***
есты, чтобы не подойти и не ударить этого никчемного неудачника прямо в глаз своим аксессуаром в виде когтя на пальце. И она бы не остановилась на достигнутом! Ей пришлось бы сломать Макото обе ноги в наказание даже за то, что он предложил такую чушь. Конечно, это раскроет её тайну, но это доставит ей огромное удовлетворение! И поскольку она не убила их, а просто ужасно покалечила бы, не было бы причин для настоящего классового суда, просто ещё один судебный процесс над подражателями «запугивания». Тем не менее, с уровнем враждебности, которую она в последнее время проявляла ко всем, она отказалась от этого, учитывая, что они могут решить казнить её по новым правилам… но, черт возьми, она действительно хотела прирезать эту суку прямо сейчас! Однако это была авантюра, с которой она не была готова иметь дело прямо сейчас. На данный момент она знала, что лучше всего будет продолжать вести себя как обычно и просто позволить всему пройти мимо. Таким образом, когда они меньше всего этого ожидают… она нанесет удар! И прямо сейчас целью её гнева был тот, кто раскрыл её тайну на глазах у всех. Подняв взгляд, она внимательно посмотрела в сторону Таки, пока он излагал последний секрет, её секрет, тем самым заканчивая запутанную сцену.***
«И с этим, все наши секреты открыты!» - Така торжествующе закричал на всех, его волосы всё ещё сияли белизной, а глаза страстно горели. Неверно приняв их резкие взгляды за оценивающие, он ухмыльнулся и продолжил: «Не нужно меня благодарить! Теперь, когда между нами нет секретов, мы сможем... — Боюсь, ты ошибаешься, — прервал его ровный и властный голос Бьякуи, к большому неудовольствию Таки. Однако дежурный позволил ему закончить, как и подобает джентльмену. — Я вел счет, пока ты их читали, и, если я не ошибаюсь, секретов было всего четырнадцать, а нас — пятнадцать. — Э-это невозможно! — возразил Така, снова нырнув в коробку и убедившись, что прочитал их все. Не найдя ничего лишнего, он взял стопку открытых секретов и пролистал их, считая при этом. «…двенадцать… тринадцать… четырнадцать…! Боже, храни нравственную дисциплину! Бьякуя Тогами прав! Одного не хватает!» Волна осознания прокатилась по кафетерию, когда все мысленно пересчитали, сколько секретов было раскрыто. В то же время глаза Така расширились, и он почувствовал, как подгибаются колени, чувствуя, как неудача подкрадывается к нему так скоро после его вознесения. — Вам всем это не кажется странным? — продолжил Бьякуя, многозначительно оглядывая комнату. «Нам обещали все секреты, и всё же один был упущен. Может быть, потому, что это твой секрет, председатель Ишимару? Когда это обвинение было брошено в него таким ехидным тоном, Така почувствовал, как возрождаются его вновь обретенные силы гнева, а его аура неожиданно просветлела, когда он возразил: «Да как ты смеешь! Предлагать, чтобы я, председатель Дисциплинарного комитета Ишимару, соизволил не раскрыть свой секрет! Я могу точно сказать вам, что мой секрет уже был раскрыт вместе с остальными! Раздался угрожающий смешок, прервавший его и заставивший всех обернуться. Они не удивились, когда обнаружили Селесту, прикрывающую рот одной рукой, сдерживая смех. — И как мы можем в это поверить? — настаивала она, её глаза казались более опасными, чем обычно. — У тебя есть какие-нибудь доказательства того, что ты на самом деле не скрываешь от нас свою тайну? Ошарашенный её враждебным отношением, Така протестующе закричал: «Не говори глупостей! Я бы никогда не совершил такой грязный поступок! Я точно так же обнажил свою тайну, как и остальные из вас! Это всё просто какая-то ошибка! Клянусь!" На это Селеста снова усмехнулась, на этот раз ещё более зловеще, чем раньше. «Если ты не можешь доказать свою невиновность, то то, что ты сделал, можно квалифицировать как форму «запугивания», да? Может быть, нам следует позвать Монокуму, чтобы узнать, что он думает обо всем этом?» — Действительно, я считаю, что мы должны сделать это, — согласился Бьякуя, прежде чем повернуться и посмотреть на ближайшую камеру. «Я уверен, что ты, должно быть, слышал это. Покажи себя, прежде чем я начну терять терпение. При упоминании о медвежьем призыве все напряглись и приготовились к худшему. В конце концов, вдохновитель не мог не вмешаться, особенно после того, как его позвали лично.***
«Ооооо! Это становится интересно! Я не хочу вставать, но я должна!! Высоко на четвертом этаже, спрятавшись в комнате управления камерами, настоящая Джунко наблюдала за сценой через монитор. До сих пор это было захватывающе, особенно наблюдать за явным внутренним волнением Селесты, когда читали её настоящее имя. И теперь дополнительное удовольствие от того, что Така потерял один из секретов, ещё больше оживляло ситуацию! Она действительно хотела продолжать смотреть, но природа звала, и она не могла больше сдерживаться. — Им просто придется подождать, пока я не вернусь! Это ещё больше поднимет напряжение!» - Джунко радостно взвизгнула, пытаясь встать. К сожалению, её внимание мгновенно переключилось, когда она встала, чтобы пописать, и наступила на что-то. Подняв бровь, она посмотрела вниз, наклонилась, подняла с пола одинокий лист бумаги и бесцеремонно развернула его. Пока она читала это, её потребность в мочеиспускании исчезла. Глаза Джунко расширились, когда она уставилась на листок бумаги в своей руке, последний секрет, который она забыла положить в коробку рядом с другими, прежде чем отдать его Таке. Это была честная ошибка, просто случайность упустить его. Ведь не по её вине он оказался на полу, а не в коробке. Кроме того, если бы мистер Бездонные Карманы не указал на это, они, вероятно, не были бы умнее заметив это. Но это не было действительно насущной проблемой. «Ну… это будет неловко… или нет?» — сказала она с ухмылкой, передавая письмо ожидающему Монокуме. «Срочная доставка — приду прямо… после того, как я пописаю!» Её мочевой пузырь дернулся, когда она бросилась к ближайшему туалету, уверенная, что студенты смогут подождать.***
