I
Около берега деревья почти не росли: только редкие пучки травы и тонкие кустики пробивались сквозь глину, нагромождение валунов, втоптанные титанами глубоко в землю камни. Корабль попал в шторм, поэтому Воины не успели отоспаться в дороге и готовы были сделать привал уже сейчас, но Марсель приказал двигаться дальше. Испугался, что на равнине их могут достать неразумные твари, хотя солнце давно зашло. Едва переставляя ноги, под утро они добрались до пролеска. — Наконец-то, — простонал Райнер и рухнул на покрытую мхом площадку. Энни смерила его презрительным взглядом. Казалось, она совсем не устала и готова была без остановок шагать до самой стены. — Днем идти не безопасно, — объявил Марсель, глядя в основном на Энни. — Если будем двигаться по темноте, доберемся за три дня. Возражений не последовало. Примерно полчаса они сидели, вытянув перед собой гудящие ноги. Энни встала первой и стаскала хворост в кучу. Ветки здесь валялись повсюду, поэтому она ни разу не пропала из поля зрения. Магат предупредил, чтобы они никогда ходили в одиночку. Марлийцы могли только предполагать, как Парадиз изменился за сто лет. — Как думаете, что там, за стенами? — спросил Райнер. Он пытался разглядеть вдалеке очертания Марии, но горизонт скрылся за кронами деревьев. Лес казался диким и старым. Сюда не ступала нога человека с тех пор, как Карл Фриц вместе с подданным сбежал с материка. — Дьяволы, — ответил Марсель, садясь лицом к морю. Возможно, он также безнадежно надеялся в последний раз увидеть корпус давно уплывшего корабля. Офицеры сложили им в каждый рюкзак по тонкому как простыня одеялу. Райнер расстелил подстилку на земле, чтобы они накрылись одеялом Бертольда и устроились вдвоем. То же сделали Марсель и Энни. Плед почти не грел, шишки и иголки кололись даже сквозь одежду. Райнер сумел уснуть, несмотря на дискомфорт, но тут в небе громыхнуло, и обрушился дождь. — Отвратительное место, — сказал промокший Райнер, безуспешно пытаясь укрыться под пушистыми ветками деревьев. Друзья молча с ним согласились.II
Стоял такой холод, что склеивались не только ресницы, но и волосы в носу. Ледяной ветер обжигал лицо, щеки царапали мелкие как стекольная крошка снежинки. Шадис вывел их на построение, но после пары кругов по площадке сжалился и позволил вернуться в спальни. Ребята обрадовались незапланированному выходному и скидали в кучу отсыревшие от тепла куртки. Все шмыгали носами, кипятили воду, рыскали по шкафам в поисках свитеров. Атмосфера была уютной и домашней, но только до тех пор, пока случайно забредший в кладовку Конни не нашел ящик эля. Гостиная потонула в радостном визге. При первой же возможности Райнер прокрался в коридор. Выпивка — заманчивая идея, но спьяну можно сболтнуть лишнего. Бертольд нагнал его почти сразу, подумав о том же. Он предусмотрительно захватил с собой две жестяных кружки чая. От напитка шел пар и ручка так нагрелась, что обжигала пальцы. — Проклятый Парадиз, — пожаловался Райнер. Пришлось спрятаться в почти неотапливаемой мансарде, потому что на улицу мог выйти только самоубийца, а первый этаж заполонили пьяные кадеты. Шадис спрятался у себя, делая вид, что ничего не заметил. — Здесь не так уж плохо, — возразил Бертольд. Он надел бледно-красный свитер, из-за которого его порозовевшие от холода уши казались ярче. Бертольд украдкой вытирал нос рукавом, но почему-то улыбался. Райнер обхватил себя руками и не находил в этой ситуации ничего приятного. — Серьезно? У меня к утру кровь в жилах застынет. Дорогу замело, как бы до весны не застрять. — Застрянем и ладно, — вещал проснувшийся в Бертольде оптимист. Он натянул рукава на ладошки, чтобы обхватить все еще горячую кружку и положил голову на плечо Райнера. Теперь обстановка, действительно, стала почти приятной.III
