Никогда не говори никогда

«Вот оно… я проиграла… я виновна». Эти горькие слова тяжелым грузом повисли на шее Селесты. Сколько…? Как давно она была вынуждена произнести такую ​​позорную фразу? Она даже не могла вспомнить… или, точнее, не хотела вспоминать. Она хотела помнить свои победы, недовольные лица своих противников, уверенность, которую она чувствовала, когда делала выигрышную ставку, и гордость за то, что она использовала свои навыки, чтобы доказать миру… что она заслуживает того, чтобы существовать. Но, к сожалению, она была вынуждена признать, что её время в роли Селестии Люденберг… подходило к концу… как и её жизнь. От её судьбы нельзя было убежать после всего, что она сделала. Её одноклассники признали бы её виновной, и её казнь стала бы первой «настоящей» казнью, свидетелем которой стал её класс. Какая-то её часть всё ещё кричала, отчаянно пытаясь убедить её не сдаваться, бороться за жизнь, но она без усилий заперла это. Все её планы, вся её решимость... вся её решимость пожертвовать своими одноклассниками, чтобы заполучить свой замок… всё это было совершенно бессмысленно. Со свежестью в памяти откровения Токо, жестоко напоминающего ей о бесплодности её усилий, она мысленно подготовилась, ожидая, когда Монокума объявит время голосования. Однако вместо расчетливого и раздражающе-сладкого тона злобного медвежонка тишину нарушил хриплый голос. — П-подожди чертову секунду! Глаз Селесты дернулся, когда яростный комментарий Мондо достиг её ушей, заставив её нахмуриться и переключить взгляд на него. Байкер казался сбитым с толку… но в то же время очень злым. Однако Селесте было всё равно, почему. Он был идиотом. Всегда был, всегда будет. Тратить усилия на анализ его мотивов было не так, как она хотела провести свой последний момент, поэтому она просто стояла и смотрела на него за то, что он на мгновение отложил её судьбу. «Это не имеет никакого чертового смысла! Я… я видел, как Хифуми напал на Селесту!.. — Ты видел, как он стоит надо мной с молотком в руке, вот и всё." - Селеста жестоко прервала его, на её лице отразилось разочарование. Взглянув на неё, байкер обнаружил, что замолчал, когда она вздохнула. «Ты поторопился со своими глупыми выводами, даже не потратив ни секунды, чтобы спросить, какого хрена я вообще там оказалась!» Обиженный и слегка смущенный собственной недальновидностью, Мондо пробормотал: «Ч-что ещё, черт возьми, я должен был подумать?! Когда я вижу, как какой-то ублюдок пытается навредить девушке, я бью его по морде! Вот и всё!» Селеста почувствовала, как у неё заболела челюсть, когда она крепко стиснула зубы. Она боролась, чтобы не взорваться. В конце концов, это были её последние мгновения… она не хотела, чтобы они были омрачены нецивилизованным зрелищем. С ухмылкой превосходства она недоверчиво ухмыльнулась ему. «Говорит придурок, который разрушил мои планы. Это оскорбление». — Ч-что?! — пробормотал озадаченный Мондо. — Ты, черт возьми?.. Спокойным тоном она прервала его: «Если бы ты не пошел за Такой сегодня утром, он был бы мертв, и мой план не сошел бы с рельсов. И давай не будем забывать о полном безумии с заклеиванием шкафа в медицинском кабинете. Это замедлило меня и…». — Значит, ты действительно планировала задушить Чихиро, не так ли? Азартный игрок не могла сдержать продолжительного разочарованного ворчания, когда Бьякуя вмешался. Высокомерный придурок думал, что всё понял, она могла сказать только по его тону. Она даже не удосужилась взглянуть в его сторону, хотя он стоял прямо рядом с ней. Он того не стоил. Возможно, она покушалась на убийство, но, по крайней мере, она не была полным изврегом, у которой практически не было сострадания! — Нет, на самом деле я никогда не собиралась душить Чихиро. Это было бы бессмысленно». Раздалось несколько вздохов, и Селеста обнаружила, что на её губах мелькнул намек на улыбку. На самом деле было довольно забавно разоблачать собственное преступление… хотя бы для того, чтобы поставить этого придурка Бьякую на место! — Как вы все рассуждали ранее, было бы очевидно, что либо Хифуми, либо я виноваты, и я не хотела сужать подозрение только до нас двоих… хотя это всё равно произошло. Она бросила злобный взгляд в сторону Мондо, но предпочла не отчитывать его дальше, сосредоточившись на опровержении заявления мудка (Бьякуи). «Если бы я задушила Чихиро, я бы оставила улики. Я не люблю ненужный риск, а учитывая, что к тому моменту мой план был по-настоящему хреновым, рисковать было слишком опасно. Хотя я признаю, что подумала об этом раз или два. Сообщив им об этом, она заметила краем глаза, как вздрагивает миниатюрный программист. Селеста не могла её винить, учитывая то, что Чихиро уже сталкивалась со смертью. Тем не менее, азартный игрок решила, что не стоит пытаться лгать, и по прихоти решила всё рассказать. «Всё точно так, как сказала Джунко. Я не видела никого в коридоре. Мне просто нужен был предлог, чтобы пойти и встретиться с Хифуми в комнате с предметами искусства. Я должна была придумать стратегию получше, но из-за того, что я потратила так много времени, открывая гребаную дверь, я чувствовала себя немного подавленно». Она ожидала увидеть выражение триумфа на лице Мондо. Каким-то образом ему дважды удалось сорвать её план, хотя и непреднамеренно. Он должен гордиться собой, по крайней мере, в некоторых отношениях. Итак… почему, черт возьми, он хмурится и выглядит как будто у него запор? Как будто он боролся внутри… что чертовски сбивало Селесту с толку. « Он случайно спас две жизни и дуется, черт возьми? Почему глупые люди не имеют и малейшего понятия...? ” Не позволяя неожиданной реакции байкера сбить её с толку, Селеста продолжила своё объяснение. «Оглядываясь назад, 20/20* (П.П. 20/20 это значит, что у тебя хорошее зрение), как говорится. Я не должна была говорить, что это была фигура в маске, которую я видела. Я понятия не имела, что у Кёко была маска всё это время, я позволю вам всем разобраться с последствиями этого самостоятельно. Намек на превосходство промелькнул на её лице, когда она увидела, как на лицах одноклассников появилось неловкое выражение. Она понятия не имела, кем на самом деле была фигура в маске, и как только её казнят, это всё равно не будет иметь значения. Кёко, вероятно, только нашла маску и планировала поделиться находкой со всеми позже. Ведь Кёко вела расследование в школе и ни от кого не скрывала этого факта. Ей не нужно будет бегать в маске по ночам, учитывая, насколько далеко она и так была от всех остальных. Кроме того, какой бы талантливой ни показала себя таинственная девушка, азартный игрок сомневалась, что она сможет сойтись лицом к лицу с Сакурой, по крайней мере, если история её встречи с фигурой в маске была точной. Из-за этого маловероятно, что Кёко была фигурой в маске, которую все теперь отчаянно пытались разоблачить. Нет, если бы она рискнула предположить… Селеста поставила бы свои деньги на Джунко. Много раз модница доказывала, что она гораздо более способная, чем кто-либо из них мог себе представить. Её драматическое появление, когда она пришла на помощь Леону, в сочетании с её небольшой историей о том, что какое-то время она была бездомной, предполагало, что она не была такой наивной или бессильной, как представляла она себе. И хотя она слышала от Хины, тот факт, что ей удалось ударить Мондо, когда он пытался затащить её в кабинет медсестры, доказывал это. « Если бы я была женщиной, делающей ставки, каковой я и являюсь, я бы поставила всё на неё… особенно после того маленького трюка с Монокумой. ” Никто не должен был даже подумать о том, действительно ли Селеста видела фигуру в маске или нет. Но Джунко так подумала… имея в виду одно из двух. Либо она с самого начала слишком подозрительно относилась к азартному игроку, в чем у неё не было необходимости. Или, что более вероятно, потому что Джунко Эношима была фигурой в маске и шла на риск, чтобы раскрыть правду. Опять же, был ли это огромный риск? Правда, доверие, которое она строила со всеми, будет разрушено, если её разоблачат, если, конечно, Селеста права. Но даже тогда её жизнь не была поставлена ​​на карту или что-то в этом роде. Возможно, именно поэтому Джунко решила рискнуть, и это определенно окупилось… в отличие от её собственной игры. « Ненавижу это говорить… но моя ставка была перебита. Хорошо сыграно, модная сучка. ” Почти лениво малиновые глаза Селесты переместились и поймали взгляд модницы. Их глаза столкнулись, небесно-голубые оттенки сражались с тёмно-красными радужками, как и на классном суде. Однако на этот раз азартный игрок смог мыслить на удивление ясно… что дало ей новое представление о личности модницы. В глазах Джунко не было колебаний… только яростная решимость, которую Селеста до сих пор списывала на наивный оптимизм. Эти небесно-голубые глаза проникли в неё… и стало ясно, почему именно Селеста была непревзойденной. « …Она никогда не видела мою маску. Она видела только меня. Ирония судьбы… Я приложила столько усилий, чтобы стать Селестией Люденберг… но всё, что она видела, это Таэко Ясухиро… это меня чертовски бесит… » Несмотря на эту мысль, Селеста решила оставаться стойкой. Даже если она была права, а Джунко была фигурой в маске, она не хотела, чтобы её последние мгновения были омрачены чьими-то делами. Это были её последние минуты, и она хотела, чтобы