Волк, что недостоин любви!

Чимин открывает глаза. Несколько минут они кажутся ему безумно тяжёлыми. В ответ он лишь мычит, когда они открываются, но перед ним всё так, будто он смотрит в бушующее море, и не может понять то, что видит. Он много раз моргает, и прикасается к вискам, голова нереально болит. Встать с первой попытки не удаётся. Ведь он не рассчитал свои силы, которых и не было вовсе. Он почувствовал себя тряпкой, или лимоном, что прожили больше чем он. Единственное, что он сейчас хотел сделать, так это принять душ, как можно быстрее. Встать, ему всё же удалось, когда невидимый молоток, перестал бить по голове с оглушающим стуком. Возле него никого не было, и это не показалось ему странным, ведь то, что происходило позапрошлой ночью, улетело с его головы, словно ветром сдуло. Но ненадолго. Когда он еле как зашёл в ванную, собственный вид, забрал у него умение говорить. На шее был множество засосов, ниже, когда он снял с себя тонкую и широкую белую кофту, на теле ничего не было. На губе была царапина. Вот тут уже, воспоминания в голове заиграли разными, яркими красками. Как радуга, но ещё ярче. Он не видел лицо человека, но чувствовал как тот, нежно прикасался к его коже. Поглаживал подушечками пальцев, и целует долго и сладко в районе шеи. Чимину было так хорошо, что он не мог передать словами, потому-что это было лучше, чем нереально! И всё больше и больше, походило на сон. Губу он сам укусил, и теперь помнит, как её нежно вытерли большим пальцем. Его пухлую губу. А потом нежным поцелуем прикоснулись к губам. И этот поцелуй был как лекарство, самое сильное в мире, такое, которое кому-то найти не под силу. Они одни единственные на земле, и они принадлежат Чимину! Именно сейчас и в эту минуту. — Чимин, ты рехнулся! — шепчет в зеркало. А картинки в голове не отпускают, всё более новыми цветами проникают в душу. И на долю секунды замирают перед глазами. Чимин отходит от зеркала, включает воду. Горячая вода не отправила его думы куда-то далеко, туда, где их никто и никогда не найдёт, а наоборот. Их становилось всё больше. Поэтому он включил холодную, ледяную воду, от которой стучали зубы, что стрелами пробивала каждый сантиметр его тела, и если бы не вода, стекал бы он сейчас кровью. И на его теле не осталось бы живого места, только свежие раны. Волосы прилипали неприятно к лицу, но он не уменьшал напора воды. И не делал её теплее. Из его глаз лились слёзы, которые он не замечал, и кажется даже и не знал, что они стекают вниз. Чимин спускается по стенке и кладёт руки на колени. Тело дрожит, холодно, мерзко и противно. Последние два слова не были назначены воде, а скорее ему самому. Лишь в здравом уме, он понимал, догадывался, что за альфа был рядом с ним. Ему стыдно за себя, своих действий, и всего-всего, что тогда произошло. Он выключает воду, когда понимает что она слишком долго включена чем обычно, что меньше всего это час, а максимум часов два, а может и три. Омега не знал, не смотрел на часы, которых даже не было в его комнате. И смотреть он мог только на потолок. За это время, что он провёл под стрелами воды, он выплакал все слёзы, выпустил все всхлипы и болезненные стоны боли. Ему стало легче, и он даже не кричал, что есть силы, срывая голос и смог говорить. Пак натянул свободные штаны, широкую футболку, и лёг на краешек кровати, скручиваясь колобком и закрывая обессиленные красные глаза. Как же так случилось, что жизнь вернулась к нему так? Зачем подкинуло такие страдания? Неужели в своей маленькой и быстротечной жизни, он сделал что-то не так, что-то плохое, за что теперь платится? Ведь такого же не могло произойти просто так! Не