***
Ночью в Москве лил дождь, пока ехали из «Шереметьево» в Ватутинки, капли стучали по стеклам автобуса, наводя тоску. Настроение у всех было ниже уровня городской канализации. Василий обычно придерживался принципа «Утро вечера мудренее», то есть проспаться и весь негатив по максимуму оставить в прошлом, а здесь никак не получалось. Одним словом – понедельник. Мало вчерашнего провала, удручающего места в таблице, кислой физиономии Лехи, так еще и стало ясно, что сыграть с «Сочи» Игорь Акинфеев не сможет. Конечно, открыто объявлять об этом было преждевременно, Безуглов говорил, что при таких травмах на восстановление нужно дней десять, и если им несказанно повезет, то к выходным положение изменится, но это маловероятно. Теперь братьям Березуцким надо всю неделю наигрывать как основного Торопа, для которого этот матч станет дебютным в РПЛ. Выбора у них нет. – Придется бросать в топку зеленую молодежь, – недовольно скривился Леша. – Ну, не такую уж и зеленую, – поправил его Вася. – Игорь в РПЛ начал раньше. – Ты всех-то по Игоряну не равняй! – За основу Славик уже играл, – напомнил Вася. – Даже в официальных матчах было. Незачем делать вид, что у нас в воротах человек совсем без опыта. «Урал» во второй раз с арендой Помазуна не прокололся, там больше опции «дернуть в любой момент обратно» нет. Когда-нибудь это должно случиться. Как бы мы ни хотели, Игорян, к сожалению, не вечный. – Просто у нас встреча, мать ее, роковая! – Леша отвернулся к окну. – И как назло именно с «Сочи»... Южане стали для ЦСКА бескомпромиссным соперником. Судьба чемпионства в этом году решена, а вот пониже шла бурная возня за пьедестал. Из-за обломов у прямых конкурентов и победы в Казани «Сочи» обогнал ЦСКА и выбрался на третью строчку, отрыв армейцев от «Краснодара» составлял пять, от «Локомотива» шесть очков, в общем, все сложно, и таблица меняется от каждого чиха. Вторыми сидели динамовцы, но нельзя сказать, что серебро им гарантировано. К тому же они проигрывали второй матч подряд, и ничто не говорило о том, что их тренерский штаб нашел выход из крутого пике, в которое ушла команда к финалу сезона. Создавалось ощущение, что Шварц дорабатывал абы как, лишь бы свалить из России с относительно чистой совестью, ему благодарны и за то, что не сбежал еще в марте. В прессе все чаще мелькали статьи с кандидатами на роль будущего тренера московского «Динамо». Проблема в том, что такие статьи были не только про «Динамо». Лихорадило если не всех, то многих, и ЦСКА не был исключением. – Если б от чемпионата зависели еврокубки, это была бы трагедия, близкая к позору, – прищурился Вася. – Но УЕФА отстраняет русских от всего, до чего дотягивается, и при таких условиях даже четвертое место – не конец света, а просто четвертое место. Неприятненько, но не более. Или я чего-то не знаю? Леша молча помотал головой. – Что, нас все-таки выгонят при месте хуже третьего? – спросил Вася. – «Нас»! – засопел Леша. – Насчет нас обоих не уверен, но меня точно. По крайней мере, с поста главного тренера. – А ты держишься за эту должность? – Всеми руками и зубами не держусь, но, как ты говоришь, неприятненько. Васе не нравилось то, что Алексей избегал смотреть ему в лицо. – Я думал, это пока Гвардиола занят в «Манчестер-Сити», – пошутил он. – В том-то и дело, – буркнул Леша, не оборачиваясь. – И года не прошло, как я избавился от приставки ВРИО. – Ну, давай честно, в теперешней ситуации вряд ли зарубежные коучи к нам пойдут. – Кто-нибудь из балканцев. – Николич – мужик солидный, – согласился Вася с самой популярной версией журналистов. – И с «Локо» у нас не кровная вражда, а вполне джентльменские отношения. Но я бы очень удивился, если б наши выбрали его. Клуб мог позвать его зимой, если б захотел. Когда он там ушел по обоюдному, еще в октябре? До перерыва был приличный кусок времени, чтоб не обвинять ЦСКА, что его нахально увели. – Зимой многое изменилось... С этим Вася не мог поспорить при всем желании. Он подошел к брату и встряхнул его за плечи: – Так, Леха, говори уже, блять, что за новости от руководства? Кого они там приглашают вместо тебя? Взгляд у Алексея был пустой и безжизненный: – А сам как считаешь? Федотова. – Ахмбргл... Ээээ... – Вася почувствовал себя идиотом, но собрался с духом. – Логично, че. Но это еще бабушка надвое сказала. До какого у него контракт с «Сочи»? – А вот как раз до лета. Я проверил. – Ооох, какой момент в карьере у чувака! Выторгует прибавку к зарплате либо в Сочи, либо в Москве! Его же не только в ЦСКА сватают. «Динамо» тоже захочет его на замену иностранцам. Да и в «Локо», думаю, не откажутся. Там у них знатный бардак. – Это да. Федотов нарасхват. – А эти