The path of destinies

      Наверное, это можно назвать свиданием.       Но Всемогущему слишком страшно даже про себя озвучить эту мысль, не то что произнести вслух. Поэтому все, на что его хватает, это сбивчиво пробормотать, потупив взор и заламывая длинные пальцы на изящных руках:       — П-п-п-рости, Айзава-кун, а ты н-н-не хотел бы п-п-прогуляться после уроков?       Классный учитель 1-А изучающе смотрит на своего смущенного коллегу, слегка склонив голову к плечу, и спрашивает себя: «Это свидание?»       Впрочем, он хотел бы. В любом из вариантов.       Они выходят из здания академии, расположенной на холме в самом центре Мусутафу, откуда открывается восхитительный вид на город, и спускаются вниз через уже позеленевший парк. Айзава уверен: будь Тошинори в привычной форме, они бы не тратили на это добрых полчаса. Он бы схватил его на руки, пряча за своей геройской улыбкой почти мальчишескую неловкость от столь явного вторжения в чужое пространство — если оно не вынужденное на поле битвы, а потом бы громогласно смеялся, потому что не мог бы сказать ни слова от смущения. Но сейчас он — обычный человек. Почти. И бывший герой номер один молчит, потому что такой форме громогласный смех ни к лицу и смущение ничем не скрыть.       Айзава думает, что, в принципе, он сам мог бы доставить их вниз с холма с ветерком. Облегченный вариант Всемогущего хоть и остается верзилой, но все-таки и четверти от своего прежнего веса не наберёт. Он — не тощий. Не скелет и не зомби, как, упаси боже, его порой называют за глаза. Мужчина засматривается на чуть сгорбленную спину идущего рядом блондина и заключает про себя: Тошинори — изящный. Возможно, хрупкий. Впрочем, даже в этой хрупкости ощущается невероятная внутренняя сила, которую невозможно погасить в нем. Она сквозит в его словах, его решительном взгляде, когда он руководит операциями наравне с составом полиции. Когда, забыв о своем состоянии, пытается рвануть в гущу событий, чтобы защитить своих учеников, коллег, гражданских, и стискивает пальцы до побелевших костяшек от запоздалого осознания.       Яги — человек, рядом с которым чувствуешь себя в безопасности, даже если сейчас это иррационально, и которого не менее иррационально хочется защищать. Странный коктейль.       Айзаве ничего не стоит схватить его в охапку — иногда чертовски хочется, но сложно сделать это так, чтобы не вызвать недоуменные взгляды коллег и нелимитированные насмешки Мика с Полночью — и обеспечить им скорый спуск в город. Но ему тоже порой хочется чувствовать себя обычным человеком. Поэтому они идут пешком, не произнося ни слова и наслаждаясь окружающими их звуками весеннего парка и звучащей внутри них самих такой комфортной тишиной. Потому что есть люди, с которыми даже молчать приятно.       Пожалуй, все-таки это свидание.       Не такое, как если бы им было по 16, когда гормоны бурлят в крови, эмоции зашкаливают, а весь мир крутится только для вас двоих. Но что-то в этом все-таки есть. Их прогулка неспешная, тихая, немногословная, но в ней сквозит комфорт для обоих и взаимное доверие. То, которого не было в начале их знакомства. Которое появилось лишь спустя сотни пережитых бок-о-бок дней, бессонных ночей за домашними работами и разделенных на двоих тревог за чужие жизни и благополучие.       Неловкость проходит, когда они выходят на улицу и берут по стаканчику кофе. Айзава непривычно мягок. Даже смотрит лениво, точно разомлевший на солнце кот, и стягивает ниже оружие захвата, больше чем обычно обнажая беззащитную шею. Не прячется в лентах, ограждаясь ото всего мира, подпускает ближе к себе. И у Яги на сердце становится легче. Исчезает неуверенность в движениях, виноватая улыбка сменяется на искреннюю и яркую, как свет полуденного солнца.       Они гуляют по улицам Мусутафу, игнорируя случайные взгляды прохожих. Они сейчас не герои. Они — обычные люди, наслаждающиеся погожим днем, обществом друг друга и размеренным течением жизни, в которой в данный короткий миг никому не угрожает опасность.       Айзава рассказывает о своей службе подпольным героем в Нарухате и что, на его взгляд, преподавание — это последнее, в чем он себя видел, но Полночь… ах нет, простите, чертовка Каяма не оставила ему выбора. Тошинори смеется. Он даже представить себе не может Сотриголову на другом поприще. Конечно, он самый необычный из всех учителей, кого он знает (хотя дайте подумать… нет, пожалуй, они все такие), но ему кажется, он — идеальный учитель. В меру строгий, в меру саркастичный, а еще безмерно заботливый и участливый, даже если и не афиширует это в открытую.       