Жди меня, я вернусь

— Недавно. Сегодня ночью начали. Вот и приплыли. Окружающий пейзаж на мгновение поплыл. Хан невольно начал озираться по сторонам, выискивая взглядом знакомое странное одеяние или отблеск направленного на него дула пистолета. Когда он натыкался глазами на очередную тень от дерева, его отбивавшее какой-то сумасшедший ритм сердце раз за разом пропускало удар. «А с чего я вообще взял, что они отправят кадровика? Может, поручат обычному хранителю, может, вообще наймут человека» — подумал он и тут же поёжился от собственной мысли. — А они… они скоро меня найдут? — пролепетал Джисон, едва сдерживая дрожь в голосе. Феликс обыденно кивнул: — Будешь так слоняться по городу — догонят через пару часов, — констатировал он без единого изменения в лице. Джисон не мог вымолвить ни слова из-за кома, что плотно застрял в горле. Он обратил взгляд куда-то вдаль, вглубь темной густоты деревьев. Со стороны этот резкий контраст между ними очень забавлял — один не находил себе места, едва не впадая в панику, судорожно теребя бледными пальцами края куртки, а второй стоял совершенно расслабленный, будто просто вышел по обыденным делам — скажем, вынести мусор. Сразу же в памяти Хана всплыло все, что говорили ему об участи бракованных. Почему-то до сих пор Джисон наивно лелеял в душе надежду, что служба о нем не узнает, что его это не настигнет. Точно так же алкоголик думает, что уж ему-то не грозит цирроз печени — всем грозит, а ему нет. Порой Хана смешила эта людская вера в собственную исключительность. Смешила, пока не разрушилась его вера. — Что мне делать? В этих трёх словах, долгим эхом пронёсшихся по длинному проходу парка, сквозила отчаянная мольба о помощи. Хан прекрасно помнил, что Феликс обещал предоставить защиту от службы. Уголки губ блондина приподнялись в мягкой, масляной полуулыбке, от которой почему-то волосы вставали дыбом: — Ты можешь принять наше вчерашнее предложение. Тогда ты будешь в безопасности. Хан ожидал этого ответа. Не хотел его слышать, но, несомненно, ожидал. Ещё не забылись слова Минхо о каком-то «нюансе» в отношении Хана и организации, с которой связан Феликс. Они были на одной чаше весов. На другой — животный страх за свою жизнь, страх перед угрозой, которая сейчас дамокловым мечом нависла над ним и от которой у него был отличный шанс избавиться, приняв условия. Да, он несомненно боялся Феликса и его друзей, но… «Нет, не вздумай!» — пронеслось в его сознании. Это был здравый смысл? Извини, здравый смысл, я не хочу рисковать жизнью ради каких-то планов Чана. Наблюдая за терзаниями Джисона, блондин устало вздохнул: — Я могу отвезти тебя к Чанбину, поговоришь с ним, там уже решишь. Тот обернулся на выход из парка за его спиной, ещё раз взвешивая все «за» и «против». «За» было ощутимо больше. Он последний раз обвёл глазами единственный путь к дому и решительно кивнул: — Да, поехали. Кратко кивнув в ответ, Феликс направился к выходу из парка, жестом показав следовать за ним. Хан подчинился. «Уходи оттуда прямо сейчас, слышишь?!» Фраза повторялась в разуме, как заевшая пластинка. По коже пробежал неприятный холодок. Хан продолжил идти за нелепо выделявшимся в монотонной тьме парка ярко-жёлтым пуховиком. Они шли к тем воротам, что были ближе всего к дому Джисона. Ему ничто не мешало просто взять и уйти домой — вряд ли киллер будет ждать его в подъезде многоэтажки. Затем он закроется в квартире, а там, глядишь, в службе решат, что пропал их бракованный… «Да, вперёд, раскрой им своё место жительства!» Ладно, это было резонно. Организации Феликса нельзя было доверять в полной мере, должен был остаться хоть какой-то островок безопасности — например, собственная квартира. Спустя минуту блондин вышел на парковку прямо около дома Джисона и стал искать глазами автомобиль. Где-то здесь пару часов назад стояла треклятая «бмв» Минхо. Интересно, он уже приехал в университет? Поехал ли он туда вообще? Что он сказал Чану с Хенджином? Его вообще волнует, что он бессердечно вышвырнул драгоценного подопечного под колёса? Джисона очень напрягало, что Феликс оставил машину рядом с его домом. А потом он вспомнил, что блондин, вообще-то, шёл за ним от противоположного входа. В голову закралась тревожная догадка, и под ложечкой неприятно засосало. Хан поморщился, опустив подмерзшие на ветру руки в тёплые карманы куртки. Большинство жильцов ставит свои авто на подземную парковку, но даже так на улице часто не хватает места, и владельцы машин встают здесь вторым рядом, перегораживая выезд другим. Если Феликс приехал сюда давно, его однозначно кто-нибудь подпёр. — Черт, где она… — тихо выругался блондин, блуждая внимательным взглядом по парковке. Хан подумал, что у того неважное зрение — слишком уж часто Феликс щурился. Среди десятков беспорядочно расставленных машин Феликс, кажется, наконец нашёл свою — он резво зашагал к стоявшему около одного из входов небольшому белому хэтчбеку, чуть заляпанному грязью. Выезд ему никто не перекрыл. «Ну конечно, все уже уехали на работу» — подумал Джисон, в шоке от собственной глупости хлопнув себя по лбу ладонью. Услышав звук удара, Феликс моментально обернулся: — Что случилось? — на Джисона обратился недоуменный взор карих глаз. Все-таки этот грудной голос ни в какую не сочетался с милой подростковой внешностью. — Ничего, — Хан мотнул головой. Оба сели в машину. Конечно, она была заметно менее просторной, чем то авто без номеров, но в ней все равно было приятнее, чем на колючем утреннем морозе. По краям водительского кресла валялись