слухи серьезны? – спросил Вася. – Или это не слухи? Деньгами, боюсь, наши его не приманят, если только стабильностью и надежностью. – Слухи – далеко не слухи, – протянул Леша. – Я полагаю, что на уровень деловых контактов перейдут по результатам следующей игры. Если мы выиграем у этого «Сочи», то разговоры с Федотовым можно и не затевать, а вот если проиграем... Один раз уже проиграли – самый разгромный матч Алексея Березуцкого у руля ЦСКА. Ровно полгода назад. Вася представил расклад, если ЦСКА и на этой неделе уступит «Сочи». Федотов посмотрит на трибуны, хоть и послековидные, но столичные, посмотрит на стадион, посмотрит на команду после зимнего обновления... Ну, по аренам они практически равны, но у «Сочи» даже дома нет столько фанатов, не то что на выездах. Правда, при плохой игре те же фанаты тебя охотно отхуесосят и в Химках, и в Грозном, но это издержки производства. Состав ЦСКА, конечно, разношерстный, разбалансированный, и «Сочи» берет скорее организацией, а не классом игроков, таких, кто мог бы реально надолго засиять, там нет, и не похоже, что они появятся летом. Тут дай бог, чтоб из отпуска все вышли. А аналитики ЦСКА подыскивают новых футболистов на лето, и бюджет на них выделен. С легионерами вопросы есть, но они не критичны. Вот, допустим, ЦСКА проигрывает с большой разницей мячей, тогда акции армейского клуба в глазах тренера «Сочи» сильно упадут при всех прочих плюсах. Идти работать к тем, кто дважды проиграл тебе разгромно, – нерационально и непрестижно, если не глупо. Ничья или минимальное преимущество заставляет проводить более изощренные расчеты. Как бы и себя показал с хорошей стороны, прорекламировал свои успехи на тренерском поприще, но при этом и оппонентов можно назвать достойным соперником, мол, «неплохо и перспективно», «есть куда расти» или «немножко подфартило». – «Сочи» недавно играл с «Локо», я забыл, чем у них закончилось, – сказал Вася. Леша пошуршал кипой бумажек: – Два – два. Изидор забил с пенальти, по одному игроку удалили на шестидесятой. Матч был в Сочи. Они выиграли у «Ахмата». Они выиграли у «Уфы». И с «Зенитом» сыграли по нулям. – Это помню. А с «Динамо» они играли уже? – Ответный будет в последнем туре, – Леша плюхнулся в кресло и, зажмурившись, потер переносицу. – В Москве. – Черт! На месте Федотова я бы дал нашим к себе подкатить! – Василий так и видел, как Роман Бабаев входит в гостевую раздевалку ВЭБ-Арены. Нет-нет-нет, разумеется, это чисто визит вежливости, здравствуйте, Владимир Валентинович, позвольте поздравить вас с победой... – И я, – Леша потарабанил пальцами по столу. – То есть у нас матч не просто за бронзу в чемпионате, а за тренера ЦСКА, – резюмировал Вася. – И без Акинфея. Вот жопа-то. – Она самая, – проговорил Алексей. – Она самая. Еще у Васи промелькнула мысль, что, видимо, им и Языджи в этой игре не поможет, но ее он не стал озвучивать из милосердия – все-таки второе мая, синий день, незачем добивать Лешу этим. И он ограничился риторическим вопросом: – Интересно, сколько человек догадывается о таких деталях? – В ЦСКА или вообще? – В ЦСКА. Глаза у Леши тревожно забегали: – Не надо увеличивать энтропию. Кто знает, тот знает. Может быть, Игорь и Жорик обсудят это с Набой или Антохой, Антоха же с ним лично знаком. Молодежь не врубается в тонкости. – А легионеры? В составе штук пять будет легов, как ни крути. – Сами они не допетрят, – взвесил шансы Леша. – Для этого нужно читать русскую прессу и иметь опыт в РПЛ, а таких у нас разве что Бийол и Зайнутдинов, оба – хорошие парни, но на поле от них немного зависит, да и на настрой команды они не сильно влияют. Так что незачем нагнетать. Надеюсь, все понимают, что мы должны выиграть, большего и не требуется. Вася проглотил все свои ироничные комментарии. Реакция футболистов на то, что, точнее, кто у ЦСКА стоит на кону, могла быть неадекватной, так что да, разумнее держать язык за зубами. И это умалчивание Василий мог компенсировать лишь тем, что ему было разрешено распустить руки. Первый этап распускания рук состоял в том, что он взял в них телефон и настрочил Языджи: «Жду тебя после обеда в моей комнате». Вообще-то это было из ряда вон, он никогда раньше не писал Юсуфу по нерабочим темам, пытался не оставлять следов их – ну, назовем это так – связи. Но пересечься с Юсуфом у него не получилось, тот был на восстановительных процедурах под контролем медиков, да и выглядело сообщение нейтрально. Катализатором такого беспредела стал тот факт, что четвертого Языджи и Медину посылали на автограф-сессию, а шестое число – накануне матча: днем тренировка на «Октябре», вечер в «Hyatt Regency», который Вася про себя именовал «Хуят Редженси», там