Titanic Challenge

Когда Эрвин сказал, что собирается спуститься в Подземный город, Майк только покрутил пальцем у виска. Он же единственный поддержал его два дня спустя, когда решение уже было принято, и отряд по просьбе Найла спустился по охраняемой лестнице в скрытые под столицей трущобы. Местные бездомные и беспризорники смотрели на разведчиков с насмешкой. Дети бросались им под ноги, подставляли стаканы для сбора милостыни, а слыша отказ, рассыпались в отборных ругательствах. Доброжелательными оказались только торговцы — они и обратились в полицию. Ни один из мужчин не был по-настоящему толстым, но все казались необъятными на фоне истощенных тел остальных горожан. По десятому кругу выслушав жалобы на банду разбойников с УПМ, Эрвин все-таки выведал, где они появляются чаще всего. Отряд разделился. Эрвин прочесал половину города с Марлен и Майком, но в итоге остался один. В какой-то момент он засомневался, не ходит ли по кругу. Эрвин хорошо ориентировался по картам, но не на местности. К тому же, под землей опознавательных признаков оказалось даже меньше, чем в лесу. Если центр еще как-то застроили продуктовыми лавками, то окраины отличались только хаотичными клочками облупившейся со стен штукатурки. Освещения не хватало, люди попадались все реже. Эрвин добрался до одной из стен, неприятно поблескивающей от влаги, и повернул обратно к сердцу города. Он шел по узким улочкам и стряхивал со лба капли: похоже, на поверхности пошел дождь, и сточные воды Митры полились на крыши подземных жителей. Когда Эрвин уже расслышал голоса товарищей, над головой промелькнула быстрая, как пушечное ядро, тень. Эрвин активировал УПМ и поднялся на крышу ближайшего барака. Взору открылся темный и будто бы неживой лабиринт. Почти сразу Эрвин понял, что его смущает, — под землей нет ни птиц, ни ветра, только редко эхо бьющих наверху колоколов. Тень исчезла, как ни бывало. Эрвин двинулся в ту сторону, где она предположительно скрылась. Дети играли в футбол жестяной банкой, а домохозяйка гремела медным тазом, развешивая на балконе белье. Ничего подозрительного. Ведомый одним лишь шестым чувством, Эрвин полетел в противоположную сторону, заглядывая в каждое попадающееся на пути окно. Раз за разом он натыкался на собственное отражение. Во многих квартирах горели лампы, ужинали семьи. Когда очередное стекло показалось полностью черным, Эрвин с секундной заминкой круто развернулся, до упора натягивая стрекочущий трос, и выбил его ногой. Тьма показалась ослепляющей. Хотя из образовавшегося за спиной проема должно было попадать немного света, Эрвин застыл как слепой. Только многолетняя выучка и колебание воздуха около лица заставило его вздернуть меч и отразить чужой клинок. Мгновение — и он бы остался без головы. Противник издал странный шипящий звук. Он ринулся вперед, толкая Эрвина плечом, и снова вылетел на улицу. На этот раз разведка сработала без промедлений. Со всех сторон замелькали зеленые плащи, окружая разбойника, пока Эрвин загонял его в центр ловушки. Тень так и оставалась тенью: она двигалась слишком быстро, чтобы что-то удалось разглядеть. Когда разбойник едва не пробился сквозь живую преграду, Эрвин сменил тактику и перерубил трос. Человек упал, выхватил нож, но Майк помог выбить оружие из рук. Неуловимый вор, державший в страхе всех торговцев и Военную полицию, оказался парнишкой неопределенного возраста. — Такие как ты пригодились бы в Разведкорпусе, — сообщил Эрвин, удивляясь, что столь невысокий вор сумел оттолкнуть его от окна. Парень молчал. Майк, не дождавшись ответа, окунул вора головой в глубокую лужу. Эрвин не успел остановить его, хотя говорил о службе серьезно и унижения — плохое начало для сотрудничества. Чтобы загладить вину, он опустился на одно колено, не жалея белые форменные брюки. Майк