Циклон

      Соник сидел в парной ванне, его высокий и сильный торс полностью погрузился в раскаленную воду, кожу слегка пощипывало. В помещении витал холодный и влажный воздух, который казался ещё более густым из-за полного отсутствия движения.              Хотелось выть от скуки. Хаос, он даже не любил ванны — любой мог сказать это о парне, который ненавидел воду. Обычно он ограничивался просто тропическим душем, но сейчас его мех был настолько спутанным и тяжёлым, что даже мощная струя не могла отмыть его, так что пришлось отмокать, хотел он того или нет. Герой приоткрыл глаза, чтобы разогнать мгновенную дрему, но его взгляд столкнулся только с тусклым, пронизывающим светом от точечных светильников на потолке, половина из которых уже погасла. Вдохнув глубоко, он отчаянно пытался проснуться, но парное и безжизненное пространство подавило даже его внутреннее сопротивление.              Его руки плавали в тёплой воде, превращаясь в неповоротливые грузы. Он попытался разогреться, двигая пальцами и шевеля всем телом, но проклятый холод воздуха продолжал заставлять его дрожать. Он жаждал свежего воздуха, ожидал освобождения — огромный, сильный водоворот, который разомнёт его тело и унесёт в неизвестность, был безжалостно подавлен.              С каждой минутой пребывания ему казалось, что его сознание тонет в безразличии и пустоте. Он пытался бороться с скукой, но каждая его мысль тухла сразу же, не встречая эха ни в его голове, ни в пустом помещении.              Рядом с ним лежал Шедоу, и, в отличии от Соника, его голова скрылась под поверхностью воды. Его глаза сосредоточенно закрыты, но расслабленны: складка, которая обычно пролегает между его надбровными дугами, выровнена, а руки сложены на груди, как у покойника — кажется, это в целом стиль гибрида.              На самом деле, он там уже так долго, что Соник не мог не задаваться вопросом, не соврал ли другой ему, что может дышать, просто чтобы сохранить свою характерную пафосность. Может, он уже давно захлебнулся и утонул? Если бы Соник лучше понимал физику, он бы, возможно, знал, что в таком случае его тело бы уже всплыло.              Но по тому, как мягко и опускалась и поднималась его грудь, герой мог сказать, что другой ёжик действительно дышит. И Хаос, как вода не заливается ему в ноздри?              Это был вопрос, на который кобальтовый спидстер не мог найти ответа, лениво водя круги по бортику ванны. Другой вытянулся на дне в полный рост, и ему ничего не оставалось, кроме как поджать колени к груди и свернуться во взмокший и сырой комок иголок.              На самом деле, это не было тесно, вовсе нет. Ванная, кажется, была слишком огромной даже для кого-то размером с человека, не говоря уже о двух мобианцах. Больше сопоставима по размеру с чем-то вроде джакузи — возможно, это имитация мелкой лужи, в которой при желании можно торчать под водой часами, чтобы Шедоу мог чувствовать себя достаточно комфортно, иначе Хаос знает, зачем ему вообще такая ванна.              Соник не мог винить эбенового в том, что он проводит так много времени, релаксируя прямо сейчас. Тёмных мех гибрида был всегда ужасно спутанным — по весьма понятным причинам, — так что он достаточно зависал в ванной, и только сейчас герой решил присоединиться к нему и, честно говоря, скучал. Ему самому ужасно хотелось упасть в кровать и не просыпаться ближайшие часов двенадцать, но была всё же одна мысль, которая смогла задержаться у него в голове.              Прошло уже пять дней. Цикл должен был скоро кончиться.              Пять дней назад пришёл сюда. Это был небольшой лесной коттедж, отделанный под дерево и запрятанный среди деревьев, отдалённый на мили от любого населённого пункта поблизости, что, по всей видимости, о существовании этого конкретного строения не знал даже страховой агент. Шедоу не потрудился выслать Сонику точных координат, так что у него не было конкретного пункта назначения, а только расплывчатое описание местности, которое другой сказал ему накануне, лично. Не разрешив даже записать в блокнот!              Что за чрезмерно осторожно конфиденциальный маленький ублюдок.              Но Соник любил эту дурацкую чрезмерную конфиденциальность: гибрид абсолютно не был пустым романтиком, но кобальтовому спидстеру наоборот романтизировала идея, что каждое их тайное свидание, если их вообще можно было таковыми назвать, превращалось в эскападу на уровне фильма про спецагентов с Томми Тандером. К тому же у Тейлза действительно был доступ к его коммуникатору. Всем их коммуникаторам.              Чтобы подобраться к дому, необходимо было пройти совокупность переплетенных тропинок, мимо крапивы и колючего кустарника, и у Соника ушло порядка часа, что было совершенно возмутительно для кого-то вроде самого быстрого из живых.              Фасад был украшен большими стеклянными окнами, плотно зашторенными изнутри тёмными бархатными шторами. Весь дом утопает среди деревьев, и крыша пристройки неполного второго этажа покрыта зеленой растительностью, ниспадающей с веток ближайших пальм.              Около коттеджа располагается просторная терраса, которая также закрыта решетчатым пологом из деревянных балок и подпорок. На террасе есть стол со стульями. Отдаленность от городского шума придает ощущение полного уединения и покоя.              