***
— Уходим, быстро! — крикнула Мишонн, обращаясь ко всем. Спустя почти сутки они наконец-таки смогли укротить огонь. Вокруг испускали последние клубки дыма тлеющие сосны, на выжженной земле не осталось ничего живого, а запах гари ещё долгое время останется витать в воздухе и наверняка будет преследовать их до самой Александрии. Благо, никому особо не хотелось задерживаться здесь лишний раз. Люди торопливо собирали вещи, складывали инструменты и усаживали в повозки тех, кто не мог дойти сам. И только один человек неожиданно запротестовал. — Мишонн! — окликнул женщину Юджин. — Этот спутник, мы должны забрать его. — Юджин, у нас нет на это времени! Мишонн обернулась, нахмурив брови, и тут же столкнулась с не менее решительным взглядом Юджина. Положив ладонь на искорёженную поверхность некогда советского спутника, Юджин гордо вздёрнул подбородок, точно верный хозяин, отказывающийся бросать раненого пса. Мишонн устало вздохнула. Редко когда на него находит такое настроение, но если случается, то спорить с Юджином — гиблое дело. — Детали этого спутника могут сыграть важную роль в развитии дальнейших коммуникаций. — Если Шепчущие нас заметят… — начала было Мишонн, как её неожиданно прервали. — Не заметят, — раздался голос Хейзел из-за спины. Мишонн едва не вздрогнула. Девушка, судя по всему, уже какое-то время слушала их диалог. На лице её, как и у остальных, воедино смешались кровь, копоть и усталость, однако на удивление никакой раздражительности, чем не могла похвастаться Мишонн. — Они ещё не вернулись, — пожала Хейзел плечами. Проходящий мимо Дэрил остановился и бросил на девушку настороженный взгляд. Мишонн сразу поняла в чём дело. Почувствовала и Хейзел, мгновенно стушевавшись. Женщина переглянулась с Дэрилом и устало вздохнула. — Ладно, делайте что хотите, только быстро, — сдалась Мишонн. — Нечего нам делать на их территории, в любом случае. Мишонн бросила напоследок осуждающий взгляд на Хейзел и Юджина и направилась к повозкам. Тут же подоспело ещё несколько человек, чтобы помочь водрузить спутник. Хейзел попыталась затесаться в общей суматохе, но в скором времени Дэрил догнал её. — Не хочешь ничего рассказать? — спросил он, поравнявшись с девушкой. Хейзел неопределённо дёрнула плечом, продолжив идти как ни в чём не бывало. — Нет. — Хейзел! Дэрил остановился, перехватив девушку за запястье и вынудив остановиться. Хоть и с театральным нежеланием, под тяжёлый вздох и закатывание глаз, Хейзел подчинилась. Впрочем хватило одного только взгляда в пронзительные серо-голубые глаза мужчины, глядящие на неё с такой неподдельной заботой, чтобы Хейзел вновь смущённо опустила голову. — Ты ходила на их территорию? Голос его звучал требовательно, но без излишней строгости и желания отчитать девушку, да и рука, которой Дэрил мягко сжимал тонкое запястье, поднялась выше, с пониманием опустившись на плечо. Хейзел наконец подняла голову и стойко встретилась со взглядом любимых глаз. — Да. Дэрил устало вздохнул. — Хейзел! Тебя могли заметить. — Но их там не было, — парировала Хейзел и, сбросив с себя чужую ладонь, скрестила руки на груди. От её непробиваемости начинало свербеть в мозгу. — Ты не могла знать этого заранее, — с лёгким раздражением ответил Дэрил. — Такие риски ни к чему. А если бы они тебя поймали? — И плевать, — совершенно невозмутимо пожала Хейзел плечами. — Мне всё равно. Но если я смогу утащить за собой хоть парочку этих мразей в масках, значит я умру не зря. Дэрил собирался возразить, но слова вновь потонули в тяжёлом вздохе. Он не мог винить Хейзел в таком легкомыслии, просто не имел права, потому что лучше других знал, откуда у этой тяги к саморазрушению растут ноги. Эти чувства остались последним, что они до сих пор делили на двоих. — Хейзел, твоя смерть не вернёт их. Ни Мерла, ни Тару, ни остальных. Хейзел дёрнулась как от пощёчины. Судорожно вздохнув, точно задыхаясь от возмущения, девушка отвела взгляд, в который раз уставившись в землю, однако пальцы её с такой силой вцепились в собственные локти, что костяшки побелели. — Но я не могу делать вид, что ничего не произошло. И им не позволю. Шепчущие должны ответить за всё, что сделали! Я лично убью каждого из них! Дэрил сделал шаг вперёд и осторожно коснулся плеча девушки. — Они ещё ответят, обещаю. Никто им так этого не простит, — сказал Дэрил и раскрыл руки, приглашая Хейзел в объятия. — Но я не могу потерять ещё и тебя. Эти слова окончательно раскололи каменную броню девушки. Всхлипнув, Хейзел бросилась на шею мужчине и крепко прижалась к нему всем телом. Её дыхание обжигало шею, а от проступивших слёз на плече расцвело мокрое пятно, но Дэрил совершенно не спешил оттолкнуть её. Уткнувшись в её мягкие волосы, где смешался запах дыма и свежих яблок, он и сам нашёл успокоение в этих объятиях.***
Чем дольше Данте наблюдал за этими телячьими нежностями, тем сильнее едкое чувство кислотой разливалось в груди. Руки зудели от неистового желания выхватить нож, да со всей силы обрушить на лохматую голову реднека. Да какое право он имеет так её обнимать? Как смеет прикасаться к ней своими руками? С такими мыслями в голову пробрался и другой вопрос: «А что, если всё это время Хейзел просто была у Дэрила?». По телу пробежала такая волна ярости, что Данте почувствовал жар. И почему во время пожара он не подумал о том, чтобы избавиться от этого реднека? Более удачного шанса ему вряд ли кто преподнесет… «Хватит ломать комедию, кретин» — одёрнул Данте самого себя. — «Хейзел бы не стала жалеть твои чувства и сказала бы напрямую, если собиралась к своему деревенщине, ты же знаешь. Да и какая разница, что между ними? Скоро девчонка совсем оттает, отдастся тебе, ты и думать о ней забудешь, так что пусть развлекаются.» Однако никакие даже самые льстивые речи не помогут обмануть сердце. Оно чувствует лишь то, что чувствует. И Данте не мог вспомнить последнего раза, когда ревновал свой «трофей на одну ночь». — Дружище, ты идёшь? — раздался вдруг незнакомый голос. — Пора возвращаться. Данте с трудом отлепил взгляд от сладкой парочки и перевёл внимание на мужчину. Александриец с жидкими русыми волосами и почти бесцветными голубыми глазами смотрел на него с такой искренней улыбкой, будто они и правда были лучшими друзьями. Его лицо выглядело смутно знакомым. Кажется, он точно приходился Данте пациентом раз или два, только вот имя его Данте вспомнить не мог. То ли Гарольд, то ли Герольд. Неподалёку стояла последняя повозка, в которую уже уселись александрийцы и беззаботно болтали обо всём на свете. Бросив беглый взгляд сначала на повозку, затем на мужчину, Данте наконец понял что от него хотят и вымученно улыбнулся в ответ. — Да. Да, конечно, amigo, — отозвался Данте и, скрипя зубами, сделал шаг вслед за мужчиной, как тут же остановился и бросил неуверенный взгляд на Хейзел и Дэрила, которые к тому времени уже отлепились друг от друга и просто о чём-то переговаривались. — А?.. Данте замер, так и не сформулировав чётко вопрос. «А можем ли мы забрать Хейзел?», «А когда реднек наконец вернёт мне девчонку?»? Данте сам не понял, что хотел спросить, зато александриец уловил смысл и без всяких слов. Понимающе хмыкнув, он похлопал Данте по плечу. — Пойдём, они и без нас разберутся. Совсем растерявшись, Данте позволил увести себя и только в повозке он обернулся туда, где ещё недавно стояли двое, но встретил лишь удаляющиеся спины. Приобняв девушку, Дэрил вёл её в сторону своего мотоцикла и что-то рассказывал, отчего Хейзел зашлась искристым смехом. Глубоко в груди снова что-то болезненно всколыхнулось, но кучер уже погнал лошадей, и повозка тронулась в путь, вновь увеличивая пропасть расстояний между ним и Хейзел.***