могло! Чимин прикрыл сильнее глаза, подкладывая одну руку под голову, и уснул. Как будто кто-то наложил на него заклятие сна, поэтому он так быстро отключился от мира, что приносит ему столько боли. Только сон и ночь способны выбросить его из него. И Чимин только так, может чувствовать свободу, которой уже не имеет. И кажется не будет её больше вообще! Омеге снится голубой, широкий океан. Он чувствует кончиками пальцев воду и вдыхает запах свободы. А запах этот, наверное, самый лучший на земле, из всех имеющихся. Жаль люди не понимают этого. Чимин также не понимал, пока не потерял её, такую ​​прекрасную свободу. Во сне он слышит чье-то «прости» и поворачивает голову назад, но там никого не было. Это слово повторяют, словно оно звучит с самого неба. Это небо, напоминает ему Господина. Почему? Он и сам не знает. Может… оно так же красиво как он? Но нет, Мин Юнги жестокий. А небо… небо нет! Просто оно напоминает закрытый для всех характер. Нежность, и такие приятные слова, что не более чем игра! «Не люблю тебя». Слышит Пак, но рядом снова никого не видит. Он лишь поджимает губы и смотрит вдаль. Пусть бы этот сон длился вечность, и он не проснулся… Чтобы остался там где спокойно, хорошо, и самое главное есть свобода, что стоит в десятки-десятки раз больше чем золото. *** Чимин открывает глаза и видит перед собой незнакомого парня... Альфу. Который кажется ему, даже не старше за него самого. За его спиной он видит Юнги. Которого держат. — Привет, — говорит ему этот человек и улыбается заячьей улыбкой. — Вы кто? — спрашивает Чимин. — Более страшный кошмар, чем я, — хрипит Юнги. А его со всей дури один из амбалов бьёт в живот. И тот издаёт приглушённый стон. — Юнги, я говорил жди в гости. Ты проигнорировал, мог бы и подготовиться, — ядовитой улыбкой говорит Чон. — Твою мать Чонгук, убирайся отсюда, твоего здесь ничего нет! — после этих слов следует ещё один удар. А Мин Юнги лишь тихо бубнит: — Блять. — Юнги, ты заблуждаешься. Здесь есть то, что принадлежит мне, — Чон переводит взгляд на Чимина, и какой-то тканью закрывает ему рот и нос. Омега крутит головой, бьётся руками, но потом, через несколько секунд его руки как у той куклы, мертво упали. — Нет, — крикнул Юнги. — Я просил тебя по хорошему, ты не захотел его отдать. Поэтому я его силой заберу! — Гад! — шикнул Юнги выплевывая кровь на пол. Маленькая капля остается на губах, Юнги проводит по ней языком и с отвращением морщит лицо. Металлический привкус остаётся на языке, но это волновало меньше всего. Юнги поднимает глаза. — Дрянь, что ты хочешь с ним сделать? — спрашивает медленно Мин. Чонгук задумался и присев перед ним наклоняя голову в бок, проводя языком по щеке. — Нравится он тебе. Разве нет? — спрашивает, убирая улыбку с лица. — Нет. — А я вижу, что да! Как думаешь, что я сделаю с человеком который тебе не безразличен? Подумай хорошо, волчара. — Он мне никто, я сам его убить хотел! — ответил Юнги, смотря в чужие глаза. — Ты нагло врёшь, — оскалился Чонгук, и взял чужой подбородок в два пальца, очень сильно впиваясь ногтями в кожу. Альфа лишь стискивал зубы и смотрел в глаза Чону, не издавая никакого звука. — Хм, — ядовито улыбнулся Чонгук. — Убью я его! Только сначала возьму то, что мне нужно от него. Ты не маленький, знаешь о чем я. Юнги сверкнул глазами. — Да чего ты? Сам хотел же его убить! Не так? Юнги промолчал, и перевёл взгляд на Чимина. Сердце запело песню боли. Такую как никогда. Так как впервые, только сегодня. Только для него! Чонгук засмеялся. — Я прав, любишь ты его! Юнги отвёл взгляд, и чёрными от злости глазами посмотрел на него. Думая, как лучше ему открутить голову. — Не убивай меня взглядом, всё равно не получится. Намджуна твоего здесь нет, он не сможет тебе помочь, не вовремя ты его отправил. — Ты...