Хорошее место для кого-то, кому нужно залечь на дно на некоторое время.              Герой смахнул несуществующую пыль со своей шкуры, постучал в дверь и, за ту минуту, прежде чем она открылась, успел ещё зализать иглы назад и налепить ухмылку.              — Мило устроился, — бросил он вместо приветствия.              Шедоу пусто смотрел на него оценивающим взглядом, одна из его бровей медленно приподнялась на эту сияющую на мили ухмылку. Настроение гибрида было кислым. Он частично облокотился на дверной проём, и герой впитывал вид темношерстного ежа взглядом, очерчивая, как золотые кольца-ингибиторы свободно свисали на его теле без одежды. Разве что подушечки его лап прикрывали пушистые тапочки, что смотрелось крайне комично.              — Уже… началось? — осторожно попробовал лазурный. Шедоу вздохнул и покачал головой.              — Ещё нет, но уже частично появились симптомы. К вечеру оно будет там, — он кивнул в сторону гостиной, проглядывающей через дверной проём, — Ты заходишь или нет?              Соник резко помотал головой, прогоняя все слишком навязчивые мысли прочь — во всяком случае, пока — и прошёл внутрь, дверь с щелчком закрылась за ним. Внутри домик казался ещё меньше, чем снаружи. Полы и стены были покрыты лакированным натуральным деревом, в крошечной кухне-гостиной на первом этаже стоял небольшой плюшевый диван и книжный стеллаж, под которыми был расстелен старомодный ковёр. В кухонной части стоял небольшой гарнитур и обеденный стол на одного, максимум двух человек, и больше ничего. Там было две двери и лестница, ведущая на пристройку второго этажа. Герой решил, что осмотрит это место позже.              — Раздевайся, — скомандовал низкий голос, раздавшийся рядом с ним, когда гибрид прошёл мимо него, намекая на то, чем они должны были заниматься всю ближайшую неделю. Кобальтовый спидстер подавил мелкий стон, угрожающий скатиться с его губ, вместо этого проглатывая всю слюну в своём рту, когда его уши неистово покраснели на концах. У них уже было достаточно возни в прошлом, и Хаос, он и так едва ли носил одежду, но этот приказ завёл его преувеличенно сильно, — Одежда тебе не понадобится.              Соник принялся разматывать плотные ряды спортивной ленты, неряшливо закидывая её в комод в прихожей. Он экспериментально сжал пальцы на ногах, когда подушечки лап коснулись холодного деревянного пола, и в конце концов на нём остался только его фирменный шейный платок, который он едва ли вообще снимал.              — Этот кусок тряпки тоже, — конечно же, гибрид должен был указать на это.              — О, давай, чувак, я не думаю, что он будет как-то мешать нам!              Вопрос казался лазурному достаточно исчерпанным, но Шедоу подцепил предмет одежды когтем, подтягивая удивлённого Соника к себе, пока их глаза не оказались на одном уровне, прежде чем опасно заговорить: «Если ты хочешь, чтобы я засунул его тебе в рот в качестве импровизированного кляпа или разодрал в порыве при первой же возможности, то конечно». А затем он отпустил.              Гайя, и вот здесь его лицо уже запылало.              Соник даже не мог достаточно сдерзить, чтобы ответить на эту линию своим обычным флиртом, и, что ещё хуже, он действительно задумался о перспективе… Прежде чем покачать головой, неистово покраснев. Лучше держать любую одежду подальше, потому что здесь дело не ограничится просто большой стиркой. Он неловко развязал концы платка, присоединяя его к остальным вещам в комоде, и потёр шею, когда шерсть его нежной части тела непривычно коснулась воздуха. Он носил его, кажется, так долго, что совсем отвык от ощущения отсутствия его веса.              — Они знают, где ты?              Вот оно. Конечно, другой должен был просить. «Тейлз работает над этим. Я не очень хорош в оправданиях».              Эбеновая бровь недоверчиво поползла вверх. «Действительно?»              Соник пожал плечами. «Когда ты просишь кента прикрыть тебя — кент прикрывает тебя. Он придумает что-нибудь, чтобы Эми не надумала присоединиться или вдруг проверить моё алиби». Шедоу только больше нахмурился на эту информацию. Герой знал, что его предполагаемый любовник был против, чтобы ставить в известность кого-то из его друзей. «…К тому же, я пообещал ему, что расскажу ему всё после» — он неловко улыбнулся. «Если будет, конечно, что рассказывать…» — добавил он затем гораздо тише.              Это было одно из условий, на которых они условно встречались до сих пор. И сейчас они достигли этой точки.              Они должны были решить. Смогут ли продержаться вместе под одной крышей и не поубивать друг друга к чёрту.              Если Шедоу на это и злился, то не подал виду, в последний раз смерив его раздражённым взглядом. Его чёрный нос дёрнулся, а затем наморщился, что заставило героя фыркать от смеха. «Что в пакете?»              — Просто парочка хороших вещей на вынос.              — То есть ты принёс сюда этот мусор из закусочной.              Соник закатил глаза и застонал. «Для себя — да. Я подумал, что это было бы хорошо, если бы тебе не пришлось готовить хотя бы первое время. Для тебя у меня есть фрукты и кое-что с нашего последнего барбекю».              