Кто меня запрограммировал?

      Подходил к концу 2019 год. Антон жил в Петербурге уже больше года и с каждым днём всё больше влюблялся в этот город. Он не понимал, почему ему — заядлому домоседу и любителю поспать в выходные до обеда — прямо хочется вставать ни свет ни заря, чтобы любоваться рассветами, гулять в одиночестве по исхоженному уже сотни раз центру, забегать в музеи и театры. Однажды он столкнулся в Эрмитаже с Федей, правда, тот друга юности не заметил или не узнал. Шаст не стал к нему подходить, ведь Фёдор был не один, а с женщиной и маленьким ребёнком. Будь Федя один, может, и был смысл, а так… только его спутников своими зелёными ногтями пугать. Лишь одно радовало и грело душу Антона при виде старого друга — его ногти наконец-то стали золотыми, как он когда-то и мечтал.       Проект на работе, от которого, по словам Матвиенко, у всех горели не только сроки, но и сраки, был успешно сдан, пусть и с небольшой задержкой. Но это было уже неважно — работа сделана, Антон хорошо проявил себя в качестве ведущего программиста, а их контора не развалилась под гнётом штрафов. С новым контрактом им даже пришлось расширить штат отдела, ведь проект намечался масштабный, и было просто необходимо делить обязанности, чтобы не жить в офисе двадцать четыре на семь. Так в их отделе появился младший схемотехник — суровый мужик по имени Михаил, который даже своего непосредственного начальника — Сергея — заставлял быть серьёзным. Антону же в подчинение досталась немного странная девушка сразу после института, которая могла тормозить на элементарнейших вещах, но на чём-то сложном выдавала такое, что у самого Шаста глаза на лоб лезли от хода её мыслей.       Арсений всё так же ходил в чёрных перчатках изо дня в день. Никто уже на это не обращал внимания, даже новички, а вот Антона почему-то так и подмывало узнать, что же скрывает его начальник. От Попова исходила какая-то невероятная энергетика, которая манила ведущего программиста. Шаст не понимал почему. Вроде как к мужчинам его никогда не тянуло, да и судьбой была предначертана девушка. По крайней мере, так точно было, пока его ногти не стали зелёными. Очень интересовала фотография в рамке, которую начальник неизменно прятал, стоило Антону пересечь порог его кабинета. И эти странные взгляды… Шастуну иногда казалось, что Арсений просто пожирал его взглядом, но не говорил ни о чём, кроме работы.       Он пытался выяснить что-то у Серёжи, зная, что тот другу сдавать его не станет. Но мероприятие было изначально обречено на провал, ведь работало это и в обратную сторону. Матвиенко был кремень и тайны начальства выдавать не стал.       — Да забей ты на него и на его фотку, — сказал схемотехник, когда они пересеклись на балконе, куда Антон шёл, чтобы покурить. Сергей же не курил, он, наоборот, выходил проветриваться и подышать воздухом, когда в импровизированной курилке никого не было.       — Забьёшь тут, как же, когда он её демонстративно опускает мордой вниз, если я прихожу, — пожал плечами Антон и достал сигарету из пачки.       — Я тебя умоляю, Шаст, — Сергей картинно закатил глаза. — Хватит принимать это на свой счёт. Он со всеми так делает.       — Кто что со всеми делает? — на балконе появился Дима с сигаретой в зубах.       — Поповский наш! — не отступал Шастун. — Дим, ты давно у него в кабинете был?       — Да только что, комп ему чинил. Опять вирусняк умудрился подцепить.       — Скажи тогда, рамку на столе он при тебе переворачивал? — Антон поджёг сигарету и сделал затяжку, совершенно забыв, что Серёжа этого не любит. Схемотехник закашлялся и демонстративно заткнул нос.       — Нет, не переворачивал, — задумчиво ответил Поз.       — Что там тогда изображено?!       — А, прикинь чего… — вдруг вспомнил Дмитрий и почесал затылок. — Он её забрал, когда я сел за его стол.       — Ну вот, я же говорил! — торжествующе сказал Матвиенко, высовываясь на балкон уже из-за двери. — Шаст, оставь эту идею.       — Серёж, только честно, и я отстану, — Антон вздохнул. Он был готов признать поражение. — Ты знаешь, что там на фотке?       — Знаю.       — Мне точно не о чем волноваться?       — Да точно, параноик ты сраный! — Серёжа скрылся в коридоре, возмущённо хлопнув балконной дверью.       — Пиздит, поверь моему опыту, — выпуская дым изо рта, сказал Позов. — Я давно этого перца знаю. Чего тебя вдруг эта рамка заинтересовала так?       — Даже не знаю, Поз. Сам удивляюсь. Обычно я такие вещи совершенно не замечаю. А тут прямо манит.       