Точка Языджи

Вася буквально взорвался и подскочил к резервному судье, размахивая руками: – Ебать нахуй! Там четыре фола! Здесь два! И сразу карточка! Леша поспешил утянуть брата к скамейке запасных: – Тихо, тихо, блять! – Да какое «тихо»! – рычит Вася. – Нечаянно в прыжке задел! Они там хрустальные?! Леша впихнул ему в руки плед: – Сядь! – Бесит! – Терпимо! – возражает Леша. – Если будут безнаказанно фолить на Марио, я сам выйду на поле и въебу Иванову, а ты успокойся. И не появляйся на бровке раньше, чем досчитаешь до трехсот. – Ты тоже иногда выбегаешь из технички! – И потом сам плачу все штрафы. А тут выбежишь ты, а платить мне. Нечестно. Вася обиженно выпятил нижнюю губу, но сесть сел. Бабаян мягким движением вытащил из его нервно сжатого кулака пледик и попытался расправить его, укрывая колени: – Остынь, Вась, посиди и остынь. Остынешь тут, когда Языджи на угловом. Пусть этот удар и не сильно обострил игру – закрученный мяч ушел за лицевую. Кажется, это всего лишь второй угловой ЦСКА за полчаса, было немного возможностей для стандартов, которые армейцы прилежно репетировали всю неделю, кое-кто даже сверхурочно. В разумных пределах, естественно, чтоб не перетруждались. Вася поймал себя на том, что хочет покачаться вперед-назад как Слуцкий. Дурные примеры заразительны. Любопытно, на Языджи он сам подсел, или тоже без братской помощи не обошлось? Василий глубоко вздыхает и сверлит взглядом чуть сгорбленную спину Алексея. Седина в бороду, бес в ребро. В целом, царило мнение, что Вася более взбалмошный, а Леша более рациональный, и таким образом шаткое близнецовское равновесие проявляется налицо. Березуцкие вели себя соответственно программе ровно до того момента, когда, будучи уже в почтенном возрасте под сороковник и на должности главного тренера ЦСКА, Алексей Владимирович не получил в команду турецкого полузащитника и не поплыл, как рыбаки на апрельской льдине в Охотском море – и приблизительно с той же вероятностью спастись. Вася, подметив, как брат боится лишний раз на новичка глаза поднять, хотел было над ним вдоволь поприкалываться и тем самым разнообразить сборы в Кампоаморе, но опоздал: шутки кончились. Причем для них обоих. Теперь, глядя в штрафную «Локомотива», где реакцию молодого вратаря тестировал Хорхе Карраскаль, Вася не мог точно сказать, стали тщательно гасимые и вопреки всему тлеющие чувства Леши к Языджи для него катализатором или препятствием, но, так или иначе, он и сам всполыхнул. Присматриваясь к новому игроку, он сразу оценил его футбольные навыки и умения, выносливость, послушность и креативность. Он не упустил также, что тот ладно скроен и симпатичен, вежлив, быстро влился в коллектив, да и вообще очень приятный парень – этого у турка было не отнять. Поэтому своего вердикта «Хорош!» Вася не скрывал. Но вот когда «Хорош!» переросло в «Хочу!» – до того как Леша, заливаясь румянцем и осторожно придыхая, впервые с дрожащими ресницами выговорил «Юсуф», или после, – определить было сложно. Однако факт оставался фактом, они оба это понимали. И если Вася выбрал тактику «Не можешь предотвратить – возглавь», то Леша напротив придерживался концепции «В Багдаде все спокойно» Ну, или в их случае не в Багдаде, а в Стамбуле. Восток – дело тонкое. Леша подходит к скамейке: – Пиздец какой-то. – А че вы хотите? – спрашивает Бабаян. – По статистике ЦСКА не выигрывает у «Локо» уже несколько лет. Как-то ехидно ответить Вася не успевает, так как Марио жестко срубают в штрафной. Весь тренерский штаб, две трети медиков и половина вспомогательного персонала с отборными матюками – в том числе от Райланда Морганса и испанских физиотерапевтов – мчат к полю. Марио встает и показывает им большой палец. – Вроде бы жив, – с сомнением говорит Вася. Леша хмыкает, утаскивает его обратно под козырек и просит: – Гриш, данные датчиков. Бабаян выводит на планшет информацию, и все трое пару минут высматривают в графе «Фернандес» неполадки, но с Марио все в порядке, насколько это в принципе может быть для человека, которому в прошлом туре в очередной раз сломали нос с подозрением на сотрясение мозга. Впрочем, Марио не привыкать. Вася снова садится, Леша снова отходит. Карраскаль, сменивший фланг, пасует на Языджи. Тот находится спиной к воротам, разворачивается, в одно касание отдает Зайнутдинову, Баха лупит в створ, Худяков отбивает перед собой, и Языджи с висящим на нем Рыбусом вносит мяч в сетку прямо из-под ног вратаря. Вася отшвыривает плед с воплем «Да!». Языджи лицом к трибуне победно вскидывает руки вверх и тут же оказывается зажат между Зайнутдиновым и Мединой. Затем подтягиваются и другие игроки. Последним прибегает Дивеев. Как защитник Вася не слишком одобряет его поведение, лучше бы тот не тратил силы на кросс через все поле, его главная задача – ворота Акинфеева... Но Вася понимает его эмоции. Он тоже хотел бы быть у ворот «Локо», чтобы обнять Юсуфа, ощутить его в своих руках, ткнуться лбом к его лбу, схватить его за плечи, как бы невзначай коснуться губами щеки... Этого сейчас хотят все болельщики ЦСКА. Порой кажется, что этого хотят все и всегда. Гбамен нарвался на горчичник, но там наказание по делу, да и гол греет сердце, и Вася оставляет это без комментариев в адрес судейской бригады. – Юсуф Языджи забивает в третьем