какие-то крошки — видимо, Феликс любитель поесть за рулем. Внимание Джисона привлёк крохотный плюшевый цыплёнок, болтавшийся за зеркалом заднего вида и чем-то напоминавший хозяина машины. — Хочешь спросить, почему я на другой машине? — догадался Феликс, видя, как брюнет заинтересованно разглядывает салон автомобиля. Джисон чуть улыбнулся его наблюдательности: — Ага. — Я постоянно попадаю в аварии. Сначала Чанбин купил мне нормальную тачку, но через полгода я разбил ее в хлам. После второй смятой машины он решил, что мне достаточно и такой малютки, — блондин легко постучал по рулю. В этом жесте считывалось пренебрежение, почти отвращение — то ли к машине, то ли к самому себе. «Нормальную». Пока Джисон впахивает, мечтая о подержанной «киа», кто-то воспринимает такие автомобили примерно как одноразовую посуду. — Спасибо, теперь я спокоен, — иронично протянул Хан, про себя пытаясь по-быстрому сосчитать, сколько он получит в качестве страховой выплаты, если потеряет в аварии пару конечностей. Феликс издал тихий смешок: — Прости. Тебе все равно придётся ехать со мной. Разум пронзило набатом. — Не понял, — Джисон напряжённо повернулся к собеседнику, положив ладонь на дверную ручку, готовый в случае чего выскочить на улицу. Тут же раздался щелчок блокировки дверей. — Феликс… — вымолвил Хан, слыша, как остервенело колотится сердце в груди, скованной тисками. Он попытался разблокировать дверь самостоятельно, но блондин держал пальцы на клавише. — Тихо-тихо, успокойся, — он коснулся свободной рукой предплечья Хана, от чего тот машинально дернулся вправо. — Просто тебя пустят к нам только в моём сопровождении. Я не злой дядя и похищать тебя не собираюсь, окей? Феликс не моргая смотрел в глаза Джисону, удостоверяясь, не будет ли он ломиться наружу. — Не мог сразу так и сказать? — Хан раздраженно закатил глаза. Он сложил руки на груди, недвусмысленно давая понять, что трогать его не надо, и Феликс, неловко кашлянув, убрал ладонь на руль. Машина двинулась на выезд с парковки. После слов Феликса стало чуть спокойнее, но Джисон по-прежнему чувствовал, как подсознание твердило ему оставаться начеку. — Ты уже был готов выбежать, вон, как за ручку схватился, — Феликс сжал нарочито трясущийся кулак в воздухе, пародируя Джисона. — Глаза свои видел вообще? Готов поспорить, ещё пара секунд, и ты бы точно куда-нибудь ускакал. Брюнет, поджав губы, заворчал: — Умеешь создавать интригу. Сначала в парке, теперь это… — Да брось, — усмехнулся блондин. — Я тебя спасаю, между прочим. Джисона чуть мотнуло вперёд от резкой остановки, когда они выезжали на дорогу, и в следующее же мгновение прямо перед носом авто на огромной скорости пронеслась другая машина. Еще секунда — и с такой же скоростью летели бы над асфальтом внутренности Хана. Сердце болезненно сжалось от мысли о собственной гибели. — Я так и понял, — обречённо выдохнул он. Джисон уже предчувствовал, сколько ещё раз у него случится мини-инфаркт, пока они не доедут до логова — или как они его называют? — этой таинственной организации. Если доедут вообще. Он отметил, что авто поехало в противоположную сторону от университета. Ох, как я надеюсь, что мы едем не за город копать мне могилу. Долго сидели молча, лишь Феликс периодически тихо плевался ругательствами в адрес других водителей, себя и ситуации вообще. Проезжая перекрёсток, он чуть не въехал в боковую дверь ещё одной машины. Чем дальше, тем сильнее Джисону хотелось встать ногами на твёрдую и стабильную землю — даже имея опыт вождения от силы год, и то суммарно, он понимал, что Феликс водит очень опасно. По-другому назвать неиспользование поворотников, резкое перестроение из ряда в ряд и периодическое игнорирование красного сигнала светофора было просто невозможно. — Феликс, тебя как вообще за руль пустили? — сказал Джисон после очередного проезда перекрёстка на красный. Он все время ловил на себе гневные взгляды из соседних машин и неосознанно вжимался в сиденье, будто пытаясь скрыться, сделать вид, что его тут нет и к этому поехавшему ослу за рулём он не имеет никакого отношения. — Как всех, — блондин пожал плечами. — Сдал на права и пустили. Он даже руль держал странно. Почти наваливался на него всем корпусом. Так водят аджумы, которые думают, что если прижмутся носом к лобовому стеклу, то раньше заметят опасность — иронично, что, как правило, источником опасности становятся они сами. — Отлично, а каким образом ты сдал-то? Феликс вскинул аккуратные брови: — Ты сейчас договоришься, я тебя к крыше привяжу. Полетишь, как воздушный змей, — судя по тону, он был согласен с каждым словом собеседника и сейчас просто шутил. Тот издал короткий смешок: — Боюсь, я не взлечу. — Ах, а какое было бы зрелище, — блондин наигранно состроил бровки домиком, останавливаясь перед длинной пробкой. — Ехать будем долго. Навалившись на спинку сиденья, он повернул расслабленное лицо к Джисону: — О чем поговорим, бракованный? — сразу после этих слов уголки его губ поползли в стороны в ехидной улыбочке. — А ты, значит, нормальный? — моментально прилетела ему в ответ беззлобная усмешка. Феликс неопределённо пожал плечами, слегка нажав на педаль газа, чтобы проехать ещё на метр вперёд: — Я хотя бы защитил себя от службы, — он выключил радио, прежде чем продолжить. — Ты лучше скажи, почему по улицам шлялся в такую рань. Сразу же Джисон почувствовал на себе внимательный, с прищуром, взгляд блондина, воткнувшийся куда-то глубоко под кожу, и на мгновение замер в растерянности. Понадобилась долгая половина секунды, чтобы