Точка Языджи

Юсуф приехал из Ватутинок чернее тучи и намного раньше запланированного: уже в час дня он написал, что возвращается и что у него завтра свободное утро. Даже по опечаткам Адем понял, что настроение у Юсуфа поганое и надо срочно исправлять ситуацию. – Заканчиваем тренировку и едем домой! – сказал он Фуркану. – У Юсуфа какие-то неприятности. Вчерашний праздничный день они провели дома. Юсуф как раз оклемался после матча с «Сочи» и смог нормально двигаться, но они решили, что никуда не поедут, и максимум, что сделали из культурной программы, так это полюбовались на салют из окон высотки, Юсуф чувствовал себя неплохо и заснул без таблеток. Сегодня он отчалил на базу, полный надежд, а Адем с Фурканом прогулялись по берегу Москвы-реки – погода была не очень – и отправились в спортзал. Там их и застало сообщение WhatsApp. Фуркан нахмурился: – А говорил, чтоб до четырех не ждали. Адем кивнул: – Да, мне тоже это не нравится. Новости у Юсуфа были грустные. – Мне нельзя играть, – заявил он с порога, сбросил кроссовки, прошагал в гостиную и плюхнулся на диван. – Мне больше нельзя играть. Юсуф шмыгнул носом и закрыл лицо руками. Он был подавлен и взвинчен, и Адем подозревал, что он запустит телефоном с размаха в стену. Но то ли технику Юсуфу было жалко, то ли стены из стекла не пробуждали желания буянить, то ли у него просто не было сил, истерики не последовало. Адем искренне обрадовался, что в такой напряженный момент он не остался с Юсуфом один на один, ведь с ними был Фуркан. На Юсуфа он имел практически такое же позитивное влияние, как и брат, но он был деликатнее Джихана, который на правах старшего мог брякнуть что-то неуместно резкое, мол, соберись, тряпка, что бы папа сказал, какой пример подаешь младшему? С Юсуфом же надо было обращаться как с фарфоровой статуэткой. Терпение Фуркана было безграничным, и иногда казалось, что ради Юсуфа он сделает что угодно. Адем относился к Языджи чуть ли не как к сыну и выполнял все его прихоти, но изредка срывался в нравоучения. Фуркан был выше этого. Может быть, он понимал Юсуфа лучше благодаря тому, что знал его с самого детства, они бок о бок прошли систему с самых низов и вместе выиграли чемпионат мира среди спортшкол. Футбол позволил обоим выкарабкаться в жизнь обеспеченную и интересную. Да, Фуркан не дорос до основы «Трабзонспора» – у вратарей с этим, разумеется, гораздо сложнее, – он года четыре как мотался в нижних лигах, сначала в пригородах Трабзона, потом в Анкаре, а сейчас торчал вторым голкипером в Йомре, и кажется, именно такой вариант его устраивал. Он явно не хотел уезжать далеко, чтобы, если что, всегда быть рядом с приехавшим навестить родителей Юсуфом. Опять же, требования к ответственности в третьей лиге иной, если слинять на пару дней к другу, руководство пилить не будет. Тем более, когда этот друг – сам Юсуф Языджи. Юсуф все-таки был тщеславен и любил, чтобы им восхищались, в идеале, конечно, заслуженно, а не в качестве неприкрытой лести. Обожание и признание нужны были ему если не как воздух, то на уровне воды. Без некой дозы восторга в свой адрес он начинал закапываться в себя, перегружаться ни с того ни с сего, бесцельно бродить по магазинам, спуская деньги на брендовые шмотки, и хандрить. С предпоследним в Москве возникали проблемы, а доводить до последней стадии было чревато. Адем старался хвалить его почаще, чтобы поддерживать необходимый для подопечного душевный комфорт, в конце концов от успехов Юсуфа на профессиональном поприще напрямую зависело и его благосостояние, это была курица, несущая золотые яйца. Но бывали периоды, когда излучать оптимизм становилось трудновато. Тогда на помощь шли родственники-друзья-товарищи. Юсуф в целом был общительным и в роли guest star охотно тусил по поводу и без в хорошей компании земляков, бывших и актуальных одноклубников, друзей из спортивного лицея и с родной улицы, друзей брата, приятелей всех вышеперечисленных, мимо проходящих чуваков, которых те притаскивали в ресторан и которых зазывал сам Адем. Чебеджи и сам был любитель повеселиться, в этом они сошлись. Однако со временем он как агент озаботился тем, чтоб около Юсуфа были персоны попрезентабельнее, так как Юсуф был в этом плане всеяден, и Адем порой ловил себя, что побаивается, что тот по легкомысленности во что-нибудь вляпается и случайно окажется не с теми людьми не в том месте. Ему хотелось бы, чтоб Юсуфа окружало все самое красивое и дорогое. Да, Фуркану похвастаться было нечем – звездой футбола он так и не сделался, зато его преданность искупала все. Он был тем человеком, кто мог бросить все и полететь к Юсуфу, где бы тот ни был, чтобы восторженно орать его имя с трибун, отвозить его на тренировки, тягать пакеты из супермаркетов, готовить ему завтрак и прочищать поехавшие набекрень мозги. Как Адем убедился, рассудительности Фуркана хватало на двоих, так что с ним Юсуфа можно было надолго оставить и ни о чем не беспокоиться, ибо тот будет просто счастлив и обеспечен заботой на сто процентов. По заботе с Фурканом могла сравниться лишь Себахат, мама Юсуфа. В глубине души Адем считал, что будь на той вечеринке в Стамбуле с Юсуфом Фуркан, то никакой Джемреназ бы теперь в его жизни и не пахло. При Фуркане Юсуф ни на одну девушку бы не залип, будь она хоть три раза Мисс Турция. Вот и теперь не успел Адем в смятении почесать в затылке, как Фуркан уже сидел у ног Юсуфа и гладил его по руке: – Слушай, но ведь тебе сегодня легче? – Да! – Юсуф с досадой хлопнул по дивану ладонью, но тут же положил ее Фуркану на плечо, словно ища опору, и продолжил немного спокойнее. – Но мышечный тонус отвратительный, надо отдохнуть недельки три. Физические нагрузки запрещены, только восстановительная терапия. Я не сыграю в этом сезоне ни за ЦСКА, ни за сборную. – Ты себя загнал, – печально вздохнул Фуркан. – Рвал кишки для команды, а все без толку. – Работа такая! – Юсуф в отчаянии держался за голову. – А теперь все пропало. Я не могу играть. – Надеюсь, это не скажется на переговорах о трансфере, – вставил Адем. Медицинские детали в данный момент его волновали мало, в квалифицированности врачей ЦСКА он был уверен, да и по-любому спина – не кресты, самое страшное они с Юсуфом уже пережили, а вот дела агентские тревожили. – Нет, – отмахнулся Юсуф. – Это вообще не затрагивает трансфер. Небольшая, но запущенная травма, и ужасно невовремя, под конец чемпионата, когда нужно биться до последнего. – Доктора лучше знают, – сказал Фуркан. – Если бы была какая-то возможность тебя выпустить, они бы это сделали. Тебе очень доверяют в ЦСКА. – Это да. Я все понимаю. Только обидно, что в Краснодар поедут без меня. – Ну, здоровье важнее. Ты ел? – спросил Фуркан. – Да, пообедал на базе. Но все равно я бы хотел поехать вместе с остальными. – В Краснодаре находится одна из самых крутых в России футбольных академий, – припомнил Адем. – И стадион у них там офигенный, хоть в чемпионате мира его и не задействовали. Ты хочешь город посмотреть, что ли? – В нашем Юсуфе проснулся турист, – улыбнулся Фуркан. – Достопримечательности собирается посетить. – Да не в достопримечательностях дело... Хочу быть с командой. – В Ростов и в Краснодар сейчас на поездах ездят, там аэропорты закрыты, – проговорил Адем. – Туда ехать восемнадцать часов, – принялся рассказывать Юсуф. – Отправление в пятницу днем, утром в субботу поезд прибывает, вечером в воскресенье матч, обратно в Москву вернемся во второй половине дня в понедельник. – Вернемся? – удивился Адем. – Я очень хочу поехать! На меня билеты взяли, потому что покупали их заранее. Теперь придется их сдать. – Знаешь, – задумался Фуркан. – Я не вижу никаких особых причин, почему бы тебе не съездить в Краснодар, если хочется. – Главный тренер, – Юсуф сложил руки на груди и сердито засопел. – Он против. Говорит, мне надо лечиться. – Ну как бы да, – покачал головой Фуркан. – Но так-то одно другому не мешает, к тому же всего три дня, на реабилитацию это не сильно повлияет, а вот то, что ты будешь под неусыпным надзором клубных врачей, так даже лучше. – Считаешь, аргумент? – Ну, добавь еще, что сам заплатишь за отель и билеты на поезд, чтоб клуб не понес лишних расходов, – Адему финансовый аспект вопроса был ближе. – А это идея! – согласился Юсуф. – Звучит внушительно. Так им и скажу. – Единственное, что меня смущает, это пресса, – добавил Адем. – А что пресса? – Ну, если ЦСКА официально объявляет, что ты не можешь играть, потому что у тебя травма, то ты и веди себя соответственно. – Типа, демонстративно во все дырки лечиться? – предложил Юсуф. – Фотки с массажа в Инстаграм постить? – Да, – настаивал Адем. – Сборная должна видеть, что ты более-менее в порядке несмотря на повреждение. – Сборная... – по лицу Юсуфа пробежала тень раздражения. – Что-то у меня со сборной не задалось. После хэт-трика, когда обо мне все газеты писали, я аж десять минут заслужил, а после такой игры, какая была в апреле, что-то мне подсказывает, Кунц уже и забыл о моем существовании. – Быстро вспомнит, если ты как-то накосячишь, – поддержал сомнения Адема Фуркан. – То есть надо, чтоб об этой моей поездке никто посторонний не узнал, – подытожил Юсуф. – Угу. Юсуф полез в телефон, бурча себе под нос: – Пятница – тринадцатое, суббота – четырнадцатое, так, выходит, у меня есть еще четверг, четное, сегодня не получается, если только позвонить, а кто мне запретит, позвоню, чего тянуть... Адем и Фуркан озадаченно переглянулись. – Попробую-ка я достучаться через брата тренера, – сказал Юсуф. – Василий точно не откажет в моей просьбе, вывалю ему все, он хитрый, он поможет организовать. – У вас два тренера, один как добрый коп, а второй как злой? – усмехнулся Фуркан. – Ну да, один строгий и серьезный, он чаще молчит, а второй постоянно прикалывается и всегда кричит на бровке. – И кто из них тебе больше нравится? На шутливый вопрос Фуркана Юсуф, который, как показалось, перестал переживать из-за травмы и поездки, вдруг притих и понуро потупился: – Они такие разные, хоть и близнецы... Я еще не понял. Адем насторожился: тренер должен нравиться Юсуфу, Юсуф должен нравиться тренеру, это главное условие работы, все остальное ни к чему хорошему не ведет. Неужели у Юсуфа есть какие-то недопонимания с Березуцкими? Он ничего не говорил, а Адем обязан знать – ему трансфер оформлять. Хотя при таких слухах о смене тренера в ЦСКА, возможно, отношение братьев к Юсуфу не сыграет никакой роли, и как раз это-то Юсуфа и нервирует. – Короче, я что предлагаю, – принялся командовать Чебеджи. – Раз уж Юсуфу завтра не нужно спозаранку на тренировку, то мы устроим прогулку. Ты, – ткнул он в Юсуфа пальцем, – звони Василию и улаживай свои дела с поездом, я пока свяжусь с Кемалем, он давно приглашает нас, кажется, сегодня подходящий денек для встречи, а ты, Фуркан, изучи прогноз погоды. Будем считать, что у нас выходной.