К всеобщему удивлению, Монокума прибыл не сразу. В самом деле, почти целая минута, казалось, прошла в полной тишине. Потом две минуты… потом пять минут… десять минут… потом четверть часа прошли, а Монокумы все не было. Тем временем все ученики просто стояли и ждали, когда Вдохновитель покажет себя. Это было невероятно сюрреалистично. — Вы думаете, он действительно придет? — глупо спросил Хиро, первым заговоривший с тех пор, как позвали медведя. — Не то чтобы я жалуюсь… — Это, черт возьми, прозвучало для меня как жалоба! — резко раздались высокие голоса Монокумы сзади всех. Обернувшись, они увидели сумасшедшего медведя, вковыляющего из коридора в столовую. — Как раз вовремя… хотя и значительно позже, — сказал Бьякуя, злобная ухмылка расползлась по его губам. «Мы считаем, что у нас есть дело…». Внезапно у наследника Тогами перехватило дыхание, когда он увидел что-то знакомое, крепко сжатое в одной из лап Монокумы. Все остальные, однако, были настолько ошеломлены, когда Бьякуя потерял дар речи, что они ещё не заметили этого. Воспользовавшись этим, медведь тяжело вздохнул, прежде чем обратиться к ним. «Боже! Вы, ребята, вы сведете меня в могилу!» - Медведь изобразил, что вытирает несуществующий пот со лба, прежде чем продолжить. «Я просто говорил про прогулку, мне нужно как-то сохранить свою медвежью фигуру, и случайно наткнулся на это прямо возле столовой». Подняв лапу, все ученики с облегчением и ужасом увидели ещё один листок бумаги, точно такой же, в котором были их секреты, в лапах медведя. "В нём, что-?" Селеста попыталась спросить, но была прервана. «Последний секрет!» — ответил Монокума, не обращая внимания на угрожающий взгляд игрока, который прервал её. — Я могу только предположить, что господин председатель Ишимару уронил его по дороге сюда сегодня утром. Вам, ребята, повезло, что я делал свои обычные обходы!» Как обычно, медведь кудахтал, неуважительно размахивая последним секретом над головой, заставляя всех свирепо смотреть на обезумевшего робота. — Да, да, вы весьма щедры. А теперь можно мне это? Мне нужно закончить свою задачу, чтобы мы могли перейти к другим планам!» — сказал Така, настойчиво протягивая руку. Монокума фыркнул и прошептал: «Настойчивость — это то, из-за чего убивают председателей…» Однако медведь не стал медлить, подошел и представил последний секрет Таке, который решил, что лучше просто покончить с этим, и развернул бумагу. Не долго думая, он прочитал содержание вслух: «Один из нас… продал орегано несовершеннолетнему?» Большинству студентов потребовалось некоторое время, чтобы понять, что именно означает этот секрет. Те, кто понял это сразу, а именно Кёко, Бьякуя, Селеста и, что удивительно, Саяка, все обратили свои взоры на всё более нервного Хиро. В то время большинство других учеников следили за взглядами своих одноклассников, пока почти весь класс не уставился прямо на обезумевшего Абсолютного Ясновидящего. Неудивительно, что Хиро мгновенно сломался под тяжестью их взглядов. «Откуда мне было знать, что он несовершеннолетний?! Или якудза, если уж на то пошло?! — выпалил ясновидящий, вскинув руки, прежде чем схватиться за голову и потереть себе череп. «Он сказал, что он старше, чем выглядит! У него было честное лицо! Откуда я мог знать?! Все громко вздохнули, когда прояснилась четкая картина инцидента. Большинство студентов разочарованно покачали головами, в то время как другие были ошеломлены тем фактом, что он с такой готовностью признал это. Однако, ко всеобщему шоку, Така вдруг от души расхохотался. Как один, класс повернулся, чтобы посмотреть на него, совершенно озадаченный его реакцией на эту шокирующую тайну. Пока Кёко собиралась заговорить, заговорил дежурный. «Ахахахаха! Глупый Хиро, — сказал он с понимающей улыбкой. «Дети не умеют готовить сами! Так что им не нужен орегано или любые другие специи, если уж на то пошло! Поняв, что дежурный не понимает всех последствий его преступления, Хиро нервно рассмеялся вместе с ним и ответил: «Аааа… хаха… да! Дети не умеют готовить… ха-ха… ха…» Поскольку Така продолжал смеяться над тем, что он считал абсурдным секретом, остальные в классе впали в полное недоверие. К этому моменту даже те, кто не имеет отношения к такого рода ситуациям, такие как Макото и Хина, полностью понимают, что Хиро имел дело с наркотиками. Однако для Таки совершенно неправильно понять это было на самом деле скрытым благословением, поскольку в ближайшее время он не выйдет на тропу войны из-за этого вопроса. К сожалению, это не означало, что другие не захотят просветить Таку. Как ни странно, основные кандидаты на это, Бьякуя и Селеста, предпочли хранить молчание. Однако, просто глядя на них, по их ухмылкам было очевидно, что они намеревались использовать эту информацию в качестве рычага, если она им когда-нибудь понадобится. Не говоря уже о том, что они, вероятно, не хотели иметь дело с буйным, супер-высокомерным Такой прямо сейчас. Единственным страхом теперь был Монокума, который стоял рядом с Такой, когда тот закончил. Опять же, как ни странно, медведь стремился поправить его не больше, чем кто-либо другой… что пугало больше всего на свете. «Хорошо, теперь, когда мы раскрыли все секреты! Я предлагаю проверить пределы нашей новообретенной веры друг в друга, выполнив упражнение по построению доверия!» - Така крикнул всем, белое сияние вокруг его тела и горящие глаза всё ещё ярко сияли. Раздался коллективный стон, но он тут же проигнорировал его, скорее всего, предвидя их реакцию. «Знаю, знаю, это может быть трудно, но мы вместе преодолеем эту тревогу за наших одноклассников! Теперь единственный вопрос в том, какое упражнение по укреплению доверия мы будем делать?» "Ой! Ой! Я знаю идеальное упражнение по построению доверия!» — взволнованно провозгласил Монокума, вскакивая и размахивая лапами. Со скептическим взглядом Така спросил: «И что это может быть?» Без каких-либо других предлогов Монокума вскочил на стол и принял динамичную позу, указывая вверх одним пальцем. «Поскольку вы все пережили ещё одно классное испытание, хотя оно было значительно другим, я любезно позволю вам всем подняться на третий этаж!»***
