Жди меня, я вернусь

12:44 Неизвестный номер «Сон Юнмин. Позаботься о нем. Срок два дня. Фото и адрес скину.» Что это значит? Большие пальцы, находившиеся над экраном, чтобы было удобнее печатать, мелко задрожали. Нет, не может быть, он, наверное, просто не так понял… Джисон еще раз перечитал сообщение. И еще раз. Прочел слова по отдельности, сомневаясь в смысле каждого из них. Вцепился немигающим взглядом в слово «позаботься». Нет, не показалось. Он с трудом сглотнул. Горло сдавило колючей проволокой. В голове в быстрой перемотке пронеслись голоса Минхо и Хенджина, твердящие о том, в какую опасную игру его втягивают. Слишком быстро они нашли отражение в реальности. По телу шлейфом скользнуло неприятное покалывание. А вдруг… – Джисон, ты слышишь? - позвал его Минхо, но вопрос улетел в пустоту. На секунду прикрыв глаза и сделав короткий вдох-выдох, Хан напечатал ответ: 12:45 «Позаботься? Что это значит? Кто это?» Неожиданно кто-то на дороге посигналил, и Джисон, вздрогнув, задел пальцем кнопку отправки. Как только сообщение вылетело вверх из окна ввода текста, присоединившись к предыдущему, сердце Джисона ускорило ритм. Оно пропустило полный удар, когда слева от сообщения появилось две серых галочки, и еще один, когда собеседник тут же ответил: 12:45 Неизвестный номер «Ты все понимаешь. Не прикидывайся идиотом.» Позвоночник пронзило болезненным разрядом тока. Да, он все понимал. Больше всего его пугало, что он все понимал. Уши заложило. Тупо пялясь в подсвеченный экран, даже не фокусируясь на отдельных облачках сообщений, Хан пытался убедить себя, что все это жестокая выдумка, или что ему все привиделось, или что у него началась паранойя… – Да что с тобой такое?! - его легонько потрясли за плечо, отвлекая от панических мыслей. Растерянно повернув голову влево, Джисон встретился с уже отпечатавшимися на обратной стороне глазных яблок кошачьими глазами, в которых вихрем металась тревога. «Ничего, просто я без пяти минут убийца,» - пронеслось в голове. Взгляд Минхо скользнул к экрану телефона, и Хан тут же нажал на кнопку блокировки и убрал устройство в карман. – Ты не будешь выполнять никакие задания от Коммуны. – А у тебя есть какие-то еще варианты? – Да, - твердо ответил Минхо. - Выполнять их буду я. Сказать об этом хранителю? Да ни за что на свете. Джисон не сумел скрыть, что он бракованный, привлек Коммуну - значит, будет отвечать за это сам. Как бы ни были руки Минхо пропитаны чужой кровью, он не должен и дальше убивать людей из-за недалекого подопечного. – Все в порядке, - сухо ответил Хан. Хранитель сощурился. Мгновение - и в подстаканниках тонко звякнули задетые бутылки воды, следующее мгновение - хранитель схватил его за плечо и прижал к спинке сиденья: – Джисон, ты можешь просто сказать мне, что с тобой происходит? - понизив тон, отчеканил он. Жесткий голос стегал плетью по барабанным перепонкам. Радио замолкло - он второй рукой случайно задел кнопку. Расслабленная музыка вмиг оборвалась на припеве, и в салоне повисла звенящая тишина Взгляд хранителя вдруг замер и странно помутнел. Джисон физически почувствовал, как голову пронзило тонкой-тонкой ледяной иглой. Минхо пытался проникнуть к нему в сознание. Младший в панике зажмурил глаза в попытке остановить его, заблокировать сознание, но невидимая игла внезапно запульсировала, разбивая в щепки любую мысль. Хан в шоке выпучил глаза на хранителя. Минхо грубо встряхнул его: – Даже не думай, - голос внезапно стал пугающе жестким. Таким, что внутри что-то в ужасе сжалось - на долю секунды он услышал в этом тоне коммуну. Да, Джисон, не думай об этом. Изо всех сил прогоняя из головы мысли о том сообщении, Хан вымолвил: — Отпусти меня… – Нет, - тонкие пальцы вдавились в плечо. - Пока не скажешь правду. – Я говорю правду! - выпалил Джисон, пытаясь вырваться. - Почему у меня вечно все должно быть плохо?! Мне, блять, больно! - после этих слов Минхо, словно ошпарившись, разжал хватку. Хан, потирая плечо, втянул ртом воздух, чтобы продолжить: – Ты решил, что потратил на меня уйму денег и теперь можешь вот так меня хватать?! - замутненный взгляд мельком ухватил, как им наперерез на перекресток вылетает машина: – ТОРМОЗИ! Хранитель резко вжал ногой педаль тормоза, и «бмв» с визгом остановилась, пропустив прямо перед собой несшуюся на огромной скорости легковушку. Обоих мощно дернуло вперед, от нежной встречи с рулем для одного и бардачком для другого удержали только ремни безопасности. Не прошло и секунды, как легковушка с грохотом впечаталась в бок черного седана, который ехал в ряду слева от них - ему не повезло заметить этого самоубийцу позже. – Боже… - выдохнул Джисон, откидываясь на спинку. Внутри, и так беспокойное из-за коммуны и Минхо, теперь, подгоняемое адреналином, и вовсе рвалось наружу из саднившей груди. Краем глаза он заметил, как Минхо тяжело дышит, вцепившись напряженными пальцами в руль. Запятнанные боковые двери черного авто вжались внутрь салона, поцеловавшись со смявшимся в гармошку капотом белого хэтчбека. – Он совсем бессмертный? - начал было Хан, только отойдя от шока, как его челюсть снова отвисла: Городской шумахер начал, как ни в чем не бывало, сдавать назад. Ошарашенно наблюдая за этим, Хан вдруг заметил в левом окне знакомую блондинистую голову. – Феликс? - невольно вырвалось у него, когда голова ненадолго повернулась влево, открыв миловидное веснушчатое лицо. Кажется, он заметил их - судя по сощуренным вытянутым глазам и забавно нахмуренным темным бровям. Блондин выдвинул голову вперед, сузив глаза совсем в щелочку, будто не до конца доверяя собственному зрению. «Купите бедняжки очки,» - про себя усмехнулся Джисон и тут же вздрогнул. Если Феликс так пристально вглядывается, значит, его явно что-то заинтересовало. Или кто-то. – «Феликс»? - медленно переспросил Минхо. Белый хэтчбек повернул направо и просто уехал. Из черного седана никто не выходил, даже двери не открывал - водитель наверняка был без сознания. В лучшем случае. Если с правой стороны были пассажиры… они были. А Феликс просто, сука, уехал. От настигшего осознания пальцы сами собой сжались в кулаки. Хан еще пару секунд с открытым ртом смотрел вслед машине блондина, попросту не веря собственным глазам - не желая верить. В нем еще теплилась надежда на то, что ему показалось, что Феликс сейчас вернётся, что он вообще все себе придумал - что угодно, лишь бы не принимать отвратительную реальность. Он это имел в виду, когда говорил, что коммуне плевать на закон? – Из коммуны, - уточнил Джисон. Минхо мрачно усмехнулся. – А-а, - низко протянул он, - боевой бракованный. Чан говорил, он славный малый. Он откинул со лба еще чуть влажные темные волосы, на миг приоткрыв красноватые губы. Где-то внутри у Хана кольнуло. «Славный малый». Трудно придумать менее подходящие для этого человека слова. Позади уже начинали раздаваться нетерпеливые автомобильные гудки, совершенно безразличные к тому, что только что произошло на перекрестке - этим людям было по барабану, кто там умер, кто остался инвалидом на всю жизнь. Главное - ехать дальше, желательно, побыстрее. Хан снова почувствовал, как в нем поднимается волна злости. Как можно так наплевательски относиться к другим? Сжав губы в нитку, он быстро набрал номер «скорой» и почти коснулся кончиком пальца зеленой кнопки вызова, но Минхо тронул его локоть: – Остынь, птенчик. Тебя опередили, - он указал влево - оттуда к смятому седану уже бежали небезразличные водители, что-то набирая на телефонах. Джисон нехотя отложил мобильник в сторону. Машина поехала дальше. Воцарилась какая-то неопределенная тишина - та самая, что возникает, когда надо обсудить так много, но никто так и не решается заговорить. Оба старались не смотреть друг на друга, чтобы не встретиться с точно таким же взглядом, ожидающим неизвестно чего. Порочный круг разорвал ровный голос Минхо: – Джисон, я больше допытывать не буду. Губи себя, сколько влезет. Этого ли Хан добивался? Да, этого. Сжалось ли от этих слов его сердечко? Да, несомненно. – …но если вдруг решишь позволить мне выполнить мою работу - просто позови. Я приду. *** На пороге квартиры Хана встретил Мистер - прибежал, комично топая пухлыми лапками, и начал тереться своей рыжей шерсткой о его щиколотки, как только хлопнула входная дверь. – Проголодался, да? - понимающе усмехнулся парень, снимая ботинки, и аккуратно, чтобы случайно не задеть кота, ступил на светлый пол. Мистер согласно мяукнул. Ну да, от того, что у тебя в жизни кромешный пиздец, кот сыт не будет. – Прости, - Джисон виновато скуксился и свернул на кухню. Рыжий комок меха с довольным мурчанием побежал за ним. Хан присел на корточки около миски - она оказалась совсем пустой, почти вылизанной дочиста. Он поднял глаза на Мистера и встретился с взглядом, говорившим одно: «Ты безнадежен». С уст невольно слетел смешок: – Ты прямо как Минхо. Пачка корма с шуршанием открылась, и как только небольшие зернышки посыпались в миску, кот погрузил туда свою рыжую мордочку. – Знал бы ты, какие проблемы у твоего хозяина, - вздохнул Джисон, опустившись на пол рядом с мисками и прислонившись