вернуть контроль над своим телом и быстро отвернуть лицо к окну: — Почему я шлялся?.. — задумчиво протянул Хан, пытаясь не обращать внимание на раскрасневшиеся щеки: — Мне девушка изменила. Прихожу домой ночью, а она с каким-то левым парнем развлекается. Вот и… — он ощутил, как приближается уже прекрасно знакомое чувство удушья, и ненадолго замолк, чтобы восстановить дыхание, пока на его приступ не обратил внимание Феликс. Неудивительно. Находиться в чужой машине, за рулем которой крайне подозрительный тип со стилем вождения «самоубийца», да ещё врать, лишь бы случайно не выдать еще больше информации о Чане и его команде. Стресс, помноженный на три. Ещё неделю назад в таких условиях он бы бился в конвульсиях, судорожно хватая ртом воздух, но сейчас на удивление получалось сохранять нормальный вид. Пока что. — …и ты решил пройтись и собраться с мыслями? Он поверил или насмехается над моим враньём? — Да. — Сочувствую, конечно, — выдохнул Феликс. — Тяжело, когда предают. Лучше бы по-честному бросила. Все ещё глядя на рассвет над рекой Хан через боковое окно, Джисон краем глаза заметил, как прямо перед ним замаячила худая рука Феликса. Он вздрогнул и молниеносно повернул голову на водителя. Тот недоуменно взглянул на Хана, открывая бардачок. — Ты чего? — блондин вопросительно нахмурился. Его кисть вылезла из бардачка, доставая оттуда шуршащий красный пакетик с леденцами. — Ничего, — остолбенело ответил Джисон. Тут он заметил, что держал ладони у лица, будто от кого-то защищался. Неловко улыбнувшись, он опустил руки на колени. — Не шугайся так. Феликс быстро вскрыл упаковку из-под одного из леденцов и закинул его в рот. И тут же с трудом сглотнул. Ты зачем сосательные конфеты глотаешь, клоун? Мог бы и мне предложить. — Насчёт девушки… я не знаю, что лучше или хуже. Я знаю, что мне сейчас плохо, — Джисон откинул голову на подголовник, изучая взглядом темно-зелёный седан впереди них. — Просто бросить всегда лучше, поверь. Уже в который раз автомобиль продвинулся на жалкие пару метров и снова остановился. Джисону начинало казаться, что мост никогда не закончится. — По себе знаешь? — Да, — Феликс помрачнел. — Я однажды изменил. Можешь считать меня кем угодно, мне плевать. В один момент он узнал, и, поверь, я пожалел обо всем, когда увидел его взгляд. В первую очередь — о том, что не расстался с ним, как полагается. Черной волной накрыли старые воспоминания. *** «Дорогой дневник, шёл тридцать шестой день. Я уничтожен. Дорогой дневник, я… что за чушь. Соён сказала, что если тебя разрывает от чувств, нужно их куда-то выписать. Вести дневник. Заметки в телефоне считаются дневником? Наверное, да. Так вот — я уничтожен. Говорят, после расставания проходишь пять стадий принятия. Похоже, я нахожусь в первых четырех одновременно. Когда уже наступит пятая? Сколько ещё мне так жить? Сегодня заходил в магазин игрушек, выбрать подарок сестрёнке Соён на День рождения. Там увидел офигенного плюшевого кота, рыжего, такого мягкого и пушистого-пушистого, как облачко. Я сразу подумал, может, купить его для Юнми, он же так мечтал завести рыжего кота, но его дядя строго-настрого запретил заводить домашних животных. Ещё обрадовался так… черт, я представил, как он будет счастлив, и мне самому от этого тепло стало на душе. Идиот. До меня дошло уже на кассе. Продавец спросил, как зовут ребёнка, для которого я покупаю этого котика — у них была какая-то праздничная акция, и детям подписывали открытки от магазина. Я не думая сказал — Юнми. И меня развезло. Дома минут десять сидел, тупо глядя в открытку, снова и снова читая эти четыре буквы, пока они не потеряли смысл. Испортил бумагу — чернила из-за слез растеклись. Потом ещё час рыдал в обнимку с игрушкой. Как будто это и есть он. Подарил обе игрушки сестре Соён. Не могу видеть этого гребаного кота. Жалею, но так будет лучше. Мне хватает зайца — до сих пор рука не поднимается выкинуть этот мусор.» На экран смартфона упала и покатилась вниз, на белую наволочку, соленая капля. Джисон, всхлипнув, стёр слезу с дисплея. Его взгляд застрял на последних двух словах. Несколько раз прочитав слова, он удалил их и перевёл взгляд вправо — на белого плюшевого зайчика в ярко-красном шарфике, сидевшего на кровати рядом с подушкой. Выключив экран и оставшись в полной темноте спальни, Хан быстро отложил телефон в сторону. В следующую секунду его заплаканное лицо опустилось на хлопковую ткань наволочки. Худые плечи затряслись в немых рыданиях. *** — Не путай, — скривившись, словно от боли, выплюнул Джисон. — Лучше было бы тебе. Для самого себя остаёшься весь в белом, нимбом потолок царапаешь — честно ведь бросил, без предательств, правда? Его боль осталась бы той же. Нижняя губа задрожала, давая понять, что ещё немного, и кто-то опять заплачет. Хан с силой сжал зубы. — Думаешь, уходить проще, чем быть покинутым? — Феликс поднял одну бровь. — Да. — Не всегда. Тебе-то каково было расставаться с любимыми? Джисон пожал плечами, прислонив голову к окну: — Они уже давно не были любимыми. А любимые уходили сами. В голову назойливо лезли светлые, но окутанные пеленой боли воспоминания. Он напряжённо сглотнул. Не хватало ещё здесь разреветься. — Какой ты неинтересный, — усмехнулся блондин. — Тогда давай представим вот какую ситуацию. Ты должен уйти, чтобы спасти — себя, партнера, ещё кого-то, главное — спасти. Как тебе такое? — Феликс всем корпусом повернулся к собеседнику, ища зрительного контакта. Вдох, выдох. Хан тоже посмотрел в его глаза и вдруг увидел огромные зрачки с едва