⸺✧✧✧⸺
Следующий день прошел в разговорах обо всем. Лео спрашивал, Лайя пыталась дать ответы на вопросы. Они вместе рассуждали от отце Нолана, пытаясь собрать все факты в единую линию. Лайя выдвигала предположения, мужчина или соглашался, или возражал. Иногда Бернелл удивляло несогласие прокурора: как он вообще может о чем-то утверждать, если узнал всю правду лишь вчера вечером? Но он это делал: пытался вспомнить что-то из детства, отрыть в памяти моменты, на которые никогда не обращал внимания. Тему убийства Мехмеда они пока благоразумно обходили стороной. Лайя была рада молчать об этом, но неизвестность порывами душила. На некоторые вопросы Лайя не могла ответить. Понимала, что ее знаний не достаточно, чтобы дать Лео полную картинку того, другого мира. После того, как девушка не смогла в очередной раз что-то прояснить, то лишь тяжело выдохнула, предложив съездить к Владу и поговорить втроем. Уж крестный-то, проживший около шестиста лет, будучи вампиром, должен разбираться лучше нее, узнавшей обо всем сверхъестественном несколько лет назад. Бернелл честно призналась, что не была такой любопытной. Возможно, она тем самым отвергала свою принадлежность к той реальности? Лео же был дотошным до мелочей. Или он воспринял все рассказанное как очередную загадку? Расследование — обычное дело, обстоятельства которого ему нужно выяснить, чтобы быть полностью уверенным в виновном. Неужели он искал вину в своей поступке? Размышлял о том, был ли у него шанс контролировать себя, не доводить все до убийства? Лайя все время боялась, что Лео все же попросит избавить его от волчьей сущности. Но в этот раз Бернелл решила не изнывать от постоянного беспокойства, а сразу призналась мужчине, что если у него есть такие мысли, то она ему — не помощник. Из-за страха ошибиться, сделать хуже. И этот риск не оправдан. Лео на это ничего не ответил. Лишь запоздало кивнул, принимая ее позицию. Лайя так и не поняла, были у него эти мысли уже, или Нолан задумался о таком варианте только сейчас. Лео в очередной раз взял паузу, прося время все переосмыслить. Он вновь вышел на улицу наполнить легкие обманчивым кислородом, возможно, только так он мог дать своим мыслям спасительный выход. По крайне мере, Лайя надеялась, что этот выход был. Бернелл сидела на диване, обняв колени, ожидая возвращения мужчины, когда завибрировал его телефон, брошенный еще утром на журнальный столик. Из любопытства Лайя подалась вперед, смотря на имя звонившего. Влад. Зачем крестному Лео? Брать чужой телефон было низким поступком, пусть и не было ничего криминального в том, чтобы ответить на звонок крестного. Насколько бы не были их с Лео отношения доверительными, Лайя четко понимала границы дозволенного, поэтому лишь повертела головой, пытаясь найти свой собственный iPhone. Тот нашелся на кухне, и девушка перезвонила Басарабу. Может, у того были какие-то важные новости? Без причины Влад бы точно не стал связываться с прокурором. Лайя знала, что крестному Нолан не очень импонирует — может быть, причина крылась в прошлом не самом приятном опыте общения во время следствия. — Привет, — поздоровалась Бернелл, как только прекратились гудки. — Ты сейчас набирал Лео, что-то случилось? — Его нет в прокуратуре, — сразу ответил Влад, не став ничего спрашивать. — Мы договорились встретиться вчера, нужно было подписать какие-то документы. — Лео взял выходные, — и, не давая крестному о чем-либо подумать, продолжила: — Я вчера ему все рассказала. Обо всем. — Как твой прокурор? — спустя небольшую паузу спросил Басараб. — Не знаю, Влад, — отчаянно протянула Лайя. — Он… спокоен. Спокойствие Лео действительно пугало. Наверное, лучше бы были хоть какие-то крики, была бы ярость и споры. Но Нолан ни на дюйм не повысил сегодня голос. Это умиротворение — оно пугало. Сама Лайя, в свое время узнав всю эту правду, действовала импульсивно. Это помогало отпустить сидевшие внутри эмоции. Лео же им выхода не давал. Копил в себе. Будто бы хотел научиться искусству отталкивания эмоций. Но Бернелл знала, что это искусство неустойчиво, временно: однажды эмоции все равно вырвутся и