Жди меня, я вернусь

— Юнми, почему ты вечно весь в царапинах? Сегодня вообще прихрамываешь, — Джисон кивнул куда-то вниз, в сторону ног парня. Он едва ли мог наступать на левую ногу – Хану даже показалось, он при каждом шаге чуть морщился от боли. Они вместе шли по какому-то уютному парку – всегда по нему ходили, когда Юнми провожал младшего домой из школы. В это время в парке было относительно безлюдно, только редкие прохожие попадались на пути и тут же исчезали за спиной. Кроны деревьев – пока, в конце января, состоявшие лишь из крючковатых веток – аркой смыкались под небом, как будто подростки шли по какому-то старинному храму, тому самому, что с фресками и барельефами. А еще они всегда держались за руки. Отпускали крепко переплетенные пальцы друг друга, только когда Джисон переступал порог своей квартиры. Тогда Юнми оставлял на его губах поцелуй, похожий на дуновение весны – от него все время веяло весной – и куда-то уходил, оставляя младшего с приятным трепетом где-то внизу живота. Но прямо сейчас, под витиеватым сводом из ветвей, со сцепленными пальцами, они были вместе. Хан пытался запечатлеть в памяти каждое такое мгновение, словно совсем скоро его маленькое счастье закончится. Исчезнет. Растворится в мутной воде. — Я в порядке, — тот покачал головой. — Просто упал. Младший без капли доверия в глазах провел взглядом по рукам, постоянно где-нибудь да забинтованным. По почти зажившему синяку на уголке челюсти – на него даже смотреть было больно. По ногам, из которых прямо сейчас нормально работала только одна. Обычно обходилось простыми царапинами. Хан сначала подумал, что Юнми занимается какими-то единоборствами, даже однажды спросил об этом, но тот ответил, что из спорта в его жизни только помощь дяде. Сонхёк – кажется, так его звали – держал какой-то мебельный магазин, и Юнми часто таскал за него коробки. Но сегодня он был совсем потрепанный. Слишком. — Ты с третьего этажа упал? — Джисон глядел на него строго, почти зло, но он был просто ужасно встревожен. Старший, поджав губы, отвернулся в сторону. Хан уже выучил, что означает этот жест – Юнми так делал всякий раз, когда ему задавали вопросы про шрамы, про родителей или про дядю. Этот жест означал примерно следующее: я не хочу говорить тебе правду, но лгать не хочу еще больше. Или, если кратко: Позволь мне не делать тебе больно. Джисон, терпеливо вздохнув, остановился и повернулся лицом к Юнми: — Слушай, я очень переживаю за тебя, — он неосознанно теребил кончиками пальцев края рукавов синего пуховика. — Не сочти за грубость, но меня не покидает ощущение, что ты занимаешься чем-то… — он сглотнул, неуверенно заглядывая во внимательные глаза напротив, — чем-то нехорошим. Ну, в том самом смысле. Слова «опасным» и «противозаконным» не вылетели у него из головы, совсем нет. Они щекотали кончик языка, но так и не посмели вырваться наружу. Как будто если Джисон произнесет их, случится что-то необратимое. Он сделал короткий вдох: — Мне почему-то кажется, что ты делаешь это не по своей воле, — Хан напряженно наблюдал за тем, как изменяется взгляд старшего от его слов. Прямо сейчас у него кольнуло сердце от того, насколько изменился этот взгляд. Шагнув вперед по чуть заснеженному асфальту, Хан заглянул прямо в темно-карие кошачьи глаза: — Юнми, ты не плохой человек, я это точно знаю, — поймав вторую руку старшего, он крепко обхватил пальцами его кисти. Холодные. — Если я прав – просто скажи об этом. Я помогу тебе, — сжал ладони в подтверждение своих слов. — Я буду тебя защищать. Мы вместе пойдем в полицию. — Хани… — ошеломленно выдохнул старший, отшатнувшись. Его обычно спокойные глаза в ужасе расширились. — Хани, нет, тебе… ты что такое говоришь вообще?! — продолжил он севшим голосом. — Все в порядке… Все в нем кричало в унисон: младший лезет на запретную территорию. Он не успел договорить: Джисон остановил его поцелуем. Резким, настойчивым. Отчаянным. Таким, что Юнми смог лишь шумно втянуть носом воздух, прежде чем его унесло бешеным, почти истеричным потоком. Хан лезет на запретную территорию, и он твердо намерен забрать свое. Руки сами собой нашли привычное положение: одна съехала на заднюю сторону бледной шеи, а вторая переместилась на поясницу. Внутренние органы скручивались в узел от боли и от злости за парня. От одной мысли о том, в чем заставляют участвовать этого человека, который с таким детским счастьем в глазах тискал его кота, который отворачивался каждый раз, когда в фильмах начиналась сцена убийства, который, черт возьми, не думая бросался защищать Джисона от всего. Он этого не заслуживает. — Нельзя позволять творить это с собой, — едва отстранившись, выдохнул он в самые губы, сдерживая дрожь в голосе. — Ты ни в чем не виноват, Юнми, слышишь? Ни в чем. Я тебе верю. Во что они тебя втянули? Это наркотики? Оружие? Или… — единственное слово застряло поперек горла, вырываясь наружу слезами во внутренних уголках глаз. Старший заметно напрягся. Опустив взгляд, он прижал Джисона к себе: — Я люблю тебя… Хани, боже мой, я так люблю тебя, — голос скатился в шепот. Младший чутко вслушивался в каждый звук. Прямо сейчас он слышал учащенное сердцебиение, доносившееся из-под черного бомбера. Как будто он сейчас дотронется пальцами до груди старшего и наткнется на дрожащее обнаженное сердце. — …малыш, все в порядке, — продолжал Юнми. — Я в безопасности. Меня не втягивали в преступную деятельность, я ни в чем таком не участвую. Я правда просто упал. Все в порядке. Хан изо всех сил зажмурился, чтобы слезы не упали с ресниц на щеки. Рука, лежавшая на пояснице старшего, отчетливо чувствовала под толстой курткой пистолет. *** Когда Хан поднял тяжелые веки, солнце уже давно встало из-за горизонта и просачивалось в полутемную спальню сквозь небольшой просвет под плотными шторами. Рука машинально потянулась влево, но наткнулась на остывшую простыню. Джисон в полудрёме провел пальцами по прохладной ткани, надеясь уловить хоть частицу того тепла, что заставило его уснуть этой ночью – тщетно. Он потер глаза и неторопливо сел. Да, а что было ночью? Смутные воспоминания постепенно складывались в отчетливую картинку, и точно с такой же скоростью бледнел Хан. — Твою мать, — выдохнул он, закрывая лицо ладонями. Что на него нашло? Откуда столько смелости? А главное – какого хрена? Если бы он мог, то без раздумий отмотал бы время назад и дал бы самому себе подзатыльник, прежде чем гнать среди ночи к Минхо и лезть к нему в кровать. Как теперь смотреть ему в глаза? Джисон вздрогнул от мягкого щелчка дверной ручки, и в проеме, впуская в комнату белый искусственный свет, показался хранитель. С полотенцем на плечах и без футболки. Черт возьми. Побледневшие щеки моментально залились краской, и Хан опустил взгляд на свои колени, укрытые черным одеялом. — А как же «доброе утро, самый лучший хранитель на свете»? — шутливо упрекнул его Минхо, проходя внутрь спальни и попутно включая освещение. Джисон на секунду прикрыл глаза от количества света, враз ударившего по зрачкам. — Доброе, — негромко засмеялся он, краем глаза замечая узоры из шрамов на торсе старшего и напряженно сглатывая. — Минхо, извини за вчерашнее, я… — Не извиняйся, — перебил его хранитель. — И… — он затих на долю секунды, — спасибо. Чего? Я ослышался? Младший резко перевел взгляд на Минхо. Тот стоял, внешне совершенно расслабленный, прислонившись спиной к матовой стене и сложив руки в карманы домашних штанов. Его лицо абсолютно точно в чем-то изменилось – теперь Джисон понимал, в чем. Одна из продолговатых ламп, протянувшихся по периметру потолка, освещала его худое лицо прямо сверху. Хан вспомнил, что раньше у хранителя были темные круги под глазами, на вид прибавлявшие к его возрасту лет пять, не меньше. Теперь они пропали. Похоже, Минхо все это время не высыпался – до сегодняшней ночи. Он не мог нормально спать из-за кошмаров? Тонкие губы затронула полуулыбка, хранитель смущенно отвел взгляд в сторону: — И не надо на меня так смотреть, — усмехнулся он. — Ты мне помог, я тебе за это благодарен. Спасибо. «Помог», значит. Джисон прекрасно понимал, что рассчитывать хоть на что-то было с его стороны не то, что самонадеянно – просто глупо. Но прямо сейчас, прямо на этой фразе Минхо ему очень захотелось исчезнуть. Или хорошенько треснуть по его раздражающе идеальным скулам. Он пообещал себе сделать все, чтобы уничтожить ненависть, которую когда-то, еще при жизни Минхо, умудрился заслужить, но противостоять прошлому – задача со звездочкой. Не исключено, что все воспоминания давно приобрели в памяти хранителя ясные очертания, и Хан только раздражал его своими попытками сблизиться. Он не должен был надеяться, но все равно делал это. И чувствовать, как с каждым словом, слетавшим с этих красивых губ, ударялись о землю осколки его надежды, было… Неприятно. — На здоровье, — Хан пожал плечами, отбрасывая одеяло и вставая с кровати. — Больше никогда не благодари меня. Нет, было больно. Как будто ребра трескались. Хранитель нахмурился: — Поясни. Джисон скривился: — Пояснить? — переспросил он. — Что я должен тебе пояснить? — он остановился у края кровати, болезненным взглядом прожигая дыру в глазах старшего. Сейчас их разделяло метра два – ближе Хан подойти не решался. Боялся, что не выдержит. — Я не знаю, чему вас учат в этой вашей службе и осталось ли в тебе хоть что-то от настоящего человека, — он сжал руки в кулаки, — но если один человек все время заботится о другом, успокаивает его, обнимает, черт возьми, засыпает с ним в обнимку, — голос дрогнул, — второй человек… он… — легкие резко стянуло толстым шнуром, говорить стало тяжело, — он живой. Он, в отличие от вас, не мертвое чучело, Минхо. У него есть чувства. Для него это не «просто благодарность», понимаешь? — Джисон… — позвал его хранитель, делая шаг навстречу, но тот резко выставил руку вперед: — Нет. Он решительно прошел мимо Минхо в коридор, к гардеробной. Не успел он добраться до двери, как хранитель схватил его запястье: — Прекращай играть в загадки, — он развернул парня, и в следующую секунду тот оказался прижатым к стене. Ноги отказались слушаться, колени предательски подогнулись – хранитель тут же удержал его за талию, не давая упасть. Понизив голос, он продолжил: — Джисон, скажи мне, что с тобой происходит. Я не хочу лезть к тебе в сознание, но мне придется это сделать, если ты так и будешь молчать и творить бог весть что. Я твой хранитель, умоляю, — рука, удерживавшая его плечо, сжалась, — будь честен хотя бы со мной. В каждом рубленом слове сквозило раздражение. Нечеловечески белые глаза пронзали насквозь. Между ними оставались считанные сантиметры, Хан зачем-то упирался руками в его грудную клетку, как будто это помогло бы увеличить дистанцию до безопасной. Все звуки, кроме беспокойного стука в груди Джисона, стихли для них. Парень ошалело уставился в глаза напротив, пытаясь собрать слова в предложения, но родной язык разом вылетел из головы. Только не целуй. Только не целуй. Только. Не. Целуй. Его. — Ну? — хранитель вскинул бровь. Губы сжались в нитку. — Я так хочу тебя поцеловать. В точеном лице напротив что-то изменилось, и Хан перестал дышать. Осторожно сложив трясущиеся руки на плечи Минхо, он потянулся к нему, сантиметр за сантиметром. Веки сами собой опустились. Ладонь старшего легла на его затылок, притягивая ближе. Бережное касание отправило по коже разряд тока. Вдруг раскаленный воздух пронзила громкая мелодия звонка, и они, вздрогнув, отпрянули друг от друга. Джисон, как на ходулях, поспешил обратно в спальню, где короткими отрывками гудел телефон, и, не глядя на экран, смахнул вправо и поднес устройство к уху: — Слушаю. Его понемногу догоняло то, что только что произошло. Руки снова дрожали – настолько, что пришлось перехватить ту, что держала телефон, второй рукой. — Привет, Хани, — раздался в трубке медовый голосок, от которого парень скривился: — Феликс. — Он са-амый, — протянул блондин. Ты опять что-то принял? За его спиной стоял Минхо – Джисон кожей чувствовал это. — Меня зовут Хан Джисон. А эту гадость не смей произносить. Ясно? Из динамика донесся мальчишеский смех: — Ух, какой злой. Я даже испугался, - милый голос в мгновение съехал на несколько тонов вниз: — Следи за языком. Хан опешил. Забыл, с кем имеешь дело? На кисть, державшую телефон, легла рука хранителя, останавливая дрожь. Вторая осторожно обняла за плечо – Минхо успокаивал его. Младший обернулся к нему и, встретившись с внимательным взглядом, произнёс одними губами короткое «Спасибо». — Пока ты думаешь о своем поведении, — Феликс снова переключился на сахарный тон, — слушай и усваивай, чем ты сегодня займешься. Блять. Очередное задание. Перед глазами, как в киноленте, замелькали сцены из дома Сон Юнмина. Его налитые кровью глаза, а сразу после – они же, только стеклянные. Пустые. Минхо крепко обхватил его за талию, прижимая к себе. “Дыши ровно, все в порядке,” — зазвучал в голове родной голос. — Сегодня вечером будет мероприятие для богатеньких, — продолжал блондин – судя по легкому эху, он был в отеле, — адрес скину. Там будет одна девчушка, ее зовут Чон Соён – фотку тоже скину. Соён?! Джисон сглотнул и неосознанно схватился за руку Минхо, обнимавшую его. — Она хранитель? — Не-а. А вот ее муженёк - да. А еще он может очень помочь нам с работой, да только сотрудничать с нами почему-то не спешит. Эту Соён он любит, так что, если на нее надавить, этот хрен пойдет навстречу. — «Надавить»? — вкрадчиво переспросил Хан. Сделать с Соён то же самое, что с Юнмином, он не был готов. Нет, он бы лучше пошел на смерть сам. — Именно. Способ выбери на свой вкус, но результат должен быть один – она убедит мужа сотрудничать с нами. Это ясно? — Да… да, ясно, — серо ответил Джисон. Он осторожно скинул с себя руки хранителя и зашагал к гардеробной. Старший пошел за ним. Кожу на шее саднило, будто Минхо своими прикосновениями, легкими, как крылья бабочки, сжег ее, оставив лишь тихонько дымящиеся угольки. — Только, Хани – извините-простите, Хан Джисон – без фокусов. Надавить – не значит убить. — Ва-ау, — мрачно хохотнул Хан. — У вас политика руководства сменилась? Он мельком взглянул на свое отражение в зеркале. Неудивительно, что Минхо его успокаивал – Джисон выглядел… не совсем адекватно. — Да, — как-то рассеянно ответил блондин. — Нет. Не совсем. Нам от отца влетело. На несколько секунд повисло неловкое молчание. Хан потянулся за своей одеждой, но хранитель перехватил его руку. В это время оклемался Феликс: — Это не твое дело, Хани, — он кашлянул. — Что-то ты много болтаешь. Вечером будешь болтать с Соён. Что-то голос у него задрожал. — Понял уже. Короткие гудки. Только Джисон отвел телефон от уха, Минхо оттащил его от полок с одеждой: — Я съезжу и всё сделаю. Ты остаешься здесь. — С какой это стати? — младший нахмурился, дернув плечом, чтобы сбросить с себя руку хранителя. — Одно задание выполнил, выполню и другие. Тот обхватил его щеки и заставил взглянуть на себя: — Джисон, у тебя тогда сознание отключилось, — произнёс он, понизив тон. — Ты его не блокировал, оно просто перестало работать. От горячего дыхания Минхо, окатывавшего кожу, сердце приказывало долго жить. Хранитель, заметив ступор в карих глазах напротив, продолжил чуть мягче: — Так бывает, когда в конфликт вступают убеждения и необходимость выжить. Это отличный механизм, правда, — уголок губ дёрнулся вверх. — Но, пойми, я не могу следить за тобой, когда ты в таком состоянии. Птенчик, это… это очень опасно. Ты все время боишься чего-то, тебе угрожает коммуна, ты убил человека – слишком много для одного бьющегося сердца, понимаешь? Будь ты хранителем – не вопрос, но, Джисон, ты смертный. Ты по определению не можешь вынести все это без последствий для себя. Прямо сейчас ты на грани. Достаточно любой угрозы извне, чтобы ты гарантированно ушел в несознанку, и что ты натворишь в режиме автопилота – большой вопрос. Я не имею права подвергать тебя опасности. Младший все это время слушал хранителя, затаив дыхание. Когда он вот так серьезно что-то говорил, это было… впечатляюще. Особенно для Хана, чей взгляд каждую секунду сползал на его губы. Минхо видел это. Он совершенно точно это заметил. Еще и губы облизнул. Черт, как дышать стало тяжело… — Ты… — Хан усилием воли перевел взор на глаза, — Минхо, ты переживаешь за меня? В серебристых радужках на короткий миг мелькнуло смятение, но стоило старшему моргнуть – и оно исчезло. Руки сползли на изгиб между шеей и плечом: — Оберегать тебя - моя работа, Джисон, — негромко произнес он. — Я не прощу себе, если из-за моей халатности погибнешь… погибнет подопечный. Начальство не простит. Ну да, разумеется. Позади обнаженного плеча Минхо Хан заметил открытую дверь, ведущую во что-то вроде просторной гостиной – судя по низенькому столу в центре комнаты. На этом – естественно, черном – столе возвышалась стройная ваза с букетом. Букетом из белых и алых гиацинтов. Джисон сглотнул. — Поэтому, дорогой мой, давай договоримся, — хранитель отпустил его, делая шаг назад, чтобы Хан отлип от стены. — Ты посидишь час-два здесь, или у себя дома — только скажи, куда тебя отвезти. А я в это время выполню твое, с позволения сказать, задание. — Нет. Минхо вопросительно вскинул бровь: — «Нет»? Парень с вызовом вонзил в него пристальный взгляд: — Я все равно туда пойду, с тобой или без тебя. Их перестрелка глазами продолжалась абсурдно длинную секунду, прежде чем старший тяжело вздохнул и нехотя поднял ладони вверх в знак поражения: — Как знаешь. Но при первой же непонятной ситуации ты уносишь свою задницу в машину. — Конечно-конечно, — Хан закатил глаза. Почему-то его внимание снова привлекли цветы на журнальном столике. Его не покидала мысль, что он что-то забыл – но он даже не понимал, что он забыл. Заметив, как подопечный пялится куда-то вдаль, хранитель проследовал за направлением его взгляда и, неловко кашлянув, закрыл дверь в гостиную. Странно. — Пойдем, тебе нужно поесть, — Минхо жестом позвал младшего за собой на кухню – это было слишком невпопад, чтобы Хан не понял, что его