The path of destinies

      — Ну привет…       Пакеты с продуктами упали на пол, и выкатившееся оттуда яблоко ещё долго бежало в сторону кухни, пока не затихло где-то в районе холодильника. Тошинори не верил своим глазам. Его сердце не верило. Потому что глазами он видел знакомые черты лица, привычно рассыпанные чёрные волосы и сползшую на одно плечо растянутую майку, которую сам же утром уговорил его надеть со словами «обожаю, когда ты в ней». Но сердцем понимал — это не он. Это не его Шота.       — Кто ты?       Вопрос прозвучал сдержанно. Кто бы… что бы это ни было, Тошинори не хотел, чтобы оно думало, будто он его боится. Не хотел давать преимущества.       Улыбка на знакомых, но таких чужих сейчас губах стала шире.       — Ну что же ты, это я. Не узнаешь? — не-Шота откинул голову назад, не отрывая взгляда от настороженно смотрящих голубых глаз, и медленно облизнул нижнюю губу, предвкушая интересное развитие событий.       — Я не знаю, кто или что ты, но я точно знаю, что ты — не Айзава Шота, — Тошинори все-таки поднял пакеты и, стараясь не поворачиваться спиной к гостю, прошел в сторону кухни. Он помнил, где у него лежат наручники — про пистолет он даже не думал, слишком опасно — знал, как вести себя с грабителем, захватившим заложников террористом, готовящимся к покушению убийцей. Но он совершенно не знал, как вести себя в данной ситуации. Что он должен был сделать? Отвести в церковь? Облить святой водой? Рассыпать вокруг коробку соли? Мужчина поморщил нос — кажется, он опять пересмотрел телевизора. Но это Шота у них по всей этой… паранормальщине, не он! И к кому он должен бы сейчас обратиться, если единственный человек, к которому он мог бы прийти с таким вопросом, как раз и находился в его гостиной?       Это длилось уже чуть больше года.       Сперва их странное сотрудничество, помогавшее раскрывать даже самые запутанные дела. Полицейский и медиум — газетчики просто умирали от восторга, пытаясь обмусолить эту историю со всех сторон, представив не в лучшем свете как управление, так и самого Айзаву. Но все их нападки разбивались об один единственный аргумент: это приносило результаты. Уж насколько сам изначально Яги не верил в эту затею, но факт был неизменен — количество нераскрытых дел сокращалось, даже самые отчаянные глухари постепенно перебирались в папку «Закрыто», а жертвы и их семьи получали главное — отмщение и знание, без разрушающей изо дня в день душу беспочвенной надежды. Да, это было жестокое, тяжелое знание, но оно освобождало их, давало возможность поставить точку, начать новую страницу своей истории.       В этом всем было только два неприятных нюанса.       Первый — они не могли помочь еще живым. Хотя порой информация, полученная детективом от призрачных свидетелей и позволяла выйти на след серийных убийц до того, как они находили новую жертву, большинство их «клиентов» были уже «по ту сторону».       Второй — каждая такая встреча не проходила бесследно для Шоты. Это общение выматывало его морально и физически, заставляя выкуривать в день по пол пачки сигарет и вливать в себя по несколько чашек кофе. А еще иногда вскакивать ночами с криком, судорожно оглядываясь вокруг себя и бормоча под нос болезненное «…нет… не хочу… уходите…». Но об этом Тошинори узнал уже сильно позже. Когда фраза «полицейский и медиум» стала обозначать их не только профессиональную сферу, но и личную. И слава богу, что эта информация оставалась недостижимой для местных репортеров, даруя им хотя бы иллюзию спокойствия. Яги просто снял квартиру в том же доме, где жил Шота, и не было никакой разницы, на каком этаже и с кем ночевал следователь. При необходимости, на службу они все равно выбирались вместе — и ни для кого это уже не было удивительным.       