они шли своим путем. Она не позволит никому определять, как она прожила свои последние минуты. Никому. Оторвав глаза от пронзительного взгляда Джунко, она обратилась ко всем. «И вот, вы все знаете, что произошло. Я притворилась, что потеряла свою серёжку, чтобы отделиться от Хины, встретился с Хифуми в комнате для творчества и попытался его убить. Просто всё пошло не так, как я планировала… всё пошло к чёрту». Ряд студентов были шокированы её резким изменением отношения и тона. Неудивительно, если учесть, что они познакомились только с Селестой, а не с Таэко. Эти двое были почти полярными противоположностями, как она и предполагала, и она солгала бы, если бы не нашла забавным наблюдать, как они съеживаются от её вульгарного поведения. Однако, к её большому огорчению, был один ученик, который ничуть не удивился. «Теперь вы все видите! Я же говорил вам, что она бессердечная тварь! Она пыталась свалить всю вину на меня и превратить меня в злодея!» Хифуми вдруг закричал, указывая на неё и яростно виляя пальцем… почти как собачим хвостом. « Если бы он только вилял хвостом и был хорошим питомцем, как я планировала… » — размышляла Селеста, выдерживая его тираду. «Вы все сомневались во мне… и не зря, но всё же! Я знал, что в конце концов вы все сможете увидеть правду!» Уперев руки в бока, толстый отаку откровенно насмехался над ней. «Несмотря на все ваши усилия, ваша истинная природа была раскрыта! Я думал, что вы цундере, но на самом деле… — он резко изменил тон, чтобы звучать более красноречиво… почему-то. — Вы действительно были яндере, всё это время! К этому моменту многие другие ученики уже привыкли к болтовне Хифуми; отчасти потому, что они не понимали и половины того, что он пытался сказать, а отчасти потому, что привыкли к тому, что иногда он был совершенно непредсказуемым. Однако… — Я не могу быть яндере, придурок. Я не настолько безумно люблю кого-либо, чтобы убивать ради него». Селеста глубоко вздохнула, не понимая, зачем ей сейчас спорить. Абсолютно все, от Кёко до Джунко, вплоть до Бьякуи и Монокумы, коллективно уставились на неё, и их лица были полностью потрясены. Азартному гроку потребовалось мгновение, чтобы заметить их, из-за чего она приподняла бровь и насмешливо ответила: "Что такое? Я читала мангу». Полный контраст между всем, чем она казалась, и тем, кем она была на самом деле, продолжал становиться всё шире и шире с каждым мгновением. Как ни странно, казалось, что её одноклассники находили эту новую сторону её самой ещё более загадочной, чем образ, который она обычно представляла. Она не была уверена, что ей это нравится, учитывая, что её образ Селесты был тем, кем она действительно хотела быть. В Таэко не было ничего красноречивого, ничего интересного. Скучная, невзрачная девушка без каких-либо положительных качеств… вот кем она была на самом деле. Неудивительно, что одноклассники находили её истинную личность такой странной. Это было похоже на встречу с двумя разными людьми. Списав это на шок от того, что суд прошел так странно, она повернулась к Хифуми. — О, и я тоже никогда не была цундере. Это означало бы, что у меня есть какое-то влечение к тебе в одной форме или форме… чего я не испытываю… и лично от одной мысли меня тошнит, так что… тебе не повезло, толстяк. Она ожидала, что он будет опустошен, опровергая его своим блестящим ответом… она ужасно ошибалась. «Я отвергаю это заявление! Ну, во всяком случае, первое!» — закричал создатель фанфиков, поправляя очки и встречая её взгляд своими черными глазами-бусинками. «Вы, несомненно… яндере!» — Нет, нет, — ответила Селеста, уже уставшая от этого спора. Не так она хотела провести свои последние мгновения на этой земле, и его идиотские настойчивости делали её невыносимой! «Здесь абсолютно нет никого, кого бы я любила настолько, чтобы убить ради него, чтобы помочь ему выжить…». — Неправда, мисс Ясухиро! — сплюнул создатель фанфиков, используя её настоящее имя, она предположила, что она просто мудак. «Вы, на самом деле… любите себя!» На мгновение это застало её врасплох, потому что она как бы хотела с ним согласиться. Однако после всего, что произошло за последние несколько часов, к сожалению, она пришла к прямо противоположному выводу. С разочарованным стоном она ответила: «Нет, я сейчас себя как бы ненавижу…» "…Тебе следует." Алые глаза расширились, когда знакомый голос достиг ее ушей. Азартный игрок медленно повернулся и оказался лицом к лицу с единственным человеком, с которым она хотела избежать разговора. Аой Асахина, её обычная дружелюбная улыбка была полностью разорвана яростным выражением лица. Острая боль пронзила грудь Селесты, но она проигнорировала её, приняв на себя весь гнев пловца, не дрогнув. «Ты должна ненавидеть себя… после всего, что ты сделала!» Хина закричала хриплым голосом. Слезы брызнули из глаз пловчихи, но она не попыталась их вытереть, позволив им стечь по щекам, и закричала: «Как ты могла… как ты могла сделать такой ужасный поступок?! Я… я доверяла тебе! Ты и я… мы были… мы были… «Мы никогда не были подругами». Слова вырвались у Селесты почти автоматически, даже механически. В то же время азартный игрок обратила внимание на болезненное выражение, исказившее лицо Хины. Пловчиха боролась… собственные чувства разрывали её на части. И… во всем была виновата она… « Она не должна была доверять мне… она была такой… » Она хотела отругать Хину за её глупость… но не смогла. Потому что, в конце концов, Хина не была глупой… у неё было чистое сердце. И хотя большинство людей путали это с идиотизмом… Селеста видела в этом нечто совершенно другое. Это была редкая черта, которой обладали очень немногие люди… она была бесценна для таких людей, как Селеста. Людьми с чистым сердцем, такими как Хина, было легче манипулировать… потому что они всегда хотели видеть хорошее в каждом… даже в таком дьявольском лжеце, как Селеста. И, в конце концов, эта честная натура чуть не уничтожила всё, что заботило пловца. Это было жестоко… с такой добродушной девушкой, как Хина… но что сделано, то сделано. Селеста решила использовать Хину как инструмент… это всё, чем она была для Селесты… инструментом… не более того. Доверчивый характер Хины… она воспользовалась этим. И теперь, когда всё было сказано и сделано… часть её сожалела об этом. Если бы она знала, что это произойдет, она, вероятно, вообще избегала бы Хины. Тем не менее, она решила затащить Хину вместе с ней в глубины отчаяния… ещё один грех, который нужно нести, поскольку её время подходило к концу. И, в конце концов, не Хина виновата в том, что план провалился… виноваты в этом были только Мондо… и Така… а также Хифуми… но в основном это была и её собственная вина. Тем не менее, сейчас не было смысла лгать Хине… по крайней мере, так она говорила себе… придумывая последнюю ложь, чтобы утешить себя. — Ты была не более чем одноразовой пешкой. Жертва за мой замок. Вот и вся наша «дружба». Честно говоря… просто шокирует то, как легко тобой можно было манипулировать! Азартный игрок заставила злобную ухмылку тронуть её губы. Это было единственное, что удерживало её вместе, поскольку она решила, что сейчас лучше всего разобраться с Хиной… и, возможно, помочь бедной дурачке понять свои собственные недостатки. Не позволяя своему жестокому выражению дрогнуть, она встретила заплаканный взгляд Хины. — Но я должна признать, ты была лучшей чертовой пешкой, которую я использовала. Всегда защищала меня, как бы ни было очевидно , что я виновата. Я действительно должна поблагодарить тебя за это. Серьезно, без твоего смехотворно сильного чувства «дружбы» у меня не было бы ни единого шанса на победу в этом аду!» Селеста наблюдала, как печаль Хины углубляется, бедняжка рыдает, её тело дрожит, когда ей наконец рассказывают, что на самом деле думает о ней азартный игрок. И хотя эта дурацкая боль в груди отказывалась утихать, Селеста шла вперед, не позволяя этой маленькой неудаче умалить тот факт, что это были её последние минуты… и она проведет их, осознавая, как сильно её тронула поддержка Хины. — Но ты просто продолжала! Ты никому не позволяла говорить со мной свысока! Ты, Хина, была причиной того, что мне почти удалось избежать наказания за убийство! Но… это не имеет значения, потому что даже если бы я выиграла, я бы в конечном итоге проиграла. Итак, в качестве благодарности за всю твою тяжелую работу, позволь мне дать тебе последний совет перед моим наказанием…» Сквозь слезы Хина смотрела на неё широко раскрытыми ярко-голубыми глазами, жаждавшими понимания. Зная, что она действительно слушает, Селеста решила поделиться последней мудростью. — С этого момента… никому не доверяй. На протяжении всей истории люди показывали себя не чем иным, как лживыми, эгоистичными существами… готовыми нанести удар в спину любому, пока это приносит им пользу. Не повторяй одну и ту же ошибку дважды…» Хина подавила всхлипы, на её лице отразилась отвратительная смесь гнева и предательства. Острая боль пронзила грудь Селесты, но она проигнорировала её, зная, что должна закончить сильно. — О, и если ты попытаешься кого-то убить… не облажайся, как я. Убей умных, это даст тебе больше шансов». И с этими словами она замолчала, наблюдая, как её слова проникли глубоко в самую душу Хины. Это было эгоистично с её стороны, но , в конце концов , это были её последние