выведут из строя. — Я, правда, не знаю, что делать, — тяжело выдохнула Бернелл, проходя в гостиную и устало садясь обратно на диван, вновь поджимая ноги. — Поддерживать. Быть рядом. Если он этого хочет. Лайя была. Пыталась хоть как-то облегчить эту судьбу, что ударила вподдых, в очередной раз показывая, насколько она несправедлива. Человек, который с девяти лет в качестве жизненного принципа выбрал честность, вынужден смириться с тем, что вся его жизнь — ложь, а все, что он знал о мире, о себе — ничего не более, чем фикция, выведенная на всеобщее обозрение, подальше от любопытных глаз. Разве это не главная насмешка фатума? Лайя пыталась поддержать. Вот только, кажется, ничего не помогало. Лео все также оставался замкнут, заперт в черной камере без чувств и эмоций. Единственное, что успокаивало Лайю, — это неизменное плечо к плечу и тело к телу перед сном. Когда после целого дня напряженных бесед Лео забрался в постель, девушка юркнула под одеяло следом, первая теперь приникая к Нолану. Его руки, как и всегда, обвили ее, укладывая на свою грудь, и Бернелл вновь выдохнула. Может, ее способности и заключались в управлении энергией, но Лео находил внутри нее другой дар — вытягивание негативных эмоций лишь своим присутствием, успокоение рассудка — касанием. — Лайя, — его тяжелое дыхание пошевелило каштановые волосы на макушке, — я боюсь. Девушка замерла. Такой простое признание, но в то же время неожиданное. Многие люди боятся признаться вслух в том, что их по-настоящему тревожит, думая, что это покажет их со слабой стороны. Однако Лайя была с этим не согласна. Способность признаться кому-то в страхе — один из самых сильным поступков, на которые способен человек. Это шаг к избавлению: когда говоришь о чем-то, после — знаешь, как с этим бороться. А еще такое признание — наивысший признак доверия. — Боюсь, что не могу себя контролировать, — тем временем продолжил Лео. — Что в любой момент могу, — он замялся, подбирая слова; Нолан пытался принять себя в новых обстоятельствах, но давалось это ему с очень большим трудом, — могу перевоплотиться и причинить кому-то вред. Другим людям, тебе… — Ты никогда не причинишь мне вред, — уверенно заявила Лайя. — Я знаю это так же, как знаю, что у тебя зеленые глаза, иногда мерцающие золотистой окантовкой, или что у тебя всегда теплые губы. Я уверена в этом также сильно, как в том, что люблю тебя. — Я не могу быть уверен, что не трону тебя, — в его голосе чувствовалось горькое отчаяние. — Я ничего не помню, ничего не контролирую… Я, — Лео резко замолчал, обрывая себя на полуфразе, — боюсь, что в один момент могу навредить тебе… — Этого не произойдет никогда, — все также твердо произнесла Бернелл. — Мы с тобой связаны, Лео. Наши энергии — они переплетены вместе. И даже если ты не помнишь этого, то даже после перевоплощение понимаешь, кто я для тебя, — Лайя приподнялась на локтях, заглядывая прямо в его глаза. — Я знаю, о чем говорю. Я видела тебя другим: наличие иного облика не отнимает сердца, — ее прохладная ладонь опустила на левую половину мужской груди. — Волчий облик не делает из тебя монстра, ты остаешься таким же, какой ты есть сейчас. Лайя нежно провела по щеке Лео, желая увидеть изгиб легкой улыбки на его губах, похожий на восход солнца. Но мужчина лишь шумно выдохнул и накрыл своей ладонью женские пальцы, отстраняя от кожи. Нолан молчал, но в воздухе уже витала просьба, которую он пока не сформулировал в слова — она была осязаема. Лайя не торопила, ждала, стараясь даже дышать как можно тише. Сейчас был первый раз за эти дни, когда Лео говорил о чувствах. До этого все его вопросы были не связаны с эмоциями — сухие рассуждения, не окрашенные ничем факты. Лайя боялась отпугнуть эти откровения — в первую очередь Лео сейчас открывался сам перед собой. Вытаскивал наружу бушующий вулкан, постепенно охлаждая раскаленную лаву. — Лайя, — обратился Нолан к девушке, не переставая перебирать ее пальцы — видимо, такие небольшие движения помогали ему как-то внутренне собраться. — У меня есть просьба, — Бернелл серьезно кивнула, уже готовая ее выполнить. — Твой дар… ты