***

В автобусе царило предвкушение чего-то необычного, особенно у молодежи, которой на выезд ЦСКА в Краснодар отправлялось достаточно, зато среди легионеров наоборот, имелся изрядный недобор – Бруно Фукс и Гбамен, например, не ехали. Языджи тоже в списке не было, пресс-служба даже опубликовала насчет этого пояснение в соцсетях, однако Вася с удовольствием отмечал про себя, что вдвоем уломать Лешу они все-таки смогли. Юсуф был с ними в автобусе, а Леша был в полном ахуе, и Васе приходилось контролировать, чтоб тот не натворил фигни с перепуга. Едва автобус подрулил к Казанскому вокзалу, как Березуцкие в лобовое стекло увидели журналистов с фотокамерой. – Нас поджидают! – сказал Леша. – Что делать? – А то, здесь всех поджидают, – откликнулся Вася. – Не мы первые, кто прется поездом на матч из Москвы на юга, и не мы последние. Технологии отработаны. – И как нам быть с Языджи? – гневно прошипел ему в ухо Леша. Автобус запарковался, но двери водитель предусмотрительно не открывал. – В чемодан его засунуть, чтоб не заметили? Мы же написали, что он лечится! – Без паники, – успокоил брата Вася. – Я все улажу! – Как это можно уладить? – Вариантов много, – пожал плечами Вася. – Я, пожалуй, начну с шантажа. Всем сидеть! – велел он и подозвал недавно назначенного директора по связям с общественностью Кирилла Брейдо, бывшего до скандала с футболками на схожей должности в «Локомотиве». В ЦСКА поменяли Кирильчеву на Кирилла. – Кир, гляди, сейчас мы с тобой проводим спецоперацию Ы. – Вася показал в окно. – Ты их знаешь? Кирилл подумал: – С «Чемпионата». Он был посвящен в тонкости мероприятия, как и съемочная группа ЦСКА-ТВ. Им категорически было запрещено снимать Юсуфа под угрозой увольнения. Никаких свидетельств о его присутствии на выезде в Краснодар быть не должно. – Нет ли еще кого? – Вроде бы нет. Сотрудников «Спорт-Экспресс» и Матч ТВ я бы узнал, «Спорт 24» в статьи про вокзал лепят картинки из соцсетей клуба, остальные на фотографах экономят. – Хорошо. – Если только обычные люди что-то заснимут... – Ну, мы постараемся, чтоб этого не произошло, – сказал Вася, и они с Кириллом вывалились из автобуса под прицел фотоаппарата. – Здорово, мужики! – Вася дружелюбно протянул корреспонденту руку. – Василий, очень приятно. Это наш директор по коммуникациям Кирилл. А вас как звать-величать? – Я – Андрей, – журналист малясь офонарел от Васиного гостеприимства. – А это наш фотограф Дима. – Вы у нас какое СМИ? – Мы из «Чемпионата». – Коллеги ваши еще есть? – продолжал вежливый допрос Вася. В дверях показался озабоченный Леша. Нет, ему не стоит волноваться, они приехали на вокзал с большим запасом времени. – Не-а, не видел. – Замечательно! – Вася приобнял журналиста. – Слушайте меня внимательно, Андрюша, да и вы, Димочка, тоже. Вы знаете игрока ЦСКА Юсуфа Языджи? – Да... – растерялись представители прессы. – Так вот, дорогие мои, – ласково проговорил Вася. – Если вашем сегодняшнем репортаже на фото мелькнет Языджи, хоть на одном кадре, а Кирилл все проверит, то журналисты «Чемпионата» аккредитацию на ВЭБ-Арену получат не раньше 2035 года. Тридцать пятого – сами понимаете, в честь кого. – Можно и сразу 2097, – поддакнул Кирилл. Вася одобрительно хмыкнул: – А в контракты футболистов ЦСКА мы впишем пункт про запрет на интервью вашему изданию. – Аааэээ... – Правильно, зачем вам такие проблемы, да, мужики? – Не надо, пожалуйста, – промямлил журналист. – Никакого Языджи, обещаю. – Вот и молодцы, – улыбнулся Вася. – Идите лучше к Яке Бийолу, если вам так нужны наши легионеры. Ко всем доступ свободный, а Языджи для вас не существует. По рукам? – По рукам... – Окей, выгружаемся! – крикнул Вася в салон и тихонько сказал: – Не кипишуй, Леха, я все разрулил, про него в прессе никто не пикнет. У Леши в глазах сиял немой ужас – причем, кажется, третьи сутки кряду, с того самого момента, как Вася сообщил ему, что вопрос с поездкой Языджи он решил. Юсуф возникший вокруг него информационный вакуум игнорировал и вел себя как обычно. Большую часть его вещей положили в чемодан к Магнуссону, а кое-что запихали в багаж массажисту Сане. Исландец нашел забавным эту игру в шпионов и охотно вписался приглядывать за Юсуфом по пути. Языджи был откровенно налегке, с рюкзачком за спиной и неизменной ярко-синей косметичкой с документами и самым необходимым. Василий не сомневался, что там у него заныканы презервативы, потому что он рассказал Юсуфу, что в этот раз братья-тренеры под дурацкими предлогами попросили себе отдельные номера, и Вася был уверен, что четырнадцатого ему никто не помешает насладиться синим днем. Упускать такую оказию Вася не собирался, ясно же, что недолго им осталось рулить в ЦСКА, время Березуцких истекает. С непроницаемым лицом Языджи делал вид, что ничего особенного не происходит, разве что пару раз тревожно покосился на фотографа, но, поняв, что не попадает в объектив, шел чуть-чуть в стороне. От взора Васи не могло ускользнуть то, как турок с тоской смотрит на Лешу. Тот же, убедившись, что журналисты действительно не лезут к Юсуфу, немного оттаял, но держался поближе к Акинфееву. Если честно, то в такой шикарной обстановке Вася и сам в первый раз в жизни в поезде ехал. ЦСКА забронировал два СВ в самом хвосте, тридцатый и тридцать первый вагоны, но когда они зашли в купе, то Леша выдал: – Вам это все не напоминает роскошный бордель? Ковры на полу, гобелены на стенах, огромные зеркала в золотых рамах... – Что-то есть, – кивнул Акинфеев. – В дорогом борделе обивка была бы не бежевой, а бордовой, – возразил Вася. – Ну, вам виднее, конечно, – развел руками Игорь, прошел в соседнее купе и громко добавил оттуда: – Интересно, а унитаз в санузле тоже золотой? – Игорян на что-то намекает? – Леша сел и ткнул пальцем за стенку. – Ну, вот эта фраза про «нам виднее»? – Это у него просто зависть к нашему опыту жизни за границей, – ответил