***
Юсуф засыпал с мыслью «Нельзя два раза войти в одну и ту же реку», и с ней же он и проснулся. Аромат кофе расползается по квартире – Адем уже встал и занялся хозяйством. Чебеджи не может сидеть спокойно, ему надо чем-то заниматься, чтобы отвлечься от неприятностей. Он такой, живчик, все время в движе, в центре событий, а если событий нет, то он организует их самостоятельно. Адем охотно знакомится с новыми людьми, он в любой момент готов есть экзотическую еду, слушать непонятную музыку, куда-то поехать, что-то посмотреть. В Москве он успел обзавестись кучей приятелей и каждый вечер имел море планов. Юсуфу нравится его неуемная энергия, дружелюбие, жажда жизни и прочие незаменимые для агента качества, и он часто к нему присоединяется, когда это не мешает футболу. Но сегодня ему хочется полежать в темном уголке. Вчера ЦСКА проиграл «Спартаку». Пенальти, конечно, им назначили сомнительный, Игоря не в чем упрекнуть, с игры он не пропустил и сейвил так, что глаза лезли на лоб, но факт оставался фактом – ЦСКА не забил ни одного мяча. Такого с ними еще не было. Даже когда продули «Химкам», два гола все-таки сподобились сообразить, а тут не везло капитально. Юсуф повернулся на бок и взял телефон. Окей, до того как он должен появиться в Ватутинках на массаже в рамках реабилитации, почти три часа. В общей группе ему не разрешают заниматься, все восстановительные процедуры тоже проходят в индивидуальном режиме, и медицинский штаб лишь после долгих уговоров дает ему допуск к играм. Неизвестно, насколько верили этим допускам Березуцкие, но в сочетании с настойчивыми просьбами получалось производить на них нужное впечатление, и в состав Юсуф еще попадает. А в ворота нет. С мечтой о рекорде РПЛ пришлось попрощаться в Уфе. Особенно раздражало, что в том же туре Изидор оформил дубль, и теперь у них обоих было по шесть матчей в голевой серии, но Изидор мог ее продлить. Правда, у Юсуфа пока на один гол больше – восемь против семи, спасибо «Рубину» за хэт-трик. Адем, пристально следящий за РПЛ, сказал, что «Локомотив» играет на день раньше ЦСКА, и окончательно итог их бомбардирской дуэли определится двадцать третьего апреля. Что-то Юсуф не припоминал, чтоб Изидор так круто играл в Лиге 1. Если честно, он вообще не мог его там припомнить. С монегасками не так давно по вселенским меркам пересекались, в ноябре вничью скатали, он даже на поле вышел с начала, чего ему Гурвеннек не позволял месяца два – то лавку полируй, то на пятнадцать минут, то в добавленное, чисто время потянуть... А тогда что-то вдруг на него нашло. Тот матч оказался для Юсуфа последним в старте за «Лилль» в чемпионате, потом, уже в январе, еще разок в Кубке довелось сыграть практически все девяносто. Кажется, «Монако» за что-то мстит ему, как Мериху «Рома». Кстати, о Мерихе. От него сообщение. После того как они расстались в сборной, Демирал впервые как-то отреагировал на его, Юсуфа, существование. И на стори с Джемреназ, которую Юсуф запостил всем назло – и Демиралу с его нотациями про приватность в первую очередь, – промолчал, а орали по этому поводу знатно. Языджи медленно сел на кровати и оценил состояние спины. Оно описывалось коротким русским словом «пиздец». И идет к тому, что придется пить перед сном обезболивающие. Доктора сказали, что это крайняя мера, но если по утрам ему будет херово, то выхода нет. Юсуф открывает мессенджер. «Мы родились!» – пишет Мерих. Он был в сети пару часов назад, но сообщения пришли ночью. Обезболивающего... «И малыш, и Хейди в порядке. Ты просил тебе написать, вот я и пишу))) Но это тайна, ладно? Никому не говори». Сколько там разница с Италией? Вечно из головы выветривается... Юсуф растерянно трет переносицу, набирает в ответ «Поздравляю вас! На кого похож?», присобачивает эмоджи с младенцем и вылезает из кровати. Вперед, навстречу новому дню, блять. Ничего более поганого с ним сегодня уж точно не произойдет. Адем оккупировал кухню. На плите в маленькой кастрюльке что-то булькало, в мойке валялась джезва, рядом лежали мокрые яблоки и мандарины, на столе красовалась кружка с кофе, тарелка с нарезанными булочками и масленка. Сам же Адем стоял лицом в окно и, размахивая ножом, недовольно бормотал в гарнитуру: «Ну не сейчас же... Подожди... Да я понимаю, но у нас полно... Но я...» Судя по длинным паузам, его доводы слушать не желали. Из одежды на Чебеджи были шорты и мятая футболка до середины бедра, видимо, как встал, так и шатался по квартире, обрадованный, что Джемреназ уехала и теперь благопристойностью можно не париться. Юсуф выбрал самое большое яблоко, уселся за стол и отхлебнул кофе. – Я тут, между прочим, деньги зарабатываю... – Адем повернулся и наконец заметил его присутствие. «Доброе утро!» – одними губами проговорил Юсуф, выразительно артикулируя, и отсалютовал ему кружкой. – Все-все-все, извини, – затараторил