Александрия встретила своих вернувшихся, как настоящих героев. Солнце лениво перекатилось через зенит, проплывающие мимо тени деревьев укрывали людей от невыносимого зноя. Как только повозка пересекла ворота, восторженные жители тотчас облепили её со всех сторон. Они радовались, кричали, сопровождая всё это громом оваций. «Ну, конечно, не им пришлось пожар тушить, вот и радуются» — мрачно подумалось Данте. Оставив тщетные попытки проехать вглубь общины, кучер остановил повозку прямо у ворот. Нерадивые домоседы хотели из первых уст узнать, что там случилось, как всё прошло, да посмаковать самые сочные подробности, а измученным пожарным-самоучкам хотелось лишь тишины и покоя. Данте спрыгнул с повозки и поспешил раствориться среди общего гомона. Пару раз его бесцеремонно хватали за руки и пытались остановить, но мужчина в ответ вымученно улыбался и, качая головой, упрямо шёл вперёд, пока наконец не оказался на свободе. Оглядываясь по сторонам чуть воровато, Данте дошёл до склада. Вылизанные лужайки, маленькие двухэтажные домики, выстроенные стройными рядами вдоль асфальтовых дорожек. Казалось, эта община сошла прямиком с рекламной брошюры новомодного загородного комплекса. Вполне вероятно, что так всё и планировалось в далёкие времена до Падения, но Данте возненавидел это место всем сердцем. А после минувшей ночи так тем более. Хиллтоп — золотое сердце фермерства, они снабжают продовольствием себя и многие общины вокруг. Оушенсайд промышляет рыбой. Эти два сообщества находятся относительно близко, а потому в экстренном случае могли рассчитывать исключительно на помощь друг друга. Александрия же занималась всем понемногу и ничем одновременно. У них был свой огород — недостаточный для того, чтобы прокормить всю общину; некоторые жители пытались заниматься кузнецким делом — правда, ни в какое сравнение с Хиллтопом это ребячество ни шло; временами устраивались вылазки — тоже не самые удачные. На этом всё. Больше Александрия не могла похвастаться ничем. Уменьшенная копия полицейского государства, что завёрнута в дружелюбную обёртку. Весь путь от Оушенсайда Данте думал, как же сделать так, чтобы и жители Александрии наконец вспомнили, что такое труд и реальная жизнь. И придумал. Взяв со склада молоток и ещё раз убедившись, что никто за ним не смотрит, Данте направился в дальнюю часть общины. «Может, Александрия мало чем может похвастаться, но им достался я. Такого счастья и врагу не пожелаешь» — подумал Данте и тихо усмехнулся, приближаясь к хлипкому деревянному забору.***
— Данте! Только услышав этот знакомый голосок, что отдавался в мозгу скрежетом битого стекла, Данте вздрогнул и обернулся. Не успел он толком оглядеться, как на него накинулся тайфун «Шайлин». Девушка с радостным воплем напрыгнула на мужчину и повисла на его шее. Данте едва удержался на ногах, невольно подхватив Шайлин на руки. Однако придя в себя, он тут же вернул девушку на землю. — Хэй! Ну всё-всё, потише, красотка, — выдавил Данте из себя смешок и неуклюже похлопал девушку по спине. Шайлин рассмеялась и наконец отлепилась от мужчины. В свете солнца её светлые волосы отливали золотом, а в голубых глазах застыл такой неподдельный восторг, точно сам Иисус спустился к ней с небес. Может, раньше Данте и был бы рад поймать на себе такой взгляд, но сейчас лишь тень отвращения холодком прошлась по спине. — Можно подумать, сто лет не виделись. — Но тебя не было три дня, — словно пропустив лёгкое пренебрежение в голосе мужчины мимо ушей, отозвалась Шайлин и вновь заулыбалась. — И я уже всё знаю, мой герой. С этими словами, девушка приподнялась на носочках и со всей страстью своей натуры впилась в губы мужчины. Данте попытался отшатнуться, но Шайлин буквально повисла на нём. Где-то от самого желудка неожиданно поднялась такая волна ярости, что Данте с трудом сдержал себя, чтобы не толкнуть Шайлин со всей силы. Мягко положив ладони на её оголённые плечи, Данте отстранился. К горлу подкатила тошнота. Мужчина замялся, не зная как заговорить так, чтобы его слова не сочились откровенным отвращением, однако болтливой Шайлин и не нужно было его реплик. — Ты спас столько людей! — продолжила она с блаженной улыбкой на лице. — Мне всё рассказали. — Брось, я просто выполнял свою работу, — буркнул Данте. Вот почему она пришла именно сейчас, когда за пазухой к спине прижимается холодная сталь молотка, а руки горят от мелких занос? Почему она вообще всё ещё приходит к нему? За эти полторы недели, что они провели в отсутствие Хейзел, Данте будто нарочно старался дать девушке тысячу и одну причину его ненавидеть, да он и сам уже жалел, что повёлся на желание лёгкой авантюры, а Шайлин ничего не брало. Иногда она плакала в подушку, иногда жаловалась подруге и говорила, как она ненавидит этого проклятого садиста, но каждый раз после этого она вновь бежала к нему и падала в ноги. — Не скромничай, — хихикнула Шайлин, игриво махнув рукой, — ты настоящий супермен! Пойдём, тебе надо отдохнуть. Я наберу тебе ванну, сделаю массаж… Шайлин двумя руками обхватила его ладонь и мягко потянула за собой. Данте едва не задохнулся от возмущения. Хотелось достать молоток и раскрошить тупую блондинистую голову, чтобы она наконец оставила его в покое. На языке крутилось столько грубых слов, столько ненависти и презрения, которые хотелось вывалить на девчонку как помои. — Хейзел, подожди! — рявкнул Данте, но тут же осёкся. Шайлин остановилась и взглянула на мужчину круглыми глазами, растерянно хлопая пышными ресницами. Казалось, в этот момент в её голове что-то наконец щёлкнуло. Не её имя вечно крутится у него на языке, не её образ вечно стоит перед глазами, вовсе не она занимает собой все его мысли… Шайлин выпустила ладонь мужчины и сделала шаг назад. Впервые в жизни она не знала, что сказать. Зато Данте смог собраться с мыслями. — Шайлин, между нами ничего не выйдет, ты и сама это понимаешь. Давай наконец перестанем попусту тратить время? Сказав это, Данте вздохнул с облегчением. Теперь ясно, откуда взялось выражение «Гора с плеч». Даже дышать стало как будто чуточку свободнее. Не так, чтобы слишком, но будто чей-то тяжёлый ботинок наконец перестал давить на горло. Однако счастье длилось недолго. Шайлин закачала головой. Медленно, будто иностранка не понимающая незнакомого языка, но спустя пару секунд глаза её округлились от ужаса и блондинистая голова затряслась ещё сильнее. — Нет. Нет! Данте, пожалуйста, не надо. Я люблю тебя, правда люблю! — Шайлин вздохнула, оборвавшись на этой мысли, и судорожно всхлипнула. Всё облегчение, вся та наивная лёгкость, которая пропитала его сердце, мигом обернулись свинцовой тяжестью. Шайлин в отчаянии шагнула вперёд, попытавшись ухватить мужчину за руку, но Данте непроизвольно отпрянул. Такое мимолётное, но говорящее лучше любых слов движение. Шайлин всхлипнула. Её ярко-голубые глаза уже не искрились от радости, в них, как маленькие льдинки, застыли первые слезинки. — Я не идеальна, знаю. Я не блистаю умом, я временами легкомысленна, может… — Шайлин сглотнула тяжёлый ком. — Может, я не так хороша, как Хейзел, но дай мне шанс, Данте, прошу. Ох, если бы Шайлин только могла слышать, с каким