Глаза Мукуро расширились, как и у всех остальных, когда они узнали о «щедром» подарке Монокумы. Мгновенно солдат начала искать в её памяти всё, что было на третьем этаже. «Комната отдыха, художественная комната и её подсобка, лаборатория физики и кладовая прямо за ней. Художественная комната использовалась как классная комната, и на этом этаже есть две настоящих классных комнаты, справа после подъема по лестнице, если я правильно помню. ” Внутренне она скривилась, когда поняла, что третий этаж был одним из самых больших во всей школе и имел различные инструменты, о которых нужно было беспокоиться. Столярные принадлежности и другие предметы искусства могли легко превратиться в орудия убийства в чужих руках. То же самое было и в истории; серпы и молоты, которые были выкованы для сбора урожая и помощи в сборе урожая, в военное время превратились в смертоносное оружие. В сознании Мукуро эта школа быстро стала больше похожа на поле битвы, чем на место обучения. «Мы должны… идти вверх!» - Необъяснимым образом из-за спины медведь вытащил пару остроконечных красных солнцезащитных очков, надел их, всё ещё указывая вверх, и крикнул: «Всё для вас, ученики, которые пронзят небеса!» "Авторские права!! Это авторское право!» - Хифуми тут же закричал, обвиняюще указывая на медведя. «Даже если вы немного изменили фразу, это явно плагиат…». «И я полагаю , ты был бы экспертом по копированию манги… не так ли, Мистер Абсолютный Создатель Фанфиков?» - Монокума усмехнулся, мгновенно заставив Хифуми замолчать. Солдат наблюдал, как создатель фанфиков сглотнул ком в горле, но в остальном не двигался ни на мгновение, очевидно взвешивая свои варианты. Однако ему не потребовалось много времени, чтобы принять решение, так как через несколько мгновений он снова сел и сказал: «…пожалуйста, продолжайте». С угрожающей ухмылкой Монокума глубоко вздохнул… и начал петь: — Целый нооооооооовый миииииииир! Новое фантастическое место для убийства! Неважно, что вы используете! Есть что использовать! До тех пор, пока один из вас не окажется мееееееееертвым! Когда медведь пел совершенно фальшиво, все ученики съёжились, желая, чтобы они могли разуслышать песню, которую они слушали. Мукуро заметила, что Хифуми, в частности, пришлось согнуться на стуле, вероятно, чтобы не закричать снова об авторских правах. Опять же, дело было даже не в этом, а в том, что, по мнению Мукуро, нужно было подчеркнуть. — Ты даже больше не намекаешь на это… — усмехнулась солдат, сердито хмурясь глядя на Монокуму. Не долго думая, медведь ответил: «К черту хитрость! Она ни к чему не привела! Убейте друг друга!» Несмотря на то, что все в комнате были более или менее привыкли к выходкам Монокумы, тот факт, что медведь откровенно говорил им, чего он хочет, был довольно ужасающим. Мукуро могла понять, почему он так себя ведет… Должно быть, Дзюнко стало скучно, а это никому не на пользу. Солдат знала, что её сестра могла изменить своё мнение в мгновение ока, главным образом потому, что это было повседневным явлением. Однако из-за отсутствия трупов, которые произвела бы эта игра, было очевидно, что Джунко не получила отдачи от «инвестиций», которые она вложила в создание этой игры. И хотя казалось, что Джунко всё ещё активно следует своим собственным правилам, по большей части, учитывая, что она добавила новые правила для последнего испытания, Мукуро задавалась вопросом, как долго она будет придерживаться этих правил. Потому что, когда Джунко полностью теряла терпение… она делала что-то радикальное. И это было то, о чем солдат даже не хотела думать прямо сейчас. Вместо этого она решила сосредоточиться на своем собственном совете и просто делать то, что она может сейчас. Это было всё , что они могли сделать в данный момент… особенно учитывая то, как вел себя Така.***
"Очень хорошо! Итак, как предложил Монокума, теперь мы пойдем и исследуем только что открытый этаж!" - Така выкрикнул всем свои приказы, прежде чем обойти стол и направиться к двери. «Все, встаньте в прямую! Теперь в одну шеренгу!» — Подожди секунду, — спросила Саяка дежурного, когда он проходил мимо неё и Леона. Удивительно, но Така резко остановился и обратил на неё устрашающий взгляд с сомнительным выражением лица. Без намека на опасение поп-кумир указала на её еду и спросила: «Можем ли мы хотя бы сначала поесть? По крайней мере, я знаю, что Леон ещё ничего не ел. С сочувствующей улыбкой Саяка повернулась к Леону, который теперь уныло смотрел на испорченный бутерброд, выскользнувший из его руки, когда Така ворвался. Она осторожно положила здоровую руку ему на плечо, мягко похлопав его с утешительной улыбкой; как бы говоря «ты можешь сделать ещё один». Звезда бейсбола оглянулся и посмотрел на неё и не мог не улыбнуться в ответ взглядом, который говорил: «Но тот никогда не будет прежним…». Уверенная, что она донесла свою точку зрения, поп-звезда снова перевела взгляд на Таку и продолжила: «И я уверена, что остальные из нас с удовольствием закончат блюда…». «Тогда, возможно, вы все должны были подумать об этом перед тайной встречей этим утром!» Никто не был готов к внезапному вспышке ярости, которую испустил Така, крича прямо в лицо Саяке, брызгая слюной на её щеки. Вздрогнув, поп-кумир отскочил назад, потеряв равновесие