в телефон Адем. – У меня дела. Тебе привет от Юсуфа. Я перезвоню попозже... Ну что? Юсуф смачно хрустнул яблоком. – Как спина? – У Адема сначала самое важное. – Со спиной жопа, – ответил Юсуф. – У тебя что, неприятности? – Да нет, мелочи, – Адем пропустил мимо ушей и горькую иронию с анатомическим оттенком, и то, что у него увели кофе. Он положил нож, снял гарнитуру, проверил кастрюльку и вынул из холодильника минералку. – Жена. Нудит немножко, типа, дети скоро забудут, как отец выглядит. Традиционный бубнеж, сам знаешь. Можно подумать, в Москве я шляюсь по барам и ночным клубам. Это бизнес, детка! Кто будет сидеть дома, ничего не заработает! Юсуф хихикнул. – В общем, фигня вопрос, – продолжил Адем. – Но в каком-то смысле она права, надо бы слетать к семье хотя бы на неделю. – Я тебя очень прошу вернуться к первому мая. – А что у нас первого мая? Помимо окончания Рамадана. – Первого мая выездной матч. Адем громко засопел и принялся мазать булочки маслом. Агент был снисходителен к его капризам – с тех пор, как у Юсуфа ограбили дом в Лилле, пока он летал на операцию, он неохотно оставлял жилье без присмотра. Здесь, в Москве, это трудно представить, одно дело домик в тихом пригороде, и совсем другое – элитная квартира в здании, куда без пропуска и оповещения охраны в лифт не войдешь, а в вестибюле снимают камеры, но Юсуф, уезжая, беспокоился. Фобия она и есть фобия. – В Грозном, – сказал Адем. – Да, я вспомнил. А ты уверен, что ты туда поедешь? Особенно если со спиной будет все та же жопа? – Я буду стараться изо всех сил. – Я это не одобряю. Юсуф уткнулся в кофе. Нет, он не мог гарантировать, что через десять дней придет в форму настолько, чтоб участие в игре не стояло под вопросом, но у него имелись основания предполагать, что если он попросит Березуцких взять его с собой за компанию, то его возьмут. А он хотел, чтобы его взяли, выдумал аргументы на тот случай, если придется упрашивать Алексея. С Василием, естественно, было легче, он не упирался бы всеми рогами, а вот от главного тренера можно было ожидать жесткого сопротивления. Алексей не подпускал его к себе. В красные дни он оставался строгим и неприступным, в синие был холодным и отрешенным, в дни матча – чрезвычайно занятым, и Юсуф уже не верил, что это тот, кто так страстно сжимал его в своих руках и так горячо целовал. Но Юсуф знал, чувствовал, видел, называй как угодно, что Алексей любит его и при этом боится. Чего у него внутри больше, страха или вожделения? Юсуфу иногда становилось жутко от того, как плохо он понимает этого человека. Он расспрашивал про Алексея у легионеров, которые давно в клубе, у русских игроков, у Максима и даже у Василия, но толку ноль. Вот с Василием было ясно и просто. Василий ничего и никого не боялся, и он тоже любил Юсуфа – любил и трахал за двоих. – Может, стоит пропустить один матч и подлечиться? – осторожно предложил Адем. – Теперь это ни на что не повлияет, ни на контракт, ни на сборную, ни на зарплату, согласись! А вот здоровье нужно поправить. – Пока я могу играть, я хочу играть. – Да чтоб тебя, баран упертый, – Адем пошел возиться с кастрюлькой. Оказалось, он варил яйца. – Баран! Ты баран, Юсуф! Как в легенде про золотое руно! Шерсть золотая, а сам баран бараном! И я баран, что тебе потакаю. – Не баран, а бычок, – возразил Юсуф. – Я в год быка родился. Если по китайскому гороскопу. Адем сполоснул джезву и угрожающе-шутливо замахнулся ею на Юсуфа: – Продам тебя тогда в Китай, как Бурака! Хочешь в Пекине играть, засранец? Я договорюсь! – В Китае хотя бы платят, – съязвил Юсуф. – А вот «Бешикташ» Бураку бабла должен немеряно. Не продавай меня в «Бешикташ», ладно? Адем бахнул в джезву кофе и включил чайник: – «Только не бросай меня в терновый куст»? Остынь, дураков нет. До Бурака тебе далеко. Да и мне тоже. До чего он хитрожопый, без предоплаты даже не чихнет, а как убедительно заливает! И сам верит в то, что пиздит. Бураку надо в агенты уйти после окончания игровой карьеры. С ним сможет сравниться разве что Мино Райола. Как бы Чебеджи повел себя, если бы узнал, что Юсуф трахается с тренерами... с тренером? Адем любил его как сына, носился с ним как с писаной торбой, всегда выступал на его стороне и действовал в его интересах, и Юсуф это ценил. Ну, пожалуй, Адем не стал бы его презирать – была у них парочка знакомых с такими наклонностями, и Адем нормально с ними общался, без жеманства и без брезгливости, по-европейски толерантно. Но это все-таки просто знакомые и ни к чему не обязывающая встреча раз в полгода на вечеринке, а вот с таким клиентом в Турции точно можно посадить большое голубое пятно на репутацию и нажить проблем. Нет, каминг-аут Юсуф устраивать не собирается, ни теперь, ни в ближайшие лет пятнадцать, но в каверзных ситуациях он не привык что-то скрывать от Адема. С агентом как с врачом – он должен быть в