минуты. Кроме того… это было всё, что она могла сейчас сделать для Хины… единственный совет, который она могла придумать… для единственного настоящего друга, которого она когда-либо обрела. Как только она убедилась, что пловец не собирается отвечать, Селеста повернулась к Монокуме с торжественным выражением лица. — Хорошо, Монокума… Я готова начать, — тихо сказала она, зная, как сумасшедший медведь жаждет настоящей казни. — Нет… наверное… это конец… не так ли? Когда она закончила, она практически могла видеть злобу, излучаемую медведем, но проигнорировала её. Что бы ни случилось потом, она это заслужила. Это было её наказанием… и она не позволила… — Подожди, черт возьми, секундочку!" - Внезапно закричал Мондо, его глаза были полны смятения и разочарования. — Ты хочешь сказать, что только потому, что она все спланировала, Хифуми останется безнаказанным?! После всего того дерьма, которое он пытался сделать?! Это чушь собачья!" Издав низкий рык разочарования, Селеста изо всех сил пыталась сохранить свой спокойный вид. « Почему идиоты должны так чертовски много болтать? Я виновна и признала это. Смирись с этим. Я не хочу и не нуждаюсь в твоей жалости. Потом снова… » Последний темный порыв овладел Селестой, когда она бросила взгляд в сторону Хифуми. Голова создателя фанфиков низко опущена, его стыд и возможный страх оказаться с ней на казни, без сомнения, причиняли ему немало горя. Его прежняя энергия исчезла, сменившись понятным трепетом. Честно говоря, Селеста не могла отрицать, что была бы не против увидеть, как он уйдет вместе с ней. В конце концов, его внезапный рост совести был последней нитью, которая распутала ткань её генерального плана. « Двойная казнь… в сочетании с первой «настоящей» казнью… это был бы незабываемый способ выбраться… » Эта мысль, какой бы извращенной она ни была, успокоила Селесту. Если она всё равно собиралась умереть, она хотела, чтобы это было зрелищем. Так, чтобы она могла бы наслаждаться, пока сбрасывала эту смертную оболочку. К сожалению, даже эта надежда не оправдалась… «Как бы я ни хотел иметь возможность провести двойную казнь…» — объявил Монокума, намек на разочарование в этих словах сообщил Селесте о решении медведя, прежде чем робот закончил говорить. — Боюсь, это противоречит правилам судебного разбирательства по делу об издевательствах. По правилам, только "хулиган" будет наказан! И, поскольку Маленькая Мисс Таэко призналась, что была зачинщиком этой маленькой потасовки, это означает, что вина полностью ложится на её плечи! Селеста съёжилась, когда вдохновитель назвал её настоящее имя. Гений, вероятно, знал её настоящее имя ещё до того, как она прибыла в школу. Черт, он, возможно, даже планировал такую ​​​​ситуацию задолго до начала игры! Это имело смысл, учитывая денежный мотив и тот факт, что её настоящее имя было раскрыто Такой, вероятно, из-за интриг вдохновителя. Селеста щелкнула зубами, поняв, что кем бы ни был вдохновитель, они с самого начала настроили против неё колоду. В конце концов, у дома всегда есть преимущество * (П.П. Имеется ввиду матч. Типо как "Дом" против "Гости"). — Я так и думала… — вздохнула провинившаяся игрок. «Итак, как мы собираемся это сделать? Буду ли я вынуждена играть в какую-то азартную игру, в которой у меня нет шансов на победу? Ой, подождите… это уже случилось. Её голос кипел, и все в комнате уставились на неё, когда она направила ядовитый взгляд на Монокуму. В ответ медведь лишь слегка усмехнулся, прежде чем сунуть руку за спину и достать металлическую коробку среднего размера с надписью «Идеи для наказания Таэко Ясухиро». — Не волнуйся, Маленькая Мисс Таэко! Я уже всё это распланировал! Представляем…” Щелкнув пальцем… каким-то образом… с потолка слетел большой баннер с надписью: Сжигание ведьм в стиле Версаль! Все, включая Селесту, вздрогнули, прочитав баннер. Затем, очень медленно, все взгляды повернулись и сосредоточились исключительно на обезумевшем медведе на стуле судьи. Открыв крышку коробки, медведь залез глубоко внутрь, какое-то время возясь с этим. «Видите ли, чтобы сжечь хорошую ведьму, нужны три вещи: во-первых, это обвиняемая ведьма!» Быстрым рывком Монокума вытащил очень впечатляющую маленькую куклу, которая выглядела почти так же, как Селеста, с реалистичными волосами, уложенными в её знаменитые локоны. Опустив металлическую крышку, обезумевший медведь использовал её как плацдарм для демонстрации наказания. «Во-вторых, вам нужна куча горящих дров вокруг ведьмы, которая будет привязана к столбу!» Из коробки медведь достал небольшую кучку спичек и разложил их вокруг куклы Селесты, которую медведь привязал к небольшому деревянному «шесту» благодаря металлической коробке. — Тогда ты разводишь огонь! Вытащив бутылку с жидкостью для розжига медведь бросил спички к ногам куклы. Одним взмахом запястья Монокума зажег одну из спичек, что спровацировало поджег всей стопки. Пламя не распространилось за пределы крышки коробки благодаря металлическому каркасу, но оно вызвало жуткое отражение, омывшее бедную несчастную куклу. Почти не замечая этого, Селеста обнаружила, что её дыхание участилось, она не могла оторвать глаз, когда её крошечная копия была быстро окружена крошечным пламенем. Она почувствовала, как пот стекает по её шее, когда она представила себя в этом положении… всё её тело слегка дрожало, когда она предвкушала мучительную боль, которую вызовет сожжение заживо. Как только пламя начало пожирать все вокруг куклы Селесты, Монокума резко закричал: «И, наконец, тебе нужна пожарная машина!!» Непонятным образом из-за спины, а не металлического ящика, медведь вытащил ярко-красную игрушечную пожарную машину. Издавая свист и шум самолета, медведь отвел грузовик назад, прежде чем врезаться им в куклу Селесту, ко всеобщему шоку и ужасу. Но на этом Монокума не остановился, Монокума продолжал бить пожарной машиной крошечную куклу Селесту… пока она не стала почти полностью неузнаваемой. Наконец, после последнего ужасного удара, в результате которого голова куклы треснула, с медведем, казалось, было покончено, и красный игрушечный грузовик остался лежать на куче горящих спичек… останки куклы Селесты медленно сгорали в огне. — А пожарная машина действительно была необходима? Селеста глубоко нахмурилась, её раздраженный тон удивил некоторых студентов. Однако, как бы она ни пыталась скрыть это, все могли видеть глубоко укоренившийся ужас, который поселился в её лице. Она пыталась сохранить лицо… в последний раз. — Это не всё… — ответил Монокума, вытаскивая пульт и нажимая большую красную кнопку. Прежде чем кто-либо успел среагировать, модель пожарной машины внезапно взорвалась, полностью уничтожив сцену «казни» и даже немного опалила лицо Монокумы. Селеста судорожно вздохнула, увидев, что от куклы ничего не осталось… кроме обрывков ткани. С садистской ухмылкой, которую энтузиасты пыток сочли бы восхитительной, Монокума игриво спросил: — Я всё ещё размышляю над тем, должна ли пожарная машина взорваться или нет. Твои мысли?" Сглотнув комок в горле, Селеста изобразила самую правдоподобную ухмылку, на которую была способна, и ответила: «К тому времени я буду мертва… делай, что, черт возьми, ты хочешь». «Ну, на самом деле, нет никаких гарантий, что тебя убьет пожарная машина… и я бы не хотел, чтобы ты так страдала. Отсюда и взрывающийся грузовик! Быстро, но больно! Я посмотрю, как я буду себя чувствовать, когда всё будет происходить… как насчет этого?» Пылающий красный глаз медведя вонзился в неё, но Селеста не дрогнула, сохраняя спокойное выражение лица, встретившись с жестоким взглядом медведя. С другой стороны, внутри она кричала. Это была ужасная участь. И хотя вполне возможно, что Монокума приготовил для неё какую-то другую форму «наказания», используя это как средство увеличения её отчаяния, это не меняло того факта, что цель медведя была достигнута. Как бы ей ни не нравилось это признавать, отчаяние официально просочилось в её душу. Черт, её может ждать ещё худшая казнь! Одна только эта мысль заставила её колени подкоситься, угрожая разрушить то немногое, что у неё осталось. Но независимо от того, была ли эта демонстрация тем, как её жизнь подойдёт к концу, всё это больше не имело значения… « Я поставила всё на эту игру… и проиграла. Я бы предпочла, чтобы это просто закончилось здесь… в любом случае, мне больше незачем жить … Её мечта была всем, что у неё было… кроме Гранд Буа Шери Люденберг, конечно. Однако, поскольку нынешний статус её кошки неизвестен, учитывая, насколько загадочным было её первое видео с мотивами, вполне возможно, что даже её любимого кошачьего компаньона больше нет в этом мире. И её замок, и её кошка… вдохновитель украл их обоих у неё. И теперь, когда она так низко пала... не было никакой надежды... — Но это только в том случае, если мы проголосуем за казнь, верно? Раздался знакомый, но раздражающий голос. Подняв голову, Селеста посмотрела на Макото Наэги, безнадежного идиота, который помог разрушить все её планы. Как ни странно, она не чувствовала к нему никакого гнева… больше нет. Ей было трудно что-либо чувствовать прямо сейчас, кроме калечащего отчаяния, которое угрожало настигнуть её. Из-за этого она не была готова к его следующему заявлению. «Прежде чем мы перейдем к голосованию, я думаю, нам нужно обсудить, действительно ли нам нужно голосовать».

