Произошедшее откровение нельзя было отменить, но всё, что случилось высказать и услышать осталось там же — на квартире у Кости. Стоило перейти за порог из этой цитадели, все возвращалось на круги своя.
Бекреву было по особому легко, все проблемы и дела решались без излишней суеты, вот только редкие встречи делали немного больно.
Песенная работа ушла в стол, Костя целиком стал ассистентом сцены в баре. После прошедшего у всех «отпуска» должна была прогреметь большая встреча, очередная, но громкая.
— Перетащи левый монитор немного в сторону! Чтоб симметрично! — Костя рулил картинкой и всем процессом. Другой молодняк уже подворачивал шторы и разносил по углам благовония. Именно они издавали тот запах, который дурманил, а для усиления эффекта ставили их с вечера предыдущего дня.
— Не задерживайтесь, а то так и останетесь тут! — подметил администратор. Все называли этот запах дурманом, который действовал, как болото — затягивал и не выпускал.
Техники закончили со своей работой, Костя прихватил свою сумку и вышел из бара для финального перекура и бегом на автобус домой. По пути домой, парень перехватил банку яблочного сока.
Ввалившись домой, он бросил сумку и ушёл на кухню открывать заветный напиток, о котором думал весь день.
— А-а-а! — удовлетворенно крикнул в воздух Бекрев. Он обожал яблочный сок.
Быстро решив все бытовые дела, он улёгся в постель. Она оказалась комфортно прохладная, его мгновенно расслабило. Проваливаясь в сон, он снова подумал о Глебе. Это стало традицией, он продолжал скучать и ощущал себя девушкой, что ждёт парня с фронта. Да, сравнение грубоватое, однако…
Напевая
«Вольно», он лег на спину и вспомнил их самую последнюю встречу перед уездом «Агаты». Они с Глебом сидели на излюбленном балконе и обсуждали проходящих по ночному двору людей, постоянно подшучивая ещё и друг на другом. Освобождение развязало руки, но пользоваться этим никто из них не спешил. По пальцам одной руки Костя мог пересчитать все те поцелуи, которые у них рождались, да и те — один единственный день разговора.
Защебетало чувство внутри, качуя от пульсации в голове до низа живота. Возбуждение не ленилось нервировать Бекрева, заставляя думать или же мечтать об одной постели, об объятиях в ней.
Сердитое
«блять» зазвенело в пустой квартире, Костя не мог уснуть. Он пошёл в ванну и брызнул себе в лицо холодной водой. Состояние Бекрева было похоже на ломку.
Вся ночь прошла трагично — уснуть удалось под рассвет.
Сонный Бекрев приехал в бар и тут же стал себя бодрить работой. Из-за плотной подготовки в предыдущие сутки именно ему-то работы было и не найти. Оставалось только наблюдать и проветриваться на улице, чтоб не пасть в битве против особого аромата.
— Кость, может, споёшь сегодня? — сильно спрятаться среди деревьев не удалось, администратор его быстро нашел по опознавательному фонарику от сигареты. Бекрев открестился от ближайших возможностей выступить, ни душой, ни духом он не был к этому готов. Да, он занимался музыкой, но, скорее, в ученическом смысле, набираясь больше и больше опыта от наблюдений. Он сумел избежать выхода на сцену.
Гости начинали плотно набираться в уже родной, горящий красным огнем зал. Гул голосов и звон бокалов создавали исключительную музыку. Костя убежал в уборную ради последнего марафета перед помощью технической группе. Зашел он удачно, на щеке как раз был какой-то черный след, скорее всего, от смазки на аппаратуре, которую он проверял недавно. Намотав бумагу на палец, он стал оттирать пятно перед зеркалом.
— Бар потерял свою
сексуальность! — послышался чей-то бодрый крик за дверью.
— Потому что она вся нам продалась! Ха-ха-ха — знакомый низкий голос убил желание оттереть пятно, Бекрев сделал вид, что просто вышел из уборной, только скрыть ни разу не удалось. Парень буквально выбежал из помещения, пытаясь увидеть в толпе знакомые фигуры.
— Бекрев! Привет! — Козлов хлопнул Костю по спине. Пожав друг-другу руки, они ушли в мимолётные диалоги. Нестабильная речь Саши и разъехавшиеся глаза Котова, который так же успел повстречаться Косте, дало понять, что команда знатно отдохнула еще до вечера. Краем глаза Бекрев продолжал поиски.