не позабавишься. Выходит, единственный день на неделе, когда Вася может воспользоваться своим правом синей ночи, это сегодня. Второй этап распускания рук начался с распускания волос Юсуфа. Вася поджидал на пороге и, как только Юсуф после осторожного стука вошел, схватил его в охапку. Тот был идеально послушен. Он сразу же закрыл глаза и открыл рот. Василий мягко сжал его задницу, затем провел ладонями вверх по позвоночнику и, добравшись до хвостика на затылке, жадно сдернул резинку. Языджи замурлыкал в поцелуй и потерся пахом о ногу. Его твердеющий член – самое прекрасное, что произошло с Васей за день. Осознание того, что Юсуф готов к их маленькому интимному приключению и рад этому, сводило с ума. То, что несмотря на все траблы в клубе они могут побыть вдвоем и говорить без посторонних – и не просто говорить, естественно, – по-своему примиряло Васю со всеми несправедливостями этой вселенной. Да уж, ей много можно простить за одно существование Юсуфа Языджи, особенно если это не кадры в телефоне, снятые украдкой, а когда он, живой и настоящий, гладит тебя по плечам. – Как дела? – шепчет Вася. – Ты имеешь в виду мою спину? Вася автоматически переводит слова Юсуфа с английского на русский, и там «you» – это однозначно «ты». Васе кажется, что затруднительно обращаться на вы к человеку, которому регулярно позволяешь себя выебывать. Они оба, конечно, те еще извращенцы, но не настолько же. - Угу. – It’s okay, you can check it. – Обязательно. – А как дела у братьев Березуцких? – Юсуф скользит языком по щеке и щекочет бородкой. От этого у Васи мурашки по всему телу. – Ты имеешь в виду двух братьев? Языджи мычит утвердительно. Вася давит в зародыше легкое возмущение тем, что турок говорит о них обоих. Мог бы из элементарной вежливости не приплетать Леху в синий день! Нет, Вася не станет заострять на этом внимание, он не собирается отравлять себе эти мгновения близости, он подумает об этом если не завтра, то как минимум как-нибудь потом, когда будет в состоянии думать о чем-то, кроме секса. – Ничего хорошего, – все-таки отвечает он. Звучит коряво, слишком по-русски. – За исключением тебя, – добавляет Вася и тащит Юсуфа к кровати. – You’re my good boy... My sweet boy... You’re mine... Юсуф прикладывает палец к губам. Ему что-то не нравится? Стоп, хватит анализировать, не на работе. Вася усилием воли выкидывает из головы все лишнее. – Sit down, – счастливо смеется Юсуф. – I will do it myself. И раскатывает Васю по постели, вдавливает в матрас. Вася поддается, расстегивает олимпийку, но Юсуф останавливает его: – Нет, я сам все сделаю, – повторяет он. Он решил его сегодня удивить? Да, сразу видно – рамадан закончился. Юсуф вылизывает Васе горло до выреза футболки, игриво целует под ухом и отстраняется, чтобы раздеться. Березуцкий наблюдает, как он аккуратно складывает свою одежду, а его многообещающая недоулыбка по своей загадочности дала бы прикурить Джоконде. Языджи целиком покрыт равномерным загаром, что вынуждает задуматься о том, не загорал ли он где-то нагишом. Впрочем, к чему условности, почему «где-то»? Средиземноморье, где смуглая кожа при должной осторожности и разных кремах – до загара, для загара, после загара, а у Юсуфа наверняка вагон косметики для ухода за кожей, иначе бы она не была такой гладкой везде, – пропитывается теплым оттенком, напоминающим о беззаботном лете, когда никакие турки Васе спокойно жить не мешали. Не знал раньше Вася про Языджи и жил себе, не тужил. Многие знания – многие печали. Юсуф стягивает с Васи штаны с трусами, оставляя на нем носки и футболку. Вася на секунду замирает: положит ли Языджи его вещи к своим? Но когда тот перебрасывает ногу через его бедра, там не то что мысли в связные предложения – буквы в слова не собираются. Куда делись шмотки, становится совершенно неважно, пока Васин член прижат горячим межножьем и напряженно тычется между ягодиц, и от этого Вася чуть ли не воет в предвкушении. Сейчас на нем верхом усаживаются семьдесят с гаком килограммов, и это, как бы сказать, не фунт изюма, но все возможные опасения относятся только к самому Языджи: удобно ли ему, не царапают ли его сбритые волосы в паху, не упирается ли ему какая-нибудь Васина кость в очень нежное место. Наконец Юсуф устраивается, и Вася ласкает его колени, нащупывая два шрамика на правом, там, где была операция на крестах. Прикасаться страшно. Хватило же у кого-то смелости сделать надрез на этой безупречной коже?.. – Does it hurt? – спрашивает Вася. Языджи мотает своей бедовой башкой, рассыпая по плечам черные пряди. Кажется, он не понял, что Вася говорит про шрам, ну и ладно, значит, точно не больно. И тогда Вася лезет за