***

В этот момент никто не удивился тому, что Макото заговорил. Хотя обычно он был немного тихим, всякий раз, когда они входили на территорию суда, он полностью менялся. С тех пор, как он изо всех сил пытался доказать свою невиновность в первом деле, он постепенно становился всё более и более компетентнее с каждым днем. И когда на кону стояла чья-то жизнь, независимо от их невиновности, он решал вставать на их защиту… действительно тяжелую жизнь, которую он выбрал, но о которой он никогда не пожалеет. «Что ты имеешь в виду под «обсуждать голосование вообще»?»" - Бьякуя посмеялся над самой идеей. «Это классный суд. Нравится нам это или нет, мы обязаны голосовать. Так что, независимо от твоего милосердного сердца, мы будем голосовать. Это так просто». — Я не говорю, что у нас не будет голосования, — бросил вызов Макото, немного вздрогнув, встретив взгляд наследника. «В-всё, что я пытаюсь сказать, нам нужно тщательно обдумать это…». "Почему? О чем тут думать?» — вмешался наследник Тогами, нахмурившись. «В отличие от двух предыдущих дел, данное преступление было преднамеренным. Так что, в отличие от Леона или Мондо, Селеста действительно планировала убить нас всех, чтобы сбежать. Если вы спросите меня, это ещё одна причина, по которой нам нужно проголосовать за её устранение…». «Первое преступление было преднамеренным». Все обернулись и увидели, что Саяка смотрит на Бьякую с опаской, но решительным выражением лица. Она изо всех сил пыталась говорить… как будто в её животе крутился нож, но каким-то образом она находила слова. «Мое преступление… было преднамеренным. Всё, о чем я могла думать, было: «Мне нужно выбраться», и, в конце концов, это подтолкнуло меня к краю… и если ты не был в том темном месте, ты никогда не сможешь надеяться понять агонию, связанную с этим выбором». Она сделала паузу, взглянув на Селесту с большим сочувствием. «Итак… прежде чем мы двинемся дальше… мне нужно спросить… почему? Зачем ты это сделала, Селеста? Что побудило тебя попытаться убить нас всех, чтобы сбежать? Это был острый вопрос, который до сих пор никто не удосужился задать. Конечно, они знали, что азартный игрок хочет сбежать из этой адской дыры, а кто нет? Но они так и не поняли почему. Что же толкнуло её на такие крайности? Что побудило её сделать такой запутанный план? Студенты были настолько поглощены этим делом, что забыли задать вопрос «почему» наряду с «как». Студенты как один повернулись к азартному игроку, которого, казалось, позабавило внезапно вернувшееся к ней внимание. «Причина, по которой я хочу сбежать?» Селеста задумалась, и на ее губах появилась понимающая ухмылка. «Это был мой сон… сон, который никто из вас не мог понять…». «Просвети нас». Бросила вызов Джунко твердым и уверенным тоном. К этому моменту всем стало любопытно, даже Кёко, казалось, немного беспокоилась о мотивах азартного игрока. И, возможно, это пролило бы некоторый свет на то, почему девушка, назвавшаяся «Селестией Люденберг», обманула их всех. Устало пожав плечами, Селеста больше не сопротивлялась, её глаза загорелись, когда она говорила. «Моей мечтой… было жить в красивом европейском замке, где меня будет ждать лично подобранная группа дворецких/телохранителей… все были бы одеты в выразительную вампирскую одежду. Там я проведу остаток своей жизни в роскоши, в созданном мной мире… месте, где Селестия Люденберг… станет центром вселенной». … … … — Ты пытался убить меня за это?!" - Хифуми взвизгнул, услышав слова Селесты, которые вызвали почти победоносную улыбку на её губах. Ярость создателя фанфиков усилилась, когда он увидел её самодовольный вид. "Ведьма! Сжечь её! Она пыталась убить меня из-за большого модного дома!.. — Закрой свою толстую пасть, придурок! Голос Селесты резко оборвался, её брови нахмурились, когда её охватила ярость. В ответ Хифуми напрягся и сжался, страх охватил его чувства. Как только он достаточно замолчал, азартный игрок откашлялась. И когда она снова заговорила… к ней необъяснимым образом вернулся акцент. «Замок — это сооружение абсолютной красоты. Образец стабильности и изящества. Место, где мечты становятся реальностью, а мировые проблемы кажутся почти… несуществующими. Он олицетворяет… всё, чем я всегда хотела быть… но никогда не могла надеяться достичь…» Её голос был мягким… и спокойным. И те, кто слушали, могли сказать, что желание такой «своевольной вещи» было вызвано не жадностью… а чистым, неподдельным удивлением. Как маленькая девочка, мечтающая жить в волшебном месте, где сбудутся все её мечты… вот что значил для Селестии Люденберг замок. Нет, точнее, это то, о чем всегда мечтала Таэко Ясухиро… место, где счастье гарантировано… полная противоположность тому, что представляла собой эта адская школа. И, пусть даже совсем чуть-чуть, ученики постепенно начали понимать извращенное желание Селесты. Для неё получение этого замка было единственной нитью, поддерживающей её рассудок. Без цели, к которой нужно было стремиться, девушка, которая называла себя Селестией Люденберг, сошла бы с ума. И теперь, когда ученики забрали это у неё… всё, что осталось, — это тоскливая девушка, чьим мечтам никогда не суждено сбыться. Это было… почти жалко… «Это гораздо больше, чем «просто большой модный дом », ты, раздутый отаку-ботаник!» Голос Селесты агрессивно вернулся к её «истинной» личности, её голос был наполнен яростью и сожалением. «Я бы с радостью убила вас всех, лишь бы провести хоть один день в замке, созданном специально для меня!» Оглядев комнату, Селеста остановилась, чтобы посмотреть на Мондо, Саяку и Леона лишь на несколько мгновений, прежде чем усмехнуться и обратиться ко всем. «В этом разница между вами и мной. Несмотря на то, что я потерпела неудачу, я сделала свой выбор и не отступлю от него. Вы все лицемеры, готовы прощать людей только потому, что вам жаль за то, что они сделали. Что ж, даже если бы я чувствовала какое -то подобие вины за то, что пыталась сделать, я не собираюсь пытаться выкрутиться из этого». Сделав своё лицо жестче, азартный игрок насмехалась над ними, когда она спокойно сказала: «Это моя жизнь. И никто не собирается указывать мне, как мне жить. Подобно великой королеве Марии-Антуанетте, я возьму на себя ответственность за свои действия, даже если они приведут к моей смерти. Так что давайте, казните меня, если вы действительно этого хотите. По крайней мере , я не буду оправдываться за свои действия. Когда её голос эхом разнесся по круглой комнате, эмпатия, которую студенты несколько минут назад испытывали, резко уменьшилась. Оно не исчезло полностью, но её резкое изменение тона определенно укрепило позицию Бьякуи. «Ты всё ещё пытаешься убедить меня, что мы не должны голосовать?» наследник Тогами практически плюнул в сторону Макото. Счастливчик открыл было рот, чтобы возразить, но Бьякуя не дал ему шанса. «Она представляет опасность для всех нас. Лучший способ действий — устранить её до того, как она… — Хочешь, чтобы Монокума победил?! К этому моменту никто особо не удивился тому, что Джунко решила заговорить. На самом деле, большинство студентов считали странным, что она была такой тихой последние несколько минут. Однако теперь, когда она официально вставила свои пять копеек, все знали, что игнорировать это будет невозможно. Бьякуя, казалось, особенно был встревожен её внезапным заявлением. "Что именно ты имеешь в виду?" - Бьякуя бросил вызов, глядя на неё сверху вниз. С глубоким хмурым взглядом модница ответила: «Если у нас будет казнь сейчас, после двух классных испытаний без неё… Победит вдохновитель». Она сделала паузу, позволив этой мысли дойти до сознания, прежде чем продолжить. «Как только убийства действительно начнутся… пути назад уже не будет. Игра действительно начнется, и её уже не остановить. Один неверный шаг — это всё, что может вызвать цепную реакцию, и в конце концов… игра в убийства настигнет всех нас…» Её предупреждение пульсировало у всех в ушах, тошнотворная правда, которую все знали… но хотели игнорировать. Однако это не помешало некоторым студентам высказать своё мнение. "Т-тогда что?! Мы что, п-просто должны п-простить её за всё?!" - Заговорила Токо, молчавшая с момента своего откровения. «Даже если т-твои слова верны, к-кто-то вроде неё представляет о-опасность для всех нас!» — Кто… бы… говорил… — сказал Леон достаточно громко, чтобы все услышали, заработав злобный взгляд писательницы, от которого бейсболист вздрогнул, пусть и слегка. В то же время, однако, несколько студентов кивнули в молчаливом согласии, в то время как другие перешептывались себе под нос. — Как я уже сказал, — прервал бормотание Бьякуя, пытаясь установить порядок. «Этот случай отличается от двух предыдущих. Если мы не сделаем что-нибудь с этим сейчас, я гарантирую, что это аукнется позже…». «Даже если так, я должна согласиться с утверждением Джунко». Все были немного шокированы, когда Сакура добавила свой голос к оппозиции, борец сложила руки в задумчивости. «На данный момент я считаю, что было бы лучше не устраивать казнь. Есть и другие способы справиться с этим… предательством. Боль в её голосе была глубокой, и она отвела взгляд от всех. Было очевидно, что действия Селесты сильно повлияли на мастера боевых искусств, хотя ей тоже было немного… стыдно. Вероятно, из-за поддержки азартного игрока ранее в суде, хотя казалось очевидным, что это было в основном ради Хины. — Согласна, — согласилась Кёко, прищурив взгляд глядя на азартного игрока. «То, что сделала Селеста, достойно сожаления, но её казнь только продвинет вперед цели вдохновителя. Как и в предыдущих случаях, я считаю, что мы можем найти подходящее наказание без помощи Монокумы. — Я… я не хочу, чтобы её казнили… — раздался кроткий голос Чихиро рядом с Бьякуей, который кинул на неё чудовищный взгляд. Однако, хотя она вздрогнула и зажмурила глаза, ей удалось заговорить. «О-она… была добра ко мне в медицинском кабинете. Она не должна была быть такой, это не повлияло бы на её планы, если бы она отказалась принести мне подушку… так что… я не буду голосовать за казнь… — Если Чихиро против… то и я против!" - Грубый тон Мондо заставил миниатюрную программистку поднять голову, и на её губах появилась благодарная улыбка. Увидев это, байкер покраснел, но быстро покачал головой. — Кроме того, после последнего суда мы договорились, что моя жизнь будет связана с жизнью Чихиро, так что… если она не хочет, чтобы её казнили, то я согласен с этим! Услышав это, лицо Чихиро покраснело. «Ч-что?! Когда это случилось? Не помню, чтобы я соглашался на это!» — Это было наказание Мондо за попытку убить тебя, — поддержал разговор Хиро. «Мы все согласились, что если с тобой что-то случится, он возьмет на себя ответственность за это! Так что, например, если кто-то убьет тебя, он автоматически будет казнен за это». Шок настиг программиста, когда она впитала эту информацию, её тело задрожало. «Н-нет… я не хочу этого! Это нечестно! Мондо не нужно…». — Всё в порядке, Чихиро… Впервые с тех пор, как он напал на Чихиро, на лице байкера появилась уверенная улыбка. Всё его лицо излучало уверенность, как будто он готовился к массовой драке с другой бандой. Обернувшись, он показал всем огромный символ «Crazy Diamonds» на спине своего пальто. «И не забывай!» — крикнул он, указывая на знаки отличия на своей спине. «За тобой присматривает главарь самой крутой байкерской банды в мире! Я обязательно сохраню нас обоих в безопасности, так что… — он на мгновение замялся, словно пытаясь подобрать нужные слова. Затем, всего на мгновение, он взглянул на Джунко, прежде чем почти вызывающе ухмыльнуться и снова повернуться к Чихиро. «Позволь мне сделать это для тебя. Это всё, что я могу сейчас сделать… Я просто делаю всё, что могу, чтобы помочь. Так что, пожалуйста… позволь мне сделать это…» Услышав его, Чихиро опустила взгляд, глядя в землю с глубоким созерцанием. Затем очень тихо она ответила: «…Хорошо. Если это то, чего ты действительно хочешь, Мондо. Я отдам свою жизнь в твои руки… и я обещаю, что… я тоже сделаю всё, что в моих силах!» Подняв голову, глаза миниатюрной программистки засияли невиданной ей уверенностью. И когда Мондо мельком увидел это, его улыбка стала шире, и он протянул к ней кулак. Чихиро сделала то же самое, обменявшись между ними ударом кулака в воздухе на дальней дистанции. Они оба улыбнулись друг другу, раны от их опыта заживали быстрее, чем кто-либо мог подумать. «Это здорово и всё такое, ребята, но нам, вероятно, следует вернуться к решению, будем ли мы сжигать ведьму через несколько минут или нет». Хотя его тон был саркастичным, оскорбительный комментарий Хиро вернул всё рассеявшееся напряжение. Восприняв тишину как приглашение продолжить, ясновидящий сказал: «Я имею в виду, да, она не пыталась меня убить, но она всё же пыталась использовать меня как козла отпущения! Это ещё хуже, если вы спросите меня! Пытается сделать из меня предателя только потому, что считает меня глупым! Что это за причина?! — Чертовски хорошая… — пробормотала Селеста, хотя ясновидящий её не услышал. — Я тоже не буду голосовать за казнь. - резко заявила Саяка, привлекая к себе внимание. Все выжидающе уставились на неё, словно ожидая, что она продолжит… но она этого не сделала. Вместо этого твердое выражение решимости на её лице в сочетании с намеком на сочувствие к Селесте говорило о многом больше, чем любые слова, которые она могла бы произнести. "И я тоже!" — гордо заявил Леон, ободряюще улыбаясь в сторону Саяки, прежде чем обратиться ко всем остальным. — Мы всегда можем запереть её где-нибудь в комнате. Этого будет достаточно, верно? Пока она не сможет добраться до нас, нам не придется беспокоиться о том, что позже она пойдет на все убийства! Выслушав растущую оппозицию своей стороне аргумента, наследник Тогами вздохнул от полного разочарования. «Я окружен группой самых склонных к суициду людей, которые когда-либо существовали». Его насмешки только укрепили их решимость, о чем он, несомненно, знал. «Позволяя такому опасному человеку оставаться среди нас, вы провоцируете разрушение. И я, например, не хочу, чтобы такая опасность продолжала гноиться… — Напомни мне ещё раз, кто повесил Чихиро, как тряпичную куклу? — вмешался Леон с ноткой удовлетворения в голосе. Наследник Тогами взглянул на него, и звезда бейсбола ухватился за этот шанс. «Если ты спросишь меня, самый опасный человек, которому разрешено быть среди нас, это ты! Вечно пытаешься заставить нас напасть друг на друга и настаиваешь, что один из нас шпион! Во всяком случае, мы должны подумать о том, чтобы тебя казнить! К всеобщему огорчению, на лице Бьякуи появилась самодовольная ухмылка. «Возможно, однажды вам представится такая возможность. И если это произойдет, я желаю вам удачи». Его намеки были более чем тревожными, и, как он и планировал, все смотрели на него с явным пренебрежением. Словно упиваясь их неодобрением, он продолжил: «Однако пока мои действия не то, что нужно проверять. Вместо этого мы должны сосредоточиться на том, что нужно сделать с этим классным испытанием, а не на возможных будущих испытаниях». "В яблочко!" Макото с радостью согласился, с большим усилием встретившись взглядом с Бьякуей. Не ожидая, что счастливчик согласится с ним, Наследник Тогами решил позволить мальчику закончить. — Если мы поддадимся искушению сейчас, оно аукнется ещё сильнее, чем если бы мы позволили её казнить!.. «Чертовы дебилы…» Все в комнате замолчали, когда Селеста прервала их, и её лицо украшало спокойное, но строгое выражение. Улучив момент, она взглянула на каждого из них, прежде чем усмехнуться. "Вы ходили туда-сюда слишком блядь долго. Решайтесь уже, черт возьми, у меня нет столько времени." - Раздражение в её голосе распространилось по комнате, когда она продолжила: «Просто чтобы вы знали, я никогда не откажусь от своей мечты… Я буду преследовать её до самой смерти. Будет она сегодня или нет». Хотя её слова были угрожающими и пугающими… в них не было страсти. Обычно, когда Селеста говорила о своем сне, она повелевала всем, почти требуя внимания силой своего желания. Но теперь, после того, как она впала в немилость, она изо всех сил старалась не отставать от всех остальных. Присутствие, которое она поддерживала своей внешностью, рухнуло... на это было почти тяжело смотреть. Её слова не имели для них никакого значения. Её заявление, которое должно было выглядеть устрашающим, прозвучало пустым звуком. Она мало чем отличалась от приговоренной к смертной казни, торопящей палача почти из чистой злобы. Однако в её словах всё ещё был яд, и этого было достаточно, чтобы спровоцировать богатого наследника действовать. «Почему мы до сих пор ведем эти дебаты?» Бьякуя открыто усмехнулся, скрестив руки на груди. «Мы все знаем, что она опасна. Если позволим ей продолжать жить, это только поставит под угрозу наши шансы на выживание». — Может быть, и так, — признала Кёко, но не без того, чтобы её взгляд стал жестче. «Однако, если мы позволим её казнить, Монокума получит преимущество. Как только убийства действительно начнутся, пути назад уже не будет». — Да, и кроме того, — согласился Макото, воспользовавшись моментом, чтобы обдумать его аргумент. «Поскольку никто не был убит или серьезно ранен, мы должны быть более снисходительными…». — Просто решитесь уже наконец. Счастливчик замолчал, когда вмешалась Селеста, все следы её акцента исчезли. И её тон, сопровождаемый злобным взглядом, легко одолел Макото, предоставив опальному игроку возможность высказать своё мнение.

