Сокрен - город на скале

      Минесоль не ожидала, что это случится с ней. Ей всего семнадцать, о смерти и загробном мире никогда не задумывалась, разве что только понарошку. Поэтому сейчас она лежала, заключённая в теле птицы и не знала, что делать. А что-то делать нужно было хотя бы потому, что от голода желудок прилип к спине.       Любопытство, как всегда, победило все остальные думы, и девушка решила встать, осмотреться, и поискать еду. Однако, это оказалось не так просто. Рук нет, лапки тонкие и неудобные, да и ещё торчат вверх, когда она сама лежала на спине. Кое-как перевернулась сначала на бок, ворочая шеей туда-сюда.       «Всего-то со спины на бок перевернулась, а устала, как будто телеги тягала», — Минесоль полежала немного перед тем, как продолжить своё вставание. На ноги получилось подняться гораздо быстрее, но на двух тоненьких ножках удерживать жирненькое птичье тело было сложновато, и она чуть было не упала снова. По привычке выставила руки вперёд, кончиками крыльев упёрлась в землю и заверещала от боли. Кожа крыльев под перьями оказалась очень нежной, и когда она пыталась помочь себе не упасть, выставив крылья вперёд, то испытала боль, такую же как когда за волосы дёргают.       «Ну, в принципе, это так и есть», — девушка решила, что крылья не руки, и впредь нужно будет отучиться от привычки использовать их везде и всюду.       Минесоль согнула лапки и уселась на пол, переключившись на привыкание к новому зрению. Оказалось, что она не повредила голову, как подумала, когда очнулась, а это у птиц зрение отличается от человеческого. Мало того, что она могла видеть почти всё вокруг даже за спиной, так ещё и цвета отличались от обычных.       Находилась она на каменной ступеньке совсем рядом с рыбацкими домиками. Было темно, но грани ступенек и части стен как будто вымазаны фиолетовой краской. В море, которое шумело совсем рядом тоже можно было увидеть красные точки и линии.       Минесоль вертела головой, пробовала закрывать то один, то другой глаз, чтобы хоть как-то привыкнуть. И хотя ей понадобилось несколько дней, чтобы полностью приноровиться к птичьему зрению, в эти самые первые минуты тренировки она избавилась от головокружения. Чёткая картинка получалась только в узком пространстве впереди, а все остальное было на периферийном зрении. Чтобы рассмотреть какую-то деталь получше, приходилось поворачиваться боком и смотреть одним глазом, а второй прикрывать. По поводу цветов Минесоль когда-то читала в книгах: птицы могут видеть в ультрафиолете, поэтому рассудила, что красные и фиолетовые оттенки — это как раз ультрафиолет. Пока что не понятно, помогает это видение в жизни или нет, но девушка всё равно порадовалась необычному опыту.       Минесоль откладывала на потом то, что на самом деле хотелось сделать сильнее всего: полёт. И сейчас пришло время.       «Разве не для этого становятся птицами?» — она вспомнила свои мысли как раз перед тем, как упала и умерла, о том, как было бы хорошо стать птицей и летать над морем, ни о чём не печалясь. И готова была прямо сейчас рухнуть со ступенек вниз, расправить крылья и взмыть к небу.       И всё же в последний момент испугалась, вспомнив, что летать-то она не умеет. Так что никуда не стала рухать, а сначала расправила крылья и спрыгнула со ступеньки на следующую. Приземление получилось плавным и приятным. Спрыгнув ещё на пару ступенек вниз, развернулась и попробовала запрыгнуть вверх. Это было сложнее — крылья не слушались, двух взмахов не хватало, а больше не получалось. Девушка, не долетев до верхней ступеньки, несколько раз ударялась лбом о край и падала вниз.       «Нужно пригнуться, подпрыгнуть, а затем сделать хотя бы три взмаха», — птичка мысленно представила движения и попыталась снова. В этот раз долетела до верха, даже зацепилась цепкими коготками за каменный край, но всё же не удержалась и свалилась вниз.       Голод снова дал о себе знать, да и тело совсем ослабло. Птичка решила отдохнуть и попробовать снова, как вдруг заметила в самом углу ступеньки шевеление. В темноте было не разобрать, но что-то маленькое, овальное, с красными полосками передвигалось прямо перед глазами.       «Это, наверное, червячок. Я могу его съесть… Должна…», — питание оказалось гораздо большей проблемой для птицы, чем представлялось. Она смотрела, как червячок уползает, и не смогла решиться его съесть.       «Но есть-то надо. Птицы едят жуков», — Минесоль старалась убедить саму себе, однако это плохо работало. Насекомое в это время уползло, оставив птичку голодной. Она хотела бы тяжело и печально вздохнуть, но получилось только противно пискнуть.       В конце концов ей ничего не оставалось кроме как тренироваться, пока не получилось сносно перелетать со ступеньки на ступеньку. Она поднялась вверх до города, оттуда добралась до рынка, пробралась в туннель, которым всегда пользовалась, когда была человеком, и по нему, совершая короткие перелёты или бегом, добралась до своего дома.       Солнце уже осветило край неба, и поэтому Минесоль торопилась добраться до компостной ямы, пока никто не проснулся. Туда скидывали подгнившие фрукты и листья, так что уже скоро птичка набила брюхо до отвала, развалилась у края ямы, немного пощебетала от удовольствия и уснула.       Свою ферму она знала хорошо, как лучше всего есть драконьи фрукты и суккуленты, чтобы не уколоться иголками — тоже, поэтому с едой проблем не испытывала и имела достаточно времени и на тренировки, и на размышления, и на развлечения.       У птиц есть имена. Они не пользуются ими так часто, как это делают люди. В основном только для того, чтобы переговариваться с партнёром или тогда, когда нужно оповестить окружающих об опасности, например. У Минесоль появилось имя в первую весну своей птичьей жизни. Имя составляется из звуков, которые лучше всего получается издавать. Слух крылатых намного лучше, чем у людей, и они могут различать намного больше тональностей, так что человеку никогда не повторить то сочетание звуков, из которых состояло имя Минесоль. Приблизительно же оно звучало как Тррфиифиуй.       Тррфиифиуй наблюдала, как меняются времена года, летала над морем и скалами, часто бывала в городе и подслушивала разговоры прохожих. Иногда ей хотелось увидеться с родными и господином Варпиларом, и тогда она летала на ферму или же пряталась под крышей библиотеки.       Так за зимой пришла весна, затем лето, осень и снова зима. Минесоль совсем свыклась со своей новой жизнью. Летать научилась отменно, питалась овощами и фруктами, часто развлекалась тем, что гадила на детей, которые обижали младших, или на взрослых, прилюдно ругающих своих малышей.       Вначале она постоянно вспоминала происшествие, из-за которого стала птицей. В памяти всплывало, что кто-то толкнул её в тот день.       «Кто-то случайно столкнул? Ну не убили же меня? Не за что же, да? Ангелы с пояснениями так и не появились. Но всё же, как именно работает эта вселенная? Почему я помню свою прошлую жизнь? Мы все становимся птицами после смерти? Может быть, среди птиц есть ещё люди, которые помнят?», — вопросы так и оставались без ответов, а в её жизни ничего не менялось.       Тррфиифиуй всё же не огорчалась и изо всех сил старалась насладиться жизнью, где нет богатых и бедных, есть только ветер и небо. Она задумала осуществить свою человеческую мечту. Не совсем так, как предполагала, но решила улететь из Сокрена в другую страну, где много зелени, деревьев и цветов. Подготовка к путешествию шла полным ходом, но ранней весной появился он.       Горячий самец по имени Туртурфьюйюй. Он сразу заприметил Тррфиифиуй и начал за ней ухаживать. То хвост распушит, то шею изогнёт, а оба крыла, как веера эффектно раскроет. Сам сероватый, но когда распушит хвост и крылья — начинает отливать синевой. Такой красивый, обалдеть! Ухаживал несколько дней, прилетал каждое утро, звал гулять и устраивал песни с плясками. У Тррфиифиуй голову снесло и она готова была рискнуть всем, лечь под этого красавчика, сесть на яйца и высидеть его птенцов.       Она уже решилась променять мечту на счастливую семейную жизнь, собиралась отдаться следующим утром, и в этот последний вечер захотела слетать в город, чтобы попрощаться со своей прежней жизнью. Но произошли события, которые спутали все планы.       Сначала одна противная самка увидела, как Тррфиифиуй клюёт драконий фрукт на яме, когда та решила перекусить перед полётом в город. Самка затрещала, принялась звать всех своих. Прилетела стая птиц и они устроили настоящие гладиаторские бои за еду. Фруктов хватило бы на всех, но глупые птицы просто дрались друг с другом за кусочек, который изначально отобрали у Тррфиифиуй. У ямы стоял галдёж, летели перья, дошло до того, что с фермы пришли люди и всех разогнали, а яму накрыли сеткой.       