Смерть в твоих глазах

      Лео думал, что они с Владом встретятся в каком-нибудь баре, но мужчина попросил его приехать в офис. Сказал, что не любит шум и толпу посторонних, которые так и липнут с разговорами. Прокурор согласился. Так, возможно, даже лучше: быстро все обсудят в спокойной обстановке и разойдутся.       Нолан приехал поздно, в офисе уже никого не было, кроме парочки охранников на входе и самого Басараба. Тот встретил Лео не в своем кабинете, а провел в какую-то комнатку — помещение было совсем небольшим и, казалось, представляло некий особый уголок отдыха для самого Влада и его приближенных. Белый диван, такого же цвета кресла вокруг стола, на стенах — парочка пейзажей. Крестный Лайи предложил сесть, и прокурор расположился в одном из кресел.       — Виски? — предложил Влад, открывая дверцу стеклянного шкафа, наполненного различными алкогольными напитками.       — Я за рулем, — бросил Лео.       — Это не проблема, — отмахнулся Басараб. — Вас отвезут мои люди, машину подгонят, — кажется, мужчина все уже решил. Нолан подумал, что не стоит отказываться: может, хоть алкоголь заставит отступить настырную бессонницу.       Влад сел напротив, в такое же кресло, и поставил на стол два широких стакана с толстым дном. Оба молчали, пока крестный Лайи откупоривал хрустальный графин и развивал напиток. Так же молча отпили. Никто не спешил начинать разговор, уйдя в свои мысли. В безмолвии четко угадывалась легшая на плечи обоих сковывающая дыхание тяжесть.       — Вы ее видели? — начал все же Басараб, заставляя Нолана поднять на него взгляд. — После ареста.       — Да, сегодня днем навещал, — Лео слегка крутанул рукой, чуть разбалтывая виски, смотря, как капли плавно скользят по стеклу. — Она держится, — он чуть улыбнулся, но улыбка прогорклым осадком осела в горле. — Пытается, по крайней мере, но… — вздохнул мужчина. — Но надо ее вытаскивать как можно быстрее. Я избавил Лайю от сокамерников, но это не то место, где она должна находиться. Не то, куда она вообще должна была когда-то попасть.       Снова молчание. Нолан смотрел на янтарный, как глаза Лайи, напиток, вспоминая вчерашний вкус отчаяния на губах, когда судья вынес свое решение. Прошло в общей сложности полтора дня, но это время казалось вечностью. Секунды словно замерли на месте, не спеша расслабить петлю безысходности на шее.       — Мехмед действительно убил Милли? — снова привлек его внимание Басараб.       — Да, он сам признался. Мы выяснили, что помимо Роберта Бекали у Милли был еще любовник. Это был Мехмед, — недоумение, отразившееся на лице Влада, давало понять, что и он ошарашен этой новостью. Никто не ожидал такого от восемнадцатилетней девчонки — скрытности, расчетливости и самолюбия.       — Подождите, — нахмурился Влад. — Если он признался, почему тогда его не посадили?       — Он признался Лайе, — Лео слишком отчетливо помнил беглый взгляд адвоката и ее трясущиеся руки. — Мы нашли зацепку. Еще не зная, кто второй любовник Милли, нашли одну фотографию, в кадр которой попал телефон. Лайе показался знакомым чехол, а потом она встретила Мехмеда и поняла, почему знаком: на чехле был их фамильный герб.       — То есть…       — Да, — перебил прокурор. — Лайя вспылила, подошла к нему и спросила, встречался ли Мехмед с Милли. А Греогери просто признался, что убил ее.       — Он сказал причину? — в голосе Влада опять просочились опасные ноты, но в этот раз адресованные не собеседнику напротив.       — Да, — Лео сглотнул: следующие слова ощущались на языке горькой полынью, что хотелось как можно быстрее сплюнуть. — Он с ней спал, пытаясь заменить Лайю. Милли устроила истерику, и тогда он от злости ее и убил, — все было сказано, но легче не стало. Наоборот, чувствовалось, как мерзкие щупальцы укутывали тело. Было ли это от мелочного мотива Мехмеда, или от того, что он использовал сестру Бернелл, когда не смог добиться самой Лайи, или от понимания, кого Греогери представлял перед собой, будучи с Милли наедине.       