и чуть не упав, если бы не тот факт, что Леон бросился в вперед и поймал её. Они оба вздохнули с облегчением, когда звезда бейсбола медленно опустил её на стул, и они обменялись короткой благодарной улыбкой. Однако она почти мгновенно исчезла, когда председатель Дисциплинарного комитета Ишимару продолжил свою тираду. — Если бы все вы просто пождали меня, а тем более Бьякую и Токо, то мы могли бы провести приятную утреннюю встречу, сытно поесть, а затем вместе мирно исследовать новый этаж! Вместо этого вы все решили действовать за моей спиной и заставили меня занять прежнюю должность председателя Дисциплинарного комитета только для того, чтобы поддерживать порядок в этом месте!.. — Никто тебя ни к чему не принуждал, придурок! — немедленно возразила Джунко, наклоняясь к нему, уперев руки в бока. — Во всяком случае, ты создаешь проблемы для остальных! Было достаточно трудно иметь дело с этой запутанной игрой на убийство! Вдобавок ко всему, нам не нужно, чтобы кто-то навязывал нам все эти нацистские правила!» — Хоть я и ненавижу ассоциировать себя с такой вульгарной женщиной, я, к сожалению, должен согласиться с Джунко, — самодовольный голос Бьякуи раздался позади всех, а модница бросила на него угрожающий взгляд за его комментарий. Однако он, как обычно, проигнорировал её токсичный взгляд и продолжил обращаться к Таке. — Ты не можешь ожидать, что мы будем следовать твоим нелепым представлениям о порядке. В конце концов, ты здесь не более чем простой студент, как и все мы. Возможно, твоя семья имела большое влияние в прошлом, но сейчас твоё имя значит меньше, чем ничего». Когда Бьякуя закончил, лицо Таки дернулось, и на губах богатого наследника появилась самодовольная ухмылка. В то же время почти все их одноклассники выразили недоумение. Даже Джунко, казалось, была совершенно сбита с толку этим комментарием, погрузившись в молчаливые размышления. Единственная среди них, которая, казалось, знала о том, о чем говорил Бьякуя, была Кёко, которая прищурилась, ожидая подтекста. — Извини, но я не понимаю твоего намека, — нахально спросила Селеста с почти садистским блеском в глазах. «Что именно значит, что его имя имело большое влияние?» Хотя её вопрос казался достаточно невинным, для всех было очевидно, что он источает яд, более чем вероятно из-за раскрытия секретов её и всех остальных. Селеста, похоже, действительно не знала, о чем говорил наследник Тогами, но она могла видеть, что это встревожило Таку, и она умышленно тыкала в открытую рану, которая была видна. К сожалению, в то время как остальная часть класса чувствовала отвращение к ней и действиям Бьякуи, никто из них не мог отрицать, что Така навлек это на себя. С жестокой ухмылкой Бьякуя повернулся ко всем, громко прочищая горло для выразительности. «Наш уважаемый председатель комитета — внук бывшего премьер-министра Тораносукэ Ишимару». - Он сделал паузу на мгновение, позволяя этой информации усвоиться. Однако, когда он заметил растерянные взгляды одноклассников, таких как Хиро и Хифуми, он решил, что ему нужно уточнить для простодушных людей. «Для тех, кто не знаком с политической историей нашей страны, упомяну, что Тораносукэ Ишимару был отстранен от занимаемой должности из-за скандала, связанного с хищением крупной суммы средств». Чувство понимания нахлынуло на всех, и один за другим они повернулись, чтобы взглянуть на Таку. Взгляд дежурного был опущен, его горящие красные глаза были закрыты, когда он тихо слушал всё, что хотел сказать Бьякуя. — О, теперь я понимаю. Насколько я помню, семья Ишимару продолжает бороться со значительными долгами, оставшимися после того скандала. Какой ужас… — злобно прокомментировала Селеста, добавляя своё оскорбление. — Это больше похоже на жалость, — добавил Бьякуя, и его ехидная ухмылка сменилась искренним отвращением. — Очевидно, ты унаследовал от своего деда склонность выставлять себя дураком. В нынешнем виде ты не имеешь абсолютно никакого права занимать более высокое положение, чем остальные из нас. На самом деле, ты явно перешел границы. Возможно, нам следует рассматривать твою маленькую ссору с Саякой как форму издевательств и… — Просто перестаньте, ребята!" - Макото почти умоляа, мгновенно привлекая всеобщее внимание. В частности, Селеста и Бьякуя бросили на него устрашающий взгляд, от которого он слегка вздрогнул, прежде чем продолжить. — У-у нас нет времени так унижать друг друга! Нам нужно оставаться сильными и работать вместе…». — К сожалению, я вынужден с тобой не согласиться, Макото Наэги! Все были потрясены, когда Така резко закричал, аура вокруг его тела усилилась. Его горящие красные глаза распахнулись, и белый блеск вокруг его волос засиял ярче, чем когда-либо прежде. Волна беспокойства прошла по всем ученикам, и даже Бьякуя и Селеста почувствовали, как в их животах нарастает дыра, когда дежурный внезапно начал кричать. «Во всяком случае… эта череда несчастных случаев открыла мне глаза на правду! В том виде, в котором мы есть сейчас, мы абсолютно не можем действовать как единое целое!» Его голос сотрясал воздух, когда он перевел взгляд на Селесту, и его лицо отражало силу. В этот момент, пусть даже всего на секунду, на лице игрока отразился мельчайший страх. «Селестия Люденберг! Вы правы, моя семья в долгах, но, по крайней мере, мы живем хорошей, честной жизнью! Боюсь, этого нельзя сказать о вас! Когда это оскорбление прозвучало в её адрес, на лице Селесты отразилось пустое выражение, как будто она не могла понять, как обрабатывать эти слова. Когда она, наконец, пришла в себя, она просто нахмурилась и быстро фыркнула, прежде чем накрутить волосы между пальцами… возможно, чтобы не задушить его. Увидев, что она более или менее потеряла дар речи, Така нацелился на наследника Тогами. — А вы, Бьякуя Тогами! Вы правы, что мой