Вечер после ареста Лайи.
Крупные капли ударяли по панорамным окнам, растекаясь кляксами и желая заполнить собой все стекло. Сквозь пасмурное небо, затянутое тучами, в кабинет не проникал ни один солнечный луч, делая обстановку вокруг еще более мрачной. Это был словно эпицентр чего-то неживого, темного. Впрочем, насколько помнил Джон, в этот кабинет никогда не проникал свет и каждый уже привык и к пропитанному табачным дымом пространству, и к режущему слух голосу боса, который становился все грубее после очередной затяжки. — Суд уже прошел? — шеф даже не повернулся к Джону, продолжая изучающе рассматривать безобразные брызги, размазанные по недавно блестящим чистотой стеклах. — Да, девчонка под арестом. Не думаю, что будут проблемы и потом. — Не думаешь или будут проблемы? — мужчина выпустил из чуть приоткрытых губ облако дыма, и черное кожаное кресло опасно скрипнуло, заставляя Джона сжаться и замереть, боясь издать лишний звук. — Не будет, — уверенно заявил помощник, предотвращая столкновения взглядами — ничем хорошим для него это точно не закончится. — Что с Басарабом? — Пока еще не появлялся, мы следим за этим. — Хорошо, — в тоне босса послышалась довольная ухмылка. — Влад не решится показывать силу, а если решится, — Джон видел, как мужчина расслабился, пока сигара, зажатая между его пальцев, тихо тлела, — что ж, нам это даже на руку. Он познает либо беспомощность, либо потеряет все. А возможно и то, и другое.⸺✧✧✧⸺
Сандра надавила пальцами на закрытые веки. В глаза будто кто-то бросил, не жалея, песка — уже невозможно было сфокусировать взгляд, как и пытаться что-то понять. Комиссар тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Рукой провела по затекшей шее, пытаясь хоть как-то размять мышцы. Голова гудела — то ли от недосыпа и постоянной работы в последние дни, то ли от нехватки кислорода. А может быть, сразу от всего вместе. Переведя усталый взгляд на часы, Сандра почти разочарованно хныкнула. Автобус, что останавливался рядом с ее домом, она уже пропустила. Придется добираться другим, или на крайний случай вызвать такси. Ньюман прикрыла глаза, давая себе еще минутку отдыха. Нужно было уже идти домой, стрелка циферблата и так перевалила за разумное и даже неразумное время для работы, но встать сейчас было выше ее сил. Хотелось в один миг оказаться в постели под мягким одеялом, но, к сожалению, подобная магия была ей не подвластна. Почему никто в этом мире не изобрел телепортацию? Чтобы щелк пальцами, и никакой долгой и унылой дороги. В дверь бодро постучались, и девушка вздрогнула, скривившись. Здесь уже никого не должно было остаться, кроме дежурных. Кто мог прийти в такой час? Да и зачем? Если ей сейчас кто-то хочет сообщить о новом деле и выезде, то Сандра его пристрелит. Ну, или пристрелится сама. — Войдите, — бросила Ньюман, стараясь придать голосу чуть больше жизни, и проморгалась, силясь отогнать пелену с глаз. — Комиссар? — из образовавшегося дверного проема выглянул Ноэ, и девушка, убирая с лица маску собранности, махнула рукой, приглашая гостя пройти. Почему-то притворяться перед Локидом сейчас не хотелось. Эта мысль поразила, но Сандра лишь засунула ее в дальний ящик с надписью жирными красными буквами: «Завтра». Ну, или «послезавтра»… — Ты чего так поздно? — удивленно вскинула брови Ньюман, когда Ноэ зашел. На нем не было привычного светлого пижонского костюма. Черная футболка, такого же цвета джинсы и косуха. Сандра разглядывала этот непривычный вид: смотрела на широкие плечи, обтянутые черной кожей, подтянутую фигуру и светлые волосы, так ярко контрастирующими с одеждой; и понимала, что такой образ ей нравится больше: был в нем какой-то особый шарм, словно отражалась вся бесовская натура мужчины. — Да проезжал тут мимо, увидел свет, решил заехать, — лукаво улыбнулся Локид, заметив реакцию. — Как Лайя? — резко