спиной к белой дверце холодильника. - Если меня посадят, тебя заберет к себе Минхо. До следующей встречи один из нас точно не доживет, - он потупил взгляд, мысленно смакуя последнее предложение. Из миски донеслось короткое «мяу», подозрительно похожее на «надоел». Хан улыбнулся: – Не мешать тебе? Уже ухожу. Он, поднявшись на ноги, вышел из-за высокого стола и передислоцировался на диван. На глаза попалась полка с чертовым плюшевым зайцем, и Джисон нервно сглотнул. Пора бы уже забыть Юнми, как страшный сон. Особенно сейчас, когда в режиме реального времени происходит кое-что похуже. Телефон в кармане тихо звякнул, вклиниваясь в равномерный хруст кошачьего корма. От лица резко отошла вся кровь. Хан дрожащей рукой достал его, надеясь увидеть там все, что угодно, хоть штормовое предупреждение, кроме четвертого сообщения от неизвестного номера. Но то, что высветилось на экране, было вне всяких ожиданий. – Соён? - Джисон нахмурился. Неизвестный номер 14:02 «Джисон, привет. Это Соён. Мы давно не общались, но мне кажется, стоит это исправить :) Давай пересечемся на выходных?» Да, они и правда давно не общались. Перессорились пару лет назад из-за какой-то ерунды - Хан и сам не помнил, почему именно, но точно помнил, что очень жалел об этом, но позвонить давней подруге рука не поднималась. В груди кольнуло от вопроса, который пронесся у него в голове: А точно ли это она? Вопросик. Со звездочкой. Кровь стыла в жилах от одной мысли о том, кто еще может пытаться выманить его таким грязным способом. Сдался им всем обычный студент факультета дизайна… Хан подобрал колени к себе, опустив на них подбородок. Опять происходит какая-то задница, опять он ничего не понимает и никому не может верить. Снова сердце решило пробежать спринт - и, видимо, выиграть. Колотится, как ненормальное. – Хан Джисон, тебе необходимо успокоиться, - строго сказал сам себе парень, пытаясь унять гудящую грудную клетку и набирая дергающимися пальцами ответ: 14:03 «Привет! Я скучал. Да давай встретимся, я напишу тебе ближе к выходным.» Отправить. Джисон с выдохом закрыл глаза. Он ненавидел эти первые робкие сообщения после долгого молчания. Они всегда выходили такими деревянными, до жути заскриптованными, в них каждая буква была насквозь пропитана неловкостью - настолько, что даже читать их было неловко. Но по-другому не выходило. Общаться так же, как год или два назад - слишком… нагло? По-хамски? У близких людей дистанция между их душами невозможно мала - да что говорить, ее почти нет. Но после разрыва они моментально отлетают друг от друга, как две отрицательно заряженные частицы, на пару световых лет. В секунду они оказываются дальше, чем до знакомства. И преодолеть это чудовищное расстояние кажется нереальным. Психика сопротивляется, когда пишешь сообщения, подобные этим - потому и фразы выходят безжизненными. – Отставить лирику, - скомандовал Хан. Тебя не смущает, что ты говоришь сам с собой? Парень закатил глаза: – Нет, не смущает. Он смахнул диалог с Соён, состоящий из целых двух неловких сообщений, вверх, и открыл вкладку с браузером. – Как там тебя зовут? Сон Юнмин? - пробормотал он, вбивая в строку поиска короткое имя. «По вашему запросу найдено 332 тысячи результатов.» Первой же ссылкой вылезла страница в Википедии. Второй - сегодняшняя статья с какого-то спортивного сайта. Джисон перешел по ссылке. «Сон Юнмин: благословение или проклятие? Откровения Кристиана Вальде в преддверии олимпийских игр.» – Какой-то спортсмен? - Хан нахмурил брови. Прямо под заголовком на него смотрело угловатое лицо с кривоватой улыбкой во все 32 зуба. Ни одного выбитого - значит, не хоккеист. Значит, риск того, что Хану раскроят череп клюшкой, стремится к нулю. Парень нервно усмехнулся. Он смахнул фото вверх, перейдя к тексту. «Год назад весь мир спортивной гимнастики поразило штормом, и имя ему - Сон Юнмин. Молодой спортсмен из пригорода Пусана дебютировал в большом спорте в январе 2021-го - тогда двадцатилетний гимнаст собрал все первые места на чемпионате Кореи, с серьезным отрывом обогнав признанных лидеров сборной. О заоблачной сложности программ и идеальной технике молодого дарования заговорили все. С тех пор он забирает все «золото» в спортивной гимнастике: чемпионат Азии, этапы кубка мира, чемпионат мира - Сон Юнмин покорил все вершины. Все, кроме одной. Уже через полгода состоятся олимпийские игры в Пхенчхане, и Сон Юнмин готовится в очередной раз удивить всех новой программой. Его главный соперник - действующий олимпийский чемпион Кристиан Вальде. Вот уже третью олимпиаду он сохраняет за собой пальму первенства, но одолеет ли он «черную лошадку» из Кореи? Мы связались с Кристианом, чтобы вы узнали его честное мнение. Интервьюер: добрый день, Кристиан! Мы так благодарны, что вам удалось найти свободную минутку в своем плотном графике. Вовсю готовитесь к олимпиаде?..» Прямо над этой репликой красовалась профессиональная фотография взрослого мужчины, чуть смуглого, с проглядывающей щетиной и со сверкающей золотой медалью на груди - видимо, это и был тот Кристиан Вальде. Он с хищным прищуром смотрел прямо в камеру, улыбаясь одной стороной рта, будто даже не сомневался, что золото будет его. На вид он был гораздо старше Сон Юнмина - лет тридцать, не меньше. Высокие скулы резко выделялись на рельефном лице, нос с горбинкой и тонкие губы делали его похожим на орла. Примерно так Джисон и представлял себе стереотипных немцев. Он пролистал интервью дальше. С Вальде разговаривали долго - расспрашивали о тренировках, о карьере, и уже ближе к концу перешли к обсуждению этого юного бриллиантика. Взгляд сам собой сфокусировался на тексте. «И: Кристиан, что вы можете сказать о Сон Юнмине? К: Только то, что меня все время о нем спрашивают (смеется). Шучу. Он, безусловно, хороший спортсмен, у него чистая техника, он выкладывается на все сто в каждом упражнении. Желаю мальчику успехов в любимом спорте. И: Говорите так, будто не видите в нем сильного соперника. К: не вижу. Он очень старается, но мне он не конкурент. Ему повезло, что я пропустил последний чемпионат мира, потому что больше золота на больших соревнованиях ему не видать. Тем более на этих Играх…» Джисон не мог ни видеть лиц собеседников, ни слышать их голосов, но почему-то он был уверен, что после вопроса о Юнмине Вальде задергался. Он даже через чёрно-белый текст чувствовал это напускное высокомерие - казалось, оно отпечаталось на кончиках пальцев, водивших по экрану. Он еще раз посмотрел на фото корейского спортсмена и по совместительству своей цели в самом начале статьи. Широкие детские глаза, устремленный куда-то вдаль взгляд - он был полной противоположностью своего соперника. Словно ребенок, который наконец-то подобрался невообразимо близко к мечте и сам едва в это верит. Хотя почему «словно»? Так оно было. Хан сглотнул. Еще раз посмотрел на орлиное лицо Вальде. На его слова. В голове сложилось «А» и «Б». Телефон отлетел на диван, а голова опустилась на колени. Поздравляю, Хан Джисон, ты станешь чудовищем. Убить чью-то мечту, убить, блять, человека просто ради чьей-то мании всегда быть победителем. Хотел взрослую жизнь - получай. Мобильник коротко загудел, и сверху дисплея высветилось сообщение от уже ненавистного номера - там была фотография. Хан уже подозревал - вернее, знал, что это за фото, но сердце все равно екнуло, когда он увидел экране то самое вечно улыбающееся лицо. Это они специально, да? Приказали убить такого положительного человека, будто вылезшего из кино, чтобы потом совесть убила его самого изнутри. Чтобы чувство вины выжгло в нем все живое и превратило его в черствого монстра - вроде Феликса или Чанбина. Или Минхо. Забавно. Одних монстров он сейчас считает своими врагами, опасностью, а других, почему-то, не менее чем союзниками. Да, Минхо защищает его лишь в силу служебного долга, но не плевать ли, почему он это делает? Главное, что сейчас он кажется Хану безопасным. И все же он остается чудовищем, точно таким же, как кто угодно из Коммуны. Только по другую сторону. Джисон услышал свой нервный смех. Кровь с бешеной силой била в мозг, сбивая мысли в беспорядочный клубок. Тяжело вздохнув, парень убрал со лба упавшие пряди волос и торопливо перешел в просторную ванную, прикладывая ладонь к горячему лбу. Подрагивавшая рука включила холодную воду в раковине и, когда из крана полилась тонкая ледяная струя, набрала немного и плеснула воду на лицо. Стало чуть лучше. Лицо уже не так горело. Брюнет оперся руками о гладкие края керамической раковины и взглянул на себя в большое зеркало на стене. Брови тут же сдвинулись к середине. В поникших глазах сквозила такая усталость, какую он в последний раз видел перед выпускными экзаменами в школе. Они буквально посерели. Но… теперь в них было что-то еще. Нечто давно забытое, но до боли знакомое. Джисон сощурился, глядя в отражение собственных глаз. Ненависть. Бесполезная, глупая. Бессильная. Она спала в нем долгих пять лет - уже смешно, как много эмоций он похоронил в себе именно тогда. Но ненавидеть мудака-бывшего, как оказалось, было совсем не то. Хан тяжело дышал, наваливаясь