смазкой, достает флакончик из-под подушки и торжественно вручает его Юсуфу. Улыбка Моны Лизы превращается в улыбку Чеширского кота. Просто «Василий в стране чудес» какое-то. С пометкой «18+». Вася чувствует, как Юсуф неловко мажет его стоящий колом член, елозящий по анусу. А потом там же, рядом с головкой, вслепую шевелятся и пальцы, щедро извазюканные прохладным гелем, и Юсуф засовывает их в себя. Он действительно сегодня делает все сам: сам растягивает, сам берет Васин член, сам запихивает его, придерживая у основания, сам вертится, плавно покачивая тазом и прогибаясь, чтоб найти наиболее подходящий угол проникновения. На животе Юсуфа сверкают крошечные капельки пота, а его член и мошонка потираются сладкой тяжестью о Васю при каждом толчке. Березуцкий положил руки Юсуфу на талию и словно подключился к едва ощутимым вибрациям, идущим изнутри. Кстати вспомнилась шутка про три в одном, что можно быть одновременно в девушке, в постели и в Париже. Вот и у Васи то же самое: он в Москве, в ЦСКА и в Языджи – кончает, прижимая Юсуфа к груди, заставляя его припасть на локти. Тот часто и хрипло дышит широко раскрытым ртом, обжигая дыханием ключицу. Сердце колотится, в висках шумит. – You’re mine. – Yes, boss… Вася запускает пальцы в его кудри, не торопясь вытаскивать свой обмякщий орган из растраханной дырки. Наоборот, вот так лежать после секса в обнимку – дополнительный кайф. В этот момент можно забыть про все и про всех, можно трогать Юсуфа везде, можно называть его по-русски всякими забавными ласковыми прозвищами и смотреть, как тот реагирует на непонятные слова и пытается повторить, безбожно искажая их, кроме «Ю», для которой беззвучно вытягиваются губы трубочкой. Можно поговорить. Как ни странно, посторгазменную болтовню на изысканные футбольные темы заводит Языджи. – Очень плохо, что Игорь не будет играть? – начал он. Утренняя беседа о ситуации в лиге с Лехой не прошла даром, и Вася выдает больше, чем хотел бы: – The greatest shit ever. Это наш самый важный матч в мае. Игра за шесть очков. – Мы же выигрывали у «Сочи», совсем недавно, – Языджи гладит Васю по бокам, мол, прорвемся. Два месяца всего – а как будто в другой жизни. Даже с поправкой на то, что кубковые матчи отличаются от игр в чемпионате. В марте ЦСКА играл на кураже, Акинфей был в порядке, а Языджи постепенно набирал форму и еще не был для обоих Березуцких незаменимым на поле, хотя все к тому вело уже тогда. Армейцы не пустили «Сочи» дальше в Кубке, те могут отомстить и не дать москвичам подняться выше себя в таблице. – Этот матч может стоить братьям Березуцким рабочего места, – говорит Вася. – Все так серьезно? – искренне удивляется Юсуф. Ответ короткий и хлесткий: – Да. – Ну, я читал, что и ты, и Алексей в ЦСКА практически всю свою жизнь, – бормочет Юсуф. – И что он в первый раз главный тренер... – That’s true. – But they cannot just… – турок сверлит глазами потолок, припоминая слово, и в конце концов находит приемлемый эквивалент: – ... send you away because of the results. Кажется, он хотел сказать «уволить». С тех пор как Слуцкий в прямом эфире после матча «Витесса» перепутал «sack» – «уволить» и «suck» – «отсосать», Вася никогда не забудет этот глагол: «fire». Одно и то же слово в английском бывает и существительным, и прилагательным, и глаголом, но в этом примере смысл от части речи кардинально меняется, так что никаких «ложных друзей переводчика», а тупо запомнить по ассоциации: тебя увольняют, и ты сгораешь, как-то так. – They can. – Но ре-зуль-та-ты не ка-та-стро-фи-че-ски-е? – Юсуф произносит последнюю фразу медленно, по слогам и дергает Васю за футболку. – Прошлого тренера уволили за пятое место, а у него было всего полтора месяца. – Я не верю. – У тебя будет время привыкнуть. – I don’t know how to play for CSKA without you. Теперь «you» четко означало «вас», Вася не мог себе врать. – Так подожди, может быть, и не придется, если твой контракт не выкупят. Вернешься во Францию, чемпион. Юсуф выдает что-то ехидно-обиженное по-турецки и целует его, затейливо ворочая языком. – Ты сегодня злой, – он как на кнопку в лифте жмет пальцем на кончик Васиного носа. – Не злись, успокойся. Вася перемещает ладони на его ягодицы: – Не могу. Без Игоря нам будет трудно победить. И ты еще не пришел в себя, не можешь играть девяносто минут. Лучше б не возили тебя в Грозный, а дали отдохнуть. Ну, Алексей и не собирался, но потом... – Это я виноват, – Юсуф морщит лоб. – Это из-за меня. Я попросил его, сказал, что хочу поехать. – Блять!.. – в принципе, Вася и без его откровений догадывался, почему Леха так внезапно поменял свои планы перед выездом. Ясен хрен, Языджи напрашивался на игру, как