просто пытаются увести от гостиной. *** Ехать решили на машине Минхо. На возражения Джисона он шутливо отмахнулся: — Мне так удобнее на ходу отстреливаться. Сразу после этого в салоне воцарилось неловкое молчание, а секунду спустя оба рассмеялись. Смех должен был снять напряжение, только вот у Джисона он вышел каким-то нервным. Хан хотел отправиться на это мероприятие в том же, в чем приехал к хранителю – в худи и спортивных штанах, но Минхо сделал по-хенджиновски испуганное лицо и затолкал его в гардеробную. Сначала он отчитал младшего за кровь на рукаве («Опять что-то натворил без меня?»), а потом сдвинул дверцу высокого шкафа по правую сторону от входа и начал что-то там искать. — Надевай это и больше не пугай меня, — практически приказным тоном сказал он, протягивая Хану небольшую стопку одежды. — Что это? — тот бросил недоверчивый взгляд на сверкающую белую ткань. — Одежда, — передразнил его Минхо. — Надевай, тебе понравится. И не соврал ведь. Пока хранитель что-то печатал в телефоне – опять – Джисон раз за разом бросал взгляд на зеркало, чтобы еще немного посмотреть на себя в чем-то, кроме спортивного костюма и крови, своей или чужой. Старший выбрал для него полностью белый образ из зауженных брюк и шелковой рубашки, расстегнутой на несколько верхних пуговиц. Ткань приятно поблескивала в холодном свете гардеробной – Хан то и дело слегка поворачивал руку, завороженно глядя на то, как переливаются крохотные, почти незаметные блестки на рубашке. Впрочем, он так поглядывал на рукава даже сейчас, уже сидя в комфортном седане Минхо. Минхо, который в этот самый момент сосредоточенно писал кому-то сообщение, освещенный голубоватым излучением от дисплея. — Снова клиенты? — как бы между делом спросил Джисон, очень стараясь не показывать откровенное недовольство. — М? — переспросил старший, обратив лицо к нему. Хан тут же отвернулся к окну – как будто бы он просто смотрел на вечерние улицы, полные огоньков, а не пытался скрыть стиснутые зубы. — Ну, ты же с какими-то клиентами встречаешься, — с наигранной непринужденностью бросил он, задерживая взгляд на рядом стоящих автомобилях – они стояли на светофоре. Минхо прочистил горло, и телефон, судя по звуку, опустился в кармашек на двери: — Я писал Чану, — голос негромкий, без капли шутливости. — Сообщил адрес мероприятия, подключил его к моей геолокации. Знаешь, для чего? Джисон закатил глаза: — Это риторический вопрос, так? — Верно. Все это – чтобы обеспечить твою безопасность, если что-то пойдет не так. Поэтому, пожалуйста, можешь хотя бы сейчас не язвить? — Я не язвил. — Да ты что? — мрачно усмехнулся хранитель. — Это не тебе ли Хенджин рассказывал, как бедный Ли Минхо не выдержал и ушел из эскорта? «После… после заказа, по пути обратно, Минхо позвонил мне, — изменившимся, почти что успокаивающим голосом продолжил Хван. — Джисон, он был в истерике… Мне кажется, эта сфера просто выпила его до дна. Те, кто может годами работать в проституции и вывозит все это только на своих силах… — он закусил губу, — послушай, это страшные люди. Реально страшные. Минхо не из таких. Он не оттуда.» Щеки вспыхнули огнем. Он все это время следил? — Я не слушал ваш разговор, но ты все время о нем думаешь, — пояснил Минхо, видя, как задёргался подопечный. — Крутишь его, как кассету на перемотке. Джисон уставился на собственные колени, сжавшись, как загнанный в угол зверёк. В это время на светофоре загорелся зеленый, и машина погнала дальше по ровной дороге. Старший продолжил: — Вообще-то я очень просил Хенджина оставить это в тайне. Поэтому неудивительно, что об этом сразу узнал ты, — он еще раз заглянул в телефон. — Джисон, давай договоримся кое о чем. Я не лгу тебе ни о чем, а ты мне доверяешь. Устраивают условия? Хан молча кивнул. Руки под шелковой тканью рубашки покрылись мурашками от его ровного тона. — Я тебе верю, — три кратких слова слетели с уст и тут же растворились в воздухе. Потому что люблю тебя. “Нет, ты меня не любишь”. Мягкий голос раздался в голове, словно раскат грома. Парень резко обернулся к хранителю, но не обнаружил ни одного изменения в изящных чертах, ни малейшего. Даже бровью не повел. В груди сразу как-то потяжелело. Сглотнув, младший начал рефлекторно перебирать пальцами перламутровые пуговицы на длинных рукавах, но спустя пару секунд осознал, что делает это, чтобы занять руки. Чтобы левая рука не переместилась на запястье хранителя, чуть подрагивая от нерешительности, и не соскользнула осторожно на его кисть. Минхо развернул ладонь тыльной стороной вниз и переплел их пальцы. *** Хранитель отпустил руку Джисона, только когда машина свернула на парковку у внушительного светлого здания. На небе господствовал глубокий вечер, но из-за головокружительного обилия фар и и яркого освещения из главного входа казалось, что было как минимум утро. — Один момент, пока мы туда не зашли, — начал Минхо, когда младший обратил на него внимание. — Не отходи от меня далеко. Лучше держись рядом. Хан кивнул, сжав левую ладонь в кулак, будто пытался удержать в ней чужое тепло, стремительно исчезавшее с кожи. Старший припарковал автомобиль у самого выезда с парковки. Джисону показалось это странным, если не глупым – он видел много свободных мест гораздо ближе ко входу в здание. — Пока я не скажу, ты будешь выполнять любые мои указания. Если скажу обернуться куда-то – ты это сделаешь. Скажу, что мы уходим – берёшь руки в ноги и шагаешь за мной. — Наоборот. — А? — нахмурившись, переспросил Минхо. Щелкнула застежка ремня безопасности. Хан криво усмехнулся: — Говорят наоборот. Не «руки в ноги», а «ноги в руки». Хранитель закатил глаза: — Бери что угодно и во что угодно, но если не успеешь уйти – валяться в луже крови будешь ты, а не я, — выдохнул он и заглушил авто. Губы младшего растянулись в глупой улыбке – она вышла скорее нервной. Сразу же после фразы хранителя в грудной клетке раздался тревожный стук. Как только хлопнула дверь машины, холодный вечерний воздух за один вдох заполнил собой легкие и проник во все тело, до самых кончиков пальцев. До этого момента Хан и не замечал, насколько безопасно чувствовал себя в этом черном седане. Минхо заблокировал двери и протянул младшему локоть. На недоуменный взгляд Джисона он ответил обыденно: — Сюда не приходят с друзьями или коллегами. Лучше притвориться парой, чтобы не вызывать подозрений. Притвориться. Сглотнув, Хан взял его за локоть, как одна из богатых жён, проходивших мимо них ко входу. Он пытался не думать лишний раз, что только притворяется его парнем – от этого было бы еще больнее. А ему и так было больно. Он будто тянулся к солнцу. В детстве – совсем в детстве – Джисон наивно верил, что солнце светит для него и специально согревает именно его. Очень скоро он узнал, что всему виной термоядерные реакции, а на него солнцу фиолетово. Оно просто исполняет свое предназначение. Еще чуть позже Хан понял: чем ближе ты к солнцу, тем выше твои шансы превратиться в кучку пепла. Прямо сейчас он залечивал ожоги от солнца, глубокие и очень болезненные. Он посмел протянуть к нему руку, но – термоядерные реакции, черт бы их побрал. Чем ближе они подходили к зданию, тем сильнее их уши заполнял мягкий гам изнутри. Кажется, это опять был какой-то отель. У высокого дверного проема, перекрытого красной бархатной веревкой (Джисон подумал, что это очень похоже на сцену из фильма) гостей встречали двое с иголочки одетых мужчин – они спрашивали имена пришедших, искали их в списке на телефоне и только тогда пропускали внутрь просторного холла. Черт возьми. — Минхо… — голос задрожал от волнения. — Нас же нет в списках. Хранитель положил ладонь на руку Хана, державшую его за локоть: — Все в порядке, — негромко ответил он. — В каком это смысле? Они почти подошли к молодым людям у входа. Джисон отчетливо слышал, как внутри отеля играла расслабленная музыка – достаточно громко, чтобы гости действительно расслабились, но достаточно тихо, чтобы они могли спокойно разговаривать друг с другом. Договариваться о каких-то штуках в бизнесе, например – Хан не сильно разбирался в этом, но знал, что отчим периодически ходит на такие рауты. — Добрый вечер, — мужчина с левой стороны от дверей учтиво поклонился, и лацканы его идеально посаженного пиджака чуть согнулись. — Ваши имена, пожалуйста. Джисон напрягся. — Мы от Ли Феликса, — немедленно ответил Минхо с такой же вежливой полуулыбкой. Лицо мужчины моментально изменилось: — От Ли Феликса? — повторил он, мельком оглядывая пришедшую пару. — Конечно-конечно, проходите, — он поспешно снял веревку, перекрывавшую вход, с крючка, давая гостям пройти. Пройдя пару шагов внутрь, Джисон оставил поцелуй на щеке Минхо. Быстро, пока не успел передумать. Хранитель вопросительно поднял брови. — Мы же пара, — Хан пожал плечами. — А теперь скажи, как ты до этого додумался. На фарфоровом лице мелькнула полунасмешливая улыбка: — Скажи лучше, как ты до этого не додумался, — они через большой зал, обставленный точно так же, как и в любом отеле с претензией на роскошь, пошли