на несчастную раковину. Мысли постепенно превращались в нелепые отрывки. Нет, так не пойдет. Он открыл кран в ванне и, опустившись на колени на пол и схватившись руками за бортики, опустил голову под ледяную воду. Кожа на затылке мгновенно занемела под холодной струей. До гудения в челюсти он сжал зубы, но не сдвинулся с места. Вода стекала по шее за шиворот футболки, вызывая неприятную дрожь, капала на кремовую плитку, на руки, на джинсы, впитываясь в плотную ткань. Хану казалось, что его голова превращается в кусок льда и вот-вот разлетится на мелкие осколки по всей ванной. Это мучительное ощущение секунда за секундой разливалось по телу и возвращало то, чего сейчас больше всего не хватало Джисону - ясность. Способность не слепо ненавидеть и ныть, что его превращают в монстра, а думать. Надо ехать к цели завтра днем. Отлично, процесс пошел. Джисон зажмурил глаза, выжимая из себя последние капли терпения, заставляя остаться под струей воды, а не метнуться к теплому полотенцу. Огнестрельного оружия у меня нет. Взять его негде. Хан тихо зашипел. Дальше. Идти на спортсмена с голыми руками - безумие. Значит, нужно другое оружие. Нож? Да, пожалуй. Дергано отвернув кран к стене, он достал голову из-под струи и схватился за нее руками, чтобы хоть немного согреть. На замерзшей коже пальцы казались раскаленными, но это было даже приятно. Откинув мокрые волосы назад, как Драко Малфой, он снова подошел к зеркалу и распахнул глаза, вперив взгляд в свое отражение. Совсем другое дело. *** Следующие часы прошли как на перемотке. Хан наконец-то взялся за работу - реальную работу, которую он почти забросил за последние дни. Прибрался дома. Попытался выбросить идиотского плюшевого зайца, при одном взгляде на которого он каждый раз впадает в истерику - не смог. Не хватило смелости. Его согнуло напополам, когда он, сжав в руке игрушку, пошел к мусорному ведру. Вечером он застал себя стоящим у кухонной тумбы и перебирающим кухонные ножи один за другим - чтобы выяснить, какой удобнее всего лежит в руке. Ты серьезно думаешь, что это тебе поможет? – Плевать, - буркнул Джисон. Он и без колких замечаний внутреннего критика знал, что если потерпит неудачу, то причиной точно будет не неудобная рукоять ножа. Ему просто нужно было чем-то себя занять. Чем-то заглушить звон набата в голове, кричащий одно: Не делай этого. А что делать? Отказаться? Поставить под удар себя, Чонина - и еще раз себя (привет Чану), и до кучи Минхо? Отличный вариант, но жизни трех человек - двух человек и одного индюка - одна из которых его собственная, куда важнее жизни незнакомого Хану спортсмена. В конце-концов, даже если он сам погибнет на «задании», коммуна хотя бы не будет тревожить Минхо. Почему? Потому что он может быть им нужен, только чтобы добраться до Хана. Может, уже выберешь одну тыкалку? Джисон вдруг понял, что уже третий раз перебирает комплект из пяти ножей, бездумно держа каждый из них в руке несколько секунд, пробуя на вес, и переходя к следующему. Вдохнув и выдохнув, будто заземляя мысли, он отложил тот, что сейчас держал в руке, и сгреб остальные в ящик. Еще не поздно обо всем рассказать Минхо. Нет. Нет-нет-нет. Ни за что. Хан отчаянно не хотел привлекать к этому хранителя. Он хотел сделать это сам - в проблемы же он влез самостоятельно, так? Значит, и расхлебывать последствия тоже будет сам. Без Минхо. Ты просто хочешь доказать ему, что он тебе не нужен. – Может быть, - устало вздохнул Джисон, аккуратно, чтобы не порвать ткань, укладывая нож в передний карман джинсов. Рукоятка почти не торчала - уже успех. Или ты пытаешься доказать это себе? – Заткнись, - грубо бросил парень сам себе. Кажется, пора прекращать разговаривать с собственной совестью. Внезапно телефон на столешнице неприятно задребезжал от входящего звонка, и Хан, вздрогнув, увидел на экране три слова: «Минхо Скрытная Сволочь». Хранитель сейчас был последним, чей голос Джисон хотел слышать. И все же он ответил на звонок: – Слушаю. – Джисон, привет, - на том конце раздавались какие-то звуки, похожие на шипение еды на сковородке. Готовит что-то. - Как ты? Хан напряженно сглотнул. Как я? Отвратительно. – В порядке. Почему ты интересуешься? В трубке послышался раздраженный вдох: – Я не интересуюсь, а проявляю вежливость, - шипение на секунду усилилось. Хранителю приходилось говорить чуть громче, чтобы перекрывать звуки кухни. - Через два часа я заеду за тобой, поедем за твоей машинкой. Будь готов. – Нет, - тут же твердо ответил Джисон. Хранитель замолчал на мгновение. - Я сам ее заберу. – Как ты собрался добираться до Ёнсана? - Минхо говорил с интонацией «опять он выпендривается». - Пешком, полагаю? Хан зажмурил глаза, шагая в гардеробную: – Существует такси, ты знал? Удобная, кстати, штука, - наигранно огрызнулся он, про себя моля бога, чтобы хранитель не устроил ему допрос. – Ох… Треск готовящегося чего-то на сковородке притих - видимо, Минхо накрыл сковороду крышкой или выключил огонь. – Я не хочу, чтобы ты ехал на такси. – При… С уст почти слетело «приезжай», но Хан быстро одернул себя: – Какая забота, - усмехнулся он, снимая с верхней полки худи. - До тебя как-то жил двадцать два года, а сейчас вдруг все стало опасным. Выключай курицу-наседку и жарь дальше свою яичницу, или что ты там готовишь? До встречи, - на последних словах голос предательски дрогнул. Блять. Джисон не дождался ответа и заставил себя сбросить звонок. Поздравляю, первое испытание пройдено. Только почему на душе так тяжело? *** Дорога до салона в Ёнсане заняла ровно час. За эти шестьдесят минут Хан исцарапал всю кожу на пальцах рук около ногтей и изучил все швы на манжетах худи. От нервозности он не находил себе места - это заметил даже таксист. Пришлось отмахнуться какой-то байкой про ссору с девушкой. А еще Джисон чувствовал себя очень странно в этом сером спортивном костюме - в университет он всегда заявлялся как минимум в джинсах. Он надел этот трикотажный мешок, чтобы было не жалко выбросить, если вдруг кровь не удастся отстирать. Еще минут пятнадцать заняло забрать машину в салоне. Она была такой же, как и вчера - ослепительно красивой и не по погоде чистой. Все тем же, что и вчера, был улыбчивый сотрудник, через белую глянцевую стойку протянувший ему на подпись документы о получении автомобиля. Другим был сам Хан. Собственное авто его уже не сказать, чтобы радовало. Вернее, радовало, конечно, но… Слово «радость» в его голове перекрывали, будто неаккуратно наляпанные густой чёрной краской, как те гадости, что пишут баллончиком на стенах в бедных районах, два других слова: «вина» и «ВИНА». «Вина», потому что пришлось соврать, а потом грубо послать Минхо, который, вообще-то, оплатил эту красавицу. «ВИНА», потому что уже через пару часов на его карме будет висеть смерть абсолютно безгрешного человека. А может, и наоборот. С парковки салона он выезжал под наблюдением - вернее сказать «присмотром» - всё того же сотрудника, к лицу которого будто прилипла любезная улыбка. Она не исчезала все то время, пока Хан осматривал панель управления, пробовал педали газа и тормоза, вспоминая давно пройденные уроки вождения. Кажется, этот милый парень и вовсе засмеялся, когда Джисон случайно посигналил какому-то пожилому мужчине в толстенном пуховике, проходившему мимо и чуть не упавшему от гудка прямо под ухом. Наконец, со скоростью черепахи новенький «хендай» выехал на дорогу. В салоне пахло новой кожей и каким-то пудровым ароматизатором. Буквально все блестело, словно натертое воском. Хан чувствовал себя очень… неловко. Как если бы у него в кармане не лежало водительское удостоверение, или если бы он выехал из салона на выставочном экспонате. Поначалу ему было почти так же не по себе, как в машине Феликса - только сейчас опасность представлял он сам. После нескольких лет без практики Хан за рулем был сравним с обезьяной с гранатой. Он пару раз резко оттормозился на светофорах, вызвав праведный гнев у водителей позади, и после этого решил держать огромную дистанцию - чтобы точно успеть остановить авто плавно и никого, не дай бог, не потревожить. – Если я кого-то напугал - извините, - в пустоту усмехнулся Джисон, все еще пытаясь найти удобное положение рук на кожаном руле. - Мне вообще человека предстоит убить. *** Спустя полтора часа «хендай» завернул на узкую улочку, и приятный голос навигатора на телефоне торжественно объявил: «Вы приехали». Почему спустя полтора часа? Во-первых, были пробки. Во-вторых, путь до Сонбукдона был весьма неблизкий - как-никак, этот райончик располагался с противоположной стороны реки Хан. В-третьих - в-самых-важных - Хан все время ехал в правом ряду и боялся набирать большую скорость. Боялся даже там, где у, например, Минхо нога сама вдавила бы педаль газа в пол. Но не у Хана. Не хватало еще в первый же день разбить новенькую машинку - особенно если учесть, что он каждые несколько минут любовно проводил ладонью по панели управления. Тесная дорога была кое-где заставлена неаккуратно припаркованными старенькими авто, местами на ней виднелись какие-то непонятные пятна. Видно было, что за поворотом