заметным темно-карим контуром радужки. А ещё какое-то очень расслабленное выражение лица — он был будто в полудрёме. Что-то внутри мгновенно сжалось в напряжении. Вот, значит, какие у вас леденцы. — Феликс, это то, о чем я думаю? — настороженно спросил он, всматриваясь в пугающе неадекватный из-за размера зрачков взгляд. Его вообще не радовала перспектива находиться в одной машине с обгашенным водителем — он и трезвый-то не отличался мастерством вождения, а сейчас и вовсе соберёт на капот все дорожные знаки. Губы блондина растянулись в самодовольной улыбке: — Не дергайся, там небольшая доза. На вождение она не повлияет. Ну да, хуже-то уже некуда. К удивлению Джисона, говорил он вполне нормально. Если бы не зрачки размером с блюдца, можно было бы подумать, что он просто очень доволен жизнью. Но это не значило, что наркотик не повлиял на его реакцию и мышление. Брюнет поджал губы, всем видом показывая, что ему это все не нравится: — Я не пойму, у тебя абонемент на правонарушения? — Да, он называется «деньги», — усмехнулся Феликс. — Тебе тоже советую. Глаза Джисона налились кровью — он вообще не мог принять ни само происходящее, ни то, что говорил ему Феликс: — Феликс, так нельзя, — сказал он с нажимом. Тот саркастично выгнул бровь: — Правда? А что ещё нельзя? — на последнем слове он язвительно повторил интонацию Хана. — Слушай, ты жив-здоров, мы никуда не врезались, так что сиди спокойно, пока я везу тебя решать твои проблемы. Кулаки затряслись от омерзения. В голове сиреной вопило «это неправильно». Хан нервно озирался по сторонам, не зная, что делать, но точно понимая, что делать что-то надо, и желательно как можно скорее. Когда машина снова тронулась с места, чтобы продвинуться ещё чуть дальше, Феликс внезапно сильно надавил на педаль газа и резко затормозил, чуть не вписавшись в бампер впереди стоящего джипа. Джисона тряхануло вперед, и гвалт в голове внезапно затих, оставив лишь одну четкую мысль. — С меня хватит. Он сдвинул вправо клавишу блокировки и дёрнул ручку. Щелчок открывшейся двери заглушил ещё один щелчок, и как только подошва коснулась дорожного покрытия, Хан ощутил на виске холодный металл. — Стоять. Твёрдый низкий голос ударил как плеткой. Сердце моментально ушло в пятки. — Сел на место. Джисон, стараясь не делать резких движений, медленно опустился обратно на сиденье и захлопнул дверь. Все его внимание сосредоточилось на дуле пистолета, которое сейчас больно давило на голову. Чертовски страшно было нечаянно дёрнуться и получить пулю в висок. Феликс был под наркотой, от него можно было ожидать чего угодно. — Умница. Голос смягчился, но от этого не стал менее угрожающим. Даже наоборот. Нещадно тряслись руки. Пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы не выглядеть совсем жалко. Джисон покосился на Феликса, боясь шевельнуть головой. Краем глаза он заметил, как тот сверлит его пристальным, острым, как лезвие ножа, взглядом. Из веснушчатого лица разом пропало все детское, открыв взору нехорошую серьезность, даже жесткость; казалось, оно даже стало намного худее и бледнее. Теперь Феликс выглядел ровно таким, каким ожидал его видеть Хан. Подождав пару секунд, блондин убрал пистолет в боковой карман двери. — Не пытайся сбежать, Джисон. Мы тебе нужны. Хан напряженно сглотнул. «Мы тебе нужны». — Феликс, ты… — голос дрогнул, — Ты меня пугаешь. Тот промолчал и нажал на кнопку включения радио. Салон наполнила ненавязчивая расслабляющая музыка. Как же нелепо она противоречила тому, что происходило минутой ранее. От давящей неизвестности грудную клетку все сильнее стягивало проволокой. Они подъехали к краю пробки, и машина двинулась дальше, набирая скорость. Неизвестно, что было хуже — оставаться стоять или ехать вперёд; оба варианта были для Джисона не слишком радостными — либо он приедет неизвестно куда, либо разобьётся по пути, либо словит свинец в голову. Блондин неотрывно глядел на дорогу. Теперь у него даже профиль выглядел другим. Взрослым. В машине, не считая бешеного сердцебиения Хана, которое, казалось, было слышно на улице, повисла мертвая тишина. Все больше и больше он чувствовал, что его не то везут на смерть, не то берут в заложники. Он украдкой наблюдал за обстановкой на дороге и за водителем, надеясь подгадать удачный момент и сбежать. Они остановились на светофоре, и Феликс очень кстати опустил взгляд в телефон. Все тело Джисона само собой напряглось в порыве свалить из злополучной машины. «Прижми зад и сиди спокойно, Рэмбо сраный!» — гаркнул здравый смысл откуда-то из глубин сознания, и Хан тут же ошалело опустил руку, которую было поднял, чтобы открыть дверь. И правда, откуда в нем было столько наивной уверенности, что его не успеют застрелить? Феликс то ли не заметил этот мимолетный рывок, слишком занятый своим смартфоном, то ли просто решил не реагировать — во всяком случае, Джисон остался цел и невредим. Загорелся зелёный сигнал светофора, и авто поехало дальше. Дрожащий на пассажирском сидении Хан просто глядел в одну точку на лобовом стекле, ожидая своей участи и усилием воли заставляя себя не думать о худшем. «Ещё бы, худшее ты уже сделал.» — Феликс? — неуверенно произнёс Хан, надеясь получить хоть какую-то реакцию. Хотя бы негативную. Челюсть блондина недвусмысленно съехала чуть вперед, он напряжённо сжал губы. — Я тебя пугаю? — раздался в ответ давящий бас, от которого гудело где-то в груди. — А тебя не пугает перспектива выйти на улицу и тут же отправиться на небеса, Джисон? Господа альтруисты, вы уверены, что это вы мне