⸺✧✧✧⸺
Проснувшись, Лайя открыла глаза, щурясь от яркого солнца, и тут же почувствовала мягкое прикосновение теплых губ на щеке. Счастливо улыбнувшись, она чуть повернула голову к Лео и невесомо провела пальцами по его скуле. — Доброе утро. — Доброе, — ответила Бернелл. А оно было действительно добрым. Кажется, впервые за последние дни ее сон был спокойным, без кошмаров и всплывающими вместе с ними воспоминаниями. — У тебя есть планы на сегодня? — в голове звякнуло, будто кто-то хотел нажать на тревожную кнопку и сообщить какую-то важную новость. Но адвокат не успела об этом подумать. — Только желание провести его с тобой. — Хочу съездить на кладбище к Милли, — Лайя вдохнула, — съездишь со мной? — Конечно, — кинул Нолан, сжимая ее ладонь. И от одной этой поддержки и теплого взгляда родных глаз становилось легче. Завтрак прошел как-то быстро, словно в суете. Бернелл даже не помнила, о чем они говорили с Лео. А говорили ли вообще? Было стойкое ощущение, будто после согласия мужчины они сразу же оказались в его машине. Лайя смотрела на прокурора, на дорогу, на белое платье, в котором она была. Все было словно в тумане. Может, она все же не выспалась? Хоть сон и был спокойным, но все же не таким длинным, как хотелось бы девушке. Казалось, что все должно быть по-другому. Вскоре они подъехали к кладбищу. Ночью прошел дождь, и воздух был пропитан запахом земли. Лайя брела по тропинке к могиле Милли, чувствуя, как Нолан идет следом, не сводя с нее глаз. С похорон здесь так ничего и не изменилось: на надгробной плите все еще лежало множество цветов. Лайя положила к ним букет, что принесла с собой, и провела кончиками пальцев по выгравированному на камне имени сестры. Лео подошел ближе и обнял девушку со спины, а она доверчиво прижалась к нему всем телом. Она не видела его, но чувствовала дыхание у своего уха, и это успокаивало, ослабляло все барьеры. — Знаешь, — неожиданно начала Лайя, — почти в начале своей профессиональной карьеры, еще на практике, я имела дело с убийством. Женщина застрелила человека, мстя за смерть ребенка и мужа. Вроде сюжет какого-то сериала, — хмыкнула она. — Эта женщина сказала мне тогда, что она очень любит запах земли. Знаешь почему? — спросила Бернелл и тут же, не дождавшись ответа, продолжила: — Она сказала, что любит его, потому что в земле находятся самые ее близкие и любимые люди. Сейчас, стоя у могилы Милли, мне кажется, что я немного понимаю эту женщину. Несмотря на наши с сестрой порой сложные отношения, я любила ее. — Ты хочешь, чтобы у меня тоже был такой запах? Неожиданный вопрос заставил Лайю дернуться словно от конвульсий. — Что? — лишь выдала она, поворачиваясь к мужчине лицом. Она правда это слышала? Это слуховая галлюцинация? Но сделавший шаг назад Лео, его взгляд — все это было красноречивей любых слов. — Давай уже покончим со всем этим, — на его лице застыла гримаса отчаяния. — Просто убей меня сейчас и все. Только совсем недавно обретенное умиротворение улетучилось, предательски оставив Лайю наедине с ее же страхами, что с шипением выползали из тени. Бернелл хотела накричать на него, хотела ударить, вкладывая в силу во все разом вспыхнувшие эмоции — недоумение, гнев, обиду. Она хотела выцарапывать окровавленными ногтями эти мысли из его сознания. Но адвокат лишь смотрела в полные смирения глаза напротив и ничего не понимала. Лайя не могла причинить ему вреда, она даже жить без него не хочет — и это ни какая-то там теорема, требующая доказательств, это самая настоящая аксиома, неизменная константа. — Давай, не медли, — продолжил, не успокоившись, Нолан и горько усмехнулся. Лайя не хотела ничего уже говорить. Она хотела уйти. Сбежать. Подальше от этого места, подальше от Лео и его слов, что полоснули, оставив прорези, по сердцу. Девушка двинулась вперед, случайно