к распахнутым широким дверям, из которых на мраморный пол проливался яркий свет и доносился до слуха светский шум. — Коммуна протянула клешни повсюду, среди их клиентов немало влиятельных людей. Разумеется, у них универсальный билет на все мероприятия. Феликс – их лицо. Прямо как у Диор или Шанель. Логично, что надежнее называть его. Да, как я до этого не додумался? — А сейчас, — Минхо приостановился у самых дверей, — лицо попроще и в бой. Перешагнув порог, Хан невольно зажмурился на мгновение. По сравнению с холлом здесь было слишком светло. Свет лился буквально отовсюду, отражаясь от женских платьев, от стеклянных бокалов с чем-то игристым, от дорогих часов и витиеватых украшений – казалось, он отскакивал от каждой глянцевой поверхности и копьями прилетал прямо Джисону в глаза. На светлой сцене восседал камерный оркестр, от которого и исходила та самая умиротворенная музыка. Саундтрек сегодняшнего вечера. А еще повсюду были люди. Много людей, с серьезными и не очень лицами разговаривающих о чем-то друг с другом, в перерывах между репликами отпивающих еще глоток из высоких бокалов. — Просекко, зект, креман? — сладенько протянул молодой официант, подошедший к ним с подносом, на котором поблескивали бокалы с алкоголем. — Просекко, — кивнул ему Минхо и, когда официант развернул поднос нужной стороной, взял бокал за ножку. Сразу после парень с важным видом обратился к Джисону, и он вдруг понял, что совсем не разбирается в спиртном, поэтому выдал первое, что пришло в голову: — Мне вон то розовое. Хранитель едва сдержал смех – плотно сжал губы, чтобы сохранить серьезное выражение лица. “Машинку ты тоже по цвету выбирал?” Отстань. Официант тоже прикрыл рот рукой, скрывая улыбку, и протянул поднос Хану, чтобы тот взял бокал с вон тем розовым, изобразил вежливый поклон и удалился к другим гостям. Вперив взгляд в хранителя, младший обиженно надул губы: — И не надо на меня так смотреть. В серебристых глазах плясали веселые огоньки. Нет, Минхо глядел на него не снисходительно и тем более не презрительно – скорее с интересом. Джисона просто раздражало, что под этим взглядом его стремительно бросало в жар. Минхо мотнул головой и указал куда-то наверх, уводя Хана вглубь разноцветной толпы: — Посмотри. С потолка повсюду свисали какие-то декоративные растения, похожие на длинные кисти сирени: белые, сиреневые и фиолетовые. Между ними крапинками виднелись зеленые лепестки. Это напомнило Джисону волшебный лес из детской сказки. Может, и в бокале не розовое игристое с неизвестным названием, а магическое зелье. Феликс фелицис, например. На низ подбородка легла рука и аккуратно надавила, закрывая Хану рот: — Ты чудо. — А? — младший резко выпрямился, не веря собственным ушам. Мимо них к столу с тарталетками прошли мужчина с женщиной, одетые в почти одинаковые костюмы бордового цвета, и так же одинаково бросили раздраженный взгляд на Джисона. Стоять столбом посреди прохода – не лучшая идея. — Ты все слышал. Теперь посмотри, кого мы нашли. Проследив за направлением взгляда хранителя, Хан снова не поверил – только теперь своему зрению. — Это Соён? — произнёс Минхо негромко. — Это ведь она была на фотографии? Младший замер. Да. Она. На фото, которое прислал Феликс, Чон Соён выглядела не такой, какой Хан ее запомнил. Другой. Повзрослевшей, но с той же искоркой в глазах. Это был другой человек. Одетая в длинное красное платье с глубоким декольте, с длинными высветленными в белый волосами она держалась рядом с высоким мужчиной в черном идеальном костюме – держалась с таким взглядом, в котором читалось не то презрение ко всем вокруг, не то крайнее напряжение. Натянута, как струна. Джисон перебирал известные ему эпитеты, чтобы описать этот взгляд, и самым подходящим было слово «потухший». Ее муж – кажется, ему было лет сорок, не меньше, – увлеченно беседовал о чем-то с такими же солидными мужчинами и женщинами, пока Соён, вальяжно оперевшись локтем на столик, оглядывала зал. Тебе это не идет. — Джисон… — Минхо тронул его руку, — это она? Волнуется. — Да. Младший почувствовал, как по спине стекла капля пота. Секунда – и вокруг ребер затянулась уже знакомая колючая проволока. Он и подумать не мог, что встретит старую подругу… вот так. — Хорошо, — кратко заключил старший. Он обратил было взор на подопечного, чтобы что-то ему сказать, но вдруг переменился в лице: — Так. Приобняв Хана за талию, он отвел его к краю зала, где вдоль белоснежной стены свисали длинные растения, похожие на те, что красовались под потолком, и прислонил его спиной к высокой колонне: — Ты опять на взводе, — констатировал Минхо, проводя рукой по волосам. — В чем дело? Джисон пытался унять дрожь в конечностях. В зале стало безумно жарко, безумно душно, как будто весь воздух разом выкачали и заменили ядовитым газом. Среди едкого облака его взгляд зацепился за фигуру хранителя. Он взволнованно рассматривал младшего, поправляя сетчатую, почти прозрачную водолазку с крохотными блестками на каждом переплетении нитей, поверх которой был накинут прямой черный пиджак. Сквозь сетку просвечивали россыпи шрамов на его груди – другой мог принять их за складки на ткани или неудачно упавший свет, но Джисон знал, что каждая из белёсых полосок когда-то кровоточила, превращая последние минуты жизни Минхо в сущий ад. А одна из них стала для Минхо конечной. «Как станция метро», — пронеслась в голове больная мысль. — Джисон, ты в порядке? — перед глазами из стороны в сторону замелькала худощавая ладонь хранителя. — Да, — выдохнул Хан, вытирая пот со лба. Минхо фыркнул: — Я вижу. Он сделал несколько шагов к ближайшему столику и, залпом выпив из бокала Джисона все розовенькое, налил в него воду из небольшого стеклянного графина. Пока сто пятьдесят миллилитров воды заполняли бокал, хранитель несколько раз бросил быстрый взгляд на Джисона, который, в свою очередь, внимательно наблюдал за Соён. — Пей, — командным тоном произнёс Минхо, протягивая бокал младшему. — Иначе выплесну в лицо. Тот коротко кивнул в качестве благодарности и сделал глоток. Стало лучше. — Я не говорил, что мы с Соён были друзьями? — Хан откинул со лба волосы, чуть съеживаясь под пристальным взглядом хранителя. Минхо удивленно вскинул бровь: — Не говорил. — Молодые люди, у вас все в порядке? — неуверенно протянул проходивший мимо официант – уже другой, но такой же хорошенький. Он хлопал глазами, переводя недоверчивый взор с Минхо на Джисона и обратно. — Все хорошо, спасибо, — с вежливой улыбкой заверил его хранитель, и тот, чуть поклонившись, ушел куда-то вглубь зала. Оркестр играл знакомую музыку – Хан не мог разобрать, какую, но он точно ее уже слышал. Старший снова сконцентрировал внимание на парне: — Я слушаю. — Так вот, мы дружили. Долго, — Джисон стряхнул с ладони прилипший лепесток декоративного растения. — Но пару лет назад прекратили общение. Вернее, — он прочистил горло, — я прекратил. До сих пор не могу себя простить. Меня тогда опять ломало от тоски по тому уроду, а Соён сказала, что то, что со мной происходит – ненормально, и мне нужно обратиться к психотерапевту. Я так обиделся, — усмехнулся он, — оскорбился. Меня же фактически больным назвали. Вот я и послал ее. Сказал, что слышать ее больше не хочу… Как-то так, если вкратце. — И теперь ты переживаешь, что на все четыре стороны отправят тебя. — Вроде того, — парень еще раз взглянул на Соён. Красивую, статную. Холодную. Она о чем-то переговаривалась с, кажется, мужем, и прищурившись оглядывала зал. Будто искала кого-то. Не меня ли? — Соён совсем недавно сама писала тебе, хотела с тобой увидеться. Я не прав? Хан недоуменно нахмурился: — Откуда ты… — Я твой хранитель. Забыл? — уголок губ дернулся вверх в беззлобной усмешке. — А, ну да. Точно, — ответы младшего становились короткими, почти отрывистыми – он опять задыхался. Минхо тихо вздохнул – слишком уж часто он вздыхал, находясь рядом с Ханом. Он подошел ближе и, забрав бокал из рук младшего, поднес к его губам: — Выпей все, — спокойно скомандовал он, положив вторую руку на затылок Джисона. — Ты сейчас в обморок грохнешься. — Что?! — выпалил тот сконфуженно. А ведь его и правда ужасно трясло – только сейчас заметил. — Пей. Хан приоткрыл губы, и хранитель аккуратно наклонил бокал. Глоток за глотком становилось легче – по крайней мере ледяная вода немного охлаждала кровь, раскаленную настолько, что, казалось, еще чуть-чуть – и Джисон вспыхнет. — Не вини себя ни за что, пожалуйста. Чувство вины отравляет изнутри. Это худший яд, — говорил Минхо полушепотом, пока подопечный понемногу опустошал бокал. — Пусть его выпивают те, кто действительно этого заслуживает. Хан поперхнулся: — Это… к-ха… это кто «заслуживает?» — прокашлявшись, переспросил он. — Джисон? — вдруг раздался знакомый высокий голос, и оба синхронно повернулись на звук. — Соён? — почти одними губами произнёс парень, выглядывая из-за плеча хранителя. Минхо тут же отлип от подопечного и отошел на почтительное расстояние, попутно кивая девушке. Она, с полным бокалом в руках – Джисон