стал он серьезным, но к подобным переменам за последние пару дней Сандра как-то привыкла, ей даже импонировала эта способность контроля над своими эмоциями. Ноэ умел быть серьезным, ответственным, всегда мог помочь, а эта его безалаберность… Что ж, каждый выбирает свой образ. Не ей за это как-то осуждать. — Держится, — выдохнула Ньюман, пожав плечами. — Другого ей не остается, впрочем. Ноэ кивнул, нахмурившись. — А по делу есть продвижки? — Прошло несколько часов после ареста, — прикрыв глаза, начала комиссар. — Просматриваем все, проверяем, ищем зацепки. Лео там что-то как поехал проверять, так больше не отзванивался. Видимо, ниточка оборвалась или не принесла результатов. Иначе мы бы уже были в курсе. Воцарилось молчание. Не давящее, но обрамленное дурманом беспокойства за близких, их судьбу. Локид не спешил возвращаться в свою капсулу привычного шутника, и Сандра это с благодарностью принимала, ценя дарованные им минуты молчания. Редко когда получалось уловить человека, когда он такой, какой есть на самом деле, когда он открывался, показывая себя настоящего, не поддельного. В плече стрельнула неприятная боль, и Сандра повела им, сдавливая пальцами пульсирующее место. Раздался тихий звук хруста суставов, прозвучавший слишком громко среди господствующего в кабинете безмолвия. — Тебя подвезти может быть? — вдруг спросил мужчина, заставляя Ньюман резко распахнуть глаза. — Понравилось быть моим извозчиком? — усмехнулась Сандра, намекая на вчерашнюю и сегодняшнюю поездки за вещами для Бернелл. — Налаживаю связи в полиции. Пригодится в будущем, госпожа комиссар, — ухмылка снова появилась на его губах, а в глазах вспыхнул лукавый огонек. Но девушка на этот раз лишь беззлобно фыркнула. — Спасибо, — поблагодарила Ньюман. — Было бы очень кстати, — Локид кивнул, и Сандра стала подниматься, ища глазами сумку, чтобы скидать туда все необходимое. — Только учти: на чай не приглашу, — уже не скрывала улыбки она. — А на кофе? — отбил Локид, поиграв бровями. — И на кофе, — заметив, как мужчина пытается что-то сказать, поспешила добавить: — И на какао, сок, воду и так далее по списку. — Я уже говорил, что люблю умных женщин? — Ноэ подошел к выходу и прислонился спиной к стене, расслабленно наваливаясь на нее. — Не припомню, но что-то точно было про властных, — бросила Сандра. Поравнявшись с мужчиной, Ньюман прямо посмотрела в блестящие азартом глаза. Открыто, не скрываясь. Она стояла так близко, но так далеко. Неотступная, даже рисковая, действующая наперекор каким-то принятым нравственным правилам. Она и сейчас бросала вызов, будто требовала сатисфакции, жаждала дуэли. Ноэ не знал, чем обернется их поединок: объявит ли кто-то о капитуляции, стреляя в воздух, попадет ли пуля в намеченную цель или пролетит мимо, задевая своим смертельным дыханием кожу. Но неизвестность привлекала, заставляя совершать необдуманные поступки. Когда они вышли на улицу, Сандра потянулась, подставляя лицо ночной прохладе. Ветер был, на удивление, теплый, и приятно ласкал кожу, немного забирая многодневную усталость. Девушка обожала вот такую теплую погоду, когда можно гулять, не боясь, что тебя снесет колючим порывом ветра, что забирается под одежду. Сейчас было… хорошо. И, наверное, комиссар бы предпочла прогуляться, если бы завтра был выходной, а ноги не норовили подвести, подкашиваясь. — Я что-то не вижу твою машину, — оглядевшись по сторонам, Сандра обернулась к Ноэ, что сразу взбодрился, словно в каком-то предвкушении. — А я не на ней, — не дав девушке ничего сказать, Локид махнул рукой в сторону парковки, — у меня сегодня иной вид транспорта. — Байк?! — изумленно воскликнула Ньюман, проследив за его жестом. Ее взгляд тут же вернулся к мужчине, снова внимательно пройдясь по черным джинсам и косухе. — Так вот почему ты сейчас без своих пижонских нарядов! — Госпожа