сталкиваясь с мужчиной плечами, и из его горла вырвался резкий болезненный хрип. Бернелл замерла, чувствуя, как Лео оседает на землю, а по ее руке стекает что-то липкое, теплое, склизкое, противное. Она в ужасе отшатнулась, смотря на свою окровавленную ладонь. Это его кровь, кровь Лео. Мужчина упал на землю рядом с могилой Милли, хватаясь руками за живот, из которого торчал вонзенный по рукоятку нож. Лайя бросилась к нему, слезы застилали глаза, и девушка никак не могла рассмотреть рану. Это правда сделала она? Убила его? Принесла ему погибель? Была его смертью? Бернелл не знала что делать. Звонить, кричать, звать на помощь? Нолан же с трудом перехватил ее окровавленную руку и сжал трясущиеся пальцы, привлекая внимание. За мгновения до того, как его глаза закрылись навсегда, Лайя увидела в них прощение. Словно Лео хотел сказать, что был готов к такому исходу, заранее его предвидел и давно смирился со своей участью. Вот только Лайя мириться не могла и не хотела. Подул ветер, девушка всхлипнула и попыталась вздохнуть. Воздух был пропитан запахом земли. Теперь самым сладким на свете… С криком Бернелл подорвалась с кровати. Вокруг была темнота, дыхание мигом перекрыло, и девушка могла бы задохнуться, поддавшись завладевшей ею панике. Лайю трясло. Перед глазами пелена: она видит лишь рваную рану на животе, кровь, пропитавшую ткань мужской футболки. Хотелось кричать; содрать с себя всю кожу было бы и то не так болезненно. Адвокат ничего не понимала, лишь ощущала, как ее пронзало раскаленными иглами. Казалось, что такое ее состояние длилось всего немного. Секунда, может две. Слезы даже не успели скатиться по щекам, как Лео прижал ее к своей груди, укрывая в объятиях. Он шептал что-то на ухо, гладил широкими ладонями по спине, успокаивая. Но Лайя будто не слышала его, будто не ощущала прикосновений, не чувствовала, что рядом кто-то есть. Как на пленке все крутилось сцена возле могилы Милли, нож в руке, смирение в зеленых глазах, кровавые пятна на ее белом платье. — Это сон, — продолжал говорить Нолан, хоть и замечал, что адвокат его не слышит. Ее дыхание еще не восстановилось, она хрипела, хватаясь в рефлекторном жесте за шею. Отстранив Лайю чуть от себя, чтобы была возможность смотреть глаза в глаза, Лео обхватил ее лицо ладонями. — Дыши, — сказано испуганно, — Лайя, дыши, — повторил прокурор, безрезультатно пытаясь привлечь внимание. — Дыши, Лайя, давай! — тон настойчивей; мужчина чуть тряхнул ее, и именно в этот момент поймал потерянный взгляд. — Давай вместе. Вдох. Выдох. Он показывал, учил дышать вместе с собой. С каждой секундой адвокат все четче слышала родной голос, который перестал ощущаться как шум в голове. Теперь этому голосу Лайя верила больше всего на свете и делала так, как он просил, повторяя эти маленькие обыденные действия. Теперь она могла дышать самостоятельно, про себя повторяя: вдох, выдох. — Тебе приснился кошмар, — Лео провел большими пальцами по ее щекам, стирая невидимые слезы. — Все хорошо, я рядом. Теперь Бернелл сама приникла к нему, утыкаясь носом в плечо и сжимая руки в кольцо вокруг торса. Она вдохнула его запах, в котором не было ни намека на землю, лишь привычный кедр. И это окончательно ослабило натянувшиеся до предела струны нервов и выпустило все напряжении наружу вместе с солью, что водой стекала по лицу. Ткань его футболки — она была теперь пропитана не металлической кровью, а всего лишь испуганными слезами, которые девушка не могла сдерживать. Лайя чувствовала руки Лео на талии, его губы, что оставляли беспорядочные кроткие поцелуи. — Просто кошмар, — повторила она, и Лео облегченно выдохнул. Не разрывая объятий, он улегся на спину, завлекая Лайю за собой. Она устроилась у него на груди, переплела пальцы их рук, сжимая в крепкий замок, и эти небольшие движения