***

« Я так больше не могу! Всё это ожидание…продление момента моей смерти…Лучше бы всё это закончилось прямо сейчас! ” Селеста вцепилась в платье, отгоняя бурлящую внутри тошноту. Каждый раз, когда она представляла себе свою смерть… сгорающую заживо как «ведьма», у неё перехватывало дыхание, и она изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. Однако её талант был исключительным… потому что она смогла убедить себя, что смерть… эта отвратительная, мучительно ужасная казнь… более почетна, чем позор, который она испытывала. Стыд проигранной игры, унижение от того, что тебя разоблачили как отъявленного лжеца, агонию от того, что с тобой обращаются как с преступницей, несмотря на то, что она сама стала жертвой! Она никогда не хотела этого! Ничего из этого! Если бы её никогда не похитили и не заставили участвовать в этой убийственной игре, она бы никогда даже не подумала об убийстве кого-либо! Она бы прожила свою жизнь, играя в азартные игры, зарабатывая деньги и, в конце концов, осуществляя свою мечту! Она была в отчаянии, но чья это вина! Не её! Она не хотела этого! Во всем этом не было её вины! И хотя она не станет отрицать совершенные ею гнусные преступления, это не значит, что в своих действиях виновата только она! « Мое единственное сожаление сейчас… это то, что я не смогу выбить дерьмо из вдохновителя сама! Заставить меня пройти через это дерьмо… Надеюсь, он умрёт в гребаной канаве! ” Это была приятная мысль — представить, что вдохновителя казнит она сама. О, чего бы она не отдала за одну минуту наедине с вдохновителем… она бы научила этого ублюдка истинному смыслу боли за разрушение её мечты! Но… всё это не имело значения… больше нет. Печальный факт заключался в том, что она собиралась умереть в этой адской школе. Даже если её не казнят… она достаточно скоро станет жертвой. Она не была создана для самообороны, как Хина или Сакура. И хотя она не была совсем хрупкой, у неё тоже не было много мышц. Черт, она чуть не умерла, когда утром на неё упал Хифуми! Достаточно сказать… она была невероятно уязвима, особенно сейчас. Почти любой здесь мог одолеть её… кроме Чихиро… может быть. И после всего, что она сделала, она практически нарисовала себе на спине мишень, практически умоляя кого-нибудь нанести ей удар в спину. Столкнувшись с мыслью о том, что её ударят ножом в спину или казнят… она согласится на казнь в любой день! "Либо казните меня, либо нет. Мне всё равно." Тишина встретила её заявление, выбивая её из колеи. Голосование было слишком близко… ей нужно было довести их до предела и заставить положить конец её унижениям. Её губы изогнулись в злобной ухмылке, смачивая их легким движением языка. «От вас меня тошнит. Нет смысла отрицать очевидное. Я знаю, что никто из вас никогда не простит мне того, что я пыталась сделать. Не то чтобы я всё равно нуждалась в вашем не полном прощении … "Нет, это не так!" Макото вмешался со своим фирменным возражением. Предвидя его реакцию, Селеста без усилий посмотрела на него сверху вниз, отражая решимость в его взгляде. Но, как всегда, студенту повезло. — Неважно, простим мы тебя или нет. На карту поставлено нечто большее, чем то, накажем мы тебя за твои действия или нет. Мы говорим о твоей жизни! Ты должна больше уважать…». "Уважать? Ради жизни? Ха!» — жестоко перебила она, не дав ему времени ответить. — Ты слышал, какое чертово слово я говорила? «Уважение» для меня ни хрена не значит! Моя мечта… мой замок был единственным, что имело значение! И если вы все думаете, что я вдруг почувствую себя виноватой за попытку убить двух бесполезных тупиц… "Эй!" "Манеры!" — …тогда вы ещё глупее, чем кажетесь! Особенно ты, мистер Позитив!» Она направила свои замечания прямо на Макото, кипя от возмущения. Со своей стороны, счастливчик серьезно встретил её взгляд, как будто пытаясь понять её чувства… понятие, которое она полностью оскорбляла! «От всех твоих разговоров о том, чтобы оставаться единым и бороться с кукловодом… меня тошнит! Посмотри правде в глаза, проклятый неудачник! Мы никогда не выберемся отсюда! Либо мы все будем убивать друг друга до тех пор, пока никого не останется, либо кто-то разозлится и на самом деле избежит наказания за убийство! Или, что ещё хуже, мы застрянем здесь, в этой богом забытой дыре, пока не ссохнемся и не умрем от старости! Так я не позволю своему наследию закончиться! Даже если это больно, я лучше сгорю заживо, чем спокойно приму такую ​​дерьмовую судьбу! Так что перестань быть таким мягкотелым и казни меня уже! По крайней мере, тогда я наконец освобожусь от этого места!» Было странно… и несколько ужасно просить о собственной смерти. И хотя некоторые могли счесть это обратной психологией, на самом деле всё было наоборот. Селеста не пыталась убедить их пощадить её с помощью какого-то грандиозного плана… она искренне хотела, чтобы они проголосовали за казнь. И поскольку почти половина класса, казалось, была против этой идеи, она начала опасаться, что её унижение продолжится. Глубоко вздохнув, она смогла взять себя в руки. То немногое, что у неё осталось, ускользало. Она не хотела вступать в этот спор, она не хотела иметь дело с бесполезностью своего положения… всё, чего она хотела… это чтобы её страдания закончились… так или иначе. — Только поторопитесь и сделайте свой выбор… Я уже устала ждать, — сказала она почти рассеянно, как будто решение её ничуть не коснулось. — На вашем месте я бы определенно проглосовала за смертную казнь… "Да ну, ты не мы. Так что просто заткнись и перестань пытаться повлиять на наше голосование". - Слова Джунко прорезали воздух, сосредоточив всё внимание на ней. — Больше половины из нас уже заявили, что не собираются голосовать за твою казнь, так что нет смысла продолжать эту дискуссию. Небесно-голубые зрачки модницы встретились с малиновыми глазами азартного игрока… Ярость разделяла их, и это было почти осязаемо. Однако, к большому удивлению Селесты, взгляд Джунко каким-то образом смягчился… и всё же остался твердым и неподвижным. «Ты будешь жить…» — сказала ей модница, как будто права на ошибку не было. — И тебе придется столкнуться со своими преступлениями в этом мире, а не в ином. Так что смирись с этим». Селеста почти улыбнулась тому, каким острым может быть язык Джунко… почти. И снова модница раскусила её намерения… это становилось чертовски раздражающим! «Тогда, блять, голосуйте уже…» — устало ответила игрок, действительно измученная происходящим. «Давайте посмотрим, насколько вы все прощаете меня на самом деле». Несмотря на то, что она сказала это, в уголках её разума закралось сомнение. Поскольку и Макото, и Джунко поддерживали стремление сохранить ей жизнь, её шансы на славную казнь быстро таяли. Такими темпами… она будет вынуждена взять на себя ответственность за свои действия и принять последствия. Почти бессознательно она украдкой взглянула на человека напротив неё… намек на истинное сожаление просочился в её сердце. « …Хина… »