Тошинори кажется, что Айзава просто — идеальный.       Они проходят поворот в квартал, где проживают семьи Бакуго и Мидории, и Всемогущего так и тянет повторить свое приглашение, как тогда: «Может быть, я угощаю?», но он смотрит на широко (и несколько опасно) улыбающегося своим прошлым воспоминаниям мужчину, и не находит в себе силы прервать его рассказ. Может быть, позже. Пока ему достаточно, что он просто рядом.       Когда они оказываются возле муниципального пляжного парка Такоба, очередь предаваться воспоминаниям переходит к Всемогущему. Он не может открыть все карты, еще не может, даже если это Айзава. Но он все равно с энтузиазмом и нескрываемой отеческой гордостью рассказывает о тех десяти месяцах, что он проводил здесь вместе с Мидорией. Об их тренировках. О том, как благодаря усилиям мальчишки преобразилась прибрежная зона, перестав быть местной свалкой и превратившись в излюбленное место прогулок для множества парочек.       Они сидят на краю парапета, наблюдая как солнце спускается в морские воды, болтая ногами в воздухе, точно сбежавшие с уроков старшеклассники, и Яги делится самым сокровенным — показывает с телефона то первое фото своего ученика. Айзава смотрит на Тошинори, и думает, что тот был бы чудесным отцом. Нет, он думает, что Тошинори просто — чудесный.       — Я так и знал, что ты ему оказывал протекцию при поступлении. Другого варианта, как он прошел вступительный экзамен, у меня не было.       — Я? Нет! — возмущается блондин, и краска заливает его лицо. — Айзава-кун, это нечестно. Я даже не был в приемной комиссии! То, что я ему помогал в подготовке, совершенно ни на что не влияет. Он справился сам, ты же знаешь!       — Да-да, рассказывай, — Айзава усмехается и щурится в удовольствии. И от того, как мягко щекочет под ресницами закатное солнце. И от того, как очаровательно пыхтит рядом от возмущения его собеседник. Кажется, у Шоты новая слабость — доводить Яги. И он не может отказать себе в том, чтобы не сделать это еще раз.       — Яги-сан… У меня вопрос.       Блондин замирает, даже не опустив руки, которыми только что в отчаянии жестикулировал, пытаясь оправдаться в сложившейся ситуации. Сотриголова нечасто обращается к нему не по геройскому имени, так что это должно что-то значить.       — Да? Айзава-кун…       — Это свидание? — он склоняет голову к плечу, с ехидной улыбкой наблюдая, как в последних лучах уходящего солнца сперва бледнеет, затем краснеет, а в итоге от переизбытка чувств чуть не сваливается с парапета его коллега. В целом, ответ очевиден, но он все-таки хочет услышать его из чужих уст.       — А т-т-ты бы х-х-хотел, чтобы это б-б-было оно? — заикаясь, возвращает вопрос Тошинори, и Айзава недовольно фыркает, зачесывая пятерней волосы назад и подставляя лицо морскому бризу.       — И это ответ героя номер один? Давай, Всемогущий, выйди за пределы. Plus ultra? — подначивает он его, и Тошинори сдается. Все равно в этом неравном бою он уже проиграл, Айзава всегда был до опасного проницательным, от него ничего не скроешь. Он прячет смущенное лицо за сложенными горкой ладонями и смотрит с каким-то испугом и одновременно надеждой. У Айзавы замирает сердце. Ох, подпольный герой, ты слишком, слишком размяк. Потому что сейчас он не смог бы отказать этим глазам, даже если хотел бы.       — Это свидание. Точнее я бы хотел, чтобы это было оно. Если ты не против.       — Не против, — улыбается Айзава и протягивает руку, чтобы отнять чужую ладонь от сереющего в сумерках лица. Пальцы Тошинори такие горячие. Он почему-то не сомневался, что они будут именно такими. — Так и какие у нас тогда дальнейшие планы на этом свидании?       Каяма не ошиблась в нем — Айзава и правда учитель от бога. Потому что даже сейчас он не дает прямой ответ, а позволяет «ученику» самому добраться до него. Дает ему подсказку, с которой тот сможет решать все будущие задачки уже самостоятельно. Он и сам в этом максимально заинтересован.       И, кажется, Тошинори это понимает. Что от него ждут инициативы. И он все же решается произнести тот осевший в горле вопрос:       — Тогда, может, ты не будешь против выпить со мной? Я угощаю.       И Айзава улыбается:       — Почему бы и нет.