Забвение

      Амари все время оглядывалась назад, пока пробиралась по едва вытоптанной, заросшей тропе в гуще криптомериевой рощи. Многовековые деревья-истуканы мерно колыхали сводами над ее головой, точно тихий шепот. Солнечные лучи, пойманные силками кружевом листвы, бликами скакали на ее шелковом кимоно. В этой роще находились несколько часовен, в том числе и заброшенных, они считались местом, благословленным духами. Сколько раз она ходила по этой самой, забытой всеми и вся, дорогой — не счесть. Она знала каждую травинку, каждый листок и каждую певчую птичку, прятавшуюся среди изобилия зелени.       Дикие животные здесь не водились, поэтому девушка не остерегалась излишне сильно, если на пути вдруг появится хищник. Зачастую попадались жёлтые хитрые лисы и испуганные зайцы, стремительно прячущиеся в норах. Иногда Амари собирала яблоки, растущие у нее в саду, и подкармливала молодого оленя, пасущегося в здешних землях. Но сегодня девушка не была настроена на созерцание прекрасной природы, окружающей ее повсюду. Даже не обратила внимание на выглянувшего оленя, молчаливо проводившего ее влажными перламутровыми глазами в ожидании лакомства. Животное неодобрительно фыркнуло и вскинуло голову с ветвистыми рогами, в которых застряли сорванные листочки. Она спешила, даже не обращая внимание на то, что колючие ветки все время норовили зацепить ее за одежду, поцарапать кожу и запутаться в волосах, которые она так неосмотрительно оставила распущенными. Было некогда приводить себя в надлежащий вид, присущий девушке ее статуса. Неожиданно к ним в дом наведались важные гости, и строгий отец принял их как полагается — со всеми почестями. Поэтому, бесшумно и незаметно, не теряя прекрасной возможности, Амари постаралась побыстрее выскочить за пределы дома, но в последний миг ее заметила одна из кухарок, так не вовремя управляющаяся на заднем дворе. Но как быстро она передаст то, что видела отцу, и как быстро он отправится за ней по следам? Девушка не хотела этого знать, и терзаться попусту было без надобности. Все равно она уже далеко забрела в лес, а данную лазейку знала лишь она и ещё один человек, к которому она так желала попасть больше всего на свете. И эта тропинка, едва виднеющаяся в прохладном сумраке, вывела путницу к маленькой хибарке на берегу озера. На открытой прогалине царила тишина, лишь всплеск волн полировали блестящую гальку. Лодка одиноко билась у причала. Небо, подёрнутое молочной пеленой, низко нависло над островерхими пиками сосен, вот-вот готовое упасть. Стал накрапывать слепой дождик, брызгая на траву и на раскрасневшееся лицо Амари, приятно остужая.       Запрокинув голову вверх, девушка, не сдержавшись, залюбовалась открывшимся над нею красотами. Вселенная, полная чудес и магии, окружала ее. Амари была готова часами лежать и смотреть в небо, особенно в ночное. Столько звёзд, столько тайн… В начале всех времён из жерла бездны появились первые всемогущие Боги, рассыпавшие на пустом полотне звёзды от края до края. Сотворившие волшебную пыльцу из вечного хаоса — Млечный Путь, льющий свой молочный блеск в глубокую чашу небес. Боги на этом не остановились и вылепили два мира, две планеты-двойняшки, каждая обладающая собственным полюсом притяжения и вращающаяся возле одного солнца. В мире Амари можно упасть вверх и подняться вниз.       И Амари видела этот другой мир, раскинувшийся над нею, все просматривалось как на ладони: глубокие ущелья, поросшие дремучим лесом, лента огибающей реки, блестевшей под преломленным светом солнца. Стайка птиц, взвившаяся в небо. Все вокруг было преисполнено жизненной силой и диковатой свободой. Трава, деревья, горы встали на цыпочки и нависли над застывшей в центре этого великолепия Амари. Небо убегало в высокую даль, скалы грозно взирали сверху вниз.       Сделав пару глубоких вздохов, девушка внутреннее подобралась, храбрясь, от волнения сжимая ткань кимоно, пытаясь унять ускоренно бьющееся сердце и уже более спокойным шагом направляясь к энгаве домика. И все же шаг за шагом она перестает сдерживаться, переходя на быструю поступь. Но не успевает она взлететь по ступенькам и постучаться, как дверь сама открывается, чуть ли не срываясь с петель, и на пороге появляется тот, к кому так спешила девушка. Тот, к кому так рвалась ее душа.       — Санеми! — еле выдавила из себя она и опрометью бросилась в его объятия, с благоговением вдыхая его запах, наполненный сталью, восточным ветром и полевыми цветами.       Амари вжалась в его сильное тело, ощущая тепло кожи, стук сердца, и на душе стало сладко-сладко, до щемящей боли. Боги… Как же она мечтала оказаться в кольце его рук, сжимающих ее хрупкий стан. Она считала недели, дни и минуты, как назло, растянувшиеся в бесконечные петли. Она хотела его, несмотря ни на какие препятствия. Долгими ночами она ворочалась, пытаясь забыться сном, увидеть его и хоть как-то сократить это невыносимое расстояние, разверстую пропасть между ними. Сколько было пролито слез и пережито страхов за его жизнь, особенно после его послания, полученного накануне битвы с Королем Демонов. Долгое ожидание ее терзало, лишало покоя, преследовало… Решающая битва, которая унесла жизни стольких мечников и чуть не забрала у нее Санеми. Ее Санеми! Она готова была расцеловать каждый шрам, каждый рубец, каждую новую рану, оставленную на его теле. Она хотела забрать все его горести и страдания, обрушившиеся на его плечи в столь юном возрасте, и все его боли, пережитые на протяжении всех сражений с кровожадными, уродливыми демонами.       — Санеми!.. Я… я так волновалась! Ты не писал мне около двух недель! — бессвязно, проглатывая половину слов, прошептала Амари, изо всех сил стараясь сдерживать свои бурлящие от восторга эмоции.       Девушка выглядела расстроенно и умилительно слабой, заглядывая в его раскосые серые глаза, смотрящие на нее с невыразимой нежностью и любовью.       Тяжёлые капли дождя, опадающие откуда-то сверху, омывали их лица. Потемневшие прядки волос беспорядочно спадали ему на лоб, слегка подрагивая на лёгком ветру.       — Прости меня, я не мог отправить тебе весточку, но как только появилась возможность тут же написал. Были кое-какие проблемы… но я не хочу сейчас о них говорить. Дай мне насмотреться на твое лицо, я вспоминал его, пока вокруг была лишь тьма и кровь.       Сжав лицо огрубевшими руками, Санеми проникновенно-пытливо всматривался в каждую чёрточку, жадно восполняя любимый образ. Амари с грустью рассматривала его в ответ, замечая новые шрамы и странную печаль, поселившуюся в глубине его глаз. Что же ему пришлось пережить? Она не могла себе даже это представить.       — Столько всего произошло… Не счесть скольких мы потеряли, — его голос был спокоен и лишь немного печален, пока хлопья черной тоски медленно оседали внутри.       — Пожалуйста, не падай духом, только не сейчас. Я знаю, что у тебя несгибаемая сила воли. Твоя душа изранена и кровоточит, но ты смог уберечь частичку прежнего себя! — не задумываясь, ответила она. Оставалось только поразиться убеждающей решимости, горящей в голубых глазах.       Амари стало страшно, стоило ей увидеть нечто мрачное, тенью проскользнувшее в его лице. Больше не было его привычной дерзкой вызывающей усмешки, колких остроумных фраз и агрессивного внешнего вида, которого очень многие побаивались, делали Санеми ещё более устрашающим, чем он являлся на самом деле. Он постоянно подшучивал над своим непривлекательным видом, а Амари постоянно твердила обратное, — несмотря на внешность, она сумела разглядеть то особенное, чтобы было скрыто под отталкивающими шрамами. Любят душу, а не тело, потому что в следующей жизни, где бы они ни были, кем бы ни были рождены, частички влюбленной души отыщут друг друга, несмотря на время и расстояние. А чтобы они встретились, надо отдать богам хранителям все самое ценное, что есть, и Амари, ни на миг не задумываясь, — отдаст.       