только мог. А мог он очень многое, кому, как не Васе, это известно. А ведь после того как Василий заманил Лешу к себе, чтобы продемонстрировать приятное времяпрепровождение с Языджи в свой день по ебаному расписанию, а тот притворился, что ничего не видел, он поверил, что у брата дальше мечтаний и дрочки в одиночестве дело не зайдет. Да, он здорово недооценил целеустремленность Юсуфа. Но уточнять подробности гордость не позволяла. Однако Юсуф переводит разговор: – Ты сказал ему? – Про что? – Про меня. Про красный день. Етить-колотить. Леша не испортил Васе еблю появлением в тот раз, зато сегодня может испортить ее даже в свое отсутствие. Вася обещал Юсуфу, что попробует сделать что-нибудь, чтоб Леша сдвинулся с мертвой точки, ну, он же честно попробовал, куда уж больше?.. – Он не хочет говорить со мной о тебе, – признается Вася. Молчание Леши его раздражало. Он охотно обсудил бы Юсуфа с братом со всех сторон, а не только со спортивной. Для людей, которые сорок лет жизни без утайки говорили обо всем, запретная тема стала тяжкой ношей в моральном смысле еще больше, чем в аморальном. Вася был убежден, что всей команде полегчало бы от того, что Леша прекратил бы строить из себя святого, но шанс получить по морде за такие советы был отнюдь не иллюзорным. Нервы у Леши не железные, рано или поздно он может сорваться. – Почему? Он не хочет меня? – Юсуф продолжает пить Васину кровь, докапываясь у него до правды о Леше. А больше ему некого спросить, диалог с самим главным тренером ему наладить не удалось. Лучше бы Юсуф подумал, что будет, когда он докопается. А Леша бы подумал, в какое положение ставит брата-близнеца. Но у всех одни чувства и гормоны, на рациональные размышления их не хватает, и Вася отдувается за троих. Неформальные коммуникации с игроками, черт бы их побрал. – Хочет, но боится сделать тебе больно, – уклончиво отвечает Василий. «Мне он сделать больно не боится». – Ты сказал ему, что мне уже не больно? – Юсуф невинно хлопает ресницами и беспрецедентно бесстыдным движением мышц сжимает член внутри себя. – Скаааааа... зааааал... – А он что? – Он не очень верит моим словам о тебе, – сухо говорит Вася. Влажная от смазки и спермы дырка похабно трепещет под его настойчивыми прикосновениями. Если б он мог, то выебал бы Языджи еще раз, жестко и глубоко, чтоб тот громко стонал и искусал все губы, пытаясь подавить крики, но организм не выдерживает нагрузок, чай, не двадцать лет. Самое время в таком почтенном возрасте прикупить в секс-шопе дилдо... У Васи нет второго члена, но у него есть десять пальцев.***
Березуцкие, одетые в форменные спортивные костюмы и футболки, до зубовного скрежета одинаковые, словно отражение в зеркале, сидели на диване, не смотря друг на друга и не разговаривая. При этом они умудрялись синхронно кивать на то, что им рассказывал и показывал Грегори. Издалека отличие одного Березуцкого от второго состояло только в часах и кроссовках. Вблизи было заметно, что у Василия на щеках пробивается щетина, кое-где уже седая, а Алексей выбрит, да и мешки под глазами у него были посинее, чем у брата. Судя по виду главного тренера, за ночь накрутил он себя изрядно, может, и не спал вообще. Юсуф так и представляет, как Алексей ходит по темной комнате отеля, методично пережевывая жвачку, а потом, чисто чтобы отвлечься, идет в ванную, достает бритву, долго разглядывает ее и задумчиво вертит в руках. Что-то воображение расшалилось вконец. – Good morning, Maga! – Юсуф отбил пять Магнуссону и уселся на стул возле него. – Hi, sultan Yusuf, – ухмыльнулся Хердюр. – Как дела? – Супер! Доктора разрешают играть. – Везет тебе! – Магнуссон высунул язык. С апрельского провала в Химках исландец не сыграл ни минуты. Юсуф однажды спросил Василия про его положение и продление контракта, все-таки Хердюр был приятелем, который помог ему освоиться в клубе. Но тренер в свойственной ему манере двусмысленно отшутился, что если Мага мешает ритуалу Юсуфа на удачу выходить замыкающим, на поле он появится, только если все защитники ЦСКА переломаются – буквально все, включая молодежную команду. При этом Василий добродушно улыбнулся, типа, как же ты не понимаешь таких естественных вещей. Это был последний раз, когда Юсуф отважился полюбопытствовать насчет других игроков. Что-что, а закрывать деликатные вопросы Василий умел великолепно. – Игоря не выпустят, – поделился новостями из медштаба Юсуф. – Это еще вчера было ясно, – согласился Мага. – Будет сложно. С Игорем за спиной намного проще. Матч за третье место, а мы без капитана. Все против нас. Про матч за третье место Юсуф слышал не в первый раз. То же самое ему пару дней назад говорил Адем. Чебеджи все