Но Яги знал, что рано или поздно что-то пойдет не так. Просто потому, что если какая-нибудь неприятность может случиться, она обязательно случится. Но он ожидал что угодно — только не это.       У Тошинори было не больше минуты на размышления и составление плана действия. И поскольку он понятия не имел, с кем столкнулся и что может ему противопоставить, он решил пойти иным путем. Втереться в доверие.       Вернулся он из кухни, вгрызаясь в то самое укатившееся намедни яблоко и бросая другое своему незваному посетителю. Тот поймал лихо, стремительным движением руки в нескольких сантиметрах от головы, слегка изогнув в удивлении брови, и следователь отметил про себя: рефлексы на высоте.       — Хм, — похоже, неожиданное угощение его заинтересовало. Даже больше не сам фрукт, а поступок этого светловолосого мужчины.       — Так кто ты? — Яги устроился напротив, прислонившись спиной к стене и выдерживая почтительное расстояние между ними. Не то чтобы он сильно надеялся, но, возможно, это дало бы ему пару секунд форы в случае необходимости.       — Хмм… — «Шота» заинтересованно сощурился и, проведя языком по фрукту, впился в него до хруста зубами. Сочно, вкусно, сладко. Так и быть, он отплатит на это взаимностью.       — Не думаю, что мое имя в этом мире тебе что-то скажет, но ты можешь называть меня Алис*, — он собрал языком стекающий по руке яблочный сок и ухмыльнулся, заметив, как против воли среагировал на это мужчина. — И да, я — демон. Если тебе интересно.       — Что тебе надо от Шоты? — Тошинори усилием воли удержал на нем безразличный взгляд, точно и не видел сейчас напротив своего любимого мужчину.       — Шота, да?.. — демон внимательно оглядел себя, точно любовался на новоприобретенный костюм, и Яги скривился от подкатившей к горлу тошноты. — Ты знаешь, этот парнишка — у нас легенда. Говорящий с призраками, подумать только. Да еще такой сильный медиум. Все уже давно гадали, можно ли попробовать завладеть его телом, даже ставки делали, но близко подобраться не могли. У него хорошая защита, — теперь его оценивающий взгляд переместился на Яги, и тому стало неуютно под ним. — Сперва я думал, что это его личная сила, но оказалось, не только.       Полицейский даже вздохнуть не успел, как Алис оказался перед ним, припирая к стене и проводя ногтем по его подбородку. Странное дело: Айзава был на голову его ниже, но сейчас он казался почти одного с ним ростом. Он почти возвышался, давил своей мощью и энергетикой, и от этого было не по себе.       — Кто бы подумал, что какой-то дрянной человечишка, простой блюститель местного порядка, — он брезгливо дернул губой, и Яги был уверен, что в этот момент он увидит обнаженные клыки. Но их не было, — будет для него оберегом, отгоняющим темных духов и нас. Ему очень повезло, что он встретил тебя. Иначе… — палец очертил контур лица и спустился вниз по шее, скользя точно лезвием, — иначе мы бы добрались до него намного раньше. Но… — он лениво отстранился, и впервые за несколько секунд мужчина смог вздохнуть, — в конце концов, я все равно это сделал. Надо было лишь найти лазейку, — он шел обратно в сторону дивана, запрокинув руки за голову и лениво потягиваясь, и Тошинори видел, как гуляют под майкой мышцы на подтянутой спине, напоминая, за что он, собственно, её и обожал. Демон выглядел расслабленно, спокойно, отворачиваясь от своего визави, но Яги был уверен — это лишь показное. Ему не позволят ничего сделать. Да и… что бы он мог? Не причинив при этом вреда Айзаве.       — Она всегда есть, если хорошенько искать. Сильное переутомление (в последние недели они работали на износ. Он должен был заметить, что Шота держится из последних сил), ослабленное здоровье (все-таки тот час под ноябрьским ливнем дал о себе знать. И почему только почти все их дела выпадали на ненастья? Шота лишь усмехался, когда он снова и снова возмущался этому), ну и, конечно, самое главное — пропуск, — он поднял руку, ненавязчиво помахав в воздухе пальцами, и мужчина догадался. Шота коснулся того, кого не следовало. Черт, он же так внимательно к этому относится всегда! Как мог допустить такую оплошность?       — Чего ты хочешь? — Тошинори надоели эти расшаркивания. Он знал, как вести разговор с теми, кто берет заложников — у них всегда есть цель. Преступникам всегда что-то надо.       — Твою жизнь, конечно, — демон обернулся через плечо с таким видом разочарования, словно это было очевидно. Но увидев, что у блондина и мускул на лице не дрогнул, хмыкнул, — шутка.       Как скучно. Кажется, тот без раздумий отдал бы её тотчас же, если бы это помогло его любимому человеку. Любовь… Почему все люди так сходили от нее с ума? Почему готовы были убивать, умирать и, напротив, жить ради нее. Он знал, что и Айзава такой же. Чувствовал, как трепыхалась его ослабленная душа в глубине тела, как рвалась защитить того, кто был ему дорог. Такая глупость. Он бы никогда так не поступил. Никто из его сородичей так не поступил бы, не отдал бы свою жизнь взамен чужой. И почему-то эта мысль досаждала, нервировала и… расстраивала. Точно недоступное ему богатство. То, что он никогда не сможет постигнуть.       — Я хочу узнать… — он сел на диван, но не вольготно разваливаясь как прежде, а сосредоточенно сцепляя пальцы упершихся в колени рук и глядя из-под челки на блондина. Яги показалось, что на мгновение его глаза блеснули алым, — что такое быть человеком. Что такое любить.       — И это всё? — Тошинори скептически сощурился. Он еще не понимал, что это значит, но, пожалуй, это было не самое ужасное требование. Ведь так? — И ты его оставишь в покое?       — Вполне, — Алис все-таки откинулся обратно на спинку, всем своим видом снова заявляя господство в текущей ситуации. — У тебя есть чуть больше 12 часов. Покажи мне, какого это, и с рассветом я исчезну.       — Откуда я могу быть уверен?       — А ты и не можешь, — тот снова самодовольно ухмылялся. — Но у тебя нет выбора.       На самом деле, у него тоже его не было. Когда тело и душа окрепнут, когда сила «пропуска» ослабнет, когда солнце осветит эту землю, он будет вынужден вернуться в свой мир. Либо с пустыми руками, потратив заполученное время зря, либо узнав что-то новое о людях, разгадав загадку, которая ему давно не давала покоя.       — Хорошо, — Тошинори подошел к нему и протянул руку, одновременно показывая, что он ему доверяет, и заключая нерушимый пакт их договоренности. — Только сперва оденься. Люди в таком виде в ноябре не гуляют.       * * *       От Тошинори всего, что и требовалось — провести вечер так, как обычно они это делали с Шотой. И хотя все внутри него так и кричало о том, что это — не его любимый человек, и уже от этого всё не должно быть «как обычно», стоя в коридоре и ожидая, когда появится его сегодняшний спутник на вечер, он мысленно смирялся с текущей участью и убеждал себя, что это — самое меньшее из того, на что он мог пойти ради Айзавы и его возвращения. В конце концов, он готов был за него жизнь отдать. Неужели не сможет пережить с этим нелюдем каких-то 12 часов до рассвета?       — Идем? — «нелюдь» появился в дверях, одергивая воротник рубашки, и сердце блондина от неожиданности пропустило удар. Потому что если на мгновение забыть обо всех сопутствующих обстоятельствах, Шота выглядел очень и очень хорошо. Обтягивающие темные джинсы, приталенная черная рубашка с расстегнутыми верхними пуговицами, обнажающими шею вплоть до ямочки между ключиц, накинутое на плечи темно-серое шерстяное пальто. С его извечной любовью к мешковатым свитерам и уютным бадлонам, которые Яги с превеликим удовольствием стягивал с него вечерами, Тошинори даже успел забыть, что его партнер может быть таким соблазнительным.       