говорила, что можешь управлять энергией и… — Лео, нет, — яростно перебила его Лайя. — Я уже говорила тебе, что боюсь, что тот мальчик в детстве… — Не об этом, — успокоил ее мужчина. — Я хочу иметь над собой контроль. Лайя вскинула на него глаза, всматриваясь в черные зрачки. Неспособность управлять собой — вот что грызло Лео. Может, именно поэтому он сдержан после ее рассказа? Боится, что в случае потери спокойствия, он сразу обернется волком и причинит людям вред? Поэтому он смотрел на все туннельным зрением, откидывая все, что происходит внутри него, в душе, лишь изучая другой мир, как представленные ему материалы дела? — Ты хочешь… — начала Бернелл. — Да, — подтвердил Лео. — Я хочу, чтобы ты контролировала мое сознание. Никто не научит меня это делать, нужно всему научиться самому. — Ты смирился? — с надеждой протянула Лайя. — С тем, что все это реально? Много вопросов остались неозвученными, но Лео наверняка понял, что девушка хотела спросить на самом деле. Смирился ли он с тем, кто он есть? С тем, кто есть на самом деле Лайя? Что их может окружать и с чем они могут столкнуться? Что он — не человек? Нолан понял и ответил именно на то, что повисло между ними невидимым грузом. — Я еще не знаю, как на все это реагировать, если честно, — признался он, пожимая плечами. — Я не знаю, смирился ли я и приму ли это вообще, но я больше не хочу, чтобы что-то брало верх над моим разумом. Не хочу этих провалов в памяти, ночных побегов, неконтролируемых превращений. Не хочу смертей — ничей. — Лео, смерть Мехмеда… — Мы не будем пока об этом говорить, — прервал Нолан. — Ты поможешь мне? С контролем? — Помогу. Лайя не стала говорить, что никогда еще сознательно не управляла своей силой — не считая каких-то моментов из раннего детства. Она не знала, как контролировать процесс превращения человека в вервольфа, болезненно ли это, какие могут быть риски? Вдруг не получится? Вдруг она не сможет концентрировать Лео, оставляя его сознание устойчивым? Правда, чего ей в таком случае бояться? Волка, который ее точно не тронет? Лео? Своих неудач? На самом деле, все это мелочи. Они будут учиться вместе: Лео — сознательно обращаться, Лайя — управлять своим даром. Они оба узнали о своих возможностях в один день, их обоих не учили ничему. Лайя лишь знала, что должна следить на своими мыслями, ограждаться от всего окружающего, сосредотачиваясь на конкретной цели — конкретном желании. — Ты хочешь начать сейчас? — оба осознавали взаимосвязь обращений человека в волка и циклов ночи и луны. Все-таки все разы Лео перевоплощался именно в темное время суток. — Ты готов? — Чем раньше я сумею справиться с этим, тем лучше.⸺✧✧✧⸺
Лайя изнывала от бессилия — не своего. Это было так необычно — чувствовать горечь и отчаяние из-за того, что у другого человека не получается то, чего он хочет. Не выходит, как бы сильно он этого не хотел, сколько бы сил не приложил. Сейчас был как раз именно такой случай: у Лео ничего не вышло. Вчерашние ночные «тренировки» результата не принесли. Лишь неудачу и разочарование в себе. Лайя смогла нащупать всполохи волчьей энергии внутри Лео. Она будто бы видела все нити, что переплетались в его душе, видела чувства, бушующие в нем. Она лишь мысленно сосредоточилась, позволяя сущности Лео пробудиться, разбушеваться. Девушке казалось, что все идет хорошо: Лео вроде бы держал себя под контролем — свой разум, свое сознание. А потом резко потерял это, давая бессознательному вновь подхватить его. У Лайи получилось помочь Лео превратиться, только вот она никак не помогла удержать его сознание. Возможно, это просто не в ее силах? Возможно, чтобы что-то делать со своими сверхъестественными способностями, уметь ими пользоваться, нужно не просто знать о них, но и принять их? Лео пока этого так и не сделал, поэтому терпел неудачу? Сегодня днем они попробовали снова. Но результат оказался еще хуже. Лайя даже не смогла повлиять на то, чтобы Лео обратился. Будто бы Нолан в глубине противился этому, не позволяя волчьей натуре вновь вылезти наружу. Вся эта ситуация очень тяжело отразилась на Нолане. Казалось, что зеленые