подряд матче с появления в чемпионате России! – сообщает Васе Бабаян, светясь собственным светом. – Идем на рекорд! Тем временем Леша мечется на бровке, и поэтому именно он оглашает новости: – Да ебанный в рот! Братья Березуцкие, стоя бок о бок, хмуро разглядывают табло, на котором зажигается 1:1. – «Газпром» мне в жопу... – в конце концов отзывается Вася. – Молодцы, че, – Леша отмирает и невозмутимо начинает жевать жвачку. – Я не видел, кто там больше всех налажал? – уточняет Вася. – Кому в перерыв дать пизды? – Пизды прописать всей обороне, трясли копытами, как в кордебалете, а толку никакого. Детали узнаешь у Игоря. Хотя не удивлюсь, если он, пока мы дойдем до раздевалки, всех уже сам отоварит. Добавлена одна минута. – С потерей концентрации нам надо что-то делать, – говорит Вася, чтобы как-то разрядить атмосферу. – А что с ними сделаешь? Расслабились на радостях после гола. Ничто человеческое этим долбоебам не чуждо. – Может, в штаб спортивного психолога наймем? – предлагает Вася. – А че такого? Новый шаг к стандартам топ-клубов. – Заказать нам с тобой вагон антидепрессантов будет дешевле, – Леша настроен скептически. – И, если ты не в курсе, в стране провозглашают тотальное импортозамещение. Во всех сферах. – Тогда тут не антидепрессанты, а бухать с горя. Леха, что это, блять, такое, мы с тобой в защите отыграли всю жизнь или где? Леша смотрит так, что на ум приходит только рифма. К братьям подбредает поникший Бабаян. – Вот вы не поверите, – он с печалью показывает на планшет. – Но Изидор тоже забивает в своих трех первых играх в РПЛ. – Ох уж эта Лига 1... – задумчиво тянет Леша. – Понаехали на наши головы из Франции. – Ну, Изидор – чистый нап, без наворотов, а мы Юсуфа разнообразно нагружаем, – напомнил Вася. – Зато «Локо» в Кубке наглухо продул «Енисею», а на Языджи две голевых. – Одно это меня утешает, – сказал Леша. Раздается свисток. – Валим, – командует Алексей, и тренерский штаб с серьезными мордами валит подальше от камер и зрителей. На ходу Леша цепляет за плечо Мухина и со словами «Все ОК, иди потрынди» отправляет его на растерзание журналистам. – Тебе не холодно? – по дороге Вася все-таки рискнул спросить у Юсуфа, который бегал в шортах на голое тело, презрев термобелье. Он, конечно, как следует намазался согревающей мазью, а братья, обмениваясь красноречивыми взглядами, за этим пристально наблюдали, и Вася шепнул Леше на ухо, мол, надо предложить ему спинку потереть. Леша хрюкнул и ушел в коридор – то ли чтобы беспалевно поржать, то ли чтобы утереть слюни. – No, I feel great. Вася вздохнул. Под белой тканью черные трусы Языджи можно было рассмотреть даже с тренерской скамейки. С красно-синей домашней формой это не так отвлекало. – Давите на вратаря, делайте больше ударов, – настраивал Леша всю атакующую часть футболистов, расхаживая туда-сюда, сбоку ему вторил Головлев. – Худяков – кипер молодой, опыта мало, он будет дергаться на каждый чих и к концу игры просто измотается. Мельтешите в штрафной. Дорабатывайте все эпизоды, все левые отскоки, все рикошеты, рукой, головой, жопой, не важно, главное – в сторону ворот, и мы его дожмем. Вася занялся обороной: сначала от души напихал за гол Дивею, Бийолу и Облякову, но решил, что парням срочной замены не требуется. До первого ляпа, как говорится, ибо пропущенный мяч был не от вершин мастерства форварда, а в значительной мере объяснялся косяками защиты. Вокруг Марио плясали врачи, но несмотря на страшные синяки под глазами он был бодрячком. Как же им повезло с Марио... – Пора! – в двери заглядывает администратор. – Go-go-go! – подбадривает Леша игроков, гуськом ползущих из раздевалки, и уходит вместе с ними. Языджи копается, он заново собирает волосы в хвост. Вася покручивает браслет на запястье и молчит. Что тут скажешь? – Юсуф! «Локо» тебя опять ждать не будет, – пошутил Бабаян, имея в виду то, как перед стартом Языджи замешкался, долго перешнуровывая бутсы в подтрибунке. Потом в линии он так активно махал ногами, разогреваясь, что рукопожатия команд прошли без него, а после группового фото он еще и отбежал полить подошвы, в итоге едва успев занять свою позицию, и заслужил тонну подъебок от товарищей. – Heaven can wait! – Юсуф лукаво подмигивает и выходит. Вася идет за ним следом, провожая взглядом его аппетитную задницу. Блять, со зрением что-то не то – он различает даже строчку на окантовочных швах его нижнего белья. Большую часть второго тайма Василий пасется на бровке, выкрикивая «Vamos!», «Давай!» и «Come on!». Он не может сесть. Зайнутдинов падает в чужой штрафной, над ним толпятся футболисты обеих команд, одетые в белое поднимают руки, возмущаются, напирают на арбитра. – Че там с Бахой? – подскакивает к Васе Леша. – Здесь что-то на казахском, я не могу прочесть. Языджи бурно жестикулирует, что-то объясняя Иванову и отпихивая кого-то из «железнодорожников». – Интересно, на каком языке он там выступает? – задумчиво произносит Леша. – Пофиг. Музыка народная, слова международные. Лишь бы на карточку не наговорил. – За карточку из-за болтовни с судьей нужно штрафовать. – На досуге займемся среди него разъяснительной работой, – задрал бровь Василий. – Угу. Чтоб он рос. Над собой. Все закончилось ничем, даже VAR смотреть не стали, и матч в интенсивном темпе продолжается через контратаки. Хавбеки мотаются от штрафной до штрафной, практически не задерживаясь в центре поля. – Как они не попали в ворота?! – офонаревший Вася оборачивается к брату. Жемалетдинов, получивший мяч на ход между Марио и Дивеевым, каким-то чудом запорол двухсотпроцентный голевой момент. – Ну, там же Игорь, – предположил Леша. Игорь там, да. Ор Акинфеева на защитников за этот параллельный прорыв Жемалетдинова и Изидора, должно быть, неплохо слышно в Зимбабве. – Нихуя, – возразил Вася. – Игоря он обыграл и после тупо промахнулся в пустые из вратарской. – Че полегче спроси!