сформировали вокруг маленький, но безопасный кокон, в котором Бернелл могла сейчас спрятаться не только от всего мира, но и от своего собственного сознания. — Мне страшно засыпать, — призналась девушка, чувствуя ухом биение мужского сердца. — Я рядом, не бойся, — и пусть это звучало пафосно и банально, Лео действительно готов был ее укрыть от всего на свете, даже от страхов, что изматывали душу. — Думай о чем-нибудь другом, — предложил прокурор. — Пусть даже о работе: за такими мыслями точно быстрее сморит, — Лайя едва заметно закивала и, выдохнув, удобней положила голову на мужское плечо. Последние ее мысли перед тем, как снова уснуть, были мысли о Мехмеде. И о той самой ночи, когда его убили.В ночь смерти Мехмеда
Лайя почти выбежала на улицу и сразу вдохнула прохладный ночной воздух. Находиться в четырех стенах было уже невозможно, поэтому Бернелл, буквально за три минуты одевшись и взяв с собой только телефон с наушниками, выскочила за дверь и быстром шагом спустилась по лестнице. Лифт ждать не хотелось, а быстрые движения блокировали в голове разные мысли. На улице было, на удивление, тепло, несмотря на ветер, что шелестел листьями деревьев и так и норовил пробраться под одежду. Еще раз насытив легкие кислородом, Лайя прикрыла глаза. Было тихо, хотя еще оставался час до полуночи, улицы совсем уже опустели. Впрочем, это было не удивительно: жила адвокат не то, чтобы в центре, да и завтра был рабочий день. Лайя любила ночную атмосферу города: когда тот уже почти заснул, мерцая лишь вывесками закрывшихся до утра магазинов и уличными фонарями. Был шарм в пустых дорогах, в горящих в домах окнах, в звездах, что сияли прямо над головой, и лунном отблеске на небе. Бернелл любила ночные прогулки, хоть позволяла себе их нечасто. Просто иногда выбиралась на улицу, когда уже сгустились сумерки, доставала наушники и включала свой особый, ночной плейлист. В такие моменты ей казалось, что мир создан для нее, лежит на ладонях, скрытый от чужих глаз. Она могла петь без голоса, не обращая внимания на стекающие по щекам слезы, зная, что в темноте их никто не увидит; могла танцевать, вышагивая энергичный ритм; могла бежать по пешеходной дорожке, пытаясь скрыться от собственных страхов или просто идти вдоль знакомых улочек, улыбаясь и наслаждаясь любимой музыкой. Это помогало очистить голову, избавиться от груза обиды, боли или же какой-то вины. Найти спокойствие, закалить тот самый стержень внутри, что давал сил держаться ровно, не сдаваться. Громкость на максимум, чтобы не слышать даже изредко проезжающих машин и мотоциклов, и Лайя уже идет в случайно выбранную сторону. Нет ничего: ни плана, ни цели, она принимала решение, совершенно ни на что не ориентируясь. Но что-то шло не по плану: песни, которые до этого всегда вдохновляли, теперь опутывали паутиной горечи, вины и обиды. На кого она обижалась? На судью, который принял не то решение? На Лео, который не выполнил свое обещание? На Влада, которого нет рядом в такой нужный момент? Но ответ поплавком выскакивал из-под воды на воздух: Лайя обижалась на саму себя. На свою несдержанность, эмоциональность, на то, что вместо терпения выбрала непонятную спешку, которая привела к абсолютно иным последствиям. Бернелл подняла голову к небу, делая тяжелый судорожный вдох. Еще и на Лео накинулась со всеми этими обвинениями! Он же предупреждал, что сейчас не самое подходящее время, предупреждал, что алиби Мехмеда подтвердится, но она все равно надавила. А после, когда выгнали из зала заседания, после всей гадкой лжи Греогери, его ухмылок — просто не могла сдержать себя. Отказ в заключении под стражу был финальной точкой. В тот момент гнев, смешанный с упавшим отбойным молотком отчаянием, бурлил в крови, что по температуре походила на раскаленную магму. Казалось, что внутри