Вася. – Ни на что я не намекаю! – засунул голову в дверь Акинфеев и игриво пропел: – Voulez-vouz coucher avec moi? – и спрятался в своем купе. Вася бросил солнечные очки на столик, тоже уселся и ощутил, что его отпускает. Футболисты просачивались в вагон, проходя мимо их купе, занимали свои места, перешучивались. Так как до отправления еще оставалось время, они начали шляться туда-сюда, используя последнюю возможность размять ноги перед долгой дорогой. В итоге почти все русскоязычные игроки затарились кофе в ларьке на перроне, Вася только и успевал бросать им вслед напутственное предупреждение «Отправление в четырнадцать тридцать, никого не ждем!». Яка и Эджуке тоже отважились на вылазку в ларек. Языджи с Магнуссоном сидели тише воды ниже травы, закрыв жалюзи на окне, чтоб их не снимали снаружи. Мага не зря зарекомендовал себя как человек очень ответственный и сознательный, на которого можно положиться в любой ситуации, даже слегка абсурдной. – Чего в пакете? – строго спросил Вася возвращающегося Мухина. – Пончики, – сглотнул тот. Соврать было трудно, пакет был прозрачный. – А тебе разрешено есть пончики? – А это я вам купил! – вовремя сориентировался Максим. – Приятного аппетита! – Вот спасибо! Мухин испарился из обозримого пространства коридора, а Леша уважительно ухмыльнулся: – Экспроприация. – Не угадал, десерт! – сказал Вася, рассматривая добычу. – Вот поедем, тогда расслабимся и попьем чаю. В железных подстаканниках, классика. – Тут где-то должна быть розетка, – Леша недвусмысленно давал понять, что помимо чаев надо будет поработать. И работали все. После отправления не прошло и десяти минут, как к Березуцким ввалились аналитик Женя с Гришей Бабаяном, оба в боевом рвении, с флэшками и бумажками, настроенные на продуктивную дискуссию по грядущему матчу. Съемочная группа шаталась по вагонам, шугая футболистов. – Мы установим камеру у кого-нибудь в купе, чтоб сделать прямой эфир путешествия, – поделились они своими творческими планами. – И у кого именно? – осведомился Леша. – Они сейчас жребий тянут. Нет-нет, про Юсуфа мы помним, этому купе ничего не угрожает. – Ладно, – махнул рукой Леша. – Главное, в сортире камеру не ставьте. Перед Воронежем, когда братья наконец остались снова вдвоем, Леша осмелился расспросить, как Вася отвязался от журналюг на вокзале, и после его отчета задумался: – Это хорошо, что было чем прищучить «Чемпионат», а вот как быть в Краснодаре? Нас же и там будут встречать. – Ну, допустим, с фотографом «Краснодара» мы договоримся в том же ключе, – предположил Вася. – Им же когда-нибудь придется ехать к нам. – А вокзал? А отель? Люди везде, и в каждом телефоне камера. Мы же уже написали, что его с нами нет. Что делать? – Устроить отвлекающий маневр. Надо его отдельно от команды держать. Смотри, мы высаживаемся, идем к автобусу и едем в отель – униформа, известные лица, фотографы, камеры, все сосредоточены на нас, разве что без оркестра филармонии на перроне. А параллельно из, например, десятого вагона, вылезают Саня с Юсуфом в гражданском без опознавательных знаков, заказывают такси и мчат в гостиницу своим ходом. – Маскировки бы еще прибавить, – Леше идея явно пришлась по вкусу. – Ну, если без формы и в чем-нибудь попроще, чем Луи Вюттон, то можно принять его за обычного шабашника с Кавказа, половина Краснодара таких чернявых и бородатых, и три четверти Сочи. – Да можно его и в Вюттоне оставить. Не думаю, что на вокзале много тех, кто отличит фирменную одежду от подделки с рынка. – Это да, – согласился Вася. – Хотя Адидасы с пузырями на коленях существенно снизили бы его шансы быть узнанным. – Давай по-бюджетному: кепка, темные очки, медицинская маска, – сказал Леша. – Клетчатая сумка, как у челночников, – развил мысль Вася. – Надо бы во время остановки в Воронеже купить что-то в этом духе, – усмехнулся Леша и совершенно другим тоном спросил: – Вась, зачем мы его везем с собой? – Для моральной поддержки. – Оральной, блять, – Заметьте, не я это предложил! – Хватит, – закатил глаза Леша. – Я серьезно. – Начнем с того, что вреда от этого нет. Сам видишь, нагрузок никаких, он просто лежит в уголке и никому не мешает. – С таким же успехом он мог бы лежать и дома. – Тебе жалко, что ли? Он создает атмосферу, – Вася выразительно покрутил руками в воздухе. – Какую? – Лешин скепсис это не уменьшило. – Атмосферу праздника. И я рад, что он поехал, мне это нравится. Этого недостаточно? – Мне не нравится. – Добавим то, что он сам хотел поехать. Он хотел быть с нами. Мне это кажется очень важным. А для тебя его желания роли не играют? Леша промолчал. – Плюс его присутствие снижает градус меланхолии и поднимает командный дух. – Что еще он тебе поднимает? – съязвил Леша. – Как будто тебе не поднимает, – огрызнулся Вася. – Все притворяешься, что от него ничего не хочешь, а сам мозоли, наверно, натер... – Прекрати. – Леша медленно встал. – Прекрати, пожалуйста. – А что, я в чем-то ошибаюсь? – холодно отвечает Вася. – Не знаю, что ты себе пытаешься доказать, но никому от твоих потуг в идеального и безгрешного легче не становится. Парень мучается. Ты мучаешься. И меня мучаешь. Или это проявление твоего садомазохизма? Ну, дай мне по роже, раз такой правильный, но что это изменит? – Вась, – тихо произносит Леша. – Что мне сделать? Что? – Сядь. – Я сделал для него все, что мог, все, от меня зависящее, – Леша по одному загибает пальцы: – Я учел его сильные стороны и подогнал под них всю схему. Все стандарты отдал ему. Не требовал его возвращения из сборной раньше оговоренного. Он выходил на поле, пока доктора не запретили. Мы перезапустили его карьеру. Он стал звездой чемпионата. Его обожает пресса и боготворят болельщики. Даже если мы ничего не выиграем, он может претендовать в Европе на что-то большее, чем греть лавку. Ебанный в рот, да даже если ЦСКА не выкупит его контракт, эта аренда все равно