– огрызнулся Леша. – Тогда магия! Может же нам хоть где-то подфартить! – Но Дивею пиздюлей. Оптом. Со скидкой. – Поддерживаю. Скидка с третьего этажа. – Леша обернулся к скамейке запасных. – Гриш, запиши, пожалуйста, пиздюлей Дивею за... за пятьдесят вторую минуту. – Ага! – откликнулся Бабаян. Леша остается в технической зоне, когда Мухина меняет Бруно Фукс. Дуэтом ругать судей сподручнее, к тому же причин для этого немало: на Карраскале, несколько раз успешно доходящего до удара по воротам, всячески фолят. Хорхе действительно хорошо воспринял установку на изматывание вратаря и методично приводит ее в жизнь. Самое время обострять нападение, и они выпускают Алана Дзагоева. Прессинг нарастает, Хорхе закидывает мяч на сетку сверху, Языджи бьет штрафные, отважно пропахивает собой газон, пытаясь сохранить мяч в пределах поля, Гбамен впечатывается грудью в штангу, а потом примирительно обнимает Худякова, и вот тут на месте мальчишки Вася по-настоящему бы испугался. В последнюю пятиминутку у ЦСКА выходят Заболотный и Эджуке, что сразу же многократно усиливает атакующий эффект, но статистику к очкам не пришьешь, нужен гол, а его все нет. Это до боли похоже на игру с «Нижним Новогородом», и Вася прикусывает костяшки пальцев, вспоминая, чем тот матч завершился. На хозяев напирают со всей дури. Юсуфа, пасующего на фланг Эджуке, уронили, пока он катался по газону, мяч прилетел в штрафную, Заба по-дурацки промедлил, принимая мяч, его Худяков отбивает. Алан наносит удар не пойми куда невзирая на жертвы среди присутствующих соперников. В появившийся в результате этого просвет между упавшими игроками «Локо» влетает Юсуф, про которого к тому моменту все забыли, и колотит по воротам. Мимо. – Да блять, Языджи! – скрипит зубами Леша. – Вот же ж жопа турецкая! – разводит руками Вася. Дзагоеву показывают желтую за грубую игру. Эджуке, получив мяч на абсолютно свободной половине поля, позволяет защитникам «Локо» себя догнать и извращенно импровизирует в убойной позиции. – Докрутился, – у Васи от злости пошел пар из ушей. – Финты, финты, а голевую умудрился просрать. – Пожадничал... – пробурчал Леша и сел под навес. Братья замалчивают то, что пасовать ему стоило на неприкрытого в штрафной Языджи. Тот сигнализировал о подаче, поднимая руку, и явно был разочарован решением Чидеры. К основному времени прибавляют три минуты, и уже на первой Юсуф подает угловой с самой дальней от скамейки запасных гостей точки. Рассмотреть, что доподлинно там творится, просто невозможно, но судя по количеству народа в штрафной «Локо» готовится нечто. Мяч дугой пронесся в воздухе и пропал внизу, а затем навстречу тренерскому штабу и высыпавшим на бровку футболистам ЦСКА выбегает Марио Фернандес, а за ним все остальные. Вот тут Вася сорвал голос. У них возле лавки то ли куча мала, то ли хоровод, то ли дискотека в пионерском лагере, то ли чемпионат по регби, все прыгают, обнимаются и радостно кричат. Нет только двоих: Языджи благодарственно опускается на колени там же, возле углового флажка, и устало прячет лицо в траве. С ним восторженно горланящий «Vamos!» Бруно Фукс. Приехали, поезд дальше не идет. Разбитые игроки «Локомотива» валятся кто где стоял. Языджи тискает в объятьях всех, кто попадается ему на пути – Даниила Худякова треплет по волосам, кого-то из красно-зеленых сначала поднимает с земли, потом обнимает, не пропускает ни одного одноклубника. Василий внезапно осознает, что идет к нему, поперек всего потока армейцев, которые направляются к сектору фанатов ЦСКА за воротами Акинфеева. Его так непреодолимо тянет к Юсуфу, что даже неловко. Вася цепляется за Зайнутдинова, останавливается и отворачивается от своего турецкого искушения. Поэтому когда тот запрыгнул на него сзади, это стало для Васи очень приятным сюрпризом. Все хохочут, и Вася делает несколько шагов с Юсуфом на спине, шутливо приговаривая «Иго-го». Языджи сползает с него, бесстыдно потираясь пахом. Васю захлестывают противоречивые чувства: с одной стороны, повезло, куртка у него короткая, так что Юсуф натурально проехал ему по заднице членом, вызывая непередаваемые ощущения. С другой стороны, не повезло, куртка у него короткая, и то, как Васин организм на это отреагировал, могут увидеть все зрители на стадионе. И телезрители впридачу – вокруг наяривает оператор. Языджи посылает поцелуй в камеру, разбегается и точно так же, как минуту назад, напрыгивает на Лешу. Алексей не растерялся, наклонился поудобнее и уверенно подхватил Юсуфа за бедра, чтоб тот без разрешения с него не слез. «Постеснялись бы, на вас дети смотрят!» – думает Вася с завистью, но потом его отпускает. Все же куртка у Леши длинная, почти до колена.