дед был дураком! Однако настаивать на том, что я тоже дурак только потому, что я его внук, — это за гранью мелочности! Твоей семье должно быть стыдно за то, как жалко вы себя ведете! Как потомок семьи Тогами, вам нужно научиться смирению, прежде чем вы сможете надеяться стать преемником своего предшественника. На мгновение все, что Бьякуя мог сделать, это вздрогнуть, никогда не ожидая, что кто-то, кого он только что полностью унизил, бросит в него такие неуважительные слова. Он стиснул зубы и приготовился к контраргументу, но так и не получил шанса, так как Така полностью отвернулся от него, словно игнорируя его существование. Это дальнейшее унижение только разожгло ярость наследника Тогами, его руки сжались в кулаки, а ногти впились в его собственные ладони. Однако, прежде чем Бьякуя успел восстановить свое достоинство, мимо него внезапно пронеслась вспышка. Прежде чем он или кто-либо другой успел это осознать, Геноцид Джилл встала прямо перед Такой, готовясь ударить ножницами наготове обеими руками. — Ты… как ты смеешь оскорблять Господина Бьякую! — взвизгнула серийная убийца, едва сдерживая себя. «Это судьба, наказуемая множественными потрошениями! Судьба, которую я исполню!.. Ко всеобщему шоку, ей в лицо внезапно плеснули стакан воды. Когда вода капала с нее и брызгала на пол, Така опустил уже пустой стакан и поставил его на стол рядом с собой. — Ударить женщину против моего морального кодекса, но тебе определенно нужно было остыть. Надеюсь, я ясно выразился, — твердо сказал ей председатель Дисциплинарного комитета Ишимару, вытирая капельку воды, которая попала на его руку. На лице Геноцида Джилл отразилось замешательство, пока её мозг пытался осознать, что произошло. Её заплетенные косички чудесным образом оказались самой сухой частью её верхней половины, а мокрые и спутанные пряди волос прилипли к коже лба. Её очки, затуманенные каплями влаги, слегка сползли вниз и повисли на кончике носа. Верх её униформы тоже был влажным и прилипал к груди достаточно плотно, чтобы можно было видеть холмики её сосков. Когда она, наконец, смогла здраво мыслить, Геноцид Джилл немного зашипела, высморкавшись, чтобы смыть всю воду, которая, должно быть, попала внутрь. Через несколько мгновений, кашляя и отплевываясь, она медленно подняла очки средним пальцем, казалось, намеренно. Когда она опустила руку, из её глаз исходила сильная жажда крови, и она опасно сузила взгляд на того, кто сделал это с ней. Всё это время Така просто смотрел на неё, в его лице не было ни капли страха. « Ты… маленькая… сучка… у тебя вода в носу! Не думай, что ты… что ты… — начала было Геноцид Джилл, прежде чем сморщить нос, когда с него капала вода. Внезапно она быстро заморгала, в уголках образовались слезы, словно пытаясь что-то предотвратить. «О-о нет…! Не сейчас! Ах… ах… ах… АЧУУУУУУУууууууууууу!***
Когда этот чих эхом разнесся по комнате, все были потрясены, когда лицо Геноцида Джилл внезапно изменилось. В её глазах не было ни намека на жажду крови, её уверенная ухмылка сменилась испуганным хмурым взглядом, и она заметно дрожала, когда её глаза лихорадочно сканировали всю комнату. Тот факт что она намокла смутил её ещё больше. «Х-а…? Ч-что...? Что п-происходит? Почему я… вся мокрая? Разве у нас не было к-классного с-суда? — истерически спросила Токо, пытаясь осмыслить всё, что произошло. В этот момент всем стало очевидно, что Геноцид Джилл каким-то образом снова превратилась в Токо. Когда это стало очевидным, раздался почти коллективный вздох, и Бьякуя впервые со вчерашнего суда продемонстрировал видимое облегчение. К несчастью для неё, Токо почти сразу же заметила, что держит в руках любимое орудие убийства другой её личности, и не могла удержаться от крика. Отчаянно оглядывая комнату, было очевидно, что она ожидала найти окровавленный труп, а не сборище однокурсников, которые все смотрели на неё. Посреди паники она перевела взгляд и увидела недавно преображенного Така, нависшего над ней, выражение его лица пробирало её до костей. — Хватит этих выходок, юная леди!" - Така закричал прежде, чем она успела прийти в себя, всё ещё ошеломленная всем случившимся. — Если ты сейчас же не уберешь эти режущие инструменты, мне придется сообщить о тебе Монокуме за издевательства! Только теперь Токо оценил новую внешность Таки; белый блеск его волос, жгучая ярость в его глазах… это напомнило ей роман ужасов, который она читала в детстве, из тех, что пугают маленьких детей, о злобном монстре, который принимает человеческий облик, чтобы питаться детьми. И казалось, что, по крайней мере, для неё, это имело такой же эффект на взрослых. Непрекращающийся страх охватил Токо, и, что неудивительно, её ноги подогнулись, и она упала на пол с испуганным воплем. Почти сразу же она задрала юбку и попыталась вставить ножницы в кобуры на ногах. Однако, как бы она ни паниковала, она не могла вставить их обратно, скорее всего потому, что не привыкла их заменять. Эта честь, скорее всего, досталась её второй половине, не говоря уже о том, что её руки тряслись от испуга и отчаяния. Как раз в тот момент, когда она почувствовала, что вот-вот расплачется, твердая рука нежно сжала её руку и направила первую пару ножниц на место. Взгляд Токо взлетел вверх, и вместо того, чтобы быть её Господином, как она надеялась, она обнаружила, что именно Джунко помогла ей найти свое место. Писатель вздрогнула и инстинктивно отстранилась от неё с криком: «Я-н-не нуждаюсь в т-твоей помощи! Ты ш-шлюха! Выкрикивая это, она попыталась заменить другой набор ножниц, но случайно царапнула их о собственное бедро. К счастью, это была всего лишь крошечная царапина, и кровь не текла, но она все равно вздрогнула. Она не успела среагировать, как Джунко осторожно схватила её за другую руку и снова направила ножницы в