нужны, а не я вам? — Это ты меня только что чуть на небеса не отправил, — тихо вымолвил Хан, уставившись на свои идиотски трясущиеся руки. Говорила мама, не садись в машину к незнакомцам… — Я бы не выстрелил, — отрезал Феликс. — А пистолет с предохранителя зачем снял? Снова молчание. На глаза наворачивались слезы от собственного бессилия и полного непонимания происходящего. Джисон ненавидел быть в позиции безвольной жертвы даже в мелочах, а сейчас дело и вовсе касалось его жизни. «Тебе так хочется знать, зачем он снял пистолет с предохранителя? Включи инстинкт самосохранения, хватит его провоцировать, » — снова раздался раздражённый глас здравого смысла. Хан попытался отогнать навязчивую мысль, но она все лезла и лезла в голову. Он не мог смириться с тем, что его единственный вариант сейчас — молча надеяться на лучшее. В уголке глаза скопилась и скатилась вниз, обжигая щеку, горячая слеза. Джисон крепко зажмурил глаза, чтобы за ней не последовало ещё десять. Лишь бы Феликс этого не увидел. Если бы можно было описать всю бурю эмоций, которая бушевала в его душе сейчас, одним-единственным словом, этим словом бы было «отчаяние». — Феликс, ты мне не ответил, — выдохнул он, тщательно следя за голосом, чтобы он не дрогнул посреди фразы. Демонстрировать свои слёзы этому типу было последним в списке желаний Хана. «Жить надоело?» Блондин на секунду опустил веки, делая глубокий вдох, когда машина останавливалась перед очередным светофором. Джисон затаил дыхание. Открыв глаза, Феликс, не глядя на собеседника, произнёс: — От тебя слишком много вопросов. — И все же, — моментально парировал Джисон. «Слушай, замолчи и не высовывайся, пока не попросят…» Автомобиль резко мотнуло вправо при перестроении, и плюшевый цыплёнок за зеркалом заднего вида закачался из стороны в сторону. Тут же ударили по ушам гудки и визг тормозов — Феликс, конечно, опять не включил поворотники. При каждом таком суицидальном маневре сердце ощущало укол, и Хану чертовски хотелось выгнать блондина из-за руля и взять управление машиной на себя. Но, кажется, это снова обернётся дулом у виска. Хан приоткрыл окно, впуская в салон свежий холодный воздух. Ему было жизненно необходимо проветриться. Освободиться от сильнейшего стресса, который прямо сейчас отравлял каждый миллиметр вокруг него. — Не сними я пистолет с предохранителя, ты бы не испугался и усвистал. Джисон недоуменно нахмурился: — С чего ты взял? Послышался тихий, как будто сдавленный смешок блондина: — Когда я снял его с предохранителя, ты это заметил. Значит, снял не зря. Уловил? Логично. Хан ответил кратким «мгм». Резким движением машина въехала — вернее, влетела, не сбавляя скорости — на парковку у какого-то чуть изогнутого синеватого здания. Судя по немаленькому экрану над самой крышей, на котором красочная реклама перемежалась с белыми тонкими буквами, они подъехали к отелю. Внешние стены отеля выше третьего-четвёртого этажа целиком состояли из панорамных окон — где-то открывавших вид на номера, где-то занавешенных плотными шторами. Во многих окнах уже горел свет — постояльцы проснулись к завтраку. Над входом возвышался длинный козырёк, под которым располагались мощные фонари, освещавшие и витиеватые столики со стульями у самых стен, и пустой бассейн — в тёплое время года около него, должно быть, собирается много народу. Из стеклянных раздвижных дверей вышла компания мужчин и женщин в строгих костюмах — одни, скорее всего, корейцы, а другие европейской внешности. Прямо у выхода им учтиво поклонился молодой худощавый парень — тоже в костюме, но явно гораздо менее дорогом — видимо, сотрудник отеля. Они о чем-то переговаривались, иногда сдержанно смеялись, жестикулируя руками, в которых держали кто портфели, а кто папки. Среди них была женщина лет сорока, которая по очереди сначала с внимательным видом слушала одного участника разговора, а потом поворачивалась к другому и долго говорила — Хан предположил, что она была переводчиком. Джисон поймал себя на мысли, что если его и собираются пытать или убивать, то точно не здесь. От этого места веяло селективным парфюмом и новенькими купюрами, в крайнем случае — вином многолетней выдержки, но уж точно не кровью и потом жертв. Он облегченно выдохнул, когда машина Феликса, хоть и не с первого раза, но аккуратно заехала в парковочный слот и окончательно остановилась. После таких поездок надо отмечать в календаре второй день рождения. Когда затих ровный рокот двигателя, даже челюсти сами собой разжались — Джисон и не замечал, что все это время сжимал зубы. Теперь скулы слегка саднили. Он надавил на них пальцами, пытаясь снять ноющую боль. — Чего сидим? — Феликс повернулся к нему, демонстративно сложив руки на коленях и сцепив пальцы в замок. — Ты же так рвался наружу, Хани. Тело будто током дёрнуло от последнего слова, но Джисон постарался не показывать, как его это задело. Зрачки у блондина все ещё были размером почти с радужки. Этот вид то ли пугал, то ли уже смешил — Хан ещё не определился. Феликс повторил уже более жестким тоном: — На выход. Спустя пару минут Джисон шагнул в темное зелено-коричневое фойе отеля, и его тут же поприветствовал на английском тот самый юноша у входа. Замешкавшись на мгновение, Хан ответил ему молчаливым кивком — на английском он говорил с жутким акцентом, а ставить парня в неловкое положение корейским приветствием он не хотел. Высокие зеркальные колонны со всех сторон отражали снующих по этажу постояльцев и персонал, а над стойкой администраторов нависала громоздкая люстра, освещавшая