глаза, что всегда сияли весенней яркой листвой, потухли и как-то… пожелтели. Усталость по линии плеч, напряженность в мышцах лица. Лайя каждым движением, каждым взглядом пыталась показать, что он не один: она тоже смирялась с сверхъестественным, она тоже совсем недавно узнала, что не простой человек, когда-то боялась причинить вред Лео, как он боится сейчас. «Я тебя понимаю» — кажется, эти три слова всегда определяли их отношения, но теперь Нолан как будто не верил, что это действительно так. Словно сейчас Лайя не была для него тем человеком, кто сможет до конца понять все те тревоги, что одолевают. Но ведь это не так, ведь Бернелл сама через это недавно прошла. Это злило, но больше вгоняло в чувство обреченности. Дверной звонок в заставил Лайю нахмуриться. Кто к ним может прийти? Неужели Сандра забеспокоилась о друге, который вдруг неожиданно взял выходные, бросив все свои дела? Адвокат была уверена, что Лео никогда так не делал, и такой его поступок — повод задуматься о его состоянии. Лайя не успела выйти из спальни, как услышала щелчок замка и шум открывающейся двери. — Добрый день. Влад? Что он тут делал? Зачем приехал? — Чем обязан? — без приветствия спросил Лео — дверь спальню была открыта, и Лайя четко услышала раздражение в голосе Нолана. Визит Влада его не очень радовал. — Поговорить, — сухо ответил Влад. — Где Лайя? — Не бойся, не загрыз я твою крестницу, — как-то зло усмехнулся Нолан, не заметив, как девушка вышла в коридор. Между тремя повисла неловкая тишина. — Я выйду, поговорите, — Лео бросил виноватый взгляд на Бернелл и поспешил выйти на улицу. Лайя устала. Она прижалась спиной к прохладной стене и закрыла лицо ладонью. Сжала челюсти, пытаясь сдержать слезы, что резкой неожиданностью навернулись на глаза. Лайя, правда, устала. Сейчас, когда Лео вышел, не было никаких сил держать себя в руках. Лайя могла быть сильной, могла справиться с собственной болью, какой бы она не была. Иногда она вставала — или самостоятельно, или опираясь на чью-либо руку. В таких ситуациях она могла себя контролировать, могла придумать, как избавиться от боли, притупить ее, сделать что-то импульсивное. Сейчас же девушка была бессильна: потому что бороться приходилось с чувствами не своими — другого человека. Иногда своя-то душа кажется потемками, головоломкой, которую невозможно разгадать. Лайя не в силах никак была помочь Лео, и это ее почти убивало — беспомощность. Разве могла она подумать, что самую сильную боль вызывают не собственные чувства, а чувства тех, кого ты любишь? Слезы все же скатились по щекам, и Лайя осела на пол, не в силах держаться на ногах. Влад быстро оказался рядом, подхватывая девушку и кутая в своих объятиях. — Лео кажется, что я его не понимаю, — прошептала Бернелл, хватаясь за плечи крестного. — Но ведь это не так! Я тоже через это прошла: узнала о сущности, что родители — не простые люди, что сама не человек, что могу убить этим своим даром, не сумев держать мысли в узде. — Точно ли ситуации схожи? — спросил ее Басараб, заставляя поднять заплаканный взор. — Ты зависишь от себя, ты не теряешь контроль над сознанием, не перевоплощаешься в животное, отбрасывая все человеческое. И ты не убивала. Лео же уже сделал это. Убил. Лайя утерла слезы. Влад был прав. Они на разных местах. И они разные люди. Они разные существа. Возможно, понять Лео мог только такой же волк. Не зря знания передавались именно от потомка потомку, от отца — сыну. Понять Лео и направить его мог отец. Но того уже несколько лет нет в живых. — Я очень устала, — отчаянно выдохнула Бернелл. — Почему эта чертова жизнь такая сложная?.. Влад был не тем, кто смог бы ответить на вопрос. Его жизнь была не легче, отнюдь. Плен, предательство, гибель близких, борьба за страну, народ. Война, боль, смерть. И много проигрышей, поражений. Влад не мог сказать Лайе, почему судьба постоянно их испытывает, но мог дать другое — веру, за которую можно держаться. — Забирая, жизнь всегда что-то дарует. Если бы не убили твоих родителей, ты бы не оказалась здесь, не познала бы мир, всех людей. Смерть Милли подарила тебе Лео — не просто человека, а вервольфа, с которым ты не будешь обречена на мимолетную жизнь среди бесконечности. Лео скоро тоже это поймет. Поймет, что все эти сомнения, перевернутый с ног на голову мир стоит всего. Судьба дарует ему облечение — сейчас или после, но все образумится и примет правильный исход.⸺✧✧✧⸺