курсе всей подноготной... А ведь Юсуф врет и врачам, и агенту – ну, пусть не врет, но прилично так недоговаривает. И абсолютно неясно, когда это вранье кончится. Если Адем на него и ругался, то этого никто никогда не видел. Можно предположить, что первым делом после его гомосексуальных откровений Адем с энтузиазмом устроит ему изрядную выволочку под девизом «Если ты ебешься с мужиками, то какого хрена замутил с этой вешалкой?». Хорошо, что у Юсуфа есть честная отмазка: ебаться с мужиками он начал уже после того, как склеил Джемреназ. Если не считать Мериха Демирала. Я знаю, что вы делали прошлым летом – как ни крути, они с Мерихом занимались сексом, и Юсуф в очередной раз соврал бы, говоря, что ему это не нравилось. Мерих... Кофе показался горьким. – Мне тут прислали свежую информацию по вчерашнему матчу, – Адем выключил чайник, не доводя его до кипения. – Эта истеричка, тренер «Спартака», признался на пресс-конференции, что спародировал тебя. – В смысле? – Ну, каким жестом ты гол «Спартаку» отметил, так и он победу отпраздновал. Сквитался. С тобой. Одно слово – Ваноли, тьфу. – Вот пидорас, – процедил Юсуф. – Это тебе твой переводчик русских спортивных новостей рассказал? – Ага. Хочешь почитать, что пишут? – Хочу. Дай. – Ссылки на фотогалереи присылать? – Присылай. Чебеджи взялся за телефон и закидал Юсуфа ссылками и сообщениями с пометкой «Пересланное», а затем налил воды и поставил джезву на огонь: если уж Адем собрался выпить самолично сваренный кофе, то он его сварит, хоть землетрясение в шесть баллов, хоть метеорит шандарахнет, хоть Третья мировая война. Юсуф лениво доедал яблоко и листал фотки. Ну и матч, ни одного кадра, где арбитр был бы без карточки в руке, наиболее подробно, конечно, засняли удаление Гбамена, и Юсуф ощутил, что от этих фотографий закипает и пенится, как кофе в джезве у Адема. Бессильная ярость смешивалась с виной. Да, он пару недель не в лучшей форме, но кто бы сыграл вместо него? Он же старался, никто не смог бы сказать, что он на поле из-за прихоти тренера, нет, он отдавался игре целиком, он сделал все, что было возможно... Но ЦСКА не повезло. А главный тренер вносит его в состав несмотря ни на что. Не потому, что Юсуф его просит, нет, а потому что Алексей знает, как для Юсуфа это важно. Если и есть причины, которые могут Березуцкого от этого удержать – собственные страхи, ответственность, плотный график матчей, потребность в ротации, травма Юсуфа, – то пока он с ними успешно борется. Но надолго ли его хватит? Юсуф не должен мешать команде и заставлять Алексея делать адский выбор между желаниями сердца и решениями мозга. «Носик мамин» – всплывает в телефоне, и Юсуф нервно вздрагивает. Это Мерих. «))))» «И хорошо, что мамин, с таким шнобелем, как у меня, ребенку было бы в жизни нелегко». Свежеиспеченный папаша хвастается. Юсуф улыбается, вспоминая, как они с Джиханом, будучи подростками, рассматривали новорожденного младшего братика и пришли к выводу, что нос у них троих одинаковый, так сказать, семейное достояние. «Ничо не знаю, мне нравится твой нос», – пишет Юсуф. «Я читал, у тебя игра вчера была». Мериху настолько нечем заняться, что он следил за Кубком России? Сложно представить. От переживаний гуглил всякую фигню?.. Юсуф не уверен, что сейчас самый подходящий момент грузить Мериха русским футболом, но порыв поныть и пожаловаться пересиливает, и он печатает: «Проиграли той команде, которой я забил в первом своем матче за ЦСКА, и их тренер выебывался насчет меня». «Чего выебывался?» – спрашивает Мерих. Юсуф отправляет ему фотографию Ваноли с руками, приставленными к ушам, и пересылает перевод заметки от Адема. «Он за эти годы совсем не изменился. И че, так же противно кричит, как и тогда?» – Мерих выдает неожиданный комментарий. «?» «Ты че, не помнишь его?» «Не помню. Из нас двоих специалист по итальянцам ты», – хмурится Юсуф. В ответ приходит пояснение: «2:2 в Кальдоньо. Вопит как чайка, уши закладывает». Юсуф ахнул, пронзенный этим болезненным воспоминанием. Не может быть! – Ты чего? – встревоженно спрашивает Адем и хватается за джезву, так как невовремя отвлекся на Юсуфа, и кофе чуть не убежал. Юсуф отмахивается, мол, потом все расскажу, и лихорадочно строчит Демиралу: «Да, точно, вопит как чайка, мерзкий тип. Теперь даже странно, что я его не узнал в феврале. Наверное, был слишком сконцентрирован на своих». «Редкая сука этот Ваноли», – поддакивает Мерих. «И да, внешне такой же. Но без твоей подсказки я бы не понял. Я тогда не задумывался о том, что когда-либо еще кого-то из них увижу». «Да я кое с кем из тех итальянцев в одной команде играл». «ХАХАХА! Где это ты умудрился?» «Сам в шоке. Пару лет назад нас с Локателли мотало между Сассуоло и Юве, и при первой встрече он мне напомнил о том матче». Кто бы в тот день сказал Мериху, что он прочно осядет в Серии А, он бы только