Циклон

Соник подул на ладони, потёр их и приблизил в направлении к костру, который другой зажёг с поразительной лёгкостью практически из воздуха. Ему позволили остаться в лагере ненадолго (потому что герой был чересчур наглым, и они оба слишком упрямы для компромисса без драки), но держать дистанцию и хранить молчание. Тем не менее, Соник был благодарен, что поднимающийся жар от костра доходил до него, потому что мокрая одежда начала вызывать у него озноб, несмотря на тёплую погоду. Искусственный ёж сейчас возился с чем-то наподобие готовки (удивительно, но у него была посуда, и она даже казалась в меру использованной). Запах дыма, углей и жаренья на костре заполонил его ноздри, и лазурный ощутил приток слюны во рту и вибрацию глубоко в желудке, за которой последовал оглушительный гул, — Точно, я же даже не завтракал, — тихо пробормотал он, держась за живот. — Шёл бы к своим жалким друзьям в эту вшивую забегаловку, — неожиданно ответил другой, не отрывая взгляда от дела, перевернув рыбу и помешивая своё… что бы это ни было. Соник не эксперт в кулинарии. Кобальтовый спидстер уставился в траву, выдержав паузу: «Я просто… Я не знаю, хочу ли я вернуться сейчас». — Хм. Молчание вернулось в полную силу. У самого длинного языка на планете закончилось какое-либо желание рыться в своём лексиконе, чтобы выудить из него что-нибудь остроумное, так что он просто отвернулся в сторону густой зелени, чтобы смотреть куда угодно, только не на чёрного ежа в паре ярдов перед ним. И практически сразу зашипел и задёргался, потому что нечто очень горячее было поставлено ему на колени. Герой комично поднял деревянную тарелку над головой и подул на свои придатки, после чего уставился на другого широко раскрытыми, недоумевающими изумрудными орбитами. Шедоу закатил глаза: «Рыбы слишком много, её негде хранить». — Но это рыба. И овощи, — спидстер опустил дымящееся блюдо и уставился на него, рот скривился в презрительной гримасе. — Ты не в том положении, чтоб быть придирчивым, фейкер, — эбонитовый послал ему острый, предостерегающий взгляд, затем вкинул палку, которой помешивал угли, в костёр и принялся за собственную трапезу, — Более того, я придерживаюсь мнения, что, если тебе не нравится какая-либо еда, значит, тебе её не готовили так, чтобы было вкусно. Ешь. Соник ещё раз взглянул на тарелку, поднёс к губам небольшой кусочек рыбы и овощной смеси, и, как капризный ребёнок (которым он частично и был), толкнул его в рот, крепко зажмурившись и глубоко наморщившись, как будто собирался проглотить что-то совершенно несъедобное. В худшем случае его просто стошнит, но… На самом деле, это было не так плохо, как он ожидал. Даже в некоторой степени вкусно. Сок продуктов и аромат костра затопили его рецепторы, и это было приятно в сравнении с сухостью котлеты из бумаги, которую он привык чувствовать в мехбургерах (мясо действительно может быть таким нежным?). Голод взял своё, и спидстер быстро набил рот предложенной ему едой — Шедоу, зацепивший представление краем глаза, сморщился с совершенно свинских манер кобальтового, размеренно потягивая свою порцию. Прошло много лет с тех пор, как он обедал с кем-то (хотя это было сложно назвать обедом). Соник покончил с трапезой, опустил посуду на колени и уставился в пустоту. — Снова это выражение. Герой поднял глаза и поймал горящие багровые глаза, оценивающе смотрящие на него, как на какой-то предмет мебели в торговом центре, сквозь пелену белого остаточного дыма, поднимающегося от давно затухших углей. Полуденное солнце скрылось за зелёными кронами, и дневного света в этом скрытом от всего мира месте значительно поубавилось. Голубое Пятно несколько раз моргнул, поскольку сам не понял, как