готов был поклясться, что за весь вечер в ее рот не попало ни капли, — стояла в паре метров от них, без мужа, зато с квадратными глазами, метавшими недоуменный взгляд то на Минхо, то на Джисона, а затем снова на Минхо. Словно мантия-невидимка, куда-то исчезла с неё вся напускная спесь. Это, догадывался Хан, было обязательным атрибутом каждого посетителя сегодняшнего раута – высокомерный взгляд, которым можно прожечь уродливую дыру в одном из светло-бежевых диванчиков по краям зала. Парень выпрямился, придавая себе относительно приличный вид: — Соён, я… — голос заглох, как только он заметил, как девушка почти с открытым ртом разглядывает лицо хранителя, — Эм… Как будто ты сам так на него не пялился. Минхо вежливо улыбнулся и изобразил легкий поклон: — Ли Минхо. О вас наслышан, — бархатная интонация застала младшего врасплох, оставив вдогонку приятное жжение внизу живота. Успокойся, Хан Джисон, только успокойся. Соён едва заметно нахмурила аккуратные брови, будто вглядываясь, затем перевела взгляд на Хана, и секунду спустя заговорила торопливо: — Минхо… Конечно, Ли Минхо, да, приятно познакомиться, — она немного деревянно поклонилась в ответ. Видимо, платье было слишком тугим. Мимо них прошел очередной официант, недвусмысленно протягивавший поднос с алкоголем. Они, теперь уже втроём, одновременно нацепили на лица улыбающиеся маски и замотали головами. Как только официант ушел, Соён оглянулась вокруг, как-то неуверенно отбрасывая с плеч длинные завитые волосы. — Может, поднимемся на второй этаж? — предложила она. — Там чуть тише и не так много народу. — Да, пожалуй, — ответил хранитель быстрее, чем Хан открыл рот. — Ведите, пожалуйста. Второй этаж оказался скрыт от лишних глаз теми самыми декоративными лозами, изящно свисавшими с высокого потолка. Прямо около сцены с оркестром располагалась небольшая винтовая лестница – если не знаешь, где она, то вряд ли найдешь. Они поднялись на что-то вроде балкона по периметру зала. Здесь и правда было не так людно, а те немногие гости, что забрели на второй этаж, негромко переговаривались, сидя на мягких диванчиках. У некоторых на столах лежали бумаги, они что-то объясняли собеседникам – скорее всего, пронеслось в голове у Джисона, они заключали сделки. Обыденные сделки на головокружительные суммы. Наверняка такую приватную обстановку на втором этаже создавали специально для этого. — Вот здесь свободно, — Соён указала тонкой кистью на диванчик почти в самом углу, и украшения на запястье тихонько звякнули. Аккуратно усевшись на диван у стены, она подождала, пока Хан и Минхо расположатся напротив, и начала: — Вас послала Коммуна. Джисон опешил. Он закусил губу, думая, чем парировать. — Можешь не отвечать, это было очевидно, — девушка улыбнулась одним уголком рта, с мягким стуком отставляя бокал с игристым – кстати, тоже розовым – подальше от себя: — Ненавижу эту дрянь. Как и несколько лет назад. Соён закинула ногу на ногу: — Я слышала, у них серьезные проблемы, — она задумчиво склонила голову набок. — Вот-вот лишатся крыши. — Крыши? — Минхо прищурился. — М-гм, — кивнула она. — Там прочно обосновался сын главы – как его там? – отдела кадров или вроде того. Сувон говорил, он совсем двинутый, — фразу прервал мрачный смешок. — Папочка защищает его, как может. Уж не знаю, что там произошло, но Коммуна серьезно накосячила, и на папочку теперь давят. Джисон и Минхо переглянулись. — Сувон – это твой муж? — уточнил Хан. Девушка чуть дернулась, скривив рот: — Да. Муж. Вы из-за него сюда пришли, так? — длинные ногти впились в край сиденья. Хранитель утвердительно кивнул: — Джисон очень хотел увидеться, но в целом да. Из-за мужа. Хан толком не мог понять, что именно изменилось в поведении Минхо, но ему стало не по себе. Сейчас он походил на криминальных дипломатов из фильмов – тех самых, которые начинали с формальных фраз, а заканчивали аккуратными, но меткими угрозами. Он сидел в кресле почти неподвижно, откинувшись на спинку, и медленно покачивал в руке бокал с просекко. Соён тихо усмехнулась в ответ на его уточнение: — Я рада тебя видеть, Джисон, — произнесла она, кратко взглянув на младшего, — а вот слышать вас обоих – не очень. Ты… — она медленно повернула голову к Минхо, замявшись, — Минхо, да? Я же не ошибусь, если скажу, что ты открылся? — Все верно. — И теперь работаешь на Коммуну, — она выразительно вскинула бровь. — Я не обладаю даром ясновидения, но дни твои сочтены. Если можно так сказать трупу, — в игривом взгляде девушки замерцало презрение. Челюсть хранителя заметно напряглась. — Я защищаю Джисона. — Да-а? — она повысила голос. — Смелый поступок, аплодирую стоя. Где раньше была твоя смелость?! — Соён наклонилась вперед, ближе к Минхо, и Хан готов был поклясться, что воздух вокруг них заискрил. Двое мужчин в официальных костюмах, расположившиеся в нескольких метрах поодаль, раздраженно обернулись к ним. — Соён, тише… — шепнул Джисон, встревоженно озираясь по сторонам. Та на секунду прикрыла ярко накрашенные глаза и вернулась на диванчик. Минхо тоже сделал глубокий вдох и медленный выдох, чтобы успокоиться. — Не знаю, Соён, о чем ты говоришь, — понизив тон, начал он, — но мы пришли договориться с тобой и ничего более. Девушка утомленно закатила глаза: — А я могу поговорить с Джисоном, раз он так хотел встретиться? Подожди со своими красивыми фразочками, ладно? Поджав губы, хранитель встал с дивана: — Разумеется, — процедил он сквозь зубы. Провожаемый взглядом Соён, он отошел к витиеватому ограждению, через которое сквозь сиреневые ветки проглядывался первый этаж. Минхо оперся на перила, как бы давая понять, что он не намерен слушать разговор. Первый вопрос слетел с уст Джисона сам собой: — Почему ты вышла замуж? Ты же хотела… — Мне нужны деньги, — перебила его Соён. — Да, я хотела поступить в университет. И я поступила. Может, ты не вспомнишь, но моя сестра серьезно заболела, я узнала об этом прямо перед выпускным, — девушка опустила взгляд, теребя пальцами дорогие украшения на запястье. Хан закусил щеку. — Ты не думай ничего такого, — продолжила собеседница, — я работала. Весь первый курс. Но оплачивать одновременно образование и лечение было, ну… дорого, — к последнему слову голос стал каким-то слабым. — Пришлось бросить учебу. Она дергано посмотрела по сторонам и, резким жестом взяв со стола свой бокал, выпила за пару крупных глотков половину. Джисон все еще молчал. Внутри нарастало ощущение, что нужно что-то сделать, но его будто пригвоздило к мягкому сиденью. — Я работала в кофейне. В один из дней туда зашел Сувон, и как-то закрутилось всё, в общем… Как-то так, — выдохнула девушка. — Теперь лечение оплачивает он. Вообще все оплачивает он. — То есть, — несмело спросил Хан, — ты его любишь? Соён мрачно хохотнула: — Шутишь, что ли? Я для него вроде аксессуара, ну, часиков или ручки подарочной. Только эта ручка еще и разговаривает. А еще ее можно трахать. В этот раз ее бокал опустел. Сердце сжалось от боли, тупой и обезоруживающей. Он хотел помочь давней подруге. Он должен был ей помочь. Его денег хватит на лечение… — Как сестра? — Джисон попытался заполнить словесную пустоту, раздумывая, как бы осторожно предложить помощь. Девушка дергано пожала худым плечом: — Сначала выздоровела. Я так думала. Сейчас у нее рецидив. Только последнее слово растворилось в воздухе, переполненном тяжелым парфюмом, она опустила голову и тихо всхлипнула: — Джисон, я жить уже не хочу, — дрожащим голосом выдавила она. — Только ради нее держусь. Если она не выживет, я… — Она выживет, — парень решительно поднялся с дивана и сел рядом с ней, приобнимая за плечи. — Обязательно выживет. Разводись с мужем, я оплачу терапию. Соён подняла на него заплаканные глаза, под которыми серыми полосками растекалась тушь: — Он не даст развестись. Я слишком много знаю, — снова всхлип, — он убьет меня. Или друзей своих из службы отправит. К ним быстрым шагом приблизился Минхо: — Извините, что прерываю, — в кошачьих глазах промелькнула неподдельная тревога, — но, Соён, ты должна на это взглянуть. — Чт-то там? — прошептала она, размазывая слезы вместе с оставшейся тушью по лицу, но хранитель лишь шагнул обратно к краю этажа, жестом зовя ее за собой. Девушка сглотнула и поспешила за ним. Хватило бросить краткий взгляд на основной зал, чтобы она обернулась к Джисону с липким ужасом в глазах: — Надо уходить. — Что?! — Хан вскочил. Как по команде, Минхо еще раз оглядел первый этаж: — Они не знают, что мы здесь. Если угадаем с лестницей, сможем их обойти. Не вздумай, — он резко выставил руку перед Джисоном, который хотел тоже увидеть, что происходит. — Кто это? — с дрожью в голосе спросил он, по очереди глядя на спутников. — Соён? Минхо? Ответьте, блять, кто-нибудь! Хранитель схватил его руку и повел к противоположной лестнице: — Не ори, — рыкнул он, оглядываясь на девушку, спешащую за ними. — Шевелите ногами. Сердце колотилось где-то в горле. Стало неожиданно легко дышать, настолько, что воздух наполнял тело младшего слишком сильно, и картинка перед