кобуру. Смущенная тем, что кто-то, кого она презирала, помогала ей, у Токо не было другого выхода, кроме как закричать: «Н-не думай, что я д-должна тебе или что-то в этом роде! Я бы с-справилась сама! Ты в-вероятно думаешь, что я бесполезена, да?! Что я н-не могу ничего сделать для с-себя, верно?! Она сделала паузу и подождала, пока Джунко возразит, но, как ни странно, ничего не произошло. Прошло почти десять секунд, и модница не пыталась опровергнуть или согласиться с её заявлением. Честно говоря, это немного напугало Токо, потому что она никогда не знала, чтобы кто-то не реагировал на неё, когда она так себя вела. В то же время она не говорила о себе эти ужасные вещи для привлечения внимания, она действительно считала, что люди должны думать о ней именно так. И как ни странно, молчание Джунко на самом деле… казалось комплиментом. Это было как если бы… Джюнко не чувствовала нужды ругать или утешать её. Она просто помогла ей и пошла дальше… что ещё больше смутило и без того озадаченного писателя! Рискнув, девушка в очках подняла взгляд и увидела Джунко, которая встала перед ней, совершенно разъяренная. Однако она не выглядела расстроенной из-за того, что сказала Токо. Наоборот, модница явно разозлилась на Таку.***
Мукуро закипела, её взгляд был залит красным цветом, и она изо всех сил пыталась сохранить самообладание, не говоря уже о своей маскировке. Никогда ещё с тех пор, как её сестра предала её, она не испытывала такой ярости. На этот раз Така далеко перешагнул свои границы… оскорбляя и крича на Саяку, деморализуя Токо за действия другой её личности… этого было достаточно, чтобы её стошнило! «Да кем, черт возьми, ты себя возомнил…?» — возмутилась она, сохраняя низкий и угрожающий голос. «Меня не волнует, если ты называешь себя председателем комитета или даже премьер-министром, если уж на то пошло. Ты слишком отошел от нормы, и тебе нужно… какого хрена, опять?! Во время своей тирады Така написал ещё одну служебную записку за свое использование языка и уже работала над написанием ещё одной за её грубую лексику минуту назад. «Каждое правонарушение требует строгой дисциплины», — практически повторял Така, протягивая две розовые страницы, болтая ими перед её лицом, пока она, наконец, не сломалась и не выхватила их у него. Почти рефлекторно она схватила края листков и приготовилась разорвать их, но была остановлена, когда дежурный заявил: «И помни, разрыв официального уведомления от Дисциплинарного комитета является ещё одним нарушением. Так что, пожалуйста, имей это в виду». Руки Мукуро сжались, держа листки, не желая ничего, кроме как превратить их обоих в конфетти. Однако вместо того, чтобы разбираться с абсурдностью Таки, выписавшей как минимум ещё три, по два за каждую бумагу и ещё один за совершение правонарушения, она вместо этого сунула их в карман блузки, выглядя слегка побежденной. Несмотря на это, она все же нашла в себе силы ответить: «Вот о чем я говорю! Ты заходишь слишком далеко со всем этим Дисциплинарным комитетом дерь...», — она едва удержалась от ругани и вместо этого переправила свою формулировку. — …вещами… Дисциплинарными комитетными вещами. Я могу гарантировать тебе, что это не способ защитить нас или помочь нам сбежать отсюда. Просто посмотри, что ты сделал за последние несколько минут. Ты поставил всех на грань, и это приведет только к новым проблемам». Солдат указала на Саяку и Токо, пытаясь подчеркнуть, насколько ужасным было его поведение. Така ненадолго взглянул в их сторону, Саяка нервно смотрела на него, а Токо медленно ползла к двери, всё ещё лежа на полу. Наморщив лоб, дежурный задумался, и Мукуро надеялась, что её настойчивости будет достаточно, чтобы хотя бы заставить его отступить на данный момент. Они все могли бы поговорить о том, как поступить с ним позже, если потребуется, но прямо сейчас он был как бешеный пес, огрызающийся на всё, что его раздражало. После нескольких мгновений молчаливого размышления Така поднял взгляд и встретился взглядом с Мукуро. Будучи опытным солдатом, Мукуро могла видеть, что он принял твердое решение, и как бы она ни хотела быть уверенной в этом, она также могла видеть недоверие, которое он питал к ней и ко всем остальным в его малиновых радужках. «Вы совершенно правы. Я не справился с этой ситуацией, как должен был, и прошу прощения за это, — начал он, осмеливаясь дать всем хоть малейший намек на надежду. Однако он был мгновенно подавлен, когда он продолжил: «Вот почему с этого момента неповиновение недопустимо! Мы все видели, к каким катастрофическим последствиям могут привести сбои, связанные с оспариванием власти! Таким образом, с этого момента; любой, у кого есть жалобы, ответит непосредственно передо мной!» Вся краска сошла с лица Мукуро, когда было произнесено это заявление, и она знала, что её битва за то, чтобы сохранить всем жизнь, только что вступила в новую стадию войны.***
« Это единственный способ сейчас навести порядок », — успокаивал себя председатель Дисциплинарного комитета Ишимару. « Джунко права, что я не справляюсь с этой ситуацией должным образом… однако, кажется, жесткая любовь, как они это называют, кажется наиболее эффективной мерой для всех в данный момент. ” Хотя он немного медлил с пониманием, до него наконец дошла резкость его недавних действий. Он не хотел пугать Леона или Саяку, даже если бы они сначала его спровоцировали, но факт остается фактом: он сурово отреагировал на их жалобы. Он мог бы подойти к этому вопросу более тщательно. Конечно, они были агрессивны, и такому поведению не было места в школьной среде, которую он создавал. В следующий раз он просто напомнит им об их собственной фатальной ошибке во время первого дела, и этого будет достаточно, чтобы заставить их пересмотреть свое отношение к нему и одноклассникам. Что касается