впал в меланхолию — так и то, что его на этом поймали. Что казалось непривычным, так как даже друзья частенько не придавали значения утомившемуся и незаинтересованному выражению лица вечно бодрого и невыносимого ежа, «А, ну. Это вкусно». — Я не нуждаюсь в словесном подтверждении. Я знаю это и так, — огрызнулся Шедоу, продолжив отправлять последние кусочки еды в рот. Соник подождал ещё несколько секунд с недоумённо нахмурившимися бровями, а потом выпалил: «Погоди, это разве не та часть, где ты спрашиваешь, что случилось?» — Это не моё дело. Это был единственный его ответ. Повисло неловкое молчание — по крайней мере, для кобальтового с персиковым спидстера. Чёрно-алый же, казалось, наслаждался собой, пока ему могла это позволить угроза шумового загрязнения в лице некоего синего ежа. — Я думал о том, что ты мне сказал, — черные уши немного поднялись со своего привычного положения, подтверждая, что другой слушает. Соник немного замялся, прежде чем освободить свой рот от неминуемого словесного потока, — Знаешь, быть бетой — тоже так себе удовольствие. Конечно, я не цикличен, но я и не суперкрутой альфа, которому напророчен успех, а просто парень, — его уши опустились, но иглы при этом наоборот ощетинились, когда ёж оживился и принялся жестикулировать, — А то, что я спасаю деревню, типа, всегда, принимается как должное. Не потому, что это я из кожи вон лезу, а потому что это норма, ведь я бета. Я делаю это, потому что не могу позволить Яйцеголовому терроризировать мирных, а не для того, чтобы демонстрировать свою силу, но неужели мне не положено хоть немного похвалы и благодарности? — лазурный был на грани срыва на крик, — Видимо, нет. Чуть что — меня публично высмеют и заменят. И всё, что мне остаётся, чтобы удерживать чувство собственной важности — это красоваться и намеренно привлекать внимание. — Они начали подозревать тебя из-за моего запаха. Соник не ожидал от другого ответа, к тому же такого. Даже насмешка от эбонитового показалась бы ему более логичной, чем это прямое утверждение. Его голова склонилась в вопросе: «Как ты догадался?» — Видимо, я переоценил твои интеллектуальные способности, — герой в ответ выдавил только «Э?», так что нерв на загорелой щеке едва заметно дернулся, — Предполагалось, что ты вымоешься после ухода. Запах имеет свойство впитываться в ткань и шерсть. Ты пробыл здесь всю ночь. Его соперник поднялся с того места, где он сидел вплотную к огню и, собрав посуду, направился в сторону реки. Он остановился на трети пути, повернулся к лазурному лицом и проговорил строгим тоном со своим самым серьёзным выражением лица: «Даже без них ты Ёж Соник. Грозный противник и достойный соперник. Помни об этом». На секунду Соник, да и весь остальной мир, казалось, застыл. Шедоу редко делал комплименты, но если он говорил, то всегда имел это в виду. Было что-то в том, чтобы получить его не насмехательство, а одобрение. Чёрный ёж же, на деле, не стал задерживаться на месте и сделал уже несколько шагов вперёд, как неожиданно ноги предали его. Тремор поразил эбонитовые с красными полосами конечности и Шедоу, выронив предметы из рук с тихим ударом, был вынужден опуститься на одно колено в траву, чтобы предотвратить падение. Его соперник зашёлся в приступе кашля: очень похожем на тот, что кобальтовый слышал ранее, пересев и поджав руками живот для поддержки. Спидстер вскочил с места и двинулся к скрученной фигуре другого, но в ту же секунду его иглы ощетинились, чёрные уши опасно приплюснулись, а выражение лица потемнело. — Стой, где стоишь. Соник немедленно остановил свой импульс в дрифте, успев сократить расстояние между ними только на ярд. Глаза забегали по болезненной фигуре напротив, и тогда не