скрежетом сжались зубы мужчины! Может, если он выплюнет перед ней перетертый порошок своей челюсти, хоть тогда она поймёт, как не хочется Данте всё это обсуждать? Только не здесь, только не сейчас! Только не тогда, когда к спине его прижимается холодная сталь молотка… — Шайлин… — выдохнул Данте. И столько разочарования, столько нечеловеческой усталости собралось в этом вздохе, что невольно закрадывалась мысль — а как вообще один человек может столько вынести? Шайлин зацепилась за это. Поспешно смахнув слёзы, она сделала ещё один шаг вперёд. — Тебе не обязательно давать ответ прямо сейчас. Ты устал, я понимаю. В конце концов, на тебе и так лежит столько ответственности, я знаю как тебе тяжело, Данте, — мягко проговорила Шайлин, заискивающе глядя прямо в глаза. Казалось, и голос её, вечно взвинченный и писклявый, точно звук болгарки, стал тише и спокойнее. Впервые за всё время их знакомства она не пыталась флиртовать и глупо хихикать. Точно удав, гипнотизирующий свою жертву, она осторожно приближалась, боясь быть снова отвергнутой. — Давай отложим этот разговор? — продолжила Шайлин. — Ты отдохни, выспись как следует, а потом мы вместе что-нибудь придумаем, идёт? Я правда готова на всё ради тебя, — добавила девушка и вымученно улыбнулась. В голове скрипели шестерёнки. С протяжным свистом и отдаваясь болью в мозгу. Ответ надо было дать срочно. Какая-то, более разумная часть Данте, буквально кричала о том, что дело нужно довести до конца. «Нельзя медлить и тянуть!» — вопила она. — «Не смей жалеть эту гадюку! Поддашься — век от неё не отвяжешься!» И Данте понимал, что этот голос прав, что нужно решить всё здесь и сейчас. Какой смысл жалеть отмерший палец? Режь его, пока заражение не перекинулось! Но с другой стороны… Зачем делать сегодня то, что можно сделать завтра? — Хорошо, — вздохнул Данте, признавая поражение. — Давай вернёмся к этому разговору чуть позже. Последние тучки страха улетучились с лица Шайлин, будто никогда и не было тех трёх минут неподдельного ужаса в её жизни. — Правда? — просияла девушка, едва не хлопнув в ладоши от счастья. — Ну ладно, тогда отдыхай, любовь моя! В порыве нежности Шайлин приподнялась было на носочках, пытаясь поцеловать мужчину в щёку, но Данте увернулся и в этот раз, в ответ одарив девушку хмурым взглядом. Шайлин поджала губы и принялась поправлять несуществующую выбившуюся прядь, чтобы скрыть в этом жесте своё вселенское разочарование. — Пока, — скомкано улыбнулась она, так и не решившись поднять взгляда, и поспешила удалиться. А Данте ещё некоторое время продолжал стоять и смотреть девушке вслед, уже жалея о своём решении.***
Лидия зашипела и дёрнулась от расчёски словно кошка. — Прости! — тут же воскликнула Хейзел, подняв руки в безоружном жесте. Когда боль чуть поутихла, Лидия недовольно вздохнула и придвинулась обратно. Хейзел взяла другую прядь каштановых волос и вновь принялась расчёсывать её, в этот раз стараясь действовать ещё аккуратнее. — Знаешь, всё было бы куда проще, если бы ты не доводила свои волосы до такого состояния, — мягко заметила Хейзел, проходясь зубчиками расчёски по особо спутанному колтуну на затылке. Лидия сидела, плотно стиснув зубы, изо всех сил стараясь не шипеть на каждое движение девушки. Она ненавидела все эти дурацкие процедуры. Вот какой смысл распутывать волосы, если уже наутро в них снова будут спутанные пряди? — Я пытаюсь, правда, но у меня не получается. Всё это вообще не для меня, — вздохнула Лидия и вновь стиснула зубы. Расчёска наткнулась на очередной колтун. Хейзел ничего не ответила, лишь тихо хмыкнув, и продолжила работу. А Лидия выдохнула с облегчением. За это она и любила Хейзел. Она никогда не спросит лишнего, не сделает грубого замечания и не осудит. Она не пытается перевоспитать Лидию, сломать её через колено и подстроить под какие-то стандарты, она совершенно спокойно принимает её такой, какая та есть. Вскоре страшные колтуны остались позади, и дело пошло совсем легко. В какой-то момент Лидия даже перестала так сильно сжимать в ладони натянутый рукав и прикрыла глаза, полностью доверившись чужим рукам. В гостиной царила тишина. Это за окном раздавался приглушённый смех и гомон голосов, смешанный с ржанием лошадей, да стуком молотков. Вся эта бурная, кипящая жизнь осталась там, а здесь, в гостиной, правил собственный маленький мирок. С лёгкой прохладой, с колышущимися занавесками из-за приоткрытого окна и мягкого солнечного света. На стене мерно отстукивали свой марш часы, но время будто застыло в этой комнате. — Ниган уже говорил с тобой? — неожиданно спросила Хейзел. Лидия распахнула глаза и повернулась к девушке, встретившись с удивлённым взглядом. — О побеге? Наверное, её голос прозвучал слишком воодушевлённо, потому что Хейзел тепло улыбнулась. — Ну, можно и так сказать, — отозвалась девушка и положила руки на плечи Лидии, мягко развернув её обратно спиной к себе. Однако Лидия тут же вновь повернулась к девушке. — Ты ведь тоже согласна, правда? Хейзел прикусила язык. Она до сих пор не могла сказать со стопроцентной уверенностью, что готова, что хочет покинуть Александрию, но в то же время она видела, как чахнет взаперти Ниган, как тяжело вливаться в местное общество Лидии, да и ей самой особо терять нечего, так почему бы и нет? Это лучший вариант для всех них. И всё же каждый раз, когда в голову закрадывалась подобная мысль, в груди что-то протестующе царапало. — Да, конечно, — Хейзел выдавила из себя улыбку. — Закончим с парой дел и сразу рванём отсюда. Карие глаза подростка чуть прищурились, словно учуяв в голосе фальшь, и Хейзел поспешила перевести тему. — Кстати, я нашла кое-что, что может помочь нам с нашим побегом. Не думай, что я просто прохлаждалась всё это время, — с ноткой гордости в голосе заявила Хейзел и кистью руки по-дружески стукнула девушку в плечо, как часто делал это Ниган. Лидия невольно улыбнулась. Впрочем, сложно было сказать, кто из них ещё от кого понабрался, но за время, проведённое вместе, Ниган и Хейзел стали очень похожи друг на друга, сами того не замечая. И что самое приятное, Лидия всем сердцем полюбила их обоих, а уж сбежать из змеиного клубка с лучшими людьми на свете… Неожиданно хлопнула входная дверь. Не сделав и двух шагов, некто остановился у порога. Сердце замерло в ожидании худшего варианта из всевозможных, однако Лидия всё равно чуть приподнялась на диване, чтобы рассмотреть вошедшего. Как и следовало ожидать, на пороге замер Данте. Растрёпанный и взмокший, с застывшей на лице сажей, он, казалось, забыл как дышать, глядя на Хейзел немигающим взглядом. К удивлению Лидии, Хейзел отреагировала немногим лучше. Так и замерев с полувздохом на губах, девушка улыбнулась с неподдельной теплотой. На бледных щеках её взыграл лёгкий румянец, а рука невольно потянулась к ещё влажным после душа волосам, спеша заправить за ухо несуществующую прядь. Даже не пытаясь скрыть раздражение в своём тяжёлом вздохе, Лидия плюхнулась обратно на диван, но никто не обратил на это внимания. Всё происходило, как в какой-нибудь дурацкой мыльной опере. Казалось, вот-вот заиграет романтичная музыка, а эти двое воспарят над бренным миром и переплетут пальцы, с приторной нежностью глядя друг на друга, под протяжный вздох умиления, который прокатится волной по зрительному залу за кадром. Вот только Лидия почему-то почувствовала, что к горлу подкатывает вовсе не вздох умиления. — Привет, Данте, — улыбнулась