***

Во вторник стало понятно, что усердные труды Юсуфа на поле не прошли даром – с утра на электронной почте висит письмо из сборной. Обычно дублированные уведомления о приглашении в сборную приходили одновременно в клуб и игроку, ну, так было при предыдущих тренерах. А тут по содержанию нечто предварительное и исключительно ему. Менеджеры деликатно интересовались у Юсуфа особенностями внешней политики российского клуба относительно турецких легионеров, то есть, говоря человеческим языком, спрашивали, не надо ли тебе слинять? Если надо, мы тебя прикроем, никаких штрафов за разрыв аренды не будет. Адем, которому разгневанный Юсуф показал email, ни капли не удивился, только иронично хмыкнул. – А не охренели ли они там? – Ничуть. Ты что, прессу не читаешь? О России сейчас много пишут... всякого. Футболисты-иностранцы уезжают толпами. В «Рубине», с которым вам играть на этой неделе, вообще на заявку еле набирают состав. Мне кажется, это очень даже логично со стороны федерации. Они хотят помочь своим. – У меня нет проблем в клубе! – вспыхнул Юсуф. – Я жду вызов в сборную! – Успокойся, ты его получишь, – Адем театрально отставляет чашку с чаем. – У меня же есть кое-какие связи среди журналистов... Как ты смотришь на то, чтобы дать интервью и прояснить всем ситуацию? – Давай, – соглашается Юсуф. – И поскорее! – Не волнуйся. Такое письмо вполне нормально. – Я не могу не волноваться! Мне просто нужно игровое время! А из-за каких-то идиотов-перестраховщиков, не имеющих представления об обстановке, меня могут не взять в сборную, а потом и в Катар, если мы туда выйдем! – Ты уверен, что репутация клуба в этом не помешает? – Абсолютно. – И ты хочешь вернуться в Москву после сборной? – скалится Адем. – А то! – Юсуф не собирался оставлять вопрос о сексе в душевой открытым навсегда. Рано или поздно, до правды он докопается. Промелькнула в голове шальная идея, что он совсем не против, если подобное празднование победы на домашнем стадионе станет традицией для него и Березуцких. Пока оба вели себя, словно у них никакого интима с ним не было, и Юсуф не сказал бы, что они дали повод хоть что-нибудь заподозрить. Ничего не изменилось за неделю до матча, да и после его провокации тоже. Что один брат, что другой охотно позволили себя оседлать, оба при этом облапали его за все доступное, и оба так же безмятежно отпустили. Кто же из них? Все идет к тому, что придется перейти к тяжелой артиллерии и воспроизвести сцену в душевой по максимуму. Но только рулить теперь будет он. – А каково мнение других иностранцев в команде? – Без понятия. – А ты спроси, – посоветовал Адем и снова принялся за чай. – А то мало ли. Определенный смысл в этом, конечно, был – взгляды у европейских, африканских и латиноамериканских игроков, разумеется, разнились, и давление от федераций тоже. Агент намекал на то, что стоит поговорить с одноклубниками, но Юсуф решил, что, как бы то ни было, откровенную беседу надо обязательно провести и с тренерами. Им стоит знать о таких происках из-за границы. Лично он предпочитает узнавать плохие новости как можно скорее. После небольшой двусторонки под конец занятия Юсуф подошел к Алексею – он сегодня был в кепке, в отличие от Василия, и перепутать братьев было сложно. – Что, опять будешь штрафные тренировать? – усмехнулся тот, жестом подозвал одного из молодых вратарят-дублеров Акинфеева и постучал по циферблату с черным ремешком. – Окей, на полчасика, как ты любишь. – Спасибо, – сказал Юсуф. – Но я с вами поговорить хотел, у меня кое-что... насчет сборной. Алексей посмотрел прямо ему в лицо: – Подойди в кабинет в четыре, я как раз освобожусь. – Хорошо. Спасибо еще раз. Алексей одобрительно хлопнул его по плечу и пошел прочь. Подбежавший Данила Боков, радостно улыбаясь, подтянул сползающую шапку на макушку. – Are you ready, kids? – пропел Юсуф. – Aye, aye, captain! – Я надеюсь, Игорь нас не слышит! – Юсуф заговорщицки прыснул в кулак. – Нам нужно пять мячей. Но если достанешь семь, то супер. – Я достану! – загорелись глаза у мальчишки. – Эй, Хердюр, Хесус! – Юсуф направился к приятелям, переобувающимся после тренировки. – Можете мне помочь? – Я могу забрасывать из аута в штрафную, – сказал Хердюр. – Потренируем? – Нет, я не про это, – помотал головой Юсуф. – Я хочу поговорить с иностранцами в команде. Приведи, пожалуйста, Яку, а ты, Хесус, испаноговорящих, будешь переводить. Только без Марио. Я не хочу, чтоб русские были в курсе нашей беседы. Хердюр задрал брови. – Это очень важно, – добавил Юсуф и крикнул: – Чиди! Джи-Пи! Подойдите сюда! Импровизированное собрание легионеров можно было считать открытым через минуту. Непонятно, как это все прокомментировали Хердюр и Хесус, но, судя по лицам, футболисты ожидали чего-то адового – их никак нельзя было назвать веселыми. – Парни, я хотел с вами поговорить, – начал Юсуф. – Я в ЦСКА новенький и вообще в аренде, а некоторые из вас здесь давно, и, наверно, я не имею права, но нам нужно поговорить о будущем команды. Все молчали, Хесус коротко пересказал по-испански для Фукса и Карраскаля, хотя они, может, и так поняли – Юсуф говорил самыми простыми словами: – Вы все знаете, что сейчас происходит в других клубах, игроки и даже тренеры уезжают, бросают все, и русские ничего не могут с этим сделать. – Они и не будут, – вставил Яка. – Русские говорят: мы все понимаем, мы не можем мешать. – Остаются те, кто получает очень хорошие деньги, – сказал Хердюр. – Или у кого жена русская. Такие тоже есть. – В конце марта игры сборных, – продолжил Юсуф. – Вы едете в сборную? – Я нет, – ответил Гбамен. – Я не знаю, – пожал плечами Чидера. – Я да, – вздохнул Хердюр. – Вернешься в клуб? – спросил его Юсуф. – Конечно! – А если в сборной потребуют? – Чего потребуют? – вытаращился на него Хердюр. – Чтоб ты