Заметки Путешественника

      Каждый день Эолы был расписан по часам – ранний подъем, быстрый завтрак, изнурительные тренировки во дворе поместья, обед, проходящий чуть ли не на ходу, несколько часов в библиотеке, за изучением книг по истории, искусству, литературе и прочих менее интересных для нее предметов, занятие с нанятым отцом кулинаром…. И лишь после этого старшая дочь семьи Лоуренс могла заняться тем, что по-настоящему любила – танцами. И пусть они тоже считались частью аристократического воспитания, пусть после часто ноги нещадно ныли и их приходилось обматывать бинтами, лишь бы хоть немного уберечься от новых мозолей, девочка и дня не могла представить без уроков танцев, которым она могла отдать всю себя. А после ее ждал ужин с коротким отчетом родителям о своих достижениях. Хотя смысла в последнем Эола не видела, ведь отец интересовался всем этим у самих учителей, будто проверяя, скажет ли дочь правду или рискнет что-то приукрасить.       Вот и сейчас девочка, в очередной раз отчитавшись перед родителями, медленно направилась по ступенькам в свою комнату, слыша, как следом шагает Анна — ее постоянная спутница, поддержка и человек, который заботится о ней гораздо больше, чем родители.       — Держи спину ровнее, — раздался голос мужчины, вынуждающий послушаться и тут же поправить осанку. — Не забывай об этом. Какой бы уставшей ты не была – ты должна выглядеть идеально, это положено тебе по статусу, — продолжил свой монолог он, наблюдая, как дочь преодолевает лестницу.       — Да, отец, — коротко ответила Эола, зная, как мужчина не любит, когда она молчит в ответ на его слова. Даже если отвечать по сути не на что.       Не став дожидаться следующего упрека, девочка поспешила в комнату, лишь бы поскорее скрыться от пристального взгляда и наконец-то расслабиться, просто позволить себе отдохнуть хоть немного от той идеальности, которую требуют от нее остальные. Дождавшись, когда за служанкой закроется дверь, Эола села на край кровати, тихонько выдохнув и опустив порядком затекшие плечи. Тем временем Анна приблизилась к девочке, опустившись перед ней и аккуратно сняв обувь, после чего принялась развязывать бинты, стараясь делать это как можно медленнее, лишь бы не причинить и капли боли.       — Вы сегодня необычайно молчаливы, госпожа, — первой нарушила тишину Анна, не отрываясь от своего занятия. — О чем-то задумались?       — Просто устала сильнее, чем обычно, — ответила девочка, не став признаваться, что все время думает о сюрпризе, который завтра собирается преподнести человеку, ставшему ей роднее всех остальных в этом огромном поместье.       — Вам стоит беспокоиться о себе чуть больше, госпожа, — расправившись с бинтами, тихо сказала служанка, подняв взгляд на Эолу. — Как бы там ни было, вы еще достаточно юна и не всегда можете переносить такие нагрузки как взрослые.       — Если бы все было так просто…. — тихо вздохнула девочка, после чего легла спиной на кровать, раскинув руки в стороны. — Я столько раз видела, как за пределами поместья играют дети.... Они прячутся друг от друга, а потом находят, весело смеясь и подшучивая друг над другом…. Как бы мне хотелось просто присоединиться к ним, забыть о своем статусе хотя бы на несколько часов…. Но отец не одобрит. Да и они вряд ли захотят видеть рядом с собой такую, как я…. — решив, что лучше в очередной раз обратиться к одной из их постоянных тем разговора, протянула Эола, крайне неуклюже пододвинувшись ближе к подушке. Хотя бы рядом с Анной ей не нужно следить за манерами и осанкой, хотя бы рядом с ней она может говорить так, как сама того пожелает. — Я просто хочу чувствовать себя такой же, как все остальные дети.       ― Я понимаю вас, госпожа, ― поддерживающе ответила женщина, бережно, будто собственного ребенка, укрыв Эолу. ― Не терзайте себя грустными мыслями, вам стоит отдохнуть, ведь завтра…       ― Завтра очередной день тренировок, обучения и притворства, ― Эола продолжила мысль служанки, натянуто улыбнувшись, лишь бы не выдать себя. ― Прости, Анна, мне действительно лучше уснуть пораньше, ― прикрыв глаза, протянула девочка. ― Доброй ночи.       ― Хороших снов, госпожа, ― ответила служанка перед тем, как покинуть комнату юной аристократки, практически беззвучно закрыв за собой дверь.       Девочка аккуратно перевернулась на бок, устремив взгляд в окно и любуясь Луной, которая, казалось, наблюдала за каждым жителем Мондштадта, освещая им путь. Некоторое время Эола даже не шевелилась, мысленно считая минуты и рассуждая, как много времени может уйти на ожидания. К счастью, сон не шел, ведь девочка действительно была взбудоражена своими мыслями: пробраться в кухню ночью и испечь торт на День Рождение служанки – кто бы мог подумать, что старшая дочь семьи Лоуренс решиться на подобное.       Прошло чуть дольше часа, прежде чем Эола рискнула покинуть собственную комнату, босиком шагая по темному коридору, а после чуть ли не вприпрыжку спускаясь по лестнице. Хотелось запрыгнуть на перила и прокатиться вниз, но внутренние ограничения, рамки, в которые загнало ее строгое воспитание, не позволили ей совершить подобную вольность. Спрыгнув с последней ступеньки, девочка воровато огляделась по сторонам и так же быстро преодолела расстояние к кухне, дверь которой, к счастью, была открытой. Потому, стараясь не сильно шуметь, Эола тут же принялась доставать все нужные ингредиенты, так как знала рецепт наизусть, а Анна когда-то обмолвилась, что очень любит клубнику.       Все вокруг будто перестало существовать, словно в мире осталась только эта маленькая комната и Эола, которая, не переставая улыбаться, творила очередной кулинарный шедевр. Казалось, что она пропитывает каждый ингредиент любовью, дарует ему частичку своей души, чего никогда не было на занятиях с поваром. Ведь там он следил за каждым движением девочки, не позволял и на мельчайшую щепотку сахара отступать от рецептов, записанных в книге и выученных им наизусть. Сейчас же Эола могла делать то, что сама считала нужным. И девочка была уверена, что все получится гораздо лучше, чем под пристальным взглядом наставника.       Часы пролетели незаметно, девочка обратила внимание на это лишь после того, как завершила раскладывать клубнику на верхушке пирога – в окно уже пробивались лучи утреннего солнца. В тот же миг, не став дожидаться, когда же служанка направится будить ее, Эола взяла тарелку с пирогом в руки и, счастливо смеясь, побежала в коридор, где рассчитывала найти женщину. И девочка не ошиблась – Анна уже во всю подметала пол возле входной двери, напевая какую-то незамысловатую мелодию и явно не ожидала, что кто-то потревожит ее ближайшие полчаса.       ― Анна! ― радостно выкрикнула Эола, подбегая к женщине, которая поспешила обернуться, чуть не уронив при этом метлу. Анна, заметив торт в руках девочки, хотела было что-то сказать, но та не дала ей и шанса. ― С Днем Рождения! ― с лучезарной улыбкой продолжила Эола, протягивая служанке приготовленный собственными руками торт.       ― Госпожа, вы… ― женщина хотела отказаться, но, видя неподдельную радость на лице юной аристократки, лишь улыбнулась. ― Спасибо. Вряд ли господин одобрит столь калорийный завтрак, но мы обязательно попробуем пирог немного позже, ― продолжила Анна, но слишком поздно заметила приближающегося к ним мужчину. ― Господин… ― покорно опустив взгляд, вымолвила женщина, мысленно перебирая все возможные варианты выхода из ситуации.       ― Ты думала я не узнаю о твоей проделке, Эола? ― не обращая внимания на служанку, резко спросил мужчина у собственной дочери. ― Думала, непослушание так легко сойдет тебе с рук?       ― Но я же просто… ― тихо проговорила девочка, не в силах подобрать правильных слов, чтобы не сделать ситуацию еще хуже, чем она есть.       ― Просто что?! Решила опуститься до уровня служанки?! Они не достойны этого! Простолюдины должны потакать нашим желаниям, а никак не наоборот! ― краснея от злости, продолжал мужчина, совсем не замечая трясущихся рук Эолы.       ― Но ведь у Анны сегодня….       ― Это моя вина, господин, ― вступила в разговор служанка, не в силах смотреть на то, как глаза маленькой девочки наполняются слезами, а губы дрожат.       ― Ты смеешь говорить со мной, когда я к тебе не обращаюсь?! ― выпалил мужчина, бросив полный презрения взгляд на Анну. ― Вот к чему приводит эта мнимая доброта! Они забывают, где на самом деле их место и кому должны подчиняться! И знаешь, как это решить? ― обращаясь к дочери, но смотря на женщину, спросил Лоуренс-старший. ― С этого дня ты уволена!       ― Нет! ― пирог выпал из рук Эолы, а сама она хотела броситься к женщине, но отец схватил ее за руку в последний момент, не желая отпускать. ― Ты не можешь с ней так поступить! ― тщетно пытаясь вырваться, кричала девочка, не обращая внимания на слезы.       ― Да, господин, ― коротко ответила Анна, понимая, что ее неповиновение может плохо отразиться на девочке, ставшей ей на самом деле родной. ― Я соберу вещи.       ― Прекрасно, ― холодно отчеканил мужчина, после чего направился к лестнице, грубо потянув Эолу за собой. Девочка не могла найти силы сопротивляться, но с болью смотрела на Анну, которая еще несколько секунд стояла на месте, а после отвернулась, дабы забрать вещи из коморки, именуемой комнатой для прислуги. ― А тебе стоит научиться уважению к старшим, ― продолжил отец, поднимаясь по ступенькам и с силой сжимая руку дочери.       Несколько мгновений и мужчина грубо затолкнул дочь в ее комнату, не желая, чтобы остальной персонал поместья видел происходящее. Не хватало еще потерять авторитет и в их глазах, хватало того, что позволяют себе делать простолюдины за пределами поместья.       ― Почему ты так поступил?! Только я виновата! Это я сделала пирог! Это я хотела поздравить Анну с праздником! Она ничего не знала! ― повернувшись к отцу и яростно сжав руки в кулаки, кричала Эола, не в силах смириться с подобной несправедливостью.       Громкий хлопок. Девочка схватилась за покрасневшую щеку, едва не потеряв равновесие от неожиданности. Место удара горело, а слезы продолжали катиться по щекам.       ― Подумай над своим поведением, ― с этими словами отец покинул комнату, оставляя девочку в полном одиночестве.       В тот же миг Эола опустилась на пол, обхватив колени руками, но не проронив ни звука. Все это казалось нереальным, будто она в какой-то момент отключилась и подсознание решило сыграть с ней злую шутку, показать кошмар, открывающий истинное лицо их семьи. Но пульсирующая боль была настоящей, как и тот факт, что Анна потеряла работу из-за ее беспечности.       Вытерев слезы, Эола поднялась с холодного пола и тут же подошла к окну, желая в последний раз взглянуть на служанку, чье присутствие всегда делало ее чуточку счастливее. Но она не успела – Анна уже покинула пределы поместья, отправилась искать другое место работы, никак не связанное с аристократами и их своенравными характерами. А маленькая девочка, наблюдая за звездами, твердо решила, что сбежит отсюда, избавиться от оков своей семьи и никогда не вернется на порог родного дома.