Влад ругнулся, пытаясь тоже избавиться от охватившего неприятной нитью ощущения. Нолан решил немного помедлить, смотря, как Басараб пытается уложить в голове свалившуюся на него информацию. По крайне мере, сам Лео принял это не за одну секунду. Когда адвокат рассказала ему обо всем, мужчина был больше сосредоточен на самой Лайе, ему нужно было ее успокоить, вдохнуть надежды в ее потухшие глаза. Потом же, оставшись наедине со своими мыслями, он долго думал обо всем: о Милли, Мехмеде, его поведении и всех этих поступках. Греогери не был похож на ненормального маньяка, которого только тянет убивать. Тех, хоть и отдаленно, Лео мог как-то… не то, что бы понять, но объяснить их поведение нездоровой психикой. Мехмед же был расчетливым, хитрым. Он убил, нашел алиби, избавился от улик, а потом холоднокровно следил за расследование, придя к родителям Бернелл с помощью, выводя Лайю каждый раз своими изощренными фразами, пытаясь как можно больше уколоть, разбить, разрушить.       — Мы пытались добиться заключения под стражу Мехмеда, но ничего не вышло, — продолжил прокурор. — Греогери не арестовали, Лайя снова вспылила, — Лео поморщился. — Мы поссорились. А на утро ее нашли в лесопарке на скамейке недалеко от трупа Мехмеда. Лайя ничего не помнит, у нее травма головы, и все улики — отпечатки, мотив — все указывает на нее, — Нолан в один глоток осушил бокал и с глухим звуком поставил его на столик. — Сама Лайя не верит в свою невиновность, сомневается…       — А вы — нет? — снова повторил свой сегодняшний вопрос Влад. Нолан поднял взгляд, пытаясь понять, в чем опять крестный Бернелл пытается убедиться. Но сил разобраться в этом не осталось.       — Нет, — просто ответил он. — Мы созвонились вечером перед случившимся, я знаю, что она уже успокоилась, остыла, — пояснил прокурор. — Да и не способна Лайя на убийство.       Басараб поджал губы и, не пригубив виски, тоже поставил бокал на стол. Тот звякнул, протяжно, надрывно, как треснувшие нервы, что слишком долго держали на себе тяжелую ношу. Лео видел, как его придавливает груз вины: Влад считал себя ответственным за Лайю, ее жизнь и судьбу. Он был единственным ее близким человеком, потому что приемные родители адвоката… никогда по сути родителями для нее и не были. В ее жизни лишь был крестный. Но и он не смог оказаться рядом, когда убили Милли, когда Лайю выгнали из дома и когда Мехмед признался в совершенном. Нолан видел сейчас перед собой человека, которой считал, что не смог сберечь единственное, что имело ценность в его жизни. Но Лео знал, чем можно помочь, как разрубить эти цепи вины.       — Расскажите мне все про Мехмеда, — попросил прокурор. — Любая информация, все что знаете о нем самом и его родственниках.       — Мы с Фаррухом, отцом Мехмеда, конкурируем, — начал Влад. — У него что-то вроде личной неприязни. Срывал сделки, перехватывал партнеров, устраивал всякие ловушки. Например, кстати, — мужчина кивнул в сторону Нолана. — То дело по обвинению в мошенничестве — его рук, — Лео не отреагировал, и Басараб, быстро выдохнув, продолжил: — Про Мехмеда толком ничего не знаю: он был умным парнем, хоть и полной мразью. Но Фаррух им безумно гордился. У них в семье вообще какая-то болезненная зацикленность на роде, его величии. Чистота крови, — усмехнулся он.       — Фаррух бы не стал убивать Мехмеда? — интонация прокурора была насквозь пропитана скептицизмом. У него были определенные мысли на этот счет, но рассказывать о них он не собирался.       — Нет, — уверенно ответил Влад. — Хоть и вряд ли Фаррух любил его как сына, но Мехмед был его наследием. Выгодное вложение, которое нужно больше всего беречь. Фаррух бы стал выгораживать, избавляться от свидетелей, но убивать — нет.       Лео кивнул, впитывая информацию.       — У меня есть досье на Фарруха, как и на Мехмеда. О конкурентах лучше знать все, — чуть ухмыльнулся крестный Лайи.       — Будет славно, если вы сможете их предоставить, — Влад лишь кивнул, заверяя, что завтра все бумаги будут у прокурора.       Лео взглянул на часы, что висели на стене над диваном. Разговор был окончен, он узнал часть информации сейчас, часть получит утром. Больше он не видел смысла находиться здесь. Нолан все еще чувствовал легкое недоверие, исходящее от Влада: тот будто еще раз взвешивал все, пытаясь понять, как ему относиться ко всей этой ситуации. Да и сам Нолан не хотел раскрывать перед ним все карты. Они произвели обмен информации на информацию, Лео дал Владу возможность что-то сделать и помочь Лайе. Погорить по душам у них не получится, да и не хотелось. Их объединяла только Бернелл.       — Тогда я пойду, — бросил Нолан, поднимаясь. — Своих людей не беспокойте, доберусь, — мужчина не чувствовал никакого действия алкоголя, будто пил чай, не больше. Впрочем, порция была все равно небольшая. — Буду ждать от вас завтра информацию, — напомнил он, остановившись возле двери.       — Лео, — окликнул его Басараб. — Я могу как-то встретиться с Лайей? Завтра, например.       Прокурор поджал губы, проведя ладонью по лбу.       — Ничего не могу обещать, — только и ответил он.       — Спасибо, — выдохнул Влад, а потом, почти без паузы, неожиданно продолжил: — Знаете, у Лайи никогда не было близкого человека, она всегда была одинока. Я должен был ее защищать, но меня никогда не было рядом. Ни в детстве, когда на нее сыпались вечные упреки, ни теперь, когда на нее столько всего свалилось, — Лео замер, пораженный откровенностью. — Я рад, что теперь рядом с ней есть тот, кому она не безразлична. Кто верит в нее больше, чем она сама. И кто борется за нее.       И хотя сейчас оба смотрели друг на друга, видели совсем другого человека. Лайю — сломанную, разбитую и склеенную из щепок тысячу раз. Лайю, которая всегда вставала, даже если ей не предлагали ладонь, и шла вперед, до боли выпрямляя спину, чтобы воздух не схлопнулся вокруг нее. Лайю, которая всегда защищала других, борясь за невинность и справедливость, но так не могла спасти себя.       — Влад, — привлек его внимание Нолан, озаренный неожиданной идеей. — Я знаю, чем вы еще сможете помочь…

⸺✧✧✧⸺

      Ноэ развалился в своем кресле, щелкая пальцами. Каждый щелчок — фокус, иллюзия, отточенная уже до простых механических действий. Вот есть монетка в ладони, блестящая, переливающая своими гранями, щелк, и ее уже нет — исчезла, растворившись в воздухе. Это был один из первых трюков Ноэ, который он научился делать еще в детстве. Этот жест иногда успокаивал, иногда помогал скоротать время. Сейчас Локид выжидал. Он смотрел на лежащий телефон с открытой перепиской, пока ребристая монетка путешествовала в пространстве.       Сандра уже прочитала его сообщение, но пока ответа не последовало. Локид вздохнул и выключил экран, отодвигая смартфон в сторону. Почему он так реагирует на эту девушку? Ведет себя как сопливый подросток. Ноэ сморщился, но уведомления о сообщении ждать не перестал.       Ответ был прост и очень банален: Ньюман зацепила. Локид всегда был умелым рыбаком, который ловко ловил каждую понравившуюся ему девушку на крючок. Но сейчас удочка была точно не в его руках.       