Нос гибрида ещё раз сморщился, но он забрал бумажный пакет, чтобы отправить его содержимое в холодильник. «Итак, теперь буквально таскаешь остатки как помойный ёж».              — Я не это имел в виду, чувак.              — Я знаю, — эбеновый обернулся, и тогда другой спидстер смог рассмотреть лёгкий блеск в его глазах, — Не будь такой нюней.              Соник усмехнулся. Ну, вот всяком случае, это была знакомая территория. Шедоу всё ещё был достаточно здоров, чтобы дразнить его.              — Но тебе в любом случае придётся забыть об этом. Ты будешь есть то же, что и я.              — Да, тяжело, когда в эту дыру не возьмёшь даже доставку пиццы, не в последнюю очередь из-за сварливых настороженных ежей.              — Речь не об этом, — эбеновый гибрид покопался в нескольких навесных шкафах, вытаскивая готовый кофе, чтобы зарядить кофемашину. Соник приземлился за столом, чтобы наблюдать за его спиной, — Ты чисто физиологически не сможешь вынести всю нагрузку, поэтому тебе нужно есть органику, чтобы держать сексуальное здоровье в тонусе. Нельзя консервы, жирное, сладкое, мучное. То есть всё, что ты ешь.              — О, да ладно, с моим либидо всё в порядке, большое тебе спасибо. Если тебе интересно, я уже дважды подумал над тем, чтобы прыгнуть на твои кости с тех пор, как вошёл, а это меньше пяти минут назад.              Шедоу закатил глаза, и Соник нашёл этот жест почти любовным. «Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, ёжик».              О, Соник действительно понятия не имел.              Это было тихое, уединённое место посреди нигде, о котором не знал никто, кроме самого Шедоу, а теперь и Соника. Кроме гостиной, в доме была приличная ванная и постирочная, которым предпочтения по площади отдавалось значительно больше, чем жилым помещениям, а также спальня. Это была единственная комната на втором этаже, и всё, что в ней было — внушительного размера кровать, занимающая практически всё пространство, одна тумбочка рядом с ней и шкаф в углу, в котором хранились чистые простыни, и всё остающееся место было завалено одеялами и пледами из различных материалов, а также бархатными подушками, валяющимися в не поддающейся объяснению системе, что, для такого дотошного человека, как Шедоу, было дико странно. Пол, как и широкий подоконник, на котором также при желании можно было разместиться, также был покрыт ими. В одном из них Соник узнал одеяло, принесённое им в прошлом сезоне, и это не могло не потешить его самодовольство. Гибрид проводил все свои периоды в этом доме, и Соник впервые видел реально действующее гнездо.              Шедоу быстро обозначил свои границы. Никогда и ни при каких обстоятельствах, как бы сильно он не вопил или корчился от чего бы то ни было, Сонику не разрешалось заходить в гнездо, и уж тем более прикасаться к нему или пытаться перекладывать на кровать, пока он сам прямо не скажет ему об этом. Гибрид вполне доходчиво объяснил, что его желание валяться на полу или вообще где бы то ни было обусловлено необходимостью найти более комфортную поверхность, чтобы заглушить нытьё мышц и, ну, других мест, и иногда находиться на мягкой кровати было просто невозможно. Гнездо при использовании неизбежно превращается в огромный грязный беспорядок, когда ты ищешь определённого комфорта, так что все претенциозные фотографии безумно эстетичных гнёзд, выложенных в соцсеть, просто не больше, чем чушь собачья.              Все ближайшие пять дней они неистово и жёстко трахались, на всех поверхностях — причём необязательно горизонтальных, — во всех позах и формациях в этом доме. Эта поездка кардинально отличалась от того, что произошло между ними в прошлый сезон, и хотя Шедоу предупреждал его и Соник был примерно в курсе того, что его ждало, действительность казалась ошеломляющей. Секс занимал всё их время, за исключением того, когда гибрид чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы поесть или принять душ, и это на самом деле оказалось примерно процентов двадцать от всего того времени, что он яростно ползал по нему.              Соник довольно быстро усвоил, что, если не трахаешь ты, трахают тебя, и его предполагаемый любовник здесь был значительно выносливее, если речь шла о марафоне, а не спринте, поэтому, как бы сильно герою не понравился этот толстый инопланетный член, он вышибал из него всю дурь, как кувалдой, и терпеть такое оскорбление часто его нежная задница бы не смогла.              С другой стороны, довести Шедоу до оргазма раньше, чем он кончит сам и его собственный член обвиснет, тоже было своего рода челленджем, поэтому приходилось импровизировать.              Он использовал пальцы и рот, много. Так сильно, что у него всегда опухали губы. Соник нашёл у Шедоу в тумбочке вибратор вместе с пачками презервативов для него, и стал мучить его до удовольствия на высоких оборотах, дразня его вход, когда сам отдыхал, или член, когда мог лениво толкаться внутрь. К тому же, герой с трепетом обнаружил, что его самого нереально заводит этот тихий жужжащий звук, особенно, когда он приносит экстаз самому горячему ежу рядом с ним в постели.              