— Тебя
Глебушка спрашивал, кстати. Они с Вадиком, наверное, наверх ушли — Саша указал пальцем на лестницу. Костя отыграл свою роль более грамотно, чем выход из туалета, и тактично ушел к тому, кто его «спрашивал».
Искать не пришлось — последняя ступенька, второй этаж и братья Самойловы у порога. Они о чём-то хихикали и подшучивали, объясняясь гримасами. Вадик заметил Костю первым.
— Костян, привет! — протянул руку Вадим. Бекрев ловко подался в ответ и широко улыбался, отслеживая состояние братьев. Откровенное «в говно» не пугало, но напрягало. На лицо настоящая нестабильность. Глеб, конечно, выглядел намного «чище» всей братии, но не проистекал высокой трезвостью ума и мыслей.
— Привет, Костик — Глеб полез обниматься. Объятия поставили бессознательного Вадика в тупик.
—
«Костик»? Очень любопытно — на лице у старшего Самойлова показалась улыбка из вежливости, улыбался он только краями губ, а в глазах виднелись камни. Глеб перевёл всю ситуацию в шутку, чем и правда успокоил брата. Наверно.
— Вадь, ты когда Сашку
«Сашенькой» называешь, это никого, кроме
Сашеньки и не смущает — развел руками Глеб. Костя дежурно улыбался, стараясь выглядеть естественно.
— Мы все его так называем… ладно, брось. Вынь из горла косточку и пошлите вниз — обратился Вадик к перепуганному Косте. Старший пошел вперед, Глеб только мимикой мог успокоить друга, ведь он знал, как увести брата от конфликта. Ну и как привести к нему, тоже.
Программа прошла мимо Кости, он отрабатывал свои обязанности ассистента механически, без указаний и просьб. Попивая виски, стоящий возле импровизированной операторской, он старался не бросать взглядов на Глеба. После встречи с отрубающим руки и ноги взглядом Вадима, стало боязно. Пёстро выряженные Агатовцы стояли общей компанией на излюбленном месте. Козлов и Глеб фактически ничего не слушали, не прерываясь перемусоливая какую-то очень волнующую тему. Даже замечания Вадима их не сильно тормозили.
Краем глаза во время общего перерыва Костя заметил цветастую фиолетовую рубаху с черными переливами и сделал новый глоток горячительного.
— Пойдем, покурим? — стандартное предложение, переводимое как «пошли, посекретничаем». Накинув куртки, они вышли на улицу и отошли подальше от общей курилки в деревья.
— Тебя опять пыльным мешком ударили. Ты так Вадьку напугался? — дымил Глеб. Костя тихо угукнул и отвернул голову в сторону, наблюдая отсутствие старшего Самойлова на горизонте. Возле уха он почувствовал дыхание Глеба, а под курткой — руки, начинающие скрыто обнимать его. Костя аккуратно выбрался из объятий, которых очень ждал.
— Глеб, я знаю, что между вами было — находясь с Глебом, Бекрев научился быть прямым, как линейка, чем выбил из колеи Самойлова. Тот подвис на некоторые секунды и ответил:
— И что дальше? — Глеб попытался скрыть удивление — …это наш семейный маразм. Ты еще не понял?
— Честно говоря, не понял. Да и… Ладно. Это разговор не для этой дислокации — махнул рукой Костя. Для Самойлова-младшего Вадик не был такой проблемой, хотя бы на внешний вид. Его больше задело то, что Костя всё-таки знал о нестандартной братской любви, которая имела место быть, и не говорил об этом ни слова.
Костя встал перед входной дверью и замер. Пока он шел к бару, то думал, а что именно его вдруг напугало? Бояться ведь нечего, каков повод? Бекрев убеждал себя, что ничего не случилось, пока на улицу не вышел сам Вадим. Он задел его дверью и тут же волнительно хватился за Костю.
— Бляха! Прости, зацепил тебя. В голову хоть не зарядил? — спросил Вадик.
Костя отнекился от случившегося недоразумения и поправил очки. Да, он абсолютно не знал Вадима, и в этом была проблема. Это простой страх неизвестности. Музыкант и не заметил, как снова завис в своих мыслях, из которых его вывел Вадик.