Сандра не попалась на приманку. Она отказала — резко, сразу и не давая ни единого шанса. И не потому, что желала набить себе цену, — такое Ноэ чувствовал издалека. Сандра порой смотрела на него, как на полнейшего идиота, не стеснялась в выражениях, могла и на место поставить, и к стене прижать. Может, именно поэтому он не упускал шанса сблизиться?       Но, кажется, Ньюман ничего не удивляло и не прельщало в нем. Его костюмы она считала пижонскими, его самого — придурком, а иногда еще и клоуном. Даже вчера, когда он заехал за ней на байке, не прижималась к его спине грудью, как бывает в дешевых американских мелодрамах, а лишь развела руки в стороны, пропуская потоки прохладного воздуха между пальцами. И на чай, как и обещала, не пригласила. Лишь поблагодарила на словах, одарив его легкой улыбкой и блеском уставших глаз. Ноэ в тот момент показалось, что он готов каждый день катать на своем байке, только бы видеть переливающееся звёздное море ее глаз. Ноэ усмехнулся своим мыслям: Сандра не выносила сравнения ее глаз с морем.       Но было в этом что-то притягательное, интересное. В том, что Сандра не давала надежд, не завлекала своей «неприступностью», не флиртовала. Она была естественна, не льстила, не молчала, она была собой. Ноэ нравилось, как комиссар фыркала на его шутки, как закатывала глаза на его комплименты. Нравилось, как она хохотала, не скрывая своих эмоций, и как бурчала, когда была голодной.       Сандра его зацепила, в этом не было сомнений. Но телефон все еще молчал, не оповещая о входящих сообщениях.       — Ноэ, — Локид аж подпрыгнул, не заметив, как в кабинет бесшумно зашел Влад.       — Какие новости? — кивнул в сторону друга бес, смотря, как тот садится и пододвигает поближе к себе стеклянную пепельницу.       — Пока никаких особых подвижек в деле нет, — сухо ответил вампир, прикуривая. — Ну, или этот Лео мне не все рассказывает, — усмехнулся он. — Что думаешь про этого прокурора?       — Да нормальный он, — пожал плечами Ноэ.       — У него роман с Лайей.       — И что? — хмыкнул Локид. — Это нормально и естественно. Или ты будешь над ней как мамочка-наседка ворковать до старости? — убийственный взгляд друга Ноэ успешно проигнорировал, будто его и не было. — Адекватный этот Нолан, со своими принципами и тараканами, как и все. Толковый.       — Работу он точно правильно выбрал, — ухмыльнулся Влад, на что Ноэ важно кивнул.       — У них там вообще все толковые. И прокурор этот, и комиссар тоже.       — Комиссар? — переспросил Влад. — Та девушка Александра? — Локид снова кивнул, непроизвольно улыбнувшись, и Басараб прищурился, внимательно посмотрев на друга.       Звук оповещения заставил беса дернуться и резко потянуться за телефоном. Сообщение от комиссара Ньюман.       «Да не пойду я с тобой на свидание».       Сверлящего взгляда вампира Ноэ будто бы и не заметил. После таких отказов Локид не знал, что хочет сделать больше: удалить номер девушки из телефонной книжки, или приехать к Сандре домой без приглашения и, не дожидаясь разрешения, впечатать ее в ближающую стену, прижимая как можно ближе к себе и впиваясь в ее губы поцелуем.       — Мехмед нашел себе поддельное алиби на момент убийства Милли, — перевел тему Влад, отвлекая от ярких жарких картинок перед глазами. Второй вариант бесу определенно нравился намного больше. — Какая-то девушка Илина подтвердила, что он был с ней всю ночь.       — Хочешь с ней поговорить?       — Больше покопаться в мозгах, — сделав затяжку, Басараб выпустил из приоткрытых губ струйку дыма. — Нолан думает, что ей может быть что-то известно о произошедших событиях. Посадить Мехмеда хоть больше не посадят, но прокурор не хочет, чтоб это дело забылось и закрылось.       — Влюбишь в себя бедную девушку, а потом разобьешь ей сердце? — усмехнулся бес.       — Не в первой, — выдохнул Влад. — Продолжай следить за Фаррухом.