время пересылал Юсуфу переводы статей про него, а также фотографии из российских спортивных СМИ, но чувствовалось, что львиную долю информации про ЦСКА из своих каналов он утаивает. Юсуф и не приставал. Однако комментарий про матч за медали Адем не смог оставить при себе. Сказалось его тесное общение с помощником немецкого тренера «Динамо» Волканом Булутом, турком из Германии. Неизвестно, как Адем к нему подкатил, лично или по соцсетям, но затусили они мощно, Адем даже стал посещать их домашние матчи и, конечно, расспрашивать о жизни в Москве. У «Динамо» и стадион был по соседству с ВЭБ-Ареной, по словам Адема, можно пешком дойти, и считались они дружественным клубом. Приди Шварц в «Динамо» годом раньше, в девятнадцатом, вероятно, Юсуф перешел бы из «Трабзонспора» не в Лилль, а в Москву, предложение тогда у них было серьезное, просто не сошлись в деньгах. Адем всю неделю трындел про то, что при этом тренере «Сочи», относительно новый клуб в Премьер-Лиге, нагло прет без оглядки на именитые команды с многолетней историей и уже кое-кому надавал по ушам в этом сезоне. Про «Сочи» в России ходило много подъебок – Адем не уточнял, каких и почему, – а сейчас они впервые покушаются на лидерство. – Им проигрывать дома нельзя! – повторял он. Того же мнения придерживались и в ЦСКА. Стартовый состав получился агрессивно-атакующим. Юсуфа больше всего радовало то, что он в нем значился. После того как он напросился в Грозный нелегальными методами, Алексей к нему лишний раз не подходил, смотрел глазами побитой собаки и, скорее всего, жрал себя поедом за это решение, и у Юсуфа были основания полагать, что этот матч он пропустит. Но он ошибся, он был в стартовом составе, хотя Хесус Медина опять остался на лавке, и Эджуке тоже. То ли все еще отголоски вечеринки, то ли прошлая игра тренеров разочаровала, впрочем, как же иначе при таком результате. На ВЭБ-Арену прибыли вздрюченные. Русские футболисты попсиховывали влегкую, возможно, мысль о том, что играть придется без Акинфеева, их немного выводила из себя. Они тусили на газоне кучками, бросали на Игоря грустные взгляды и непрерывно тискали в объятьях Торопа. Тот безропотно терпел. Молодые игроки то и дело по-идиотски хихикали, провоцируемые старшими, особенно усердствовал в провокациях Набабкин. Латиноамериканская диаспора как ни в чем не бывало сосала мате. Марио Фернандес был как-то на отшибе, он недоуменно пялился на капитанскую повязку. Чуть что на поле – разгребать ему. – Сегодня на игре богатая программа, – объяснял Юсуфу Дивей. – На стадион привезли хоккейный кубок. А еще все матчи перед Днем Победы начинаются с минуты молчания. Про День Победы Юсуф был в курсе от Адема. Тот вбил себе в голову, что нужно обязательно поглядеть на парад на Красной площади, потому что «Юсуф, нельзя быть таким ленивым тюленем и торчать девятого мая дома, это будет грандиозно, когда еще такое увидишь?» «Знаешь, сколько там будет народа? – отвечает на его предъявы Юсуф. – Мне хватило одного раза подцепить COVID. К тому же парад состоится утром, и люди, чтоб что-то увидеть, туда приезжают в несусветную рань, еще раньше, чем мы тогда ездили. Ну нафиг. И мне сказали, что центр города для транспорта перекроют». «Надо же хоть иногда вести культурную жизнь!» – настаивал Адем. «Че мне, на фоне Эрмитажа сфоткаться и в Инстаграм выложить?» – с упреком спросил Юсуф. «Медуза ты, – хмыкнул Адем. – Беспозвоночное. Инстаграм завел, а мозгов нема. Эрмитаж в Санкт-Петербурге находится». Фуркан в их шутливые перепалки не вмешивался, просто наблюдал со стороны. «Если ты пойдешь, то и я с тобой пойду, если не пойдешь, то и я обойдусь, – говорил он. – Ты хочешь?» Юсуф не хотел: «Я должен сконцентрироваться на футболе!» Сюрпризы начались в подтрибунке. Юсуф тревожно одернул белую футболку с крупными красно-синими полосатыми буквами спереди и гвоздикой на спине, надетую поверх игровой формы, и осмотрелся – для него не было ребенка, выводящего футболиста на поле. – Макс! А где мой ребенок? Антон и Джи-Пи заржали. – Да, Юсуф, что такое? – подошел переводчик. – Он ребенка потерял! – захрюкал Заболотный, показывая на Юсуфа пальцем. – Плохо себя ведешь, – крикнул Яка Бийол из середины ряда. – Ребенка дают лишь тем, кто хорошо играет! – Засранцы, – ругнулся Макс. – Там наверху возле ступенек девочка в инвалидной коляске, ты везешь ее на поле, а обратно она сама уедет, коляска электрическая. Окей? – Ааааа... Окей. Предупреждать же надо, – пробурчал Юсуф. Символический первый удар по мячу под аплодисменты трибун нанес бодрый квадратный старичок в пиджаке, увешанном медалями. Юсуф на миг озадачился: сколько ему может быть, если он, как понятно из