серая полоса асфальта заканчивалась - дорога, дальше состоявшая только из приплюснутой желтоватой земли, резко шла вверх. Дальше только пешком. Да, точно «вы приехали». Парень, поставив машину у края проезжей части, нехотя шагнул на асфальт и закрыл дверь. Он беспокойно поджал сухие губы - оставлять здесь недешевое авто было рискованно. На этой части улицы дома ограждал массивный каменный забор с острыми железными копьями наверху. Чуть впереди вместо забора из земли торчали лишь высоченные пластины - видимо, тоже каменные, но жутко грязные из-за земли, пыли и чьих-то плевков. Эти пластины прерывались облупившимися деревянными дверями. Из-за заборов робко выглядывала ржавая черепица сводчатых крыш - в этом районе увидеть что-то выше трехэтажки было из разряда фантастики. Хан выдохнул и зашагал вверх по дороге - если это можно было так назвать - обходя по пути торчащие из земли куски проволоки. Интересно, если сюда вызовут экстренную службу - скажем, «скорую» - как она заедет? Вместе с вопросом к Джисону пришел и ответ. Никак. Он шел дальше, оглядываясь по сторонам в поисках дома с номером «46». То тут, то там с заборов свисали какие-то куски ткани - видимо, одежда или постельное белье, которое кто-то решил высушить после стирки. – Да, в феврале только так одежду и сушить, - нервно усмехнулся Хан. Прямо над крышами нависали провода линий электропередач. Их было так много, что они напоминали решетку - как в тюрьме. Небо сегодня было идеально ясным, синим, как в пачке детской акварели. Но в этом месте оно становилось свинцовым и будто давило всем своим весом на макушку. Джисон физически почувствовал, как ему стало труднее держать ровную осанку. Внезапно вдалеке раздался звонкий лай, и из-за поворота, скалясь, выбежал лохматый черный пес. Джисон настороженно сжал в ладони рукоять ножа, не сводя глаз с собаки, но та пробежала мимо, заполняя лаем, эхом отражавшимся от заборов, всю улицу. На тротуаре справа от Хана горделиво возвышался грязный серый фонарь - правда, стекло на нем было разбито - судя по залившейся в полость дождевой воде, уже давно. Он легонько пнул носком ботинка камень, торчавший из земли. Тот лениво откатился в сторону, открыв взгляду ямку, оставшуюся от него. Наконец-то подъём в гору закончился. Джисон свернул направо, за экстравагантный кирпичный забор, и на мгновение опешил. Дорога, оборвавшаяся метров сто назад, здесь снова продолжалась. Сама непредсказуемость, не иначе. Здесь же, ради приличия обнесенный невысоким резным ограждением, располагался белый каменный дом. Он резко выделялся среди одинаково кривых рыжих зданий и серых заборов - казалось, глаза даже начало слепить от белизны. На углу у дома красовалась клумба с какими-то высокими растениями - Джисону пришлось задрать голову, чтобы увидеть их верхушку. На первом этаже Хан увидел широкие двери из черного металла, поблескивавшего на резком февральском солнце. Чуть правее от них на второй этаж вела длинная белая лестница, тоже заканчивавшаяся черной дверью, только чуть поуже. На втором этаже вид на улицу открывали широкие окна, изнутри занавешенные плотными темными шторами. Крыша у этого здания была такая же, как у соседних - сводчатая, с темной черепицей. Но у этого домика черепица была идеально чистой, а с краев крыши свисали какие-то милые украшения. Хан хотел было пройти мимо этого архитектурного недоразумения в таком районе, но взгляд зацепился за скромную серую табличку с номером «46». Мне что, сюда? Коленки сами собой затряслись. Успокойся и делай то, что должен. Джисон сделал глубокий вдох и резкий выдох и один раз нажал пальцем на звонок справа от больших черных дверей. Хоть бы его там не было. Из небольшого просвета между дверью и полом на улицу пролился слабый свет. Черт. Хан подскочил на месте, но тут же принял спокойный вид. Замочная скважина трижды издала мягкий низкий щелчок, и двери медленно отворились. Джисон замер. В освещенном проеме появилась суховатая фигура в домашних шортах и большой футболке. На руках и ногах выступали вены - Хан догадывался, что это следствие постоянных тренировок. Молодой парень неловко перетаптывался босыми ступнями по темному ламинату, глядя на незваного посетителя. Взгляд Хана тут же задержался на его лице - точно таком же, как и на фото в статье и в сообщении. Только скулы еще более впалые. Он даже улыбался так же… по-детски. – Добрый день, - Сон Юнмин слегка поклонился, и его влажные - видимо, недавно вымыл - вьющиеся волосы блеснули в солнечном свете. - Я могу вам чем-то помочь? И голос такой молодой. Почти подростковый. – Я Хан Джисон, - парень поклонился в ответ, убрав за спину дрожащие руки и всей душой надеясь, что нож не прорисовывается сквозь ткань кармана. - Я недавно сюда переехал, решил познакомиться с соседями, вот… - он неопределенно кивнул вправо - к его удивлению, дальше по улице было еще больше явно небедных домиков. В чем удовольствие отстраивать себе хоромы в трущобах? Улыбка на лице Юнмина стала еще шире, обнажив ряд белых зубов с чуть выступающими клыками - когда Джисон учился в школе, таких людей в шутку называли «Эдвард Каллен». – Наконец-то у меня будет классный сосед, а то одни старики, - радостно сказал спортсмен, отходя назад от двери, - проходите, пожалуйста, я как раз покушать приготовил, - его распахнутые глаза сузились от улыбки. Хан, еще раз неловко поклонившись, шагнул внутрь дома. Он сразу же отметил идеальную чистоту на первом этаже. «Здесь явно побывал Хенджин» - про себя усмехнулся парень, снимая ботинки у порога и ставя их в углу. Прямо напротив входа, метрах в полутора, на второй этаж вела деревянная лестница с тонкими черными перилами. Конец лестницы оставался чуть в тени. Как только короткий черный пуховик Джисона оказался на вешалке, Юнмин прошел направо от входа. От мокрых волос мгновенно повеяло резковатым запахом шампуня. Хан проследовал за ним, напряжённо разглядывая интерьер. Эта комната была чем-то вроде кухни-гостиной. Вдоль внутренней стены протягивался глянцевый каштановый гарнитур с множеством непонятных электроприборов. Внешние стены фактически полностью состояли из окон, возвышавшихся от пола и до самого потолка. От цепкого взгляда случайного прохожего эту комнату отделял лишь тонкий полупрозрачный тюль. Юнмин, шлепая босыми ногами по ламинату, подошел к продолговатому черному столу посередине комнаты и любезно отодвинул один из шести стульев - тот, что был лицом к окнам: – Присаживайтесь, пожалуйста, - после этих слов будто застывшие прищуренные глаза уставились на Джисона. Тому даже показалось, что его заставляют сесть на этот стул, несмотря на нарочито мягкий тон голоса. Пришлось подчиниться, чтобы не вызывать подозрений. Хан послушно опустился на мягкое сиденье черного стула, отметив красивую матовую вазу с каким-то сиреневым цветком посередине стола. Но сейчас его должны были интересовать точно не вазы. Он внимательно наблюдал за Сон Юнмином, всем корпусом развернувшись к гарнитуру. Спортсмен раскладывал по стеклянным тарелкам что-то пока неизвестное, но испускавшее приятный вишневый аромат. Вообще все помещение сейчас было окутано этим дурманящим запахом, в который, с одной стороны, хотелось провалиться с головой, а с другой - нужно было сохранять трезвый рассудок. – Нечасто в этой дыре увидишь таких симпатичных молодых людей, - как бы между делом заметил парень, на секунду обернувшись к остолбеневшему Джисону. - Обычно все рвутся в центр. Чего?.. – Э… ну, спасибо, - неловко улыбнулся Хан. «Какой очаровашка», - подумал он про себя. Юнмин, приподнявшись на носочки, достал из навесного шкафа два пузатых бокала и поставил их на столешницу. Затем он, проводя ладонью по влажным волосам, сделал пару небольших шагов влево, к матовому серому холодильнику. – Постойте, - воскликнул Джисон, и тот, недоуменно нахмурившись, повернулся к нему. Из-за открытой двери холодильника повеяло холодом. - Я не пью. Я сегодня за рулем. Паренёк пожал плечами, прикрыв дверцу: – Вот как. Я думал, вы прямо из дома. Тонкие узловатые пальцы подняли со столешницы тарелку с какой-то выпечкой - видимо, вишневым пирогом. На плечо Хана опустилась горячая кисть Юнмина, и он невольно съежился. – Прямо из духовки, - отметил спортсмен, ставя тарелку перед Джисоном. В нос ударил терпкий ягодный аромат. - Не торопитесь, сейчас сделаю вам чай. Через пару мгновений на столешницу с тихим звяканьем опустились две кружки. Хан не видел, что конкретно делал Юнмин - обзор закрывала его довольно широкая спина. Он двигался по-киношному плавно. В голове Джисона пронеслась мысль, что, наверное, это общая черта танцоров и спортсменов. Судя по звуку порвавшейся бумаги, он открыл пачку с чайным пакетиком. Джисон поморщил нос - пакетированный чай всегда отдавал гнилью. Но в гостях, вообще-то, выбирать не приходится. Снова надорвал бумагу - достаёт пакетик для себя. Следом раздался тихий плеск воды. Интересно, кофе с молоком и чай из пакетиков пьют одни и те же люди? Хан едва слышно усмехнулся. Может, эти люди и пиццу с ананасами едят. Он опустил взгляд на тарелку с пирогом. Надо признать, на вид этот