— Бекрев, пойдем-ка со мной. Ты какой-то перегруженный — он приобнял Костю и увел внутрь. Ассистировать уже не было смысла, Костя в компании Саши, Вадика и Андрея поднялись наверх в любимую комнатушку а-ля гримерную. Там уже был организован внушительный стол. Костя был рад увидеть такую роскошь, настроение было ни к чёрту — как раз для выпивки.
— Не стесняйся, Костян — Андрей тут же налил гостю водки. Без единой мысли об отказе он взял рюмку в руки и дождался, когда остальные оприходуют и свои приборы.
— А где Глебка? Давайте его дождёмся — Саша поставил рюмку на стол, друзья последовали примеру товарища.
— Ну рассказывай, как дела? А то ты всё на периферии, ничего от тебя не слышно — Вадик потянулся за колбасой и посмотрел в сторону Кости. Без пышной шевелюры парень смотрелся очень по-иному, теперь их с Глебом не спутаешь. Да и этот образ сильнее отражал внутренности Вадима.
Пока разговор шел о паузе Кости в творческой среде, в гримерку заплыл Глеб. С наигранным подозрением он взглянул на застолье и спросил:
— …и без меня? Вот так вот уважают басистов в нашей стране? — вся компания рассыпалась в хохоте, включая и смущённого Костю.
Несколько тостов спустя тревога сошла на нет. Ребята были очень дружелюбны, хоть и под кайфом. Алкоголь был легкой добавкой в сравнении с тем, что они приняли. Костя не разбирался в этом, но понимал тяжесть веществ.
— И в итоге ты один сейчас живешь? — разговоры о жизни дошли и до рассуждений об уходе Вики. Костя говорил все по фактам, сухо и конкретно, не распыляясь в высказываниях.
Саша уже начинал засыпать, только барабанщик разбавлял косую атмосферу, он оказался чуть трезвее остальных. Костя не был фанатом водки, потому старался растягивать процесс. Получилось не особо.
— У меня был такой момент тоже… когда меня поставили перед
выбором — Вадик закурил прямо в гримерке. Глеб смотрел в пол, в глазах читалось понимание, о чем говорит старший.
— И как Вы… ты поступил? — оговорился Костя. Вадим улыбнулся и посмотрел на Глеба.
— Я расстался с ней и навеки скрепил узы с музыкой. Последние события только усилили мою уверенность, что в другое русло мы не пойдём никогда. Да,
Глеб? — он сверлил брата взглядом, пока тот не посмотрел в ответ.
— Это называется —
преданность. Преданность цели, чувству, жизненному призванию — он царапал собственные ногти и дергал пальцы.
— Короче, не жалей ни о чем! Некоторые поступки приходится совершать, они неизбежны — Вадик потянулся за помидором. Глеб пошёл к выходу и мотнул головой, зазывая Костю с собой. Небольшая пауза между их уходами из компании, кажется, не смутила. Андрей успел взбодриться и увести Вадика в рабочие дискуссии.
В темноте Костя ничего не видел, весь коридор на этаже был обрублен. Шум внизу не уменьшился, а кричать на всю «Глеб, ты где!» не являлось верным.
Уверенной хваткой Глеб увёл Костю в темноту, а тот, в свою очередь многоэтажно поливал Глеба за неожиданность.
— Ты же не был ещё на чердаке? — парировал Самойлов. Ответа он не дождался и через пару коридоров и проходов выше довёл парня до лестницы на чердак.
— Ого… — только и вылетело у Бекрева. Лунный свет сквозь разбитое окно рисовал в полупустом помещении готические виды.
— Он ведь это специально делает — буркнул Глеб, подходя к окну. Парень коснулся подушечками пальцев острия стекла.
— Кто?
— Вадька — выдохнул Самойлов. Костя же только наслаждался ещё более глубинным видом, под светом луны лицо Глеба было иссиня белым, только радужка с ароматом мертвечины отличалась от большого пятна. Бекрев подошёл ближе и, смахнув пыль со стены, оперся о неё.
—
Сильно ли он не прав? — задался вопросом Костя. Он следил за движением век и дерганьем носом спутника, тот отказывался принимать действующую реальность от слова совсем.