Хейзел, первой выйдя из туманного оцепенения. Словно опомнившись, мужчина наконец прошёл в гостиную. — Привет, — в ответ улыбнулся Данте и облокотился на спинку дивана. — Кажется, я начинаю понимать, почему Дэрил предпочитает свой мотоцикл. Вы обогнали нас. Хейзел непонимающе нахмурилась. — Стой, ты тоже?.. А, ну да. Одного взгляда на Данте хватило, чтобы отпали любые сомнения. Хейзел опустила глаза и скомкано улыбнулась, вновь потянувшись к собственным волосам. На секунду повисло неловкое молчание, но Данте вновь взял инициативу в свои руки. — Так ты всё это время была в Оушенсайде или просто мимо проходила? — Можно и так сказать, — слабо усмехнулась девушка и вновь взглянула на мужчину. — Я возвращалась через Оушенсайд. Увидела падающий спутник — и вот. Хейзел пожала плечами, на что Данте понимающе кивнул. — И как прошла вылазка? Ты сказала, что тебя не будет пару дней, но… Лидия специально отсела на другой край дивана, чтобы было удобнее наблюдать за этой сценой, сверкая своим недовольным лицом, однако никто из них так и не смотрел в её сторону. Нет, она вовсе не ждала, когда же наконец на неё обратят внимание. Лидия ждала, когда лицемерный подлец, что так отчаянно липнет к её лучшей подруге, наконец отвалит. О, пусть даже не сомневается, уж она-то всё про него расскажет Хейзел! Пусть знает, с кем ошивается нерадивый кавалер, как только та уходит за порог. Однако Данте уходить, кажется, вовсе не собирался. Всё также опираясь на спинку дивана, он чуть наклонился вперёд и продолжал непринуждённо болтать с Хейзел. Девушка отвечала и смеялась с его шуток, хоть уже и начала с опаской поглядывать в сторону подруги. Наконец Лидия не выдержала. — Ты, кажется, шёл мыться, разве нет? Вопрос прозвучал так резко и грубо, точно пушечный выстрел, прогремевший во время свадьбы. Лидии пришлось натянуто улыбнуться, чтобы хоть немного сгладить свою враждебность. Данте и Хейзел перевели на подростка удивлённые взгляды. Звенящую тишину первым нарушил мужчина. — Какая наблюдательность, — сдержано отозвался Данте. И хоть он пытался, чтобы голос его звучал дружелюбно, Лидия отчётливо уловила в этих словах сочащуюся ядом угрозу. Девушка ответила ему точно такой же улыбкой. Всё равно он ничего ей не сделает, по крайней мере, точно не при Хейзел. — Ладно, не буду вам мешать, — с театральным вздохом добавил Данте, наконец отлепившись от дивана, и вновь перевёл взгляд на Хейзел. — Надеюсь, больше ты никуда не сбежишь, mi amor? Хейзел рассмеялась и чуть осуждающе покачала головой. — Данте, мы живём в одном доме, я всё равно никуда не денусь. — Это хорошо, — расплылся мужчина в мечтательной улыбке. Подмигнув девушке на прощание, Данте направился в сторону лестницы. Лидия не спешила расслабляться раньше времени и тяжёлым взглядом провожала мужчину вслед. Уже на последних ступенях, прежде чем скрыться за межэтажным пролётом, Данте обернулся и бросил в их сторону странный взгляд, но задерживаться не стал. Что-то в груди неприятно заскреблось. И вроде, Данте пока не сделал ничего такого, не дал ни единого повода сомневаться в нём. Может, он и спутался с Шайлин за спиной у Хейзел, но ведь они не пара. Они не муж с женой и это не измена. Вряд ли одна интрижка делает из человека отпетого негодяя, однако каждый раз глядя в его чёрные глаза, Лидия не могла отделаться от ощущения, что что-то с ним не так. Из размышлений девушку вырвал голос Хейзел: — Всё в порядке? — А? Лидия взглянула на подругу, только сейчас осознав, что уже несколько секунд пялится на пустую лестницу. Та наивная лёгкость, что вызывал Данте у Хейзел, пропала с лица девушки, а во взгляд вернулась непоколебимая решительность. — Он чем-то тебя обидел или просто достал? — спросила Хейзел. И Лидия прекрасно знала этот тон. Одно её слово, одна лишь только жалоба и из потенциальных любовников Хейзел переведёт Данте в список тех, кого надо прикончить. Но разве имеет она право так поступать? Какие у неё доказательства? «Я видела…», «Мне кажется…» — это всё не то, что вызывает доверие. Чуть задумавшись, Лидия покачала головой. — Просто я ему не доверяю. Червь сомнений снова принялся неприязненно копошиться, но Лидия поспешила подавить это чувство. Последние пару дней Данте избегал Шайлин, как прокажённой, а та много плакала. Вдруг они расстались? Тогда Лидия лишь выставит себя глупой сплетницей и не более. Лучше немного повременить, но собрать более достоверную информацию. Однако Хейзел уже почуяла неладное. Настороженно вглядываясь в лицо подруги, она, казалось, вот-вот и сама догадается в чём дело. Лидия поспешила перевести разговор. — Ты говорила, что нашла что-то? По губам девушки скользнула тенью понимающая улыбка, но Хейзел не стала давить, решив вместо этого подыграть. — Так точно. Я могу скучно об этом рассказывать, а могу показать, — добавила девушка и заговорщически улыбнулась. — Но придётся немного прогуляться. Лидия невольно выпрямилась. — В смысле? Это что-то крупное? Оно не в общине? Улыбка на лице Хейзел стала ещё более очевидной. — Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, — пожала она плечами. — Так что, отправимся на мини-вылазку? Ответом послужила лучезарная улыбка, которая впервые за день расцвела на хмуром лице Лидии.***
— Осторожнее! Это бесценный научный экспонат! — доносился басистый голос Юджина, что руководил целой процессией людей, выгружающих спутник на заднем дворике Хиллтопа. Мишонн наблюдала за этим со стороны. Измученных лошадей давно отпустили и вернули в стойло, а вот повозка осталась. В помощники Юджину набралось с десяток человек, вооруженных верёвками и чистым энтузиазмом. Кто-то по совету мужчины приставил к телеге крепкую доску, соорудив что-то наподобие трапа, однако водрузить громадный спутник в повозку оказалось значительно проще, чем выгрузить его оттуда, ничего не повредив. — Нет-нет, подождите! Антенны! Вы гнёте антенны! — голосил Юджин. Мишонн так засмотрелась за копошащимися людьми, погрузившись в свои мысли, что не заметила, как к ней подошёл Аарон. — Он правда думает, что это поможет расширить радиус вещания его радиостанции? Мишонн едва не вздрогнула от неожиданности, однако сдержалась, ответив мужчине вымученной улыбкой. — Пусть хоть кто-то из нас смотрит в будущее не так пессимистично. Аарон примолк, в точности как Мишонн наблюдая за людьми. Неподъёмный советский спутник наконец начал сдавать свои позиции и понемногу сдвигаться с места. Обмотав его верёвками, люди тянули, ещё двое подталкивали спутник прямо из повозки, а эта железяка сопротивлялась, как самый упрямый мул. — А что думаешь ты? — спросил Аарон и перевёл взгляд на Мишонн. Под карими глазами залегли чёрные круги, которые отчётливо выделялись даже на её тёмной коже, а потухший взгляд говорил лучше любых слов. Мишонн тяжело вздохнула прежде, чем ответить. — Не знаю, у меня плохое предчувствие. — Насчёт Шепчущих? Думаешь, они вернутся? — нахмурился Аарон и скрестил руки на груди. Мишонн слабо кивнула в ответ. — Думаю, они уже вернулись. И наверняка знают обо всём, что у нас происходит, просто ждут более подходящего момента. Аарон понимающе кивнул. — Меня тоже всё не покидает ощущение, что они за нами следят. Не могу отделаться от этой мысли, — мужчина дёрнул плечом, будто пытаясь стряхнуть с себя это скользкое чувство, и замолчал. Казалось, в этот момент мир разделяет чёткая грань. Там, впереди, где Юджин руководит процессом и люди