Они ещё какое-то время молча курили, глядя на разыгравшийся снегопад. Антон знал, что рано или поздно он точно узнает. Даже если там ничего такого, то хотя бы будет спокоен.              В конце этого года на удивление не было аврала, и все с нетерпением ждали традиционный корпоратив, который в прошлом году пришлось отменить. Антон тоже ждал — для него это был первый корпоратив, а Поз рассказывал, как раньше было весело. Каково же было его разочарование, когда он узнал, что празднование будет прямо в офисе. Не тех масштабов контора, чтобы по ресторанам ходить. Единственная радость — банкет оплачивало руководство, нужно было только купить подарок коллеге на «Тайного Санту». Шаст, к счастью или сожалению, вытянул из шляпы имя своего начальника. Видимо, у него удивление было написано на лице, раз Серёжа аккуратно отвёл его в сторону и прошептал: «Не смей дарить ему перчатки!» Впрочем, он и не собирался. Ведь это было именно то, чем Поз заслужил когда-то от Арсения звание «несерьёзный» и в целом пусть и неагрессивную, но всё-таки неприязнь.       В начале корпоратива Шастун положил свой подарок в общую кучу, не забыв проверить, есть ли на нём имя получателя. Уж больно не терпелось увидеть реакцию начальника на билеты в театр. Антон не знал, нравится ли Арсению вообще такое, а руководствовался принципом «дари то, что хотел бы получить сам». А на этот спектакль он бы и сам не отказался сходить.       Только вот корпоратив шёл, а получателя подарка было не видно. И когда все разбирали свои подарки из-под ёлки, коробка Антона осталась последней, а он сам — единственным, кто не получил свой подарок. Это наводило на определённые мысли, поэтому Шастун, забрав подарок для Арсения, решил оставить коробку у него в кабинете. Плюс, это был отличный повод посмотреть наконец-таки на ту самую фотографию, которую столько времени начальник прятал. План был безупречен — взять на охране запасной комплект ключей. Охранник его знает, а если подумает что-то подозрительное про коробку, то её содержимое он может запросто показать. Камеры в кабинете Попова не было, поэтому и на фотку никто смотреть не помешает, так что отсутствие начальника на корпоративе Шасту было лишь на руку.       Через десять минут он уже стоял с ключами перед дверью кабинета Арсения, только та… не была заперта. В кабинете явно кто-то был, а сквозь узкую щёлку еле брезжил свет от настольной лампы. Антон осторожно заглянул внутрь и обомлел. Он многое ожидал увидеть, даже какое-нибудь непотребство, но точно не плачущего Арсения с фоторамкой в одной руке и с бутылкой виски в другой. Он нежно смотрел на фотографию, а слёзы сами текли по его щекам. Виски он хлестал прямо из горла, морщась, но не переставая. «Пожалуй, передам ему подарок как-нибудь потом…» — подумал Антон, но неуклюже повернулся и задел дверь. Та предательски скрипнула, заставив Арсения встрепенуться.       — Кто? — в пару шагов начальник оказался у двери и столкнулся носом к носу с Шастом. — Валера… — глаза Попова широко раскрылись, и тут же лицо исказила гримаса боли.       — Арсений, я не… — попытался оправдаться Антон. «Какой вообще к чёрту Валера?!»       — Валерчик, я так скучал! — прошептал мужчина и, схватив коллегу за плечи, втащил в кабинет и закрыл дверь. — Я уже перестал верить, что когда-нибудь тебя увижу.       Шастун не пытался сопротивляться, видя, в каком состоянии сейчас находился его начальник. Плюс, он сам немного выпил на корпоративе до этого, поэтому взыграло любопытство. Это же был прекрасный шанс узнать тайны Попова, которые он слишком тщательно скрывал. Если он не хочет показывать фото на столе Антону, то вдруг покажет Валере, за которого он вдруг стал его принимать?       — Сколько там лет прошло? — продолжал Арсений, а его глаза прожигали коллегу отчаянием. — В следующем году будет… пятнадцать, кажется. Да, пятнадцать. Даже странно, ты хоть и повзрослел, но точно не на пятнадцать лет. Хотя… я удивлён, что ты вообще повзрослел. И вырос…       — Может… присядем? — только и смог выдавить из себя Антон. — Я… я принёс подарок.       Начальник кивнул и жестом указал на диван. Пока Шаст нерешительно устраивался, думая, что делать дальше, Попов, тяжело дыша, опёрся о край стола и снял очки. Где-то с минуту он всматривался в фотографию, рамка с которой просто лежала на столе, а потом выпил остатки виски из бутылки залпом. Взгляд Арсения приобрёл какой-то сумасшедший оттенок, но подвыпивший Антон этого не заметил — он старался рассмотреть фото, но не получалось.       — Мой лучший подарок — это ты, — прошептал Попов, падая на диван рядом с подчинённым. — Я пятнадцать лет ждал.       Запах алкоголя, красные от слёз глаза, улыбка сквозь боль, взъерошенные волосы… таким Арсения Шаст никогда не видел. Начальник всегда старался казаться сильным лидером, держать всё и всех в своих руках, но сейчас он был таким беззащитным. У Антона перехватило дыхание. Кажется, это происходило уже не в первый раз в присутствии Арсения. Он был так близко, что-то говорил, улыбался, а слёзы продолжали течь по его щекам. Шаст даже не слушал — он ловил каждый полный боли взгляд, каждое движение губ, которые то расплывались в кривой улыбке, то измученно выгибались уголками вниз.       — Валера, — Антон почувствовал, как руки в тканевых перчатках опустились на его щёки, — скажи, зачем ты меня бросил? Зачем предал? Зачем… оставил?       — Арс, я… — голос Шаста показался ему самому каким-то чужим. — Я больше никогда тебя не брошу.       Чужим показался не только голос, но и слова… но и действия. Антон осторожно притянул начальника к себе и неуверенно коснулся его губ. Первый за двадцать восемь лет поцелуй. Такой неловкий, но почему-то такой желанный. Опыта у Шаста не было вообще, ведь родственную душу он так и не встретил, а простые девчонки сначала считали его придурком из-за того, что умудрился ногти в зелёный покрасить, а потом жалели, узнав, что это не лак. Эта жалость романтическим отношениям не способствовала вообще. Тем более что девочки были больше повёрнуты на предназначенности, а присутствие Шастуна их ногти никак не меняло.       Попов потихоньку брал инициативу в свои руки, целуя Шаста всё настойчивее и требовательнее. Антону нравился этот солёный от слёз привкус на губах, смешанный с алкоголем. Отрываться от Арсения почему-то не хотелось. Ногти при этом просто пылали, причиняя довольно ощутимую боль, что даже пальцы сводило. Но Шастун был слишком занят, чтобы смотреть, что там с ними. Даже если они и поменяли цвет, было плевать — ему сейчас было слишком хорошо с Арсением, пусть даже в этом виноват алкоголь.       — Слишком поздно, Валера… — прошептал Антону в губы начальник, как только прервал поцелуй. — Я не железный. Я… влюбился. И думаю, что там ещё меньше шансов, чем с тобой.       — В кого? — только и смог спросить Шастун, приоткрыв глаза. Хотелось целовать Арсения снова и снова, полностью игнорируя его слова, хоть они почему-то больно кольнули в сердце. Слишком много «почему-то» скопилось за последние несколько мгновений.       — Не так важно. Важно, что я не мог тебя отпустить все эти годы. А теперь могу, — Попов облизнул губы и завалился на Антона, чуть прикусив его нижнюю губу.       Чем больше болели пальцы под ногтями, тем меньше Шасту хотелось, чтобы это всё прекращалось. Боль прекрасно дополняла всю палитру навалившихся в кучу нежных и не очень чувств. Больше боли — больше страсти. В какой-то момент стало казаться, что горят не только пальцы, но и всё тело. Хотелось большего. Антон не знал, сколько времени они провели на диване… и сколько бы ещё провели, если бы кто-то внезапно ни решил зайти в кабинет.       — Ну с тобой, Арс, всё понятно, но ты-то куда? — визитёром оказался Серёжа. Он не выглядел шокированным, а скорее осуждающим, будто знал, что однажды именно так всё и будет.       — Ты… не… понимаешь, — у Арсения сбивалось дыхание, а взгляд уже еле фокусировался. — Валера… мой Валера пришёл ко мне.       Начальник вскочил с дивана и тут же рухнул на пол. Сергей бросился его поднимать, а Антон не шелохнулся. По телу разливалось приятное тепло, сделавшее конечности тяжёлыми настолько, что шевелить ими хотелось сейчас меньше всего. Он кое-как скосил взгляд на ногти. Те по-прежнему оставались зелёными, а жгучая боль из пальцев ушла, оставшись лишь в сердце.       — Шастун, блядь, ну ты помочь-то не хочешь вообще? — возмущённо прикрикнул на Антона Сергей. С полуобморочным начальником под метр девяносто ему одному было явно не справиться.       — Прости, — Шаст смог только сползти с дивана на пол. Ноги отказывались слушаться. — Серёж, я сейчас встану. Сейчас.       — Вы чего тут устроили вообще? — Матвиенко кое-как смог перевернуть Арсения на спину. — А если бы не я зашёл, а Стас, например? Дверь запирать не учили?       — Серёж, я объясню, — язык Антона стал жутко заплетаться, хотя выпил он вроде как не очень много. По крайней мере, пытался.       — Да я всё понял и так, прикинь. А теперь и ты пойми. Пойми, Шаст, как вам повезло, что Стасяо наш отправил меня на поиски Арса, а не пошёл сам. Он давно роет под дурачка этого, — мужчина вздохнул и легонько постучал Попова по щекам, пытаясь привести в сознание. — Хочет меня видеть начальником отдела, потому что думает, что я, в отличие от Поповича, буду зад ему лизать. Мы с Арсом договорились, что я маленько этому носатому подыграю. И прикинь, он, думая, что всё на мази, посылает именно меня искать Арсения.       — Серёж, а ты… ты не хочешь быть начальником отдела?       — Это чтобы упахиваться на работе, как этот вот? — ухмыльнулся Матвиенко, кивнув на что-то неразборчиво бормочущего Арса. — Не, мне такого счастья не надо, спасибо. Меня всё устраивает. Сам понимаешь, захотел бы — давно бы уже им мог стать. Но я не мразота.       Держась за подлокотник дивана, Антон медленно поднялся на ноги. Постепенно он приходил в себя, пытаясь осознать, что вообще натворил. Стало неловко от своего поведения, и доза алкоголя в крови его нисколько не оправдывала. Чувствовал ли он что-то к Арсению? Он не знал. Зачем целовал? Тоже непонятно. Хотелось ли повторить? Тут Антон тоже не смог бы ответить. Он просто тупо завис на несколько секунд, рассматривая лицо начальника. Наверное, да, хотелось бы. И желательно на трезвую голову, чтобы хоть как-то в себе разобраться. Только шансов не было, ведь, признаваясь какому-то Валере из своего прошлого в лице Антона, Попов чётко дал понять, что влюбился. И Шасту совершенно не хотелось знать, в кого именно.       Кое-как они вдвоём с Сергеем дотащили всё ещё пребывавшего в полубессознательном состоянии Арсения до его машины. К счастью, их никто не видел, а охранник на выходе не стал задавать вопросов. Видимо, и не такое успел повидать в этом бизнес-центре. Матвиенко попросил Антона взять на охране ключи и закрыть кабинет, не забыв выкинуть пустые бутылки и выключить свет. Сам же он собирался довезти нахрюкавшегося начальника до дома. Шаст не видел смысла отказываться, тем более что ключи у него уже были с собой.       В кабинете Арсения всё так же горела лишь настольная лампа, создававшая в отдалённых уголках помещения приятный полумрак. Антон нашёл две пустые бутылки на полу и поставил их у порога, чтобы не забыть забрать. Слегка примятая коробка, в которой был подарок для начальника, всё так же лежала на диване. Шаст еле заметно улыбнулся и, постаравшись придать подарку более презентабельный вид, положил его на рабочий стол рядом с клавиатурой. Вдруг его внимание привлекла фоторамка, о которой мужчина уже успел забыть. Антон взял её в руки и знатно так охренел. На него из-под стекла смотрел… он. Но какой-то другой он. Молодой восемнадцатилетний парнишка с шапкой смешных кудряшек и фиолетовыми ногтями недовольно глядел на кого-то перед собой. Видимо, на того, кто осмелился его сфотографировать. Шастун невольно провёл рукой по своим немного торчащим вверх волосам. Он никогда не ходил с такой причёской, хотя знал, что стоит его волосам немного отрасти, как они станут закручиваться в кудри. Фотография очень сильно пугала. А уж воспоминание о том, с какой нежностью, любовью и болью смотрел на неё плачущий Арсений, и подавно. Антон даже практически протрезвел, глядя в глаза своей копии со старой фотографии.       Все выходные мужчина думал. Спросить было не у кого — он понимал, что о таком даже Позу рассказывать не стоит, а Серёже после того вечера звонить было просто неловко. С самим Арсением тоже следовало бы поговорить, но только лично, а не по телефону. Оставалась надежда только на два последних рабочих дня в году. Конечно, Павел Алексеевич милостиво позволил отработать их в декабрьские субботы, чем большинство сотрудников и воспользовалось, а вот Антон не стал — в съёмной квартире он жил один, и много для праздника ему было не надо. Лучше было провести эти два дня в узком кругу таких же одиноких коллег. К счастью, Сергей оказался одним из них.       — Серёж… — Антон полдня мялся, прежде чем подойти к нему и начать разговор. — Я видел фото в кабинете Арсения.       — И? — Матвиенко очень хорошо прятал эмоции и выглядел совершенно невозмутимым, делая вид, что страшно занят разводкой платы.       — И… там я.       — Не ты, — уверенно ответил Сергей.       — Валера?       — Валера.       — Пиздец… — простонал Шаст, хватаясь за голову.       — Пиздец, — подтвердил Серёжа, грустно вздохнув.