— Я не буду так, как надо, Кость. Я просто не могу — он продолжал натыкаться на острые углы разбитого окна. Бекрев подошёл ещё ближе и аккуратно забрал кисть его руки в свои ладошки. Он приблизил её к собственному лицу и поцеловал поцарапанную подушечку указательного пальца.
— Ты сможешь помочь мне забыть об этом? — холодный губящий живое тон вскипятил кровь. Костя положительно поцеловал того прямо в ладонь.
— Блядская пыль — Глеб кивнул на плечо Кости. Тот отряхнулся и посмотрел в окно. Луна ослепляла.
— Не хочу уходить — парень прижался к Косте, уткнувшись лицом в его шею. Бекрев неустанно гладил того по спине, крутя в мыслях высокое желание оставаться только вдвоём, пока солнце не разлучит.
— Ты опять молчишь.
Заебал — более язвительно бубнил Самойлов, не меняя положения.
— Разве тишина — это плохо? — подметил Бекрев. Голова Глеба отпрянула, перед глазами показалось надутое детской обидой лицо.
— Тишина — это хорошо, а ещё лучше, когда Бекрева нахуй посылают — он вернулся в изначальное положение у стекла и вновь занялся поиском самого острого края. Костя мог только улыбаться, наблюдая за детскими требованиями любви.
— Что стоишь, приподнявши губы уголок? — Глеб поднял нос и сдул с глаза опустившиеся кудри.
— Тебе так нравится надо мной издеваться? — поднял брови Костя и сложил перед собой руки. Самойлов громко хохотнул и ушёл в сторону лестницы вниз.
—
Взаимно.
Пока они шли по темным коридорам назад в гримерку, то успели пару раз друг-друга знатно треснуть по спине.
— Бля, Кость — Глеб встал посреди коридора буквально перед поворотом в сторону гримерки. Бекрев волнительно повернулся к нему.
— Подойти сюда — Глеб знатно нагнал панику. Костя чуть ли не подбежал к нему, готовясь к любой первой помощи.
— У меня проблема — замялся Самойлов, оттягивая время. После множества уговоров от Кости сказать о причине недуга, Глеб промямлил:
— Я не хочу туда.
— Да блядский рот…- прошипел Бекрев, вспоминая всех Богов мира.
— Не думаю, что твоему брату сильно понравится то, что ты не вернёшься — приступил к уговорам парень. Глеб знал, что придётся, во всяком случае, был уверен. Но надежда умирает последней, наверное.
Послышались шаги. Бекрев пихнул Самойлова вперёд, дабы не случились никакие лишние разговоры. Пьянка завершилась спокойно, без продолжения глубоких тем.
Очередная посиделка у Кости дома случилась не просто так.
*...*
Скоро Глеб и все Агатовцы вновь унырнут в рабочие глубины, в постоянные записи. Глеб успел показать большую часть того, что приготовил для предстоящего альбома, который рождал множество ссор. Именно от них Глеб старался прятаться у Кости, утопая в попытках не жаловаться.
— …просто мне не насрать, вот что я скажу — высказывался Глеб, косо разрежая огурцы, пока Костя в сотый раз пытался пожарить курицу, не спалив ее. С готовкой у него всегда были не лады.
— Знаешь, слушая тебя, я не особо жалею, что пока не имею своей команды. Такие склоки очень тяжело вынести — он отключил плит, оставил спаленные куски куриного нечто под крышкой и принялся умывать руки от брызг масла.
— Не думаю. Ты… более
мягкий — стук ножа не прекращался. Кран резко закрылся. Костя сердито взглянул на друга.
— То есть?
— Что есть, то есть. Думаю, уж из нас двоих я могу напрячь посильнее — улыбнулся Глеб и бросил в рот неровно отрезанный кусок огурца.
— Это вызов? — поднял брови Костя. Глеб встал из-за стола и подошёл к нему.
— Это констатация факта. Ты — мягкий, как вата. Из тебя, конечно, по желанию особо ничего не слепишь, но чтоб нажать — и сил не надо прилагать — Самойлов ткнул парня в живот, тот перехватил палец.
— Думаешь, я огня поддать не могу? — заигрывал Бекрев. Он подтянул Глеба ближе к себе, чуть ли не упираясь носом ему в лицо. Тот облизнул свои зубы и увёл глаза в сторону.