пару метров вокруг себя мягким тёплым светом. Большое помещение было доверху наполнено речью на всех языках мира и стуком каблуков о мраморные полы. При взгляде на эту обитель денег и роскоши Джисон неосознанно выпрямил спину — чтобы соответствовать. Четыре администратора за стойкой низко кланялись каждому, кто проходил мимо — они поклонились и Феликсу с Ханом. Прямо над ними на Джисона с огромной картины глядел выполненный в приглушённых тонах пейзаж с водопадом и причудливо изогнутыми деревьями — почти такие же, но гораздо меньше, торчали из аккуратных клумб около глянцевых столиков по краям фойе. Хан с открытым ртом рассматривал каждый сантиметр вокруг себя, едва поспевая за Феликсом, который широкими шагами пересёк фойе и проследовал прямо к лифтам. Блондин быстро достал из кармана бежевую карточку, приложил ее к сенсору около сияющих коричневых дверей лифта и так же быстро убрал обратно. Двери открылись, пропуская их в светлую кабину. С одной стороны стена была прозрачной, а с двух других, помимо дверей — зеркальной. Феликс нажал бледным тонким пальцем на кнопку с числом «20». Кажется, это был последний этаж — насколько Джисон мог судить по номерам на кнопках. Лифт резко рванул наверх, и уши слегка заложило, от чего Хан поморщился. Сквозь прозрачную стенку можно было наблюдать, как остаётся внизу, становясь все меньше, шикарное фойе. Только сейчас Джисон смог по-настоящему оценить его масштабы и реальное количество находящихся в нем людей. Несколько секунд спустя кабинка замедлилась и наконец остановилась на двадцатом этаже. Хан шагнул было на выход, но Феликс остановил его, преградив путь рукой: — Не так быстро. Действительно, двери не открывались. Лишь слева от них замигал красным светом ещё один сенсор, который сначала ускользнул от внимания Джисона. Блондин приложил к нему ту же самую карточку, и механизм выпустил их в просторный коридор. Хан сразу же обратил внимание на мертвую тишину, на контрасте с оживлением на первом этаже казавшуюся ещё более странной, даже действующей на нервы. Двадцатый этаж был очень похож на фойе по своему дизайну, с одним лишь исключением — вместо большого открытого пространства здесь был длинный проход с дверями по бокам. Стоп, а почему вообще меня привезли в какой-то супер-люкс-фэшн отель? Они тут проездом? До этого Хан был слишком заворожен обстановкой, чтобы задумываться о таком. Теперь он был в полном замешательстве — он уже не понимал, стоит ли ему ещё бояться и пытаться сбежать, или лучше просто наслаждаться краткими моментами в отеле, пока эту возможность не отобрали. Пока что он просто шёл за Феликсом по коридору. Звук шагов раздавался долгим эхом. В голове роились десятки мыслей, в основном — с вопросительными знаками. Все больше и больше вопросов у Джисона возникало к организации вообще: кто они такие, почему они живут на отдельном закрытом этаже отеля и откуда у них столько денег. Особенно откуда у них столько денег. Они подошли к двойным дверям в самом конце коридора. Феликс пару раз легко постучал по тёмному дереву и, надавив на резную ручку, отворил дверь, пропуская Джисона вперёд. Тот неуверенно застыл у входа, но блондин подтолкнул его в спину, и он, чуть не упав на паркет, ввалился в номер. В следующую же секунду дверь с хлопком закрылась, и позади раздался низкий голос Феликса: — Я привёл его. Та же интонация, что и в машине, когда он приставил пистолет к голове. Сердце тут же ушло в пятки. Хан в ужасе оглянулся назад, протянув руку к дверной ручке, чтобы выйти, но блондин в момент схватил его запястье: — Тихо-тихо, не дёргайся, — негромко засмеялся он, видя панику в глазах Джисона, и мягко развернул его лицом к номеру. Брюнета затрясло, хотя в комнате было очень тепло. — Ты бы еще сказал, что доставил жертву, — раздался знакомый голос из глубины номера. — Проходи, Джисон. Джисон испуганно повернулся на звук и заметил мужчину, который вчера разговаривал с ним в том самом авто без номеров. Теперь он расслабленно сидел в кожаном кресле у окна, вальяжно сложив ногу на ногу и потягивая крепкий кофе из чёрной чашки. В холодном свете напольной лампы — единственного источника света в комнате — были видны тонкие зелёные пряди в его угольно-черных волосах. Мужчина плавным жестом указал на соседнее кресло, приглашая Хана присесть. — Кто вы? — выпалил Джисон, не сдвинувшись от двери ни на сантиметр, несмотря на то, что Феликс снова настойчиво подталкивал его в спину. Он, насколько мог, состроил уверенный вид. В душе хотелось расплакаться. Мужчина сощурил глаза. Но он глядел не на Джисона — его ледяной взор был устремлён за спину Хана. — Феликс, ты что ему наговорил? — стальным тоном произнёс он, вскинув широкие брови. — Ничего, — тот непринуждённо пожал плечами. — Просто Хани очень хотел побежать под огонь службы, и мне пришлось его остановить. Хан нервно сглотнул. «Остановить». Если «остановить» — это приставить дуло к виску, то, наверное, все так и было. Голос мужчины мгновенно сменился на бархатный, когда он обратился к Хану: — Присаживайся, нехорошо держать гостя на пороге, — он снова указал на кресло. Сжав зубы, Джисон все же выполнил просьбу. Вариантов у него было немного. Краем глаза он заметил, как Феликс ушёл куда-то вправо, вглубь апартаментов. Он проследовал взглядом за блондином. Тот вразвалочку подошел к широкой двуспальной кровати с белым постельным бельем, скинул на пол свой пуховик и, не снимая обуви, растянулся на криво застеленном одеяле. В поле зрения Джисона внезапно попали чёрные боксеры, валявшиеся