все сгорит, превратится в уродство. Лео просто стал жертвой ее эмоций. Сейчас Лайе было безумно стыдно за ту сцену в коридоре суда. За обвинения, холодность и даже на секунду потерянную веру. Адвокат надеялась, что Нолан понял ее реакции. Он всегда с легкостью мог распознать ее, считывал причины поступков и не принимал ее излишнюю эмоциональность на свой счет. Но вдруг, в этот раз не вышло? И ее слова, молчаливый уход — разрушили грань. Ведь она верит ему, и Лео не должен считать по-другому. Достав телефон, Лайя остановилась посреди улицы и поставила на паузу все еще играющую в наушниках музыку. Несколько нажатий на дисплей, и вот уже Бернелл набирает контакт, все еще подписанный, как «Прокурор Нолан». Девушка не обращает внимания на позднее время, просто с надеждой ожидая, что Лео ответит. Услышав пожелание спокойной ночи, Лайя с улыбкой на губах сбросила вызов. Хорошо, что она позвонила. Лео действительно важно было убедиться, что она все еще верит в то, что они смогут добиться справедливости для Милли, смогут посадить Мехмеда за решетку. И важно еще раз услышать, что девушка доверяет Нолану. Ей и самой стало намного легче после этого короткого разговора. Дышалось свободней, появились силы — казалось, Бернелл могла сейчас свернуть горы. Снова включив музыку, Лайя убрала телефон в карман джинсов и зашагала, чуть покачиваясь из стороны в сторону под ритм и напевая сама про себя заигравшую песню. Адвокат только сейчас поняла, что очень хотела есть: ужин она благополучно пропустила. Ноги уже сами повернули в нужном направлении. Кажется, Лайя давно не проводила время для самой себя? Ну и что, если уже поздно? И что, если сегодня был безумно тяжелый день, а завтрашний будет не легче? Сейчас Бернелл хотела гулять ночью под любимую музыку и перекусить в первом же попавшемся по дороге работающем кафе каким-нибудь фастфудом. Домой Лайя уже возвращалась через несколько часов. Бодрость почти прошла, музыка надоела, и наушники были убраны в карман. Оставалось пройти всего минут пять от силы, а потом подняться в квартиру и рухнуть на заранее расстеленную кровать. Девушка уже жалела, что не вызвала такси на обратную дорогу, но, кажется, все наеденные ночью калории были сожжены. Бернелл посмотрела на часы, что показывали уже начало четвертого. Завтра — уже сегодня — в десять они с Лео договорились встретиться в кафе. Подумалось о том, что нужно отложить встречу, потому что на сон оставалось нещадно мало времени. Вот только ни достать телефон, ни уж тем более отправить сообщение Нолану Лайя не успела. Недалеко от ее дома, усевшись прямо на бордюр, ее поджидал человек, которого она хотела видеть меньше всего на свете. Который должен быть в тюрьме, закончить за решеткой свои дни и никогда больше не купаться в своем изощренном самолюбии. Лайя подняла глаза к небу, успокаиваясь. И, смотря вперед, просто решила пройти мимо, полностью проигнорировав присутствие Мехмеда. Ей все равно, зачем он пришел, почему. Снова разбередить раны, вскрыв зажившие порезы? Или позлорадствовать, указав на ничтожность ее стараний засадить его в тюрьму? Или же он выдаст какой-то новый факт о Милли? О ее убийстве? Лайя ничего не хотела от него слышать. Не сейчас, не в этот момент. Она просто пройдет мимо. — Даже не поздороваешься, милая? — прилетело ей в спину; Лайя остановилась, сжимая руки в кулаки. — Мы же могли стать родственниками. — Нам не о чем разговаривать, Греогери, — она говорила, даже не поворачиваясь лицом, и думала, что этими словами поставила точку в их ночном разговоре. — А у меня к тебе есть деловое предложение, — мужчина поднялся с асфальта. — Я могу прийти к твоему любимому прокурору и сознаться во всех преступлениях. Рассказать как и чем проломил череп твоей сестренке, — Лайя сцепила челюсти с такой силой, что зубы скрипнули. — А в обмен на это ты… — Мехмед, — Бернелл резко обернулась, перебивая. — Не будет никаких обменов. — Добиться справедливости для сестрички уже не так важно? — Без тебя справлюсь. И не смей больше приближаться ко мне. Не успела Лайя сделать и несколько шагов, как почувствовала удар по голове. Дернувшись от резкой боли, она обмякла, угодив прямо в руки Мехмеда.⸺✧✧✧⸺