Токо, или, скорее, Геноцида Джилл, она была разрушительной, и ей нужно было преподать урок хороших манер. А поскольку бить женщину было неприлично, он решил, что лучше охладить её водой. И это сработало; она полностью вернулась к своему более управляемому состоянию, благословение, которое его одноклассники, несомненно, тоже оценили. Её оправдание раздвоения личности не уменьшило её похабного отношения, и, таким образом, он сделал ей строгое устное предупреждение. Но тогда Джунко пришлось сыпать ругательствами снова, и ей нужно было напомнить, что леди не использует грубых выражений, независимо от обстоятельств. Тем не менее, она сделала правильный вывод. Хотя это было непреднамеренно, он, казалось, заставлял всех нервничать. Ему просто нужно было дать им время, чтобы приспособиться. Ведь даже он был бы удивлен, если бы одноклассник вдруг решил взять в свои руки полную власть над всей их жизнью. Однако он был уверен, что вскоре все они поймут, что так и должно быть. Это будет трудный период адаптации, но он был уверен, что сможет привить тот же уровень уважения, которого он требовал от своих прошлых одноклассников в качестве смотрителя! Когда-нибудь они поблагодарят его за бдительность в отношении нарушителей правил и инакомыслящих. В конце концов, всё это было ради них самих. « Взяв на себя бремя соблюдения школьных правил, вместо того, чтобы позволить Монокуме свирепствовать, я могу навести порядок в хаосе и в то же время предотвратить дальнейшие акты предательства. Даже если они этого не видят прямо сейчас, я уверен, что мои одноклассники со временем поймут, что всё, что я делаю, — ради их выживания. Когда-нибудь мы все оглянемся и вспомним его как момент, когда я принес спасение в эту ужасную ситуацию! ” Словно совпадая с его мыслями, горящая белая аура вокруг его тела усилилась, когда уверенность наполнила его существо. «С этого момента любое соблюдение правил будет осуществляться Дисциплинарным комитетом!» - Така объявил своим одноклассникам без колебаний, совершенно не обращая внимания на их огненные взгляды. «А так как я единственный действующий член комитета, то мне и приходится распределять наказания за каждое совершенное правонарушение!!»***
— …Ладно, всё идет не так, как я ожидала… и поэтому это так интересно! Джунко Эношима практически визжала от радости, наблюдая за происходящим на мониторах комнаты наблюдения. Выдав Абсолютной Занозе В Заднице безымянные секреты, кукловод честно не знала, что из этого получится. Насколько она знала, он мог просто передать их своим одноклассникам, вообще не читая. Но опять же… если бы она действительно ожидала, что это произойдет, она бы вообще не дала их ему. «Отчаяние может принимать столько форм, поэтому оно так приносит удовлетворение», — напомнила она себе, с тоской глядя на удрученные лица своих бывших одноклассников. «Пытки и жестокость являются наиболее распространенными прародителями, но в эти редкие моменты добрая воля может вселить больше отчаяния, чем товарный поезд, врезающийся в горящий приют!» Быстрым шагом Джунко вскочила со своего места и понеслась к диспетчерской Монокумы, коварный блеск в её глазах отражался на мониторах, когда она проходила мимо.***
Когда заявление Таки эхом отдалось в их ушах, реакция варьировалась от гневных выражений до огорченных взглядов. Шок Макото был, наверное, самым очевидным, так как его рот был открыт, а глаза слегка расширены. Однако он был не единственным, и у Хины, и у Сакуры были собственные испуганные лица, первая казалась немного более измотанной, чем вторая. И пока Саяка разделяла их встревоженные лица, Леон мог только выразить разочарование этой новостью, сжав руки в кулаки и глядя на своего друга по сауне. Кёко была единственной, кого это откровение не смутило, выражение её глаз наводило на мысль, что она предсказала этот исход задолго до того, как Така задумал его. Вместо того, чтобы быть шокированным, Хиро, похоже, не совсем понял, что навязывает председатель Дисциплинарного комитета; это было видно по тому, что он то и дело переводил взгляд с одного человека на другого, надеясь, что кто-нибудь из них объяснит это. В то же время, Хифуми размышлял над тем, какой сюжетной линии будет следовать их новый лидер антиутопического типа; будет ли это «Ишимару из Восстания» или «Дивергент Така»? В любом случае, создатель фанфиков был уверен, что с его обширными знаниями сюжета и развития персонажей он сможет выжить в любых суровых условиях, которые Така им навяжет. Тем временем Селеста продолжала свирепо смотреть, желая, чтобы кинжал, которым она смотрела на Таку, не был метафорическим. Бьякуя, как ни странно, не выглядел особенно обеспокоенным этим развитием событий. На самом деле, если присмотреться, на его губах тронулась тончайшая ухмылка, как будто он готовился насладиться наступившим хаосом. Дрожа где-то позади него, Токо сумела подняться с пола и сейчас пыталась понять, где она и почему пропали Мондо и Тихиро. Наконец, как той, что стояла почти прямо перед Такой, Джунко выпало продемонстрировать взгляд презренного ужаса, который все они чувствовали глубоко внутри. Однако, прежде всего, начало возникать чувство замешательства, поскольку все они пытались разобраться во внезапном приходе к власти своего одноклассника. Посреди этого замешательства сквозь суматоху прорвался единственный голос… и это был не тот голос, которого они ожидали. «Ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооо. Как мне нравится порез вашего кливера, председатель дисциплинарного комитета Ишимару!” - Монокума внезапно зааплодировал с соседнего стола, делая свое присутствие неизбежно известным. «На самом деле, я так ценю вашу приверженность правилам, что, думаю, на данный момент я позволю вам быть единственным контролером школьных правил до дальнейшего