— Могу только догадываться. Ты же молчишь всё время, Немой Костя — махнул рукой Глеб и ушёл в комнату. Костя резко подбежал к тому сзади, затеяв миловидную драку.
-
Oh nein! Lass mich gehen! — громко простонал Глеб, отбиваясь от Бекрева. Последний ни разу не отпустил ситуацию, а напротив — завалил Глеба на диван, уложил на лопатки и сел на него, заломив Глебовы руки над головой
—
Entschuldigen Sie, mein Führer… — стоны продолжались, каждый слог немецкой речи был пережеван и выброшен в самой пошлой манере.
— Откуда ты это взял? Из порнухи? — сорвался на смешок Костя. Глеб гордо кивнул.
—
Да-а-а! Из неё родимой!
Смотреть на Глеба сверху оказалось хорошей затеей. Перед Костей предстал особый вид расслабленного Глеба Самойлова, который только дразнил своим бытиём и облизывал зубы.
—
Mein Führer? — вопросил Самойлов, толкнувшись в Костю бёдрами. Один толчок вновь породил драку. Глеб перехватил руки Кости и они поменялись местами. Глеб впечатался между ног хозяина квартиры, тот обхватил его ногами покрепче.
— Мы играем с огнём…- парни были нецензурно близко лицом друг к другу. Стянув очки, парень просто закрыл глаза, чтоб не наблюдать всю картину целиком и попросту не сорваться.
— Ты только сейчас это понял? — Глеб опустился к шее Кости и пустился в такие нужные поцелуи. Купание в касаниях сладких губ одного из главных декадентов страны принесло убивающее возбуждение. По лбу покатились капли пота.
— Иди ты! — Костя оттолкнул Глеба в сторону, тот завалился на бок ровно рядом с Бекревым. Глядя в потолок, парни шумно дышали, изредка бросая взгляды друг на друга.
Глядя в потолок, парни пытались отдышаться. Сейчас, как воздуха, не хватало того запаха бара. Эта мысль была у них едина и не обрывалась.
— У меня давно никого не было — в свою защиту высказался Костя, приподняв колени, чтоб скрыть выделяющуюся пригорку на штанах. Глеб не обращал на это внимания, ведь был занят своим собственным состоянием. Для Самойлова секс не был таким уж редким явлением. Было только одно но — все ограничивалось исключительно тактильными ласками и оральными утехами. Заходить дальше он не позволял, как тогда той особе, что разбудила Костю.
Костя бросил руку на Глеба. Костяшками он водил посередине грудины Самойлова, чувствуя немного пролезающие сквозь рубашку волоски. Глеб принялся действовать симметрично и в конце концов расстегнул рубашку Кости. Он раздвинул обе половины одежды в сторону и лёг на бок. Костя смотрел на Глеба снизу, тот подпирал собственную щеку рукой, а другой рукой водил по обнаженному торсу парня, переходя от немного отросшей щетины на груди к дорожке внизу.
— Ах ты… — Глеб погладил Костю по выпирающему из-под штанов члену, на что Бекрев мог только смутиться и оторвать руку Самойлова от особого места.
— Подожди — Костя сел и попытался отдышаться. Глеб очень ему нравился, нравилось всё, что тот делал и как делал. Посягнуть на постельную жизнь было жутковато просто перед собой. Бекреву не всегда верилось в свою реальность, где жил.
— Да, как скажешь — Глеб не донимал Костю и ушёл на балкон. Послышался щелчок зажигалки.
Когда внутри все остыло, закипела совесть. Нельзя не отметить, что желание было взаимное.
— Ладно, ты прав. Я и правда трус — Костя зашёл на балкон и сел рядом с Глебом. Тот уже успел надымить.
— Я называл тебя трусом? Нет — пожал плечами Глеб. Комфортно рассевшись, он посмотрел на Костю с толикой сожаления. Бекрев пододвинул свой табурет ближе к нему и положил руку на чужое колено.
—
Самойлов… — он коснулся желанных и таких же самостоятельных, как их хозяин, волос. Бекрев скользил между романтическим упованием и неутолимой жаждой Глеба Самойлова. Космические ощущения от одного нахождения рядом с ним морозило веки.
— М?