уже почти стащили гигантский спутник, жизнь движется вперёд, а здесь, в тени каштана, под которым как призраки прошлого замерли Аарон и Мишонн, замерло и время, вернув их обратно на ту проклятую поляну с воткнутыми в землю кольями, где головы убитых друзей встретили их хриплыми одами. Наконец Аарон вздохнул, нарушив затянувшееся молчание. — Ничего, мы ещё с ними справимся. И не с таким справлялись. Мужчина натянуто улыбнулся и дружески похлопал Мишонн по плечу, но какая-то необъяснимая тоска, застывшая в голубых глазах, выдавала его с потрохами — Аарон и сам не верил своим словам. Мишонн бы и хотела поспорить, сказать, что они живы только потому, что Альфа думает, будто в Александрии Лидия в безопасности, что с огромным стадом мертвецов им ни за что не справится; ей хотелось бы рассказать о том, что Хейзел нашла ещё одну маску из человеческой кожи, уже почти у самой Александрии, но всё это потонуло в усталом вздохе: — Точно, мы справимся. Аарон кивнул, точно как и Мишонн не веря в это, и уже собирался уйти, как вдруг нахмурился, взглянув куда-то за плечо женщины. — Надо будет сказать Эрлу, чтобы спилили это дерево, — кивнул он в ту сторону. — Слишком уж оно покосилось в последнее время. Мишонн обернулась, взглянув куда указывал Аарон. И правда, у самого забора возвышался многолетний дуб. От тяжести веток, времени и силы ветра его ствол искривился, и теперь при каждом движении дерево угрожающе покачивалось, грозясь упасть и разнести людское укрепление в щепки. К счастью, Аарон и не ждал от Мишонн ответа, прекрасно понимая без лишних слов — последние сутки знатно потрепали их всех.***
Небо сменило свой окрас, добавив в палитру нежные оттенки розового, переходящие в яркий оранжевый на горизонте. Такие закаты всегда напоминали Хейзел о родном Сан-Диего, где пальмы и солнце круглый год, а ласковый океан мерно шепчет, разбиваясь брызгами волн о песчаный берег. Однако мысль о том, чтобы вернуться в полюбившийся город, пришлось отбросить ещё с самых первых дней Падения, когда военные объявили о полном уничтожении всей береговой линии на западе. Какой смысл возвращаться, чтобы обнаружить свой дом в дымящихся руинах? Но теперь, когда прошло столько времени, в сердце вновь зародился огонёк надежды — а может, не так всё плохо? Наверняка там остались люди, наверняка они создали свою общину, а может, осталось хоть что-то? В конце концов, не могли же военные уничтожить совсем всё. Скорее всего, пляж и пара поселений неподалёку по-прежнему одиноко стоят в этом мрачном мире. В одиночку Хейзел бы навряд ли решилась это проверить, но вот если Ниган и Лидия будут не против… От одной только мысли о том, что, возможно, она скоро вновь увидит любимый бескрайний океан, услышит как кричат чайки, проносясь вихрем у самой воды, и ощутит тепло калифорнийского солнца, всё в груди сжималось в радостный комочек. И такая приятная лёгкость разливалась по телу, что, казалось, ещё чуть-чуть и законы гравитации прекратят властвовать над ним. В этой эйфории Хейзел возвращалась домой, впервые за долгое время не обращая внимания на всякие гнетущие мелочи. Ни уставшие лица жителей Александрии, ни дурацкие пластиковые домики, выстроившиеся в строевые колонны, не могли омрачить её настроения. И только распахнув дверь домой, Хейзел почувствовала точный укол совести, который сдул воздушный шарик былой лёгкости. Устроившись в кресле поудобнее, в гостиной ждал девушку Данте с книгой в руках. Впрочем, чтение, по всей видимости, лишь помогало совсем не уснуть в тягостном ожидании. Как только хлопнула входная дверь, мужчина отложил книгу, даже не загнув страницу, на которой остановился. Хейзел так и замерла на пороге гостиной, не зная что сказать и куда себя деть. Последний раз она чувствовала себя так странно, когда будучи подростком возвращалась с прогулок слишком поздно, а тревожащаяся мать дожидалась её на кухне. Взгляд невольно опустился в пол, лишь бы не встречаться с чужими глазами, лишь бы не видеть в них родительского разочарования. — Я уж думал ты снова куда-то от меня сбежала, — слабо усмехнулся Данте. И столько боли собралось в этом вымученном смешке… Неопределённо дёрнув плечами, Хейзел прошла в гостиную и присела на диван напротив мужчины. — Я сбегаю не от тебя, а по делам. Неозвученный вопрос так и замер на губах, но Данте не решился придать ему жизнь, прекрасно зная, что в ответ получит холодный взгляд и сухое «Я не должна перед тобой отчитываться», но и совсем промолчать он не смог. — Спрашивать что за дела бессмысленно, да? Чуть смутившись, Хейзел опустила взгляд. На губах её застыла тень улыбки. — А тебе нравится эта община? — неожиданно спросила она, взглянув на мужчину. Брови его невольно приподнялись, а тёмные глаза дёрнулись в сторону, словно ответ мог быть где-то в комнате. Поборов секундную заминку, Данте вернул лицу непоколебимую уверенность и улыбнулся, хоть и вышло немного криво. — Да. Да, конечно. Знаешь, мне много где довелось побывать, но это лучшее поселение из всех, что я видел. И стены здесь надёжные, и люди такие открытые и… Данте осёкся под взглядом девушки. Хейзел ничего не говорила, не спешила перебить и переубедить в обратном, но лицо её скривилось так, будто Данте отдавил ей ногу. «Слишком фальшиво» — отозвался внутренний голос. Данте вздохнул. — Это неправильный ответ? Хейзел скомкано улыбнулась, дёрнув плечом. — Брось, это же не викторина какая. Просто если ты действительно так считаешь, то не важно. Данте открыл было рот, но тут же прикусил губу. «Идиот!» Все эти ужимки, неловкие улыбки, опущенный в пол взгляд, который будто заранее извиняется за излишнее откровение… Она хотела ему открыться. Хотела чем-то поделиться, рассказать что-то такое, что сделало бы их чуть ближе, чем просто хорошие соседи. «Зато ты самым мерзким способом прикрыл свою задницу, молодец!» — язвительно подбросил внутренний голос. Данте мысленно выругался. В голове уже вовсю кипел процесс. Нужно просто подобрать другие слова, переобуться так, чтобы это не выглядело слишком натянуто… — Твоё предложение про вечер кино ещё в силе? — неожиданно спросила Хейзел. Данте поднял на девушку удивлённый взгляд и улыбнулся. Кажется, удача вновь на его стороне.***
За окном уже стемнело. Местные жители разбрелись по домам и занимались своими делами, из-за чего с полсотни окошек, точно светлячки, загорелись мягким желтоватым светом. Многие в Александрии даже не задвигали шторы — а чего стесняться? все свои! И только в одном доме на окраине общины не горел свет. Сквозь запахнутые шторы мелькали силуэты людей да прыгало неровное свечение чёрно-белого экрана. — Может, тебе помочь? — с едва уловимой улыбкой спросила Хейзел с дивана. Вот уже полчаса между Данте и видеопроигрывателем шла неравная борьба и, кажется, техника брала верх. — Нет-нет, я справлюсь, — отозвался мужчина и, в очередной раз поменяв проводки местами, водрузил небольшую пластиковую коробочку обратно на полку. — В прошлый раз ведь как-то получилось. Хейзел не стала спорить, лишь немного отвернувшись, стараясь спрятать улыбку. Навряд ли бы она справилась лучше — в конце концов, столько лет прошло с тех пор, как они все в последний раз свободно пользовались техникой -, но та непоколебимость и настойчивость, с которой Данте подошёл к делу, не могла не умилять. Хейзел уже трижды предлагала сдаться и перенести затею на более удачный день или позвать на помощь Реджа, который наверняка