плюнул – после того матча они все ненавидели итальянцев и Италию. Кто бы в тот день сказал Юсуфу, что он и Мерих в этой самой Италии пять лет спустя... «Знаешь, ты тоже ни капли не изменился», – Юсуф рассмеялся, вспоминая стриженного налысо, молчаливого и сосредоточенного Мериха в толпе веселящихся и выпендривающихся парней. Демирал уже тогда выделялся среди них, неудивительно, что в тех квалификационных матчах он привлек внимание зарубежных скаутов и вскоре укатил в Португалию. Один гол Израилю чего стоил – от защитника-то! Без гола Мериха и связанных с ним трех очков не было бы никаких шансов пободаться с итальянцами за выход из группы. В любом случае, если вычеркнуть проклятые автоголы, для защитника Демирал всегда многовато забивал. У Юсуфа по сути с молодежкой не задалось. Через год после того недотурнира, летом семнадцатого, его впервые пригласили в основную сборную без всяких экивоков, а Мерих прошел и U-19, и U-21, прежде чем быть вызванным в национальную команду. И то лишь когда он как следует примелькался в «Аланьяспор», вернувшись на родину в восемнадцатом. Короче, они довольно долго не виделись, поэтому Юсуф с искренней радостью приветствовал Мериха как старого знакомого, когда в начале сезона 18/19 «Трабзонспор» приехал в Аланью. Мерих пасся в сторонке, выдавал не больше трех слов за раз, буравил фирменным суровым взглядом всех вокруг, включая тренеров и арбитров, в общем, было заметно, что он в новом клубе еще не в своей тарелке, – и именно Демирал по иронии судьбы забил трабзонцам единственный победный мяч на четвертой минуте. – Да что там у тебя? – Адем доварил кофе и теперь явно был готов насесть с расспросами всерьез. – Оказывается, тренер «Спартака» бесит меня уже шесть лет. – Мощное заявление, – приподнял брови Адем. – А по какому поводу ржем? Юсуф высунул язык и написал Мериху: «Давай не будем отравлять такой чудесный для тебя день разговорами о Ваноли». «Пофиг на него. Я сегодня самый счастливый человек на земле)))» «Передай семье мои поздравления». «Спасибо!» Юсуф медлит, не зная, как бы поделикатнее попрощаться, и решает послать эмоджи с воздушным поцелуйчиком. Он и без того был в растрепанных чувствах после вчерашнего, но Демирал невольно довел его до ручки. «Следующий матч вы обязательно выиграете», – Мерих завершает их диалог таким же эмоджи и закрывает приложение. Ошарашенный Юсуф пытается оживить пересохшее от волнения горло глотком кофе, но в кружке пусто, и он тупо стукает ею о зубы. Адем смотрит на него осуждающе пару секунд и со вздохом отливает из своей порции добрую треть: – Ты мне когда-нибудь расскажешь-таки, что у тебя там за козаностра с Ваноли? – Ты не поверишь. – Начни хотя бы. – На международном турнире за U-19 в шестнадцатом году Турция играла с Италией за отбор в финальную часть молодежного чемпионата. – Ну и? – По очкам в группе мы с ними одинаково шли, две победы, и друг с другом сыграли вничью в заключительной игре. Мы уступали со второго тайма и отбились, забили два гола. Но это нас не спасло. В следующий раунд выходила одна команда с первого места. И в итоге итальянцы обогнали нас по разнице забитых-пропущенных. – Ну иии?.. – Все те игры проходили в Италии, и у местных была неплохая поддержка. Стадион маленький, трибуна с одной стороны, но народу там было битком, ясное дело. – Ииииии?! – И тренер молодежной сборной Италии Паоло Ваноли кричал так, что перекрывал шумы с трибун. И кричал отвратительным фальцетом. Да если б только кричал. Не очень красиво себя вел на матче, да и после него тоже. Инджефе, наш тренер, потом сказал, чтоб мы себя не винили. Это почти психическое оружие, если кто-то так близко всю игру вопит как чайка, уши закладывает. Мол, у него самого волосы дыбом вставали, когда эта обезьяна на бровке дрыгалась, че уж про нас говорить, пацанов... – Надо же, – озадачился Адем. – Ты случайно в том мачте не забил? – Нет. У меня за молодежку один мяч в товарняке, но и тот товарняк мы проиграли. – Забудь, это все дело прошлое, – покачал головой Адем. – И, пожалуй, повторю слова Ведата: не вини себя. Вчера вы сражались до последнего даже вдесятером. Просто не повезло. Думай лучше о будущем. Сразу выкинуть прошлое из головы не вышло. Юсуф не мог не вспомнить детали того матча, особенно умопомрачительную концовку. Один мяч пропустили в результате молниеносного прохода форвардов в контратаке. Зато второй гол – обидная до слез ошибка вратаря. Турки и штрафную хорошо накрывали, и итальянец в своих же ногах запутался, пытаясь сбросить защитников, и удар у него вышел слабенький, и Мухаммед Шенгезер не убежал хер знает куда, как при первом голе, а находился в воротах, но щелкал при этом клювом. Мяч неторопливо прокатился между ним и штангой в промежуток не больше метра. Стоило Шенгезеру протянуть руку влево, он бы его перехватил. Правда, нужно отдать должное