Циклон

Соник снова вцепился в губы другого, и это не заняло у них много времени, чтобы углубить поцелуй. Шедоу пропустил его, что вовсе не было актом покорности, потому что их языки тут же схлестнулись в жарком противостоянии. Каждый поочерёдно сминал губы другого, небрежно, животно, так, что влага окружила всё место сплетения. Они не могли не сражаться всякий раз, как сталкивались друг с другом, не могли не соревноваться. Оба стремились получить превосходство, смело, бесцеремонно и эгоистично, и Соник, отбивая очередную напористую атаку, зацепился языком за огромный и гладкий клык, который всякий раз дерзко выглядывал в ухмылке другого. Медь затопила их рты, и гибрид понял, что хочет большего, когда уже намеренно порвал персиковую губу. Эбонитовый толкнул бёдра вверх с того места, где он лежал, и ударил пахом прямо в промежность лазурного. Спидстер не успел отвлечься на оскорбление, как другой принялся двигать тазом, катая их возбуждение вместе, так, что оно наконец стало очевидным. Соник решил помочь, опустив собственные бедра и отвечая своим стремительно твердеющим мешком на такое заботливое трение, и в ответ почувствовал вибрации и услышал низкое горловое рычание прямо в их поцелуе. Герой смутно зарегистрировал шорохи, когда ощутил, как извилистые, твёрдые когти, которые он успел оценить ранее, собственнически вонзились в его иглы, грубо царапая кожу головы. Шедоу потянул синего вниз за этот отвратительный шейный платок, и теперь они соприкасались грудями, когда он продолжал разорять рот другого. Жар между телами был по меньшей мере в сто градусов, и разряд напряжения сформировавшейся связи был вполне способен выбить пробки. Никто бы из них не заметил, если бы между ежами пробежал реальный статический ток от их трущейся шерсти. Они оторвались со струёй окровавленной слюны, и Соник, чуть отдышавшись, наконец мог оценить полный дисплей. Морда эбонитового покраснела до ярчайшего красного, и герой был уверен, что его собственная не выглядит лучше. Грудь хаотично вздымалась, украшающий её белый мех сбился от пота в пучки, и красные полосы, подобные акцентам на гоночном автомобиле, подчёркивали концы запястий, покоящихся на нём. Кривая, хитрая ухмылка, остекленевшие глаза, потемневшие от похоти. И, конечно, бесподобный запах, наполнивший воздух рядом с ними. Голубому Пятну не понадобилось много раздумий, чтобы с порывом ветра опустить голову к чужой шее и потереться носом о набухшие паховые железы, посасывая и облизывая, вдыхая так много феромона, сколько он только мог взять за раз. Глубокий и тяжёлый мускус, который в руках парфюмера-природы превращается в легчайшее пёрышко. Аромат, оставляющий в его мозгу ничего больше, кроме очевидного желание претендовать. Это был чистый голод. — Если ты и дальше будешь так продолжать, мы не сдвинемся с места, — возмущённо прохрипел Шедоу, но отодвинул голову, чтобы им обоим было удобно. — Я хочу возбудиться, — проговорил лазурный другому прямо в шею, — Я бета, но ты так приятно пахнешь. — Ты вполне достаточно взволнован, ёжик, — усмехнулся гибрид. А затем крепко схватился рукой за его плачущий член, хотя Соник сам не понял, когда обнажился. Герой издал неразборчивый нуждающийся звук, когда умелая рука принялась двигаться вокруг ствола в быстром темпе, собирая большим пальцем преякулят с чувствительной головки и используя его в качестве смазки, вынуждая его мужское достоинство вытянуться во всю длину. Кобальтовый спидстер чувствовал необходимость вернуть услугу (и заставить его коллегу под ним извиваться так же сильно, как Сонику хотелось сейчас самому), поэтому немедленно стянул зубами перчатки, отметив, что его спортивная