глазами стала до боли резкой. В начале лестницы Минхо остановился, выглядывая в зал, и Джисон с Соён чуть не упали, как домино. — Что там? — прошептал Хан. — Они идут ко второй лестнице. Подождем немного и бегом на выход, — ответил хранитель. Младший заметил, как он мимолетно нажал что-то на телефоне и так же мгновенно убрал его в карман. Соён осторожно выглянула из-за плеча Джисона и тихо выругалась. — Я их где-то видела. — Это люди Сонхёка, — отозвался Минхо. — Мужа своего забрать не хочешь? Девушка выплюнула безразлично: — Пошел он в задницу. — Какого… — Хан замолк, почувствовав, как спину задело что-то острое, и резко обернулся к подруге. Та держала в руках бежевые туфли на шпильках, глуповато улыбаясь. — Так ходить удобнее, — неуместно весело она кивнула на босые ноги. Минхо кашлянул и заговорил быстро: — Хватит трепаться. Я спускаюсь с лестницы, и вы сразу идете вперед. Сначала Соён, потом Джисон, я замыкаю. Вперед, — хранитель побежал вниз по лестнице, доставая из-под ремня пистолет. Он все предвидел. Джисон пропустил девушку вперед себя и, подталкиваемый хранителем, торопливо зашагал за ней – насколько мог, не привлекая при этом лишнего внимания. Перед глазами противно мелькали вспышки от яркого света, все вокруг проносилось мимо, как на перемотке, оркестровая музыка и разговоры сотен людей смешались в безумную какофонию, понемногу сводившую с ума самого Хана, и перекрикивал ее лишь истеричный стук сердца. Они петляли между столиками и развеселыми, уже слегка пьяными гостями. Им приходилось толкать некоторых из них, чтобы не терять драгоценные секунды. — Не тормозим, идем, — глухо говорил Минхо раз за разом, когда приходилось чуть замедляться. Время тянулось мучительно долго. Казалось, они идут уже которую минуту, хотя прошло не больше десяти секунд. — Чем могу помочь? — Молодые люди, у вас все в порядке? — Может, я могу вам как-то помочь? До противного учтивые голоса официантов пролетали мимо ушей. Джисон на мгновение обернулся к балкону второго этажа, и за секунду он увидел то, что не исчезнет из его памяти никогда. Сухой высокий мужчина с ослепительно белыми глазами стоял на балконе, глядя прямо на него. Он вытянул к нему руку с револьвером. За секунду до того, как пуля с грохотом вылетела из дула и вдребезги расколола графин прямо справа от них. За секунду до того, как в зале начался хаос. Сверкающая, истошно кричащая толпа разом повалила к выходу под аккомпанемент выстрелов. Они пригнулись, хотя прекрасно понимали, что это их не спасет. Бежали беспорядочно, петляя, после каждого поворота краем глаза замечая, как в череп невинного человека рядом с ними прилетает пуля. — Твою мать… — сдавленный рык Минхо прозвучал безумно громко среди чужих воплей, и Хан чуть было не обернулся, чтобы проверить его, но старший грубо толкнул его вперед: — Не тормози, иди! Вот только Джисон успел заметить, как он нездорово ссутулился. — Ты ранен! — воскликнул он, вываливаясь вслед за Соён в холл отеля и опять мимолетно оглядываясь на хранителя. Сердце рвалось выпрыгнуть из грудной клетки. Минхо закашлялся. — Не… не сдохну, — выплюнул он хрипло. — Выйдете и галопом к машине, понял? — А ты?! — А я за вами, — раздраженно бросил старший с интонацией из разряда «не тупи». Кто-то в спешке сильно ударил Джисона локтем по ребрам, и дыхание на секунду перехватило. Ему на ноги раз за разом наступали чужие каблуки. Гребаная паника. Выстрелы продолжались – теперь хаотичные. Кажется, их потеряли. Сквозь вопли и визги слух уловил мелодию звонка: — Сука, Сувон… — едва переводя дыхание, вымолвила Соён. — За… – она запнулась обо что-то и с коротким вскриком начала падать, но ее поймал Хан. Девушка быстро восстановила равновесие и, перешагнув препятствие, пошла дальше сквозь поток перепуганных богачей. Джисон двинулся за ней, и в следующее же мгновение он увидел, обо что она запнулась. Чужая нога. Сотни ботинок и туфель пробегали по человеку, как по гребаному коврику. Он наверняка уже мертв, но что, если он, как и Соён, просто запнулся, но никто его не поймал? Что, если его можно было спасти? В нос ударил холодный воздух, сдувая отвлекающие мысли. — Вперед, — с нажимом скомандовал Минхо. Как только появилась возможность, Хан схватил Соён за руку и рванул к черной «бмв», предусмотрительно оставленной у самого выезда с парковки. Так вот, для чего это было. Приходилось уворачиваться от других бегущих, вздрагивая от каждого нового выстрела, следить за дорогими авто, которые, наплевав на скоростные ограничения и здравый смысл, гнали на выезд, подальше от свистящих пуль. Джисон боялся оборачиваться к хранителю, но его немного успокаивал равномерный быстрый топот прямо позади – значит, он хотя бы не отставал. Хранители ведь от обычных ран не умирают, да? Когда до машины оставалось бежать не больше пары метров, двери громко щелкнули; одновременно позади раздался резкий голос Минхо: — Оба назад и ложитесь! Хан пропустил Соён к левой двери и, оббежав машину сзади, запрыгнул в противоположную. В это же время со звучным хлопком закрылась водительская дверь. Минхо на мгновение обернулся на пассажиров, и младший заметил тонкую струйку крови, стекавшую из уголка его рта. — Минхо, ты… — ахнул Джисон, но хранитель бросил: — В порядке, — даже с заднего сиденья было видно, как напряжены его скулы. Нет, ты не в порядке. БАМ! По ушам ударил дребезг пробитого стекла, и сразу после – полный боли рык хранителя. — Черт… — он тут же дал по газам, и двоих пассажиров, пригнувшихся на заднем сидении, разом придавило к спинке. Еще несколько раз раздался грохот – стреляли по машине, но в окна не попали. БАМ! Прямо слева от Джисона пронеслась пуля и вылетела через лобовое стекло. Он издал какой-то испуганный звук и перестал дышать. В зеркале заднего вида мелькнул наполненный ужасом взгляд Минхо. — Я сказал лечь, — повысив голос, произнёс хранитель. Он продолжал неотрывно следить за Ханом, пока тот сползал вниз по сиденью. — И не вздумай поднимать голову, если не хочешь сдохнуть. Джисон не знал точно, но чувствовал, что у них есть немного времени, пока их не догонят – если вообще догонят, когда они вот так петляют через проулки и мелкие проезды. Перед глазами мелькнула красная вспышка, в ушах раздался противный звон. Больно. Парень испуганно оглянулся по сторонам, вцепившись пальцами в сиденье, но куда бы он ни оборачивался, источник звука все не находился – даже Соён мелко дрожала, прижимаясь к креслу, как к спасательному кругу. А потом он обратил внимание на Минхо. Почему-то, увидев до предела напряженную челюсть и налившиеся кровью глаза, он сразу понял, что этот звон – отголосок боли хранителя. Машину опасно дернуло вправо, а затем так же влево – хранитель едва мог вести автомобиль, но пытался держать полосу. Что ты творишь?! “А сам как думаешь?” Внезапно звон резко усилился и резко стих. Вспышки пропали, как какой-то глюк. Правая рука Минхо, вся в бордовой крови, с тихим стуком сложила пулю в подстаканник. По его лбу стекали мелкие капельки пота. Он на ходу доставал пулю. Голыми руками. По телу Джисона прошлась мелкая дрожь. На что еще способен этот… человек? По салону прокатилась по-детски нелепая мелодия звонка, и все трое вздрогнули. — Блин… — раздраженно прошептала Соён, доставая телефон из блестящего клатча, и смахнула по экрану вверх, выключая звук. — Достал. Я надеялась, они его застрелили. — Этого козла попробуй застрели, — саркастично ответили с водительского сиденья. — Его половина службы хотела бы убить. Но я подозреваю, эти джентльмены пришли не за вами. Их цель – я и он, — старший кивнул на Хана. Машина ехала по какой-то дороге, прямо, не обгоняя бешено каждое авто впереди. Кажется, оторвались. С души будто упал камень. Джисон откинул со лба прилипшие волосы, восстанавливая дыхание – он и не замечал, что все это время едва дышал. Даже атмосфера в салоне как-то изменилась. Девушка нахмурилась: — За вами? Зачем? Это у Сувона с ними давний конфликт, а вы… — Не знаю, — Минхо мотнул головой. Его голос даже звучал устало, и он явно не хотел пускаться в объяснения. — Нутром чую, что они опасны. Как будто… Не знаю. Просто не хочу рисковать. Голос подал младший: — Куда мы сейчас едем? — В спальный ра… — хранитель вдруг закашлялся. Опустив стекло, он сплюнул на дорогу кровь. По спине младшего пошли мурашки – то ли от отвращения, то ли от ужаса. — В спальный район. Отъедем чуть дальше от центральных районов, там встретимся с Чаном, а потом… Он не успел договорить, потому что из-за поворота выехал черный джип, перекрывая им дорогу. Машина резко затормозила, дергая пассажиров вперед. Минхо выругался и сдал назад, чтобы развернуться, но обратный путь преградила еще одна машина. Синий седан без номеров. — Сглазили, — мрачно усмехнулся хранитель, беря в руки пистолет, и обернулся к пассажирам: — Чтобы от вас ни слуху, ни духу, ясно? Ага, слушаюсь и повинуюсь. Из джипа вышел какой-то парень, явно целясь в них. Хранитель быстро выстрелил ему в плечо, и тот, вскрикнув, выронил оружие. Джисон, пользуясь