***

"Ну хорошо тогда! Поскольку об этом просит сама виновница, давайте перейдем ко голосованию!» Монокума радостно ухватился за эту возможность, вскочив на ноги, явно желая начать голосование. Несмотря на себя, Мукуро испустила тихий вздох облегчения. В отличие от предыдущих голосований, результат уже был предопределен… если только кто-то не изменит свой голос в последнюю минуту, но она не могла себе представить, что это произойдет. Считая её, восемь учеников уже пообещали проголосовать за пощаду Селесту. « Макото, Кёко, Леон, Саяка, Сакура, Мондо, Чихиро и я. Это больше половины из нас. ” Даже в том маловероятном случае, если все остальные проголосуют за казнь, в чем она сомневалась, её сторона всё равно не проиграет; с восьми до семи. А так как Джунко стремилась следовать своим собственным правилам, у неё не было ни малейшего шанса отменить большинство голосов… «О, точно! Чуть не забыл упомянуть кое-что важное! Кое-что, что должно вас заинтересовать, мисс Эношима… Голос Монокумы вернул её к реальности, особенно когда медведь выкрикнул её имя. Мукуро резко повернула голову к обезумевшему медведю, нахмурив брови, продолжая это. «Вы сказали раньше, что мы должны уважать «интересы справедливости», не так ли?» Ощущение тяжести в желудке замаскированного солдата сделало её лицо кислым. "Ага? Что не так?" Солдат старалась сохранять спокойствие, не желая показывать слабость своей сестре. Однако она не могла не заметить, что пот стекает по её лбу. Словно заметив эту незначительную деталь, Монокума медленно усмехнулся, от этого тона по спине Мукуро побежали ледяные мурашки. «Ну, используя твою логику, я бы сказал, что это время голосования не соответствует «интересам справедливости», о которых ты болтала… особенно учитывая, как ты на этот раз распределила голоса в свою пользу». Против воли Мукуро покрылся холодным потом. « Ч-что Джунко д-делает?! Она… она нарушает собственные правила… не так ли? ” Словно отвечая на её безумные мысли, Монокума широко раскинул руки и маниакально расхохотался, от одного звука которого у солдата пробежали мурашки по спине. «Вот почему…» безжалостно продолжал медведь, «я решил, что мы собираемся сделать что-то немного… другое для этого "Времени Голосования"!» Мукуро уже собиралась потребовать объяснений, когда рядом с Монокумой внезапно упал шнур. Отвратительная ухмылка медведя стала шире, когда его лапа потянулась и потянула за шнур. Обладая прекрасным слухом, солдат услышала что-то вроде открывающейся панели высоко над ними. Вытянув шею вверх, её глаза расширились, когда она увидела, как какая-то большая машина падает вниз… прямо на Селесту. "БЕРЕГИСЬ!"

***

Никто не ожидал, что Джунко закричит во всё горло, тем более в качестве предупреждения. Селеста, в частности, была немного поражена и бессознательно сделала шаг назад… пока не заметила, что слова модницы были адресованы… прямо ей. Как идиотка, она откинула голову назад и ахнула. Машина, достаточно большая, чтобы раздавить её, на большой скорости падала на неё. Её инстинкты тут же взяли верх, она развернулась лицом к падающей массе металла и придвинулась как можно ближе к подиуму… и ни на мгновение раньше. *БАМ* Громоподобный грохот и скрежет металла раздались эхом, когда большая машина врезалась в пол, каким-то образом оставшись в вертикальном положении, несмотря на большое расстояние падения. Повисла оглушительная тишина… если не считать панической гипервентиляции азартного игрока. Алые глаза Селесты, расширенные от страха, отчаянно смотрели на машину, пока её легкие яростно втягивали вдох за вдохом, бешено бьющееся сердце грозило вырваться из груди. Она могла только смотреть на массивную машину перед ней… её разум был слишком взбудоражен, чтобы даже попытаться рационально мыслить. Большая машина упала сразу за её подиумом, заблокировав все возможности покинуть назначенное место. Ей едва хватало места, чтобы стоять… её ноги буквально в миллиметрах от днища машины. Будь он хоть на дюйм ближе к ней… всё её тело превратилось бы в смятое кровавое месиво под увесистой машиной. Пока она пыталась осознать это новое обстоятельство, зал суда сотряс разъяренный голос. "Ты сукин сын! Что это была за хрень?!" - Наполненные яростью слова Джунко эхом разнеслись по комнате, модница так сильно вцепилась в поручни своего подиума, что некоторые ученики могли поклясться, что слышали скрип дерева. «Мы ещё даже не проголосовали, а ты уже пытаешься её казнить?! Что случилось с твоими драгоценными правилами, ты, лицемерный ублюдок?!» *БИИИИИИИП!!* Громофон, каким-то образом появившийся в руках Монокумы, заглушил протесты Джунко, хотя она продолжала кричать несколько мгновений, пока не поняла, что её не слышно. Стиснув зубы, модница подождала, пока медведь перестанет сигналить, что он и сделал через мгновение. У всех в ушах зазвенело, последующий эффект гудка ещё больше усилил ярость Джунко. — Не думай, что!.. *Биб* И снова её прервал звуковой сигнал, заставивший её замолчать. Однако она тут же попыталась вмешаться, когда шум стих, но безрезультатно. "Объясни, почему-!" *Биб* — Ты не можешь просто…! *Биб* — Ты, черт возьми!.. *Биб* "ПРЕКРАТИ ЭТО!" Как можно тише Монокума ответил: «Нет, пока ты не успокоишься…» «ДА БЛЯДЬ…!» *Биб* Всё лицо Джунко было красным, когда её слова были приглушены звуковым сигналом, сведенным к гневному ворчанию, когда Монокума махнул громкоговорителем в её сторону. Скрипя зубами так яростно, что казалось, они вот-вот треснут, Джунко каким-то образом удавалось сдерживать себя, чтобы не закричать после того, как её снова и снова перебивали. Медленно, Джунко удалось обуздать свою ярость настолько, чтобы не взорваться. Увидев «улучшение» в её поведении, Монокума опустил громофон, но держал его в руке. «Ну вот… всё в порядке. Вдох-выдох." Медведь следовал собственному совету, делая большой вдох, прежде чем тихо выпустить его. — Видишь ли… не о чем беспокоиться. Никто не пострадал… и никому бы не угрожала опасность, если бы не закричала…». "ЧТО?!" *Биб* Ещё один гудок заставил модницу замолчать, которая сердито кипела, но предпочла промолчать. — Видишь ли… — ответил Монокума чуть громче шепота. «Если бы ты не закричала, мисс Эношима, игровой автомат приземлился бы прямо за спиной мисс Ясухиро без происшествий. Однако из-за твоего яростного крика она отступила назад, подвергая себя опасности». К сожалению, претензия казалась осуществимой. Селеста отпрянула только из-за крика Джунко, но в то же время не было никакого способа доказать, что её предыдущее положение было безопаснее. Не имея возможности возразить, модница могла только нахмурить брови, когда медведь продолжил. «О, и я должен упомянуть, что если бы она умерла из-за этого, это была бы твоя вина, и ты бы стала очерне…». "Ты сукин сын!" - Мондо резко вступил в разговор, яростно грозя медведю кулаком. — Она всего лишь пыталась уберечь эту суку от превращения в кашу! Как, черт возьми!.. *БИИИИИИИИБ* Мондо продолжал занимать позицию, пытаясь кричать в воздушный гудок и быть услышанным, невзирая на эту невозможность. Битва шумов длилась почти минуту, когда байкер отказывался подчиняться, пока у него, наконец, не кончился воздух, что ознаменовало решающую победу шумового устройства Монокумы. Покрасневший и взволнованный, Мондо сделал ещё один вдох, явно планируя продолжить битву, но его заставил замолчать новый голос. — Сейчас бессмысленно спорить об этом, — вмешался спокойный и рассудительный голос Кёко, хотя можно было услышать намек на раздражение, вероятно, из-за последействия звукового сигнала. Она взглянула на Джунко, которая всё ещё была зла, но каким-то образом, казалось, восстанавливала самообладание, заметив, когда таинственная девушка кивнула ей. "Что сделано, то сделано. Меня больше беспокоит…». «Не шути со мной!» — отчаянно возразил Мондо, заработав на себе взгляд бледно-лиловой девушки. «Медведь нарушает свои гребаные правила! Мы не можем просто позволить… — Мондо, хватит. Байкер отступил назад, когда Джунко заговорила с ним, её небесно-голубые глаза встретились с его. Мондо вздрогнул, увидев разочарование, спрятанное за глазами модницы, её сдерживаемый гнев, едва сдерживаемый жестокой логикой. Стыд настиг байкера, когда он понял, что он снова ставит благополучие всего класса выше себя. Конечно, он рассердился. Конечно, он считал заявления Монокумы чушью. Конечно же, он хотел поджечь этого медведя и помочиться на его пепел. Но он не мог этого сделать… и Мондо знал почему. Несмотря на то, что это было незаметно, острые глаза байкера видели, как Джунко нежно потирает шрам на левой руке, постоянное напоминание о её глупом неповиновении. Бросить вызов медведю… равноценно смерти. Это был неопровержимый факт. Они оба испытали это раньше, хотя Джунко пережила гораздо хуже. Каждый раз, когда Мондо мельком видел этот шрам, он испытывал необоснованное чувство стыда. Если бы он мог поменяться с ней местами, получить копьем в свою руку, вместо неё… он сделал бы это в мгновение ока. Но не в этом сейчас было дело. — Как и сказал этот проклятый медведь, никто не пострадал, и наказания не будет, — спокойно сказала Джунко, делая глубокие очищающие вдохи. — Кроме того, медведь только что дал нам неожиданную подсказку. Озадаченный и совершенно лишенный мотивации спорить с ней, байкер спросил: «Подсказка? Ч-что за подсказка? "Игровой автомат." Когда ответил голос Кёко, весь класс повернулся и уставился на большую машину, запечатавшую Селесту на подиуме.