не возвращался? – Да как это? – Блять! – Яка Бийол нервно потер виски. – Да вот так, – подключился Фукс с помощью Медины. – Рассказывают, в каких-то командах игрокам на родине то в доме родителей стекла побьют, то машину краской обольют. Неизвестные хулиганы. И полиция даже не ищет. И это не считая того, сколько гадостей в Инстаграм пишут. – Да ладно? – недоумевает Хердюр. – Моему агенту звонили из «Эвертона», – признался Гбамен. – Типа, моя аренда уже оплачена, и если мне не нравится тут, то я могу уехать, и меня отправят еще куда-нибудь. Клуб одобрит. Мне за это ничего не будет, но русским денег не вернут. Санкции. Трансферное окно для игроков из России специально продлили. – Вот и мне такое же нехорошее письмо пришло, – сказал Юсуф. – Только не из Лилля, а из национальной федерации. Но думаю, в Лилле все того же мнения, что и в Ливерпуле. На меня им плевать. И это Турция держит нейтралитет. – Латинская Америка тоже в нейтралитете, – поддакнул Хесус. – Меня лишь спросили, смогу ли я полететь в плане самолетов. Я поискал – через Сербию летают и через Турцию, прилечу и вернусь. А лететь все равно с пересадками, так что какая мне разница... – Блять, – повторил Яка. – Повезло вам с нейтралитетом. – У Исландии товарищеские матчи, – пробормотал Хердюр. – Товарищеские, да, а прессуют, будто финал Лиги Чемпионов, – на Яку было грустно смотреть. – У Парагвая отбор на мундиаль... – Все будет окей, – погладил Хесуса по руке Карраскаль. – У Турции тоже отбор на чемпионат мира, – Юсуф подметил, что Боков со связкой мячей в руках с любопытством наблюдает за их сборищем, и решил, что надо переходить к главному. – У меня во Франции дела были не очень. Я пришел в ЦСКА, чтобы больше играть и так получить приглашение в национальную команду. И знаете... Идите сюда, парни... Он раскинул руки, показывая, что хочет всех обнять, и игроки, поддавшись эмоциям, встали в тесный круг, как на поле перед стартовым свистком. В левой подмышке у Юсуфа оказался Бийол, справа – Медина. – Парни, – Юсуф непроизвольно перешел на хриплый шепот и заговорил медленно, так что Хесус даже не переводил. – Мы – классная команда. Мне нравится здесь. Я люблю этот клуб. ЦСКА делает для меня все, чтобы в эти сложные времена я мог играть. И для вас тоже, я знаю. Тут как дома, как в семье. Вы сами все видите. Парни, давайте договоримся. Все, что мы можем сделать для клуба в ответ – это играть в футбол. И не играть в грязные политические игры. Обещайте, что не уедете просто так, не бросите команду. Обещайте, что приедете назад из сборных. Честно работаем до конца сезона. Не как в «Краснодаре» и в «Рубине». Мы – семья. Парни, я вас люблю. Карраскаль протянул руку, и Юсуф опустил на нее свою ладонь, сверху легла рука Хердюра. – We are CSKA, – Эджуке тоже положил руку. Остальные присоединились. Яка все еще выглядел озабоченным, но кажется, ему немного полегчало. У Юсуфа на сердце потеплело – он сделал все, что было в его силах. – Данила, я иду! – помахал он вратаренку, и они принялись расставлять мячи полукругом за линией штрафной.

***

Алексей в седьмой раз за полчаса посмотрел на время и понял, что слишком взволнован для того, чтобы адекватно воспринимать информацию. Планшет с нарезкой видео последних трех матчей «Рубина» отправился в ящик стола. День был безнадежно испорчен. Все мысли раз за разом возвращались к Языджи и теме турецкой сборной. Что он хочет обсудить? Явно ж ничего хорошего. Сейчас Юсуф устроит расстрел мячами подрастающему поколению голкиперов – только не думать о мощном ударе его левой! Потом он сходит в душ – не думать о нем, голом, распаренном и разнеженном, в душе! Потом обед – не представлять, как его губы обхватывают ложку или прикасаются к бокалу! Потом восстановительные процедуры, массаж – что там у футболистов по программе, о чем еще нужно забыть?.. А потом он придет и скажет, что всем спасибо, все свободны, но в связи с обострением международных отношений ему приходится прекратить сотрудничество и тэ дэ... Интересно, они-то оба эти слова по-английски знают? Разберутся с глазу на глаз, или все-таки вызвать турецкоговорящего? Впрочем, наедине с Языджи лучше не оставаться. Нет, он никак не выдал, что шокирован случившимся с ним интимным приключением, от него не было подозрительных расспросов, двусмысленных взглядов или пошлых намеков. Он вел себя профессионально, как и раньше, отдавался тренировкам и отрабатывал на поле, но что-то подсказывало Алексею, что такое затишье – из той самой поговорки про бурю. Часовой механизм в этой бомбе, запущенный после матча с «Нижним Новгородом», бесперебойно тикает, а рвануть оно может ого-го как, со всем южным темпераментом. Хладнокровие Юсуфа уже на исходе. Фотографии с Языджи верхом на обоих тренерах ЦСКА облетели все спортивные СМИ, и как бы им не пришлось в дальнейшем считать это только цветочками, а ягодки... В воображении такие бесподобные кадры и ракурсы, которые Денис Тырин в здравом уме и не представил бы, разве что под амфетаминами... Вместо переводчика Леша позвонил брату: – Тебя где черти носят? – Мы с Женькой смотрим аналитику наших архаровцев, а что? – ответил Вася. – Языджи хочет поговорить про сборную. Я велел ему подходить в четыре. И ты тоже приходи. Мало ли что у него там за заморочки. Одна голова – хорошо, а две лучше. – Одна голова – хорошо, а две – мутант! – Приходи! – процедил Леша. – Мне страшно быть с ним один на один! – Почему страшно? – беспечно отозвался Василий. – Он же не чудовище. Он красавица. – Ага, студентка, комсомолка, спортсменка... Вася, блять! – Вася – не блядь, Вася – хороший! Не ссы, приду. Сейчас не мешай только. Тишина в трубке. Вызов завершен. В присутствии брата Леше было как-то спокойнее и проще имитировать, что у них с Языджи все нормально, и в тренерском штабе