комиссар, — ехидно и будто обижено, пытаясь пристыдить, проговорил Ноэ. — Не оскорбляйте мой вкус, — он специально понизил голос. — Вообще-то… — Хватит трепаться, — перебила Сандра, уверенно идя к черному мотоциклу. — Красивый. — Ммм, — протянул мужчина. — Слишком приземленное понятие для меня, я бы употребил другие прилагательные. — Я про байк, придурок, — фыркнула комиссар. — Поедем? Или уже передумал быть извозчиком? — К вашему великому счастью, Александра, я не могу отказать этому взору красивых, как море, глаз, — припомнил он старый комплимент, что прозвучал в день их знакомства. Сандра не закатила глаза, не отмахнулась и не возразила. Лишь рассмеялась, заполняя звоном парковку. Локид не сдержал ответной улыбки — какой-то другой, не привычной самодовольной или нахальной, а словно настоящей, которая появляется на его лице очень редко. — Поехали, Ягодка, — от использованного против него же самого ягодного прозвища лицо Ноэ вытянулось, и девушка снова расхохоталась. Казалось, с каждым словом, с каждой фразой, оброненной друг другу, восстанавливались жизненные силы, не дающие упасть в глубокую яму апатии.⸺✧✧✧⸺
Лео хотел заехать к Лайе еще сегодня, но ухватившись за одну из ниточек, помчался почти на другой конец города. Удача смачно плюнула ему в лицо, глумясь и насмехаясь, да и собственное профессиональное чутье растворилось, словно подбитое метким выстрелом. Именно поэтому всегда отстраняли от расследования, когда в деле замешены близкие. Рассудок — это не то, чем первоочередно Нолан руководствовался в последние дни. Так не должно было быть, но отчего-то выходило. Лео понимал, каким образом трезвость ума стала не большим, чем пыль на дороге истины и справедливости. Ему казалось, что всегда можно отключить эмоции, приняв какую-либо новость. Но сам уже несколько дней не мог унять встревоженное сердце. До Бернелл мужчина не доехал. В центре произошла авария, из-за этого движение встало, заставив Лео с досадой стукнуть по рулю. Часы приема закончились, да и когда он доберется до места, то уже всех арестованных будут готовить к отбою. Домой ехать не хотелось. Нолан понимал, что не уснет, хотя, казалось, сон — это единственное, что могло помочь обессиленному мозгу начать работать, дать хоть немного желанного расслабления перед боем. Нет. Единственное, что могло бы позволить Лео дышать полной грудью, — это присутствие Лайи. Рядом с ним, в его доме и в его объятиях. Казалось бы, это не первое его запутанное, полное тайн расследование. У Нолана были дела и поопасней, когда ему напрямую угрожали жизнью, требуя бросить все и забыть. Но сейчас он как никогда ощущал этот растущий глубинный страх. Прокурор всегда вел расследование легко и словно лишенный страха альпинист карабкался на гору, где таилась правда, на одной только силе ног и рук. Никакой страховки, только лишь вера, что, сорвавшись, он сможет ухватиться за скалистый выступ и добраться до вершины, найти ответы. Теперь же такого ощущения не было. Сейчас он будто боялся рисковать, осознавая ответственность не только за свою судьбу и жизнь, и просто висел над пропастью, ощущая, как силы покидают. Именно в такие моменты перед глазами, как наяву, появлялась Бернелл, и Лео чувствовал, как его тело обхватывала крепкая обвязка, держа на страховочном тросе. Теперь Лайя была его страховкой — желание ощущать ее, быть с ней, помочь и спасти. Вроде Лео мог бы и справляться со всеми сложностями, как раньше, но отчего-то, вкусив окутавшее его чувство спокойствия, что пахло сочным сладким апельсином, не мог уже жить так, как было. Нолан вздохнул. Заехать домой все же стоило. Хотя бы для того, чтобы сменить одежду и принять душ. Ледяной, чтобы наконец остудить пылающие мысли. Сумерки уже опутали улицы своей плотной паутиной темноты и холода, а сгустившиеся тучи, не ушедшие после дождя, закрывали собой и