лента давно порвана (что непременно облегчило задачу), и голой рукой проследил дорожку от эбонитового пупка до огромного набухшего мешка, чтобы установить пальцы у точек давления, которые убедили бы ножны Шедоу открыться. Тем не менее, вместо этого гибрид усиленно толкнул его в грудь: «Ты пытаешься взять больше, чем можешь проглотить». Соник только озорно фыркает: «Давай я сначала увижу, а потом решу, могу ли я это проглотить», — и сопровождает соблазнительным подмигиванием свой непристойный каламбур. Его соперник был настойчив и не стал убирать руку: «Мои половые органы отличаются от твоих». — И что? Ты был тем, кто завёл меня, а сейчас даёшь тормоза? — нахально продолжал подначивать спидстер. И на это надменное провокационное выражение, украшающее лицо другого, Шедоу оттолкнул руку и сам нажал на точки давления. Зрелище перед Соником действительно казалось необычным, но в целом… всё было в порядке. Шедоу младший был несколько неправильной формы с едва заметной, слегка рифлёной и венистой поверхностью, на большей части длины которой виднелись ярко-розовые полосы, отдалённо напоминающие те, что были на иглах хозяина. Если размер казался чуть больше среднего, плюс-минус как у самого Соника (может, немного больше, но Соник отказывался это признавать), то обхват был действительно впечатляющим, так что герой громко присвистнул. Его соперник, видя, как лазурный практически сравнивает их глазами, издевательски усмехнулся: «Видишь что-то, что тебе нравится?» Соник облизал губы: «На самом деле, да. Это жарко». — Всё ещё думаешь, что способен тягаться со мной? Герой возмутился, его иглы ненадолго ощетинились: «Эй! Я больше среднего для нормальных мобианцев!» — Для бет, — парировал эбонитовый. — Мы не собираемся обсуждать это, — кобальтовый спидстер нахмурился очень серьёзно, что почти вызвало у гибрида смешок, — Мужской кодекс. Шедоу задумчиво прогудел, и Соник решил, что это лучший момент для того, чтобы потереть их длины вместе — что казалось достаточно затруднительной задачей из-за сухости и диаметра, но затем он почувствовал в руке что-то скользкое и поднял ладонь, внимательно рассматривая её. Пальцы украшала прозрачная скользкая жидкость, но при больших скоплениях вместе она казалась немного бледно-зелёной. Герой опустил взгляд вниз, где особо ничего не изменилось, за исключением того, что те розовые полосы приняли яркий багровый оттенок и теперь ещё больше походили на своих коллег и, казалось, раздувались? Голубое Пятно поднял глаза к лицу другого в немом вопросе «Какого чёрта?». — Эти полосы — аналог узла. Они набухают в процессе коитуса, расширяя пенис и запирая его внутри, — объяснил его соперник тоном, которым другие обычно произносят сложные научные речи на конференциях, — Кроме того, это железы, которые производят естественную смазку. — Удобно. Хотя это, конечно, не отменяет дизайнерский дефект. Шедоу почти прорычал, когда спидстер скользнул рукой по, как он обнаружил, чуть более узкой талии, чем его собственная, по бёдрам и затем нырнул под хвост. Соник нащупал складку обычно более плотного меха, которая прямо сейчас сочилась и казалась ужасно влажной. — Такой мокрый, — удивлённо ворковал синий. Его соперник насмешливо отбил удар: «Впервые встречаю человека, который жалуется на то, что у его партнёра нет проблем с секрецией». Быстрейший из живых провёл несколько кругов вокруг плотного кольца мышц, собирая на пальцах смазку. Шедоу глухо промычал: прошли годы, десятилетия с тех пор, как кто-либо прикасался к нему там. Но, когда всё казалось очевидным, спидстер замешкался. Гибрид раздражённо поднял бровь, на что Соник нервно хихикнул: «Знаешь, я не очень