ЦСКА по-прежнему гетеросексуальные мужчины с православными ценностями в анамнезе и суровым советским прошлым в паспорте. Авось пронесет, и они ограничатся разговорами про футбол, ничего лишнего, ничего личного... Ничего такого, что нельзя было бы опубликовать на pfc-cska.com в разделе «Новости команды». Леша поворачивается вместе с креслом к окну. Погода отвратительная – не иначе как весна тоже по новой моде прекратила работу на территории Российской Федерации. О чем бы Языджи ни хотел поговорить в контексте сборной Турции, Алексею придется просто его выслушать: здесь он не имеет права решать. Никаких иллюзий у Березуцкого не было – Слуцкий на днях рассказывал, чем у него такие беседы про сборную с игроками заканчиваются. Может быть, он поблагодарит Юсуфа за откровенность, ведь ЦСКА заранее будет известно, что их лучший после зимней паузы игрок не вернется, и за десять дней они намутят нечто толковое в атаке с теми, кто останется. Значит, у него как у человека, а не как у тренера еще есть в запасе шесть дней. Ну, на сегодня занятия завершены – пять дней, если быть скрупулезным в расчетах. И пять ночей. Вместо тысячи и одной. А после «Рубина» эта восточная сказка будет кончена. Тук-тук-тук. – Sorry, boss, я немного пораньше, можно войти? – Заходи, – Леша встал, наблюдая, как посетитель с чуть-чуть виноватым видом усаживается за стол для совещаний. – Заходи, Юсуф. Юсуф подкараулил его одного – раздавленного ответственностью и своими чувствами, обезоруженного, в беспрецедентной профессиональной ситуации, без моральной поддержки от брата и впервые в жизни в острой конфронтации с ним. Теперь осталось только признать свое поражение. Но русские не сдаются. По крайней мере, живыми. Поэтому Алексей небезосновательно подозревал, что после этой беседы он в душе будет мертв. Нет, он сможет ходить, разговаривать, руководить командой и даже давать пресс-конференции, но при этом у него внутри навсегда останется глубокая воронка, из которой будет валить густой черный дым и пахнуть кровью. – О чем ты хотел поговорить? – Я... – Языджи в каком-то молитвенном жесте переплел пальцы под подбородком. – Я хотел спросить... Сборная Турции присылала на меня запрос в ЦСКА? Алексей прищурился, припоминая: – Я что-то такое слышал вчера в аналитическом отделе. Кажется, запрашивали твою статистику и медкарту. Обычная практика. Я думаю, им все отправили, не беспокойся. От сборной Турции нам нечего скрывать. А похвастаться есть чем. – Спасибо. А вызов на матчи был? – Еще нет. Но если тебе нужно мое мнение, то они будут идиотами, если не вызовут тебя. – Алексей наклоняется к ноутбуку, опираясь на кресло, запускает поисковик, щелкает по клавиатуре и в несколько кликов узнает все варианты: – Смотри, можешь улететь прямо в воскресенье из Внуково, рейс на Стамбул в 20.10. Матч закончится где-то около четырех, ты успеешь. Языджи встает по другую сторону от кресла и так же нагибается к монитору. Леша спохватывается, что все написано по-русски: – Вот, видишь значок Turkish Airlines? Это оно. – Хорошо. Босс, вы должны знать... – Юсуф сжимает его локоть, и Леша сдерживается, чтобы не ахнуть от этого прикосновения. – Мне очень нравится в ЦСКА. Я хочу играть у вас дальше. Не слушайте, если кто-то будет говорить вам другое. Леша аккуратно, чтобы не разрушить атмосферу доверия между ними, распрямляется: – Юсуф, все в ЦСКА довольны тобой. Мы счастливы, что ты играешь у нас. – Я хочу побеждать с ЦСКА. – Рад это слышать, – Леша пытается пошутить, маскируя свою тревогу. Разговор на грани нервного срыва. Юсуф очень серьезен: – Не верьте, если будут писать, что Юсуфу Языджи не нравится Россия. Это будет вранье. Я не скажу ни одного плохого слова про Россию, Москву, ваш чемпионат, клуб или про вас. Никогда. Вы должны знать. – Я знаю, – Леша откашлялся, чтобы это произнести. Веселиться не получается. – Я говорю это вам сейчас, потому что боюсь, что... – Тебе не надо ничего бояться, Юсуф. – Здесь – нет. Но там они могут вынудить меня... Поставить условия... Вы же видите, что происходит. Они могут не дать мне выбора. Я не про свою футбольную карьеру. Я про родителей. Брат младший тоже в «Трабзонспоре» тренируется... Алексей молча погладил его по плечу. Юсуф шагнул к нему, оказываясь близко-близко: – I want to be here. I want to be with you. Леша растерянно моргает. В английском языке местоимения «ты» и «вы» звучат одинаково. «Хочу быть с тобой» – переводит с английского на русский сердце. «Хочу быть с вами» – переводит мозг. – In this team, – уточняет Юсуф. Сердце останавливается. – I want to be yours. Мозг взрывается. Все указывает на то, что Языджи говорит о втором лице единственного числа. Юсуф робко берет Лешу за руку, но, удостоверившись, что тренер в качестве реакции на это никаких резких движений не делает, смелеет, и кладет ее себе на грудь. Под Лешиной ладонью в грудной клетке колотится железобетонная убежденность в том, что его не оттолкнут, не рассмеются издевательски, что его... – Don’t give me back to Lille, – говорят его губы. «Не отдавайте меня обратно в Лилль». Боже, если бы все было так просто... «Возьми меня», – говорят его глаза. Сейчас они серые. Пальцы смыкаются на Лешином запястье. «Если. Бы. Все. Было. Так. Просто. Я бы не отдал тебя никому». – Юсуф, – выдыхает Леша. Он еще не сообразил, о чем собирается попросить, но продолжить не успевает, потому что турок, не отрывая взгляда от его лица, ведет его рукой по своей груди вниз, на долю секунды замирает на резинке спортивных штанов, а затем просовывает, буквально запихивает ее внутрь, под белье, где навстречу дрожащим пальцам Леши толкается член. Воздух в легких внезапно заканчивается, и Алексей Владимирович Березуцкий, главный тренер ЦСКА, восторженно и отчаянно стонет. «Это конец», – голосом