итальянцам, голевая получилась офигенной. Игрок буквально взлетел над всеми футболистами и головой отпасовал прямо в ноги товарищу. Отыграть один гол удалось тут же, парни затолкали мяч в ворота, причем оказавшись в меньшинстве: Мерих уполз к скамейке запасных, держась за лодыжку, а Ведат Инджефе тем временем успел поцапаться с арбитром за то, что тот не остановил игру сразу, как только футболист упал, и раздать последние наставления. Засчет этого инцидента добавили четыре минуты – и на второй из них с шикарной передачи Ундера во вратарскую Беркай Озджан сравнял. Всю эту немного сюрреалистическую сцену, достойную экранизации в Голливуде, дополнял визг итальянского тренера. Юсуф, после свистка устало осевший на траву, смотрел на танцующих и обнимающихся итальянцев и в глубине души чувствовал своеобразное облегчение от того, что эти вопли чайки, которые Инджефе обозвал психическим оружием массового поражения, прекратились. К тому же Ваноли так демонстративно уворачивался от рукопожатий с соперниками, как будто ему кто-то уже тогда в перерыв рассказал про коронавирус и самоизоляцию, вследствие чего он в своем стремлении избегать тактильных контактов начал с попавшейся под ноги турецкой молодежки. Адем с аппетитом жевал булочку и излучал умиротворение. – Ты обещаешь, что вернешься к первому мая? – изобразил щенячьи глаза Языджи. – Нет, к первому все-таки никак... Пусть до мая за тобой отец присмотрит. – Ну, Адем, ну, пожалуйста. Мне тут без тебя одиноко. Лечусь больше, чем играю в футбол. Знаешь, какая тоска? – А ты знаешь, сколько с тобой хлопот, мой золотой барашек? Ладно, открою тебе секрет – хотел сюрприз сделать, а то ты что-то раскис, надо поднять тебе настроение... К первому мая я не вернусь, вернусь чуть попозже, но с Фурканом! Выписал его для тебя из Трабзона. – Аааа, супер! – Юсуф аж подпрыгнул от радости. Что может быть круче тусовки в весенней Москве с любимым другом детства? Разве что выиграть какой-нибудь турнир с командой, но провальный апрель не оставлял ЦСКА даже математическую вероятность заработать золотые медали.***
После обеда, который из-за напряженного графика и повышенного количества информации прошел для Березуцких в кабинете вприкуску с видео «Динамо», Вася внес небанальное предложение: – Лучше всех сейчас их знают в «Балтике». Давай Игнашу позвоним и поклянчим данные. Мало того что «Динамо» выиграло у них в Кубке только по пенальти с минимальным преимуществом, так еще и матч был на сутки раньше нашего. Спорим, динамиков там хорошо проанализировали? И это не от слова «анал». Леша аж печеньем подавился: – Ну и шуточки у тебя! – А я не шучу! – с невинным видом сообщил Вася. – Более того, зная Игнаша, могу предположить, что там уже и разбор провели. – Он скажет, что мы охуели. – Ну и что? Такую наглость мог придумать только Вася. – Сам ему звони, – с опаской проговорил Леша. – А то как же! – потер руки Вася. – От тебя требуется лишь одобрение, исполнение тебе доверять нельзя, здесь нужны деликатность и изящество. – И старая дружба с правильным человеком, – Леша отпил чая, наблюдая, как Вася набирает Игнашевича, и попросил: – Поставь на громкую. – Хочешь поучиться у меня ловкости в ведении переговоров? – Типа того. – Здорово, Васька, че хотел? – пробасил Сергей Игнашевич, с начала сезона руководящий калининградским клубом. – Серега, помоги, а? Не в службу, а в дружбу, – сказал Вася. – Дай свежую инфу по «Динамо». Нам кровь из носа нужна победа. – А вы не охуели там? – захохотал Серега. – Да, мы охуели, но все равно, если есть че важного, дай! – невозмутимо продолжал Вася. – За последние два месяца по факту они не победили только вас и «Ростов». Но Карпин нас точно в жопу пошлет. – А я, значит, не пошлю? – Посылай, если хочешь, хоть в жопу, хоть нахуй, хоть к Капелло в сборную. Только дай, чего вы по ним нарыли интересного. Если ЦСКА в апреле что-нибудь не выиграет, то нас с Лехой обоих... – В жопу, нахуй и к Капелло? – перебил Серега. – Ага. – Вам подфартило, что мы с Хабаровском завтра дома играем, а не в гостях, – хмыкнул Игнашевич. – Большая часть материалов у меня в кабинете лежит. Давай-ка в семь... нет, в восемь. До этого я занят. А вечером пришлю, что есть. – Спасибо, Серега! – Лешке привет передавай! – откликнулся Игнашевич и отрубился. – Да уж, – схватился за голову Леша. – Деликатность и изящество просто первоклассные! – Но сработало же! – развел руками Вася. – Умею я найти подход к людям, да? – Талант! Талантище! – Слушай, Леш, – Вася заговорил серьезно. – Может, нам сегодня на базе заночевать? Представь, если инфа придет в восемь, то нам надо еще обсудить ее спокойно, без свидетелей. С утра уже наигрывать... Честное слово, мусолить это по мессенжеру до двух ночи – чистое извращение. С глазу на глаз будет быстрее. – Угу, – Леша признал, что здравое зерно в этом присутствует. – Выдавать