контекста, участник Второй Мировой войны, которая закончилась семьдесят семь лет назад – столько же, сколько у него самого на спине написано? Или поменьше, как у Заболотного?.. К сожалению, праздник на стадионе футболистам ЦСКА поддержать не удалось – гости забили достаточно быстрый гол. Юсуф, поневоле отрабатывавший и в обороне, его хорошо рассмотрел: пас прилетел в середину штрафной, Марио мчал изо всех сил, чтобы помешать, но не успел заблокировать передачу, и семнадцатый номер «Сочи», молодой парень, в падении пробил головой. Тороп зацепил, но остановить мяч не смог – хитроумный рикошет в перекладину, а затем в ворота. Вот блять. Тороп в отчаянии опускается на колени перед дергающейся сеткой. Юсуф с досадой глядит на скамейку запасных. Алексей поднимается с кресла в углу и выходит на бровку, кричит что-то успокоительное покрасневшему вратаренку, машет руками, подсказывая Мухину и Облякову. Спортивный костюм висит на нем как на вешалке. Неужели он так похудел за последнее время? Из-за закатанных на две трети рукавов Алексей кажется уязвимым. Почти весь тайм он шатается по технической зоне и рассеянным жестом то расстегивает, то застегивает ремешок часов. Тренер «Сочи» одет во все черное: и штаны, и кофта, и кепка. Юсуфу он не нравится. Этот человек плотно запакован, как будто прячется ото всех, и на то есть уважительные причины. Жутковато, у него словно лица нет: губы бледные, глаза маленькие и близко посаженные. Даже пробегать мимо него стремно – а формально в первом тайме это как раз фланг Юсуфа. Вообще противостояние глухого черного у гостей с яркими сине-красными и розовыми цветами ЦСКА очень показательно, сразу ясно, кто тут свой, кто чужой. Игроки ЦСКА после пропущенного мяча вроде подсобрались, но эффективнее коллективные действия не стали. Потом еще и из офсайда второй пропустили. Отмененный гол забил юркий темнокожий футболист, против которого Юсуфу играть было страшно, такого мелкого толкнешь неудачно и хребет ему нахер сломаешь. Подобные предубеждения появляются у тех игроков, кто пережил серьезные травмы на поле. Гбамен вон вынес его с полпинка и даже не моргнул, когда ему влепили за это желтую. В раздевалке Алексей говорит мягко и убедительно, но он какой-то отрешенный, будто мыслями не здесь, а где-то далеко. Он критикует центр поля, отмечает Карраскаля за контратаки, треплет по шее Торопа, а к Юсуфу не приближается. На Юсуфа наваливается одурманивающая волна жара, он было потянулся снять термокофту и уже задрал футболку, как вдруг заметил что тренер, который что-то отдельно талдычит Заболотному, при этом упирается невидящим взглядом в него, прямо в солнечное сплетение. Ощущение, что если Юсуф сейчас разденется, то с Алексеем случится нечто непоправимое, к примеру, он треснет и рассыпется на кусочки или растает в воздухе, как дым от сигареты. Ну да, нечетное. Юсуф передумал переодеваться, просто вытер мокрую шею полотенцем, подтянул термик как можно выше и приложил к груди пакет со льдом, чтобы остыть. Василий громко по-английски перечисляет слабые места игроков соперника по номерам, кратко повторяя то, что было на установке с утра, а Юсуф все-таки подходит к Алексею: – Босс, я... Весь месяц тренеры его спрашивают, как у него со спиной, и Юсуф собирался соврать, что чувствует себя неплохо. На самом деле действие лекарств сошло на нет, и ноющий спазм проступает в мышцах в районе поясницы. В первую очередь это влияло на скорость, быстро бегать уже не получалось, он часто не успевал к мячу. Во-вторых, все резкие движения корпуса причиняли дискомфорт, поворачиваться, разгибаться, наносить прицельные удары становилось все сложнее. Тело немножко сопротивлялось. Завтра он сам не встанет с кровати – боль догонит его. Но это будет завтра. Сегодня это не имеет никакого значения. – Юсуф, – перебивает его Алексей и смотрит в глаза. – Сможешь продержаться всю игру? Не хочу тебя менять. Нам очень нужен гол, Юсуф... Юсуф по традиции бьет угловые. Вот бы как тогда в кубковом матче... – Да, – без колебаний отвечает Языджи. – Да. Он оттаскивает в сторонку доктора Эдуарда и просит у него «more pills». Тот хмурится. – Нам нельзя так тебя нагружать, – он качает головой, но таблетки дает. – Возьми две. – Я должен играть. – Доза как для лошади, – Эдуард озабоченно трясет упаковкой. – I’m a horse, – Юсуф выпивает залпом треть бутылки воды и торопится на выход. После перерыва ЦСКА перетягивает инициативу. Подсказ берет на себя Василий, а Алексей появляется на линии периодически, когда армейцы проводят замены, и Юсуф каждый раз всматривается в табло, все не верит, что ему и правда дали разрешение на полный матч, а меняют других игроков. Это не от