в этом». — Такой прыткий, но девственник? — передразнил раннюю реплику спидстера эбонитовый. — Я просто не сплю со всеми подряд! — лазурный по-детски надулся. — Ну а ты и Роуз? — чёрный ёж был крайне прямолинеен. — Серьёзно, даже ты спрашиваешь? — Соник неудобно отвел взгляд и пробурчал, — Давай не будем о ней, когда я собираюсь завалить тебя. — Немного неожиданно для кого-то с таким лицом ловеласа. Соник недовольно закатил глаза: «Неприятно признавать, но мышцы Наклза соблазняют девушек гораздо лучше». — Ну, формы у тебя неплохие, — герой дёргается и резко ощущает укус смачного и громкого шлепка на своей заднице, что почти уверен, что прямо сейчас на ней остался покрасневший след, и чувствует, как чёрная с красной полосой рука обильно растирает горящее место удара, — По крайней мере, есть, что потрогать, — а затем последовал ещё один шлепок. — О, Шеди, кто знал, что ты тактильный тип, — довольно воркует спидстер и щиплет другого за найденную бусинку загорелого соска, спрятанную глубоко под мехом. Наконец, два обильно смазанных пальца вторгаются в узкий вход: Соник совершенно заворожён зрелищем его ладони, исчезающей глубоко в неизведанном и пульсирующем чреве. Он быстро набирает темп, желая лицезреть больше, пока не задаёт бешеный, но стабильный ритм. Шедоу рычит с открытым ртом и покачивает бёдрами в такт, желая получить удовлетворение в одной конкретной эрогенной зоне, но из Соника, очевидно, очень плохой стрелок. Неожиданно для себя, эбонитовый приказывает, громче и заинтересованнее, чем ему хотелось бы быть: «Просто ударь уже по нужному месту! Ты знаешь, где оно». Лазурный мгновенно замедляется в удивлении с глупым выражением лица: «Эээ, вообще-то нет?» Гибрид издаёт очень раздражённый и агрессивный рык, а затем чётко наседает бёдрами на синие пальцы, чтобы они ударились о мелкий бугорок нервов. Сильно. Так, что слышится хлюпанье и шлепок кожи: «Здесь». Он строго подчёркивает слово голосом. Герой принял требование. Соник опьянён звуками. Опьянён запахами. Жидкость стекает по всей нижней половине Шедоу, заставляя блестеть и без того притягательное тело, и это сводит с ума. Голубое Пятно ещё несколько раз глубоко толкнулся в указанное ему место, когда эбонитовый, запыхаясь, пережал его руку, оставляя пару неглубоких порезов: «Этого достаточно». Гибрид отодвинул правую ногу, раскрыв лучший доступ, подперев её собственной рукой для поддержки, а другую закинул кобальтовому на плечо, когда тот извлёк пальцы. Вес конька Шедоу, холод металла на его спине послал удовлетворительные мурашки по телу спидстера, и он позаимствовал ещё немного природного лубриканта и смазал себя. Не найдя в великолепных рубинах ничего, кроме скрытой искры предвкушения или желания, Соник выровнял их бёдра и толкнулся — сразу глубоко — под короткое удовлетворённое мычание другого и собственный громкий, протяжный стон. Жар был сравним разве что с жерлом вулкана, но, в отличие от первой природной опасности, в него хотелось погружаться всё глубже и глубже, пока не окажешься навсегда погребённым по самое основание. Тем не менее, герой был обязан зацепиться за последнюю клетку мозга, которая могла связно мыслить (хотя, если вы спросите Шедоу, он не считает, что у Соника их больше): «Тебе не больно?» Эбонитовый пошевелил тазом, призывая, и проворчал: «Мне больно только от того, что ты такой ничтожно маленький». — Это удар ниже пояса, — лазурный нависает над ним, послушно входя дальше, пытаясь остроумно парировать нападки другого. — Заткнись и двигайся. Твой рот хорош, только когда занят. И, очевидно, Соник занял свой рот очередным страстным поцелуем. Шедоу зарылся руками в длинные головные