кусочек был ничуть не хуже, чем на запах. Джисон вдруг вспомнил, что не поел с утра - от волнения у него это совсем вылетело из головы, - и желудок сразу же жалобно заурчал. А потом Хан вспомнил, что пришел сюда не пироги поедать, и все внутренние органы скрутило в узел. В отражении на стеклянной поверхности тарелки он увидел, как прямо за плечом появилось все такое же лучезарно улыбающееся лицо Юнмина. В следующее же мгновение по позвонкам пробежала дрожь, когда кожу сзади шеи окатило противным теплым воздухом: – Приятного аппети-ита, - протянул хозяин дома, и из-за спины Джисона протянулась сухая рука с кружкой, доверху наполненной крепким чаем, и поставила ее на стол. Хан ошалело повернул к нему голову, но чуть не задел носом пересушенную кожу на его щеке и, стремительно краснея, отвернулся обратно к еде. – Что-то не так? - спортсмен снова положил руку на его плечо, заставляя ссутулиться в неосознанной попытке отдалиться. - Джисон, вы плохо себя чувствуете? - он, наклонившись, заглянул в лицо Хану. – Я?.. - ему понадобилось добрых две секунды, чтобы понять, что он вжался в спинку стула, схватившись пальцами за края сиденья. - Кхм, - он поспешно принял расслабленный вид, - все в порядке. Спасибо. Джисон, натянув вежливую улыбку, ради формальности кивнул хозяину и взял в руку прозрачную кружку с чаем. От нагретого стекла повеяло жаром только что кипяченной воды. Сам Юнмин уселся слева от него, за стороной стола, расположенной под прямым углом к той, за которой находился Хан. Близко. Достаточно близко, чтобы воткнуть нож в шею и покончить с этим. Спортсмен с громким хлюпаньем отпил свой чай и прокашлялся, прежде чем заговорить своим любезным голоском: – Когда вы сюда переехали? Хан сглотнул. – Дня два назад, - он неуверенно пожал плечом. - Пока коробки разбирал, пока обустраивался… теперь решил с соседями познакомиться. И не зря, как видите, - уголок губ приподнялся в неловкой полуулыбке. – Это точно, - паренёк тут же среагировал угодливым кивком. Почему-то его кисть оказалась на запястье Хана, не закрытом рукавом худи. Какого черта? Он дернулся, собираясь выдернуть руку, мышцы на запястье сами собой напряглись, но в последний момент он решил этого не делать. Не портить и так хрупкие отношения с целью. – Джисон, почему вы не пьете чай? Он вкусный, попробуйте, - заметил спортсмен. Находиться на одном квадратном метре с Юнмином становилось все более некомфортно. Джисон нервно заерзал на стуле, пытаясь отодвинуться от него подальше в пределах сиденья. И как его убивать, если я уже сейчас его боюсь? Черт, еще и руки затряслись. Хан схватил ручку кружки с чаем и поднес емкость ко рту, чтобы наконец отпить немного, но тут ему на глаза попались странные белые крупинки, плававшие в этой темной жидкости. О-па. Это однозначно не было похоже на чаинки - они всегда темные. И тем более это не было сахаром. В кружке Джисона еще оставался чайный пакетик. Парень бросил быстрый взгляд на кружку Юнмина - в ней было пусто, если не считать сам чай. Что он там открывал? По спине пробежал неприятный холодок. Кружка мягко опустилась на стол. – Прошу прощения, - Хан деревянно мотнул головой, видя, что собеседник неотрывно наблюдает за каждым его движением. - У меня аллергия на клубнику. А ты уверен, что чай был с клубникой? «Блять, а что мне еще сказать? «Извини, ты мне что-то подсыпал, я не буду это пить»?! Так, что ли?!» - судорожно подумал он, поджав губы. В горле гадко пересохло. Юнмин вскинул бровь: – Что ж, очень жаль. Он неторопливо поднялся со стула и мягкой походкой зашагал к окну. Давай. Рука Хана машинально опустилась к правому карману спортивных штанов, где все это время покоился кухонный нож. Карман был закрыт низом худи. Черт… Он неуклюже с третьего раза ухватил пальцами резинку внизу кофты и сдвинул ее чуть вверх, попутно наблюдая за хозяином дома. Юнмин взялся за край плотной фисташковой шторы - Хан сначала и не заметил, что она там была, - и потащил его направо, закрывая окно. Пальцы наконец-то нащупали пластиковую рукоятку и, крепко обхватив ее, потянули наверх. Руки жутко тряслись, и зубцы ножа зацепились за ткань спортивных штанов. Спортсмен зачем-то задернул шторы, и в доме стало темней. На контрасте с ослепительным солнечным светом - вообще кромешная тьма. Соберись, идиот! Джисон, прищурившись, опустил взгляд на карман, чтобы не дергаться понапрасну. Через мгновение ему удалось отцепить лезвие, и он достал оружие из кармана. Хан поднял глаза на Юнмина - он едва успел увидеть, как мелькнула слева от него желтая футболка спортсмена, и тут же его лицо больно впечаталось в твердую поверхность стола. Нож вылетел из рук и дважды коротко звякнул где-то на полу. – Медленно шевелишься, Хан Джисон, - раздался за спиной неожиданно низкий голос спортсмена. Он до боли сильно стискивал запястья Хана одной рукой, а второй вдавливал его голову в стол, лишая любой возможности двигаться. Парень напрягся всем телом, пытаясь вырваться из хватки - ноль результата. Только пальцы на его кистях резко сжались сильнее, да кадык в стеклянную поверхность уперся - вместо дыхания стали выходить слабые хрипы. У этого юного дарования была просто нечеловеческая сила. – Даже не надейся, - грубо бросил Юнмин, заряжая острым коленом по ноге Хана так, что тот едва устоял на своих двоих. - Будешь дергаться - сдохнешь. …если твоя цель окажется чуть-чуть умнее первоклассника - ты умрешь. И снова Минхо оказался прав. Ты серьезно думал, что у тебя получится? В ушах эхом раздавалось бешеное сердцебиение. Джисон попытался наступить на ногу Юнмину, но получил лишь удар локтем по позвоночнику и невольно закашлялся. – Кха… отпусти меня, - прохрипел он. На глазах выступили слезы - то ли от осознания собственного провала, то ли от удушья. – Ага, разбежался, - усмехнулся спортсмен, склонившись к его уху. Хан зажмурился, когда кожу на щеке окатило влажным дыханием. - Ты приперся, чтобы убить меня, а я тебя должен просто так отпустить? - прошептал он. - С чего ты вообще взял, что я тебе поверю? Ухо резко пронзило адской болью. Джисон изо всех сил сжал зубы, чтобы не завыть - но с его уст все-таки слетел короткий вскрик, - а спустя миг почувствовал, как что-то горячее медленно стекает вниз по шее, оставляя за собой дорожку обожженной кожи. Он мне ухо прокусил?! – Думаешь, я не видел, как ты, уебок, пришел с противоположной стороны? - грубый голос тупым лезвием вырезал слова в сознании, каждой слог отдавался глухой, обездвиживающей болью. - Недавно переехал он, ага, как же. Думаешь, я не видел, что ты всю дорогу от своей колымаги тискал этот чертов нож?! - от гнева его голос подрагивал. - Думаешь, сука, ты первый такой? - Юнмин чуть приподнял голову Хана и снова ударил ее о стол. - Как только меня утвердили на олимпиаду, ко мне такие умники, как ты, табунами стали ходить, - тонкие пальцы сжались на шее, полностью перекрывая поступление кислорода. Картинка перед глазами стала стремительно темнеть. Он перетащил Джисона к гарнитуру и уткнул лицом в деревянную столешницу. – По-хорошему я должен сдать тебя в полицию, - начал он, покрепче ухватив запястья, и разжал хватку на затылке. Хан стал жадно хватать ртом воздух, пропахший ёбаным вишневым пирогом. - Какое там наказание дают за заказное убийство? Пожизненное? Сгниешь на зоне, мразь. Понял меня?! Но я добр, малыш, я очень добр. Юнмин схватил ткань на штанах Хана и грубо дернул вниз, стягивая одежду. – Ты ёбаный извращенец, - сквозь слезы выдавил Джисон, продолжая безуспешные попытки высвободиться. Между лопаток прилетел кулак, и парень закашлялся, уперевшись лбом в гарнитур. Грудная клетка мучительно саднила. – Ты выбираешь тюрьму? - наигранно-изумленно протянул спортсмен. - Но посуди сам, Хан Джисон - или как тебя называть? Хани? - Юнмин мрачно усмехнулся, пробуя слово на языке. Хан закусил губу. - Я просто немного отомщу тебе, и пойдешь с миром. Или поползешь, - он склонился к Джисону и понизил тон. - И никаких проблем с законом. Что думаешь? Задница или свобода? С ресниц сорвались вниз и потекли по побледневшим щекам горячие слезы. Помоги мне… – Молчишь? - хохотнул Юнмин. - Тогда я выберу сам. Тебе повезло, Хани. Минхо, ты мне нужен. Костлявая кисть забралась под худи и, задевая поясницу, ухватила верхний край штанов и неаккуратно потянула вниз. Ткань больно надавила на бедро. Тугой пояс не поддавался - спортсмен, ругаясь, тупо дергал его вниз. «Он ослабил хватку. Разворачивайся и сразу направо,» - отчетливо раздался знакомый голос в паническом шуме, бушевавшем в сознании. Джисон шокированно распахнул глаза. Не думая ни секунды, он рывком развернулся лицом к Юнмину - тут же раздался громкий хруст сломанной руки, а следом за ним вопль боли, - и метнулся вправо, к холодильнику. Взгляд моментально выхватил нож, валявшийся на темном линолеуме прямо около гарнитура и едва заметно поблескивавший в той жалкой полоске света, что пробивалась в комнату между задернутых штор. В шею жестко вцепилась узловатая кисть догнавшего его Юнмина, оттягивая назад. В этот же момент дрожащие пальцы сомкнулись вокруг холодной пластиковой рукояти, и мир