⸺✧✧✧⸺

      Что такое сомнение?       Неуверенность? Отсутствие веры? Нерешительность? Внутреннее колебание? Подозрение?       Для Лайи сомнения были дулом пистолета, приставленным к ее виску. Девушка не понимала, кто она, откуда, что было правдой из сказанного Владом? Был ли сам крестный настоящим, или это все какая-то фальшивка, игра нескольких актеров для нее одной?       Ответы. Это единственное, что сейчас волновало. Единственное, что было важным и имело смысл. Лайя хотела их получить, но одновременно боялась это сделать. Русская рулетка. Либо ты боишься, медлишь, не рискуя стрелять, и все равно проигрываешь. Либо принимаешь решение. Решение, которое может стать последним, рассыпать весь мир, в котором Бернелл жила всю свою жизнь, уничтожить его и ее саму. Всего лишь рулетка, всего лишь игра — с револьвером, с жизнями, с судьбой. Можно ли здесь выиграть? Победить? Остаться в живых и сохранить себя? Есть ли такая возможность, если все игры с пистолетом — игры с нулевой суммой выигрыша?       Лайя перевела дыхание и медленным шагом прошла к стулу, не упав в объятия крестного, как он того ожидал. Девушка не хотела чувствовать его прикосновения, не сейчас, когда между ними выросла стена недоверия, которую, возможно, уже не разрушить никогда. Ложь крестного была выдержана годами, как хорошее вино. И Бернелл надоело быть под этим обманчивым дурманом.       Влад замер от ее действий, недоуменно нахмурившись, и долго разлядывал ее профиль перед тем, как сесть напротив. Скорее всего, он жаждал объяснений, но требовать их сейчас прерогатива адвоката.       — Лайя, как ты? — начал разговор Басараб, отчего Бернелл криво усмехнулась.       Как она? Она надломлена, сокрушена. Чувствует себя использованной и преданной. В остальном, наверное, держится.       — Адэрра, — одно слово, что ледяной стрелой врезалось в грудь. Неожиданно, полученное не от врага, а от близкого. Влад дернулся, почти отшатываясь. Он узнал имя: девушка видит это по его глазам. — Это мое настоящее имя, так ведь? — ее голос, тон — шипы. Насколько острые, что пронзали насквозь, вспарывая кожу.       — Лайя, — спустя паузу все же произнес крестный, но Бернелл не стала слушать, резко доставая рисунки, которые незаметной тенью покоились на ее коленях. Она бросила их, и листки заскользили по металлической поверхности, попадая прямо в руки Басараба.       — Мои родители, — адвокат указала на самый первый рисунок — рисунок ее матери. На черно-белый набросок все еще больно смотреть, поэтому Лайя не задержала на нем взгляд. — Роберт, Нерисса, — на ее лице лишь застылая корка безразличия: все эмоции она оставила в камере, где утром легкие пронзали толстые иглы, мешая дышать. — Они ведь не были обычными людьми, правда? — Бернелл говорила лишь факты, но горло все равно обжигал собственный яд, который с трудом удавалось сдерживать. — Ты мне врал, — Лайя вздохнула и скрестила руки на груди. Защитная реакция, она словно готовилась в любой момент моментально юркнуть в раковину, где ее невозможно будет достать. — Может, ты всегда меня обманывал? — усмехнулась, пытаясь избавиться от горечи и обиды, что начала скапливаться в уголках глаз.       — Лайя, — Влад снова перевел дыхание, оторвавшись от разглядывания рисунков, — ты же знаешь…       — Я уже ничего не знаю, — перебила адвокат, повышая голос. Хотелось вскочить, перевернуть стол верх ногами, порвать рисунки, наброситься на Басараба, но Бернелл лишь сжала кулаки. Слишком многого эмоции лишили ее: ответов, справедливости. Сейчас нельзя этого допустить. Ногти впивались в кожу ладоней, немного возвращая контроль. — Расскажи мне все, — Лайя хотела бы требовать, но голос слишком молящий. — Настоящую правду. Ты не можешь ее скрывать, — девушка сделала глубокий вдох, закидывая голову кверху. — Не поступай так со мной…       — Хорошо, — Влад машинально в отчаянном жесте начал шарить по карманам, желая как