дернул вора за волосы, заставляя смотреть вперед. Лицо у парня оказалось худое и острое, с маленькими темными глазами. Он пронзительно смотрел на Эрвина и сжимал зубы. — Это твой шанс оказаться на поверхности, — продолжил Эрвин, зная, о единственной мечте любого из здешних. — Получишь жалование, пищу, кров. Или отправишься в тюрьму. Вор все также молчал. Не меняясь в лице, он со свистом ринулся к зданию напротив на УПМ. Отряд Марлен кинулся в погоню, но Эрвин уже знал, что вор ушел. — Я думал, ты перерезал трос, — сказал Майк. Эрвин действительно это сделал, но собственными глазами видел, как в стену полетело два гарпуна. Когда разведчики ожидаемо вернулись с пустыми руками, Эрвин приказал возвращаться на поверхность. Команда все-таки отловила нескольких воришек, и хоть все они не стоили одной «тени», Эрвин мог передать дело обратно Найлу. Неприятно бросать работу незаконченной, но Шадис не позволит увести людей второй раз. Лестница поднималась под большим уклоном, по узким ступеням без перил мог подниматься только один человек. Эрвин остался в конце шеренги, а первым поставил Майка, потому что друг мог помешать выполнению внезапно созревшего плана. — Вы идете, капитан? — спросил Мозес, когда заметил, что Эрвин отходит все дальше от лестницы. — Сначала вернусь в лавку. Господин Миллер должен знать, что на улицах стало спокойнее. Мозес принял отговорку и отдал честь. Эрвин последовал его примеру, желая отойти от прохода раньше, чем Майк недосчитается капитана и догадается, что тот задумал. Нечто влекло обратно в город. Эрвин зашел в первый попавшийся переулок, когда вокруг предплечья сомкнулась чья-то рука. Крепкая хватка. — Что это значит? — спросил вор, приложив к груди свободный кулак. — Так принято у военных, — не растерялся Эрвин, готовый рассказать что угодно, лишь бы заполучить этого воришку себе в команду. — Это значит «отдадим наши сердца». — Кому? Парень все же отпустил его. Челка топорщилась наверх из-за быстрых полетов. Хотя Эрвин уже убедился, что на лезвии осталась зазубринка от удара по канату, украденное УПМ, очевидно, осталось целым. — Человечеству. — Так у тебя нет сердца? — вроде бы пошутил вор, хотя его лицо не капли не изменилось. — Пока что при мне. Отдам, когда потребуется. Эрвин боялся умирать, не докопавшись до правды, но приготовился к смерти еще до того, как поступил в кадетское училище. Он всегда позволял новобранцам развернуться назад. Он должен был спросить то же самое у вора, но чувствовал — не стоит. — Я могу стать хорошим солдатом. Лучшим. Если ты хочешь. Эрвин ненавидел самоуверенных людей, такие больше других беспокоились за свою шкуру и первыми сбегали с поля боя, но вор не хвастался. Он говорил спокойно, как о погоде, и почти не моргал. Хотя преступник не озвучил свое условие, Эрвин догадался, чего он хочет. Это выходило за рамки армейской дисциплины и общепризнанных правил общения с незнакомцами, но вор не врал — он уже лучше любого из разведчиков. Рано или поздно Эрвин станет главнокомандующим, и каждая непредотвращенная смерть будет на его совести. Эрвин отдал честь, чувствуя себя до невозможности глупо, здесь, перед гражданским, в полутораметровом закоулке Подземного города. Сверху все активнее бежала вода. Она не капала подобно дождю, а собиралась на изгибах каменных сводов и падала на землю толстыми струями. Один из беспризорников подставил под поток кружку, и Эрвин едва сумел подавить тошноту. Он не убрал руку, а преступник так и не ответил. Эрвин зашел слишком далеко, чтобы вернуться ни с чем. — Я отдаю свое сердце, — добавил он, глядя в глаза напротив: теперь они будто стали совсем черными. Показалось, что вор слабо улыбнулся. Он потянулся за рукопожатием и Эрвин с облегчением скрепил сделку. — Я буду рад служить тебе, Эрвин Смит. В груди кольнуло.