накрыло густой ядовитой пеленой. Крики. Шум. Возня. Что-то мокрое, брызнувшее на лицо. Звон. Непрекращающийся мерзкий звон в ушах. Кто-то схватил его за плечи и пытался оттащить. Хан сопротивлялся. – Отпусти! - донесся до него истеричный срывающийся голос. - Отпусти, отпусти, отпусти… Это я ору?.. – Тихо, Джисон, это я, - ответил второй голос, до боли знакомый, и картинка перед глазами вдруг прояснилась, а шум резко затих, оставив после себя звенящую, почти причинявшую боль тишину. Минхо. Белый шум как будто исчез. Хан опустил глаза, и его мир рухнул. Он, тяжело дыша, сидел верхом на лежащем плашмя на полу Юнмине - вернее, на том, что от него осталось. Его желтая футболка была целиком покрыта кровью, уродливой лужей медлительно растекавшейся вокруг. Дыхание перехватило. Джисон бросил взгляд на свои руки. Все в крови. Правая все еще до побеления сжимает рукоять перепачканного ножа. Хан бросил оружие и на дрожащих руках слез с тела, отполз от него, но не мог отвести стеклянный взгляд куда-то еще. – Джисон… - негромко позвал его Минхо, тронув за плечо, но тот не реагировал. Опять звон. – Вставай, идем отсюда, - старший решительно взял его за талию и поднял на ноги. - Нам нужно уходить, - взволнованный голос вмешивался в монотонный гам, миллиметр за миллиметром пытаясь вернуть в реальность. Взор младшего застыл в одной точке. Его заволокло едкими слезами, словно защищая от этой картины, не позволяя совсем сойти с ума. Удерживая его от падения в пропасть безумия. Он мертв. Нет, не может быть… Хан бросился к Юнмину, но Минхо крепко прижал его, брыкающегося, к себе, не давая сдвинуться ни на дюйм: – Джисон, прошу тебя, - ледяную кожу на шее окатило теплым дыханием, и младший как по щелчку замер, съежившись, - не дергайся и просто делай, что я говорю. Ладно? - полушепотом произнес он, едва ощутимо задев ухо губами. Невесомое касание сработало мгновенно. Джисон крупно вздрогнул, повернув голову к старшему и подняв на него мокрые покрасневшие глаза. – Молодец, - мягко сказал Минхо, выпуская его из вынужденных объятий и тут же, не давая возможности снова переключить внимание на труп, разворачивая его к себе за плечи. Он обхватил ладонями перепачканные щеки Джисона и заглянул в его лицо: – Посмотри на меня, - убедившись, что указание выполнено, он продолжил: - Ты сможешь идти? Сверкающие серые глаза внимательно наблюдали за Ханом. Тот в полутрансе кивнул, и только он хотел обернуться, как хранитель удержал его голову на месте: – Нет! - предостерегающе выпалил он. - Не смотри туда. Смотри на меня, ясно? Только на меня. Еще один рассеянный кивок. Джисон не особо понимал, что от него хотят. На обратной стороне глазных яблок отпечатался вид искореженного тела, вид ножа в руке… Звон в ушах стихал, уступая место лишь одной фразе. Ты убийца. Ты убийца. Ты убийца… Парень зажмурился, мотая головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли. Ты убийца. Хранитель взял его ладонь и повел к выходу. Ты убийца. Словно против своей воли Хан через плечо обернулся на то, что последнюю минуту пытался забыть. Теперь точно не забудет. Ты убийца! Сердце резко ускорило ритм, будто пытаясь раздробить грудную клетку. В глазах потемнело. Парень пошатнулся. – Джисон! - услышал он испуганный возглас, прежде чем его согнуло напополам и вырвало прямо на темно-каштановый ламинат. Эта картина следовала за ним по пятам. Тело прошибло крупной дрожью. Его трясло, как наркомана во время ломки. Хан судорожно глотал ртом воздух, как если бы ударная доза кислорода помогла ему в момент забыть, что он только что видел. Я убийца. – Джисон, я же сказал смотреть на меня, - встревоженно произнёс хранитель. Вокруг ребер сомкнулись его руки, заставляя выпрямиться. - Не оборачивайся, умоляю! Его голос… он чуть не срывается. – Ты меня слышишь?! - голос дрогнул. Ответа не последовало. Младший боролся сам с собой - вернее, пытался не дать завладеть его разумом той части себя, что силком тянула его к телу Сон Юнмина, вынуждала еще раз взглянуть на него и еще раз ударить по собственной психике, чтобы окончательно перешагнуть невидимую границу, после которой пути назад нет. Смотри перед собой. Только перед собой. Ему стоило титанических усилий не поддаваться порыву вернуться в комнату, но он держался. Вот только на все остальное его не хватало. – Боже… - крепкие руки заключили Хана в объятия. Одна обхватила его талию, а вторая легла на шею, бережно поглаживая ее. - Дыши мне в такт. Сможешь? Постараюсь. Лицо Джисона уткнулось в мягкую ткань свитера, и обоняние сразу же уловило хорошо знакомый аромат сандала, который сейчас почему-то подействовал невероятно успокаивающе, и по венам такое ласковое тепло разлилось, что его пальцы сами собой сжали этот свитер, чтобы быть еще ближе к этому аромату… чтобы чувствовать, как с каждым вдохом и выдохом вздымается и опускается грудная клетка хранителя - чувствовать его дыхание, но не слышать сердцебиение. Минхо осторожно проводил горячей ладонью по его шее, пока нервные вдохи Хана не сменились размеренным дыханием в ритм его собственному, пока не перестали мелко дрожать его руки, стискивавшие ткань одежды. Пока он не пришел в себя. – Нам нужно идти, - стальным тоном произнёс хранитель, останавливая ладонь. - И как можно быстрее. Поэтому ноги в руки и вперед, окей? - он отстранился от младшего, чтобы заглянуть в его лицо. Тот кивнул, все еще отвыкая от ощущения гладкой шерстяной ткани на лице. – Хорошо, - выдохнул Минхо. Он зашел за спину Хана и бережно надел на него свое пальто, а затем без промедлений накинул на себя его короткую куртку, только что снятую с вешалки. – Зачем? - рассеянно спросил Джисон, на ватных ногах зашагивая в ботинки, держась за деревянную полку на стене, чтобы не упасть. – Прости, птенчик, но у тебя одежка запачкалась, - хранитель попытался улыбнуться, но вышло лишь болезненно скривить рот. - Запахни его, - он кивнул на полы пальто и, когда Хан сделал, что ему сказали, распахнул входную дверь. В густой воздух, до последней молекулы наполненный удушающим запахом смерти, с силой ворвался свежий ледяной ветер, сдувая с посеревшего лица Джисона какие-то невидимые крупицы, от которых его ужасно тошнило. Теперь становилось легче. – Идем. Минхо взял его окровавленную ладонь в свою и потянул на улицу. Младший засеменил вслед. Как только он ступил на шероховатую плитку снаружи дома, в глаза ударил резкий солнечный свет, и пришлось зажмуриться. Хоть в памяти и отсутствовал эпизод, в котором он остервенело вонзал нож в тело Сон Юнмина, глаза за это время успели привыкнуть к темноте. Хранитель продолжал тянуть его за собой, пока тот, щурясь, одной рукой пытался удержать пальто запахнутым. Расслабленные шнурки ботинок с тихим стуком бились об асфальт, идти было очень неудобно - еще и саднили при каждом шаге те места, куда Юнмин с такой страстью бил коленом. Ударявшие по голове, словно набат, мысли улетучивались, гонимые февральским ветром. Время от времени Минхо оглядывался на Хана, будто проверяя, не упадёт ли тот в обморок в течение следующих пяти секунд, и получая короткий кивок, мол, все в порядке, возвращал внимание на дорогу впереди. Он торопился. Может, кто-то из соседей уже вызвал полицию. Проходили уже знакомые места. Знакомые обветшалые тряпки, висящие на заляпанных каменных заборах. Знакомые покосившиеся двухэтажки. Наконец, когда они завернули за угол, у края проезжей части показалась машина Джисона - целая и невредимая. Сердечный ритм понемногу возвращался к разумным пределам. Хан успокаивался. Но вместе со спокойствием на его плечи и веки громадным весом опустилась тягучая усталость. – Минхо, а твоя где?.. - вяло спросил он, когда хранитель достал из кармана пуховика ключи от авто и разблокировал двери. – На базе, - отшутился старший. Напускное веселье как ветром сдуло с его лица, когда он увидел, что Джисон на глазах проваливался в сон: – Так, давай-ка вот что сделаем… Хранитель торопливо открыл заднюю дверь и, приобняв едва стоящего на ногах подопечного за талию, усадил его на сиденье, как куклу, и пристегнул: – Если будешь сидеть впереди, к нам возникнет много вопросов. Прости, Джисон, - он невесомо провел рукой по холодной щеке младшего, и тело мгновенно отозвалось мурашками. – Куда… куда мы поедем? - промямлил Хан, еле ворочая языком, за секунду до того, как хлопнула дверь. И без того расплывчатые очертания передних кресел окончательно смешались воедино в стремительно гаснущем сознании. Тяжелые веки накрыли покрасневшие глаза, и Джисон отключился. *** – …он был в полном неадеквате. Приглушенный голос Минхо, говорящего с кем-то по телефону, был единственным, что нарушало тишину в салоне автомобиля и единственным, что сквозь сон слышал Хан. – Когда я пришел, он просто бил ножом по трупу, как помешанный… даже меня не заметил, понимаешь? - голос сорвался на сиплый шепот. Хранитель, шумно вдохнул, прежде чем продолжить: – Джинни, я… я совершил ошибку. Думал, он не решится убить, попросит меня. Я очень серьезно проебался. Как он сейчас?.. - раздалось негромкое шуршание ткани пуховика о кожаное сиденье - видимо, он