— совершил безуспешную попытку выбраться альфа. — Заберите его! — кивнул головой Чонгук на Чимина. В ответ кивнули. Юнги следил за чужими действиями. Чонгук вставая, изо всей силы стукнул Юнги по лицу, затем и в живот. Сильнее, чем его марионетки. — Ты же знаешь… у нас… силы не… равны. Ты боишься меня! Боишься того, что я могу с тобой сделать… поэтому меня и держат. Трус ты. Только за другими прятаться и можешь! — Закрой рот! — шикнул Чонгук. — А что, правда твои глаза режет? Так скажи чтобы меня отпустили, вот тогда и посмотрим. Чонгук снова присел возле него. — Будет мучиться твой Чимин долго и болезненно. Только ты этого не будешь видеть, потому что умрёшь! — доставая пистолет из кармана, Чонгук направил его на Юнги. — Нет, не сможешь. Ты же никого не убивал никогда. — А тебя убью. Поднимите его! Когда Юнги едва стоял на своих ногах, Чонгук выстрелил ему в живот. Мин согнулся от боли. — Промахнулся. Ты же в сердце хотел. Чонгук промолчал и вышел из комнаты. Его люди за ним. — Трус. Альфа упал на колени, держа рану из которой лилась кровь. В голове начало кружиться, и Юнги чувствовал как медленно теряет сознание. — Всё равно спасу тебя, чего бы мне это ни стоило, — подумал альфа. Он надеялся, что Чимин услышит, так же, как он слышит его. — Извини, — едва в голос сказал альфа. — Извини, что не отпустил. Что раньше не понял. — Я люблю тебя, — это уже было мысленно. — Люблю. После этих слов он всё же потерял сознание и свалился на землю. Рука держащая рану, глухо прошлась эхом по комнате, а кровь лужицей расплывалась возле него. ★★★ Чимин открыл глаза, разглядывая где находился. Это была машина. — Неужели Мин Юнги его куда-то везёт? — проскользнуло в голове, и Пак поднялся. Хотел спросить куда они едут, и, что он хочет с ним сделать. Но когда поднял голову, то замер. За рулём был не Юнги. А тот парень. Всё-таки не сон. Не приснилось. — В-вы кто? — спросил Чимин. От этого типа, энергетика смерти шла сильнее чем от Мин Юнги. Юнги, вот чей голос Пак слышал во сне. "— Я люблю тебя". "— Спасу". — Смерть я твоя! Он не смог тебя убить. Полюбил, а я смогу! — К-как это полюбил? — А вот так. Мы приехали, в твою новую тюрьму. Эти слова Чимин пропустил между ушами. — Что с Юнг… С Мин Юнги? — спросил Чимин, а сердце словно уже знало ответ. Билось быстро-быстро. — Я убил его. На этих трёх словах сердце замерло и перестало биться. А глаза Чимина начали наполняться слезами, он опустил голову. Слышал как Чонгук открывает и закрывает дверь автомобиля. Потом открывает дверь возле него. Что-то говорит ему. Но Чимин не слышит. Его берут за локоть, и он выходит. Его ведут по какой-то лестнице в комнату, он садится на кровать. И всё, он больше ничего не слышит, не видит, не чувствует. «Я убил его» крутится в голове. — Убил… — прошептал Чимин, а слеза, замершая в глазах, скатилась, по щекам. Ему больно, тяжело дышать. Он не верит, не хочет. Он хочет только, чтобы эти слова были ложью. Но почему? Почему хочет, если не любил его? Не любил же, да? — Нет, не умер, не верю. Я... я бы почувствовал, — шепчет Чимин. А капли слёз стекают одна за другой. И откуда же их столько взялось? Их же столько не было... — Привет, — говорит кто-то рядом. Видимо не в первый раз. Чимин поднимает голову и свои заплаканные глаза, и видит перед собой белокурого паренька, силуэт которого очень размыт от слёз. — Ты кто? — спрашивает Пак, вытирая слёзы. — Ким Тэхён, — парень протягивает руку. Чимин хмурит брови, но берёт чужую ладонь в свою. — Пак Чимин. — Оу, ну приятно