помогла ему обратить на себя внимание! – Да сядь ты уже, блять. Леша рухнул на кушетку и усталым жестом сжал переносицу: – Что ему еще надо? – Мы здесь вообще не про футбол, – тяжело вздохнул Вася. – А у меня больше ничего нет. Да и футбола скоро не будет. Мне в качестве тренера ЦСКА не пережить межсезонье. Через неделю все будет кончено, мы все это понимаем. У нас нет будущего. У нас троих. Он вроде на вид не дурак... – Ты на вид тоже не дурак, а ведешь себя как полный кретин. Я задолбался повторять тебе, что для него дело не в футболе, и как раз поэтому он едет с нами. – Чтобы вы не пропустили очередное синее число? – обиженно сказал Леша. – Собака на сене, – упрекнул его Вася. – Определись уж конкретно, ты ревнуешь или нет? Тогда ты говорил, что будешь счастлив просто поцеловать и поласкать его, если ему не будет противно, и нам пришлось устанавливать этот факт опытным путем и очень сильно рисковать. А теперь ты, зная, что его можно трахнуть и он этого хочет, разыгрываешь драму и ломаешься. Нечестно с твоей стороны. А он готов на все. Ты не задумывался, чего ему это стоит? А мне? – Тебе разве есть на что жаловаться? – У меня брат идиот и начальник идиот. Треплет нервы мне и окружающим. Бесчеловечная скотина. Упрямая. – Трусливая, – внес поправку Леша. – А чего ты боишься? Еще куда ни шло, стрематься в марте, но сейчас-то, когда все идет как по маслу?.. – Не чего, а кого, – Леша прятал глаза. «Господи, за что мне это?» – подумал Вася, но потом прикинул, что да, в принципе, есть за что. – Ты минуту назад заламывал руки, мол, что мне еще сделать, так вот, у меня назрел встречный вопрос: мне как тебе доказать, что с ним в сексе нет никаких проблем? Ни-ка-ких! Во-об-ще! Просто будь осторожен. Как в поговорке – относись к людям так же, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Вполне рабочий вариант. Делай с ним то, что было бы приятно тебе. И все будет хорошо. Лешин невидящий, какой-то тупой взгляд буравит стену у Васи за спиной. Может быть, он смотрит в зеркало. – Я не сомневаюсь, что с ним в постели нет проблем, – говорит он. – С ним и на поле по сути нет проблем. Но я боюсь не того, что мне будет плохо с ним. Мне страшно оттого, что я знаю, как мне будет плохо без него.

***

– Леха, мы спать сегодня собираемся? – Вася зевнул и хрустнул пальцами. Алексей поднял голову от экрана ноутбука на переливающийся огоньками Краснодар. Мягкий свет лампы в комнате отеля контрастировал с черным небом снаружи, в приоткрытое окно доносились шумы города. Неудивительно, все-таки «Мариотт» расположен в самом центре, к тому же выходные, погода отличная, и на улице Красной продолжается движуха. Леша снова поглядел на ноутбук: на часах было 00:05. Как бы да, увлеклись, пора заканчивать. Вечер у Березуцких ушел на видео и размышления о молодых малоизвестных футболистах «Краснодара». Кого из них Сторожук выберет на завтрашний матч? Разобрать всех по дороге разобрали, свои наработки потренировали днем на великолепном газоне, осталось последнее – с учетом оптимальной готовности армейцев скомпоновать наиболее выигрышный стартовый состав. Ехать до стадиона минут двадцать, но, принимая во внимание знаменитые краснодарские пробки, не уступающие столичным, а то и превосходящие их, выезжать планировали после обеда. Там и вздремнуть по дороге успеется. – Ну, – задумчиво протянул Леша. – С составом мы определились на восемьдесят процентов, не решили с одной позицией в обороне и одной в центре поля. В общем-то, ты можешь просто высказаться и свалить, а я сделаю вид, что твое мнение очень важно для меня. – Я заставлю тебя выпустить Бийола в старте. И на это уйдет не так уж и много времени. – Пфффф! Вася встал с кушетки, стоящей возле окна: – Не хочешь чаю? Леша взвесил свои внутренние ощущения: – Я бы лучше хряпнул кофе. – Нет, кофе тебе нельзя, иначе ты не уснешь, – возразил Вася. – Чай! – Ну, ладно, пусть... Только у меня в номере пакетики закончились. – К себе схожу, принесу, – Вася включил электрический чайник и вышел. Оставшись в одиночестве, Леша утомленно потер виски. Не хотел он видеть в старте Яку при всех его достоинствах вроде мощных габаритов против мальчишек, недавно вышедших из академии. Нужен максимально русскоязычный состав, чтоб игроки просекали и чужой подсказ, и чужие переговоры с полунамека. Хрен с ней, с группой атаки, но оборону и центр Березуцкий подумывал сделать как можно более русскими. Поэтому Зауру Тарбе дадут завтра шанс. Ролан просил как-то поощрить капитана молодежной команды, которая на днях опять стала чемпионом, да и кому, как не ему, лучше всех знать юных звездочек краснодарской футбольной школы? Выйдет Тарба. Подрастающее поколение в центре поля надо уравновесить возрастными защитниками. Так что, если ничего экстраординарного не случится, в старте будет не Яка, а Жора, на худой конец Кирилл. Чайник щелкнул, сигнализируя, что вскипел, и как раз за спиной у Леши открылась дверь. Как же у Васи все всегда точно рассчитано! – Я говорю, нам не хватает опытного заща, – объявил Леша, не оборачиваясь. – Завари чай, и давай поругаемся из-за обороны, – предложил он Васе. В ответ раздается тихий смешок «Чай!», а затем следует поцелуй в шею. Леша испуганно ахает и дергается. Горячие ладони на плечах вжимают в кресло, не дают подняться. Ну, конечно, стоило догадаться, ведь если Васе что-то втемяшилось, то это всерьез и надолго, и от претворения коварных планов в жизнь его мог удержать разве что атомный взрыв. – Good night, boss. – Нет, Юсуф, нет, – Леша поворачивает лицо навстречу требовательным губам, и после этого он уже не может протестовать. Он только бездумно притягивает парня за футболку к себе. Юсуф невесомо проводит кончиками пальцев ему по щекам и удовлетворенно прикрывает веки. – Юсуф... я должен... работать... – лепечет Леша между поцелуями. Нежные и легкие, они перетекают один в другой