моментом, приоткрыл дверь, выглядывая назад – из синего авто выходили незнакомые ему люди. Это были именно люди – три человека, каждый вооружен чем-то огнестрельным. — Возьми, — окликнул его Минхо, протягивая второй пистолет, пока напарники подстреленного не успели сориентироваться. — Ты у меня дома забыл. Щеки залились краской, но Хан быстрым жестом взял в руки оружие. Притащил в его квартиру ствол и забыл об этом. Браво. Он протянул руку влево, но наткнулся на пустое сиденье. — Соён?! Со щелчком открылась водительская дверь, и в машине остался один Джисон. Снаружи слышалась стрельба, бесконечная стрельба, сердце грозилось выпрыгнуть из груди, картинка перед глазами то мутнела, то снова прояснялась, как на сломанной камере. Слева от себя он увидел сцену, достойную хорошего триллера: Соён и Минхо, прячась за дверью авто, отстреливались от их новых знакомых – одна разбиралась с теми, что высовывались из синего седана, а второй пытался защищаться от хранителей, приехавших на джипе. Когда Соён превратилась в женскую версию Джеймса Бонда? По дверям и стеклам каждые пару секунд попадали пули, раздавались чьи-то болезненные вопли. Хан с замиранием сердца пытался расслышать среди них один из знакомых голосов, надеясь не услышать его. Человеческим оружием они не смогут убить ни одного хранителя – только людей. Их предел – просто на время обезвредить преследователей и уехать. Какой гуманизм. Джисона крупно трясло. Стиснув зубы, он дернул на себя ручку двери и, пригнувшись, вылез наружу. Около его головы тут же просвистела пуля. Парень, выругавшись, забежал за открытую дверь, аккуратно выглядывая. За капотом синего авто сидел мужчина с длинными красными волосами, явно немолодой. Он время от времени высовывался, пытаясь стрелять в Соён, но Хан, если повезет, мог попасть в него хоть сейчас. По крайней мере, пока его не заметили. Рука с пистолетом жутко дрожала – пришлось удерживать запястье второй рукой. Джисон никогда не стрелял из настоящего оружия, только в тире в парке аттракционов, но, кажется, времени на обучение у него больше не было. Представим, что его голова – воздушный шарик. Парень усилием воли заставил себя плавно выдохнуть. Просто воздушный шарик. Прицелиться. Нажать на курок. Пуля с истеричным дребезгом попала в лобовое стекло. Хан похолодел. Мужчина мгновенно обернулся к нему, привставая и направляя на него ствол. Джисон попытался еще раз выстрелить в него, но снова промахнулся. Упс. Мимо парня просвистела пуля, и он съежился, полностью скрываясь за металлической дверью. Его тело прошибала крупная дрожь. Чем он вообще думал, когда посмел высунуться? Страшно, черт возьми, как же страшно. За его спиной шла активная перестрелка – похоже, Минхо сумел кое-кого вывести из строя, но в черном джипе было по меньшей мере три человека. Идти туда для Хана равносильно смерти. Чтобы вернуться в машину и лежать в ожидании лучшего, нужно выйти из-за двери – гарантированная дыра в черепе. Этот тип пока скрывается за капотом машины, но лишь потому, что ему не даёт выйти Соён. Однозначно надо что-то делать. Среди грохота выстрелов и мужских криков парень услышал один женский, а сразу после – тихое «твою же…» родным голосом. От лица в мгновение отошла вся кровь. — Соён! — воскликнул он, намереваясь встать и выйти из укрытия, чтобы помочь ей, но его будто пригвоздило к земле: “Не дергайся.” Хруст гравия под ногами красноволосого заставлял немного тревожиться. Нет, он заставлял замереть в панике. Этот тип шел прямо к нему. Отлично, блять. Мне сидеть смирно? “Да.” Джисона трясло, ужасно трясло. Мужчина шел явно медленно, и, насколько парень вообще мог различить на слух, между ними оставалось метров пять. Четыре с половиной. Четыре. Он видел, что Минхо был занят перестрелкой с его напарниками. Видел, что Хана защитить некому. Специально шагал медленно, крался, как хищник к затаившей дыхание жертве. Три. Гребаные подошвы скребли по дорожному покрытию, но скребли так громко, будто мужчина топтался прямо по ушам Джисона. Два. С каждым пройденным сантиметром сердце прибавляло еще один удар в минуту. Один. — К черту. Хан, крепко зажмурившись, резко выпрямился, выбрасывая перед собой руку с пистолетом, и выстрелил. Тишина. Промахнулся. Мгновение спустя раздался второй выстрел, затем – третий, откуда-то справа. Плечо вдруг обожгло огнем, и парень ссутулился от боли. Похоже, в него почти попали, но пуля прошла по касательной. Он открыл глаза. Красноволосый мужчина валялся на асфальте без единого признака жизни. Из отверстия в шее, пульсируя, вытекала ярко-алая кровь. Справа от него валялось еще двое товарищей, изрешеченных пулями. Соён явно знала, что делала. Соён. — Быстро в машину! — заорал справа от него хранитель, и Хан, вздрогнув, повернулся к нему. Так вот, кто застрелил мужчину. Минхо стоял, освещенный множеством фар, раз за разом сплевывая кровь и опираясь на крышу авто. — Минхо… — Я сказал, в машину. Джисон подчинился. Он не мог не подчиниться. Сейчас давление хранителя было особенно сильным – парень успел забыть, какую власть над ним имеет Минхо. Хотя… о какой именно власти он говорил? Стоило ему влезть в машину, как до него вдруг дошло. Перестрелка прекратилась. Все стихло. Прямо сейчас Джисон встревоженно уставился на старшего, который оглядывался по сторонам – проверял округу. Вот только он практически наваливался всем весом на металлический каркас авто. Хан примерно понимал, в чем дело: его еще на мероприятии ранили в спину – судя по кровавому кашлю, в легкое – а пулю он не достал. Ткани не могут восстановиться, пока в них находится инородный предмет. Сказать, что это волновало парня – ничего не сказать. Минхо, ты ранен. Он и не представлял, что внутренний голос тоже может дрожать. “Не сдохну. Сиди тихо.” - измученный, как по сценарию автоматический ответ. Я поведу машину дальше. Он хотел выйти с левой стороны, чтобы не обходить машину сзади, но на сиденье около него приземлилась сама подруга. Приземлилась – громко сказано. Это Минхо сложил её на кресло, как тряпичную игрушку. — Ты в порядке?! — Хан взволнованно уставился на нее, в темноте пытаясь разглядеть на красном платье кровавое пятно. Та вяло кивнула: — Молода и свежа, — мрачно усмехнулась она, запрокидывая голову на мягкий подголовник, и тут взгляд Джисона наткнулся на ее предплечье, прижатое к животу. Бог мой… — Убери руку, — сипло произнёс парень, осторожно, кончиками пальцев подхватывая ее запястье. Соён все еще пыталась сопротивляться: — Нет… Но ее сил не хватало даже на это. Секунда – и взору Хана открылось огромное бордовое пятно с правой стороны ее живота. Оно понемногу разрасталось, расплывалось, как уродливый цветок, по дорогой ткани. Севшим голосом Джисон прошептал: — Господи, Соён… Он дотронулся было до своих плеч, чтобы снять пиджак, но тут же понял, что приехал без пиджака. — Минхо, — он, соскоблив остатки сил по телу, решительно позвал хранителя, который сидел около девушки с противоположной стороны, поминутно закашливаясь, — дай свой пиджак. Девушка тяжело дышала. Тяжело и хрипло. Старший помотал головой: — Зачем? — Чтобы перевязать рану, очевидно, — огрызнулся Хан, и только спустя секунду понял, что вопрос был не в этом. Позвоночник пронзило разрядом тока. — Нет, — прошептал Джисон, — нет, так не будет… так не должно быть, — на округлившихся глазах выступали слезы, грозясь упасть с ресниц на щеки. — Надо перевязать рану! — вскрикнул он, вонзив обозленный, но чертовски напуганный и… умоляющий взгляд в хранителя. В лице Минхо что-то изменилось. Он тут же снял с себя выглаженный пиджак и осторожно продел рукав под поясницей Соён, на что та вяло подняла руку: — Не надо… — хранителю было решительно плевать: он лишь выровнял одежду и покрепче завязал рукава. — Да щас же, не надо ей — всхлипнул Джисон, внимательно разглядывая ее побледневшее лицо. Она потеряла много крови, и с каждой секундой шансов становилось всё меньше. Хан аккуратно приложил пальцы к ее шее. Пульс слабый, едва прослушивается. Черт… Он полез в карман за телефоном, чтобы вызвать скорую, но на предплечье легла тонкая ладонь Соён: — Знаешь, моя младшая о тебе спрашивала, — негромко сказала она с какой-то печальной улыбкой. — Она тебя помнит. Того кота плюшевого все еще хранит, даже… — девушка хрипло вдохнула, прикрывая ярко накрашенные глаза, — в палату с собой взяла. — Правда? — глаза накрыло пеленой горячих слез. Хан взял её ладонь, холодную и совсем слабую, в свою. Второй рукой он достал телефон из кармана и попытался разблокировать экран, но дисплей даже не загорелся. Разряжен. Минхо, вызови скорую. — Ага, — усмехнулась девушка, пытаясь сжать руку, но сил не хватало. — Зря мы тогда поссорились. Минхо, ты где?! Хан поднял глаза туда, где должен был сидеть хранитель, но взгляд наткнулся лишь на блестящее дорожное полотно. Сердце пропустило удар. Он дергано оглядывался по сторонам, пытаясь разглядеть родной силуэт, и спустя пару мгновений разглядел – и тут же пожалел об этом. Минхо, в своей полупрозрачной