Игоря Акинфеева констатирует совесть и отключается. – Boss, please… – нетерпеливо облизывается Юсуф, обнимает Лешу второй рукой и тут же запрокидывает голову в удовольствии, беззащитно открывая шею, когда Леша, сжимая его и без того возбужденный орган, проводит вдоль вверх-вниз несколько раз. – Yes, boss… Do it now… Алексей пересохшими губами пробегает по краю ушной раковины, Языджи вздрагивает, теряет равновесие и приваливается к стене, утягивая его за собой. Пахом Леша упирается парню в бедро, и ритмичные движения руки попадают в такт инстинктивным потираниям об упругую ягодицу. Просто безумие. Как же он хотел этого... и не только этого – всего, одним махом, целиком и без остатка, до дна, в омут, в холодные темные воды, с разбега, с высокой кручи... Пусть это всего лишь торопливая дрочка, стоя в неудобной позе, в одежде и в рабочем кабинете. Главное, что нет сомнений – Юсуф тоже его хочет. Когда-нибудь в не очень далеком будущем они смогут лежать на большой мягкой постели, и у них будет много времени, тогда Леша изучит его тело и узнает, что и как Юсуфу нравится, и будет делать это с ним долго-долго, пока тот не спятит от наслаждения. Ибо это та самая ситуация, когда сходить с ума надо не поодиночке, а вместе, обоим сразу. За спиной щелкнула дверь. – Оу, я опоздал? Ну, конечно. Вася. Они ведь и сошли с ума вдвоем одновременно – близнецы в их непрекращающемся синхронном взаимодействии. Повезло, что Языджи... А что Языджи? Юсуф смотрит на Васю, шебуршащего ключом в замке, тихо зовет «Come here, boss, come to me...» и расставляет ноги пошире. Он даже не притворяется, что смущен – он гостеприимно расстегивает молнию олимпийки, под которой белеет футболка. – Am I late? – беззаботно повторяет Вася, убедившись, что теперь им точно никто не помешает, пристраивается с другого бока, задирает на Юсуфе футболку, властно кладет руку ему на живот, поглаживает пресс, ребра, игриво зажимает между пальцев сосок. – What are you doing here, guys? Вот оно, второе лицо множественного числа. Явился, не запылился. Как назло, в самый подходящий момент, чтобы обломать брату кайф. Что-что, а на это у Васи была чуйка, по эффективности не уступающая радиолокационной станции третьего поколения. – Не то чтобы, но мы тебя не ждали, – Леша локтем утер пот со лба. Свой стояк прятать было глупо. Справедливости ради нужно было отметить, что у Васи в штанах тоже топорщилось, не говоря уж о Юсуфе. – Ничоси скульптурная группа Лаокоона со змеями, – съязвил Вася. – Безобразничаете? Without me? И не стыдно? Языджи довольно улыбается и сбрасывает олимпийку на пол: – I want you both… together… I know you want me, too… Спорить с этим утверждением невозможно – это правда. – Let me see you stripped, – Вася стягивает с Юсуфа остатки формы, и тот будто распятый застывает у стены в черных трусах и белых носках. Своеобразное инь-ян. Леше давно хотелось рассмотреть его обнаженное тело внимательнее, во всех деталях: и тонкие лодыжки, и гладкие ноги, и где-то на колене должен быть шрамик от операции на крестах, и член, липкая головка которого у Леши в кулаке. А он обрезанный или нет? Вроде бы у многих мусульман, как и у евреев, обрезанный, и это даже по-своему красиво и необычно, но Юсуф – первый мужчина, чей член Леша взял в руки, вообще не с чем сравнить, только со своим собственным, ну или вон Васин еще... – Дай я, – говорит Вася. Это нечто среднее между просьбой и приказом. – Дай мне. Наверно, разделить Юсуфа с братом – меньшее из зол, и Алексей отодвигается, освобождая перед Васей место. Тот сразу же переходит в активное наступление по всем фронтам – накрывает рот Юсуфа голодным, жадным поцелуем, не встречая ни малейшего сопротивления, а его ладонь елозит у турка в паху. Леша утыкается лицом в Юсуфа, куда-то между шеей и плечом, ведет губами по коже, слизывая с парня всю дрожь предвкушения. Он не хочет дрочить себе, ему достаточно ощущать, как Языджи трепещет в Васиных руках, доходит до пика и обмякает. – Take my hand, – шепчет Юсуф, и, судя по энергичным манипуляциям и громкому сопению, Василий вскоре кончает и сам. Оба шумно дышат, и Алексей чувствует, что они, кажется, ожидают, что он последует за ними. Юсуф пытается коснуться его паха, но Леша перехватывает его руку. – Влажные салфетки в верхнем ящике, – сказал он, не отрываясь от плеча Юсуфа. – А ты запасливый! – Василий щедро выдает Юсуфу несколько салфеток и сам, вытерев себя и приведя одежду в порядок, пинком вышибает из-под рабочего стола мусорную корзину в их сторону. И тогда Леша, скользнув напоследок носом Юсуфу под ухо и вдохнув его запах, находит силы отлепиться от него и сесть в кресло. Эрекция немного раздражает. Леша вытаскивает из пачки салфетку, отъезжает к окну и закидывает ногу на ногу, чтобы это было не так очевидно. – Что мы теперь будем делать? – спрашивает Языджи, напяливая штаны. Леша смотрит на него – в голове ни единой мысли, которая в обозримой перспективе могла бы оформиться в слова хоть на каком-нибудь языке. – Мы составим расписание, – заявил Вася. – What a fucking schedule? – Юсуф берет со стола футболку и надевает ее. – Fucking schedule, – повторил Вася. – Just for one day. Вот именно. Ебаное расписание – это все, чего нам не хватало для полного счастья. Леша уже ничему в этой жизни не удивляется, особенно буйной фантазии своего брата в сочетании с его же рациональностью и практичностью. – Конкретнее, – отрезал он. Вася подошел к календарю на стене – самый обыкновенный, с символикой ВЭБ, с разворотом на три месяца и передвижной полоской для отметки дня – и оторвал от него листок за март. Потом притащил от доски, где иногда записывали схемы и планы, два маркера, красный и синий. Юсуф с интересом наблюдал за происходящим, то и дело высовывая кончик языка между зубов. Леша не мог