можно быстрее вдохнуть ядовитого дыма, но сигарет с собой нет. — Ты знаешь, что мир двухмерен. Люди и остальные существа — темные и светлые. В том, другом мире, существует такой орган управления — Кнессета Трех. Там решаются все вопросы, которые возникают как и внутри мира, так по взаимодействию с миром людей. Стычки, прорывы пространства, конфликты между князьями. Наивысший орган, где решалась судьба каждого, — Влад достал из стопки рисунок треугольного стола, разворачивая его к Лайя. Будто она не знала наизусть каждую деталь. — Этот стол как раз символизирует Кнессету Трех: три грани, каждая из которых имеет свое значение. Черный — это Владыка Тьмы, лазурный — Владыка Света, и третий, белый, — Владыка людского мира. В Кнессету входил я и твои родители.       Лайя перевела дыхание, вспоминая сон с треугольным столом и разговорами о трещине в пространстве.       — Твоя мать, Нерисса, — продолжил Влад. — Была Владыкой Света, чистокровный маг, утонченная, мудрая, сильная и справедливая. Многие были обеспокоены, когда место Владыки Тьмы занял я, бывший человек. Нерисса не вешала ярлыков, а позже и вовсе влюбилась в Роберта, обычного человека, которому удалось пробиться и стать главным наместником от людей.       — Папа был человеком? — Лайя сглотнула, сильнее сжимая кулаки.       — Да. Как просвещенный он был наделен дарами, особыми способностями, в том числе долголетием, — Влад тяжело вздохнул. — Такой союз обеспокоил многих влиятельных тёмных и светлых, поэтому твое рождение и существование тщательно скрывалось. Знали лишь мы трое.       — Кто я? — хрипло просипела Бернелл, будто лишенная голоса. — Человек? Маг? Кто?       — Ты рождена от союза самого сильнейшего мага и человека с дарами…       — Полукровка? — усмехнулась Лайя на грани истерики, перебивая крестного.       — Нет, — покачал головой Влад. — Это не так работает. Ты впитала силу обоих родителей. Ты их не слабее, ты сильнее. Именно поэтому мы и скрывали твое существование: боялись, что остальные, прознав, захотят избавиться, пока ты еще малышка и не можешь управлять своими силами.       — Силами? — сглотнула Лайя. — Какими силами?       — Я не могу сказать.       — Влад! — повысила голос девушка. — Ты должен мне рассказать.       — Я, правда, не могу, — повторил вампир. — Знаешь, как устроены силы в нашем мире? — и, не давая Бернелл отрицательно ответить, продолжил: — Сейчас ты обычный человек: взрослеешь, стареешь, болеешь. Силы сидят глубоко внутри тебя: пока ты не вспомнишь сама, откопав в чертогах разума, ты не обретешь эти силы. Такова наша природа: только знание и воспоминание делает нас такими, кто мы есть на самом деле.       — А если… если я не хочу этого? Хочу, чтобы все осталось так, как есть?       — Ты уже начала вспоминать, — лишь ответил Влад. — Процесс запущен.       — Для чего это? — девушка шмыгнула носом. — Память, воспоминания… почему?       — Когда кто-то становится неугодным, его не убивают, лишь лишают памяти, превращая тем самым в человека. Например, если мне стереть воспоминания, то я потеряю всю ту силу, способности и потребности, которые присущи вампиру. Стану человеком. Но стоит вспомнить, и все силы вернутся.       — Значит, кто-то лишил меня памяти? — несмотря на рушившийся мир, Бернелл оставалась в рассудке. Мыслила, взвешивала, задавала правильные вопросы. Возможно, помогало то, что она уже знала о сверхъестественном, а может собственный сон принес немного смирения.       — Да, — коротко ответил Влад. — Думаю, это были твои родители.       — Почему?       — Тот, кто убил их, не оставил бы тебя в живых.       Просто, хлестко. Лайя вздрогнула. В груди набатом застучало сердце, а виски сжало от волной накатившего предчувствия, но она не могла не спросить, хотя где-то внутри и знала ответ, будто видела наяву.       — Как они погибли? — Лайя облизнула пересохшие губы.       