Проснувшись, Лео сначала не понял, где находится. Кровать не та, окно с другой стороны, другого цвета стены. Лишь проморгавшись и поднявшись на локтях, осмотрелся, и его осенило: он в доме своих родителей, в своей комнате. Лео нахмурился. Что он тут делал? Он же вроде… не приезжал к матери? Верно? Он живет в другом городе, и уже давным-давно. Он же засыпал в своей кровати, и даже не один — с Лайей. Что же он тут делал? Откинув одеяло в сторону, Лео поднялся, осматриваясь. Заглянув в комнату Кэти по старой привычке, но сестры не было — ее кровать была застелена, вещи убраны. Странно. Что-то не складывалось. Ведомый каким-то странным ощущением Лео прошел на кухню, точно зная, что там кто-то есть, что ему нужно именно туда — его тянуло с каждым шагом все больше и больше. — Доброе утро, Лео, — раздался голос — отголосок прошлого, от чего сердце забилось сильнее. — Отец?.. За столом, смотря на него с легкой улыбкой, смотрел мужчина с точно такими же чертами лица. Его отец, погибший слишком давно, чтобы можно было быстро сосчитать. Он выглядел почти таким же, каким Нолан его запомнил в последнюю встречу, даже одежда была идентична. Словно он и не уходил никуда, не оставлял семью на произвол судьбы. Словно никогда не умирал. Лео резко зажмурился. Может, померещилось? Но, открыв глаза, он все еще видел мужчину напротив. Нолану вмиг показалось, что он стал маленьким ребенком — его обуяло сотни ощущений — от детской обиды до щемящей радости. Но больше всего внутри было трепета и тепла от встречи. — Садись, Лео, нам нужно поговорить, — отец строгим взглядом окинул его и указал на стул рядом. Лео всегда слушался отца, он доверял ему больше всех на свете, вторил ему, пытался походить на него, даже когда тот покинул их. Но как это вообще возможно? Почему Нолан видит отца? Разговаривает с ним? О чем им нужно поговорить? Что вообще происходит? — Все, что ты узнал недавно, — это чистая правда, сын. От этой фразы разом всплыли воспоминания. Разговор с Лайей. Новая реальность, взвалившаяся на плечи. Сверхъестественное, магия, вампиры, оборотни. И он, Лео, один из них — из всей этой потусторонней нечисти. Он может превращаться в волка, правда, контролировать это не способен, не имеет власти над собственным рассудком, сознанием. Не имеет власти над собой. — У меня столько вопросов, — тяжело выдохнул Лео. Сейчас не хотелось рассуждать, как так вышло, что они сидят на кухне, заставши будто в какой-то временной капсуле. Сейчас хотелось поговорить с единственным человеком, который в детстве всегда находил правильные слова. — Как мне с этим жить, пап? — Живут и худшим, — слабо улыбнулся старший-Нолан, его такие же зеленые глаза замерцали золотом. Лайя говорила, что и глаза Лео сияют золотистой окантовкой. — Мне очень жаль, что я оставил вас. Не научил тебя ни с чем справляться, быть собой, не увидел Кэти, покинул вашу маму… Мне жаль, что она обвинила тебя во лжи и заставила пройти через все… — Не нужно, — отмахнулся Лео. — Это все пройдено, пережито. Не нужно ворошить прошлое… — Я ушел из стаи, — начал издалека мужчина, чуть откидываясь на спинку стула. — Завел семью, зажил спокойной жизнью, но у меня все равно оставались обязанности. Ты знал, что волки всегда были за баланс сил? Мы и не темные, и не светлые, и не люди. Мы все вместе, как связующее звено. Мы никогда не убивали людей, всегда пытались их защитить. Наша стая — мы охотились за нечестью, которая шла против законов Кнессеты и покушалась на жизни людей. В тот день, последний день, я тоже ушел со стаей на охоту с этой целью. Мы следовали указам Кнессеты, Роберта. — Это отец Лайи, — сообразил Лео. — Но тогда Кнессета уже распалась, а сам Роберт погиб… — Да, — подтвердил старший-Нолан. — Но мы давали клятву. И смерть нашего предводителя не освобождала от нее. К тому