знал, как обходиться с устройством, но Данте раз за разом отвергал такие предложения и продолжал борьбу с проигрывателем. Наконец послышалось мерное гудение процессора, задёргались огни кинескопа — и вот невнятные помехи на экране сменились мутной картинкой, которая постепенно приобретала более знакомые очертания. На фоне раскидистого дуба алыми красками расходился закат, маленький заборчик, за которыми распластались бескрайние фермерские угодья, также устремляется далеко за горизонт, туда, где его не достанут чужие завистливые взгляды. Под протяжный хор музыкальных инструментов медленно начали плыть титры. Довольный своей работой Данте хмыкнул и, отрегулировав на телевизоре громкость, сел к девушке на диван. — О, нет, — страдальчески простонала Хейзел. — Это что, «Унесённые ветром»? Данте удивлённо приподнял брови. — Ну да, а что? — Тогда не удивляйся, если я усну посреди фильма, — отозвалась Хейзел с тенью улыбки на губах. Данте усмехнулся и слегка придвинулся в её сторону. — Думаешь, досмотришь до половины? Ставлю на то, что ты уснёшь в первые двадцать минут. — Чего? Хейзел рассмеялась и по-дружески толкнула мужчину в плечо. Данте заулыбался. — Нет, правда, сама подумай: ты не спала больше суток, ты устала. И хоть губы девушки по-прежнему замерли в насмешливом изгибе, глаза её недоверчиво сощурились. — Тогда к чему этот фильм? Усыпить меня хочешь? Данте сдержанно усмехнулся. — Увы, это лучший фильм в скромной коллекции Реджа. По большей части он собирал документалки про животных. — Всегда знала, что с ним что-то не так, — фыркнула Хейзел и слабо рассмеялась. Глядя на неё, Данте и сам не мог стереть глуповатой улыбки с лица, она приклеилась к нему, как жвачка к волосам, и всё тут. И вроде, ничего такого Хейзел не сказала, не сделала, но где-то в груди давно забытое чувство разливалось теплом, поднимаясь волной жара от самого лица и опускаясь вниз сладостной тяжестью. Одного взгляда на Хейзел хватало, чтобы голову начинало кружить как от двух бокалов шампанского. А она была так прекрасна. В домашних шортах и растянутой футболке Хейзел уселась по-турецки. На её лице прыгали тени отражения с экрана. Отблески алого заката сменились голубизной чистого неба, затем на экране медленно плыли зелёные поля, но обо всём этом Данте лишь догадывался, не в силах отвести взгляда от девушки. Её длинные волосы струились по плечам, обрамляя нежное личико и лишь сильнее подчёркивая островатый профиль. — Данте, фильм показывают немного в другой стороне, — неожиданно произнесла Хейзел и только после этого обернулась к мужчине с насмешливой улыбкой на губах. Словно вор, которого поймали с поличным, Данте заёрзал и опустил взгляд, судорожно думая что сказать в своё оправдание. Закашлялся, чтобы выиграть время. — Прости, я задумался, — ответил Данте и окончательно придвинулся к девушке. Если уж ему всучили чувство неловкости, то он не прочь им поделиться. Вальяжно запрокинув руку на изголовье дивана, прямо за спину Хейзел, Данте расслабленно устроился рядом и с самым непринуждённым видом принялся изучать до сих пор идущие титры, будто ему и правда интересно. Однако в следующую секунду Данте буквально ощутил на себе пристальный взгляд девушки. — Думаешь, если сразу сядешь так близко, я тебя не ударю? Данте перевёл взгляд на Хейзел, не в силах сдержать вновь прилипшую к лицу улыбку. А девушка улыбалась и сама. В зелёных глазах среди карих вкраплений затаился игривый огонёк, который так и манил Данте к себе, как манит пламя мотылька. Но этот взгляд, эта улыбка означали только одно — она наконец перестала сопротивляться. Смирилась с той неотвратимой силой, с которой их тянет друг к другу, поддалась этой слабости так же, как поддался Данте. — Ну, я надеюсь на твоё милосердие, — с улыбкой отозвался мужчина. Хейзел рассмеялась, а затем замерла, будто внезапная мысль пронзила её голову. Опустив взгляд и задумчиво прикусив губу, девушка заколебалась лишь на секунду, но тут же прижалась к чужому плечу и обвила руками его шею. В этот момент Данте забыл как дышать. Казалось, само тело забыло. Кровь застыла в жилах, лёгкие так и замерли на полувздохе. А как выдохнуть обратно? Неизвестно. Он так давно мечтал к ней прикоснуться, прижать к себе, обнять и приласкать, но каждый раз его встречал холодный взгляд и гранитная стена непоколебимости. Но стоило ему только замереть, позволить ей самой сделать выбор… «Как бабочку поймать. Замри и жди, пока она сама к тебе подлетит» — невольно пронеслось в голове. Наконец поборов секундное оцепенение, Данте осторожно приобнял девушку. Медленно скользнул рукой за её спиной, опустил ладонь на талию. Осторожно, точно боясь вспугнуть свою бабочку. Но Хейзел не сопротивлялась. Устроившись поудобнее на чужом плече, девушка продолжила смотреть кино, будто ничего особенного и не произошло. На экране молодая красотка Скарлетт О’Хара беспечно кокетничала с близнецами Тарлтонами, что так наивно влюблены в девушку. И жизнь на ферме пока так хороша, а все проблемы и невзгоды ещё только впереди. Данте искоса взглянул на Хейзел, с нежностью обвившую руками его шею, и не смог сдержать улыбки. Всё как в старом дурацком фильме. Пусть его Скарлетт влюблена в Эшли, в виде неотёсанного реднека, он, как Ретт Батлер, наберётся терпения и ещё обязательно её заполучит.***
Хейзел не помнила в какой момент перестала следить за сюжетом. Помнила только, что очень много ворочалась. Сначала она легла Данте на плечо, потом ей надоело и она отсела на другой край дивана, после снова придвинулась, свесила ноги, обратно закинула, полежала на коленях у мужчины, сходила попить воды, заварила чаю, снова обняла Данте, а позже снова отсела. В конце концов Хейзел устроилась головой на подлокотнике и вытянулась на диване, закинув ноги Данте на колени. А вот когда веки вдруг стали тяжелеть, девушка так и не могла сказать. С трудом разлепив заспанные глаза, Хейзел приподнялась на локтях и взглянула на экран. Там поникшая Скарлетт стояла над кроватью умершей матушки, которая всего на день не дождалась приезда дочери. Это значило, что скоро на земли семейства О’Хара нагрянут торжествующие северяне, чтобы разграбить и разгромить то, что осталось после продолжительной войны, а главные герои пустятся в бега. Хейзел со вздохом опустилась обратно. Не то, чтобы она была так равнодушна к чужим страданиям, но когда смотришь одно и то же уже не первый раз, да и когда эти страдания длятся четыре часа, начинаешь жалеть только о своём решении пересмотреть фильм ещё раз. — Не выспалась? — донёсся до девушки насмешливый вопрос Данте. На какую-то секунду Хейзел и забыла, что села смотреть кино не одна. Несмотря на то, как сильно девушка ёрзала, несмотря на то, как в наглую распласталась на весь диван, закинув ноги на чужие колени, Данте ни разу не сделал ей замечание, не попытался осадить или оттолкнуть. Она придвигалась — он обнимал её в ответ, она отползала на другой конец дивана — он смиренно принимал такую участь, она закидывала на него ноги — он бережно поглаживал, стараясь не тревожить её сна. Хейзел заставила себя подняться, хотя приятная тяжесть в мышцах и неподъёмные веки просили остаться в положении лёжа и поддаться дрёме. Данте с лёгким разочарованием убрал ладонь с её колена. — Ощущение такое, будто прошла целая вечность, но я всё равно устала, — зевнула Хейзел, усевшись по-турецки. Взгляд её зацепился за мужчину. Так же, как и она, Данте