просто запах, феромон ударил спидстеру в нос, стремясь отключить все когерентные стороны сознания, но Соник сопротивлялся. Хоть он и не был уверен, что способен на многое, потому что подозрительное тепло норовило начать приливать к низу. Теперь он мог понять, почему альфам каждый раз сносит резьбу. Дыхание героя сбилось: «Чувак, это ненормально, у тебя даже лицо зелёное. Может, всё-таки стоило их принять?» Он нащупал в иглах давно забытую коробку с препаратом, которую сунул туда с прошлого раза. — Я ненавижу лекарства. — Но почему? Знаешь, медицинская страховка — полезная вещь, на самом деле. — Я — лекарство. Соник застыл с картоном в руках и медленно выпрямился: «…Что?» Шедоу издал рычание, представляющее собой смесь боли и раздражения: «Первоначально мой проект задумывался как медицинский препарат, но был перепрофилирован впоследствии. Тем не менее, общая суть осталось прежней: я должен был стать организмом, способным побороть определённый патоген, чтобы на основе моих антител произвести лекарство». Он повернул голову, чтобы сверкнуть кровавыми кинжалами в спидстера: «Скажи, фейкер, что делают с медикаментами после синтеза?» — Испытывают? — Соник попытался. А потом его наконец догнала суть сказанного, — О… — Оставь при себе свою жалость. — Тогда почему тебе больно, если циклы естественны? Или стой, не туда ли Метал ударил- Его соперник, шатаясь, поднялся на ноги: «Во мне нет ничего естественного, ёж. Моя X хромосома взята из мобианской ДНК, в то время как Y чужеродна. Таким образом, моя репродуктивная система представляет собой не самую эффективную комбинацию двух принципиально разных организаций, инопланетная часть которой не в полной мере соответствует моему телу». На лице Соника застыла гримаса, состоящая из озабоченности и замешательства: «Погоди, то есть вся чушь с инопланетянами и рептилоидами, о которой болтает Стикс, теоретически может быть правдой? Хотя, знаешь, я мог бы не удивляться, учитывая, сколько она кричит о том, что ты пришелец». Мышцы героя задёргались, он рефлекторно постучал ногой по земле в быстром темпе, как часто делал, и, продолжая отталкивать обонятельные нападки, заткнул нос рукой, пока не стало слишком плохо: «Но если ты весь такой совершенная форма жизни, в чём проблема?» — Моя репродуктивная функция не была первостепенной задачей проекта, потому ей не уделялось достаточного внимания. Идея этого пришла на более поздней стадии разработки, и профессор выбрал наиболее удовлетворяющие, как ему казалось, характеристики, — эбонитовый прислонился к ближайшему дереву и сел, вытянув ноги, чувствуя не самые приятные ощущения со стороны тыла и пульсацию вздувшихся вен на его шее; дыхание чересчур медленное и глубокое с открытым ртом, — Даже являясь гениальным генетиком, он не располагал знаниями об инопланетных организмах. И, будучи человеком, не имел достаточно реального жизненного опыта относительно мобианского размножения. Отсюда все вытекающие последствия. — Он был человеком? — Соник устремил голову к небу, прокручивая в уме крайне скудный список знакомых людей, состоящий только из одного пункта. — Дед Эггмана создал меня. Идиот настолько поклоняется своему предку, что это перекинулось и на меня как на его создание. — Да, он тебя определённо фангёрлит, — герой покачал головой, — Мне странно даже от одной мысли, что у Эггзадницы есть дед. — Его давно нет в живых. Тема казалась закрытой, и гибрид сполз по древесному стволу вниз на землю, оставив под собой неприятный пахучий след. Соник не собирался отпускать это, но пока не знал, как подобраться к вопросу, поэтому действовал, как и всегда: просто решил идти с этим. — Сложно поверить, что ты настолько другой, когда ты выглядишь