В крайнем случае, он мог попытаться задержать эякуляцию. Он успел выучить парочку мелких трюков. Остановись, найди выпуклую вену со стороны уздечки, нажми на нее указательным пальцем и подержи десять секунд. После того как приближение оргазма отступит, можно продолжить. Шедоу действительно следил за его питанием, и, хотя поначалу кобальтовый спидстер только и делал, что дразнил гибрида за то, что тот начал превращаться в мамочку в декрете, он быстро счёл это благословением, потому что со временем они действительно могли держаться дольше. Хотел Соник того или нет, ему также пришлось научиться пользоваться постирочной, чтобы чаще менять их простыни и стирать все одеяла, потому что Хаос знает, с их любовной активностью куча грязного, абсолютно мокрого и вонючего белья росла в геометрической прогрессии, и хотя герой по своей сути всегда был нахлебником, он не хотел оставлять всё это на Шедоу, видя его… состояние. А ведь гибрид даже умудрялся готовить для них. Но эй, вы не можете винить героя в этом, он спит на гамаке!              У самого эбенового также был хороший аппетит, несмотря на то, что он вечно кичился своим Совершенная-Форма-Жизни-статусом, предполагающим, что ему не нужно столько есть, и Соник наконец-то узнал, почему. Он и в прошлом видел у гибрида приступы, но теперь, когда они проводили всё своё время за трахом вместе, он мог стать свидетелем тому, что это были за позывы: Шедоу переваривал, а затем выплёвывал часть еды в виде склизкой питательной биомассы для своего предполагаемого будущего потомства. Как-то он сказал ему, что проклюнувшиеся из яиц личинки — абсолютная мерзость, чёрная, желеобразная субстанция с одним глазом и челюстями, перемалывающими всё, до чего способны дотянуться, поэтому ни в коем случае не стоило допускать их вылупления, и Соник был склонен ему поверить…              Да, Шедоу был определённо странным полурептилоидом с другой планеты, но абсолютно не потому, что откладывал яйца, блевал розовой или зелёной жижей или имел причуды в анатомии, а потому что он сказал ему, что он на самом деле предпочитает есть кофейные зёрна, чем пить кофе, когда герой в очередной раз поймал его за чашкой этого напитка. Просто кофе способствует выработке эстрогенов!              Несколько дней интенсивного секса почти без перерывов оставили его очень измученным и полностью потраченным, хотя всё, что они делали, было очень приятным, действительно! Он хотел этого. Но он не мог не чувствовать, что из него выжали уже всю возможную сперму за ближайший месяц — и ведь он специально ещё воздерживался!              Хуже всего было то, что Шедоу не разрешил ему выйти на свежий воздух дальше нескольких метров от дома, потому что его беготня там и здесь могла привлечь к ним чьё-нибудь внимание: от глупого доктора до случайного прохожего, который мог забрести в лес за фруктами или материалами для строительства. И Соник понимал это. Если герой растреплет положение этого места позже, Шедоу не составит труда переехать (перед этим выбив из него всё дерьмо, разумеется), но эбеновый не мог допустить, чтобы кто-нибудь ещё узнал о его причудах.              Все их нынешние поездки были по меньшей мере энергичными, но Сонику нужна была свобода. Сильно.              Соник с визгом почти подпрыгнул к потолку, выплеснув часть воды на пол, потому что увидел, как глаза Шедоу открылись под водой и теперь внимательно следили за ним. Минутой погодя гибрид поднялся со своего места и присоединился к лазурному у бортика ванной. Его иглы были тяжёлыми от всего того количества воды, что они впитали, и по форме теперь больше напоминали Соника, хотя всё ещё завивались на концах, и по его выражению лица можно было понять, что он находит ситуацию с кобальтовым спидстером по меньшей мере уморительной.              — Что?! — герой раздражённо возразил, — Не вини меня, я уж было думал, что ты там умер без воздуха!              — На самом деле, я действительно мог бы прожить какое-то время без воздуха, — другой ёж откинулся, чтобы выжать свои иглы; вода обтекала его холёный чёрный мех, очерчивая каждый мускул, однако белый пучок, который так обожал Соник, вместо этого наоборот сжался в комок и стал выглядеть достаточно облезло, — Однако я вряд ли смог бы даже двигаться, не говоря уже о полноценной деятельности. Было бы скорее похоже на состояние анабиоза — примерно как у тараканов.              — То есть ты официально признал себя тараканом? — герой поддразнил.              Его соперник выскользнул из встроенной ванной, уронив пару капель на кафельную плитку пола. Он полностью развернулся к Сонику, и по тому, как томно другой смотрел на него сейчас сверху вниз, этот маленький ублюдок точно знал, что создаёт отличный вид. Рука модельно скользнула от его бедра и заняла место на талии.              — Я решил, что пример покажется тебе более понятным, если я использую знакомую аналогию, потому что на твоей кухне определённо есть несколько.              — О, чувак, когда я просил тебя называть меня грязными вещами, я не думал, что это сразу будет «твоя кухня»!              Гибрид тихо фыркнул одними губами — звук, очень близкий к обычному смешку; такой драгоценный и редкий, заставляющий бабочек шевелиться в желудке Соника. Шедоу обтёрся полотенцем в последний раз, прежде чем завязать пояс на чёрном плюшевом халате, который он надел. В этот раз кобальтовый спидстер низко застонал.              — Хаос, Шедоу, ты знал, что это вообще-то был мой план соблазнять тебя в ванной? Просто кто-то решил вместо этого поваляться, закрыв глаза, — лазурный притворно надулся, теребя размокшими и скукожившимися подушечками пальцев край ванны.              Гибрид нырнул к небольшому навесному шкафчику, который, как знал Соник, был заставлен кучей непонятных его уму поклонника косметических средств 7в1 бутылочек, тюбиков и контейнеров, которыми гибрид, на самом деле, в основном не пользовался. Во всяком случае, пока, когда он всё время был в беспорядке из различных выделений своего тела, и у него не было так уж много времени для косметики и двадцатиступенчатых процедур по уходу за кожей. Скорее всего, они стояли там, чтобы другой мог привести себя в порядок уже после того, как всё закончится, потому что его соперник никогда не жил в этом доме. Эбеновый взял один из пузырьков и выдавил на руку немного масла, заправляя свои иглы назад, пока они не приняли удовлетворительный, на его взгляд, вид.              У этого парня точно был пунктик касательно формы его колючек.              Шедоу присел на корточки перед краем ванны, на который облокотился Соник; полы его халата приподнялись как бы невзначай, когда но согнул колени. Гибрид жестом поманил спидстера наклониться чуть ближе, и тогда прошептал в кобальтовое ухо. «В таком случае тебе придётся перенести свои таланты в спальню». Горячее дыхание другого обжигало ухо, и Соник пропустил, как затаил дыхание. Он снова низко застонал, закусывая губу и прикрывая глаза, и это отвлечение оказалось болезненной ошибкой, потому что в следующую секунду чужая рука молниеносно оттолкнула его, что он с оглушительным ПЛЮХ! упал вглубь ванны.              — Но сейчас я хочу спать.              

***

      Сонику не спится. Часы на стене тикают медленно, создавая эхо тишины, которое стучит в его размышлениях. Голова полна вопросов, а ответы ускользают, как тень в ночи. Тёмные сумерки не делают его существование более ярким.              Он бесцельно бродит по дому и снаружи, ища утраченные ответы, которые так долго игнорировал, но, разумеется, там ничего не было. Когда он видит распахнутое окно второго этажа, то решает наконец подняться по лестнице.              Когда он входит в комнату, его любовник лениво курит в окно, погруженный в свои мысли. Чёрное ухо дёрнулось на скрип половиц, и его владелец обернулся на шорох, как будто бы стыдливый, словно герой был ребёнком, пытающимся стащить печенье из-под носа у матери.              Они смотрели друг на друга, и было что-то в этом потустороннем общении. Их глаза говорили языком, не нуждающимся в словах. Гибрид не спрашивает, почему герой пришёл к нему, вместо этого выпустив ещё одну затяжку.              От Шедоу пахло лавандой, ментоловым дымом и чем-то мускусным, и этот запах сводил Соника с ума. Лазурный не мог сказать, сколько именно он стоял так в проходе, пока не решился подойти. Время казалось несущественным.              На голову Шедоу светила луна, когда он высовывался из окна, чтобы выпустить дым. Всё ещё в мягком халате, который он надел накануне вечером. В пепельнице уже лежала внушительная пригоршня пепла.              — …Как самочувствие? — осторожно, словно боясь нарушить абсолютную тишину в джунглях, спросил лазурный. Эбеновый разве что смахнул с бычка свежую горстку выгоревшей сигареты.              — Скоро потянет блевать. Голова кружится, но в целом пока нормально.              — Ты часто куришь.              Гибрид лениво пожал плечами, делая новую затяжку. Сигарета была докурена почти до фильтра. «На меня всё равно это не влияет, так какая разница?»              Вопрос казался исчерпанным. Как же глупо. На самом деле, они так мало разговаривали — а в последнее время особенно. Соник мог сказать, что он знает о Шедоу больше, чем мог кто-либо другой, но в то же время… ничего, совсем. Обычно люди стремятся иметь глубокие и осмысленные разговоры, чтобы лучше понимать своих партнеров и чувствовать себя ближе друг к другу. Он сам мог болтать часами о себе или своих друзьях, рассказывая мириады нелепых историй, но гибрид никогда бы не ответил тем же. Были ли в его жизни вообще подобные глупости?              Он молчал, потому что не чувствовал себя комфортно с Соником?              — Эй, Шедоу. Отношения ведь не строятся только на сексе, верно?              Гибрид пытался выкурить уже третью сигарету.              — Тц, не разводи сопли, — наконец, он справился с зажигалкой и выдохнул ментоловый воздух.              — Нет, это важно! — в голосе Соника не хватало искры привычной дерзости, — Я хочу чего-то нормального, понимаешь?.. Не просто случайный перепихон здесь и там-              — Тебя успокоит, если я скажу, что тоже хочу чего-то нормального?              Герой застыл, пусто хлопая глазами, когда тёмные алые огни повернулись к нему, впервые с момента, как он вошёл. «Если бы я хотел тебя использовать, то уже бы вышвырнул прочь, как обиженного щенка, — он глубоко вздохнул, пуская дым через нос и переминая свежую сигарету в другую руку, — Я никогда не рассматриваю возможность серьёзных отношений сразу, потому что немногие решатся терпеть мой характер. И ещё меньше тех, кого я могу терпеть, — он отвернулся, прежде чем сказать следующие слова, — На самом деле, я просто жалею себя, и предпочёл бы, чтобы так оно и оставалось».              — Это твой способ сказать, что ты отстой в любви? — Соник слегка прыснул, — потому что, типа, я тоже!              Тон гибрида напоминал шипение раздосадованной змеи. «Тебя я ещё не послал, потому что ты трахаешься так, что всё дерьмо из головы мигом вылетает. Счастлив?»              — Это был комплимент? Вау. Получение комплимента от Ежа Шедоу — действительно лучший день в моей жизни!       Шедоу закатил глаза. «Не привыкай к этому», — сказал он с тенью улыбки в уголке губ… Которая исчезла так же быстро, как и появилась, потому что он глубоко нахмурился. «У меня нет ответа, который ты хотел бы услышать, ёжик. Но если тебе станет легче — мне отвратителен этот животный, физический аспект». Он затушил недокуренную сигарету и бросил в пепельницу. «Когда я сам не могу принять это как факт, тяжело полагать, что это будет делать кто-то ещё. Как я сказал, я просто ничтожно жалею себя».              — Шедоу, прямо сейчас я смотрю на самого сексуального мужчину в мире, — …ляпнул Соник прежде, чем подумал, что ему не помешало бы сохранить образ, — Ну, после меня, конечно! Но серьёзно, на нашем острове ты один из самых г-              — Я привлекателен внешне, но это лишь напоминание о том, кто я есть.              Вот оно. Хотя Шедоу никогда не признавал этого и не произносил вслух, герой мог уловить из того маленького контекста, что он давал, что гибрид на самом деле ненавидел то, что делал. Он мог аргументировать это физическим аспектом и тем, как это приятно, но Соник мог сказать, что ментально другой чувствовал себя не больше, чем распутной шлюхой, и его это тяготило. И хотя местами его половое поведение действительно напоминало альфу, физиологически он был гораздо ближе к омеге, и кобальтовый спидстер мог понять, почему кому-то вроде его своенравного соперника не нравилось такое положение дел. Почему он скрывал это.              Шедоу ненавидел самого себя. Это бы разрушило фасад, который он вокруг себя построил. Шедоу ценил контроль, во всех смыслах, и ему было не по себе, когда он ускользал от него. В глазах социума он был бы не просто омегой, он был чудовищем. Это была дискриминация, гораздо глубже той, с которой пришлось столкнуться всем, кто имел в своём годичном цикле период течек.              Если бы Соник был омегой, он бы, вероятно, понимал это гораздо лучше. С другой стороны, его трясло от перспективы, и он испытывал невероятное облегчение от того, что это не так. Было ли это эгоистичным? Он не знал точно. Соник был героем, но он необязательно был эмпатом. С этой частью гораздо лучше справлялась Эми.              — К тому же, я вряд ли подхожу под типичное определения «мужчины».              Герой попытался сбить его с этого хода мыслей «Эй, эй, знаешь, из-за того, что у тебя есть член, тебя уже можно считать мужчиной. Ну подумаешь, что нужно тебя т-»              — Вообще-то у меня есть вагина, — Соник в мгновение поперхнулся слюной, уставившись на другого широко распахнутыми глазами с взглядом «Серьёзно, чувак? Мы уже это проходили!», но гибрид объяснил, — Недоразвитая, на самом деле. У меня нет матки, и она также не соединена с мочеиспускательным каналом, так что она на самом деле никуда не ведёт — это просто небольшая узкая полость в моём теле, у которой нет никакой роли. Я не могу сказать, образовалась она там из-за моих инопланетных генов или нет. Влагалища появились у самок в качестве эволюционного приспособления, но для другого вида таким приспособлением наоборот могло стать наличие общей клоаки без разделения. Вторым моим генетическим донором была самка ежа — моя ДНК собиралась как конструктор, и она имеет более сложную структуру, так что я склонен верить, что это могло быть простой ошибкой. Она не набухает даже во время сношения, так что я не удивлён, что за всё время ты её не заметил.              Интерес Соника был задет. «Ты пробовал с ней что-нибудь сделать?» — он любопытно проворковал.              — Это просто бесполезная складка, Соник.              — Бесполезная вещь в твоём теле? Ни за что, — и герой был научен опытом, что это действительно было так: всё в Шедоу было продумано так, чтобы иметь какую-либо функцию — даже если не совсем удачно, и это даже отразилось в практичности его характера, — Кто знает, может, это именно то, что нам нужно, и это самая любимая эрогенная зона в твоём теле? Киски — это целая наука, чувак.              — И ты, разумеется, специалист в этой области, — другой укусил.              Соник застонал. «Всё ещё бесишься с Перси и Стейси?»              — Нет, — просто ответил другой, — Просто, глядя на их лобзания со всеми подряд, не хочу, чтобы ты притащил мне сифилис.              Шедоу был рациональным. Он знал, что у него симптомы проявились бы уже на следующий день. Поэтому он рационально пользовался тем, что Соник этого не знал.              — Странные опасения для кого-то вроде Мистера Я-Не-Подвержен-Инфекции.              — Хорошо, давай проясним, — Шедоу разочарованно закатил глаза и отклонился от подоконника, — Я могу заболеть, и в это время я буду просто умирать и душевно разлагаться, лёжа пластом и превратившись в овощ вполне буквально, пока моё лицо будет похоже на свежескошенный газон. Просто мой организм способен крайне быстро справиться с заражением — из моих ферментов и антител делали антибиотики. Я фактически бессмертен, потому что не старею из-за постоянного обновления клеток, а моя иммунная система может победить любой патоген, но, если мне свернут шею, я умру. Ясно?              Герой промурлыкал на это нечто нечленораздельное, вместо этого утыкаясь в сплетение чёрной шеи. Легкие поцелуи, медленно спускающиеся, оставляли чувственные следы на каждом сантиметре кожи, мурашками поднимая волоски на чёрной шкуре. Одна синяя рука скользнула за пояс халата, а другая под подол, проводя линию по эбонитовым бёдрам, пока они не достигнут своей цели. «Я хочу посмотреть» — спидстер тихо шептал. Гибрид закусил губу.              Это было гораздо глубже, и Соник не был терапевтом, чтобы помогать словами. Но он мог отдать предпочтение своим действиям.              Герой увлекает своего соперника на кровать, пояс халака падает, открывая то, что он скрывал. В полутьме комнат тонкие лучики луны скользят по загорелому лицу, очерчивают эбеновую грудь, когда гибрид касается простыни. Воздух наполнен сладким ароматом, щекочущим ноздри.              Они смотрят друг другу в глаза, словно читают мысли, неразрывная связь между ними создает электрическую искру, которая вспыхивает в воздухе. Рука Соника самостоятельно ищет путь к телу другого, неторопливо очерчивая фигуру сверху донизу шершавыми подушечками пальцев. Каждое прикосновение наливает кровь огнем, распаляя страсть между ними до предела.              Герой потратил несколько лишних секунд, чтобы задержаться на слегка возбуждённой щели, пощипывая и поглаживая её пальцем, но сейчас его путь лежал не к ней. Соник оставил её под тихий разочарованный вздох другого, и двинулся ниже, сантиметр за сантиметром, пока предположительно не нашёл то, что ему было нужно.              Действительно, там был клочок спутанного меха, растущего не совсем правильно, на который спидстер раньше не обращал ни малейшего внимания. Он нетерпеливо надавил на этот комочек пальцами, умоляя его открыться, но складки из морщинистой загорелой кожи плотно выстилали небольшую щель. Соник опустился ниже, чтобы прошептать прямо против твёрдого эбенового бедра, отодвигая то в сторону. «Могу я тебя съесть?»              Сползающий с неба лунный свет ласкал постельные простыни, и Соник знал, что сейчас он полностью открыт для гибрида, облокотившегося на спинку кровати. Лазурный томно поднял глаза, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шедоу зажмурился и закусил губу — жест, как знал Соник, подобный его согласию. Герой экспериментально поцеловал промежность, но, когда эффекта не последовало, полностью втянул губами этот участок.              Вагинка действительно была крошечной: может быть, размером с привычный вход, но по меньше мере в два раза короче, чем у женщины. Нос Соника уткнулся в щель уже разбухшей сумки, когда он буквально всосал эту небольшую область и надавил на неё языком.              Синие уши дернулись, когда уловили, как сверху Шедоу задохнулся, и в следующее мгновение Соник уже видел звёзды от того, как сильно другой оттолкнул его.              — Ау! Эй, в следующий раз, когда я сделаю что-то, что тебе не понравится, можешь просто сказать мне, ладно?              И тогда он обратил внимание на Шедоу: его соперник задыхался, и это были не просто тяжёлые вздохи — они звучали так, словно он совсем не мог набрать воздух лёгкие. Соник едва ли успел что-то сделать, а гибрид уже задыхался так, как перед оргазмом, его бёдра потряхивало, а лицо покраснело — будь то от смущения или от усилий, с которыми он боролся за каждый незначительный глоток кислорода.              Когда другой сделал особенно глубокий вдох через нос, он наконец справился со своим голосом. «Д-давление. Попробуй приложить лёгкое давление».              Что ж, возможно, Соник угадал про любимую эрогенную зону.              Герой вернулся к тому месту, над которым работал, казалось, уже вечность назад, не забыл приложить небольшое утешение в виде короткого поцелуя над линией пупка. Он заметил, что створки действительно начали слегка приоткрываться, когда он прижал к ним два пальца, облизывая место, где они сходились вместе.              — Б-блять, Соник, — раздался хриплый голос сверху. То, что ему удалось так быстро вытащить из Шедоу ругань, не могло не радовать героя, и он ничего не мог ничего поделать со своим хвостом, быстро виляющим позади.              — Это твой клитор, Шедоу.              — У меня даже нет клитора, — гибрид стонет.              — Неужели? — в подтверждение своих слов спидстер давит пальцами, несильно трëт эластичные складки и исподлобья смотрит, как его соперник тихо ахает и откидывает голову назад, заламывая брови. А в следующую секунду его бёдра подпрыгивают, как язык проходится снизу-вверх. Соник делает это слишком развязно, раздразнивая чувствительное место языком, а после отстраняется, любуясь, как крошечный бутон начинает выдвигаться синхронно члену прямо над ним.              