развернулся к Джисону. - Спит, конечно, - за этими словами последовала мрачная усмешка. - Сейчас едем домой, там разберёмся. Кто-то совсем рядом в пробке громко посигналил, и Хан вздрогнул от неожиданности, а Минхо шепотом выругался. – Что за урод… - прорычал он в пустоту, прежде чем вернуться к телефонному разговору: - Нет, Джинни, не ты, - раздраженный вздох. - Нет, просто он мой подопечный и я несу за него ответственность, конечно, я волнуюсь. Боже… иди к черту. Слух уловил едва различимый короткий гудок. Сбросил вызов. Хан осмелился чуть приоткрыть глаза, чтобы взглянуть на хранителя, и от увиденной пока мутной, но вполне понятной картины невольно сглотнул. Сложив запястье на руле, Минхо уткнулся в них лбом, как будто уснул. Но он совершенно точно не спал. Только… Только пальцы до побеления сжались в кулаки. Только тихие-тихие всхлипы прокатывались по салону авто. – Ли Минхо, ты ничтожество, - прошептал он еле слышно. В сердце больно кольнуло. – Это не так, - одними губами ответил ему Хан. Хранитель, вздрогнув, молниеносно обернулся к нему, и тот еле успел закрыть глаза. Его свалило обратно в сон. *** Он проснулся от хлопка закрывающейся двери. Распахнув глаза, он увидел глянцевый черный потолок, и в отражении были различимы две фигуры: он сам и Минхо, держащий его на руках. Он что, принёс меня сюда?! Лицо тут же залилось краской. – М… Мин… хо… - промямлил он, слабо отталкивая его плечи. – О, проснулся, - хранитель вскинул брови, заметив признаки жизни в подопечном, и аккуратно, придерживая его, поставил на пол. - Проходи в ванную, я скоро буду. Хан в недоумении нахмурился: – Зачем это мне идти в ванную? Скидывавший с ног грубые черные ботинки Минхо шутливо закатил глаза: – А ты не хочешь смыть с себя… - он замялся на секунду, - все это? Переодеться в чистую одежду? Ну да. Логично. Джисон снял пальто и отдал старшему - тот уже протянул руки, чтобы забрать его, - поочередно наступил на пятки обоих ботинок, чтобы придержать их, пока он достаёт из них свои ступни. Он неуверенно шагнул внутрь помещения, на светло-бежевый пол - кажется, единственный светлый элемент здесь - и тут до него дошло, что это не его квартира. Час от часу не легче. – Куда ты меня привез? - парень с опаской обернулся к хранителю, что-то писавшему в телефоне, и тот с понимающей улыбкой вздохнул: – В полицию. Сдавать тебя буду, - заметив, что младший не понял шутку, он тихо засмеялся: - Расслабься. Ты у меня дома. Ванная прямо по коридору, иди до конца и упрешься в нее. Значит, я в гостях у Минхо. Хан молча кивнул, поджав сухие губы, и, как и было приказано, зашагал вперед по длинному коридору, попутно изучая глазами интерьер. Здесь явно было жарковато, но его трясло. От чего? Неизвестно. Сегодня причин для этого было слишком много. Кроме бежевого ламината, в этой квартире все было абсолютно черным, от идеально гладких черных стен с едва заметными мраморными прожилками белого, отражавших все вокруг, до черных высоких дверей по бокам коридора, ведущих в комнаты, сейчас закрытые и недоступные любопытному глазу. Открытой осталась лишь одна дверь. Судя по тому, что уловил беглый взгляд Джисона, пока он проходил мимо, это была спальня Минхо - в ней в солнечном свете, пробивавшемся из-под шторы, видна была широкая, конечно же чёрная, кровать. Хранитель не соврал - в конце коридора действительно находилась ванная комната. Мягко надавив на прямую металлическую ручку, он отворил дверь и шагнул на черный кафель. Слева от проема рука нащупала выключатель света и нажала на клавишу - Эта комната была обставлена по принципу «необходимо и достаточно» - в ней была лишь вытянутая ванная, похожая на ковш, туалет и длинный столик вдоль всей стены с надставленным умывальником, над которым высилось большое зеркало с мягкой белой подсветкой по краям. Что ж, видимо, придется помыться. Один за другим предметы одежды оказались сложены в стопку около ванны - класть окровавленные тряпки на идеально чистый столик, рядом с какими-то средствами для умывания, он не решался. Босые ступни шагнули на пушистый коврик. Хан, придерживаясь руками за край ванны, аккуратно залез в нее и, задернув полупрозрачную черную штору, открыл кран. Теплая вода с мягким плеском полилась на шероховатую поверхность ванны, задевая вытянутые вперед ноги, покрытые кривоватыми лиловыми пятнами - боевой трофей, напоминание об ужасе, который Джисону пришлось пережить еще пару часов назад. Он откинул голову на бортик ванны и прикрыл глаза, позволяя монотонному шуму вытеснить ненужные мысли, непрекращающиеся возгласы совести, поминутно всплывающие в сознании жуткие кадры - все, что причиняло ему тупую боль. Под горячей водой, сантиметр за сантиметром набиравшейся в ванне, огнем вспыхнули те места, до которых еще недавно дотрагивался хранитель. Парень закусил губу. Шея, украшенная фиолетовой полоской от железной хватки Сон Юнмина. Мочка уха, все еще помнящая мимолетное, случайное касание губ Минхо. Запястье, за которое старший вёл его за собой. Кисти, перемотанные бинтами… наверное, их уже пора снять. Джисон размотал одну руку, потом другую, и, скинув марлю на стопку грязной одежды, взглянул на разбитые костяшки. Вернее, уже не разбитые. Зажили полностью, как будто никто никогда не бил ими по стенам СНУ. Хан усмехнулся. Вот она, чудодейственная сила Ли Минхо. В музыку воды вмешался негромкий звук открывшейся двери. Вздрогнув, он обернулся ко входу, где сквозь штору виднелась мутноватая фигура хранителя: – Испугался? - спросил старший. Джисону был слишком хорошо знаком этот тон - Минхо явно улыбался. - Я принес тебе чистую одежду, этот ужас, - он кивнул на грязный спортивный костюм на полу, - брошу в стирку. К утру должно высохнуть. «К утру»? – Так долго? - недоуменно переспросил Хан. Старший опустил стопку на столик, около умывальника. Взгляд Джисона следовал за ним, зорко улавливая каждое движение. – Сейчас девять вечера. Думаю, вполне нормально. Он не мог видеть немой вопрос на лице подопечного, но, кажется, догадался: – Да, птенчик, пока ты отсыпался, уже наступил вечер. Зато мы с Чаном успели… - он замолк на мгновение, - решить некоторые вопросы. Джисон примерно представлял, что за вопросы они решали, но от одной мысли о них его сердце устраивало гонку на выживание. Лучше было даже не думать об этом. – И еще кое-что, и я уйду, - произнёс Минхо, проводя кистью по своим волосам, зачесывая их назад. Тон резко посерьезнел. - Я оставлю дверь приоткрытой - пожалуйста, не закрывай ее. Подглядывать за тобой не буду, я уже все видел, - на этих словах щеки Хана вспыхнули красным, - просто хочу сразу узнать, если с тобой что-то случится. Идет? – Можешь… - младший чуть не продолжил «вообще не уходить», но вовремя прикусил язык, - можешь не закрывать, все в порядке. Я понимаю. Хранитель молча кивнул и оставил Хана наедине с шумом воды и легким сандаловым шлейфом. *** Сразу после Джисона ванную занял Минхо. Младший же, выйдя в коридор в его белой пижаме, испускавшей едва уловимый аромат хлопка, отправился в приключение по локации «квартира хранителя» - ему было предложено «осмотреться и выбрать спальню». На это высказывание у него возник резонный вопрос - а сколько всего спален - но он остался без ответа. Хранитель уже удалился за дверь ванной комнаты. Поэтому теперь Хан, как посетитель квест-комнаты, блуждал по квартире в слабом желтоватом свете от крохотных ламп под самым потолком. Что-то подказывало ему, что к этому до навязчивого черному интерьеру приложил руку Хенджин. Уж больно это напоминало его собственное жилье, только в темных тонах. Он прошел мимо просторной гардеробной со стеклянными дверями, не позволив себе заглянуть туда. Заглянул на кухню, примерно такую же минималистичную, как ванная - Джисон поймал себя на мысли, что Минхо, наверное, не так часто готовит дома. Прошел мимо еще нескольких закрытых комнат, в которые не осмелился заходить - вдруг там что-то личное, куда вынужденному гостю лучше бы не совать нос. В конце-концов он вошел в спальню, которую заметил с самого начала - теперь он уже не был так уверен, что это была спальня Минхо, а не одна из гостевых. Парень невольно засмотрелся на вид, открывавшийся из панорамного окна, обрамленного по бокам плотными шторами. Он, обходя невысокий подиум, на котором располагалась широкая двуспальная кровать, проследовал прямо к окну. Это был этаж двадцатый, не меньше. Все вокруг было усеяно разноцветными огоньками от машин на дорогах, величавых высоток, аляпистых рекламных вывесок на зданиях - наверное, центр Сеула по ночам выглядел светлее, чем днем. По улицам, как муравьи, сновали сотни горожан, ищущих веселья после рабочего дня или просто возвращающихся домой. В голове, совершенно освобожденной от лишнего благодаря горячей ванне и деликатному аромату сандала, которым здесь были пропитаны даже стены, всплыла лишь одна мысль: Красиво. Джисон усмехнулся своей заторможенности, поправляя узкий воротник футболки. Еще немного позволив себе восхищаться видами вечернего города, он аккуратно сел на самый край кровати, расслабленно выдохнув. Если этот день и был самым худшим в