Их разделяли не только разное происхождение, определяющее сословие и статус, их разъединили два противоположных мира на двух разных планетах. Один мир, привычный Амари, в том, в котором она родилась и прожила все свои девятнадцать лет, был миром богатых, знатных, привилегированных людей, наполненный всесильными богами пантеона, которых превозносили и почитали. А Санеми не повезло родиться в мире бедности, страшных тягот и лишений. В мире, где правят безжалостные демоны, о’ни и злые духи, изгнанные за непростительные грехи. Организация, в которой состоит Санеми, всегда стоит на страже на переходе двух миров и не позволяет нечестивым перейти на другую сторону, пересечь последний рубеж, жертвуя своими жизням ради благополучия остальных. Несправедливо, кощунственно и отвратительно, девушка ненавидела эту разделяющую систему неравенства. Несчастные люди становятся лёгкой добычей в бездушном мире, а те единственные, которые сумели противостоять злу, становятся истребителями, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи и не умереть от голода. Два мира — две противоположности, диктующие свои суровые правила и жёсткие порядки, образовавшиеся на протяжении столетий. Нерушимых. И в этой вселенной их души встретились.       Мягкие губы Санеми изогнулись в улыбке и девушка не стала медлить — поймала его лучистое тепло своими губами. Стоило губам соприкоснуться, как тело Амари задрожало в неизвестном удовольствии, затрепетало в лёгком мандраже, в невнятном томлении в груди, а внизу живота родилась горячая волна, взбудоражив ее до кончиков пальцев ног. Парень недавно что-то ел сладкое, и девушка робко слизнула, распробывая на языке, смущённо потупив взгляд от такого раскрепощенного жеста.       Дождь набирал обороты, а разгоряченным поцелуем было все не нипочем. Санеми был сейчас единственным, кто удерживал ее в этой сумасшедшей круговерти. Где-то близко заухал филин. Холодные капли пропитывали одежду, забираясь к коже, и тут же, под действием притяжения земной гравитации, соскальзывали и поднимались в небо. Танцуя и кружась в полной невесомости. Косые солнечные лучи, пробиваясь над темно-фиолетовыми вершинами окружающих гор, насыщали воздух золотыми бликами, отблеском просвечивали сквозь капельки, создавая неповторимую волшебную атмосферу. Тройная радуга образовалась над их головами. Пахло талой землёй, хвоей и тиной, а ещё Санеми. Его запах преобладал над остальными, заполняя Амари до краев, до головокружения, и она не могла надышаться им.       — Тебе пора уходить, — твердо прошептал Санеми, дразня губами подбородок и шею Амари, но его ласки говорили об обратном. Сделав ещё один глубокий вздох, он протяжно выдохнул. — Давай же! Поторопись, иначе будет как в прошлый раз, когда тебя искали.       — Нет, сегодня я хочу остаться с тобой и никакие сверхубедительные уговоры не смогут меня уверить в обратном, даже не пытайся! — задыхаясь от прилива чувств, протянула девушка, обхватывая широкие плечи мужчины, ощущая как перекатываются стальные мышцы под мокрой одеждой. — Эту ночь я хочу провести с тобой. Я уверена. Не спорь.       Тихий шёпот был настолько пьяняще бархатным, а опущенные глаза доказывали искренность сказанного, что невозможно было сопротивляться.       Выразительные глаза парня расширились от искреннего признания девушки, вспыхнули неподдельным удивлением и зажглись от охватившей страсти, заставив Амари задыхаться ещё сильнее. Он заботливо поцеловал ее в лоб, взял за руку, переплетая пальцы, и повел за собой в дом. На пороге, виляя хвостом, сидела белая пушистая собака, заметив, что хозяин возвращается, неистово завиляла хвостом от счастья, высунув язык набок. Погладив ее по голове, Санеми завел Амари в домик и закрыл дверь, оставляя все проблемы по ту сторону, оставляя их двоих наедине.       В скудно обставленной комнатке горел очаг, потрескивая сухими поленьями, над ним висел котелок и на шпажках коптилась рыба, воткнутая в железную решетку под ворохом пепла. Белесый дымок поднимался по полой бамбуковой трубке и вырывался на свободу завитушками кольцами над крышей. В углу стоял комод и ниша, на стене висела старая, потускневшая с годами картина, а под ней на полу находились свернутые футоны.       Санеми внимательно следил за реакцией девушки, ожидая сожаление за поспешный выбор, но очаровательное лицо не выказало никаких противоречий, и Санеми внутренне выдохнул с облегчением. Сам того не ожидая от себя, что наблюдал с затаенным опасением. Он боялся увидеть нерешительность.       