наши источники нельзя. Сейчас зовем Гришу и Женьку и пашем отсюда и до восьми вечера, а потом сядем вдвоем и поглядим, что там у Сереги в загашнике и как совместить одно с другим. Игнашевич не подвел. В 20:10 Васе на телефон прилетели два видео и два файла с рекомендациями и разбором кубковой игры. Березуцкие надоили из кофе-машины эспрессо – чай никому из них уже в горло не лез, а по продолжительности просмотра матчей московского «Динамо» за сутки они, кажется, установили мировой рекорд. Лешу подташнивало от одного сочетания синего и белого цветов. Но передоз передозом, а работать как-то нужно, поэтому они стимулировали мозги кофе. Леша решил, что если он после кофе и не заснет, то не беда, ибо он так налюбовался динамиками, что если что ему и может присниться, то Захарян со Смоловым, на худой конец – Рома Евгеньев, иные варианты сновидений казались маловероятными. К половине одиннадцатого братья разбрелись по своим комнатам. Леша, не зажигая свет, прошел к кровати, скинул кроссовки, упал пластом и мгновенно отключился. По крайней мере, когда под ухом звякнул телефон, он проснулся, так как совершенно не помнил, что было между тем, как голова коснулась подушки, и сигналом WhatsApp. От Васи. «Приходи ко мне, покажу кое-что. Не заперто». Леша откладывает телефон в сторону и переворачивается на спину. Не хочет он никуда идти и смотреть ни на что не желает, у него и без этого глаза болят. Что-то подсказывает ему, что ничего хорошего Вася ему не покажет, тем более в четный день – до полуночи есть немного времени. Но мыслишка о том, что это «кое-что» может касаться Юсуфа, затаилась и теперь гниет червоточиной. Леша безуспешно убеждает себя, что в диалоге с Васей нет смысла, не о чем говорить, все уже обговорили, и телефон не стоит трогать, чтобы избежать соблазна. Полезнее заняться какой-нибудь расслабляющей ерундой, да даже посидеть и попыриться в новости – и то лучше. И вообще, он мечтает раздеться и помыться... Его хватает на целых десять минут. Потом Леша снова берет телефон в руки, перечитывает сообщение, нашаривает под кроватью шлепанцы, встает и идет к Васе. По коридору он передвигается бесшумно. И так же беззвучно входит. В комнате темно. Сине-фиолетовое мерцание от телефона на столе служит единственным источником света. И в этом жутковатом освещении обнаженные тела выглядят неестественно – слишком живыми на фоне мертвой темноты. Помимо телефона на столе ничком лежит Юсуф. Несколько длинных прядей выбились из узла на затылке. Вася раскатал его животом по подушке, видимо, подсунул для мягкости, и турок, впившись пальцами в столешницу, постанывает. Вася властно кладет руку ему между лопаток, придавливая книзу, и Юсуф кажется таким беззащитным. В этой позе Васе очень удобно его трахать. Широкие размашистые движения таза не позволяют сомневаться в происходящем. Да и солнце давно село, если придираться к мелочам. У Леши кончается воздух. Вася не обращает на него внимания, он полностью поглощен Юсуфом: гладит его, придерживает бедра, крепко сжимает предплечье – Леша не может не представлять, как на смуглой коже отпечатывается красноватый след, – и ритмично вбивается между раздвинутых ягодиц членом, поблескивающим смазкой, от чего Юсуфа чуть-чуть мотает вместе со столом. Языджи вскидывает голову и смотрит на Лешу. На лице у него написано блаженство. У человека, которого трахают, а ему не нравится, лицо должно быть совсем другое. Он явно не испытывает никакого дискомфорта. Вася плавно погружается внутрь и так же плавно выскальзывает наружу. Чистый кайф. Для них обоих. А Леша здесь лишний. Если формально, по расписанию. Что за показательные выступления? Алексей не понимает, хорошо ему от этого непристойного, похабного зрелища или плохо. Он просто перестает чувствовать себя и свое тело – существует только чудовищное возбуждение, не поддающееся контролю. Еще минута и его член, наверное, порвет и трусы, и штаны. Юсуф просительно приоткрывает рот, словно говоря: «Видишь, что со мной делают? Видишь? А ты? Хочешь тоже? Хочешь меня?» Безумие. Какое-то безумие. Может быть, это сон? Леша очнулся на лестнице – он стоял, держась за перила, как будто собрался спускаться на первый этаж, и пялился в потолок. Как он вышел из Васиной комнаты, осталось загадкой. В памяти на этом месте была черная дыра.***