Алис самодовольно улыбался. Его фактически звериные инстинкты не позволили ему упустить участившееся сердцебиение и то повышенное внимание, которым его одарил человек.       — Нравится? — он скользнул к нему ближе, заставляя сильнее вжаться в стенку. Как будто бы он не чувствовал, как у того подскочила температура. — Мне тоже. Должен сказать, он чертовски хорошо сложен, успел рассмотреть во всех местах, — раздался самодовольный смешок. — Впрочем, кому я рассказываю. У тебя же тоже была такая возможность и не раз, правда? — демон прошелся пальцами по его груди в сторону ремня брюк, но затем отдернул руку, словно ошпарившись. — А может, мне оставить его себе навсегда? Мне кажется, ты был бы не против, м? — хитрый прищур из-под темных ресниц все-таки напоминал о том, что это не Айзава. Он никогда не смотрел так… холодно и расчетливо. Каким бы отстраненным и равнодушным он ни казался, в его взгляде всегда ощущалось тепло и невыраженная грусть после всего пережитого в жизни.       — У нас договор… — Тошинори решительно отодвинул его от себя за плечи, и демон раздраженно дернул носом. Даже поиграться не дадут.       — Знаю, знаю, пошли уже, — махнул он рукой, направляясь к двери, и Яги ничего не оставалось, как последовать за ним, бросая полный уныния взгляд на настенные часы. Те отчаянно не хотели идти быстрее.       Это было странно. Во всех отношениях. Он, казалось было, проводил время с Шотой, но словно совершенно не с ним. Как если бы у того была амнезия в результате несчастного случая, и теперь по напутствию врачей Тошинори должен был водить его по их местами памяти, надеясь, что он что-то вспомнит.       Каждое место — словно в первый раз.       Парк, где было их первое совместное расследование, когда тот наглым образом заявил, что будет теперь его напарником, и Яги совершенно не нашелся, что ответить. Он не повел его в то место, где был найден труп — какая-то внутренняя интуиция подсказывала, что вроде как воплощение зла лучше держать подальше от тех мест, где зло происходило. Поэтому они просто прошлись по освещенным аллеям. Рабочий день уже кончился, и, несмотря на студёную погоду, в парке было много людей. Парочки и семьи с детьми гуляли по очищенным от листьев дорожкам, сидели на скамейках и попивали горячие напитки из небольшой кафешки поодаль. Алис смотрел на все с какой-то смесью презрительности и любопытства, и Яги даже стало немного весело от того, как старательно демон пытался скрыть свой интерес к людской жизни.       — Погоди, я сейчас, — ему пришла в голову неожиданная идея. — Не двигайся. С места. Понял?       — Да-да, вали, — фыркнув в раздражении, что какой-то человек смеет им командовать, он все-таки послушно сел на пустую скамейку и развел руками — сижу, доволен? Яги кивнул и быстрым шагом направился в сторону светящегося здания, оставляя его наедине с самим собой. Алис почувствовал себя неуютно. Хотя, казалось бы, он на несколько ступеней выше, лучше, сильнее всех этих ничтожных созданий, что с таким спокойствием ходят вокруг, не зная, кто он. Так почему сейчас ему было так одиноко и холодно? Словно ушедший блондин унес с собой единственный источник света этим вечером.       — Держи, — он действительно вернулся быстрее, чем ожидалось. Наверняка, спешил, боясь, что тот все-таки наворотит дел. Хах.       — И что это? — пренебрежение во взгляде. Яги уже начал привыкать к тому, что он все встречает с напускной долей брезгливости, даже если она не имеет ничего общего с его реальным отношением.       — Кофе. В холодные вечера люди часто пьют его, чтобы согреться. Или взбодриться. Но он, как бы сказать, не только средство для восстановления сил, это еще и что-то вроде приятной традиции. Выпить кофе вместе с кем-то за приятной беседой, чтобы познакомиться, обсудить какие-то вещи. Он располагает, иногда сближает.       — О, так ты хочешь сблизиться со мной? — глаза сверкнули красным, но этот хищный блеск больше не пугал Тошинори.       — Я унесу, если ты не хочешь, — равнодушный тон в ответ, и демон нервно цыкнул языком, поднимаясь с места. Этот человек начинал его бесить.       — Дай сюда, — он резко схватил кофе из чужих рук, и, принюхавшись к стаканчику, одобрительно вскинул брови. Пахло приятно. — ЧТО? КАКОГО?! — Это был обманный маневр! Пока он отвлекся на этот странный напиток, полицейский решил его связать! Или задушить? Он не посмел бы! — Ты что творишь?!       — Утихни! — дернул за край шарфа Тошинори, заматывая шею своего непутевого спутника. Может, он и был всесильным демоном в своем мире, но вот в этом он физически все еще оставался человеком, его любимым человеком. И Яги совершенно не хотел, чтобы тот угодил в больницу с воспалением легких после этой прогулки. И если этот тупица ничего не понимал, то мужчина по коснувшимся его холодным рукам Айзавы сразу понял, что тот замерз.       Алис действительно притих. Не столько от прозвучавшего указания, сколько от внезапного ощущения тепла, появившегося внутри: в руке, где все еще находился нетронутый стаканчик с кофе, в теле, которое начало согреваться после того, как человек обернул его в свой раздражающе красный шарф, и где-то в груди от этого непривычного ему… внимания? Заботы? Он сам не знал, что это.       Руки Тошинори замерли. Взгляд, которым на него сейчас смотрели, был отличным от всех предыдущих — на этот раз в нем было больше тепла и удивления, нежели той холодной расчетливости. И, действуя инстинктивно, мужчина провел пальцами по черной пряди волос, вызволяя её из складок шарфа. Тот сейчас был так похож на Айзаву.       — Хватит, — брюнет дернулся в сторону, вырываясь из-под чужих рук, и, словно ничего не произошло, продолжил свое знакомство с кофе. Скрывая за этим сосредоточенным действием то, что он практически покраснел. Нет, это был не он. Это было все это дурацкое человеческое тело. Он бы никогда себе такого не позволил. — Хм… а это вкусно, — вынес он все-таки свой вердикт. — Но в следующий раз пусть будет послаще.       И Яги выдохнул, отпуская недавнее наваждение. Это все-таки был не Шота. Тот ненавидел сладкий кофе.       Небольшой ресторанчик, где Тошинори впервые признался в своих чувствах.       К тому моменту они уже больше полугода работали вместе, все больше сближаясь и узнавая друг друга, и в какой-то момент следователь осознал, что хочет видеть Айзаву не только на совместных выездах, но и в спокойное время. И что главное — тот был не против этого участившегося общения. Сперва несколько походов в бар: «Мы тут с коллегами собираемся, не хочешь с нами?», превратившихся в «Не хочешь выпить со мной? Да, больше никого не будет. Они, кхм… не смогли», которые однажды закончились поцелуями на заднем сидении его служебной машины и снятым номером в отеле, дальше которого они просто физически не успели бы доехать. И вот уже они в тайне от остальных договариваются о совместных вечерах, исчезают на выходные и собираются в максимально нейтральных ресторанчиках, якобы чтобы обсудить рабочие вопросы. В одном из них Тошинори и рассказал о своих чувствах, о том, что это больше чем интрижка и предложил… нет, не съехаться — это вызвало бы слишком много вопросов. А снять квартиру в доме Айзавы, чтобы они могли быть чаще вместе, а вопрос «где мы сегодня ночуем?» не вызывал столько логистических проблем.       И тогда Шота сказал всего одну фразу, но её было достаточно: «По-моему это отличная идея», — и улыбнулся так, как улыбался только он, тепло и немного загадочно.       