницы, глядя на него! « Я могу только надеяться, что мне удастся пережить этот… уговор», — мрачно подумал он, когда ему пришлось выдержать её «милый» взгляд, когда он направился в библиотеку. Ни один из них не заметил, как камера наблюдения в коридоре пристально смотрела на них на протяжении всего разговора.***
«Блин, я устала…» Мукуро застонала, когда закрыла дверь в свою комнату и заперла её, прислонившись к ней головой и закрыв глаза на вдохе. Её небольшая ссора с Селестой утомила её даже больше, чем следовало бы, потому что было достаточно поздно. Отойдя от двери, она взглянула на часы и глубоко вздохнула. Уже больше полуночи, и она была не в настроении ни для чего, кроме сна. «Ну, мы каким-то образом выжили…» — пробормотала Мукуро, стягивая розовый парик со своей головы и надевая его на стойку. — А пока Мондо охраняет Чихиро… Я должна отдохнуть, по крайней мере, сегодня вечером… Её черные волосы были спутаны от пота, и она потерла голову, пытаясь пригладить их, но быстро сдалась, так как усталость настигла её. Плюхнувшись на кровать, она довольствовалась бы тем, что тут же уснула… если бы ей на ухо не прошептал бы какой-то механический голос. «…А здесь мы наблюдаем маскировщика-двойника в её естественной среде обитания». Мгновенно глаза солдата распахнулись, и она вскочила с кровати, развернулась и вытащила нож из-под рубашки. Она заняла оборонительную позицию, когда её взгляд остановился на Монокуме, который смотрел на неё через бинокль. «…Черт! Меня заметили!» - сказал Монокума с австралийским акцентом. Раздраженная не только судом, но и отсутствием сна, Мукуро стиснула зубы и закричала: «Убирайся! Я уже устала от тебя на сегодня! Она не была настолько глупа, чтобы ослабить бдительность, учитывая, что её противником была её очень хитрая сестра. Мукуро знала, что если Монокума навещает её в этот час, когда Джунко обычно сама спит, то это должно быть жизненно важно. Себе или сестре, она пока не могла сказать. Так что, продолжая угрожающе смотреть на обезумевшего медведя, она начала мысленно готовиться к худшему. К её удивлению, Монокума довольно быстро отбросил бинокль и вместо этого опустил голову, словно надувшись. «Ой… это нехорошо. Я просто дурачился! Я подумал, что мы могли бы оставить прошлое в прошлом и просто простить друг друга. В смысле, я уже простил тебя за такую дешевую выходку во время суда! Невольно Мукуро вздрогнула, когда вспомнила, как рисковала. Предполагать, что кукловод был учеником, как и они, было огромной авантюрой. Однако она знала, что если она собирается помочь своим одноклассникам выжить, ей нужно будет передать как можно больше информации настолько незаметно, насколько она сможет. И очевидно, поскольку она не была наказана, казалось, что Джунко не считала её маленькое «предположение» нарушением раскрытия её личности. Однако Мукуро была готова к худшему, когда рассказала одноклассникам об этом откровении. И хотя она не ожидала, что это произойдет той же ночью, казалось, что её маленькая «беседа» с сестрой произошла раньше, чем ей хотелось бы. "Это так? Как мило с твоей стороны… — фальшиво похвалила солдат, поправляя хватку на ноже. "Я тоже так думаю! И чтобы показать, что я не обиделся! Открою тебе маленький секрет!» Монокума обрадовался, размахивая руками в воздухе. Всё ещё настороже, Мукуро знала, что это каким-то образом будет связано с судом. В конце концов, её сестра предупредила её ещё до начала суда, что что-то будет по-другому. Однако суд показался ей довольно нормальным, хотя он был для неё первым. Что же тогда могло быть настолько важным, что её сестра отказывала себе в прекрасном сне? Ей не пришлось долго ждать, прежде чем Монокума положил руки себе на бедра и сказал: «Должен сказать, я горжусь всеми своими учениками. Тобой в частности. Ты выяснила, кто напал на Чихиро, несмотря на то, что это было нормой для этого процесса. И благодаря этому Мондо не остался совсем один!» Мукуро поднял бровь на эту последнюю часть. «Оказался