водолазке и с пистолетом в руках, стоял почти напротив худощавого мужчины в белом костюме. Того самого, которого Хан увидел в зале. Это был однозначно хранитель – его серебряные глаза нечеловечески мерцали в белом свете фар – и точно не последней важности. По крайней мере, если оружие, уничтожающее душу, дают только важным шишкам. — Джисон, ты прости меня, — тихо сказала Соён, и тот вздрогнул: — За что? Этот мужчина был просто… устрашающим. Ужасным. Страх в нем внушало все, от сухого лица до нарочито медленной манеры двигаться. Если в нем когда-то было человеческое, он сжег его дотла, как ненужный сорняк. Они о чем-то говорили. Разница между ними была очевидна, казалось, ее можно было почувствовать на коже: до предела напряженный, натянутый, как струна, Минхо, пытающийся выглядеть расслабленно, и расслабленный собеседник. “Телефон в машине. Вызови сам. Не вздумай выходить,” — короткие, почти телеграфные фразы. Он… не хочет подвергать Джисона опасности? Хан привстал, чтобы дотянуться до телефона Минхо – устройство нашлось на водительском сиденье. Попутно он покосился на собеседников. Этот тип в белом костюме не дергался, даже не подходил ближе, но… что-то в нем было не то. Воздух вокруг них будто превратился в лед. У мужчины в руках было то самое оружие, которое Джисон видел у… как их? Кадровиков? Один выстрел – и… В глаза ударил яркий свет от экрана. На заставке был обычный черный фон – так похоже на него. Парень в мгновение нажал на зеленую иконку и набрал засевший на подкорке номер: один-один-ноль. Вызов. “Ты справился с моими ребятами. Впечатляюще,” — низкий ровный голос почему-то звучал безумно неприятно, как ножом по стеклу. — ”Как очнутся, сообщу им, что они бесполезны”. Длинные, до ужаса долгие гудки. Минхо сплюнул кровь на асфальт: “Не интересно. Что тебе нужно?” Еще гудок. Мужчина пожал острым плечом: “Ты.” Что?! Измученное сердце истерило где-то в горле. Минхо в опасности. Он и так ослаблен – едва на ногах стоит – и вряд ли сможет быстро среагировать. Черт возьми, его шатает. А что может сделать Хан? Выйдет – и один бог знает, что случится. Что натворит Минхо и что сделает незваный гость. Третий гудок. Какого черта никто не отвечает?! Соён невесомо тронула его руку: — Я… — девушка закашлялась, — знаешь, это я виновата. Я знала, что они придут на приём, — она сделала паузу, чтобы набрать воздуха. — Что ты сказала? — ахнул Хан. Пятно крови расползалось по платью, несмотря на перевязку. Черт… В трубке раздались короткие гудки. Парень тут же набрал номер еще раз. Джисон не знал, куда себя деть. Он обязан был помочь Соён, обязан был помочь Минхо, но ничего из этого сделать не мог. Одновременно происходило слишком многое. Еще и скорая не отвечала… — Сувон предупреждал, что они придут к нам, — продолжала девушка, прерывисто дыша. — Как и вы. “Просто поговорить о сотрудничестве”, — она усмехнулась и сразу схватилась за живот. — Я представляла, что если они увидят меня рядом с вами, то поднимут панику. Но не сказала. Надеялась, все обойдется. По фарфоровой коже под аккомпанемент гудков из телефона стекла одинокая слеза. — Соён… — голос младшего дрогнул. — Ты только не злись, — всхлипнула она, — я правда не хотела, чтобы вышло вот так. И опять ошиблась. Ее речь становилась все более вялой. — Ты ни в чем не виновата, не вздумай так говорить, — Хан оглянулся на телефон, который отложил в сторону – все еще никто не ответил. Уволить всех к чертовой матери. Девушка неожиданно крепко схватила его запястье: — Он не убьет Минхо. Им нужны союзники. И сбрось уже этот вызов, — она бросила краткий взгляд на экран смартфона, — они все равно не успеют. — Что ты… Соён чуть приподнялась на руках и подобралась поближе к Хану, кладя голову ему на плечо. Она почти сразу съехала вниз, но парень поймал ее на руки. — Знаешь, я всегда мечтала уйти в компании близких, — задумчиво произнесла она. — А ближе тебя у меня нет никого. Хотела, конечно, чуть попозже, но… за ошибки надо отвечать. Джисон только сейчас заметил, что плачет. — Не говори так, — дрожащим голосом ответил он, — в-все будет хорошо, слышишь? Послышалась вялая усмешка. — Это что, стандартный набор фраз перед смертью друга? — Ты… ты бредишь? — парень попытался заглянуть ей в глаза, и та повернула лицо к нему: — Это ты не понимаешь очевидного. Хан всё понимал. Понимал, что шансов у неё – как в лотерее. Понимал, что до скорой он так и не дозвонится. Он всё понимал, только устал принимать. — Не ешь всякую гадость, — сказала девушка. — От неё живот болит. Глаза заволокло пеленой. — Это что, наставления друга перед смертью? — младший печально улыбнулся сквозь слезы. На лице Соён так не к месту засверкали веселые огоньки: — Зришь в корень. Слушай, пока я жива. Забавно. В любой другой момент эта фраза звучало бы смешно. — Присмотри за мелкой, — продолжила девушка совсем тихо. — Пожалуйста. Она совсем одна останется. Ее взгляд понемногу мутнел. Джисон лишь кивнул, крепко сжав зубы, чтобы не разреветься в голос. — И еще кое-что. Джисон, — она говорила еле-еле, из последних сил, — береги Минхо. Хан замер. Устало прикрыв глаза, Соён усмехнулась: — И не надо т… так смотреть. Он дорожит тобой. И ты им. Вот… — она медленно выдохнула, поудобнее устраивая голову на предплечье парня. Тот похолодел: — Соён… — он осторожно встряхнул ее, — ты только не засыпай, — голос нелепо дрогнул. Джисон положил руку ей на щеку, поворачивая голову к себе: — Соён, твою мать! Девушка едва заметно нахмурилась: — Здесь я, здесь… отстань… Внезапно до предела загустевший воздух пронзил визг тормозов, неестественно громкий для этого момента. Хан подскочил и обернулся на звук, как один за другим раздались два выстрела, а затем – чей-то неразборчивый крик. И еще голоса. Приехал кто-то еще, явно не один человек. Что-то начиналось. — Соён, ты слышала? — Джисон вновь переключил внимание на подругу. — Кто… — он запнулся на полуслове. — Соён? Сердце пропустило удар. Хан прижал пальцы к ее шее, чтобы нащупать пульс. Тишина. — Нет… — прошептал он, чувствуя, как вокруг горла сжимаются железные тиски. — Нет-нет-нет… Не веря себе, он попытался нащупать пульс на запястье. Ни звука. Тело Соён упало с его ослабевших рук, безвольно повиснув на сиденье. Мир затянуло липкой черной пленкой. Джисон остолбенело смотрел на абсолютно безмятежное лицо девушки, еще совсем недавно улыбавшейся ему. Она должна была улыбнуться еще тысячам людей. Он не слышал ничего, кроме гребаного белого шума, в который постепенно проваливался с головой. — БЛЯТЬ! — кулак с силой прилетел в спинку переднего сиденья. Кожаная обивка тихо скрипнула. Хан ударил по креслу еще раз, и еще, и еще, упиваясь нараставшей болью в костяшках. Как знакомо. Джисон еще раз бросил помутневший взгляд на посеревшую Соён. Перед глазами вспышкой пронесся момент, когда он увидел ее сегодня на приеме – статную, красивую. Живую. Почему он вечно всё разрушает? Появился в доме Сон Юнмина и убил его. Впервые за годы встретился с подругой – она погибла у него на руках. Лучше бы я сдох тогда, в петле. “Скорая, добрый вечер. Что у вас случилось?” — раздался до скрежета в зубах любезный голос в телефоне Минхо. Кровь в венах закипела от гнева. Хан дергано схватил устройство и, поднеся динамик ко рту, выплюнул едко: — Чтобы у вас каждый вечер был таким добрым, сука. Он замахнулся было, чтобы швырнуть телефон в окно, но почему-то передумал и осторожно кинул его обратно на водительское кресло. Сейчас я должен быть с Минхо. Изо всех сил стараясь дышать ровно и не оглядываться на Соён, он вышел из машины. Его шатало – пришлось срочно опереться на изрешеченную дверь. Думай только о Минхо. Он заметил чуть позади «бмв» внедорожник Чана. Стало быть, все не так плохо. Слух уловил взбешенный голос хранителя: — Вы отправили этих мразей за мной и Джисоном, — процедил он сквозь зубы, неотрывно наблюдая за Чанбином и Феликсом – те замерли в нескольких метрах поодаль, не решаясь подойти ближе к Минхо. Откуда здесь эти двое? Хан напряженно сжал кулаки, молча наблюдая за диалогом. Слезы на лице засыхали под ледяным ветром. Около Феликса валялся в неестественной позе тот самый мужчина в белом костюме. Чанбин мотнул головой: — Мы никого не отправляли. Минхо, сколько… — Не смей называть мое имя, — взревел старший. Его глаза, озаренные белым светом фар, налились кровью, на шее устрашающе вздулись вены. — Успокойся, — раздался спокойный, но властный голос Чана. Хан сначала его не заметил – тот находился в тени, прямо рядом с автомобилем Минхо. — Ты просишь меня успокоиться?! — не унимался тот, — Из-за этих уродов погибло… — Выбирай слова, — перебил его блондин. Раздался болезненно знакомый щелчок, и Феликс в мгновение ока направил дуло пистолета в голову его хранителя. И тогда Джисон утратил контроль. Словно на автопилоте, он схватил с сиденья пистолет и с каким-то неразборчивым криком бросился на блондина. Шаг, второй, он пронесся мимо остолбеневшего Чана, выставил оружие… Грохот выстрела. Жгучая боль. — Хани, нет! Мир погрузился во тьму.