на полу у изголовья кровати и едва заметные в тусклом свете. Чуть поодаль от них, где-то в полуметре, лежали похожие, белые. Щеки тут же залились краской. Он поспешил развернуться обратно к мужчине. Тот снова сверлил Феликса недовольным взглядом: — Тебя ничего не смущает? — процедил он. Тот сразу понял, что обращаются именно к нему, хотя его лицо было обращено в высокий потолок: — Нет. А тебя, Чанбин-а? — невинно протянул блондин, не поднимая головы. Так вот, кто такой этот Чанбин. Местный босс? Значит, вчера важная шишка по имени Чанбин уговаривала меня присоединиться к их мутной службе спасения? Джисон почувствовал необъяснимую горделивость, даже подбородок сам собой вздернулся вверх. «Петух кичится тем, что за ним бегают, чтобы зарезать для супа, очаровательно» — съязвил здравый смысл. Эй, я не петух! Вдруг то Хана дошёл смысл фразы, и по спине пробежал холодок. Что, если его плохое предчувствие вполне себе обоснованно? — Джисон, до меня дошли сведения, что тебя ищет служба, — начал Чанбин, привлекая внимание к себе. Он сделал очередной глоток чёрного кофе и, не дожидаясь ответа, продолжил: — И ты уже знаешь, что мы оказываем помощь таким, как ты. Бракованным. — Я не бракованный, — перебил его Хан. — Не надо называть меня, как дешевый вибратор. Пожалуйста. Со стороны кровати донёсся смех Феликса. Чанбин тоже усмехнулся и уважительно кивнул: — Будь по-твоему. Но как бы я тебя ни называл, тебе все равно нужна наша помощь. — И вы готовы ее предоставить, но не за «спасибо», — Хан закивал, давая понять, что все помнит. — Я здесь, чтобы обсудить условия, верно? — Верно. В общих чертах ты уже все знаешь. Да, настолько в общих чертах, что эти общие черты можно применить к любым трудовым отношениям. В комнату проникли первые лучи солнца, оставляя светящиеся полосы на мебели и разбавляя таинственную полутьму. Чем светлее становилось в комнате, тем больше она напоминала не пугающую обитель, а обычный дорогой номер. И тем смелее чувствовал себя Хан. Он откинулся на спинку кожаного кресла, чувствуя, что сейчас ему придётся очень упорно — но осторожно — вытягивать из Чанбина хоть какую-то чуть менее общую информацию об их сообществе: — А теперь расскажите о частностях. Итак, повторяю — кто вы? Чанбин пожал крупными плечами, обтянутыми белой рубашкой, застегнутой до самой последней пуговицы: — Сложно сказать. Мы называем себя коммуной. Официально мы нигде не зарегистрированы, если интересно. Отлично, теперь мы знаем их кличку. Джисон еле сдержал улыбку от такого высокопарного названия. — Чем вы занимаетесь? — Я уже говорил — помогаем не бракованным, — в кристально-серых глазах на последних словах засверкала издевка. Закатив глаза, Хан продолжил: — А деньги откуда? Машины, проживание в таком отеле, — он кивнул куда-то абстрактно в номер, указывая на интерьер, — вы же не натурой платите? Чанбин сглотнул и мельком взглянул на Феликса, а потом снова напустил спокойный вид: — Работаем, как и все. Проведя рукой по волосам, Хан с прищуром взглянул на собеседника: — Какая работа предполагает езду без номеров и хранение огнестрельного оружия в машине? Рука Чанбина, в которой он держал чашку, дрогнула, и несколько капель пролилось на белоснежную рубашку. Он, шепотом выругавшись, недолго посмотрел на тёмные пятна на хлопковой ткани и раздраженно поджал губы. Все это время за ним внимательно наблюдал Джисон, выхватывая взглядом каждое мельчайшее движение. Ему приносило удовольствие то, как большой босс сыпался под его вопросами. Чанбин оперся на высокий подлокотник и продолжил разговор: — А ты догадливый. Нам такие пригодятся. Наша деятельность, скажем так, не всем нравится. Он говорил медленно, как будто тщательно подбирал каждое слово. — Например, правоохранительным органам? — подсказал Хан, понимающе вскинув бровь. Тот улыбнулся одним уголком губ: — В том числе. Мы достаём нужную информацию для определённых людей — знаменитостей, политиков, бизнесменов — для всех, кто готов заплатить деньги. Это не всех устраивает и… не всегда законно. — А пистолет зачем? — В жизни бывают разные ситуации, — Чанбин снова пожал плечами. Дипломат хренов. Хан склонил голову набок, обдумывая его слова. Чанбин однозначно либо врал, либо недоговаривал — это подтверждал бегающий по комнате взгляд. Вероятнее всего — и то, и другое. Отчим однажды сказал Джисону: если ты не знаешь, где именно у тебя проблема, значит, тотальный пиздец у тебя везде. Но стоит ли сейчас пытаться вытянуть всю правду? Что-то подсказывало Хану, что это будет не только бесполезно, но и опасно. — Ладно, — выдохнул он. — Как вы собрались помочь мне? Что за защита? Феликс в качестве телохранителя? Феликс снова подал голос, на секунду приподняв голову с кровати, чтобы видеть говорящих: — А ты имеешь что-то против? — в интонации слышалась нескрываемая насмешка. — Я неплохо… — Тихо, — резко рыкнул на него Чанбин, скривив губы. Тот моментально замолк. Хан даже пожалел, что так и не узнал, что там Феликс «неплохо». Чанбин, придерживая чашку, аккуратно поднялся на ноги и подошел к окну, чтобы задёрнуть тяжёлые темно-коричневые шторы. Убедившись, что просветов не осталось, он вернулся в кресло. Почему-то снова стало отчётливо тревожно. Из-за слабого света единственной включённой лампы, стоявшей прямо слева от Чанбина, он выглядел ещё старше и… страшнее. Он со своим толстым шрамом поперёк шеи и так не внушал доверия, а чёрные изогнутые тени на лице и вовсе заставляли боязливо отшатнуться. Ещё и этот контраст между его приказным тоном, когда он говорил