В среду все русские приветствовали Щенникова обнимашками, а Антон Заболотный в процессе даже оторвал его от пола на полметра. Жора смущенно хихикал и отбивал пять. Макс на расспросы новичков объяснил: – Today is his birthday. – А у меня в субботу день рождения, – сказал Хесус. – Ты придешь ко мне на пати? Юсуф, накручивая педали велотренажера, повернулся к нему: – В субботу вылет в Грозный. – Поэтому мы встречаемся в пятницу вечером. Юсуф удивился – они что, будут до ночи тусить накануне выезда? – После захода солнца, – продолжал Медина. Не, ну сбрендили вконец. – А кто еще будет? – осторожно спросил Юсуф. – Я позвал легионеров, – признался Хесус. – Русским достанется, а к иностранцам сейчас более мягкое отношение. Будет Марио, Бруно, Чиди, Хорхе, конечно, с девушками, пара друзей. У тебя девушка в Москве? Если нет, приходи со своим агентом, он прикольный мужик. Мага отказался, но он пипец какой хороший мальчик, Джи-Пи я еще не спрашивал. Юсуф подумал: «Джи-Пи тоже откажется, он переживает из-за красной карточки и не захочет, чтоб тренеры его ругали за участие в вечеринке. Латиноамериканцы – другое дело, а Джи-Пи нарываться не будет. Странно, что Марио согласился. А, у него ж перебор с желтыми, ему никуда лететь не нужно... А Эджуке не хочет взяться за ум? Березуцкие говорят, что ему надо быть рациональнее и больше работать головой... Или его от победного гола распирает?» В матче с «Динамо» Эджуке вышел на замену Языджи и забил мяч, прервавший грустную апрельскую серию ЦСКА: наконец-то выиграли. Для самооценки Юсуфа это было равнозначно сбросу атомной бомбы в Хиросиме – какие-то ошметки еще остались и красочно тлели, но ощущение, что он подводит тренеров и команду, сжигало изнутри. – Не, Хесус, прости, ничего личного, но я не приду. Если бы не перед вылетом, то может быть, а так – увы. – Ну, Юсуф, ну, приходи, – скроил умильную мордашку Медина. – Из-за травмы тебя вряд ли возьмут в Грозный, а так хотя бы отлично проведешь время. Come on! В некоторой степени Хесус прав, со спиной у Юсуфа траблы. После матча, состоявшегося в воскресенье, он сутки провалялся в постели, причем на животе, и шевелился только ради того, чтобы провести очередной курс терапии. Василий пошутил, что если это реально пойдет Юсуфу на пользу, то они готовы организовать его транспортировку по маршруту «дом-база-дом» в лежачем положении. Но медики на это ответили, что определенные улучшения налицо и радикальных методов не требуется, а вечером даже выдали разрешение на то, чтоб Юсуф занимался в общей группе, так что категоричное «не возьмут» было обидным. Юсуф похлопал Хесуса по плечу и наигранно-беспечно улыбнулся: – Нет, я не приду, чисто из-за выезда. Ни девушки, ни агента нет, ко мне отец прилетел, и он следит за моим поведением очень строго. – Жалко. – И это еще неизвестно, надеюсь, что врачи разрешат мне играть. Послезавтра скажут. Может, мне станет лучше. – Ладно, но если врачи не пустят, то приглашение в силе, – сказал Хесус. – Окей. И все-таки «Не возьмут» резало по живому. «Не возьмет. Не возьмет. Не возьмет». В наушниках стучали басы и незатейливый рэпчик, но Юсуф не мог избавиться от «will not take you» в голове. Сегодня двадцать седьмое число, Алексей избегает его уже почти месяц, и нет никаких признаков того, что что-то изменится в ближайшие дни. Не исключено, что Алексей ищет повод, чтобы не брать его на выезд. Он нервничает от близости Юсуфа, от его попыток пообщаться, не дает дотронуться до себя или поцеловать. Юсуф навязывался ему во внерабочее время, но все зря. Василий, раздраженный таким упорством брата, помогал сломать лед между ними, подсказывал, подыгрывал. Трудно было заподозрить Василия в неискренности – он действительно хотел, чтобы Алексей перестал себя накручивать. Но коварные планы по совращению Алексея шли прахом. В Уфе он полностью проигнорировал то, что Юсуф приперся к нему в красный день, точнее, на ночь глядя. Василий потом говорил, что откровенно предлагал ему выебать Юсуфа прямо здесь и сейчас, но тот его послал. «Наверное, перед матчем – это была плохая идея, – предположил он. – Он думает об игре и считает, что секс перед матчем помешает тебе играть». «Ты сказал ему, что он может... – Юсуфу не удалось сформулировать фразу без того, чтобы не почувствовать эрекцию при одной мысли о том, что он хочет выразить. – Что мне... Что я... Что уже нет проблем?» «Давай попробуем устроить для него перфоманс?» – предложил Василий. Юсуф решил, что для этого заночует на базе якобы из-за восстановительных процедур где-то между «Спартаком» и «Динамо». До кубкового матча не надо, потому что это крайне важная игра для ЦСКА и Алексей может просто взбеситься, а злить его они оба на самом деле не намеревались, но после «Динамо», когда расписание будет попроще, – слишком долго ждать. Все их усилия увенчались безрезультатно. Алексей пришел, молча поглядел на них и ушел. Хоть бы матом покрыл их, что ли... Неужели ему все равно? Нет, Юсуф нутром чуял, что это не так, он же видел его лицо в этот момент – Алексей жадно смотрит на них, кладет руку себе на пах и тут же поспешно убирает ее, испугавшись, что выдал свое возбуждение... Очевидно, зрелище его по-своему завело, но на его взаимоотношения с Юсуфом и какую-никакую активность это никак не повлияло. «Не возьмет. Не возьмет. Не возьмет». Внезапно Юсуф понимает – дело нужно брать в свои руки. Опять. Если