шебуршащим потоком, игристым ручейком. Но Леша знает, что рано или поздно этот ручеек станет рекой и вольется в море, естественно, Черное – теплое, самое родное и желанное для любого россиянина, то самое, ради которого и едут в Краснодарский край. А на его южном берегу находится Трабзон. Леше это море не переплыть. Темные соленые воды накрывают его с головой, он захлебывается и тонет. – Stop working, it’s time to rest, – улыбается Языджи, отстраняется и показывает на Лешины часы на руке. – We may. Уже красный день, окей, красная ночь. Его глаза-хамелеоны зеленые. Надо, что ли, научиться по их переменчивому цвету предсказывать будущее, например, результаты матчей. – Юсуф, – Лешин голос звучит жалобно. – Мы же завтра играем... – Но я не буду играть! Языджи упирается в подлокотники: – I will play with you, boss. Возможно, тут уместнее «against you». – It’s not a game, – Леша пытается встать, но наталкивается на упорное сопротивление, Юсуф нависает над ним, безапелляционно утверждая: – Tonight. Now. Here. Монитор ноутбука слегка темнеет и затуманивается. Вот кто охотно прекращает работу в любой момент. Гребаная техника. Он-то живой! Но может быть, Леше тоже надо на время отключиться и не брать на себя ответственность за все вокруг? В конце концов, сомнительные успехи ЦСКА весной зависели не только от него, там еще кое-кто на поле бегал... – Юсуууууф, нет, – просит Леша. У него в душе теплится надежда, что он как-то устоит, поборет это искушение и останется если не хорошим тренером, то хотя бы хорошим человеком, правильным. Настоящим мужчиной, который умеет принимать последствия своих решений, пусть безрассудных и разрушительных, и выбирать из зол меньшее. Как будто до этого кому-то на планете есть дело. Каждый занят лишь собой. Вероятно, Леше тоже нужно сосредоточиться на «здесь и сейчас» и перестать гнаться за великим и глобальным. Юсуф лукаво прищуривается и опускается перед ним на колени. А на Алексее, между прочим, шорты – как надел на тренировку, так и ходил весь день, погода почти летняя. Дыхание турка обжигает бедра, а в паху жарит так, что всего Черного моря не хватит, чтобы потушить. – Stop thinking, boss. Усталость дает о себе знать, и Леша сдается: – Юсуф, wait a minute. Я не хочу... так. Языджи вопросительно выгибает брови, и Леша кивает ему: – Давай сделаем это на кровати, – он протягивает руку, гладит Юсуфа по подбородку и четко произносит: – I want you. И ничего страшного от его признания не случилось – небо не упало на землю, Дунай не потек вспять. – Встань, – приказывает Леша. Теперь он спокоен, паниковать незачем: Рубикон перейден, и все красные линии перечеркнуты. Кстати, о красном. Краснодар. Улица Красная. Красный день по ебаному расписанию. Неумолимо надвигается воскресенье – оно даже в обычном календаре красное. Просто все против Леши. Или за. Смотря с какой стороны поглядеть, разумеется. Невыносимая двоякость бытия. Юсуф поднимается, не отводя от него встревоженных глаз, наверное, ждет какого-то подвоха, подозревает, что Алексей снова улизнет, как он делал раньше. Но от самого себя далеко не убежишь, а Леша давно загнал себя в тупик. Отступать некуда, позади Москва, он и так все потерял, больше ничего не осталось. В лабиринте чаще всего выход там же, где вход, и, пожалуй, стоит попробовать, хуже уже не будет. Куда уж хуже? Сколько можно врать? Для чего? Он сходит с ума по Языджи, он дошел до точки. Когда еще, как не сейчас? Сезон заканчивается двадцать первого мая, и тогда же с его тренерской деятельностью в ЦСКА будет покончено. Повезет, если потом он когда-нибудь увидит Юсуфа не по телевизору и сможет к нему прикоснуться. Глубокий вдох. Досчитать до десяти. Медленный выдох. Леша встает, отпихивает кресло и сгребает Юсуфа в охапку. Это чем-то смахивает на танец. Они сплетают пальцы, турок, растерянно моргая, смотрит ему в лицо исподлобья и нервно сдувает со лба черную прядку. Леша аккуратно освобождает правую руку, ведет Юсуфу по предплечью, по боку, затем на спину, притискивает его к себе. Это нарочито грубый контакт. Леша по-хозяйски облапывает задницу Юсуфа, напоминая себе, что это не девушка, которая робко запищит, если ее зажать, и расплачется, а сильный мужчина. Языджи вполне может дать отпор, когда что-то пойдет не так. Только вот Юсуф что-то ничуть не против. Он облизывается и обнимает Лешу за шею. – Boss, do you… И тут до Леши доходит, что все это время его смутно раздражало. Он не хочет быть тренером, боссом, начальником в постели. Это нечестно. Когда люди любят, ну, по крайней мере, нормальные люди, если он еще имеет право на это обозначение, то они называют друг друга по именам. – Call me… Юсуф заинтересованно вскидывается. – Call me by name, – говорит Леша. – Ale-xey? – осторожно произносит Юсуф и чуть погромче: – Alexey. Right? Леша тщательно вслушивается. «Алексей» – это не совсем то. Слишком официально. Еще бы, блин, Алексеем Владимировичем назвал. – Try to say «Леша». Ле-ша. Юсуф кокетливо дергает плечом и интригующе тянет: – Лооооошшшшш? Он явно где-то это уже слышал. Леше даже кажется, что еще несколько раз – и он узнает, чьи интонации Юсуф так старательно скопировал. Но тот не дает ему вдуматься, впечатываясь пахом в бедро. Возбуждение накатывает очередной волной, член каменеет. От предвкушения в глазах темнеет – он же собирается сейчас... Да. Юсуф настойчиво потирается, давая прочувствовать эрекцию. Леша накрывает его рот своим, глубоко проникая языком. Он не торопится, смакуя момент. Не хочется торопиться, наоборот, хочется, чтобы все было плавно и долго: в приглушенном свете ламп, на огромной мягкой постели – и целая ночь впереди. К более активным действиям переходит Языджи. Он отлипает от Леши и резким движением избавляется от футболки. Она приземляется на край кровати и соскальзывает на пол. Леша внезапно понимает, что для него в этом что-то не стыкуется: он удивился, потому что под футболкой нет датчика, как всегда на матчах. Наверно, он еще не совсем испорчен своими пошлыми фантазиями. Но сегодня есть время это исправить. Леша приспускает на бедра спортивные штаны Юсуфа, которые приятно для глаз обтягивают его ягодицы, с секунду прикидывает – и, прихватив также и трусы, решительно тащит все к лодыжкам, наклоняясь. Перед носом в сумасшедшей близости проносится безупречное соблазнительное тело, и Леша не может удержаться и мимоходом по-хулигански целует Юсуфа около пупка, наслаждаясь его дрожью от этой неожиданной ласки. Турок, встретившись с ним взглядом, поджимает губы, пытаясь спрятать улыбку, делает шаг назад, выпутывает ноги из штанин, снимает вместе с ними и носки и одним махом отбрасывает всю кучу одежды в сторону. Затем он перемещает резинку с узла волос на затылке на запястье. Леша расстегивает часы и откладывает их на полочку. Счастливые, как говорится, часов не надевают. Счастливому человеку не надо с их помощью доказывать, что он – это именно он, а не брат-близнец, иногда выступающий в роли злого гения. Нет, Вася с придумкой насчет засады на Юсуфа в душевой был гениален и прост. Только вот последствия они до сих пор расхлебывают. Вдвоем. Теперь уже нельзя сказать, что все сливки достались одному Васе, ведь Леше больше нет резона притворяться, что он тут ни при чем – он здесь, в центре мишени, отмеченном красной точкой, в самой сердцевине. Тем временем обнаженный Юсуф растекается по постели. Когда Леша поворачивается к нему, он лежит, немного расставив ноги и положив одну руку на подушки, а второй трогает себя. Ладонь движется вверх-вниз по стоящему дыбом члену. Рот Юсуфа нетерпеливо приоткрыт, и у Леши от этой картины вот-вот челюсть лязгнет об ламинат. – I want to be… – Юсуф делает паузу и, не переставая дрочить, приглашающе проводит себе по животу, – to be with you. «Я тоже хочу быть с тобой, – думает Леша. – На тебе. В тебе». Сказать ничего невозможно, из всех звуков горло способно лишь на какое-то звериное рычание. И Березуцкий рычит и падает на кровать рядом с Юсуфом, подползает к нему, гладит его лицо, жадно целует. Тот дергает его за воротник, мол, чего ты, раздевайся, и Леше на миг удается отклеиться от его губ и вылезти из футболки. Крышу сносит окончательно. Жажда прямого соприкосновения вытесняет остатки здравого смысла, Леша наваливается на Юсуфа грудью, ощущая, как прогибается под двойной тяжестью матрас и как шевелятся ребра, набирая воздух в легкие побольше и поглубже, чтоб кислорода хватило на долгий поцелуй. Языджи обнимает его за плечи, прижимая к себе и шипит, как будто старается выговорить то самое «Лееееооошшшш», от которого мурашки по коже, искры из глаз и мозг плавится. Леша приходит в себя, когда Юсуф просительно стонет «Take it», и оказывается, что он поглаживает его мошонку, перекатывая поджавшиеся от возбуждения яички. Леша приподнимается на локте, обозревая поле битвы. Бедра Юсуфа бесстыдно раздвинуты, позволяя осуществлять любые маневры в паху, и Леша интуитивно последовал Васиной инструкции по расширению своего сексуального опыта. Он сдавливает основание члена пальцами, и Юсуф запрокидывает голову, открывая шею: – Ууууууу... Леша проводит губами по колючему подбородку, затем по трепещущему кадыку, ключицам, замирает на соске, плотно охватывая его и слегка посасывая, и наконец опускается к животу. При одном взгляде на налитый кровью, торчащий член с выступающими венками и блестящей головкой все Лешины сомнения тают, и он прочерчивает языком линию вдоль напряженного ствола, придерживая его в кулаке. – Ооооо!.. Леша пристально рассматривает головокружительный с точки зрения анатомии ракурс на распластавшееся под ним тело. Кожа в межножье местами немного темнее ровного загара, но все гладкое. С этого парня просто хоть сейчас порноконтент клепать или статуи из мрамора ваять. Он невероятно красив. Анус сухой, как обнаруживает Леша, и от этого факта он очухался и обрадовался. Подсознательно он побаивался, что, перед тем как заявиться к нему в номер, Юсуф сам смазал себя, чтобы не отвлекаться на пустяки в процессе. С одной стороны, представлять такое в грязных мечтах, разумеется, было захватывающе. С другой стороны, нет никаких гарантий, что его своими собственными руками не намазал Вася. Разврат у них все еще по расписанию, и вчера перетекло в сегодня лишь несколько минут назад. Да, последние часа полтора братья провели вдвоем в этой комнате, но Леша понимал, что Вася трахал Юсуфа в этом отеле. Может, сразу после заселения, когда до обеда было свободное время, может, после ужина, а может, и так, и так, количество секса они не обсуждали. Но Алексей не желал бы видеть что-нибудь, намекающее на то, что здесь был Вася. Если в эту дырочку и пихали член, то достаточно давно, и с тех пор она, отмытая от смазки и спермы, ждала его. Если он хочет этого проникновения, то должен сделать все сам. Так будет правильно. Юсуф шарит рукой по постели возле колена и, когда Леша кладет свою руку сверху, вцепляется в нее. – Take me! – I have got no… – Леша лихорадочно ищет нужные слова, чтобы объясниться, такая лексика им со Слуцким в Голландии не требовалась. Как по-английски «смазка»? О, хотя бы «презерватив» вспомнил. – I have got no condom and no gel…– виновато говорит он. – Vasili said, if we need, you should look into your laptop bag. Where is it? Леша с усмешкой подул Юсуфу на член, встал с кровати и подошел к шкафу, куда бросил сумку для ноутбука днем. С заезда он эту сумку не видел, а брат шастал туда-сюда полдня, наверняка подкинул заранее. Вася не обманул, пачка презервативов и ярко-красный пластиковый флакончик с надписью «Durex play massage» лежали в отделении для проводов. Если бы не фирменный логотип, можно было бы подумать, что это и впрямь какой-то гель для массажа. Новенькая бутылочка. Чарующий