луну, и звезды. Уже столько времени Лео не мог понять, как Лайя оказалась в том лесопарке, как там оказался Мехмед. Мужчина до крупиц воспроизводил их телефонный разговор перед случившимся, пытаясь вспомнить, были ли какие шумы на фоне. Звонила Лайя из дома или уже куда-то шла? Но не получалась. В тот момент ему было не до посторонних шумов на фоне. Нолан сопоставлял места, искал хоть какую-то точку соприкосновения. Дом Лайи и дом самого Мехмеда находились далеко от места обнаружения трупа, а вокруг не было ничего, что помогло бы определить примерный маршрут. Дороги никак не пересекались, в этот парк нужно специально ехать, чтобы там оказаться. И взять с собой оружие, этот чертов нож, на котором есть отпечатки пальцев Лайи. Нож. Ну, конечно. Лео стукнул по рулю от злости на себя и свою невнимательность. Нужно проверить ножи в доме Бернелл, понять, был ли он взят оттуда или нет. Это знание ничего существенного не даст, зато в случае грамотной защиты позволит раствориться ряду сомнений. Лайя не могла подготовить убийство. Да, она взбалмошная, взрывная, эмоциональная. Она может наброситься, может угрожать. Но Нолан даже не верил в то, что под властью эмоций она способна на убийство. Ведь это выбор, а Лео знал, что адвокат не готова стать подобной Мехмеду. Нет, Нолан был уверен, что Лайя даже в случае провокации со стороны Греогери бы остановилась, не совершила преступление. Что уж говорить о планировании. Было очень много неясностей, пробелов, безжалостно стертых с помощью простой комбинации клавиш. И Лео не собирался останавливаться, пока каждый, пусть даже мелкий камень не будет вытащен наружу. Он докопается, чего бы ему это не стоило. Пока машина плавно скользила по ночной дороге, Нолан в тысячный за эти дни раз стал прокручивать события в голове. Но чем больше он думал, перебирая одни и те же повторяющиеся мысли, тем сильнее пульсировало в висках от усилившейся головной боли. Сегодня днем, после заседания, она и так усилилась, острыми импульсами давая о себе знать, сейчас же от монотонности, казалось, только стала ярче, мелькая ослепляющими вспышками перед глазами. Лео лишь надеялся, что дома достаточно обезболивающих, которые за последний месяц слишком быстро израсходовались. Обычно ему хватало пачки на два, иногда даже на три месяца, сейчас же у него заканчивалась вторая упаковка за прошедшие четыре недели. Возможно, стоило обратиться к врачу: симптомы обострились, и есть шансы, что хотя бы сейчас найдут причину его болезни. Но это все потом, после того, как он вытащит Лайю из тюрьмы. Головная боль — сейчас последнее, на что нужно обращать внимание. Припарковавшись возле дома, мужчина заглушил двигатель и, прикрыв глаза, положил голову на сложенные на руле руки. Перед глазами плыло, и только в таком неподвижном состоянии становилось чуточку легче. Нужно было сделать несколько движений: выйти из машины, дойти до двери и открыть ее, добраться до кухни, закинуть в себе сразу несколько таблеток и упасть на диван, где можно дождаться, пока анальгетик начнет действовать. Но Лео лишь сидел в машине, тяжело дыша, пока перед ним проносились картинки из того самого лесопарка: деревья, скамейки, дорожки. Он очень много времени провел там сегодня, что подсознание решило поиграть с ним, дав возможность в очередной раз побродить, плутая меж тропинок? Завтра будет новый день. Новые мысли, идеи, версии. Лео не сдастся и не даст это сделать Лайе. Не после того, как увидел уголек надежды в темных зрачках в кабинете после заседания. Не после того, как понял, кем стала эта девушка для него за этот вроде бы короткий промежуток времени. Не после того, как она отпечаталась на его сердце. Было плевать на все, впервые в жизни настолько сильно и яро. И это не пугало, хотя еще несколько недель назад Нолан бы остановил себя, подергал за ниточки, возвращающие контроль. Сейчас эти нитки либо обрезали, либо прокурор просто упорно игнорировал их, не желая заглушать все внутри. Завтра будет новый день. Завтра станет легче.⸺✧✧✧⸺