— Я вот чего не пойму, — сказал Райнер, споласкивая в прохладной речке лицо и шею, — Шадис это специально? То снег, то жара. Мне кажется, он хочет нас убить. Кадеты три месяца проторчали на горной базе, которую занесло до самой крыши, а после нескольких ночей в родном кадетском корпусе снова отправились в путь. Дорога шла на юг, солнце палило все ярче, на камнях вместо лисиц теперь грелись ярко-зеленые ящерицы. Сначала ребята радовались: рвали плоды с деревьев, купались в подогретой на солнце воде. Однако со временем дышать становилось все тяжелее. Шадис запретил снимать форменные куртки, и все плавились, сидя на вялых и унылых лошадях. — Да какая разница, я поеду куда угодно, лишь бы не видеть снега, — Конни целиком окунал голову в реку, потому на днях подстригся наголо. — Я тоже, — поддакнула Саша, — у меня пальцы на ногах до сих пор не слушаются! Через минуту половина отряда была вынуждена рассматривать босую ногу Саши. Райнер избежал этой участи, спрятавшись в другой стороне лагеря. Хотелось застирать рубашку, но привал короткий: ткань не успеет просохнуть, а во влажной одежде скакать еще хуже. Когда пришло время отвязывать лошадей, из зарослей, толкаясь и переругиваясь, вышли Эрен и Жан. Оба несли в руках по несколько небольших ананасов. — Что это? — подозрительно спросил Томас, которого оставили за главного. — Это фрукты! Съедобные! — крикнула Саша, знавшая о еде все. Шадис звал их, рыская по лесу, но кадеты притихли: единогласно решили, что перед дорогой нужно вкусно поесть. Ананасы оказались еще зеленые — бледные и жесткие, но сок капал с локтей и настояние в отряде улучшилось. — Мне уже нравится эта миссия, — сказал Марко. — Да, мне тоже, — искренне ответил Райнер.IV
Тренировка закончилась раньше времени, потому что Эрвин вызвал Леви по какому-то срочному делу. Имир и Криста остались дежурить на кухне, а остальные ушли в город. Райнер собрался с ними, уже переоделся в обычную одежду, когда Бертольд сказал, что хочет что-то показать. Они ушли далеко от штаба. Райнер привык идти впереди и теперь чувствовал себя немного странно, но Бертольд периодически оборачивался и вел его дальше. Половина неба окрасилась теплым оранжевым цветом. Райнер подумывал повернуть назад, когда Бертольд сообщил: — Пришли. Райнер огляделся. Они оказались на какой-то поляне. Трава доставала почти до колена, из нее пробивались розовые цветочки с темной сердцевиной. Бутончики показались смутно знакомыми. Те венчики были красные и в два раза больше диких сородичей, но… Райнер присел на одно колено и принюхался. Точно. Они. — Миссис Браун их выращивала, да? — спросил Бертольд, стоя за спиной. — Ромашки, только большие. На подоконнике стояли. Я всегда смотрел на них с улицы, пока ждал тебя. — Да. Герберы. — Райнер не мог поверить глазам: впервые за пять лет что-то так сильно напомнило о доме, — Как ты их нашел? — Девчонки нарвали. Я как увидел, попросил Кристу меня отвести. Райнер погладил венчик. Как-то он принес домой кота, а мама выбросила его на улицу, потому что зверек тут же прыгнул на подоконник и разбил горшок. Как уж она любила эти цветы. Райнер дышать рядом с ними боялся, а на острове герберы, оказывается, растут под ногами как сорняки. — Вернемся? — спросил Бертольд. — Нет. Давай останемся. Здесь хорошо. Хотя они ни разу не опаздывали в казарму после отбоя, Бертольд согласился. Райнер целовал его, лежа на земле, пока ветер качал над их головами любимые мамины цветы.V
Пик бежала изо всех сил. Они удалились от стен достаточно, чтобы не ждать погони, но по Парадизу бродили неразумные титаны. Зик потерял руки и не смог привязать Райнера к седлу, поэтому его побрасывало на каждой кочке. Пришлось поджать остатки конечностей, чтобы не шлепнуться на землю. Голова восстанавливалась в первую очередь, поэтому Райнер вновь обрел зрение. Он смотрел назад, не зная, что надеется увидеть. Вскоре в небо ударила похожая на молнию вспышку — кто-то превратился в титана. Бертольд и Эрен слишком устали, чтобы сделать это снова. Райнер вспомнил про сыворотку, и хватка сама собой разжалась. — Да что с тобой?! — выкрикнул Зик, схватив Райнера культями прежде, чем он скатился по гладкому телу Перевозчика. — Я ненавижу этот остров. Если бы у Райнера хватило сил, сейчас он разрушил бы оставшиеся две стены, но Пик уносила его все дальше. Райнер никогда не думал, что вернется домой один.