***

Получив время, чтобы прийти в себя, благодаря выходкам Монокумы с громофоном, Селеста наконец нашла в себе смелость изучить устройство, которое чуть не раздавило её. Как и указали Монокума и Кёко, это действительно был… игровой автомат. Большая ручка возвышалась всего в нескольких дюймах над её головой. Как ни странно, в отличие от обычных игровых автоматов, здесь был только один ряд и два слота. Азартный игрок инстинктивно хотела потянуть за рычаг, но рациональная часть её разума кричала: «Не трогай, блядь», и это было весьма убедительно. « Может быть, часть моей казни? — подумала она, повторяя ещё раз. « Может быть, он показывает оружие, затем часть тела… и эта часть тела расчленена с помощью этого оружия? Бля… почему я так думаю?! ” Это было не так уж и удивительно, на самом деле. Собственная смерть не давала ей покоя в течение последних нескольких дней, и, поскольку её собственная смерть была так близка, казалось разумным, что темные мысли одолевали её разум. В любом случае, ей не пришлось долго ждать ответа. «Как вы все и так поняли, этот «игровой автомат» поможет нам во время голосования!» — закричал Монокума, танцуя джигу, когда с потолка упал ещё один шнур, на этот раз с противоположной стороны. «И поскольку у некоторых из вас проблемы с сюрпризами… ВСЕМ СМОТРЕТЬ ПОД НОГИ!» Без предупреждения медведь дернул за шнур… и вся комната затряслась. Как один, ученики схватились за поручни подиума, глядя вниз. К их общему шоку, пол в центре класса, незанятый круг перед всеми начали медленно подниматься. Мало того, каким-то образом топот на полу, казалось, трансформировался, пока не стал напоминать полностью круглый стол для игры в баккару. Все, кроме Селесты, тут же отступили на шаг. Азартный игрок прижалась к игровому автомату, борясь с паникой, когда пол поднялся и, наконец, остановился на том же уровне, что и их подиумы. Теперь вместо пустого места в центре кольца подиумов зловеще маячил круглый игорный стол. Прежде чем кто-либо из учеников успел усомниться в внезапном обновлении интерьера, Монокума подпрыгнул высоко в воздух, быстро вращаясь… почти мультяшно! «Вот что такое классные испытания! Неожиданные повороты! Ощущение предательства! Душераздирающее волнение, когда виновные и невиновные сталкиваются лицом к лицу!» — закричал медведь из вихря, созданного им самим. «А теперь… давайте поиграем в азартные игры!» Резко спустившись, вихрь вокруг тела Монокумы рассеялся, и медведь драматично приземлился… с новым гардеробом. Одетый в ярко-синий игровой хакама, с одной рукой, высунутой из рукава, и почему-то с татуировкой в ​​виде дракона, Монокума держал каменный цилиндр в одной руке… и пару игральных костей в другой. Чувство предчувствия опустилось на класс, когда медведь сделал объявление. «Для этой конкретной сессии голосования у нас будет особый набор правил!» Из прорези в столе выдвинулся экран с четким отображением счетных отметок. Под одной из колонок был горящий 8-битный спрайт Селесты. Другой был 8-битным спрайтом плачущей Селесты. «Поскольку мы исходим из идеи справедливости», - медведь украдкой победоносно взглянул на Джунко, ухмыляясь. «Несправедливо, что большинство из вас уже решили, как голосовать! Итак, вместо традиционного способа, то есть по одному, мы сыграем в веселую маленькую игру!» Бросив кости в цилиндр, Монокума швырнул их на стол и закричал: «Мы будем играть в традиционное азартное времяпрепровождение, известное как Чо-Хан! Или просто «Чет или нечет» для тех из вас, кто не понимает простых понятий…» Это было всего на мгновение, но на долю секунды Селеста могла поклясться, что увидела, как медведь украдкой взглянул на Хиро… из-за чего азартный игрок мрачно ухмыльнулась. Однако это мгновенно сменилось хмурым взглядом, пока медведь продолжал объяснять. «Игровой автомат мисс Ясухиро будет определять игроков в каждом матче! Как только они будут выбраны, я, прославленный мастер игр Монокума, буду бросать кости! Затем каждый из игроков называет то, что, по его мнению, выпадет на кубиках! То есть четное число или нечетное число! Псс, мои ставки на чет в этом раунде... и когда мы покажем кости!.. — Давай уже к делу! — рявкнула Джунко, вновь заняв своё место на подиуме и глядя на медведя. — Ладно, ладно… — усмехнулся Монокума, поднимая цилиндр и открывая змеиные глаза. «Чет! Это значит, что я бы выиграл этот раунд… и только я мог бы проголосовать!» Пока медведь говорил, на стороне «Горящей Селесты» появилась отметка… и 8-битный спрайт завыл… пробивая всем уши 8-битным звуковым фрагментом. Мгновение спустя метка исчезла, и 8-битный визг прекратился. — Как видите, я бы проголосовал за казнь! Вот где будет подсчет! Тот, кто выигрывает каждый раунд, должен устно объявить свой голос всему классу! Если вы хотите указать причину, у вас будет 40 секунд». Последняя часть инструкций медведя была странной, но все поняли, что большинство действий Монокумы не стоило анализировать. Вместо этого они предпочитали молчать и слушать. «Другими словами, победитель каждого матча Чо-Хан должен проголосовать за сожжение ведьмы», — взвыла 8-битная Селеста в огне, когда на неё указали. — Или вы проголосуете против воли мисс Ясухиро и заставите её жить среди людей, которых она больше всего ненавидит." Восьмибитная Селеста на противоположной стороне отчетливо плакала, звук бил всем по ушам. «Это будет продолжаться до тех пор, пока не будет трех голосов за одну или другую сторону! Как только одна сторона получит три голоса, этот выбор будет зафиксирован, и судьба мисс Ясухиро станет необратимой! Пока её 8-битные аналоги крутились на экране, Селеста сглотнула, но сохранила самообладание. Монокума просто подталкивал её сейчас. Любой результат будет мучительным, но по разным причинам. Буквально сожжена заживо или обожжена яростью одноклассников. Это были её единственные варианты… и, к сожалению, она уже выбрала первое. Казнь была меньшим из двух зол… вот во что она верила. Быть казненной и освободиться из этого сводящего с ума места — вот единственное спасение, оставшееся ей. Не было причин бояться… она собиралась удержать разбитые остатки своей гордости и достойно покончить с собой. Это то, чего она хотела… она сказала себе, что… солгала себе… заставила свой талант обойти парализующий страх, от которого даже в этот самый момент у нее тряслись ноги. « Я-я дрожу… Я дрожу от волнения! Такая славная смерть подобает Селестии Люденберг! Я не боюсь! Я не боюсь! Это то, что я хочу! Прекрати… трястись… черт возьми! ” Схватившись за перила перед собой, азартный игрок сумела сохранить свой спокойный вид, когда другие ученики начали понимать новые термины Монокумы.