В этой битве Тррфиифиуй крепко досталось. Она даже не думала, что птицы могут быть такими жестокими. Ей вырвали несколько перьев из хвоста и больно заклевали. Так что ни в какой город полететь не удалось. Пришлось долго поправлять и разглаживать пёрышки. Хвост стал с проплешиной, и ей не хотелось в таком виде появляться перед возлюбленным — было решено переждать пару дней.       «Пусть новые перья так быстро не вырастут, но всё равно будет лучше, чем сейчас», — наивно подумала птичка и тихонько сидела под суккулентом, не отзываясь на зов своего самца.        Когда через два дня Тррфиифиуй выбралась, то увидела, как её любимый, позабыв о ней, агрессивно топчет другую самку.       Сердце птички разбилось на осколки, она даже заплакать не могла, только пискнула от горя и улетела прочь.       Теперь больше ничего не держало её здесь. Хотелось просто улететь далеко от этих мест.       «Проклятый петушара, два дня прошло, а он уже с другой… Я его так любила… Брошусь с горы и реинкарнирую в другое животное, чтобы больше никогда не видеть его», — от обиды и отчаяния Тррфиифиуй в самом деле собиралась сброситься со скалы, но птичьи инстинкты сработали, так что она просто полетела над водой кругами и вернулась в город.       Из-за случившегося что-то сломалось в душе Тррфиифиуй. Теперь птичья жизнь её больше не радовала. Она всё же собралась улететь в далёкие страны, как и мечтала, но подготовка и сбор были отодвинуты на второй план. Как будто специально делая себе во вред, птичка почти не ела, план по подготовке перекуса тоже забросила. Изначально она хотела собрать с собой немного еды и даже тренировалась нести кусочки фруктов в клюве и лапах, но сейчас ей показалось, что это не сработает и стало лень что-то готовить. В конечном счёте Тррфиифиуй одним ранним утром вылетела и направилась в направлении, которое казалось верным.       Умереть от голода или усталости в планах не было, птичка рассчитывала встретить дирижабль или корабль, но вот уже вторые сутки на горизонте ничего не появлялось.       «Умру…», — подумала Тррфиифиуй, когда заметила впереди тёмный объект. Она собралась с силами и полетела навстречу, а когда догнала корабль, то от усталости и радости тут же упала на палубу и отключилась.       Проснулась Тррфиифиуй от ужасной вони, и это её чрезвычайно удивило: птицы почти не чувствуют запахов, и она уже давно забыла, что такое обоняние. Но сейчас вспомнила, потому несло так, как будто её бросили в выгребную яму и сверху долили протухших помоев. Она вспомнила, что смогла долететь до корабля, но что было после — не знала. Птичка поёжилась и аж крякнула от этой невыносимой вони, поморгала и постаралась задержать дыхание.       «Меня выбросили за борт, акула сожрала и сейчас я у неё в животе, получается?» — подумала Тррфиифиуй, попробовала присмотреться, но глаза как будто закрывала белая пелена.       Она хотела подняться, однако не чувствовала ни лапок, ни крыльев. Кроме всего прочего ужасно болела голова. Зажмурилась на секунду, а когда открыла глаза, то увидела перед собой уродливую коричневую морду с огромными глазами. Птичка дёрнулась в попытке убежать, но ощутила невыносимую боль во всём теле, а ещё эта вонь… Она просто отключилась, даже не успев пискнуть.       В следующий раз, когда Тррфиифиуй очнулась, вокруг было светло и приятно пахло. Она лежала на кровати в своей комнате. Вот окно, белый потолок и рисунки на стене. Всё было так, как два года назад.       «Не может быть…», — затылок похолодел от мысли о том, что никакой птичьей жизни не было и это было сном. Она попробовала почирикать, но вышло непонятное кряхтение.       Послышались шаги и в комнату вошла мама.       — Очнулась, наркоманка?! — зло выкрикнула она и запустила в птичку полотенцем: — Ну ты и паскуда, Минесоль! Как ты дошла до этого, а? Связаться с местным наркоманом… Ой-ой-ой… Обоссаная, обблёваная… Ох, видела бы ты себя. Отца бы пожалела… Ну погоди у меня!       Мама всё причитала и хлестала Минесоль полотенцем, затем расплакалась и вышла, оставив девушку в недоумении. Она хотела встать, но без сил упала обратно на постель. Всё тело болело и ничего не понятно.       «Наркоман у нас всего один, Фариханг Хаталль с соседней фермы. Но при чём тут он? Что происходит? И что с птицами?»