Лео только совсем недавно вернулся от Лайи, полный сил и энергии от ее признания, касаний и улыбки, и сейчас набрасывал в своем кабинете на листе бумаги план действий — целая паутина, связанная переплетающимися гранями тонких нитей. Все же уверенность в себе для него была синонимом холодных пальцев, зарывшихся в его волосах на затылке, покусанных, чуть шершавых губ и взгляда горящих карих глаз. Уверенность в собственных силах ощущалась легким запахом цитруса, что поселился в легких, распространяя особенное тепло по телу. Мужчина так погрузился в собственные мысли, обдумывая и анализируя каждый вариант развития событий той злополучной ночью, что незаметно вздрогнул, когда дверь кабинета распахнулась после резкого стука. Сейчас на пороге стоял Влад Басараб. Лео не удивился: появление крестного Лайи было ожидаемо, прокурор и так уже несколько раз думал о реакции Влада после его возвращения непонятно откуда, где даже толком связи нет, чтоб узнать о произошедшем. Басараб держался уверенно, прямо и стойко, на лице ни единой эмоции — сплошной мрамор, вытесанный умелым скульптором, ни малейшей трещинки. Вся его реакция была в глазах — свирепые и обжигающие льдом удары молний, переброшенный ток которых мог сжечь все вокруг. Гнев — жестокий, беспощадный — он был почти диким и каким-то хищным. И хоть эта тихая ярость была скрыта под звенящей от напряжения маской спокойствия, Лео все видел будто бы насквозь. Крестный Лайи почти никак не отреагировал на собственное заключение по обвинению в убийстве Милли. Он принял собственный арест без тени возмущения, смиренно, лишь беспокоясь за Лайю и ее состояние. Но сейчас, это было очевидно, мириться не собирался, хоть и старательно пытался не допустить, чтобы эмоции вышли из берегов, чтобы все осталось под его контролем. — Это правда, что Лайя сейчас в тюрьме? — в его голосе звенели низкие ноты, а пронзительный взгляд ледяных глаз был направлен на прокурора. Вопрос был риторическим: будь иначе, Басараб не появился бы в его кабинете. Интересно, что он ждет, задавая этот вопрос? Какой реакции? — Да, это правда, — Нолан отложил документы, понимая, что сейчас его ожидает серьезный разговор. И вести его на всю прокуратуру точно не стоило. — Пройдите, пожалуйста, — указал он на стул напротив. Басараб понимающе кивнул и закрыл за собой дверь, тоже осознавая, что выносить их разговоры за пределы кабинета точно не нужно. Лео был рад, что Влад, несмотря на собственные чувства и происходящее, все еще был в состоянии здраво анализировать ситуацию и с умом на нее реагировать. Это давало надежду, что их разговор будет максимально честным, и что оба собеседника смогут друг друга услышать. — И в чем же ее обвиняют? — крестный Лайи сел, однако ему все равно удавалось смотреть на Нолана как будто свысока. Это было не превосходство перед другими, нет, в этом взгляде было что-то цепкое, угрожающее — как Влад слегка прищуривался, сканируя каждое изменение в мимике Лео. Наверняка, Влад уже знал, почему Лайя оказалась за решеткой. Если ему рассказали про сам факт обвинения и заключения, то рассказали и причину. А этот очередной риторический вопрос — лишь неприкрытая угроза, проверка. — В убийстве Мехмеда Греогери. — Вы серьезно думаете, что она его убила? — зло усмехнулся Басараб. — Нет, — спокойно ответил Лео, не отводя взгляда — смотря твердо, почти немигающе. Он бы скорее поверил, что Мехмед сам подстроил свое убийство, нежели в то, что это сделала Бернелл. Впрочем, даже вина адвоката не станет причиной того, что Нолан отвернется от нее. Он будет с Лайей вопреки всему — всей этой ситуации и всем обстоятельствам. Влад замер, очевидно не ожидая такого ответа. — Я