же, у меня были свои причины: твоя мама была человеком, Кэти тоже родилась бы им, и меня претила мысль, что какая-то тварь может уничтожить то, что мне дорого. — Тебя убила эта нечисть, на которую вы охотились? — Нет, это действительно был несчастный случай. С той тварью мы разобрались, и на обратном пути я наткнулся на охотников. Случайность, — мужчина перевел дыхание, а после подался вперед, приближаясь к сыну. — Лео, я знаю, что тебе беспокоит. Ты не знаешь, как принять себя, как контролировать свое сознание при превращении, как вообще жить в новой реальности. Но ты в ней жил всегда. Независимо от того, когда ты узнал истину, эта кровь, волчья кровь, всегда была в тебе. Ты всегда был таким, просто не осознавал этого, смотрел на вещи по-другому. Помнишь, что я сказал тебе? За что мы, вервольфы, всегда выступали? — За баланс сил, — кивнул Лео. — Ты тоже всегда был за него. Пытался найти этот баланс, сражался за людей, за справедливость, чтобы ничья смерть, ничье преступление не было безнаказанным. Ты же не зря выбрал такую профессию, пошел в прокуроры. Тебя вела твоя сущность, твоя натура. Единственное, что тебе нужно сейчас — это прислушиваться к себе, к своему телу, своему чутью. Оно у тебя уже развито — не зря же ты всегда подсознательно ощущал ложь. Это все всегда текло в твоих венах. Я верю, что у тебя все получится. Ты всегда защищал свою семью — маму, сестру, теперь и Лайю. Это наше предназначение, наша цель. Помни об этом. — Откуда ты все это знаешь? — лишь смог произнести Лео подрагивающим голосом. — Я всегда был рядом, наблюдал, как ты делаешь все возможное для семьи. Ты справился лучше меня с этим, — отец улыбнулся, поднимаясь с места, похлопал Лео по плечу. — Я очень горжусь таким сыном. Слов не было. Все они где-то застряли в горле. Нолан лишь смог поднять и крепко обнять отца, зная и понимая, что тот поймет всю ту благодарность, которая не умещалась в груди и не могла облачиться в слова. — И еще, — отстранился отец, оглянув его прощальным взглядом. — Ты не виноват в смерти этого Мехмеда. Ты просто убил тварь, которая вредила людям. Он убил сестру твоей девушки, хотел убить саму ее, изнасиловать. У тебя сработали инстинкты — и как защитника, и как вервольфа, чья цель — обеспечить баланс. Даже если б ты контролировал себя в тот момент, разве не поступил точно так же? А если б не обратился, а держал в руках пистолет — не выстрелил бы? Подумай об этом, Лео. Я знаю, что ты придешь к верному выводу. Отец начал уходить — он не двигался, не делал даже шага, просто потихоньку растворялся туманом, теряя цвет и очертания. Уходил призраком, фантомом, которого не должно было быть здесь, но он вырвался вопреки всему — законам, логике, природе — и все ради того, чтобы помочь сыну. Сделать то, что не позволила судьба несколько лет назад. — Лайя — прекрасная девушка. Берегите друг друга, — были его последние слова, прежде чем мужчина полностью исчез, будто его никогда и не было. Нолан вздрогнул, рывком поднимаясь с подушек и сжимая в кулаках одеяло. Дыхание тяжелое, прерывистое, сердце билось как сумасшедшее, по телу — жар. — Лео, ты в порядке? — Лайя оказалась рядом, мягко прикасаясь к плечу. Нолан обернулся, и девушка нахмурилась, заметив его влажные от пережитых эмоций глаза. — Как думаешь, мертвые могут приходить к нам во сне? — вместо ответа спросил мужчина. — Не знаю, — пожала плечами Лайя. — Но, сам посмотри, Влад — вампир, я какой-то проводник чужой энергии и способностей, ты можешь превращаться в волка. Почему бы и этому не быть. Лео поджал губы, вновь отворачиваясь и смотря вперед. В этом мире действительно слишком много загадок, неизведанного. Разве во всем этом хаосе не должно было найтись что-то… настолько поразительное? — Плохой сон приснился? — спросила Бернелл, так и не убирая ладони с мужского плеча, продолжая поглаживать успокаивающими движениями. Мужчина не ответил. Упал обратно на подушки и потянул за собой Лайю, прижал к себе, чувствуя приятную тяжесть от ее головы на своей груди, и крепче обвил руки вокруг ее талии. — Нет, — наконец-то прошептал Лео, отвечая. — Хороший.