хорошей жизни. На поле от него многое зависит, а ЦСКА нужно отыграться. Все замены атакующего характера, и во втором тайме общее впечатление от игры команд выравнивается. Юсуфу уже не кажется, что они нещадно проседают и никак не могут наладить взаимодействие, теперь удается соорудить несколько опасных моментов, но на гол ЦСКА так и не наиграл. А под занавес Ахметов получает прямую красную. Это образцово-классический фол последней надежды, аж зубы сводит. Ильзат уходит, не споря, а с лавки оранжево-пурпурным всполохом к нему подбегает Зайнутдинов, и они скрываются в подтрибунке. Юсуф мысленно одобряет поступок Ильзата, это реально было самопожертвование в рискованный момент, да и играть остается всего несколько минут. Если б в рамке был Игорь, возможно, Ахметов был бы не так груб, но порой такое стоит сделать, когда есть что поставить на карту. ЦСКА в прошлом матче гола на девяносто плюс три хватило. А тут еще и юный голкипер. Нет, Юсуф не осуждает Ильзата. Двадцать седьмой номер шел на ворота в безошибочной позиции, а пенальти – это пятьдесят на пятьдесят, особенно если вратарь к нему подготовился. Про пенальти Торопу Юсуф может кое-что порассказать. Свисток. ЦСКА проиграл с минимальным счетом, еще и удаление, а «Сочи» кучу глупых карточек насобирали: то за затяжку времени при заменах, то за то, что не давали ввести мяч в игру, а под конец и тренеру их желтую показали. Юсуф безучастно рассматривает его пару секунд и отворачивается. Несуразная какая-то команда. Так несправедливо, что они победили... Игорь Акинфеев со скамейки сразу идет прочь, и Юсуф ему немного завидует – ему тоже хочется уйти с поля поскорее. Запасные подтягиваются на ритуальное спасибо фанатам за поддержку. Мага-мамочка всех утешительно обнимает. Дивей утирает лицо футболкой, ускользая от операторов с огромными камерами, снующих между футболистами, и те кружат возле ликующих игроков «Сочи». После устроенной фанатами отповеди в Грозном сегодня атмосферу на стадионе можно было даже назвать дружелюбной – болельщики, конечно, возмущены, но это не дикий гнев, а просто обоснованное недовольство. И они напевают и ободрительно гудят. Наверное, смирились уже. Березуцкие жмут руку Марио и выходят к трибуне, но Языджи не трогает ни тот, ни другой. Юсуф стоит в бессильной злобе на самого себя. Алексей неуклюже сгорбился, придавленный поражением, и смотреть ему в затылок почти физически больно. Тогда Юсуф еще не знал, что это был его последний матч за ЦСКА, но слезы почему-то наворачивались. В раздевалке как обычно послематчевый бардак и легкая суматоха, а на столе еда, шумно, но музыки нет. Все разговаривают вполголоса. Сейчас надо бы поесть, только вот кусок не лезет в горло. Награда, врученная перед игрой Эджуке за лучший гол апреля по голосованию болельщиков, все время попадается Юсуфу на глаза, потому что у Чидеры место рядом с ним. Не так-то уж и много они забили в апреле, чтоб было из чего выбирать... Как же все бесит. Поясница постепенно отходит от обезбола, начинает гореть и обещает адскую ночь. Где же Березуцкие? Их все нет и нет. Что ж, пожалуй, они и без того досыта налюбовались на это безобразие... Юсуф выглядывает из дверей. Березуцкие стоят в коридоре, ведущем из раздевалки ЦСКА в подтрибунку. Несколько человек из сотрудников команды пробегают мимо них, и братья на автопилоте похлопывают их по плечам, но напряженный разговор между ними не прекращается. Обнаженные запястья Алексея торчат из карманов штанов, Василий бурно жестикулирует, и серебряный браслет с синими бусинами прыгает на его руке. Тренеры не замечают Юсуфа, они смотрят в противоположную сторону – в подтрибунку. Юсуфа так и тянет к ним, и он тихонько подкрадывается. – Boss, I’m so sorry… Березуцкие оборачиваются. Василий изображает удивление и забавно таращит глаза: – Hey, boss! – пихает он Алексея локтем. – Did you hear? He is sorry. – Юсуф!.. – Алексей произносит это так пронзительно-обреченно, что хочется провалиться сквозь землю. Ну, или хотя бы стать вместо Юсуфа Девримом, Мустафой или на худой конец Сулейманом. Нет слов. Молчание нарушает Василий. – О! – громко говорит он. Тут Юсуф понимает, чего они ждут. Напротив в таком же коридорчике, только идущем из подтрибунки в гостевую раздевалку, появляется Роман Бабаев, генеральный директор ЦСКА. У него за спиной, что при его невысоком росте несложно рассмотреть, маячит черный и хищный тренер «Сочи». Так он еще и лысый! Бабаев на прощание пожимает ему руку. Братья перекидываются короткими репликами на русском. – Что это значит? – вырвалось у Юсуфа. – This is the end, – со вздохом отвечает Алексей. – Это значит, что они начнут переговоры, – сказал Василий.