не спал последние сутки, тушил пожар и помогал раненым, однако выглядел мужчина совершенно свежим и отдохнувшим, будто вода смыла с него не только грязь и копоть, но и потребность в отдыхе. — А ты как? Так и не спал? — добавила Хейзел как бы невзначай. Данте улыбнулся. — Не переживай, для меня привычно не спать сутками. Хейзел хотела спросить, разузнать что за тёмную магию Данте использует, но при этих словах на лице его скользнула такая мрачная тень, что девушка благополучно придержала язык за зубами. Видимо, связано это с каким-то не самым приятным прошлым, не стоит давить, захочет — сам расскажет. Вместо этого Хейзел прижалась спиной к подлокотнику и подтянула ноги к груди, обхватив колени руками. — Замёрзла? Хейзел подняла голову и столкнулась со взглядом тёмных глаз, в которых невероятным образом смешались насмешливость и забота. В обычное время девушка без колебаний оттолкнула бы чужую опеку, тем более в таком ключе, как родитель, что снизошёл до тебя. Но то ли сонливость смягчила привычные колючки, то ли то странное тепло в груди, когда Данте улыбнулся. Хейзел кивнула. — И спать хочу. Мужчина усмехнулся. На пару секунд повисла тишина, но никто и не думал возвращать внимание фильму. — Иди сюда, — сказал Данте, чуть подумав, и протянул к девушке руки. Хейзел тут же нахмурилась и сильнее прижалась к дивану. Девушка покачала головой. Данте не смог сдержать разочарованного смешка. — Я просто обниму тебя, честно. Хейзел… «… откуда такое недоверие?» — так и повисло в воздухе. Хейзел задумалась. И правда, за этот вечер Данте ни разу не попытался шарить руками где не надо, не пытался нарушать личное пространство или отпускать неуместные шутки. Напротив, он был максимально галантен, вежлив и терпелив, позволял ей любые вольности и даже не жаловался. Откуда такое недоверие? Заметив, что лёд в глазах девушки тронулся, Данте повторил попытку и вновь протянул ладонь. Хейзел замешкалась. Какая-то часть неё отчаянно хотела ухватиться за предложенную руку. Эта часть Хейзел с лёгкостью бы приняла предложение и нырнула в объятия Данте. Ох, глядя в эти чёрные глаза с дьявольской искринкой, она бы в целом на многое согласилась, если бы не та, другая часть. Даже не сущность как такова, а лишь ощущение. Неприятное, скребущее своими металлическими когтями и недовольно шипящее каждый раз, когда кто-то пытается нарушить с таким трудом налаженное душевное равновесие. И всё же легкомысленность взяла верх. Признавая поражение, Хейзел улыбнулась и протянула руку в ответ. В ту же секунду Данте потянул девушку на себя под возмущённый смех. Она смеялась, её мягкие волосы с ароматом свежих яблок щекотали нос, однако Данте даже не думал отстраняться. Подхватив Хейзел, Данте отполз на другой конец дивана и лёг на бок, прижав девушку спиной к себе. — Ну уж нет! На такое мы не договаривались! — сквозь смех проговорила Хейзел, убирая от себя чужие руки. Данте приподнялся на локте, нависнув над девушкой, и она замерла. — Почему? Хейзел уже набрала воздух в лёгкие, намереваясь выдать настоящую тираду непонятливому соседу о том, почему людям могут не нравится такие бесцеремонные прикосновения, но все слова растворились на кончике языка, как только она столкнулась со взглядом карих глаз. Он был так близко. Она могла рассмотреть каждую неровность на его коже, каждую волосинку небрежной щетины, каждую чёрточку морщинок, собравшихся в уголках тёмных глаз, что смотрят так бесстыже. Кажется, стоит только протянуть ладонь, только коснуться щеки, как Данте тут же наклонится, сократив и без того ничтожное расстояние между ними. В груди что-то предвкушающе трепыхнулось и ухнуло вниз, отдаваясь приятной тяжестью внизу живота. Хейзел поспешила отогнать такие мысли и уже собиралась отогнать от себя и Данте, как её опередили. — Я не буду до тебя домогаться, обещаю, — улыбнулся Данте. — Просто продолжим смотреть фильм, идёт? «Можно подумать мне фильм интересен» — отозвался внутренний голос. Щёки вспыхнули позорным румянцем, и Хейзел коротко кивнула, мысленно благодаря темноту за то, что Данте этого не видно. А он и правда сдержал своё слово, как назло. Одарил её своей фирменной улыбкой мартовского кота и лёг обратно, подложив одну руку под голову, а другую оставив покоиться на её талии. А Хейзел казалось, что она не может ни вдохнуть, ни выдохнуть. Может, дело было именно в такой опасной близости, что она могла чувствовать тепло чужого тела, может, в горячем дыхании Данте, что обжигало ухо и шею, а может, в том, что слишком давно был последний раз, когда какой-либо мужчина находился так близко. Зато жаловаться на холод Хейзел точно больше не могла. Сюжет фильма никак не хотел укладываться в голове. Хейзел несколько раз пыталась собрать волю в кулак и внимательно смотреть за происходящим, но мысли то и дело возвращались к теплу чужого тела за спиной. Ведь стоит только обернуться, только коснуться его, дать знак, как Данте тут же откликнется, Хейзел не сомневалась в этом, но какой-то бескомпромиссный ком гордости в груди не позволял сделать этого, не позволял опуститься до того, чтобы самой просить о большем. Тогда на ум пришла другая идея. Ничего не объясняя, Хейзел взяла мужчину за руку. Причём не просто сжала кисть, чтобы переплести пальцы, а отняла крепкую мужскую ладонь от своей талии и обхватила двумя руками, принявшись с интересом её разглядывать. — Что ты делаешь? — раздался над самым ухом удивлённый голос Данте. Диван чуть прогнулся, извещая о том, что мужчина приподнялся на локте. Хейзел никак на это не отреагировала, продолжая высматривать что-то на чужой ладони. — Подожди, не мешай. Данте замер за плечом у девушки, с неподдельным интересом наблюдая за её действиями. А Хейзел перехватила мужскую ладонь в одну руку, а другой принялась очерчивать линии на ладони с самым серьёзным и деловитым видом. — У тебя будет долгая и счастливая жизнь, — наконец вынесла она вердикт и села, высвободив чужую ладонь. Данте тоже сел и с подозрением взглянул на собственную руку. — Ты это по ладони поняла что ли? Хейзел кивнула, но завидев смятение на лице мужчины не смогла сдержать улыбки. Хейзел протянула руку, требуя ладонь обратно. Данте повиновался. — Смотри, — девушка взяла в руку его ладонь и указала на полукруглую черту возле большого пальца, — это линия жизни. У тебя она длинная и довольно ровная, а значит, всё будет хорошо и жить ты будешь долго, но вот тут, — девушка указала на небольшую развилку чуть выше середины линии, — что-то произойдёт. — А что именно? — спросил Данте, внимательно глядя на свою ладонь. Хейзел пожала плечами. — Не знаю. Просто какое-то событие, которое поставит тебя на перепутье. Данте чуть нахмурился. Судя по этим линиям, если сделать правильный выбор, то жизнь и правда будет долгой и счастливой, но вот если он ошибётся… Данте прищурился, силясь разглядеть в полутьме, но вторая линия на этой развилке исчезала почти сразу после перепутья. — Ну, это же не серьёзно, да? Хейзел снова пожала плечами и понимающе улыбнулась. — Наверное. Смотря как к этому относиться. Данте задумчиво хмыкнул и снова уставился на свою ладонь, будто видел её впервые в жизни. Хейзел улыбнулась. Такая реакция её более, чем устраивала. Данте не стал смеяться над ней, не сказал, что это не научно, напротив, он внимательно выслушал, позволил девушке такую вольность, ещё и отнёсся к этому как будто серьёзно. Не многие мужчины могут похвастаться