иглы кобальтового с низким рычанием, перебивающимся губами другого и слюной, когда герой наконец принялся двигаться, ускоряясь с огромным шагом. Его бёдра, казалось, овладели собственным разумом, энергично стуча в тощий зад, словно завтра не наступит, и эбонитовый совсем не помогал ему в поддержании самоконтроля, когда двигал своими в ритм. Быстрейший из живых стал толкаться небрежнее, грубее, сильнее, вжавшись пальцами во внутреннюю сторону покрытых чёрных мехом бёдер, всё же сумев получить от своего коллеги что-то, напоминающее тихие блаженные стоны. — Твоя грубость определённо лучше, когда ты стонешь так подо мной, — Соник дразнил, растягиваясь в широкой дерьмовой ухмылке. Шедоу тут же огрызнулся: «Где ты услышал стон, фейкер?» Голубое пятно был доволен свой маленькой победой, когда резко, как таран, ударил по сладкому месту, вырвав из другого нечленораздельный хрип и лёгкое подёргивание полосатых конечностей. Пот в огромных количествах стекал между иглами на его спине, а живот стал напряжённым и твёрдым: давление вот-вот норовилось вырваться наружу в густом потоке, но спидстер остановил это, выскользнув из манящего пространства под очень яркое выражение неудовольствия от фигуры под ним. Гибрид был очевидно далёк от удовлетворения, и ему ещё рано заканчивать. Это дало бы ему передышку. Три пальца слишком легко скользнули в только что использованную дыру, и Соник принялся двигать рукой в максимально быстром темпе, используя свою природную скорость. Герой скинул чужую ногу со своего очевидно (как он понял теперь) уставшего плеча, и гибрид позволил ему приподнять его задницу. Желаемый эффект был достигнут: Шедоу не возражал, шумно дыша и стиснув зубы, иногда бесшумно открывая рот, а вязкий узел, сформировавшийся в чреслах героя, немного рассеялся. Соник перевернул своего коллегу на бок и перекинул эбонитовую ногу через собственные. И без предупреждения снова вторгся в пространство под хвостом другого. Внутренности гибрида теперь, казалось, дрожали, а он сам вырвал огромный клок травы, как только спидстер возобновил движение. — Слишком плохо, Соник, — он шумно выдохнул с открытым ртом, — Мне не хватает стимуляции. Герой не ожидал, что его имя, сказанное таким образом, распалит его так сильно. Голубое Пятно, очень приободрённый, принялся искать все, какие мог найти, эрогенные зоны: сосал шею, ключицы, облизывал уши, соски, гладил бёдра. Обхватить набухший член другого уже казалось крайне проблематичным, и кобальтовый спидстер накачивал его, как мог. Эбонитовый исполосовал когтями ближайшей руки синюю спину, другой вырыв уже целую колею в земле под ними. — Блять, Соник. Шедоу редко ругался, хотя это, казалось, соответствовало его грубой личности. А вкупе с повторением его имени в стоне, сказанным так грязно, это заставило его рот пересохнуть, а тяжесть в паху вернуться. В конце концов всё это толкнуло его самого через край, и Соник опустошил свой груз далеко внутри, раскачиваясь в затухающих толчках своего послесвечения. Несмотря на то, что разум был совершенно пуст, рука лазурного продолжила обслуживать всё ещё требующего внимания ежа, когда его собственное тело было на грани предательства и полного изнеможения. После мучительно долгого, как ему казалось, пристального внимания к его длине, Соник наконец довёл гибрида до кульминации: длинная белая струя выплеснулась ему на живот, смешиваясь с множеством других жидкостей, с самым громким стоном, который только мог продемонстрировать его сдержанный коллега, и тело расслабилось в спуске со своего пика, когда кобальтовый доил его до конца. Он только что занимался жёстким сексом со своим соперником. И это было просто