этой жизни, то он закончился. Пусть на душе все еще хреново - зато около него не валяется труп, а его руки не измазаны чужой кровью. Вдруг дверная ручка с мягким щелчком повернулась. Чуть вздрогнув, Хан обернулся ко входу в комнату, и увидел в проеме хранителя, тоже в домашней одежде. – Еще одна кровать есть в соседней комнате, - сказал Минхо, входя в просторную спальню. - Если хочешь… - он на мгновение замолчал, поджав губы, - можешь лечь там. Бордовая футболка явно была ему велика. Широкий воротник ложился аккурат под острыми ключицами, открывая цепкому взгляду Хана красивый изгиб шеи. Он не знал, что сейчас привлекало его больше: этот изгиб или мокрые смоляные волосы, которые Минхо небрежно вытирал полотенцем. Джисон неловко кивнул, сжав пальцами холодную черную простынь по бокам от себя: – Хорошо. – И еще, - хранитель решительно подошел к Хану, сократив расстояние между ними до необходимого минимума - настолько минимума, что у младшего электрический разряд по спине прошел и он зачем-то подскочил с кровати. Прежде, чем Джисон успел задать вопрос, что «еще», Минхо стянул с себя футболку, обнажая подтянутый торс, и тот забыл, как дышать. Напряженные мышцы до одури притягательно прорисовывались под ровной светлой кожей, а на грудной клетке при каждом его глубоком вдохе проступали ребра, по которым вдруг захотелось провести пальцами, почувствовать их, дать нервным окончаниям запомнить каждое из них… Стоп. – Что ты… - недоуменно вымолвил было Джисон, но тут ему на глаза попались они. Шрамы. Короткие, но явно глубокие - штук тридцать, не меньше. Они белесыми кривоватыми полосками усеивали всю грудь, шею, где-то заходили на плечи, но особенно много их было около сердца. На хранителях все заживает без следа, значит… значит, он получил эти рубцы при жизни. Скорее всего, в последние ее минуты. Хан сглотнул. Его собственное сердце больно сжалось, одновременно от горечи и ужаса. Что каких-то полгода назад пришлось пережить Минхо? Вернее, не пережить, но… Такие шрамы остаются только от одного. – Тебя зарезали? - прошептал он, глядя в самые глаза хранителя. Глаза, где плескалась тягучая печаль. Та, от которой нервы связываются в узелок. Глаза, где засверкали белоснежные прожилки на радужках, отражая слабый свет длинной лампы над спинкой кровати - единственное, что озаряло полутьму спальни. – Я не могу сказать точно, - тот помотал головой, не меняя тона и по-прежнему внимательно глядя на Джисона сверху вниз. - Но, полагаю, да. Хочу, чтобы ты знал. Хан еще секунду позволил себе тонуть в грустных светлых глазах, и мир как по щелчку накрыла густая пелена, оставив в поле зрения только одно - скопление шрамов под левой ключицей. Он сам не понял, как, зажмурив глаза, коснулся губами выступающего рубца. Он лишь чувствовал разгоряченную кожу и вздымавшуюся грудь, слышал тихое прерывистое дыхание Минхо - на каждый поцелуй приходилось по одному короткому вдоху. Иронично, как у хранителя - по сути, мертвого - тело было гораздо теплее, чем у большинства живых. Целовать шрамы было чертовски приятно. Заучивать наизусть едва выступающий рельеф. Совершал ли он сейчас ошибку? Джисон не знал наверняка. Да и, по-честному, противиться себе он тоже не мог. Мягкие губы плавно переместились на острую ключицу, вызывая рваный вдох, в затем - на шею. Младший, оставляя губами влажную дорожку, скользнул к самому низу шеи, туда, где она в чарующем изгибе соединялась с плечом. Оперевшись руками о крепкие плечи хранителя, он поцеловал особенно глубокий шрам. От губ, коснувшихся побелевшего рубца, к кончикам пальцев прошла волна дурманящего тепла. Все тело покрывалось мурашками от одной мысли, что рана, которая сейчас была аккурат под его губами, когда-то не оставила Минхо ни единого шанса выжить. Джисон не знал, притягивала ли его эта мысль или повергала в ужас. Но ему абсолютно точно хотелось снова и снова касаться этого шрама, выбивая сдавленные выдохи. Мне показалось, или прямо сейчас Минхо не смог сдержать стон? Горячие ладони легли на талию Хана, притягивая ближе, вплотную к обнаженному торсу, и дыхание вмиг перехватило. Он от неожиданности с силой втянул воздух, но вместо этого получилось втянуть лишь тонкую кожу на шее Минхо, вызывая у того хриплый полувыдох-полустон. Его плечи чуть дернулись вверх и тут же опустились обратно. Он отклонил голову чуть назад, открывая бледную шею для долгих поцелуев. Джисон запустил пальцы в чистые, влажные волосы, чуть сжимая их и оттягивая, заставляя запрокинуть голову еще сильнее, и Минхо выпустил в пустоту очередную порцию раскаленного воздуха. Наощупь, потому что открывать глаза сейчас было для него фатально, он нашел руками край футболки Хана и потянул хлопковую ткань наверх, обжигая пальцами чувствительную до предела кожу на пояснице. Все тело с головы до пят прострелило разрядом тока. *** Здания разноцветными квадратами проплывали под прозрачным полом кабинки - как и другие аттракционы, люди около них, сахарная вата в руках детей. Но Хан не смотрел на них. Его взгляд был устремлен только на небо. А оно сегодня было пронзительно голубым, с единственным полупрозрачным облаком где-то вдалеке. Солнце так ярко его освещало, что смотреть наружу было почти болезненно - приходилось сначала терпеть, потом щуриться и в конечном итоге отворачиваться. Отворачиваться можно было куда угодно, только не вниз - Джисон понял это, когда случайно взглянул на пол на высоте метров трех от земли. Ему настолько хватило одного этого взгляда, что Юнми до сих пор - а они были почти на самом верху колеса обозрения - крепко обнимал его. В общем-то, Джисон сидел у него на коленях. Руки Юнми прижимали его к себе, обхватывая талию, словно железная цепь. Парень иногда взволнованно поглядывал на Хана, проверяя, не впадает ли тот снова в панику. – Хани, ты в порядке? - раздался мягкий шепот около самого уха, когда кабинка достигла вершины, и по позвоночнику вниз сползла мелкая дрожь. Хани. Никто прежде так его не называл. Тем довольнее была его улыбка каждый раз, когда это слово слетало с уст Юнми. Хан слышал, что так называют друг друга семейные парочки где-то в Америке. Когда он сказал это Юнми, тот пошутил, что, стало быть, это милое обращение уже заложено в его имя. Пусть оно будет только для него. Джисон коротко хмыкнул, посильнее прижавшись к нему, и тот тут же отреагировал, накрыв рукой его лопатки. Расслабленный взгляд заметил на спинке чёрной футболки красноватые пятна - как будто от соуса, который не отстирался до конца. Да и плевать на это. Справа от Юнми восседал маленький плюшевый зайчик. Белый, пушистый, с красным шарфиком и огромными искренними глазами - Джисон с детства обожал такие игрушки. Он не мог понять, как Юнми догадался об этом, но… как-то ведь догадался. Вчера вечером Хан пожаловался, что ему тяжело готовиться к выпускным экзаменам, а сегодня тот, проводив его домой после школы, дал десять минут на сборы и молча повел в парк аттракционов, вручив зайчика. Джисон сложил голову на плечо Юнми. – Я так тебя люблю, - довольно протянул он, чувствуя подбородком мягкую ткань футболки. Юнми тут же отстранился, все еще придерживая его за плечи, в шоке уставившись на него: – Что ты сказал? До Хана дошло, что он только что сморозил сдуру, и щеки мгновенно зарделись. Не то, чтобы он имел в виду что-то другое, но… – Юнми, я… - распахнув лучистые глаза, оправдательно замахал руками парень, еще больше краснея от полного неизвестных эмоций взгляда напротив. Он застыл, когда на затылок легла ладонь и притянула его голову. – Я хотел сказать это первым, - усмехнулся Юнми перед тем, как его губы накрыли пересохшие от волнения губы Джисона, а мир вокруг разлетелся на части. *** – Нет! Хан резко толкнул хранителя в грудь - тот от неожиданности качнулся назад и сделал пару шагов, чтобы не упасть. Джисон, чувствуя в голове лишь серую муть, обескураженно осел на кровать. Он тяжело дышал, щеки горели огнем. Минхо ошеломленно замер. Он подошел к младшему и опустился перед ним на колени, не осмеливаясь снова дотронуться. – Прости меня. Такой нежный голос, что в нем хотелось раствориться, утонуть, проглотить его в легкие и захлебнуться им. От этих чувств внезапно нахлынул такой ужас, что захотелось сбежать от них подальше. – Не извиняйся, - Хан покачал головой. - Минхо, я… я сейчас приду, - он торопливо вышел, почти вылетел из спальни и ввалился в ванную, с хлопком закрыв за собой дверь на замок. На ватных ногах он добрался до вытянутого столика и оперся на него подгибающимися руками, едва не падая от нахлынувшей слабости. Голова бессильно повисла. – Нахрена ты это сделал, Джисон… - почти одними губами прошептал он, опуская веки. Это было ошибкой. Пару вдохов и выдохов спустя Джисон поднял глаза на свое отражение в зеркале. Блять, что за безумный вид… – Джисон, ты в порядке? - донесся из-за двери взволнованный голос Минхо. Хан Джисон, срочно успокойся. Взгляд скользнул от широко распахнутых карих глаз к уху, которое все еще ощутимо саднило от сильного укуса цели. Этот хруст проткнутого хряща навсегда отпечатался в памяти. Вот только никакой раны уже не было.