таким пониманием. Данте уже собирался убрать ладонь, как Хейзел вновь перехватила его руку. — Секунду, подожди. Данте открыл было рот, но Хейзел уже чуть повернула его ладонь и присогнула пальцы, принявшись что-то внимательно высматривать на ребре ладони. Можно подумать, одного откровения ему было мало… — А ещё у тебя будет два брака, в каждом из которых будет по ребёнку, — выдала Хейзел с сияющей улыбкой, спустя некоторое время. — Чего?! Ну уж нет! Ты всё это по руке прочитала что ли? — возмутился Данте и забрал свою ладонь, силясь самому убедиться, что ничего такого там не написано. Хейзел слабо усмехнулась. — Я не виновата, что у тебя это по судьбе прописано. Данте задумался. От таких совпадений мурашки по спине. Может, сказать ей, что у него и правда была семья? Что он был и мужем, и отцом, но не справился с этой ролью? Какой ему второй брак, второй шанс, когда он и первого был не достоин… В попытках отвлечься от мрачных мыслей Данте вновь повернулся к Хейзел. На экране Скарлетт О’Хара проживала, возможно, один из самых тяжёлых моментов своей жизни, но никого из них её судьба уже не волновала, они даже не пытались делать вид. — А что тебе судьба обещает? — спросил Данте. Заметив, что Хейзел стушевалась в поисках варианта соскочить с темы, он засмеялся. — Давай, показывай! Так будет справедливо. — Ладно-ладно, — рассмеялась Хейзел и придвинулась поближе. Данте требовательно протянул руку. Как только тонкая девичья ладошка легла в его руку, он поднёс её ближе к глазам и принялся внимательно изучать линию, похожую на ту, что указала Хейзел на его руке. Девушка улыбалась, но не спешила давать комментарии, позволив мужчине самостоятельно опробовать свои силы в хиромантии. — Что-то я не понимаю, — нахмурился Данте. — У тебя линия жизни так… изрезана. Что это значит? Хейзел неопределённо дёрнула плечом и попыталась отвести свою ладонь, но Данте не позволил, нежно сомкнув пальцы. — Как мне сказали однажды, это означает, что легко никогда не будет. Данте взглянул на свою ладонь. Такое количество чёрточек и отрезков, пересекающих основную линию, у него было не слишком много, разве что на первой трети, что можно было бы притянуть за уши и назвать эпизодом жизни, где смешались война в Ираке, развод, душевные страдания, алкоголизм. Впрочем Данте всё равно не особо во всё это верил. А вот Хейзел, казалось, и правда слегка расстроилась, будто эти линии на ладони и правда делали её какой-то проблемной. — Ну и ладно, — попытался утешить её Данте. — Как там у вас говорится? Что не убивает — делает нас сильнее. Хейзел усмехнулась, хоть и вышло несколько печально, и уткнулась мужчине в плечо. Данте тут же приобнял её в ответ, задумчиво чмокнул в макушку. Однако кое-что всё равно не давало ему покоя. Глупость, детская нелепость, но почему-то именно она показалась в тот момент такой важной. — А здесь у тебя что? — прошептал Данте, медленно проведя пальцем по ребру женской ладони. Хейзел высвободила свой руку и присмотрелась. — Кажется, ничего не изменилось. Один брак — один ребёнок. Но я в это не очень верю. — Почему? Девушка пожала плечами. — Мне кажется, это то, что могло быть в прошлой жизни, но точно не сейчас. Данте задумчиво хмыкнул и потёрся щетинистой щекой о мягкие волосы, зарываясь носом в этот дурманящий аромат яблок. — Брось, человек сам кузнец своего счастья. Что бы ни случилось, жизнь всегда продолжается, а значит, всё ещё может произойти. Хейзел немного отстранилась от мужчины и заглянула ему в глаза. Данте не улыбался, не пытался шутить над ней, он говорил искренне. На несколько секунд в комнате повисла густая тишина. Фильм закончился минут пять назад, но никто и не заметил как титры сменились чёрным экраном. Ночь за окном уже вовсю вступила в свои права. Стихли последние голоса, не стрекотали сверчки. Казалось, весь мир за пределами этого дома погрузился в сон. И только двое этой ночью сидели на диване, не в силах отвести друг от друга глаз. Спали все лукавые маски притворства и недоступности, исчезло желание казаться лучше. Её зелёные глаза смотрели на него изучающе, с опаской, точно ожидая какой-то подлости, но в то же время отчаянно её жаждая. Наклонившись вперёд, Данте коснулся пальцами её щеки. Осторожно, едва ощутимо, только бы не вспугнуть её своей напористой страстью. Никакой реакции не последовало. Тогда, прикрыв глаза и набрав в лёгкие воздуха, как перед прыжком, Данте подался навстречу и накрыл её губы своими. В первую секунду показалось, что снова ничего не происходит, что Хейзел замерла как неживая, а может, обдумывает, собирается оттолкнуть его. От этой отрешенности в груди начало закипать раздражение. Ну как так? Он же видел, он чувствовал, что она тоже этого хочет. Зачем она опять всё усугубляет? Каждый раз так, он тянется к ней, сгорает изнутри, а ей всё равно… Данте уже собирался отстраниться, приняв очередное поражение от этой девчонки, как Хейзел подалась вперёд и в ответ впилась в его губы. Её руки аккуратно, словно спрашивая разрешения, скользнули на крепкие мужские плечи. Казалось, она сама не уверена, сама не знала насколько широка их граница дозволенности. Данте позволил своей руке продвинуться дальше: пропустить сквозь пальцы нежные волосы, коснуться шеи и замереть на затылке, делая поцелуй более требовательным и страстным, и в глубине души надеясь, что это и станет ответом: «Границ нет». Как и насколько быстро это произошло, никто из них так и не понял, но вот уже ничто не могло укротить страсть, которой наконец дали волю. Усадив девушку себе на колени, Данте продолжал расцеловывать её мягкие губы, что отвечали ему с таким жаром. Казалось, даже температура в комнате поднялась на пару градусов, ворот рубашки нещадно давил, да и в джинсах стало слишком тесно, однако никто не спешил избавляться от одежды. Куда спешить, когда этот миг был так желанен? Губы уже изнывали от нескончаемых поцелуев, но Данте всё не мог заставить себя оторваться от Хейзел. Он так долго ждал этого, так долго желал, с того самого дня, как увидел её на злополучной поляне, а может, и больше. Может, такого человека, с которым бы они совпали и душой, и телом он ждал всю жизнь, вот теперь и не может насытиться ею. А Хейзел оставалась верна себе. Она то обнимала и прижималась к нему всем телом, покрывая лицо и щеки нежными поцелуями, то слегка прикусывала губу, отстранялась и ерошила его волосы, не давая расслабляться. С трудом оторвавшись от её губ, Данте принялся медленно прокладывать дорожку из поцелуев ниже. От уголка губ к щеке, от щеки к линии подбородка, буквально подкрадываясь к тонкой шее, потому что Данте знал — потом его будет не остановить. Отчасти он надеялся, что переспав с Шайлин сможет утолить этот голод, эту животную потребность в сексе, и когда настанет черёд Хейзел, то он сможет быть с ней мягче и осторожнее. Но как только Данте коснулся её губ, то осознал: это не помогло. Дело было не в самой близости, а именно в этой девчонке, что так вскружила ему голову. Внезапно ночную тишину прорезал истошный, нечеловеческий крик. Данте и Хейзел отстранились, удивлённо уставившись друг на друга, словно пытаясь понять — может, им показалось? Однако не прошло и секунды как крик повторился, причём сильнее и отчётливее, чем в прошлый раз. Хейзел тотчас вскочила с его колен и бросилась к двери, а затуманенный мозг Данте только минуту спустя смог сложить паззл воедино. Он сам испортил этот вечер…