избавиться от желания насадить эти розовые нежные губы на свой член, все еще предательски набухающий в джинсах, ведь он так и не кончил. – Сегодня у нас, – Вася обвел кабинет торжествующим взглядом. – Today is the fifteenth of March. – Yeah, – Юсуф уселся на тот же стул, что и в начале беседы. Его олимпийка измялась, но в целом сойдет. – It is your day for our head coach, – Вася нарисовал на пятнадцатом марта кружок красного цвета. – Yes, boss. Леша молчал. – Tomorrow will be your day for me, – Вася сменил маркер на синий и начертил жирный квадрат вокруг цифры 16. – Почему мой день красный, а твой синий? – Леша наконец выдавил из себя хоть что-то относительно внятное длиннее двух слов. – Люблю вопросы по существу, – хлопнул в ладоши Вася. – К, красный, АлеК-сей. С, синий, ВаСИлий. Логично? – До опупения, – пришлось признать Леше. – The next day, Thursday, is again for Alex. – Четверг... Четверг и суббота, – кивнул Юсуф. – True, – сказал ему Вася. – Friday and Sunday are for me again. – Sunday is a matchday, – возразил Леша. – Мы с «Рубином» встречаемся, совсем мозги отшибло? До матча я тебе чихнуть на него не позволю. – А во время матча? – ехидничает Вася. – А после? – Я думаю, мне нужно будет уехать в аэропорт сразу после игры, – вставил Юсуф. – У меня будет, может быть, час или полтора. Мы как раз это обсуждали... до того. – Мне много не надо, успею, – Вася раскрашивал календарь. – Когда ты там улетаешь? – Из Внуково в восемь вечера, – вместо него ответил Леша. – Значит, день – это сутки с полуночи до полуночи. Но в день игры – игра важнее всего. – Agreed. – А после матча – это после. Там может быть по-разному. – It can be different, – согласился с Алексеем Языджи. – Зависит от футбола. – Если бы не было футбола, мы бы сейчас тут не разговаривали, – Василий всучил Юсуфу листок и красноречиво упер руки в боки. – Так что давайте играть по правилам. Двадцатое – синий день, как вернешься – красный. Сборную я не считаю, это не наше дело. – Okay… – Итак, – Леша собрался с духом и поднялся из кресла. – Сегодня мой день? – Твой. Красный день календаря. – Хорошо. Приступаем к расписанию, – Леша показал на бумажку в руках Юсуфа. Василий улыбнулся: – Ты имеешь в виду… – Вася, – рвано выдохнул Леша. – Ты на часы глянь. Вася демонстративно медленно поднес к лицу руку с белым ремешком. – Ну, и который час? – Половина пятого, – вкрадчиво проговорил Вася. Юсуф встревоженно смотрел на них, наверное, прочувствовал интонации, и у Леши на мгновение от страха сжалось сердце. Чего он хочет? Точнее, кого – кого из них двоих? Или ему все равно? А может, он считает, что два брата по-любому лучше одного? Играет ли в этом роль то, кто из них главный тренер? Понимает ли Языджи вообще, какую кашу заварил? – Еще не полночь, – ухмыльнулся Вася. – Самое время тебе свалить. Иди, свободен. Василий словно только и ждал открытой бесцеремонной грубости. – See you tomorrow, – промурлыкал он Юсуфу и, галантно раскланявшись, закрыл за собой дверь кабинета снаружи. Леша дошагал до порога и повернул ключ в замке. Еще чьего-нибудь появления он бы не перенес. Все, что ему теперь было нужно, это остаться с Юсуфом наедине. Языджи взирал на него снизу вверх, не мигая. Теперь глаза его стали карими с зеленоватыми крапинками. Леша протянул руку, снял резинку с его волос и бережно отложил ее на стол. Юсуф громко сглотнул: – Will you kiss me? Леша мягко коснулся подушечками пальцев его губ, будто прося сохранять тишину. Он и в самом деле боялся услышать что-то, чего не сможет разобрать, какую-то просьбу, которую не сможет исполнить, слово, которое не сможет понять. Его активная лексика была сфокусирована на бытовых и футбольных терминах, а Юсуф сейчас мог попросить у него все, что угодно: от обещания ставить его в старте во всех матчах ЦСКА до конца сезона до минета прямо на тренерском столе – Леша не смог бы ему отказать ни в чем. Все это было таким чудесным стечением обстоятельств, что он до сих пор в это не верил. Казалось, дотронься до Юсуфа, и он убежит, испугается, исчезнет как галлюцинация, мираж, сладкий сон. Нет, нет, глупости, братья Березуцкие выяснили десять дней назад опытным путем – турок не боится, когда его совращают, а очень даже наоборот. А уж сегодня-то и вообще... – Will you finally kiss me? Слава богу, это Леша все-таки способен распознать. Правда, без «boss» в чертовом демократичном английском нельзя определить, перешел Языджи с ним после всего случившегося на ты, или все еще соблюдает субординацию с тренером и вежливо обращается к нему на вы. – А ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал? – Да. – А ты не хочешь закрыть глаза? – Не теперь, – капризно тянет Юсуф. – Я хочу видеть ... тебя. Я хочу видеть все. – Знаешь, есть такое выражение... – Леша запнулся, поняв, что из фразы «пир во время чумы» может сказать по-английски только предлог, и переиначил классику: – Немного похоже на «праздник во время эпидемии». – Никогда не слышал. Это про дураков, которые вместо того чтобы сидеть дома на самоизоляции ... ? – Не совсем. Это про дураков, у которых не осталось надежды, и потому они веселятся, как в последний раз в жизни. Я просто хотел сказать, что... – Я понял! – Юсуф резко подался вперед и взял его лицо в ладони. – Праздник во время эпидемии – это как любовь во время войны. Любишь так сильно, как будто завтра умрешь. – И целуешь каждый раз так, словно прощаешься, – Алексей опустил взгляд. – Как в последний раз. – I don’t ask you if it is our first kiss. I don’t ask you who was with me in the shower room. I just ask you to kiss me. It will not be our last kiss, I can promise you. – Пообещай мне лучше, что вернешься. Do you promise? – Yes, I do, – отвечает Юсуф, и на Лешиных губах растекается его мокрое и горячее «I’ll be back».