Этот прохиндей так не улыбался — и слава богу. Это позволяло Яги все чаще одергивать себя в осознании, что уплетающий напротив него десерт «человек» — не его Шота. Хотя факт наличия десерта, в целом, об этом более чем красноречиво говорил. Откуда только такая любовь к сладкому?       — Хочешь еще что-нибудь? — Яги подлил ему еще вина, которое они взяли к ужину, и уже с мягкой улыбкой отметил, как заинтересованно вскинул голову Алис.       — А есть что-то еще?       Если бы Тошинори неожиданно пришлось сегодня вечером писать трактат на тему демонологии, он бы точно вписал там один из полученных выводов: «Находящийся в физическом теле демон пьянеет так же быстро, как его носитель», потому что, да, вино действовало на Алиса так же стремительно и качественно как и на Шоту. Было достаточно одного бокала, к которому тот сперва с интересом принюхался, чтобы с него слетела эта спесь, обнажая искреннюю заинтересованность и… словно бы детскую наивность и непосредственность, с которой он интересовался окружающим миром и всем, что в нем происходит.       Его волновало всё: почему одни люди едят, пока другие им прислуживают. Почему в одном блюде может быть один и тот же продукт в нескольких вариациях приготовления и не лень ли тратить на это время. Зачем пользоваться таким количеством различных приборов, если можно есть руками. Ну и главное — кто этот маг, что придумал десерты, и почему нельзя питаться только ими.       Отвечая на все эти вопросы, Яги внезапно подумал, что, в целом, он — парень ничего. Если так вообще можно было о нем сказать. И если бы он не вторгся в их с Шотой жизнь, нагло воспользовавшись его телом, возможно, они могли бы даже подружиться.       Выходил он из ресторанчика первым, изрядно захмелевший, с небрежно наброшенным на шею шарфом, который — он не мог в этом признаться — действительно согревал его.       — Веди меня дальше, человек! Еще шесть часов до рассвета! — размахивая руками, он лихо шагнул вперед, игнорируя как раскинувшуюся перед ним ленту дороги, так и красный сигнал светофора. Послышался визг тормозов. Сердце Тошинори пропустило удар. Тело действовало быстрее разума — он рванул вперед, хватая брюнета за руку и в последний момент вытаскивая буквально из-под колес редкого в этот ночной час автомобиля.       «Кретины!» — послышался удаляющийся окрик водителя, пока мужчина, запыхавшись, прижимал к себе Айзаву… Алиса, ааа, не суть важно! Главное, что он был цел.       — Ты в порядке? — переведя дыхание, спросил он, проводя руками по знакомым вьющимся волосам. И почувствовал, как тот вздрогнул от этого прикосновения. Алис сейчас был так близко к нему, но не в тех порывах соблазнения и превосходства, когда он припирал его к стене, а напротив — неожиданно ощущая себя слабым и защищенным. Он замечал, как быстро бьется чужое сердце, слышал движение крови, не успокоившейся еще после выброса адреналина, чувствовал теплое дыхание и руки на своих волосах. И это было так непривычно. Так смущающе. Так… тоскливо от того, что демон понимал — блондин сделал так не чтобы защитить его, а чтобы спасти своего любимого. Он не сомневался — если бы было надо, он бы сам бросился под колеса вместо него. Как можно было кого-то так сильно любить. А он бы так… смог?       — Отвези меня обратно, — тихо произнес он куда-то в шею блондина, и Тошинори вздрогнул от прикосновения теплого дыхания к своей коже. Если бы не властные нотки в чужом тоне, он бы снова обманулся тем, кого обнимает.       Всю дорогу до квартиры демон был непривычно тих. Не высказывался с привычным пренебрежением, не донимал любопытными вопросами, даже не пытался соблазнять, как в начале. Просто тихо смотрел в окно и думал о чем-то своем. И Тошинори, может, и очень хотелось спросить, какие мысли могут его тревожить, но он не был уверен, что хочет слышать ответ. Так что он просто наслаждался этой привычной тишиной и думал о том, что сейчас его спутник совсем не отличается от Айзавы. Да и в целом, весь этот вечер вышел намного приятнее и проще, чем он себе его представлял. А до рассвета оставалось всего несколько часов.       * * *       Алис стоял у окна. Прислонив ладонь к стеклу, он наблюдал за ночным городом и видел, как вдалеке постепенно начинает светлеть небо. Еще почти незаметное человеческому глазу изменение цвета небосклона, но он знал, что с каждой секундой солнечный свет все ближе и ближе к этой части земного шара. В отражении почувствовалось движение, и демон быстро сменил фокус зрения, наблюдая, как в комнату входит блондин. На нем была домашняя одежда, а с волос капали редкие капли воды. Алис усмехнулся собственной никчемности: настолько сдал позиции, что человек совсем страх потерял и, оставив его одного в гостиной, ушел в душ.       — Что дальше? — не оборачиваясь, адресовал он вопрос отражению, и тот замер, смотря на его спину.       — В каком плане?       — Что бы ты делал дальше, вернувшись со своим… Шотой домой? — он старался звучать максимально безразлично, чтобы блондин не почувствовал в его фразе… нет, не брезгливость… зависть. Всю дорогу домой Алис не переставал искать название тому чувству, что он сейчас испытывал, и, наконец, понял, каким словом его можно обозначить. Смешно, он завидовал этому слабому человеку, чье тело так своевольно присвоил себе на несколько часов. Он думал, что это будет весело. Но почему-то теперь ему совсем не хотелось смеяться. Хотелось лишь продлить время до рассвета и почувствовать еще немного тепла со стороны этого раздражающего его блондина.       Яги застыл, буравя внимательным взглядом фигуру у окна, к которой он больше не испытывал раздражения или ненависти, скорее какую-то долю сочувствия. Сейчас он действительно мог представить, что это они с Айзавой вернулись домой после поздней прогулки. Поэтому, пожалуй, он мог сделать это, не испытывая чувства вины. В конце концов, это было тело его любимого мужчины, и он знал, что тот все еще где-то внутри него, лишь временно угнетенный демонической силой. Он наверняка поймет его. Тошинори обещал показать демону, что такое любовь — он покажет.       Алис видел в отражении, как мужчина положил полотенце на спинку дивана и направился в его сторону. Он понятия не имел, что сейчас будет, но у него не было сил шевельнуться. Где-то внутри колыхнулась чужая душа, но успокоилась, согревая его каким-то иррациональным теплом. Полицейский подошел ближе. Алис чувствовал, как его руки скользнули на талию, обнимая и притягивая к себе, пока губы касались темных прядей. Сердце в груди отчаянно забилось. Это было совершенно не так, как когда он пытался его соблазнить. Никакой силы, властности или эгоизма.       — Я бы обнял его, — Яги зарылся носом в волосы, и по спине демона пробежали мурашки, — прижал к себе близко-близко, чтобы чувствовать, как бьется его сердце, знать, что он рядом со мной. Сейчас, завтра, всегда. Чтобы я знал, что живу для того, чтобы оберегать это биение сердца. Чтобы он знал, что ему нечего бояться. Что, даже просыпаясь ночью от того, что он кого-то видит в темноте, знает что-то, что неподвластно мне, ему есть где искать защиту. Что я буду всегда отгонять его кошмары, защищать от них во сне и наяву. Что я люблю его больше жизни и готов отдать её до последней капли, если так будет надо. Тем более что я точно знаю: даже после смерти я смогу быть рядом с ним и помогать ему.       В комнате воцарилось безмолвствие. Было слишно лишь щелканье часов, отсчитывающих часы до рассвета.       — Я понял, — после некоторого промедления, с усилием сглотнув, произнес демон и неожиданно высвободился из объятий, отступая в сторону и начиная раздеваться. Поймал несколько удивленный взгляд и привычно усмехнулся, прищуриваясь.       — Не переживай, приставать не стану. Ну, только если ты сам не настаиваешь, — невидимым глазом движением он вновь скользнул к нему и, вкрадчиво заглядывая в глаза, положил ладонь на грудь, туда, где билось сердце. — Хочешь? Поверь, я умею такое, что твоему Айзаве даже не снилось. Он сам еще удивится возможностям своего тела. Тебе понравится, — сердце под пальцами забилось сильнее, но Тошинори был непоколебим.       — Спасибо, но я лучше откажусь, — он отстранил его от себя и неожиданно провел пальцами по чужой щеке. — Ты — не плохой, Алис. Но мне нужен другой человек. И телом, и душой. Иначе это будет не то.       — Я не сомневался, — хмыкнул он с показным разочарованием, чем вызвал очередную понимающую улыбку со стороны блондина. Было даже интересно, сколько этому демону по своим меркам лет? Потому что вел он себя чертовски юно. — Но ты все равно идешь со мной в постель. Раньше ляжешь — раньше увидишь своего любимого.       — Должен признать, ты умеешь убеждать, — и Яги последовал за ним в спальню. Где-то вдалеке начинала светлеть кромка неба.       Алис так и не сумел уснуть.       Он чувствовал, как его времени становится все меньше. Блондин лежал поодаль, выдерживая почтительное расстояние до него и, судя по его успокоившемуся ритму сердца, все-таки спал. Удивительно смелый человек. Или глупый. Он мог бы сейчас убить его одним движением, тот даже не проснулся бы. Демон почувствовал внутреннее волнение от этой мысли и примирительно вздохнул: «Расслабься, не трону я его». Он придвинулся ближе и, почти касаясь пальцами, очертил острый контур лица следователя. «Я тебе завидую. Будь осторожнее, говорящий с призраками. Упустишь его — и я вернусь, чтобы забрать его себе. А расслабишься сильнее — и это могу быть уже не я. И тогда все не закончится так хорошо для вас обоих. Запомни это. Но сегодня я возвращаю его тебе. Он выполнил наш договор в полной мере, — и немного поколебавшись, добавил. — Спасибо».       * * *       Яги проснулся от ощущения чужих губ на своих собственных. Кто-то его целовал, и он потянулся вслед за этими губами, зарываясь пальцами в знакомые волны волос. Осознание пришло секундой позже, и, резко отпрянув, он открыл глаза, пытливо всматриваясь в лицо напротив.       — Шота?       Тот мягко улыбнулся, опираясь рукой о его грудь. Это действительно был он. Тошинори ни за что бы не спутал эту улыбку и этот взгляд. Стремительно притянув его к себе за шею, он вернул поцелуй и перевернул брюнета, подминая под себя и не переставая целовать так, словно не видел его вечность.       — Я так переживал за тебя.       — Я знаю.       — Теперь все в порядке?       — Вполне, — брюнет погладил его щеку и убрал за ухо упавшую светлую прядь. — Отличный опыт, повторения не хочется. Уж лучше я буду с призраками общаться, чем снова ощущать кого-то еще в своем теле, — он поежился, вспоминая это ощущение. — Но вообще знаешь, кое-что интересное я все-таки вынес из вчерашнего дня.       Тошинори заинтересованно приподнял брови.       — Мне понравилась эта прогулка по местам нашей памяти, — он улыбнулся. Не так холодно, как это делал Алис, но и в его улыбке самодовольства было достаточно.       Тошинори застонал, обреченно уткнувшись лбом в грудь напротив, пока чужие пальцы копошились в его светлых лохмах.       — Ты все видел!       — И слышал, — у Тошинори тут же покраснели уши, когда он вспомнил свою горячую тираду возле окна. — И это было лучшее, что я слышал в жизни.       Блондин вздохнул, поднимая смущенное лицо, и внезапно улыбнулся:       — Я кстати тоже вынес кое-что интересное, — и отвечая на заинтересованный взгляд, добавил, — тебе надо чаще ходить в обтягивающих рубашках. Они тебе чертовски идут!