Царапая деревянный настил пола когтями, собака прошла на свое место и улеглась, сложив лапки перед собой, смотря на хозяина умными, послушными глазами, полными неподдельной преданности и любви.       — Проходи, может тебе надо снять мокрую одежду? Вон там ты сможешь переодеться, правда, только в мою форму истребителя, — неопределенно махнув рукой в сторону бамбуковой перегородки, неуверенно проговорил Санеми, выразительно двигая бровями и почесывая затылок, лохматя свои волосы ещё большее. — Ты голодна?       Амари молча покачала головой, отрицая голод. Ступая по холодному полу, девушка заглянула за разделенный закуток, с намерением принять предложение парня и переодеться в сухую одежду, пусть она и будет на ней висеть. Прислушиваясь к шагам за шторкой, она потянула и развязала великолепное кимоно, превратившееся сейчас в мокрую тряпку. Стянув дзюбан и нательную сорочку, девушка оголилась полностью, чувствуя как по коже побежали мурашки. Но не успела она натянуть сухую одежду, как почувствовала шершавые мозолистые ладони Санеми — следствие изнурительных тренировок. Амари замерла, превратившись в оцепеневшего истукана с громко стучащим сердцем. Тяжёлое дыхание мужчины за ее спиной заставляли волоски на шее шевелиться. А затем его ищущие и требовательные губы поцеловали уязвимое местечко за ушком, заставив девушку непроизвольно охнуть, закрыв глаза в неведомом блаженстве.       Небольшие полушария грудей с сосками тут же затвердели и стали сверхчувствительными, требуя к себе внимание. Проложив дорожку поцелуев от шеи до плечика, Санеми обвил фигурку девушку своими загорелыми руками, прикасаясь словно к фарфоровой драгоценности, боясь сделать что-то не так, чувствуя себя неотёсанным и неуклюжим великаном.       Жестокий, грубый, суровый мужчина превратился в заботливого и нежного. Тот, кто без малой жалости уничтожал демонов налево и направо, на равных сражаясь с первой высшей луной, а затем, израненный и почти сломленный, сумел противостоять королю всех уродливых существ. Но сейчас он был тем, кто горячо шептал тихие, успокаивающие слова Амари, абсолютно замлевшую от ласк. Она неосознанно прижималась к нему теснее, словно в попытке спрятаться от того, что неизбежно должно было последовать дальше. Откинув голову на его грудь, девушка полностью растворилась в хриплом голосе Санеми, позволив его рукам скользить по ее голому телу, не заметив короткую полуулыбку, на секунду изогнувшую кончик его губ, а потом он снова жадно припал к шелковистой коже. Бледная, почти прозрачная кожа девушки сильно контрастировала на фоне исполосованной и задубевшей коже мечника.       — Ещё не поздно остановиться… — он чертыхнулся про себя, раздраженный невозможностью правильно выразить мысль.       — Прекрати, я приняла решение и отступать не намерена. Сегодня я хочу быть твоей. А впереди у нас целая, долгая жизнь, — воркующим голосом произнесла она.       Еле сдерживаемая сила и уверенность в каждом движении, исходящая от мужчины, невероятно пленили ее, навсегда оставшись в памяти.       Горькая усмешка промелькнула на лице Санеми, но эта улыбка больше походила на оскал. Прекрасно понимающего, что той жизни, о которой мечтала Амари, не суждено сбыться. Он был последним малодушным трусом, презрительным подлецом, скрывший один незначительный момент — для него будущего нет. Только эта ночь, проведенная с ней, а утром наступит неотвратимая реальность, и никаким способом уже не смочь изменить предначертания. Он не позволит себе обманывать ее, обещая то, чему не быть никогда. Это была высокая цена за победу над демоном, и Санеми сполна уплатил, чтобы Амари жила без опасений и страха всю свою жизнь. Маленькая точка скопления горечи в душе становилась все больше, грозясь погрузить его в беспроглядное отчаяние. Но он не был бы собой, если позволит этому случиться. Он прошел через многое, потеряв свою семью и своего младшего брата, но не сломался под грузом безнадежности и боли. И точно не сегодня.       