чертовски охуенно. Хотя он всегда был несколько ванильным и считал, что такое может быть только с любимым человеком. — Чувак, какая поездка, — Соник немного отстранился, хихикая, его руки тряслись от усталости и нагрузки, — Ты просто дикий. Шедоу весело фыркнул, довольно улыбаясь, на что Соник сам с ухмылкой поднял бровь: «О? Кто-то в хорошем настроении?» Эбонитовый прыснул — звук, заставивший трепетать лазурные уши: «Энергия циркулирует от тела к телу путём обмена. Один из простейших способов передачи — половой акт». Гибрид прислонил голую ладонь к персиковой щеке и издевательски слегка похлопал по ней. «Кроме того, во время секса вырабатывается эндорфин — гормон радости, так с чего мне не быть в приподнятом настроении?» — Всё-таки ты действительно нечасто выпускаешь пар, да? — герой хотел бы лечь прямо сейчас, но решил пересесть в более расслабленную позу на другом, сохранив зрительный контакт, как осознание, которое у всех нормальных людей приходит перед чем-то подобным, наконец-то догнало его потраченный мозг, так что он заволновался. «Погоди, если ты плодовит, мог я случайно тебя?.. Я пока не готов стать отцом». — Подумал о предохранении, только когда уже кончил в меня, какой джентльмен, — эбонитовый дразнил в своё удовольствие с хитро прищуренными глазами. — Ну, я должен был, потому что ты, очевидно, не станешь пить противозачаточные, — парировал Соник, пытаясь сохранять непринуждённое выражение лица, — Думать — не мой профиль. Обычно этим занимается Тейлз. — Не будь нелепым, фейкер, — его соперник лежал под ним в блаженстве, практически не шевелясь, за исключением мышц его лица, — Даже если у тебя каким-то чудом получится оплодотворить меня, у меня другой механизм вынашивания, не такой, как у вас — млекопитающих. Я легко избавлюсь от твоего отпрыска. — Тебе обязательно каждый раз говорить так официально? — герой пошевелил надбровными дугами, заигрывая и оценивая, как хорошо выглядят эти красные глаза без морщин хмурости. Улыбка Шедоу стала шире, глаза сверкнули озорством: «Это тебе нужно научиться владеть языком». — Это что, каламбур? — кобальтовый спидстер искренне засмеялся, жмурясь. А потом распахнул глаза, — Погоди… Что значит другой? Но его вопрос оказался проигнорированным, когда его тело очень легко скинули с его пригретого насеста. Только спустя минуту он понял, что сидит на прохладной траве. Его соперник, немного пошатываясь, поднялся с теперь очень оскорблённой лужайки у дерева, как следует потянулся, наклоняясь назад и придерживая себя за таз, так, что его позвонки хрустнули, и невозмутимо двинулся вперёд, хотя весь их любовный сок стекал по его ногам. — Куда ты? — Соник поинтересовался. — Отмываться, — он перевёл взгляд на лазурного и сморщил нос, хотя определённо не он был самым испачканным здесь, — Тебе тоже не помешает. Ты воняешь. Мной и сексом. Быстрейший из живых понюхал свою руку и тут же отпрянул с приступом кашля и гримасой отвращения, высовывая язык. Ему определённо нужна ванна. Или две. Но если он вернётся в таком состоянии к пляжу, запах дойдёт даже до деревни, не говоря о том, что за ним останется шлейф. И прямо сейчас он застрял здесь, так что- — Я вижу, как вращаются шестерёнки у тебя в голове, и это отвратительно, — сварливый грубиян, казалось, снова заступил на пост, и Соник глупо похлопал глазами на этот командный тон, — Идём к реке. Спидстеру не хотелось этого делать. Не хотелось иметь ничего общего с природной стихией, чуть не убившей его буквально недавно. Но чёрная с красным фигура уже двинулась прочь, и герою ничего не оставалось, кроме как очень неохотно идти следом, потому что альтернативы у него всё равно не было.