Влад устало опустил голову, тяжело выпуская воздух из легких. Адвокат, напряженно заламывая пальцы, следила за каждым его действием. Как крестный поднялся, отойдя к стене, вставая к девушке спиной. Как убрал руки в карманы брюк, неподвижно замерев.       — Я не знаю, Лайя, — тихо выдохнул он. — Я пришел к твоим родителям на следующий день после очередного собрания Кнессеты. Ты тогда ночью прибежала к нам, и я пообещал, что скоро приду. Но когда я появился, Нерисса и Роберт были уже мертвы. Я стал искать тебя. Ты была обездвижена заклинанием и лишена памяти.       Бернелл замерла, в голове резко, вышибая реальность, встали картинки из ее кошмара в ночь, когда она подумала, что Лео ей соврал.       — Мне снилось… — прошептала Лайя, сглатывая слезы. — Черная тень, клинок… Я не могла пошевелиться, пока ты не пришел…       — Да, — Влад развернулся, и сквозь пелену слез Бернелл увидела, насколько подавленным был мужчина. — Ты видела, как их убили. Когда я тебя нашел, напуганную и заплаканную, то сразу взял на руки. Видимо, заклинание обездвиживания действовало до первого прикосновения к тебе. Началась суматоха, убийство почти сразу обнаружили. Я должен был не допустить, чтобы о тебе узнали.       — Поэтому ты отправил меня сюда…       — Да, я передал тебя Ноэ, только ему в тот момент я мог доверять.       — А потом?       — А потом тюрьма, — горько выдохнул Басараб.       Тюрьма. Вот так сразу. Лайя прикрыла глаза: голова кружилась. Все казалось очередным кошмаром. Может, ей просто необходимо проснуться? Щелк, и она окажется в кровати, пока за окном будут блестеть утренние солнечные лучи.       Но просыпаться не выходило. Вместо этого в голове появлялись все новые и новые вопросы, ответы на которые не хотелось получать. Но это же не могло быть совпадением, верно? Да и самой девушке нужно узнать всю правду без остатка. Она просто в следующий раз не выдержит свалившейся на нее лжи.       — Влад, ты все мне сказал? — наводяще начала Бернелл, не открывая глаз. Вдруг она сразу увидит ответ? Хотелось оттянуть этот момент хотя бы на секунду. — За что тебя заключили? За убийство моих родителей?       — Да, — признался вампир. — Роберт и Нерисса были убиты моим клинком и меня обнаружили рядом с ними. Только спустя годы Ноэ удалось найти наемника и доказать, что я невиновен. В Кнессету я не вернулся, да и другой уже был выбран Владыка. Я нашел тебя и поселился здесь.       В голове был полный беспорядок. Будто кто-то скинул кучу дров, не собрав в поленницу. А ответы о том, кто она, что умеет и на что способна, так и не были получены.       — Если ты мне скажешь о моих силах, что произойдет?       — Ты никогда не сможешь ими управлять, — отрезал Влад.       — Ну и пусть, — всплеснула руками Лайя. — Я не хочу такой жизни.       — Это уже твоя жизнь, — ударил реальностью мужчина. — Ты начала вспоминать, едва заметные отголоски твоей силы начали проявляться еще тогда, когда ты узнала правду о мире, его устройстве. Сейчас, когда ты вспомнила детство, сила увеличится. Если я расскажу, ты не сможешь управлять этими силами, и тебя просто уничтожит от энергии, — и в конце, обрубая все узлы надежды, припечатал: — Это необратимый процесс, Лайя.       — Значит, это вопрос времени? — отчаянно прошептала адвокат.       — Да.       — И меня рано или поздно ждет… — в горле пересохло, — бессмертие, долголетие… как это у вас называется…       — Вероятней всего, да, — снова подтвердил Влад.       Лайя уронила голову на сложенные на столе руки, по щекам бесконечными дорожками катились слезы. Ее ночной кошмар говорил не только о прошлом, но и о будущем.       Она потеряет. Снова вкусит кисло-горькую скорбь и склонится над могилой. Будет зарываться пальцами в рыхлую землю, обняв могильный холмик.       Он превратился в пепел. Как в ее чертовом кошмаре.       Она будет видеть лишь смерть, глядя в его глаза. Зеленые и любящие.       Лео станет пеплом, что осыплется к ее ногам.