Лазурный целует с открытым ртом раздвинутую промежность, с собственным довольным стоном отмечая, как сокращаются мышцы чёрного живота, прыгая сверху вниз. Движения персиковых губ от звука дразнят мокрую кожу под ним, и из его любовника вылетает новый непристойный звук.              Через секунду, которая на тот момент казалась вечностью, он накатил волной, засунув свой упругий язык так глубоко, насколько его пустили. Полость действительно оказалась небольшой, совсем не подходящей для того, для чего она была изначально задумана у женщины. Пространство было влажным, тесным и горячим и кружило голову своим жаром, и там бы хватило места разве что на одну, может быть, две фаланги пальцев. Соник мог чувствовать эти рельефные, шершавые внутренние стенки, надавливающие на него, когда он охаживал вагину языком, слегка засасывая половые губы время от времени, словно пытаясь высосать оттуда душу.              Он вернулся к клитору, чтобы ласкать его поцелуями взасос, и, судя по раздавшемуся рычанию, Шедоу оценил такую трепетную заботу. Влажный язык лениво обводит клитор, мажет по половым губам, и тогда герой осторожно решает добавить пальцы. Он слышит, как другой резко втягивает ртом воздух, а его когти сжимают простыни. Вкус гибрида оставался на его губах, когда он полностью затягивал его, и через внутренние стенки он мог нащупать его лобок.              Неудивительно, что кто-то, кто столько чешет языком в реальной жизни, так умело обращался с ним в другом месте. Соник лизал эбеновую промежность, так неистово, что гибрид снова начал задыхаться, а слюна стекала по разбухшим складкам, смешиваясь с потоком естественной смазки. Спидстер не мог не воодушевиться этим маленьким открытием, потому что оно бы сделало все их дальнейшие возможные эскапады проще: если Шедоу был так чувствителен здесь, то герой мог это использовать для лучшего оргазма.              Пальцы непрерывно долбятся в оскорблённое отверстие, и спидстер чувствует, как оттуда начинает вытекать больше жидкости. Его соперник громко стонет, бёдра сотрясаются, и он слышит, как голова другого ударяется о деревянную спинку кровати, когда он запрокидывает её так болезненно далеко, выгибая спину. Его мех слипается от текущей жидкости и пота, а пресс на животе сходит с ума. «Пожалуйста» — шепчет другой одними губами, слишком гордый, чтобы когда-либо произносить это вслух, и Соник дразнит его за это ещё немного, пока весь дух и воздух не покинет обнажённое трясущееся эбеновое тело.              — Соник Ёж, я разорву твоё ебаное очко напополам, если ты сейчас же не доведëшь меня до оргазма своим блядским языком! — видимо, самая членораздельная фраза, на которую Шедоу копил силы весь их маленький сеанс. Соник заливается раскатистым смехом, вибрирующим на загорелых половых губах, когда захлёбывается собственной слюной от того, насколько нелепо это звучит. Из его глаз почти текут слёзы, когда он плюётся, чтобы прочистить горло, и хотя он любит мстить Шедоу за издевательства, он не настолько изверг, чтобы оставить перевозбуждённого ежа так долго висеть на краю.              Герой ускоряется настолько, чтобы добить дело до конца, всасывая бутон гибрида в последний раз, как чувствует, что жидкость струится по его языку и хлещет сильнее, даже чем когда он обильно смазывал вагину своей слюной. Хаос, Шедоу реально только что сквиртал?              Это, разумеется, не как в порно, но Соник не может не быть гордым за то, что он сделал.              — Твою мать, Шедоу, почему я узнаю об этом только сейчас?              Тело в его руках горит дымом от жара и наконец обмякает, полностью потраченное, пальцы на ногах с когтями сильно поджимаются, когда гибрид полностью сползает на кровать в своём послесвечении. В голове нет ни единой связной мысли, и только оргазм тупой болью пульсирует в висках. Аромат секса и афродизиаков, струящийся от его половых желёз, проносится по комнате.              — Не поверишь. Я сам узнаю об этом только сейчас.              Шедоу лениво перекатывается набок, тяжелые веки захлопываются с оглушительной скоростью. Его низ пульсирует, простыни под ним отвратительные, и он снова весь грязный и спутанный, хотя мылся несколько часов назад, но у него совершенно нет сил для чего бы то ни было — и совсем не потому что его ноги прямо сейчас похожи на старую переваренную лапшу. «Признаю, твой язык может быть полезен, когда ты используешь его в нужном месте».              — Неужели два комплимента за один вечер? Я счастлив. Полагаю, у тебя теперь на одну причину больше, чтобы теоретизировать о своей анатомии?              — Соник.              — М?              — Заткнись нахуй.              Гибрид вслепую нащупывает на простынях что бы то ни было, принадлежащее кобальтовому спидстеру — его чувства сейчас слишком заглушены белым шумом в его мозгу — и с визгом тянет другого на кровать. Когти его правой руки ползают по телу другого, оставляя неглубокие царапины — возможно — и, когда находят то, что вполне может сойти за персиковую грудь, притягивают ближе к гибриду, пока он не уткнётся носом в коротко подстриженный мех. Минутой погодя Соник ёрзает рядом с ним, вероятно, устраиваясь поудобнее, и когда руки другого обвиваются вокруг него, он окончательно проваливается в глубокий сон.