Резко раздавшийся грохотом звук. Лайя вздрогнула, открыв глаза и быстро поднимаясь на подушках. Сердце беспокойно билось, а кожа покрывалась мурашками. Но не от холода. Кажется, что-то разбилось, расколов на несколько частей пространство и стоявшее в доме умиротворение. И прервав сон, пронизанный воспоминаниями о той злополучной ночи убийства Мехмеда. Лайя тяжело вдохнула и обернулась, намереваясь увидеть спящего Лео и скользнуть в его объятия, прижимаясь к нему продрогшим телом. Это единственное, что могло успокоить. Но соседняя половина кровати пустовала. Адвокат нахмурилась и вновь упала на подушку, утыкаясь в нее носом и вдыхая аромат хвои. Стылое беспокойство от недавнего кошмара вернулось, но Лайя постаралась себя успокоить. Нолан скоро вернется: наверняка, отошел, чтобы попить. Сама Лайя тоже бы не отказалась от стакана воды, но все сознание заполонили мысли о произошедшем. Почему вдруг воспоминания вернулись? Что произошло дальше? Затылок тут же пронзило фантомной болью, и Лайя механическим жестом провела по коже головы, пытаясь стряхнуть это ощущение. Почему ей вообще сегодня снятся то собственные воспоминания, то пронзающий холодным потом кошмар? Что за чертовщина? Бернелл нахмурилась: она же проснулась от резкого звука. Потянувшись, Лайя щелкнула выключателем ночника над кроватью, и сразу же прищурилась от яркого света. Казалось, что лампа не оросила мягким светом пастельные стены, а врезалась до болезненной рези в глазах. Наконец, привыкнув к освещению, Лайя окинула быстрым взглядом комнату, сразу замечая причину своего пробуждения — кактус Василий. Он лежал на полу возле окна в осколках керамического горшка. Целой осталась лишь тарелка-подставка на подоконнике. Это было странно: на ночь они с Лео оставили окно настежь открытым, Василия точно не могла сбить открывшаяся створка. Что произошло? И где Лео? Почему он не пришел на шум? Ответа на эти вопросы не было. Лайя вздохнула, решив, что разберется с разбившимся горшком уже утром. Она повернулась, чтобы взбить подушку, и замерла. Дыхание сперло, а глаза с диким ужасом смотрели на существо прямо перед ней, у подножья кровати. Огромный волк. Рядом с ней, уставившись внимательным взглядом, сидел самый настоящий волк. Массивная голова с высокопоставленными острыми ушами, мощная шея, рыжая шерсть. Девушка боялась пошевелиться: хотя животное и выглядело спокойным, но Лайя знала, что любое резкое движение заставит зверя напасть, пустить в ход хищные зубы, которые предназначены для перемалывания костей. В горло подкатила паника, но волк и не думал нападать — глядел преданно, смиренно. Эти умные глаза смотрели глубоко внутрь, заставляя Бернелл постепенно снова обрести дыхание. Слабое, что почти не приносило кислорода в легкие. Волк моргнул, и только теперь Лайя обратила внимание на цвет его зрачков. Зеленые с золотистой окантовкой по краям. Такие знакомые, такие родные. Зверь, принюхавшись, запрыгнул на кровать; матрас прогнулся под его весом. Надо было или бежать, или звать на помощь, но голоса не было, как и не было сил сделать хоть какое-то движение; Бернелл просто оцепенела, молча наблюдая за животным, за медленными шагами мощных лап, один толчок которых может убить. Он был близко. Очень. И когда зверь поднял морду и снова посмотрел на нее, адвокат узнала эти глаза. У волка были глаза Лео. За секунду до того, как провалиться в беспамятство, Лайя поняла, что это и есть Лео.