чего-то не понимаю? — его челюсть напряглась, отчего явно выделись скулы. — Вы прокурор по делу, вы засунули Лайю в тюрьму, а теперь заявляете мне, что не думаете, что она виновна? — его голос стал почти утробным, уничтожающим весь кислород вокруг. Казалось, если бы крестный Лайи был чуть несдержаннее, то скорее всего Нолан был бы уже схвачен за грудки и прижат к стене. — Да, я думаю, что она не виновата, — повторил Лео. — И я хочу это доказать и вытащить Лайю из тюрьмы, — Влад хотел попытаться что-то вставить, но его быстро перебили: — А решение об ее аресте принял не я, а судья. Крестный Лайи молчал. Внимательно разглядывал, будто хотел оценить, насколько можно доверять ему. Нолан понимал его опасения. Еще совсем недавно он написал ходатайство о заключении Басараба под стражу, еще недавно хотел привлечь его к ответственности за финансовые преступления и надух не выносил Лайю и цитрусовый шлейф, что долго не мог выветриться из кабинета. Но очень многое изменилось. Глобально. И теперь Владу нужно понять, что прокурор, сидящий перед ним, играет на их стороне. Честно, справедливо, но на их. — Как вы отреагируете, если я попрошу Главного прокурора, чтобы это дело отдали другому? — Басараб прищурился вновь, однако Лео заметил, что опасный блеск в его глазах немного поутих. Влад казался человеком, который прожил долгую жизнь и теперь вполне способен понять, насколько честно и открыто человек говорит с ним. — Приведу аргументы, чтобы дело оставили в моем производстве, — прокурор проглотил так и крутившиеся на языке слова, сохранив внутренне спокойствие. Если честно, он не знал, какие аргументы у него могут быть. Наоборот, их сотрудничество в деле Милли, их общение — все это говорило не в пользу Лео. И это еще хорошо, что никто не знает о его чувствах к Лайе, о его личной заинтересованности в исходе дела. Узнай это начальство, Нолана отстранят в считанные секунды. — А если ваши аргументы не воспримут должным образом? — парировал Влад. — И дело передадут. — Придется сменить специальность, — пожал плечами Нолан; собеседник пораженно моргнул, чуть отпрянув назад. — Конечно, это займет время, но, не думаю, что слишком много, — по крайней мере, это было единственным вариантом быть рядом с Лайей и помогать ей выпутаться из всей ситуации. — Поменяете специальность? — переспросил мужчина. — И на какую же? — Адвокатскую, — резко припечатал Лео, давая понять, что говорит он серьезно. — Если не получится доказать невиновность и отстоять ее свободу с этой стороны, получится с другой. — И вы откажетесь от своей работы, этого кабинета, должности? — едко поинтересовался Влад, снисходительно приподняв брови. — Вот так просто? — Не просто, — чуть улыбнулся Нолан, и бумеранг снисходительности вернулся к Басарабу. — Но я выберу Лайю. — Почему? — вопрос слетел с губ Влада быстро, почти необдуманно и как-то пораженно. Он уже должен был сделать выводы и понять, в чем здесь причина. — Потому что она мне не безразлична. Влад, еще раз внимательно оглядев прокурора, тяжело вздохнул, опуская голову и проведя по лицу ладонями. Сейчас весь фасад холодности, строгости и гнева рухнул, обнажая потресканные стены. Лео знал, какие примерно мысли крутились у него в голове. Что не защитил, не уберег, не предотвратил, что не мог сейчас ничего сделать. Нолан сам это чувствовал — всю беспомощность, что дымом клубилась вокруг, закрывая обзор. Вроде бы знаешь, что дорога есть, но ничего не видишь, даже пальцев на вытянутой руке. — Влад, — впервые обратился Нолан к нему по имени. — Давайте вечером встретимся. Я вам расскажу все по делу, про Лайю, — у Лео даже не щелкнуло в голове, что он не должен никому и ничего сообщать о расследовании. — А вы мне расскажете про Мехмеда. Насколько я знаю, вы работали с его отцом, — Басараб кивнул. — Хорошо, — согласился мужчина. — Давайте встретимся.