иланг-иланг, блять. – Нашел... – Wonderful! – Юсуф перевернулся на живот и нырнул лицом в подушки. Оттуда его глухое «Come here» звучит как «Cum here», что, впрочем, недалеко от истины. Леша целует Юсуфа в лопатку и сосредотачивается на подготовке к проникновению, набирает смазку, бережно касается пальцами ануса. – More, – хнычет Юсуф и, заведя руки за спину, раздвигает ягодицы. – I need more lube. Вот оно! Смазка по-английски «lubricant». Юсуф произнес U почти как «Ю», и у него это похоже на «люб». Люби меня больше. Леша перестает дышать, когда наконец осмеливается засунуть палец. Юсуф умело расслабляет мышцы, и он входит легко и плавно. Леша успевает подумать о том, как бы не поранить парня ногтем, но Юсуф всхлипывает с такой мольбой, что все мысли спешно покидают черепную коробку. – Mooooooreeee… – Сейчас, сейчас, – бормочет Леша, вытирая пальцы об шорты, и надрывает фольгу на упаковке презерватива. Достаточно чуть-чуть оттянуть шорты и приспустить трусы, как член подскакивает. Леша раскатывает по нему резину сквозь пелену пред глазами. В ушах шумит, руки трясутся. Юсуф неловко ворочается под ним и встает на четвереньки. Леша путается коленями в одежде, вылезает из нее и гладит Юсуфа по бокам. Тот встряхивает волосами и оборачивается. – Ready? – спрашивает Леша. – Yes, – отвечает Юсуф и тихо шепчет: – Лооооош. Леша выдавливает еще смазки на кончик и, повозив по анусу, засовывает головку. Юсуф громко ойкает и припадает на локти. Леша въезжает медленно, придерживая его за бедра, и так глубоко, как только получается, насаживая парня на свой член. Внутри тесно, горячо и скользко от лубриканта, но Леша просто глядит на то, как член погружается, и от одного этого зрелища становится сладко до тошноты. Он все-таки делает несколько толчков. Если у него этой весной было что-то более восхитительное, то он не помнит. Все шло через жопу последнее время. – Юсуф, – зовет Леша. – You have to know… I… Языджи мотает головой: – Move… I want it… Deeper… and harder… Нет, не так. Леша одним мощным жестким движением опрокидывает его на спину. В глазах Языджи мелькает что-то испуганное, но Леша тут же гасит это мягким поцелуем, улегшись между его ног на живот. Одной рукой он опирается на постель, второй сжимает колено. Член Юсуфа елозит по бедру, оставляя теплые липкие следы на коже. – Я люблю тебя с того самого момента, как впервые увидел. Юсуф обрадованно улыбается, смущенно опускает ресницы, и на его щеках вспыхивает румянец, как от похвалы: – Я знаю... Всегда знал... – и он тянется за поцелуем. Рука переползает с колена в пах, чтобы взять два члена разом. – Мне было так страшно, – продолжает откровенничать Леша, и их рты опять встречаются. Юсуф обнимает его, гладит по позвоночнику: – Я чувствовал. – Зрачки у него такие расширенные, что различить цвет радужки невозможно. – Я хотел тебя. И поэтому был готов на все. Был готов быть самым лучшим. – Ты лучший, Юсуф. Леша на мгновение задумывается о роли брата в этих отношениях, но задать вопрос Юсуфу у него нет сил. Что во время секса он говорит Васе? Нет, не надо. Все слишком хорошо. Незачем портить все правдой или приукрашивать ложью. Не стоит выяснять подноготную чужих поступков, когда со своими полная хрень. – Я боялся всего, – признается он. – И теперь боюсь еще больше. – Не надо бояться, – сказал Юсуф. – Если любишь, то ничего не боишься. Люби меня. Леша распрямляется и взирает на него сверху вниз: покрасневшие припухшие губы, растрепанные волосы, тяжело вздымающаяся грудь, одна ладонь впилась в одеяло, другая накрывает его пальцы на их членах. – Люби меня, – повторяет Юсуф. Леша слезает с кровати. Пол под ногами придает устойчивости и уверенности. Он подтаскивает Языджи задницей к краю, и тот приглушенно смеется, собирая одеяло в складки. Леша добавляет ему для высоты подушку, вот так немного удобнее. Юсуф с загадочной ухмылкой поднимает согнутую в колене ногу. Леша кладет ее себе на плечо. Когда Леша снова вставляет и подается вперед, Юсуф пронзительно ахает и отваливается на постель. Трахаться лицом к лицу гораздо приятнее. Можно смотреть друг на друга и видеть реакцию на все свои действия. Юсуф хрипит, скулит, закатывает глаза, скалится, кусает губы, вертит головой в разные стороны, крутит тазом так, что член выскакивает, трогает свои соски, дрочит себе в такт Лешиным толчкам и закидывает на него вторую ногу. По тому, как он дрожит и резко обмякает, открыв рот, Леша понимает, что как минимум один раз до оргазма он его довел, и кончает скорее от этой мысли, чем от чего-то более физического. – Kiss, – едва слышно просит Юсуф, когда Леша застывает в нем, прекращая двигаться. – Kiss me. В такой позе целоваться сложновато, поэтому приходится вытащить обмякший член и опустить его ноги. Юсуф устало вытягивается на кровати, наблюдая из-под полуприкрытых век, как Леша снимает презерватив. Серебристая металлическая мусорка стоит в углу под полками у той стены, где висит телевизор. Леша из предосторожности заворачивает кондом сначала во влажную салфетку, потом в вырванный лист из рабочего блокнота на столе, и только тогда выбрасывает, а затем устраивается возле Юсуфа на боку и, водя кругами по его животу, целует – нежно и долго. Пахнет потом и сексом, и Леша чувствует себя вымотанным и счастливым, словно только что забил решающий победный гол в важнейшем матче. – Touch me, – выдыхает Юсуф, прикасаясь к его губам. Леша играется языком на костяшках его пальцев, целует ладонь, и Юсуф хихикает, но берет его руку и перекладывает на свой член. Шевелиться лень, и Леша изможденно сжимает твердеющий орган. Кажется, сейчас до него в полной мере дошло значение слова «затурканный». – Лоооошшшш, – тянет Языджи. – Что ты со мной делаешь?.. – по-русски спрашивает Леша и принимается мять и ласкать головку. – Что. Ты. Со. Мной. Делаешь. А? – Чай, – и Юсуф довольно жмурится, кончая ему в кулак. – Чааааай.