совсем один? Что, черт возьми, это должно означать? У Монокумы вырвался глубокий вздох, когда медведь ударил морду лапой. — Ты действительно ещё не поняла! Это четко прописано в правилах… в частности, в правиле номер шесть. Выучив правила задолго до того, как они были представлены всем остальным, Мукуро начал мысленно их повторять. « Правило 6… Правило 6… Если я правильно помню, это в нём говорится о том, что только «запятнанный» может выпуститься! ” Мукуро резко вздохнула, когда её разум начал собирать всё воедино, на что Монокума угрожающе ухмыльнулся. Оборонительная позиция солдата немного ослабла, когда она осознала истинную глубину новых правил, которые ввела её сестра. «Правило 6… только «запятнанный» может выпуститься», — практически процитировала она, произнося его вслух, чтобы понять всю серьезность ситуации. «Чтобы стать запятнанным… нужно убить одноклассника. Но поскольку Мондо на самом деле не убивал Чихиро… тогда, даже если бы он смог обмануть нас, и мы все были бы казнены… некого было бы убивать, чтобы он стал очерненным! И он бы…! — …Застрял бы здесь навсегда? Ага!" - Монокума закончил за неё, оттолкнувшись от её кровати и перевалился вокруг неё, направляясь к двери. «Итак, вам всем очень повезло, что мистер Бездонные Карманы признался, что не был нападавшим. Это и признание Мондо произошли раньше , чем я ожидал! Как бы ей не хотелось это признавать, Мукуро знала, что медведь был прав. Если бы они не узнали, что нападавшим был Мондо, то байкера ждала бы участь куда хуже смерти. Если бы их всех… казнили, то Мондо не позволили бы уйти, потому что он не был запятнанным. Вместо этого он был бы вынужден остаться в школе, в полном одиночестве, вина за собственные действия мучила бы его до конца его дней… или до тех пор, пока Джунко не подкралась к нему сзади и не ударила его ножом в спину… «О Боже… теперь я поняла». Это был план Джунко с самого начала… она хотела, чтобы в конце остался стоять только один ученик. Чтобы, когда они меньше всего этого ожидали, она смогла убить их, став при этом запятнанной и одержала бы победу в этой запутанной игре! Вот почему она в первую очередь добавила правила «травли» и «суд травли»! Чтобы дать ей шанс выиграть игру, следуя её собственным правилам! Это изменило всё, что Мукуро знала об игре и о том, как действовать. С этими новыми дополнениями будет намного сложнее сохранить жизнь всем её одноклассникам! Особенно когда некоторые из них были такими жестокими и безжалостными, как показал себя Бьякуя! И если события будут продолжать развиваться в таком темпе, солдат задавалась вопросом, как долго она сможет сдерживать появление настоящего трупа. На фоне её откровения Монокума уже готовился уйти, успешно привив Мукуро новую форму отчаяния. — О, и просто чтобы было ясно, что эта информация предназначена только для твоих ушей, — усмехнулся Монокума, когда он подошел к двери и потянулся, чтобы схватиться за ручку. — Если ты проговоришься и упомянешь об этом , я сочту это нарушением нашего соглашения и прикажу казнить тебя на месте! Так что будь паинькой и научись держать свой рот на замке!» И снова Мукуро не смогла сдержать одышку, когда медведь выдвинул свои требования. "Подожди! Ты не можешь!.. Она попыталась возразить, но было слишком поздно, Монокума захлопнул дверь, оставив её наедине с отчаянием, которое на неё наслала эта новая информация. Немного потрясенная этой новостью, она откинулась на спинку кровати и села, недоверчиво уставившись в пол. «Я не могу предупредить их. Я даже намекнуть не могу! Я должна была держать рот на замке во время этого гребаного суда! Если бы я молчала, то…» Её слова оборвались, когда она подумала обо всем, что сделала. В частности, она вспомнила полные надежды взгляды одноклассников после её разоблачения во время суда... особенно яркую улыбку Макото. Найдя в этом воспоминании свою решимость, она ударила себя по лицу обеими руками и сказала: «Нет… я сделала то, что должна была. И если это моё наказание