Не замечая внезапно помрачневшего мужчину, Амари взяла его за руку и самолично повела в сторону свернутых футонов. Расстелив один из них, девушка присела на край, смущённо прикрывшись руками, с неприкрытым ожиданием и набирающим обороты любопытством, поглядывая на нависшего над нею парня. Затуманенный взгляд придавал ее лицу уязвимое и беззащитное выражение. Припухлые губы были приоткрыты для поцелуев, и Санеми чуть не взвыл, громко рыкнув, и одним махом стянул с себя мокрую одежду.       Она позволила повалить себя на спину, податливая и отзывчивая. Голая кожа к коже подарила ей ни с чем несравнимое удовольствие, а пальчики ног поджимались от испытываемой сладкой истомы. Не дав ей прийти в себя, Санеми обрушился влажными поцелуями, заставив ее почти потерять голову. Грубые, но такие заботливые руки ласкали, поглаживая плечи, талию и округлости манящих бедер, почти сжимая до появления красных пятен… Образумившись, Санеми вернул над собой контроль.       Амари видела, как рушились оковы, сдерживающие его, и на поверхность выходил другой Санеми — страстный, настоящий, пылкий. В нем пылало пламя, безудержное и дикое, готовое поглотить их обоих. Словно он пытался насытиться ею, вобрать в себя и стать единым целым. И скоро они станут…       Санеми не торопился, делал все плавно и очень медленно, он понимал, что первый раз должен быть особенным. Медленно, так медленно, как только мог, он скользнул внутрь. Тело Амари так же медленно уступало под его напором, а глаза стали огромными, когда она познавала совсем новые для нее чувства. Томные веки отчаянно затрепетали, и она задыхалась от переизбытка наполнения. Санеми накрыл её губы своими, забирая ее первый вдох себе. Парализующая резкая боль сковала девушку, и она поморщилась, пытаясь совладать с нею. Он замер, его губы прильнули к уху, горячее дыхание обжигало, он едва слышным шёпотом взволнованно произнёс:       — Извини, — тихо сказал он, заглядывая в ее разрозненные, помутневшие от пелены глаза. — Все хорошо?       — Д-да, продолжай… — бессвязно шепнула девушка заплетающимся, непослушным языком, держась за плечи Санеми, боясь отпустить его.       И Санеми с готовностью выполнил просьбу, начиная двигаться в Амари, распаляя ещё больше. Внизу живота образовался тугой узел, такой сладко-болезненный, и девушке не терпелось поскорее его распутать, начиная двигаться в ответ.       Амари лучезарно улыбнулась, быстро привыкнув к новым, незнакомым ощущениям. Боль отступила, а на её место пришло обжигающее, чистое, абсолютное наслаждение. Санеми осторожно поддался вперёд, и маленькое сопротивление он преодолел парой толчков. Подхватив покрепче раскрытые ему навстречу бедра, слегка приподнимая, мужчина ускорил темп.       Девушка металась в исступлении наслаждения, волосы окутали ее подобно ореолу, щекоча. Она хотела обнять Санеми, обвить руками и ногами, сливаясь в одно сплошное ядро, готовое вот-вот взорваться, осветив ярким светом все вокруг, унося ее сознание куда-то вверх, в узкую спиральную воронку. Скрестив ноги за его спиной, Амари простонала от смещения угла вхождения, теперь он входил куда глубже, затрагивая что-то сжатое и могучее в ее глубинах. Из горла непроизвольно вырывались хриплое бормотание, и девушка не стала больше себя сдерживать, дав выход громким стонам. Ещё никогда она не чувствовала себя более счастливой, чем в эти минуты.       Пульсирующий комок набухал и требовал высвобождения, и в одну секунду тело Амари парализовало в искре наивысшей точки наслаждения, узел был распутан, а ноги подрагивали от импульсов сокращения. Погружаясь в совершенную эйфорию. Санеми глухо вздохнул и повалился сверху, пытаясь не задавить под своей тяжестью, отдаваясь навстречу искушающим ощущениям, растворяясь в них.       — Я люблю тебя… — почти беззвучно шевельнула губами девушка, пребывая в новом, неизведанном доселе месте. И Санеми молча ответил на признание, — осыпав поцелуями улыбающееся лицо девушки, пока она не засмеялась от счастья. Чувствую где-то глубоко внутри себя счастье, умиротворенно опустил веки.       Два противоположных мира, два противоположных человека встретились и все для них сейчас казалось незначительным и не важным, кроме их двоих.