с блондинчиком, и масляным, как из телефонной рекламы, голоском, которым он обращался к Джисону, порядком действовал на нервы. Феликс начал было говорить ещё что-то, но старший его перебил, обращаясь к Джисону: — Так вот, насчёт защиты, — он потер шрам, допивая последние капли кофе. — У нас связи в кадровой службе. Если хочешь, мы договоримся, чтобы тебя не трогали. О как. — Связи, значит, — задумчиво повторил Хан, смакуя слова. — О каких связях идёт речь? — О более чем серьезных. — А где гарантия, что эти связи сработают? Чанбин сделал длинный вдох, прежде чем ответить: — Гарантия — твоя жизнь. Феликс тоже бракованный, — он кивнул в сторону кровати, где блондин все ещё лежал на спине. — Как видишь, он жив-здоров. Учитывая, как он водит машину — это вдвойне удивительно. Джисон невольно прыснул от смеха, но вышло слишком нервно. Значит, о суицидальной езде Феликса знает не он один. Со стороны кровати раздался ещё какой-то возмущённый звук, но он был очень неразборчивым — блондин понемногу засыпал. — А теперь, — от тихого, но очень убедительного голоса пробрало мелкой дрожью, — Вопросы буду задавать я. Хан знал заранее, что он услышит в первую очередь. Сердце взволнованно ёкнуло. — Итак, откуда ты знаешь Чана? — Чанбин оперся локтями на колени, оказавшись ещё ближе к собеседнику и пронзив его пристальным взором. Джисон рефлекторно отодвинулся к спинке. Он попытался сохранить абсолютно безразличный вид — выдавать все о Чане и остальных знакомых и тем более о своей необычной ситуации точно не входило в его планы: — Познакомил общий друг, — буднично ответил он, с силой сжав пальцы в кулаки, чтобы трясущиеся пальцы не выдали его волнение. Мужчина сощурил светло-серые глаза: — Что за друг? Джисон парировал, неосознанно вжимаясь спиной в кресло: — Своих не выдаю. Вы мне ещё даже защиту не обеспечили, а уже задаёте такие вопросы. «Неплохо держишься, птенчик» — раздалось в глубинах подсознания. Птенчик?! Чтобы ещё раз мой же разум так меня назвал. Чанбин низко засмеялся, но смех его звучал скорее как угроза. Он снова встал с кресла и, сунув руки в задние карманы брюк, медленно заходил взад-вперёд по номеру: — Ты мне нравишься. С таким язычком далеко пойдёшь. Лицо Хана само собой скривилось в отвращении. «Язычком». Это слово раз за разом звучало в ушах, заставляя его чувствовать себя все более мерзко. Он нахмурился, исподлобья глядя на Чанбина: — Я ещё ни на что не согласился. Используйте свой собственный язычок. Мужчина проигнорировал колкость и неторопливо приблизился к Хану, заставляя того вжать голову в плечи: — Без проблем, — утвердительно кивнул он, сверху вниз внимательно глядя лицо парня. — Мы выпустим тебя из отеля, и ты тут же отправишься на тот свет. Стоп. Хан, запрокинув голову, боязливо посмотрел в глаза мужчине: — А… а если не соглашусь, вы меня не выпустите? На изрисованном тенью лице Чанбина появилась недобрая полуулыбка. И тогда Хан все понял. — Нет. Вот и нюанс. Температура в помещении, казалось, упала на несколько градусов. В ушах зашумело. Стремительно разваливалась маска безразличной бравады, которую Джисон напустил на себя минутами раньше. Мужчина, вновь опускаясь на кожаное сиденье, с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как его собеседник едва балансирует на грани паники. А Джисон наивно полагал, что доминирует в разговоре. Все это время Чанбин лишь по доброй воле позволял ему вести себя нагло, но теперь… теперь ему надоела эта ролевая игра. — И… и что будете д-делать? — голос позорно задрожал, как у подростка на первом свидании. В ответ прозвучал тот самый приказной голос. Хан и не подозревал, что этот голос, обращённый к нему, заставит кровь моментально застыть в венах. — Мне нужна информация о Чонине. Расскажи все, что знаешь о нем. Чанбин не стал отвечать на заданный вопрос, и Джисон очень явно чувствовал, что ему лучше не знать ответ. Пару раз кратко сглотнув, Хан заговорил: — Я… я ни разу не видел Чонина… — Ложь. Джисон испуганно взглянул на него. Мужчина развалился в кресле, слегка запрокинув голову назад. Светлые глаза немигающе следили за ним из-под полуприкрытых век. Вот, кто здесь по-настоящему доминирует. «Не поддавайся, Джисон, держись!» — Я не лгу! — выпалил он, повысив голос, сорвавшийся в середине фразы. Хан вдавил пальцы в холодные подлокотники кресла. Повисла тревожная тишина. Чанбин медленно облизнул губы, продолжая смотреть на нервно ёрзающего собеседника. В легкие с каждым вдохом поступало все меньше воздуха. Не выдержав паузы, тот рвано выдохнул: — Я лишь слышал их разговор по телефону, — Хан опустил голову вниз, уставившись на свои трясущиеся лодыжки. — Лично Чонина не видел. Знаю, что он студент. Судя по голосу, молодой. Это все. Клянусь. К последнему слову он совсем охрип и перешёл на шёпот. Снова тишина. В уши будто заливали резину секунду за секундой. Он снова боязливо поднял лицо, смотря на Чанбина. Что-то в душе тревожно сжалось от этого леденящего взгляда. В голове так невовремя пронеслась шальная мысль, что он, должно быть, в постели тоже занимает ведущую позицию. Какого черта он молчит? Джисону начинало казаться, что где-то вдалеке включили и по нарастающей делали громче мерзкий ультразвук. От этого даже загудело в висках — особенно в том, к которому часом ранее придавили дуло пистолета. Хан до сих пор ощущал этот ни с чем не сравнимый холод металла на коже. — Ты разузнаешь об этом сопляке все. Понял меня? — стальной голос заставил болезненно зажмуриться. Хан сделал глубокий вдох, прежде чем ответить: — Да.