Mein Führer? — грязный немецкий уничтожал любую романтику и конфетные запахи, вынуждая отбросить все жеманности. Костя пустил руку глубже в кудри и позволил себе усилить хватку. Глеб был настолько не против, что поддался под этот манёвр, оголяя шею и грудину, рубашка была частично расстегнута.
— Блять, Глебыч, я не вывожу тебя — Костя сорвался с места и встал перед ним, прижав его голову к своему животу.
— Да ты еще
не пробовал, чтоб так говорить! — заржал Глеб, чуть ли не захлебываясь от своей собственной «шутки». Он смеялся так громко и долго, что уже не хватало воздуха. Заразительный смех повлиял и на Бекрева, скоро они заливались хохотом в унисон.
— Не, я серьезно! Ты так всё описываешь, хотя… Ничего не было. Никогда — успокаивался Глеб.
Он вызывал эти желания и мысли намеренно, будто играя с куклой Вуду где-то в шкафу. Глеб умел действовать только так — направляя на действия, хотя сам совершал их так же «часто».
Костя понимал, что на самом деле был достаточно сильным в вопросе их микро-спора пять минут назад, ведь именно он не нажимал рычаг, пытаясь удержаться на каком-то стабильном плаву. Но Самойлов был, как Сирена в море, аналогично напевая песни своим гипнотическим Глеботоном. Да, это можно назвать только так — запишите это в той самой умной книжке, где нет подобного понятия.
— Ты ведь чего-то хочешь… и молчишь, собственно, как всегда — усмехнулся Самойлов. Костя почувствовал прилив сил и крови, Глеб умело раззадоривал на действия.
— То есть тебе надо услышать, чего я хочу?
— Штирлиц никогда не был так близок к провалу — он закинул одну ногу на другую и демонстративно ожидал слов. Доклад оказался более четкий, чем представлял Глеб.
— Хочу вместо этих
занимательных игр с моим разумом
трахаться с тобой в моей спальне — как на духу выпалил Бекрев. Глеб удивлённо взмахнул бровями и приоткрыл рот.
— …обож-ж-жаю, когда ты говоришь. И как ты говоришь — он встал с табурета и протянул руку Косте. Медленно он увёл того в ту самую спальню и рухнул на постель. Она оказалась очень мягкой, Глеб вообще не бывал у него в комнате за все время их общения. Костя забрался на него и медленно принялся расстегивать рубашку.
— Что
Вы делаете? — игрался Глеб, наблюдая за неловкими попытками Кости перехватить витающую в воздухе власть. Рубашки обоих были сброшены на край постели.
— Помоги мне забыться, Костя…- выдохнул Глеб, проводя руками по его бёдрам. Бекрев чуть опустился и стал целовать молодое тело под собой. После нескольких лёгких касаний он прекращал мелочиться, сменяя касания на уверенный поцелуй. Последний оказался самым страстным — у ключиц теперь красовалось пятно. Глеб положительно гладил Костю по спине, не смущаясь в звуковых сопровождениях. Внутри пролетели воспоминания того, как Костя проснулся под такие же звуки. Руки полезли к штанам Самойлова.
Темнота скрывала общую неуверенность и волнение на лице. По телу начинали появляться капли пота.
— А кто она была? — Костя стягивал с Глеба штаны, пытаясь заполонить волнующую паузу и немного оттянуть время. Глеб приподнял голову.
— Точно не
Костя Бекрев — он помог приспустить штаны. Оставшись в одном нижнем белье, парень все-таки сел, причём, так резко, что Костя даже отшатнулся.
— Если ты не хочешь, тогда не надо. Верно же? — в темноте показалось искреннее волнение. Внутри защебетала приятная волна из-за тревоги на лице Глеба.
«Ему не всё равно?»
— Я очень хочу. Просто…
— Давай просто полежим. Не хочу потом жить с мыслью, что я тебе психику сломал — он устроился поудобнее и похлопал по второй половине кровати. Костя снял с себя лишние одежды и лёг рядом. Самойлов нырнул под плечо Бекрева и выдохнул, пытаясь уснуть.
— А тебя Вадик не ищет по ночам? — последний вопрос бросил Костя. Глеб не был рад этому вопросу.
— Можешь
у него спросить. Давай спать.
Спать.