он срочно не предпримет что-либо, то они с Алексеем с мертвой точки не сдвинутся. Сколько еще до начала тренировки на поле? Нельзя терять ни минуты. – Спрошу у врачей, что там с моими вчерашними данными, – соврал он Хесусу и слез с тренажера. – Думаю, побегать мне сегодня дадут. – Good luck! – Медина показал ему большой палец. Удача Юсуфу пригодится. Он торопится к кабинету главного тренера, молясь, чтоб не попасть в разгар какого-нибудь многолюдного совещания. Аллах не одобрил бы то, что он собирался сделать, тем более в Рамадан, но другого выхода у него нет. – Hello, boss! – Юсуф вежливо постучал в чуть-чуть приоткрытую дверь. – Come in! Повезло несказанно. Березуцкие в кабинете вдвоем. Они оба в обычных тренировочных костюмах, и оба одинаково вздрагивают, когда он входит – Алексей на своем кресле с колесиками отъезжает к окну, прикусывая губу, Василий тоже отодвигается от стола вместе со стулом, сжав в руке какие-то бумажки. Для Юсуфа сейчас они ни капли не похожи друг на друга. Близнецы, да? Он нервно поправляет шапку и тихо повторяет: – Hello, boss, I need to talk with you. Василий медленно оборачивается к Алексею. Тот переводит взгляд на брата, а затем как-то тревожно поворачивается к календарю. И тогда Василий едва уловимым жестом гладит серебряный браслет на руке: – I hope you have got good news for our head coach. – I… – Юсуф делает шаг вбок, чтобы пропустить его к двери. Василий покидает кабинет, не поднимая глаз. Лицо у него спокойное, словно ничего не происходит, хотя он, пожалуй, знает о том, чего хочет Юсуф, лучше всех. Алексей встает из кресла, пока Юсуф запирает кабинет, безапелляционно отшвыривая ключ в угол, и неуверенно тянет «Эээээ, Юсуф, do you really need...» Пути отступления отрезаны. Бежать ему некуда, если только вышибить дверь или из окна прыгать. – Really. – Юсуф решительно толкает его к стене и вцепляется в воротник его олимпийки. – I really need you, – выдыхает он в губы Алексея, наслаждаясь тем, как ладони Березуцкого упираются ему в грудь. – In my red day. You. – Юсуф, plea… – возмущение Алексея тает у Юсуфа на языке. Тренер боится оказывать ему активное физическое сопротивление из-за его травмы, максимум, на что его хватает – томно мычать. – Босс, возьми меня... – шепчет Языджи и лезет к его штанам. – Возьми меня... Возьми меня... в Грозный. Ртом он замирает на шее Березуцкого. Под кожей все дрожит. Алексей крутится, беспомощно стонет и пытается перехватить его пальцы, настойчиво дергающие резинку штанов вниз. – I can play, – обещает Юсуф и проводит губами по кадыку. – I can… – Штаны и трусы наконец сползают, позволяя ему запустить руку в пах. – Promise that you will take me… to the next game… – Аааах! Член Алексея такой твердый, что сомнений в том, за кем останется победа в этой борьбе, нет. – Promise! – Юсуф смеется. Как тренер еще не кончил от первых же откровенных ласк? Алексей хочет его. Почему такой стояк, если не от желания? Почему у него головка такая влажная от малейших прикосновений, если Березуцкий такой правильный и гетеросексуальный? Зачем разыгрывать, зачем притворяться? Кому это надо? Кому от этого легче? – Юсуф! Юсуф оставляет горячий поцелуй у Алексея под ухом и опускается на колени. – Юуусуууф! – теперь это больше похоже на вой. Из-за глухого стука откуда-то сверху кажется, что Алексей в отчаянии бьется головой о стену. Языджи с любопытством рассматривает его член в окружении темных курчавых волос, убегающих к пупку по бледному подтянутому животу. Василий там гладко выбрит, но Юсуф не знает, удалял ли Василий волосы на лобке всегда или сделал так ради него, после того как братья в четыре руки оприходовали его в этом кабинете и установили ебаное расписание, или еще раньше. Кто-то из них же дрочил ему в душевой ВЭБ-Арены? Так или иначе, Василий соответствовал ему по уровню интимного ухода, даже если и не эпилировал себе все тело, то за некоторыми зонами следил. Алексей, судя по всему, и не пытался вписаться в европейские стандарты и оставался диким русским, естественным в своей натуре, насколько мог. – Promise me! – Юсуф нежно касается губами внутренней стороны бедра. – Юююууу... – скулит Алексей и переминается с ноги на ногу. Левой рукой Юсуф придерживает его штаны на икрах, а правой методично скользит по его члену. В собственных трусах становится очень тесно, когда Юсуф понимает – у Алексея немножко другой, не такой, как у брата-близнеца. Он хотел это знать, и теперь точно может сказать: подлиннее, шовчик снизу четче выражен, и головка не багровая, а розового цвета – мягкая и мокрая. – I want to play next match… Please, boss… – Stop it! – If I fall down, it’s dangerous for my back, – предупреждает Юсуф, облизываясь. – You cannot do it, – Алексей глядит на него бешеными глазами. – Ramadan time. You will not do it! – I don’t care, – отвечает Юсуф. – I will.