познакомиться, Пак Чимин, — улыбается Тэ. И только тогда, Чимин замечает на чужом лице синяки, разбитую бровь и губы, которые сейчас улыбаются. — Что с тобой? — спрашивает Пак. — Ничего, — с той же улыбкой отвечают. Пак показывает на свои губы и бровь. — А-а-а, — отвечают, облизывая ранку на губе и подушечкой пальца прикасаются к брове. Лицо на секунду становится болезненным. — Больно? — Нет, не очень, — ответил парень и убрал палец от брови. — Кто с тобой это сделал? — разглядывая чужое, невероятно красивое, нежное и хрупкое лицо, спросил омега. — Не важно, — парень улыбается. — Я всё равно игрушка для него! В чужих глазах проскальзывает печаль, что смешана с нотками разочарования и… любви... — Это тот кого ты любишь? — спрашивает омега, даже не надеясь на ответ. — Да, это тот, кого я люблю. Уже очень-очень долго, — отвечают уж очень быстро, и Чимин удивляется откровенности, этого юноши. — Я думал он хороший, добрый. Я любил его. Когда видел, то отводил взгляд. Я мечтал, чтобы он заметил меня, и мне показалось, что да заметил… Между сотнями таких как я. Ха-ха, не знаю почему незнакомцу это рассказываю, может, потому что долго ни с кем не говорил или я просто хочу с кем-то об этом поговорить. — Ничего, говори. — Он привёз меня сюда, — продолжил парень. — Я думал, что он тоже меня любит, поэтому решил помочь. Но нет. Я стал для него игрушкой. Он берёт, что хочет, делает, что хочет. К этому дому приводит того, кого хочет. Вот как тебя сейчас. Он плохой, но… — Но ты его любишь, — печально отвечает Пак. Ему стало больно от чужих слов и слёз в красивых глазах. И от улыбки, такой фальшивой. — Да, — всхлипнул парень. — Люблю, но он меня нет. Я не говорил ему, но мне кажется, он и так это знает. Видит и чувствует. В первые дни здесь, он действительно был хорошим, нежным, но сейчас нет. Он собирает омег, как трофеи. Я один из них. И ты тоже, — Тэхён заморгал часто глазами, прогоняя слезы. — Я узнал об этом не так давно. Чимин слушал. И видел как парню болело. Как он любил. И насколько ему противно говорить, о том, что тобой …пользуются для забавы, и то, что он на самом деле не знает когда его выбросят как ненужный мусор из этого дома. И что перед этим сделают. Что с ним будет, и оставят ли в живых ? — Так, хорошо. Достаточно. Я что-то очень многое тебе рассказал. Ненужное! — парень сел рядом с ним. — Меня тоже похитили, но Мин Юнги. Но он ничего со мной не делал, даже помогал. Кормил. Но я жил как в тюрьме. — Он тебя любит?! м— это, не то вопрос, не то утверждение сказал Тэхён. — Да нет, ты что. — Насколько я знаю, из своей короткой, и не нужной никому жизни - этот волк, помогать никому не будет. Сразу убьёт. Ты ему, или нравишься, или он в тебя влюбился. Хотя я не знаю как он тебя Чонгуку отдал. Под большим вопросом это. Своё волки не отдают, и он тоже. — Он его убил. — Что? — спросил Тэ. — Но ведь Чонгук никого не убивал, никогда. — Значит Юнги первый. — Не верю… — Я тоже не верю, но... — слёзы снова хлынули из чужих глаз. — Ты чего? — Не знаю, — закрывая ладонями лицо, ответил Пак. — Не знаю, что со мной. Я его ненавижу. Но мне больно. Тэ улыбнулся грустно поджав губы, но смолчал. Не сказал то, что крутилось на языке. «— Влюбился». Как жизнь в смерть. Как луна в солнце. Как свет во тьму. Эта любовь не будет иметь хорошего конца. Или даже уже… закончилась не начавшись.

СКАЖИ… А теперь скажи! То, что душу тяготит! Что не даёт, тебе спокойно жить. И всё время лишь «больно» твердит! Скажи, что не хочешь таким быть. Скажи, что всё хочешь забыть. Не улыбайся фальшиво, в ответ говоря — А мои чувства, ведь, вселенная забрала. Скажи правду, полюби и ненависть отпусти.