***

«По сути, мы будем голосовать парами, но на самом деле только один из нас сможет проголосовать?» — спросила Саяка, пытаясь объяснить, как работает эта странная система. — Именно, — ответил ей Бьякуя, поправляя очки и усмехаясь. «Я предполагаю, что слоты, в которых выбираются игроки, будут рандомизированы, и никто не получит второго голоса. Так что, кто бы ни проиграл матч Чо-Хан… он вообще не будет имеет права голоса. — Только так всё будет честно! — нахально ответил Монокума. «Азартная игра без второго шанса! Это время голосования обещает стать самым захватывающим! Экстрим!» «Интересно… довольно интригующая установка», — неожиданно похвалил его наследник Тогами. «С этим всё зависит от случая. Либо нужное количество людей, желающих избавить Селесту от её судьбы, выиграют свои ставки, либо произойдет обратное. Это действительно стало азартной игрой… разве это не волнует тебя, Селеста? Азартный игрок насмехался над грубой попыткой Бьякуи залезть ей под кожу. «Это в лучшем случае посредственно. Но, я думаю, это справедливо. Тогда я буду той, кто будет дергать за рычаг игрового автомата? Она небрежно задала свой вопрос, скрывая любой намек на страх под холодным фасадом. В ответ Монокума подмигнул ей и поднял большой палец вверх. «Ты будешь выбирать людей, которые решат твою судьбу! Подходящая роль, согласна?" Медведь ответил, прежде чем переключить взгляд на разъяренную модницу. «Мисс Эношима, я очень надеюсь, что вы оцените все усилия, которые я приложил, чтобы это время голосования соответствовало вашим «интересам справедливости». Я знаю, как много значит для вас эта концепция… «Справедливость… да, верно». Кипящий тон Джунко заставил медведя ухмыльнуться ещё шире, явно наслаждаясь своей ловушкой. Вдохновитель успешно обратил благие намерения модницы против неё… как будто он спланировал это с самого начала. И хотя обычно это считалось бы мелочью, учитывая всё, что они знали о своем похитителе, это имело странный смысл, учитывая, что вдохновитель явно затеял вендетту против модницы. «Ты можешь легко сфальсифицировать игру с подставленными костями! Или ты можешь поменять кости после того, как бросил их!» Джунко выстрелила в ответ, сердито указывая на ярко-красные кости. — Мы никоим образом не можем доверять… — Доверься своему директору хоть немного, — легко прервал её Монокума смертельно серьезным голосом медведя. Его обычный игривый тон исчез, сменившись глубоким рычащим хрипом. Это был такой огромный контраст, что большинство учеников, включая Джунко, были застигнуты врасплох. «Я не буду подтасовывать броски костей. Я хочу, чтобы это была настоящая азартная игра, в которую никто не может вмешиваться. Тогда-". — Если Селесту казнят, отчаяния будет ещё больше, — вмешался Макото, выражение его лица стало жестче. — Это то, чего ты хочешь, верно? Шанс, что это закончится отчаянием… и винить в этом не что иное, как невезение». Ухмылка Монокумы расширилась до почти невозможных стандартов, к нему вернулась игривость. «Дайте мальчику приз! Хорошая работа, Макото! Ты полностью заполнил мою карту дружбы! Мы с тобой теперь будем лучшими друзьями! Я даже скажу тебе размер моего бюста…». "Достаточно!" Джунко была в ярости, красная и разъяренная. Понизив голос, модница посмотрела на Монокуму сверху вниз, словно пытаясь соответствовать этому. —Ты не можете ожидать, что мы будем доверять тебе после всего, что ты сделал. Раньше ты скрывал от нас правду, например, о том, как на самом деле работает судебный процесс по издевательствам. Наклонив голову, Монокума спокойно спросил: — О, как мне больно, что ты больше не веришь в своего директора. Я подвел тебя как воспитатель… но всё же таковы правила, смирись с этим!» «По крайней мере, дай нам доказательство того, что ты собираетесь быть честным в этом вопросе!» — потребовала Джунко, пытаясь получить преимущество. «Если ты не можешь, то нам незачем соглашаться на твою маленькую игру!» «Э? Доказать тебе? А почему я должен?" Монокума дразнил её, заставив модницу разозлиться ещё больше. — Я уже дал тебе слово, что не буду подтасовывать броски костей! Что ты ещё хочешь-". "Тогда позвольте мне рассмотреть кости." - Кёко вдруг предложила, ко всеобщему удивлению. «У меня есть опыт определения таких вещей. Я могу гарантировать, что смогу определить, подтассованы ли они». — А где ты подцепила этот маленький талант? — насмешливо спросил Бьякуя. — Это имеет значение прямо сейчас?" - она мгновенно, но спокойно, выстрелила в ответ. Наследник Тогами скрестил руки на груди и усмехнулся: — …Нет, наверное, нет. Хорошо, тогда продолжай. Кёко кивнула и протянула руку к Монокуме, но тонкая рука схватила её за запястье. Джунко, которая наклонилась и протянула руку перед Сакурой, крепко сжала её запястье. «П-подожди секунду! Ты же не серьезно!» — спросила её Джунко с намеком на предательство в голосе. «Ты просто собираешься согласиться с безумным замыслом медведя?! Это безумно!" Если хватка Джунко и беспокоила Кёко, то этого не было видно. Стойкая девушка медленно перевела взгляд на модницу, ничуть не вздрогнув. "На данный момент у нас нет выбора." - Тон Кёко был… мягче обычного, но всё же твердым… почти обнадеживающим. «Вместо того, чтобы делать это вслепую, всё, что мы можем сделать, это определить, заменены ли кости… и оставить это на волю случая». Джунко щелкнула зубами и отпустила запястье одноклассницы. «Даже если так… ты не можешь отрицать, что это крайне подозрительный способ голосования! Мы должны хотя бы поговорить об этом ещё немного!» — Да, она права! — вмешался Леон после столь долгого молчания. «Я говорю, что нам лучше голосовать, как обычно! Таким образом, Монокума не сможет…». Внезапно у всех в карманах раздался электронный писк. Как один, студенты вытащили свои электронные справочники и включили их, только чтобы встретить новое правило: --- Сроки голосования, будь то классный суд или суд над хулиганами, будут определяться исключительно директором Монокумой. Чрезмерное препирательство будет расцениваться как неучастие. Неучастие наказуемо. --- — Бля… — недоверчиво прошептал Леон, пока он и все остальные усваивали новое правило. «Мы даже не можем больше спорить о процедуре голосования! Это-". «Отличное решение!» Председатель Дисциплинарного Комитета Ишимару перебил его, странно самоуверенный. «Теперь, когда это правило действует, Монокума должен ему следовать! Мы все можем быть уверены, что игра будет честной…». «Это не то, что означает правило!» — прервала Саяка, её тон был на удивление громче, чем обычно. — Мы должны хотя бы попросить Кёко проверить кости, на всякий случай. Я… доверяю её мнению. Хоть она и не показывала этого, Кёко, должно быть, была удивлена, потому что повернулась и встретилась взглядом с Саякой. Поп-айдол уставилась на неё, её глубокие голубые глаза встретились со её светло-лиловыми. Чувство доверия и понимания безмолвно разделялось между ними. Затем Саяка улыбнулась ей. Уверенная, доверчивая улыбка, подобной которой большинство студентов никогда раньше не видели. "Я тоже ей доверяю!" - Неудивительно, что Макото согласился, привлекая к себе внимание двух молодых девушек. Немного покраснев от неожиданного внимания, счастливчик откашлялся и взял себя в руки. — Это не идеальная ситуация, но, по крайней мере, я думаю, что у Кёко была правильная идея, и, по крайней мере, она была максимально уверена, что Монокума честен с нами. — Неужели здесь нет никого, кто мне доверяет? — громко спросил «убитый горем» Монокума, фальшивые слезы капали из его чёрного глаза-бусинки. Не обращая внимания на медведя, Кёко повернулась лицом к истинному противнику её предложения — Джунко. Когда они встретились взглядами, разразилась безмолвная битва. Невероятная озабоченность Джунко была очевидна, но также была и твердая решимость Кёко. И как раз тогда, когда казалось, что ни один из них не победит… Кёко заговорила. «Я определю, заменены ли кости. Обещаю." Эти простые слова имели больший вес, чем любой другой ученик мог представить. Лицо Джунко исказилось от разочарования, она явно разрывалась между тем, доверять ли ей однокласснице или следовать своим инстинктам. После нескольких мгновений напряженного молчания она с сожалением уступила. — Хорошо… давай покончим с этим. — Забавно… — крикнула Селеста с полуухмылкой на лице. «Это то, о чем я уже давно прошу. Боже, как всё изменилось. Джунко стиснула зубы, но промолчала, когда Монокума вперевалку подошёл к Кёко и швырнул кости ей в руку. В течение следующих нескольких минут спокойная молодая девушка рассматривала каждую кость, катала их вместе, затем по отдельности и даже кусала одну из них. "Эй! Будь осторожней с ними!» Медведь упрекнул её, махнув лапой. «Хочу, чтобы ты знала, что эти игральные кости были подарком моей покойной бабушки… они были сделаны из её праха». Наконец, после долгих проб и ошибок, Кёко вернула кости Монокуме. «Они нормальны. Я гарантирую это». Радостно вытащив кости, Монокума занял прежнее положение в центре стола для баккары, крепко держа кости за пределами хакамы, готовый начать первый матч. «Ну что ж, перейдём к делу! Мисс Ясухиро, будьте любезны потянуть за рычаг, и мы запустим ваше супер особенное, удивительно фантастическое, отчаянно напряженное время голосования!»

***

Внутренне застонав, когда Монокума продолжал использовать её настоящее имя, Селеста быстро ответила: «Чертово время…» Однако когда она повернулась, чтобы взяться за ручку… она остановилась. Нет, скорее, она колебалась. По иронии судьбы, Селеста наконец поняла, почему Монокума решил изменить голосование. Конечно, настоящая причина заключалась в том, чтобы сделать возможность её казни реальной, но в этот заговор было вплетено нечто ещё более зловещее. Азартные игры… долгие годы были единственным утешением Селесты. Это было единственное, что поддерживало её… когда мир отвернулся от неё. Это дало ей надежду… наполнило её удовлетворением и радостью. Это было единственное, что никогда не могло предать её… до сих пор. Эта игра, в которой она была вынуждена участвовать, не приносила ей победы. Независимо от исхода, эта игра заставит её страдать. И несмотря на то, сколько раз она лгала себе, чтобы подавить свой ужас… когда она посмотрела на это зловещее устройство выбора, она почувствовала, как настоящий страх схватил её душу. В этот момент единственная, вызывающая отчаяние мысль овладела её разумом. « У меня ничего нет… меня предало всё… даже собственный талант… » Она не могла лгать себе… больше нет. Столкнувшись лицом к лицу со смертью таким образом, она осознала, что, какой бы хорошей лгуньей она ни была… так долго можно лгать только себе. Селестия Люденберг была бы взволнована… но Таэко Ясухиро… боялась. Дрожащей рукой она потянулась и ухватилась за рычаг. Опустив голову, словно предлагая её, она потянула тугой рычаг. И, словно выпустив лезвие гильотины, барабаны игрового автомата заревели… выбрав первых двух «игроков» для запутанной игры Монокумы. [МАКОТО против БЯКУИ]