уведомления!» Вздохи шока и взгляды ужаса поразили почти всех учеников, когда сумасшедший медведь выразил свою поддержку вновь обретенной позиции Таки. «Э-это безумие!» — немедленно возразила Джунко, и черты её лица исказились от ужаса и гнева. — Дать ученику столько полномочий — это…! — …Вполне в моих силах как директора Пика Надежды! Или ты собираешься снова пойти против моих указаний, Маленькая Мисс «Показушница»?» - Монокума весело усмехнулся, его слова стали пощечиной моднице. Джунко стиснула зубы и бессознательно потерла раненую руку, воспоминание о её первом восстании всё ещё было свежей раной. Видя, что модница отступает, Монокума воспользовался этой возможностью, чтобы закрепить свое решение. — Но не беспокойтесь, я не отказываюсь от полного контроля. Всякий раз, когда ученик становится очерненным или нарушает правило издевательств, классный суд всё равно будет проводиться под председательством вашего покорного слуги! Тем не менее, незначительные вопросы, такие как беготня по коридорам и контроль за ненормативной лексикой, настоящим должны решаться новым председателем дисциплинарного комитета школы!» Сразу после этих слов Така низко поклонился медведю и крикнул: «Спасибо за честь! Обещаю, я сделаю всё возможное!» Джунко стояла там, ошеломленная демонстрацией своего одноклассника, её желание сопротивляться медленно рассеивалось. Её руки сжались в кулаки, а руки тряслись от сдерживаемой ярости, зная, насколько бессильной она была, чтобы остановить своего бредового одноклассника. Посреди всего этого другой ученик подошел к Монокуме сбоку, и медведю понадобилось время, чтобы это заметить. — Какова ваша цель в этом? — прямо спросила Кёко, не отступая и не сводя глаз с медведя. "Цель? Я ещё не забил гол* (имеется ввиду "goal", так как на русском это цель и гол не одно и тоже, фраза немного теряет смысл в переводе, если я её полностью переведу, поэтому оставлю так)! Во всяком случае, счет увеличился на 2 в вашу пользу! Кроме того, я педагог, а не бразилец!» — ответил медведь, имитируя промах, ударив ногой по воображаемому футбольному мячу, прежде чем упасть на спину. Поднявшись и надев толстые очки, медведь продолжил: «И как воспитатель, я обязан преподать вам урок, маленькие негодяи. И что может быть лучше, чем позволить одному из моих учеников «преподавать» в мое отсутствие. Это будет похоже на реальный мир… если бы реальный мир был реалити-шоу». Кёко приподняла бровь на этот комментарий и ответила: «Ты действительно остановишься, если один из нас нарушит правила?» Сложный вопрос, но Монокума, похоже, был к нему готов. «Как я уже сказал, если это не достойно классного суда, любые и все дисциплинарные меры будут рассматриваться председателем Дисциплинарного комитета Ишимару». — Есть гарантия? – надавила лилова-волосая девушка, подозрительно прищурив глаза. — Обещаю вам, что не буду вмешиваться, если в этом нет крайней необходимости! Поверь мне, как медведю, мое слово кремень!» - Монокума весело выразился, в его голосе был намек на злобу. «С учетом сказанного, я думаю, пришло время мистеру Монокуме устроить себе хороший долгий отпуск!» Непонятным образом из-за спины медведь вытащил гавайскую рубашку и леи, тут же надев и то, и другое. Вытащив билет на самолет из нагрудного кармана рубашки, Монокума помахал дорого выглядевшим билетом на всеобщее обозрение, прежде чем поковылять к двери, напевая игривую мелодию на ходу. Когда обезумевший медведь достиг двери, он развернулся и указал прямо на Таку. — Я оставляю всё в твоих умелых руках, председатель Дисциплинарного комитета Ишимару! Я знаю, ты меня не подведешь!» Страстно отсалютовав, Така ответил: «Конечно! Оставьте всё мне! Наслаждайтесь отдыхом!" Монокума отсалютовал в ответ, прежде чем выскочить за дверь. Мгновение спустя звуки взлетающего самолета раздались через школьную систему оповещения, к большому удивлению всех и огорчению Таки. — Он только что сел в самолет? — спросил Хиро, глядя вверх, словно мог его заметить. — Значит ли это, что здесь есть аэропорт? Как вы думаете, мы могли бы использовать его, чтобы сбежать? Коллективный стон остальных одноклассников был всем ответом, в котором нуждался Хиро.***
Как только Монокума, одетый в гавайскую рубашку, благополучно вернулся в своё тайное убежище, настоящая Джунко вытянула руки над головой и хихикнула про себя. Теперь всё было готово. Поскольку Така применял свои правила, напряженность между всеми наверняка начала медленно расти. Всё началось бы с малого, когда он продолжал бы выписать розовые бумажки и задерживать своих одноклассников. Но как только он поймет, что они не так эффективны, как он предполагал, он вскоре перешел бы к более решительным мерам. Она не совсем знала, что это будет, но, учитывая его недавнюю психическую нестабильность, она могла представить только самое худшее! «Как говорится, чтобы проверить нравственность человека… дайте ему волю!» — перефразировала Джунко, весело похлопывая себя по ногам. И хотя она знала, что пройдет много времени, прежде чем Така поднимет свои обязанности на этот уровень, она также знала, что в конечном итоге постоянное приставание дежурного доведет одного из остальных до крайности. Если бы она объединила это с мотивом, который планировала высвободить позже, это был бы рецепт для официального появления первого почерневшего. — Полагаю, мне просто нужно… правильно разыграть свои карты, — усмехнулась она, взглянув на спортивную сумку, до краев наполненную пачками денег. С восторженным визгом она встала из-за панели управления Монокумы и направилась обратно в комнату наблюдения. Плюхнувшись в кресло и сосредоточившись на экране, обозревающем столовую, Джунко позволила безжалостной ухмылке охватить половину своего лица, когда она устроилась. «А теперь я играю в выжидательную игру…»