почти как я, — лазурный опустил руку с носа и, игнорируя то, как другой проскрежетал одними зубами «Не сравнивай меня с собой», спросил, — Тебя волнует? Что я знаю? Гибрид не отвечал полминуты, после чего склонил немного голову вперёд и прикрыл глаза: «Да». — Есть способ облегчить это? — лазурный настаивал. Шедоу горько фыркнул и открыл глаза с неестественной ухмылкой: «Я трахаться хочу, фейкер. Но это не та роскошь, которую я могу себе позволить». Кобальтовый спидстер не ждал такого прямого, пусть и очевидного ответа: «Почему? Ты без проблем мог бы найти себе женщину. Ну или парня, кого ты предпочитаешь». Соник скрестил руки на груди. — В деревне, где все друг друга знают? — Ну, она на острове не единственная. — И ты думаешь, что в других это отличается? Это был тупик. Герой не понимал, к чему вообще вёл этот допрос, но по какой-то причине что-то внутри него шевельнулось, когда он увидел вечно замкнутого и горделивого ежа в такой позе — и это не были даже гормоны. Уровень феромонов в воздухе между ними, казалось, упал, и остался только этот сложный соблазнительный аромат, исходящий от другого, который спидстер не мог разгадать. Мысли начали сворачиваться в клубок вокруг ядра, представляющего собой образ чёрного ежа, когда его кое-что осенило, и тогда Соник вдруг выпалил. — Ты поцеловал меня, — эбонитовый поднял бровь, — Тогда, в воде. — Дыхание рот в рот отличается от поцелуя, если ты не знал. — Почему ты сделал это? Шедоу оскалился: «Я уже дал ответ. Отвали». Но вместо этого Соник сделал прямо противоположное: вплотную приблизился к дереву под злобное рычание другого и ощетинившиеся иглы, которые были бесполезны и даже не в четверть так угрожающи, будучи прижатыми к стволу. Тем не менее, его соперник не сдвинулся с места, только подняв гневные глаза. Голубое Пятно не без сопротивления пересел на другого, прижимая только крепче к земле своим весом, выровняв их лица и сцепив бёдра: «Или что, боишься, что я застану тебя трогающим себя?». В месте касания между ними пробежала искра — удар тока, зудящий где-то под кожей. Они оба смотрели друг другу в глаза: казалось, эти взгляды могли легко разжечь пламя. Слишком упрямые, чтобы отступать. Естественный афродизиак в воздухе, в огромных количествах исходящий от другого, вернулся в полную силу, и все растущее напряжение, которое герой подавлял, начало приливать к их сплетению. Это казалось войной, а в войне Ёжик Соник никогда не проигрывает. Мозг лазурного не совсем догонял его, но он всегда был человеком действия. — Не играй со мной, ёж. — Для кого-то, кто хочет только секса, ты слишком требовательный. — Это мог быть кто угодно, но только не ты, — эбонитовый огрызнулся. И вместо ответа Соник впился в его губы. Это грязно, грубо и мокро, когда оба борются за своё лидерство, кусая губы другого. Слюна обильно стекает в месте противостояния, оставляя дорожку на их подбородках. Герой бы никогда не подумал, что способен так целоваться, когда засосал рот другого, но Шедоу не позволял ему вести, только потому что он выиграл эффект неожиданности. — Лжец, — капля влаги упала с синего подбородка, когда спидстер рвано дышал, — Ты распространяешь этот феромон, соблазняя меня. Гибрид зловеще смеётся во всё горло, но далеко за ним прячется нечто вроде…отчаяния? «Думаешь, сможешь угнаться за мной, бета? — рубины искрятся вызовом, — У тебя нет и половины выдержки альфы или омеги». — Это проще простого, если твоя выдержка такая же, как твоя скорость, эджи. Шедоу весело фыркает и растягивается в зубастой ухмылке, клык сверкает из-под его губ: «Ну тогда… — он приподнимается с того места, где наполовину лежал, чтобы томно опалить дыханием синее ухо, — Попробуй удовлетвори меня».