за это, мне просто нужно найти другой способ помочь всем». Вопрос был только в том, что ей теперь делать? О том, чтобы стоять на страже в кабинете медсестры, не могло быть и речи, после того как Монокума запретил входить внутрь всем, кроме Мондо и Чихиро. Конечно, это также означало, что если кому-то ещё удастся проникнуть внутрь и убить Чихиро под присмотром Мондо, и они не поймают его, может быть проведен ещё один классный суд по «травли». Мало того, Мондо казнят за то, что он не защитил Чихиро, что сильно подорвет мораль. Это будет первая официальная казнь, и Мукуро знала, что, как только чья-то кровь действительно прольется в этом месте, уже не будет возможности остановить последовавшую бойню. Покачав головой, Мукуро успокоила себя: « Нет! Я не позволю этому случиться! Джунко никогда не говорила, что мы не можем дежурить вне кабинета медсестры! ” Встав, подойдя к своему шкафу и распахнув дверь, она просеяла слои дизайнерской одежды, пока не нашла старый наряд времен Фенрира. С тяжелым вздохом она вытащила его и приготовилась к предстоящей задаче. "…Блядь. Кажется, я не высплюсь сегодня ночью!»***
Хиро чувствовал себя более чем уверенно, раскладывая карты таро на своем столе. "Хорошо! Время для другого предсказания!» Несмотря на поздний час, Абсолютный Ясновидящий счёл необходимым попытаться заглянуть в будущее. Если ему повезло, и его тридцать процентов точности совпали с этим предсказанием, то стоило бы не ложиться спать ещё несколько минут… если только он не получил дурного предзнаменования от этого чтения, тогда ему действительно следовало сразу же отправиться к кровать! В любом случае Хиро решил попытать счастья и сделать всё возможное, чтобы получить положительный прогноз на будущее. Потеряв на днях свой хрустальный шар, он решил, что подойдет альтернативная форма гадания. Он не был уверен, какую формацию использовать; звезда или пятиугольник были хорошим выбором, но он хотел более индивидуального прочтения, поэтому решил использовать построение, которое придумал сам. Будучи Абсолютным Ясновидящим, он нашел способы обойти упрямые традиции «среднестатистического» гадания. Одним из них было создание собственного стиля гадания, например, раскладывания карт Таро в форме листа… на удачу? Поместив каждую карту в соответствующее место, он начал систематически переворачивать их, нахальная улыбка на его лице становилась всё шире с каждым поворотом карты. Наконец, перевернув последнюю карту, он издал торжествующий возглас и высоко поднял руки. "Я знал это! Я был прав всё это время! — заверил он себя перед тем, как ещё раз проверить карты, чтобы убедиться в своем предсказании. «Согласно этому, судьбоносное событие может произойти завтра! А вместе с ним станет ясно, что нам следует делать, пока мы здесь в ловушке. Это значит… завтра мы наконец найдем выход из этого сумасшедшего места! Я как минимум на 30% уверен в этом!» Хиро облегченно рассмеялся и начал собирать свою колоду Таро. Как раз когда он собирался взять последнюю карту, Башню в перевернутом положении, символ избегания катастрофы, он взглянул на часы, и его глаза расширились. Было уже больше часа ночи, и ему отчаянно нужно было выспаться. «Ну, это должно сделать это для меня! В конце концов, моя красота должна отдохнуть! Нужно быть готовым ко всей той удаче, которая постигнет нас завтра!» — сказал он, решив позже убрать свои карты таро. Он вытянул руки высоко над головой и громко зевнул, прежде чем встать из-за стола. При этом Хиро стукнулся о стол, потянулся и выключил свет, прежде чем, спотыкаясь, добраться до своей кровати. В кромешной тьме комнаты он не мог разглядеть, как последняя карта таро соскользнула с края стола и полетела на пол. При ударе он чудесным образом приземлился лицом вверх. Опять же, это была Башня. Только на этот раз карта была вертикальной; предвещая грядущую катастрофу. … … … Глава 2: КОНЕЦ Ещё двое студентов потеряли волю к убийству: - Мондо Овада- -Чихиро Фуджисаки- 10 студентов «остались»